звуки заставили его открыть глаза. Чудовищное творение, очертания которого
терялись в слабом освещении, пробрело мимо Джеффи то ли на восьми, то ли
на десяти ногах и исчезло на улице. Джеффи мгновенно вскочил, леденящая
волна страха болезненно прокатилась по его коже. Он развернулся и помчался
к больничной палате, инстинктивно сопоставляя этого монстра с угрозой тем,
кому он служил.
Палата оказалась пустой.
- Эй, что ты тут делаешь? - послышался голос позади него.
Услышав шаги Джеффи, старик вернулся. Из-под руки раба он заглянул в
помещение. И как только увидел, что оно опустело, выхватил свисток и изо
всех сил принялся дуть в него.
СУДЬЯ: Ты пытаешься объяснить исчезновение твоих хозяев тем, что они
были... хм-м... проглочены тем монстром, которого, как ты утверждаешь, ты
видел?
ДЖЕФФИ: Я такого не говорил, сэр. Я не знаю, куда они подевались. Я
только говорю, что видел, как он выскочил из госпиталя, а тут и хозяева
исчезли.
СУДЬЯ: Ты уже слышал, что никто в аквапорту, кроме тебя, никаких
монстров не видел. Ты уже слышал показания служителя госпиталя, господина
Ласло, что он тоже не видел никаких монстров. Так почему же ты продолжаешь
настаивать на своей сказке, а?
ДЖЕФФИ: Но ведь это случилось. Я правду говорю! Мне таить нечего, я
ничего не скрываю! Я хозяина потерял и теперь никогда больше не увижу
его... и госпожу.
СУДЬЯ: Рабы всегда эти нюни разводят, когда оказывается, что их
хозяева умерли. Если вы не виноваты в том, в чем вас обвиняют, то почему
вы бросились бежать, когда старик Ласло засвистел, призывая полицию?
ДЖЕФФИ: Я перепугался, сэр, разве не понятно? Я был сам не свой.
Сперва увидел эту... эту страхолюдину, потом увидел, что палата пуста, а
тут еще этот болван свистеть принялся. Я... я... его треснул, совсем не
подумав.
СУДЬЯ: Вы проявили себя безответственным человеком. Мы уже выслушали
показания свидетеля Ласло касательно того, как вы ему угрожали применением
силы вскоре после прибытия в госпиталь.
ДЖЕФФИ: Но вы же слышали, когда я говорил, почему сделал это.
СУДЬЯ: Надеюсь, ты понимаешь всю серьезность своего положения? Ты -
человек простой, поэтому и говорить с тобой я буду тоже просто. По
всемирному закону ты обвиняешься в двойном убийстве - убийстве своих
хозяев, и пока их тела не будут обнаружены или же дальнейшее расследование
не прольет свет на это дело, ты будешь содержаться в нашей тюрьме.
Из аквапорта на поверхность Ланикского моря вело два пути. Одним был
тот, по которому прибыли в "Бартоломео" и аэромобиль Гиресов - морской.
Другой вел по суше. Подземный фуникулер проходил сквозь три тысячи футов
скалы и оказывался на станции в Прайсе, прибрежном городе, столице острова
Сатаго. Именно этим путем и доставили в тюрьму Джеффи.
Выходящее в пыльный дворик, затеняемый баобабом, окно камеры Джеффи
позволяло ему видеть полоску моря. Было приятно вновь оказаться на земной
поверхности, несмотря даже на затянутое облаками небо, создающее атмосферу
теплицы, которая после холодного воздуха аквапорта действовала особенно
угнетающе, Джеффи беспрестанно потел. Он проводил много времени,
взобравшись на деревянную койку и глядя наружу, в духоту. Другие
заключенные, выводимые на прогулку, переговаривались под его окном на
местном лингвакреула, но Джеффи не понимал ни слова.
На второй день заключения, ближе к вечеру, когда Джеффи находился на
своем обычном посту, поднялся ветер, он обдал жаром тюрьму, его порывы
становились все сильнее. Плотные облака разорвались, и впервые за эти дни
проступила голубизна неба. Старший надзиратель, темнолицый, с роскошными
усами, вышел во дворик, втянул на пробу воздух, одобрительно кивнул и
направился к каменной скамейке под баобабом. Тщательно смахнув с нее пыль
носовым платком, развалился и задремал.
На стене, над головой охранника что-то зашевелилось. Тварь,
напоминающая питона распустила свои кольца и начала спускаться вниз, со
стороны это было похоже на то, что через стену вдруг перекинулась
пятнистая лента, но из-за плотной стены листвы баобаба трудно было
рассмотреть, что именно там происходит. Джеффи казалось, словно по стене
ползет резиновый занавес, расписанный драгоценностями и морскими звездами.
И тут тварь оказалась возле охранника.
Чем бы ни было это животное, оно раздуло капюшон, точно змея,
готовившаяся к нападению и накрыла им лицо ничего не подозревавшего
надзирателя. Одновременно тело животного обтекло человека, лишая
последнего возможности сопротивляться и укутывая его наподобие плаща.
Джеффи отчаянно завопил в своей камере, но никто не отозвался, большая
часть охранников отправилась на пляж со своими подружками.
Когда чудовище соскользнуло со старшего надзирателя, на скамейке
осталось лишь смятое и сплющенное тело. Жаркий ветер шевелил усами. Тварь
вытянула пальцы и умело отстегнула от пояса кольцо с ключами. Этот
отделившийся от тела орган, в то время, как само тело скрывалось в тени,
отделился окончательно и быстро перебежал через двор, не выпуская ключей.
Он был похож на ожившие корни.
- Боженька мой! - выдохнул Джеффи. - Оно идет сюда!
Он отскочил от окна к двери своей камеры, а создание одним прыжком
оказалось возле его камеры и уронило ключи через решетку, затем пронырнуло
само.
Джеффи окаменел, наблюдая, как мало-помалу все существо протекло в
камеру, пока не превратилось в Геранда, или же в его точную копию.
Геранд окаменел, наблюдая, как слуга приходит в чувство, когда же
Джеффи отошел от изумления, он протянул руку и прикоснулся к своему слуге,
все это он проделал в такой манере, точно проводил какой-то эксперимент.
- Все в порядке, Джеффи, - сказал он наконец, произнося слова с явным
трудом. - Не надо бояться. Тебе ничего не грозит. Возьми ключи, отопри
дверь своей камеры и пойдем со мной к начальнику тюрьмы.
Посерев лицом, дрожа как лист, Джеффи с трудом взял себя в руки,
чтобы выполнить приказание. Ключи звенели, когда он вставлял их один за
другим в замок, пока не подобрал подходящий. Словно загипнотизированный,
он вышел в коридор. Псевдо-Геранд неслышно следовал за ним.
Им никто не помешал. На одном из постов охранник дремал в
кресле-качалке, задрав ноги высоко на головой, упершись ими в белую
крашенную стену. Они не стали беспокоить его. Отперев большую решетчатую
дверь, ведущую в частные апартаменты, они по отдельной лестнице поднялись
в помещение начальника тюрьмы. Открытые двери вывели их на балкон, откуда
открывался вид на побережье и на центральную горную гряду города.
На балконе, как обычно в одиночестве потягивая винишко, на плетеном
стуле сидел человек. Выглядел он некрупным, и, увы, не только выглядел
бесконечно скучающим.
- Вы начальник тюрьмы? - спросил Геранд, входя в комнату.
- Да, - ответил я.
Он довольно долго смотрел на меня. Тут я могу сказать, что был не...
как бы по-точнее выразиться?... он не был обыкновенным человеческим
существом. Он выглядел именно тем, кем был: подделкой под человеческое
существо. Вот и сейчас я узнавал в нем Геранда Гиреса, благо видел
фотографии имевшиеся в полиции.
- Может, вы присядете? - предложил я. - Мне тяжко видеть, что вы
стоите.
Ни слуга, ни хозяин не шевельнулись.
- Значит вы... вы, значит, намерены освободить своего раба? -
поинтересовался я.
- Я приобрел его задолго до того, как вы его увидели, - заявил
Геранд. - Так что будьте добры послушать, что я вам скажу, а скажу я к
вашему сведению, что мой Джеффи всегда был хорошим слугой и не приносил
мне никаких хлопот. Я требую, чтобы он был освобожден немедленно.
Итак, это было разумное существо, и к тому же не лишенное
сострадания. Человеческое оно или нет, но с ним я был не прочь
побеседовать. Слишком многие люди, с которыми мне приходилось
сталкиваться, не наделены ни разумом, ни состраданием.
- Я готов выслушать, - сказал я, подливая себе еще немного вина. -
Как вы видите, мне ничего другого не остается. А слушать - зачастую
приятнее, чем молоть языком.
После этого Геранд приступил к подробному рассказу, который я
старался передать здесь в меру своих способностей. Я и Джеффи молча
слушали, слуга, очевидно, понимал с пятого на десятое, но я сумел
достаточно сориентироваться, чтобы почувствовать, как мои внутренности
начинают отмерзать. В конце концов, разве рядом со мной не лежал экземпляр
Камлиры о параэволюции?
В тишине, наступившей после того, когда Геранд закончил свой рассказ,
мы услышали, как зазвенел закатный "Ангелус" на колокольне Крайи, он не
принес мне успокоения, и жесткий, горячий ветер унес его звуки прочь. Я
уже знал, что в той тьме, которая наступила, никакие молитвы не принесут
мне просветления.
- Что ж, - сказал я, обретя голос, - в качестве начальника тюрьмы я
должен для начала обвинить вас, Геранд Гирес - ведь так к вам следует
обращаться? - обвинить в совершении преступления: по вашему же
собственному признанию вы убили моего старшего надсмотрщика.
- Это была ошибка, - ответил Геранд. - Вам следует понять, что я,
точнее композит, состоящий из Же Регарда, Киро и Геранда Гиреса, не считая
множества рыбы, которую я проглотил, выплывая из аквапорта на поверхность,
- я верил, что смогу впитать в себя любое человеческое существо. Это бы не
было смертью - мы все живы. Но ваш надсмотрщик оказался просто непригодным
для абсорбции. Когда я прикоснулся к Джеффи, оказалось, что он не пригоден
для этого тоже.
- И как вы думаете, почему это? - напряженно спросил я.
Он изобразил улыбку, и я отвел глаза в сторону.
- Это мы быстро поняли, - ответил зверь, - мы не можем абсорбировать
человека, который не воспринимает себя как часть происходящих в природе
процессов. Если они придерживаются устаревших взглядов, что человек - это
отдельный вид, то их клетки антагонистичны нашим, и поглощения не может
произойти.
- Вы хотите сказать, что способны впитывать только... м-м...
образованных людей?
- Именно. С животными дело обстоит по-другому. Их существование само
по себе является натуральным процессом, поэтому поглощение их не
составляет для нас сложности.
Я поверил, что все это правда, когда Джеффи внезапно перемахнул через
перила балкона и свалился в кусты под ним. Он выбрался оттуда невредимым,
и мы наблюдали, как его массивная фигура уменьшается вдали, когда он
помчался по дороге. Никто из нас не проронил ни звука, я надеялся, что он
сообразит придти на помощь, но даже если Геранд и подумал об этом, то ни в
чем не проявил своих замыслов.
- Если честно, я не уверен, что понял все, о чем вы говорили, -
заявил я, пытаясь протянуть время.
Не думаю даже, что я сам это осознал, на самом деле я чувствовал себя
настолько скверно, что вся тюрьма вокруг меня качается. Этот "человек"
напугал меня сильнее, чем кто-либо другой за всю мою жизнь. Не то, чтобы я
боялся жизни или смерти, это именно мысль о полу-жизни начинала колотить
меня от ужаса.
- Я все-таки так и не понял, почему вы способны абсорбировать только
образованных людей.
Я говорил первое, что мне приходило на ум.
На этот раз он даже не побеспокоился и открыть рта при ответе.
- Образование намекает на более полное понимание. Сегодня
образованный люди знают только один способ взаимопонимания: путем
галингвы. Я могу выделять клетки только тех, кто умеет пользоваться этим
сентиментальным орудием, только тех, чьи биохимические процессы способны
