корабль. Близ него на берегу грудой были свалены разномастные тюки, мешки
и связки остро пахнущих кореньев, а грузчики резво бегали по сходням,
перетаскивая все это добро на борт.
Единственным, что грузчики опасливо обходили стороной, была подвода с
четырьмя огромными, почти в рост человека, глиняными пифосами. Грузчиков
вполне можно было понять: каждый из пифосов-гигантов весил никак не меньше
четырех талантов, катить их по мосткам не представлялось возможным, а
заносить злополучные пифосы вдвоем-втроем - так и упасть со сходней
недолго, а нести ответственность за гибель товара не хотелось никому.
Хозяин - краснорожий, похожий на медведя купец в залитом жиром хитоне
- был вне себя: топал ногами, грозился, но все было напрасно.
- Да вы знаете, прохвосты, кому предназначен этот груз?! Ведь это
вино заказал сам басилей Ойхаллии, славный Эврит, к праздничному столу!
Боги, эти пифосы - кровь из носу - должны к полудню быть на Эвбее!
- Будут, - услышал купец над самым ухом чей-то уверенный бас, и на
плечо ему опустилась тяжелая пятерня, изрядно придавив толстяка к
Матери-Гее. - Если кровь из носу - значит, будут.
Первой мыслью обернувшегося купца было: "Похоже, вчера я-таки
перебрал!.. опять же, с рассвета на солнцепеке..."
В глазах у купца явно двоилось. Перед ним стояли два совершенно
одинаковых здоровяка, волосатых и бородатых, и оба одинаково ухмылялись,
одновременно склонив головы к правому плечу. Даже застарелые шрамы на
руках и ногах - и те, похоже, были одинаковыми.
- На корабль возьмешь? - без обиняков поинтересовался тот, что стоял
слева; правый же промолчал - и купец облегченно вздохнул: Вакхово безумие
и солнечный удар оказались совершенно ни при чем.
- Перетащите пифосы - возьму! - поспешил заверить он братьев (в этом
уже не было никакого сомнения).
- Тогда - по рукам, - кивнул тот, что стоял справа. - Эй, вы, -
крикнул он грузчикам, - а ну-ка, тащите сюда во-он те доски! Они вроде
покрепче будут... Давайте, бездельники, пошевеливайтесь!
У пристани уже начала собираться толпа настоящих бездельников,
намеревавшихся поглазеть на любопытное зрелище. От Лихаса с Иолаем не
укрылось, что один человек в добротной, но запыленной одежде отошел чуть в
сторону и с ложным безразличием поглядывал то на устанавливавших
дополнительные сходни братьев, то на сгрудившихся зевак.
- Ты его знаешь? - Лихас указал Иолаю на этого странного зрителя.
Иолай только плечами пожал.
Наконец новоявленные работники установили сходни, как считали нужным,
и немного попрыгали на них, проверяя крепость.
- Вы б лучше с пифосами на плечах прыгали, - ехидно посоветовали из
толпы.
- Угу, - согласно буркнули братья и двинулись к подводе.
Собравшиеся на берегу злорадно заулыбались, предвкушая потеху.
И как в воду глядели! - братья попытались приподнять один из пифосов,
берясь то за боковые ручки, то обхватывая поперек; потом сокрушенно
покачали головами и, вцепившись в борт, медленно поволокли груженую
подводу ближе к сходням.
Вокруг засвистели, заулюлюкали; "Во-во, как раз ослиная работа!" -
бросил кто-то из первых рядов и едва успел отскочить, потому что колесо
подводы уже собиралось переехать его ногу; у самых сходен подвода
накренилась, попав в выбоину, ближайший пифос поехал к краю под гогот
зевак и вой несчастного купца...
Один из братьев подставил мозолистую ладонь под днище посудины,
другой рукой ухватился за ручку и пошел себе по сходням, прижимая пифос к
заросшей шерстью груди.
- Хорошее вино взбалтывать нельзя, - мимоходом пояснил он купцу,
застывшему с открытым ртом. - Осадок... и Дионис обижается.
И, дойдя до середины мостков, дважды подпрыгнул, на удивление мягко
приземляясь.
Дерево заскрипело, но выдержало; купец-хозяин заскрипел, но выдержал
- и вскоре первый пифос уже стоял на палубе.
А по сходням к тому времени неспешно поднимался второй брат - правда,
в отличие от первого, держа пифос на плече, как рабыни носят кувшины с
водой.
Купец потрясенно следил за происходящим, беззвучно шлепая отвислыми
губами, словно вытащенная из воды рыба.
- Зевс-Бротолойгос, пошли мне таких работничков! - пробормотал
наконец толстяк. - Ну что тебе стоит, Великий?
- Размечтался! - пропел у него за спиной мальчишеский голос. - Тебя,
случаем, не Эврисфеем зовут?
- Нет, - машинально ответил купец, и, повернувшись, обнаружил совсем
рядом нахального прыщавого юнца, который осклабился прямо ему в лицо
щербатой ухмылкой.
- Ты еще кто такой?! - набросился было на юного наглеца пришедший в
себя купец, но осекся, вспомнив, чье имя только что назвал мальчишка. А
также вспомнив, какой "работничек" двенадцать лет служил микенскому
ванакту Эврисфею.
Багровую физиономию толстяка словно мукой присыпало, но никто из
толпы не обратил на это внимания.
- Да ведь они на Эвбею вместе с женихами собрались! - выкрикнул
какой-то остряк. - К Иоле свататься! А в мишень вместо стрел будут пифосы
швырять! Враз Эврита-лучника обшвыряют!
- Это мысль, - отозвался, не дойдя до сходен, один из атлетов. - Тем
более, в такую цель, как твоя задница, даже пифосом не промахнешься!
И качнул ношу, явно собираясь проверить, что крепче: пифос или голова
этого пустозвона.
Толпа шарахнулась, купец зажмурился, мысленно взывая ко всем богам
разом - на голову остряка ему было плевать, но вино, драгоценное вино!.. -
и тут знакомый мальчишеский голос посоветовал:
- Ты б поостыл, Алкид... неровен час, сорвется рука, а я-то рядом
стою!
- Я не Алкид, я Ификл, - буркнул атлет через плечо и сгрузил
последний пифос на палубу. - Вечно ты, Лихас, лезешь!.. я их только
пугнуть хотел...
- Врешь, небось, - уверенно заявил Лихас, и купец опасливо разлепил
веки. - И что Ификл, и про "пугнуть", и про то, что я вечно лезу.
- По шее хочешь? - осведомился работник и вновь взялся за пифос.
- Не-а! - Лихас поспешно отпрыгнул назад. - Вот теперь верю, что ты
Ификл. Алкид - тот никогда мне по шее дать не грозился!
- А сразу давал! - хором закончили подошедшие Иолай и второй
работник.
Лихас обиделся и замолчал.
...Когда поклажа из колесницы Иолая была перенесена на борт, корабль
наконец отчалил, а четверо пассажиров удобно устроились на корме - рядом с
рулевым веслом и глухим к чужим разговорам кормщиком - Иолай в упор
посмотрел на братьев, у которых из личного имущества оставалось по
ясеневой дубине и тяжелому луку на брата, а про остальное лучше было и не
вспоминать.
- Опять по дороге все спустили, оболтусы? - строго спросил он.
Близнецы одновременно, как по команде, уставились в дощатый настил
палубы; потом, не выдержав натянутого молчания, перевели взгляд на голые
блестящие торсы гребцов, словно надеясь высмотреть ответ на заданный
вопрос.
- Вино, бабы? - Иолай был неумолим. - Подвиги?
- Кости, - вполголоса пробормотал Ификл, немилосердно дергая себя за
бороду. - Подлец один, в Навплионе еще... нет, но играл, играл - как бог!
Алкид только горестно вздохнул и несколько раз сжал-разжал кулаки,
как будто душил кого-то.
- Мало я вас... в смысле, мало вас в детстве пороли! - в сердцах
бросил Иолай, слегка запнувшись на середине фразы. - Ладно, в кости играть
я вас подучу. Стыдно сказать - как шеи сворачивать, так сколько угодно, а
такое простое дело...
Братья сконфуженно кивнули, а Иолай еще долго ворчал - и только
причаливая к изрезанному бухтами побережью Эвбеи вспомнил, что собирался
оставить пройдоху-Лихаса в Оропской гавани.
После чего опять долго ворчал.
4
Толстая рыжая белка, торжествующе махнув хвостом, деловито проскакала
по стволу корявой пинии - и вдруг, чего-то испугавшись, метнулась наискось
и исчезла за лохматой веткой, выронив из лапок орех.
Орех звонко ударил по макушке стоявшего под деревом Иолая, и тот
задрал голову, вслушиваясь в недовольное цоканье белки.
- Тише, дуреха, - бросил Иолай раздраженному зверьку. - А то слопают
тебя, и некому цокать будет...
Еще на пристани, только-только прибыв на Эвбею, Иолай решил, что
явится во дворец к Эвриту чуть погодя, ближе к вечеру, дождавшись
окончания дневной суматохи. Уж больно торжественно встречали являвшихся
женихов ойхаллийские даматы - придворные, доверенные люди басилея; уж
очень шумно все предвкушали грандиозное пиршество, сдобренное обильным
возлиянием и не менее обильной похвальбой. Близнецы и Лихас, заразившись
общим возбуждением, двинулись ко дворцу вместе с остальными - и даже не
заметили, что на середине круто забирающей вверх дороги Иолай отстал,
огляделся и свернул правее, в лес, продираясь сквозь тенета низкорослого
кустарника.
Поклажу Иолай предусмотрительно сгрузил на братьев, не обойдя
вниманием и закряхтевшего было Лихаса - так что теперь мог бродить по лесу
налегке.
Тишина давила на уши мягкими ладонями. Редкое верещание белок и
посвистывание птиц только подчеркивало эту безмятежную тишину - так для
понимания голубизны неба требуется черная точка ястреба - и Иолай бездумно
петлял между стволами деревьев, вертя в пальцах пушистый стебелек и
незаметно для себя забирая сперва восточнее, а потом и северо-восточнее.
Неужели все?
Неужели конец двенадцати годам кровавой пахоты, неужели тупые мозги
ахейцев проросли мыслью: "Нельзя убивать друг друга на алтарях, ибо как
тогда отличить жертвенник бога от логова зверя?"; неужели Геракл завершил
- нет, не завершил, но хотя бы заложил основание тому, что никогда и никто
не назовет подвигом; неужели можно ездить свататься, можно жить без
Дромосов и Одержимых, ходить где вздумается, дышать без хрипа, слушать без
опаски, никуда не спешить, не подозревать всех и вся... махнуть рукой на
микенский трон (впрочем, я давно уже сделал это), перестать укреплять
Тиринф; молиться без задних мыслей...
Наверное, нельзя, ответил он сам себе. Нельзя, и не надо проживать
две жизни, чтобы понять это, но... очень уж хочется.
Очень хочется жить именно так.
- Радуйся! Ты, случаем, не Иолай, возничий и родич Геракла?
Потирая ушибленную орехом макушку, Иолай обернулся и увидел
спрашивающего.
Этот человек не должен был стоять сейчас в лесу.
Он должен был принимать гостей во внешнем дворе Эвритова дворца.
- Ну же, юноша? Ведь это так просто: ответить "да" или "нет"!
- Это просто, - пробормотал Иолай. - Да или нет - это просто...
Радуйся и ты, Ифит-лучник, сын и наследник басилея Ойхаллии! О Мойры, как
же ты постарел... и как ты похож сейчас на своего отца!
Ифит-лучник с некоторым удивлением посмотрел на странного молодого
человека. Потом одернул узкую безрукавку - в связи с торжеством ему
пришлось вырядиться по микенской моде, нацепив дурацкую юбку, стоявшую
столбом, и эту проклятую безрукавку с вышивкой - и поощрительно потрепал
Иолая по плечу.
- Почему сейчас, юноша? Я и раньше был на него похож... впрочем,
ты-то об этом знать не можешь. Мы ведь с тобой не встречались, правда?
Солнце плеснуло пригоршню светящейся пыли в просвет между ветвями, на
миг выбелив курчавую бороду Иолая призрачной сединой - и Ифит-лучник
задохнулся, даже не сообразив убрать ладонь с плеча стоявшего перед ним
человека.
- Ты - Иолай? - севшим голосом еще раз спросил ойхаллиец... и осекся.
- Внук Амфитриона-лавагета?
- Я Иолай. Внук.
"Странно говорит, - мелькнуло в сознании Ифита. - Словно не мне, а
