ступеням эволюции, мышеподобный, свиноподобный, обезьяноподобный и наконец
человекоподобный.
- Это та правда, о которой давно уже позабыло большинство людей - все
мы прошли через эти стадии.
Теперь начало меняться окружение. Зародыш, реализовав себя,
превратился в ребенка, ребенок мог стать лишь человеком, понукаемый
тысячами новых стимулов. И все эти стимулы - животные, растения или
минералы - тоже были живыми, хотя и на свой собственный лад. Они
соревновались. Они навязывали постоянные потребности человеческому
существу; многие из них, полуосознанно, внедрялись в его плоть и
укоренялись там, образуя свои собственные жизненные циклы; другие
бессмысленные, были подобны волнам, беспрестанно омывающим его мозг и
тело. Его трудно было воспринимать как существо, скорее - как точку
фокусировки сил, постоянно угрожающих разложением.
Слияние воспринимаемого и воображаемого было настолько полным, что
Фарро почувствовал себя человеком. Он знал, что все, происходившее с тем
человеком, происходило с ним самим, он страдал и корчился, будучи
зародышем, ощущал соленость воды в собственной крови, лучи, без задержки,
пронизывали костный мозг. И все же разум его был свободнее, чем тогда, в
стадии внутриутробного существования, борясь с судорожными приступами
страха, когда окружающее начало меняться, глаза разума приподняли свои
веки.
- А теперь человек снова меняет свою среду обитания, рискнув
оторваться от своей родимой планеты, - прокомментировал Галактический
Министр.
Но пространство не было пространством, каким оно представлялось
Фарро. Оно предстало перед его глазами голубовато-серым: не просто ничем,
а сложнейшей паутиной сил, вибрирующим сочетанием напряжений и полей,
внутри которых звезды и планеты напоминали росинки, повисшие на сотканной
рауком сети. Здесь не было жизни, а лишь одно взаимодействие плоскостей и
напряжений окружали человека со всех сторон, и даже сам человек был только
их составной частью. Но, как бы там ни было, его восприятие поднялось на
новый уровень, свет разума стал более уверенным.
И вновь он уставился дальше в ничто, плывя к границам своей
Галактики, и вновь начали меняться, расплываться, сокращаться пропорции
того, что его окружало. По-началу чрево представлялось ему всем, всей
необозримой вселенной с присущими ей законами и таящимися в ее чреве
опасностями, теперь же целая галактика сделалась для него меньшей, чем
чрево - аквариумом для золотых рыбок, вместимостью в пинту, в котором
плавают крохотные рыбки, даже не подозревавшие о разнице между водой и
воздухом. И нет моста через бездны между галактиками: там лишь небытие,
лишь небытие - неотъемлемое качество того, что Снаружи. Но человеку
никогда не приходилось знакомиться с небытием раньше. Свобода - не то
состояние, которое было бы ему известно, потому что для него не было места
в его наполненном самим собой существовании.
Когда он выплыл на поверхность, что-то зашевелилось по ту сторону
желтого края Галактики. Что-то, но разглядеть его было трудно, но оно было
там. Снаружи, бодрствующее когтистое существо с чувствами, хотя и
неодушевленными. Оно воспринималось наполовину зрением, наполовину слухом:
тлеющей, протяжной серией хлопков, напоминающих звук лопающихся артерий.
Оно было громадным. Фарро закричал во тьме своей маски, ощутив всю его
масштабность и яркость.
Существо поджидало человека. Вытянувшись, оно оплелось вокруг
галактики, словно вокруг аквариума с золотыми рыбками, его распластавшиеся
крылья летучей мыши ощупывали добычу.
Фарро закричал снова...
- Простите, - слабо пробормотал Фарро, почувствовав, что министр
снимает с него маску. - Простите меня.
Министр похлопал его по плечу. Фарро, вздрагивая, спрятал лицо в
ладонях. Пытаясь начисто стереть омерзительное ощущение, возникшее после
того, как он соприкоснулся с маской. Это существо извне Галактики -
казалось, оно проникло в него, отыскало себе постоянное местечко внутри
его разума.
Наконец, собравшись с силами, он поднялся. Слабость проникла во все
закоулки тела. Облизнув губы, он сказал:
- Так вы заманиваете нас в Федерацию, чтобы столкнуть нас лицом к
лицу с этим!
Янданаггер подхватил его под руку.
- Вернемся ко мне в кабинет. Теперь есть возможность сделать
некоторые вопросы более ясными для вас, что раньше мне бы не удалось.
Итак, во-первых, Землю никто не заманивает в Федерацию. Я знаю, каким
образом вы смотрите на ситуацию своими рожденными на Земле глазами. И
перед вашими глазами, несмотря на очевидное положение, стоит воображаемое
первенство в Галактике, вы полагаете, что Земля располагает чем-то
жизненно-необходимым. Вы считаете, что должен иметься какой-то фактор,
из-за которого мы нуждаемся в земной помощи - и этот фактор нами до сих
пор не обнародован, не так ли?
Фарро избегал взгляда прищуренных глаз собеседника, пока они
поднимались в лифте на самую вершину здания.
- Существуют и не только такие причины, сугубо материальные, -
уклончиво заметил он. - Подумайте, к примеру, о величайшем литературном
наследии в мире, для подлинно цивилизованной расы оно вполне может
казаться неоценимым.
Министр похлопал его по плечу. Фарро, вздрагивая, спрятал лицо в
ладонях.
- Это зависит от того, что вы подразумеваете под цивилизацией. -
Янданаггер говорил медленно, тщательно взвешивая каждое слово. - Более
развитые расы галактики, утратившие вкус к зрелищу духовных борений, могут
и не найти ничего привлекательного в вашей литературе.
Этот спокойно сделанный упрек заставил Фарро замолчать. После паузы
Галактический министр продолжил:
- Увы, вы не обладаете скрытыми достоинствами, ради которых мы вас
дурачим, предлагая вступить в нашу Федерацию. Здесь другие причины. Мы
приглашаем вас из чувства долга, потому что за вами необходимо
присматривать. Я понимаю, что излагаю суть дела, может быть излишне грубо,
но это может оказаться наиболее действенным способом.
Мягко остановившись, лифт выпустил их в помещение в форме бумеранга.
Через минуту они уже были у здания, которое Фарро посетил вначале, перед
ними снова оказался наполненный людьми сектор Хорби Клайв. Фарро закрыл
глаза, все еще вздрагивая и испытывая дурноту. Замешательство, вызываемое
словами Янданаггера, какое-то время было за пределами его понимания.
- Я ничего не понял, - признался он. - Я не понял, почему вы считаете
своим долгом присматривать за Землей?
- Значит, вы уже начинаете понимать, - ответил Янданаггер, и впервые
за все время разговора, теплые, человеческие нотки смягчили его голос. -
Потому что мы опережаем вас не только в научном развитии, но у нас также
более развиты и философия, и умственные дисциплины. Все наши
интеллектуальные достижения семантически закодированы в языке, который вы
выучили, чтобы иметь возможность спорить со мной - в галингве.
Летающее помещение вернулось на прежнее место, вновь став частицей
гигантского здания, устремившегося к серым облакам.
- Ваш язык, несомненно, всеобъемлющ и совершенен, - согласился Фарро,
- но, очевидно, мое знакомство с ним слишком поверхностно, чтобы
улавливать те экстра-значения, о которых вы упомянули.
- Это все потому лишь, что вам до сих пор приходилось доказывать, что
галингва - это более, чем язык, это наш образ жизни, наше понимание, если
хотите, космических путешествий! Сосредоточьтесь на том, что я вам сказал,
мистер Уэстерби.
Его собеседник говорил, а Фарро смущенно покачивал головой; кровь,
казалось, вся отлила к основанию черепа. Ему вдруг пришла на ум странная
идея, что он утратил свой характер, свою индивидуальность. Обрывки смысла,
намеки на величайшее постижение трепетали у него в голове, словно
ленточки, в создаваемом вентилятором воздушном потоке. Он пытался собрать
их вместе, составить какое-то целое, и по мере этого его собственный язык
все менее оставался основным принципом его сути; его знакомство с
галингвой, в сочетании с переживаниями последних часов, постепенно
принимало доминирующий характер. Подстегиваемый тяжелым взглядом глаз
Янданаггера, он начал думать на языке галактики.
А Янданаггер продолжал говорить, и со все возрастающей быстротой.
Несмотря на то, что его высказывания воспринимались четче, у Фарро
создалось впечатление, что они остаются только где-то на первых уровнях
подсознания. Это напоминало частичное опьянение, когда великая простота
мира обретена в вине, и теперь разум скользит по тонкому льду жизненного
опыта.
А Янданаггер говорил о множестве вещей одновременно, совмещая
понятия, которых не удалось бы выразить ни на одном из земных языков,
растворяясь в интеллектуальных дисциплинам, никогда не формулируемых
земными умами. И все эти понятия оказывались уравновешенными друг другом в
одном единственном изречении, подобно тому, как шары в руках фокусника как
бы составляют единое целое.
Потому что Янданаггер говорил практически только об одном: о толчке
сознания. Он говорил о том, что продемонстрировал синтезатор: что человек
никогда не был отдельным существом, простым телом среди других тел или,
если быть более точным, потоком среди потоков. Что его индивидуальность -
понятие субъективное. Что вся движущаяся материя Галактики сливается с ним
в одно целое.
И слова его были живой галингвой, которая явилась простым воплощением
этого потока, и чьи ритмы следовали за великой спиралью жизни меж других
потоков. И он говорил, он рассказывал, раскрывая перед Фарро глубинные
секреты, так что все предшествующее напоминало формальное обучение перед
оркестровкой, а теперь каждой клетке соответствовала своя нота.
И Фарро с неистовой радостью понял, что теперь, поглощенный спиралью
беседы, он получил возможность ответить. Новый язык напоминал гигантское
нематериальное дерево, с мощным стволом, укоренившимся в почве "эго", с
далекой вершиной, устремленной в небеса. И, исключительно благодаря этому,
Фарро начал понемногу догонять Янданаггера, или, скорее, пропорции и
перспективы вокруг него начали меняться, расплываться, сокращаться, как
уже было перед этим, в синтесизоре. Не испытывая тревоги, он обнаружил,
что высоко вознеся над праздной толпой, уходя вверх по эфирной спирали.
И одновременно появилось новое понимание сил, пронизывающих всю
вселенную. Он плыл вверх, сквозь плоскости пространства, и Янданаггер был
рядом, разделяя его откровения.
Теперь стало ясно, почему галактика нуждалась всего лишь в нескольких
космических кораблях. Эти вместительные многоугольные корабли перевозили
только материалы, человек нашел для себя более надежный способ плавать по
всему объему аквариума Галактики.
Взглянув вперед, Фарро увидел, что звезды поредели. Там, снаружи,
подкарауливало клыкастое существо, безмолвно потрескивая, словно у него
лопались кровеносные сосуды. Страх вновь охватил его.
- Эта тварь в синтесизере... - произнес он при помощи новообретенного
дара общения. - Это чудовище, обвившееся вокруг Галактики - если человек
лишен возможности выбраться наружу, то не сможет ли оно проникнуть к нам?
Янданаггер довольно долго молчал, подыскивая ключевую фразу для
объяснения.
- Вы довольно быстро обучились всему, чему могли, - ответил он. -
Поднявшись от непонимания до хорошего понимания, вы сделали себя подлинным
гражданином галактики, но тем не менее вы совершили пока что всего лишь
