направлении побережья, несясь низко над водой и достигая приблизительной
скорости свыше шестидесяти узлов <около 1,7 километра в минуту>. На такой
скорости они вылетают на сушу и убивают все живое, что оказывается в этом
момент у них на пути.
Весьма далекое от инстинкта самоубийства, их поведение служит
очередным примером многообразия природы в деле сохранения вида. Потомство
рыбы ассатаси может питаться только падалью. Разместившись в безопасности,
в кишечнике своих родителей, эти будущие ассатаси, находящиеся в стадии
червей, выживают при ударе, который губит их родителя, и питаются телом
своего родителя до тех пор, пока то полностью не сгнивает. Когда же предок
сожран, дети претерпевают метаморфозу и переходят в стадию личинки с
лапами, которая ползет обратно к морю, где завершается цикл превращения в
ассатаси.
Этот небольшой курьез в естественной истории галактики оказал
пропорционально сильное воздействие на будущее Галкондара. Колонисты,
прибывшие наконец-то на эти гостеприимные берега, попали под бомбардировку
высокоскоростных рыб. По несчастной случайности они разбили здесь лагерь
именно в сезон самоубийств. Двадцать процентов состава экспедиции было
убито или получило ранения при первом же смертоносном налете. Уцелевшие же
раскололись на две группы, одна из которых переселилась к северу, а другая
на юг, в поисках менее опасной среды обитания.
Таким образом было положено начало великим империям Галдид и
Гал-Дунар. Приблизительно около двухсот лет они развивались без каких-либо
контактов друг с другом. Когда же общение было возобновлено, то это
впоследствии привело к огромному обогащению в культурной жизни обоих
государств. В последовавшем за этим ренессансе зародились многие новые
формы искусства, и космические корабли (их технологическое воплощение -
лишь другая форма эстетических побуждений) отправились к ближайшим
планетам. На одной из этих планет была обнаружена дружелюбно настроенная
раса гуманоидов, лапраканты.
Конференция, проходившая с участием мудрецов лапраки и ученых Галдида
и Гал-Дунара ознаменовала один из поворотных пунктов в развитии
межпланетного сосуществования. Во время этих совещаний были заложены
основы первого космического языка: Галингвы.
Многие столетия спустя представители говорящей на галингве культуры
высадили Израиля на Землю.
Чем глубже погружаешься в следствие по делу изгнания Израиля, тем
более интересными представляются факты, проливающие свет на положение дел.
В этом вопросе два аспекта требуют более подробного разъяснения:
первый - это позиция Галактики в отношении Земли, и второй - эта странная,
зашифрованная война, ведущаяся между новыми планетами.
Человеческая цивилизация распространялась вширь, от планеты к
планете, на протяжении сорока миллионов лет около двадцати тысяч миров
стали процветающими поселениями опирающимися на самые различные принципы.
Однако - по крайней мере, поначалу, - все они отличались одной общей
характерной особенностью: они не могли соприкасаться или почти не
соприкасались друг с другом. Связь между мирами, отделенными световыми
годами друг от друга все еще оставалась несбыточной мечтой. Именно этот
фактор, в сочетании с разнообразием местных условий жизни, породил все
многоликие отличия в культуре от первичного, землеподобного образца. И
неизбежно, что при таких условиях даже местонахождение Земли стало
забываться.
Расселяясь по галактике, наугад, потомки Земли оставили свой родимый
мир далеко позади. Помимо того, как планета за планетой становилась новой
родиной для очередной волны переселенцев, идея планеты-матери или же
становилась объектом насмешек, или же извращалась, а иногда и вовсе
подвергалась полному забвению. С другой стороны, в некоторых мирах -
например Дрокси, хорошо известный всем случай, - там идея Земли
сохранилась, трансформировавшись в вариант сверхмира, вокруг которого
выстроилась единая религия, опирающаяся на матриархальные концепции. В
религиозных трактатах дроксиан постулируется существование пасторальной
фигуры божественной женщины, носящей имя Леди Земли, отшвыривающей прочь
негодные яблоки, вызвавшие ее неудовольствие, если же из яблок выросли
здоровые деревья, то Леди Земли может появиться, пройтись меж ними,
простить их и благословить.
Такого рода мифы расцветали особенно в ранние дни. Однако, как бы
искренне человек не воображал себя личинкой внутри яблока во время
медитативных откровений, в повседневной жизни он продолжал ощущать себя
венцом творения. Как бы он не принижал себя, он продолжал свои завоевания.
Когда миры наконец-то объединились в единую межпланетную федерацию,
были предприняты попытки - после рационального анализа мифов - отыскать
эту одну общую планету-прародительницу человечества. Но то начинание
потерпело неудачу, не только потому что отыскалась сразу же не одна дюжина
миров, бодро именующих себя "Землей", в то время, как легенды других
планет с не меньшим основанием закрепляли за ними сомнительную честь
называться планетой-прародительницей.
Когда был открыт нематериальный способ путешествий
(взаимопроницатели), контакты между планетами федерации значительно
активизировались. Межпланетные же отношения в соответствующей степени
ухудшились. Человек - и в том его одновременно величие и гибель - это
конструктивное животное. Хотя по многочисленным причинам - большая часть
которых становится очевидной, стоит подумать о разделяющих противников
пространствах - межзвездные войны были просто немыслимы, настроения
враждебности усиливались, захватывая все новые и новые сферы. Вследствие
этого страдал как культурный, так и коммерческий обмен между планетами.
Федерация оказалась на грани распада на отдельные, не связанные между
собой форпосты.
Выход из этого кризиса был найден в Самоподдерживающейся
Галактической войне, которая, вовсе не будучи войной в ее ортодоксальном
понятии, произвела революцию в понимании природы человека. Геронтократия,
провозгласившая эту дальновидную форму межзвездных отношений, окончательно
признала конкурентную сущность человека, для которого в любой
международной или межзвездной культуре должна оставаться возможность и для
позволительного и для гибельного. В неустойчивой истории любой планеты
можно обнаружить человечество, бунтующее против курса на повышение жизни
среди мирно сосуществующих коммун, каждый раз скатывающееся к варварским
войнам. Теперь же ситуация была вывернутой наизнанку. Чтобы
стабилизировать находящуюся постоянно в состоянии войны культуру, человек
и сам нуждался в стабильности и в стимуляторах, необходимых ему для того,
чтобы он мог спокойно пожинать плоды мира.
Такая война должна быть четко продуманной, чтобы опасность в ней
менялась, чтобы ее жертвы исчезали; ее жесткие наказания должны были
обрушиваться в большей степени на тех, кто проявлял завидную активность,
чем на оказавшихся случайно замешанными в ней людей. Более того, эти
методы должны были отличаться наивысшей из возможных социальной пользой, а
конец - быть непредсказуемым и недосягаемым.
Геронтократы были мастерами планирования. Так началась эта мнимая
война.
И к тому времени, когда Израиль был сослан на Землю, война уже стала
такой же принадлежностью галактической жизни как, например, галингва. Она,
как дневной свет, озаряла повседневные дела любого человека, скрепляя
вместе всю цивилизованную вселенную, подобно плющу, способному оплести
гигантскую секвойю. И точно так же, как и плющ впоследствии губит
величественное дерево, так и эта вроде бы человеколюбивая и неразрешимая
война была направлена в конечном счете на низвержение наиболее
поразительной из всех цивилизаций.
Тогда же, однако, в то тысячное тысячелетие, были очевидны только
преимущества войны. Правда, наблюдался застой в торговле и промышленности,
который, как верили в Галактике, был временным явлением; правда в
искусстве усилились нормалистические тенденции, а политика выродилась в
хобби; правда теологи стали снова склоняться к естественному благочестию,
в котором спасение представляется несравнимо более важной целью, чем
самопознание; но, по законам войны, федерация продолжала расширяться, а
приключениям наконец-то перестала сопутствовать смерть. Хотя город спит,
но где-нибудь всегда отыщутся для первопроходца девственные джунгли. Хотя
артерии и одряхлели, в них все еще бурлит свежая кровь.
Одним из наиболее окупившихся нововведений Самоподдерживающейся
Галактической войны оказалась система ссылки побежденных в сражениях,
одной из жертв его и стал Израиль.
Ссыльных, полностью выбрасываемых из их привычного образа жизни,
высаживают на планету, не входящую в состав Федерации. Сражаться за себя с
местными формами жизни предстояло им самим.
По истечении десятилетия, однако, на эту планету отправлялся
инспектор, который должен был установить, что стало за это время с
изгнанником. Часто оказывалось, что он уже мертв, иногда он становился
вождем туземного племени. В первом случае не терялось ничего, кроме
расходов на погребение, во втором же - многое выигрывалось, поскольку
такие люди помогали аборигенам достичь того пункта, когда они могли
надеяться, что их просьба о принятии в состав федерации будет
удовлетворена. Когда инспекция, выждав положенное десятилетие, отправилась
наводить справки об Израиле, они обнаружили его живым, мало того -
благодаря его стараниям, туземцы представляли собой весьма ценное
приобретение.
Доклады о положении дел были направлены в Галактический Центр.
Соглашения, спецификации, рекомендации, завели круговорот по кабинетам
Галактического Правительства. Делались запросы, факты раскладывались по
полочкам, статистики дискутировали, регистраторы регистрировали. Наконец,
дебаты и скрип близились к завершению. И вскоре после смерти Израиля Земля
была принята в состав федерации.
Если, так сказать, затхлые ветры дули в правительстве, то некоторые
отваживались распространить их на все прочее. Для большинства людей,
однако же, прошлое было всего-навсего временем, в котором жили их дедушки,
а будущее означало всего лишь ближайшие несколько десятилетий. Проблески
надежды были видны повсюду, подобно фосфоресценции в ночном мире, а почему
бы и нет?
Поскольку то было - снова, как и всегда - время чудес.
ПОБУДИТЕЛЬНЫЕ МОТИВЫ
Океан, казалось, спокойно дышал, словно ребенок во сне, когда первые
лемминги добрались до него. На всем пространстве моря не виднелось ни
намека на опасность. И все же лемминги сперва остановились на границе
воды, выглядывая то на море, то по сторонам словно в нерешительности.
Давление наступающих колонн с неизбежностью теснило их в морскую зыбь.
Потом их лапки намокли - и это было словно уступкой тому, что их ожидало.
Наконец вожаки колонн оторвались от берега и поплыли прямо в море.
Остальные лемминги поплыли за ними, только головы виднелись над
поверхностью воды. Человек-наблюдатель мог бы сказать, что они пустились в
плавание довольно смело, а потом неизбежно спросил бы сам себя:
"Интересно, к какой цели лемминги стремятся приплыть? Ради какой великой
цели они приготовились расстаться с жизнью.
Судно продолжало вспарывать воду. Фарро Уэстерби стоял на носу своего
акватакси, глядя вперед и не обращая внимания на обдающие его каскады
