влияний.
- Но я обязательно должен повидаться с ним, - прошептал Дэви.
Он не мог поверить в то, что ему только что сказал Шансфор, на
какое-то мгновение ему даже показалось, что речь, видимо, идет о каком-то
другом человеке, а не об Израиле.
- Я обязательно должен увидеть его! Я же его друг! Я друг Израиля! Вы
не имеете права удерживать его здесь!
Шансфор поднялся. Его лицо теперь также как и лицо Дэви побледнело.
Он не произнес ни слова, терпеливо ожидая пока Дэви выскажется до конца. И
это молчание было зловещим, чем любые слова.
- Вы только посмотрите, - продолжал Дэви, не способный выдвинуть
обоснованные аргументы, уже осознавший всю бесполезность своей попытки. -
Все то, что вам рассказывал Израиль о Великой Цивилизации Галактики, все
это космические межпланетные силовые поля, взаимопроницатели, всяческие
подробности о жизни на других планетах, о причудливых животных и растениях
- неужели вы говорите, что все это он мог взять и собственной головы? А
эти планеты, о которых он говорил - Дрокси, Овлендж - да ведь вы просто не
сможете думать, что все они им могли быть выдуманы?
- Мистер Дайл, - произнес Шансфор ломающимся голосом, - пожалуйста,
позвольте нам самим заниматься здесь своим делом. Я уже сказал вам, что у
пациента болезненное воображение, в конце концов он просто-напросто
замкнется в своем собственном мире, под давлением огромной массы
прочитанной информации - просто-аки жадного чтения, я бы мог отметить, от
которого в его голове деформировались все известные нас слова и понятия.
- Но этот рассказ о Галактической войне... - возразил Дэви.
- Скажите, мистер Дайл - поинтересовался Шансфор с пугающей теплотой
в голосе, - вы сами-то верите в эту Галактическую войну, которая сейчас,
по его словам, где-то свирепствует?
Доки снаружи раскачивались в потоке тьмы, с которым напрасно пытались
справиться разрозненные огни. Небо казалось одним огромным облаком,
окутавшим сверху Новый Союз.
"Допустим, я верю во все эти фантастические происшествия, но как я
тогда смогу доказать, что во мне здравого ума не меньше, чем у нормального
человека? Как я смогу доказать, даже самому себе, что я нахожусь в здравом
уме? Ведь два месяца назад я только лишь посмеивался над всей этой
галактической болтовней. Правда, нельзя было не признать, что когда
говорил об этом Израиль - все выглядело таким достоверным и безошибочным,
но все же... ведь все это прямо-таки пугающе надуманно. Но тогда, почему
же я поверил в это, хотя все это настолько невероятно, что не может быть
правдой?.. Поверил?.. Значит я все-таки верю?... Сомневаюсь. Если бы я на
самом деле верил, они бы и меня заперли бы здесь. О, Израиль... Нет, лучше
сыграем в сомнение, в конце концов, я не смогу принести Израилю никакой
пользы, если они начнут во мне сомневаться. Семь раз отмерь...
- Ну-у... не сказал бы, что я в это верю.
Он врал неумело, стыдясь своего желания остаться в стороне,
исподлобья поглядывая на Шансфора. Желтые лютики смеялись ему в лицо,
когда он опускал взгляд.
- Я как раз хотел сказать вам, что медицинский консилиум все еще
продолжает свою работу, - произнес Шансфор, теплота чуть-чуть смягчала
вежливость его тона. Наш директор, старший брат Киальд Уатт тоже здесь, и
если вам будет угодно побеседовать с ним...
- Полагаю, это было бы лучше.
"Перестань дрожать, дурак старый", - приказал себе Дэви. Но сделать
этого он не смог: с того мгновения как он отрекся от Израиля, он уже знал,
что верит всему и верит во все, что за ним скрывалось. Но он также
понимал, что никто другой, кроме него, будет не в состоянии поверить в
это. И потому, сейчас его задачей, главной задачей Дэви Дайла, было
сделать так, чтобы Израиль стал свободен от того, что может оказаться его
пожизненным заключением. К тому же, от успеха его миссии зависят более
важные вещи, поскольку только через Израиля лежит путь к изумительным,
дружелюбным мирам, так далеко находящимся от грозди недружелюбных планет,
вращающихся вокруг солнца. И сейчас от него требуется убедить кучу
экспертов, которые уже, конечно же, составили свое мнение относительно
здравомыслия Израиля, в том, что они ошиблись. Вот и все, что от него
требуется, но выполнить это может оказаться не так уж просто.
- Я бы не мог сперва повидаться с Израилем? - спросил Дэви.
- Вы вынуждаете меня ответить на вашу просьбу точно также, как я уже
отвечал на нее ранее - то есть отрицательно, - сказал Шансфор. - А теперь,
если вам угодно последовать за мной, я думаю, директор вас примет...
Они прошли по коридору до лифта, поднялись на один этаж, в более
комфортабельную часть корабля, и оказались в отделанном деревянными
планками зале для совещаний. Плотные занавески были опущены, горел камин,
а на стене висела картина - подлинник Вадифанго, анатомическое изображение
тигра.
Длинный стол стоял посреди помещения, мягкие кресла расположились
вдоль стен, но четверо находящихся здесь человек предпочитали стоять,
придвинув свои ноги к огню. Как выяснилось по ходу знакомства, Старший
Брат Киальд Уатт оказался невысоким, коренастым человеком с плешивым
черепом, упакованным от ног до пяток в плотную голубую фланель, манеры его
были сдержанными, голос сухим.
Он пожал руку Дэви, потом нагнулся к столу и отыскал на нем стопку
заметок, скрепленных плоской серебряной застежкой.
- Для нас это весьма интересный случай, мистер Дайл, - начал он
разговор.
- Для меня это больше, чем случай, - заметил Дэви.
- Хм... да-да, конечно же. Вы и он успели сдружиться за то недолгое
время, что были вместе, как я понимаю. Хотя, вы насторожились, когда
началось проявление навязчивых идей.
- Это не было проявлением навязчивых идей, - сказал Дэви. - Я
принимаю сторону Израиля, сэр, поскольку никто другой не решился на это. Я
чувствую, что ему ничего не стоило бы оказаться принесенным в жертву.
Тогда все это представлялось для меня простым и понятным, но с тех пор,
как он оказался здесь, в Новом Союзе, в ваших руках, все становится более
и более сложным.
Он понимал, что говорит менее вежливо, чем намеревался. И смутился.
Помещение смущало его, как и его более сдержанные собеседники - они были
такими непохожими на жителей родных холмов. Хотя у себя дома, среди
фермеров со скотоводами, Дэви считался знающим и респектабельным
человеком, теперь же, вынырнув из своего захолустья, он оказался перед
экспертами, и понимал, что выглядит перед ними обыкновенным простодушным
селянином, даже его туника была не тех цветов. Это отвратительное чувство
подсказало, что он уже готов натворить глупостей и именно тогда, когда это
может принести больше всего вреда, оно угнездилось между его разумом и его
эмоциями, силой вынуждало его говорить вещи почти что крамольные.
- Полагаю, в этом случае требуется обыкновенное здравомыслие, -
заметил он, делая подобным заявлением не лучше, а еще хуже самому себе.
Инальд Уатт доброжелательно улыбнулся, словно скрывая этим
собственное смущение.
- К несчастью, мистер Дайл, - произнес он, - в определенных случаях
здравомыслие оказывается слишком грубым рабочим инструментом, и вопрос с
Израилем - один из таких. Пока же мы можем оценивать результаты только по
некоторым косвенным доказательствам, как вам уже было сообщено.
- Я всего лишь высказал свое мнение, - ответил Дэви.
- Он надеялся, что это прозвучало виновато, даже смиренно, но в
гулком помещении оно отозвалось вызовом.
- Совершенно верно, - спокойно отозвался Инальд Уатт, разглядывая
свои пальцы, словно видел их впервые. - Поверьте, мы понимаем, какое яркое
очаровательное впечатление личность вроде Израиля должна была произвести в
Бергхарре, но здесь, на "Киберкоролеве" мы приучены к несравнимо более
странному улову, так-то вот.
- И мы в Бергхарре не такие уж простачки, - воскликнул Дэви,
уязвленный тем, что представилось ему неуважением к родному поселку.
Уатт с грустью кивнул, признавая правильность замечания.
Сообразив, что он вновь оказался на грани того, чтобы выставить себя
дураком, Дэви одернул тунику и произнес в объясняющей манере:
- Сэр, прошу прощения, что я причиняю вам столько неудобств, но я
чувствую, что должен собственными глазами удостовериться в том, что вы
делаете с Израилем. Если, разумеется, вы с ним что-то делаете.
- Мы уделили ему немало нашего внимания, - доброжелательно сообщил
Уатт. - Очень хорошо, что вы решили навестить нас. Мы все, здесь
присутствующие, счастливы вас заверить, что последние несколько недель
Израиль является сосредоточением наших интересов.
Он покачал головой и улыбнулся, остальные тоже улыбнулись. Итак,
знакомство было долгим и мучительным, но сейчас все определилось! Уатт
попытался указать на эту возможность Дэви, но Дэви уловил в голосе
директора нотки упрека и мучительно покраснел, чувствуя себя малышом,
поставленным перед учителем.
- Откуда мне знать, чем вы здесь занимаетесь, - пробормотал он. - Я
считаю, что это мой долг - съездить и посмотреть.
На миг в глазах Уатта вспыхнули искорки раздражения, но тут же
угасли. Брат Шансфор, зная своего начальника, теперь опасался наихудшего:
директор принадлежал к людям такого сорта, которые однажды невзлюбив,
потом уже никогда не забывают об этом. Судя по всему, Дэви оказался в
невыгодном положении, начиная с первых минут спора их сообщение приводило
к столкновению двух личностей, и результаты его уже можно было
предсказать. Уловив что-то из этого, Дэви решил перевести разговор в
другую плоскость.
- Я верю, что Израиль в своем уме! - воскликнул он.
Но тотчас же ему стало ясно, что его непонятливость еще более отдали
их. Для них он был тупоголовым профаном, не способным разобраться в
очевидных вещах.
- Я как раз посмотрел кое-какие записи, касающиеся вашего протеже. -
Уатт пошелестел бумагами. - Они могут прояснить наши выводы касательно...
хм-м... пациента, и, я искренне надеюсь, это рассеет все тревоги и
сомнения, которые могут у вас возникнуть.
- Расскажите ему о специалистах, Инальд - негромко заметил сидящий в
стороне Шансфор.
- Да-да, - согласился Старший брат. - Эти заметки - выдержки из
докладов специалистов с этого и других оздоровительных судов, занимающихся
обследованием... хм-м... Израиля, как предпочитает называть себя человек,
поступивший к нам в прошлом месяце. Сидите-сидите, мистер Дайл, сядьте
по-спокойнее и расслабьтесь.
Дэви сперва заколебался, потом сел поудобнее и ритуально расстегнул
свою тунику.
Три члена комиссии, до сих пор не проронившие ни слова, сочли это за
намек на то, что пора исчезнуть.
- Итак, приступим, - заявил Уатт, откашлявшись.
Он указал на разложенные перед ним бумаги.
- Для начала давайте изложим имеющиеся у нас факты по порядку,
согласны? Вечером, тридцать первого числа, месяца фи, некто Джордж Факци,
крепостной на ферме Бранделла, что в провинции Бергхарра, обнаружил
Израиля, скрывавшегося в сарае. Тот был нагим, растерянным и произвел
впечатление вовсе не умеющего говорить. Факци завернул его в дерюгу и
отвел в собственный фургон. Наутро Израилю стало лучше, хотя его память
все еще оставалась замутненной. Тогда же он проявил прекраснейшее знание
нашего языка - весьма важная деталь, мистер Дайл, которая сама по себе
вызывает сомнения в его... хм-м... галактическом происхождении.
- Но он же объяснил... - начал было Дэви.
- Да, конечно же, он способен объяснить все, мистер Дайл. Но
