мы...
Она подняла на меня глаза.
- Не нужно, Эри. Я знаю - ты спасти меня хочешь, за тем и пришел.
Варк ты там или кто - я тебя рожала, не ночь бесплодная... Спасибо тебе.
- Но я хочу подарить тебе Вечность, мама!
- А на что мне Вечность? Кровь людскую вечно пить?.. Не смогу я так,
умру вот завтра - и хватит с меня... А выведешь ты меня человеком - опять
же куда пойду? В Скит? В лес?.. Иди, мальчик, пусть будет, как положено...
- Напрасно ты так, мама.
- Ничего, Эри, раз обижаешься - значит, был ты человеком, помнишь
еще. Вот и не забывай никогда, как приходил за мной, и как варк ночной
плакал на коленях моих - не забывай, мальчик мой... Нож мне только оставь,
больно очень, когда жгут, боюсь я... Спасибо тебе. Теперь не боюсь.
Прощай.
И я ушел в срывающееся дыхание; дрожащие капли меня оседали на ломкие
стебли начавшей желтеть травы...
НЕЧЕТ
Мерцающее облако тумана сползло на мирно посапывающих стражников,
безобидное и бесформенное, и уже высокий мужчина в полной форме панцирной
пехоты встал между спящими, у хижины арестованных за родство. Один из
часовых беспокойно заворочался - в таком хорошем сне, с девочками и пивом,
возник неприятный узкий меч и неведомый задумчивый палец, пробующий
заточку.
Пришедший опустил оружие обратно в ножны, так и не нанеся удара, и
немигающий взгляд его был холодней змеиного - потом он склонился над
спящими.
Когда воин из тумана вновь выпрямился - безвольно повисшие руки
стражников уже оплетала коричневая змея последних браслетов.
Он выпил их до дна. Все оставшиеся жизни - сколько их там ни было.
Досуха.
Они не были кровными родственниками. И ужас отразился в бездонных
глазах возникшей рядом светловолосой женщины.
ЧЕТ
...Он вышел черный, вышел страшный,
И вот лежит на берегу -
А по ночам ломает башни
И мстит случайному врагу.
На воротах сиял Знак - только теперь я понял переплетение бронзовых
лепестков - но мы с Лаик скользнули сверху и вновь обрели тела лишь у
самой каморки Шора. В щели пробивался тусклый огонь лампы, и сгорбленная
тень архивариуса ложилась на крестовину окна.
- Кто там?
Знакомый старческий голос.
- Это я. Открой, Шор.
- Я ждал тебя, Эри. Входите.
- Я не один.
- Входите. Я стар, чтобы бояться варков, особенно если я пил вино с
одним из них.
- Откуда ты знаешь?..
- Знаю. Входите.
И мы вошли. Я подвел Лаик поближе к лампе - пусть рассмотрит нас
старик, хотя ей свет безразличен...
- Да, Эри, ты почти не изменился, - мягко улыбнулся Шор; ни тени
страха не отразилось на его сухом лице. - А вы, госпожа, надо полагать,
Лаик Хори. Не хочу показаться непристойным, но ради такой женщины я и в
моем возрасте, пожалуй, рискнул - и рискнул бы на большее... - глаза
старика вспыхнули; он был моложе нас обоих, с такими-то глазами!..
- Где Чарма, Шор? - перебил я его, оглядываясь.
- Сбежал твой Чарма. Недели две, как сбежал...
Недели две. Как раз, когда я...
- Шор, мне нужна помощь. И у меня нет времени.
- Да, Эри, нет. В тебе еще бродит человеческое, но вскоре станет
поздно. Только не предлагай мне поцелуй и длинные зубы, с привычкой к
крепкому багровому напитку. Я знаю, что тебе нужно - тебе нужно Слово
Последних, - и я знаю, где оно хранится. Но...
- Сюда идут, - неожиданно сказала Лаик. - Ты предал нас, старик?!
- Ты тоже так считаешь, Эри? - выпрямился Шор.
- Нет. Я так не считаю. И прошу у тебя прощения.
Входная дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ввалился капрал
Ларри с двумя караульными. Желтые зубы капрала оскалились в торжествующей
усмешке.
- Ну вот, все наконец в сборе! - довольно рыкнул Ларри. - Пара
гнусных варков и высохший книжный червь! Три сапога пара!..
Знак блестел на кольчуге капрала, меч в его руке, нож, широкий
короткий нож отсвечивал в левой, вот он, Тяжкий Блеск, ужас варков...
Храбрый ты человек, капрал, глупый, но храбрый, а ребята твои бледны, что
ж так, и мечи дрожат в их руках - ведь дрожат, а, капрал?..
Я скользнул к Шору. Еще не поздно, старик, прими поцелуй Обрыва,
книжник, уйдем вместе, а дурак капрал...
Я знал ответ Шора, но надеялся, надеялся на невозможное, и надежду
мою нелепую оборвал "летящий цветок сливы", нож Ларри оборвал, по медную
гарду вошедший в грудь архивариуса. Нет у тебя больше Тяжелого Блеска,
капрал...
- Прощай, Эри, - Шор сполз на холодный пол. - Слово - в подвале,
нижний ярус, в конце...
Я выпрямился и повернулся к капралу. Ларри шагнул мне навстречу,
выставляя оружие - и я прошел вплотную, запрокидывая ему голову. До дна,
капрал, пью честь твою! Ты слышишь меня, ушедший старый архивариус?!.
Когда я оторвался от обмякшего Ларри, Лаик стояла над лежащими
караульными.
- Они могли слышать сказанное Шором, - встретила она мой
вопросительный взгляд, и губы ее отливали пурпуром.
- Да, - глухо пробормотал я. - Да.
...нижний ярус в конце. Мы сочились сквозь ржавчину решеток, вокруг
капала мутная вода, хлопали крылья гнездившихся в подземелье летучих
мышей, шуршали быстрые крысиные лапки - теперь это был наш мир, и ухо
человеческое не уловило бы и десятой доли звуков запределья.
Наш мир - стены коридора, ряды однообразных массивных дверей,
окованных железом, и внутренний взгляд легко пронизывал тщету запоров;
оружие, драгоценности, архивы, картины, книги... Нам не нужно было золото.
Нам не нужны были книги. Нам нужна была одна книга.
Слово Последних.
В конце коридора - все же и он не был бесконечным! - обнаружилась еще
одна дверь, подобная предыдущим, но над проржавевшим замком выгибалось
переплетение деревянных полосок - этот Знак остановил бы и Сарта, но сырое
дерево прогнило, а вместе с ним сгнила и сила оставленного барьера.
Замок поддался с легкостью, и Лаик, впереди меня, вошла в крохотную
комнату, выдолбленную в сплошной скале забытыми каменотесами. Она подошла
к дряхлому дубовому столу, укрытому серым покрывалом пыли, и склонилась
над большой черной шкатулкой.
- Очень трудный Знак, - бормочет Лаик. - Древний, забытый. Это лишь
Слова ветшают со временем, а Знаки - наоборот. И чем больше было неудачных
попыток открыть их...
Руки Лаик уперлись в невидимую стену, ладони заскользили по преграде.
Пальцы ее засветились холодным ровным огнем, и в ответ замерцал Знак на
шкатулке, стена вокруг него съежилась, и голос Лаик набрал силу, зеленый
туман окутывал неведомые слова, и пустота, пустота в застывших глазах, и
белоснежные клыки закусили нижнюю губу в напряжении схватки...
Я не услышал треска разлетевшейся шкатулки - внимание мое было
приковано к мертвенно-бледному любимому лицу, и такое же лицо было у нее
тогда, когда я впервые увидел ее в коконе. Только теперь она нашла в себе
силы на робкую улыбку.
- Все в порядке, милый. Очень древний Знак. Очень. Бери книгу.
...Книга. С трудом разбираю я витиеватую вязь на простом кожаном
переплете. "Слова и Знаки". Пришедшая в себя Лаик смотрит через мое плечо.
- Клянусь поцелуем, Эри! Я слышала об этой книге, но приписываемая ей
ценность больше годилась для легенд... Здесь хранится мудрость поколений -
и людей, и варков. Согласно преданию, могучий праварк написал ее, но его
убили коварные люди и завладели книгой, научившей их останавливать нас
Знаками, владеть Печатями, накладывать Тяжелые Слова!.. И владельцы книги
умирали один за другим.
Ни Сарт, ни Девятка Верхних не стоят и единой страницы отсюда! Это
власть, Эри, невероятная, абсолютная власть, и мы держим ее в руках... Мы,
мы будем стоять над миром, и он...
Я крепко сжал ладонями лицо Лаик и заглянул под затрепетавшие
ресницы. Что ж ты делаешь, проклятая книга...
- Нет, Лаик. Мы не будем стоять над миром. Не все так просто. Иначе
первый же человек, открывший эту книгу, навсегда закрыл бы коконы; а люди
не ушли бы от Слов зашедшего сюда варка. Ты хочешь покорить вселенную,
напугав ее запертой книгой?.. Зачем заперли ее, Лаик?..
Я не давал ей отвернуться, и кричащая пустота в глазах ее съежилась и
отступила.
- Прости, Эри. Наверное, я теряю земное быстрее, чем ты. Ищи Слово.
НЕЧЕТ
...а Слово Последних оказалось простым и совсем коротким.
- Ты согласна?
- Да. Прямо сейчас?
- Сейчас. Иначе сил не хватит заглянуть в открывшуюся пропасть.
- Нас убьют...
- Нет. Мы снова будем отбрасывать тень, и зеркальное стекло подарит
нам отражение. Знаки не будут властны над нами, и смерть...
- Променять Вечность на смерть?
- Да. Я уже не хочу этого, я боюсь жизни - и я произнесу Слово
Последних во имя последнего человеческого во мне.
- Говори. Бунтующий варк кричит во мне, но я иду с тобой...
Слово было совсем коротким.
ЧЕТ
И плыли они без конца, без конца,
Во мраке - но с жаждою света.
И ужас внезапный объял их сердца,
Когда дождалися ответа.
Дверь захлопнулась, и меня, бросившегося к ней, отшвырнул нестерпимый
жар Знака - вновь начертанного, вновь! - отшвырнул через доски и железо,
как взрослый сильный человек легким пинком вскидывает в воздух
надоедливого щенка.
- Расслабься, приятель, - донесся до нас ровный удовлетворенный
голос. - У вас будет время для этого. Я скоро вернусь. Но не настолько
скоро, чтобы...
- Открой, мерзавец! - губы Лаик задрожали в бессильном бешенстве. В
ответ прозвучал издевательски спокойный смех. И смех этот, победоносный и
торжествующий, сорвал во мне неведомую плотину - я вспомнил все! Я снова
тонул в страхе и недоумении, - и в понимании третьего, нездешнего мира,
тех девяти ночей, когда испуганная Лаик ждала меня меж плит - а я тонул,
тонул в жалости и зове крови, и первом вкусе ее во рту; стыд, жгучий стыд,
мелькание калейдоскопа лиц, кол, целящий в меня, шорохи ночи, и встающее
палящее солнце, и чужой, незнакомый дождь, болтающий ногами на причудливо
изломанных ветвях дерева без имени... И слова, слова, услышанные там, где
не нашлось места ни для Верхних, ни для моей Лаик:
- И быть может, через годы, сосчитав свои владенья,
Я их сам же разбросаю, разгоню, как привиденья,
Но и в час переддремотный, между скал родимых вновь
Я увижу солнце, солнце, солнце, красное, как кровь...
Я вспомнил все - и смех за дверью, хотя не было его в моих девяти
ночах.
Это был смех Би.
Книга лежала перед Лаик, и взгляд ее висел над мерно шелестящими
страницами, Белый взгляд, растворяющий зрачки в снегах, и живое лицо
смотрело глазами статуи. И когда губы ее шевельнулись, заунывная тягучая
волна Серого Зова захлестнула притихшие коридоры, прибоем вырываясь на
свободу, затопляя округу - волки в глубинах леса приподнимали головы,
прислушиваясь к Зову, шуршали в нишах перепончатые крылья визжащих
нетопырей, тысячи тоненьких лапок поворачивали свой бег, и горе людям,
вставшим по ту сторону двери!..
Би, друг мой, враг мой, ты держишь в руке конец моей цепи, я не
отбрасываю тени, ты - тень моя, и мертвые идут за нами - Шор, мама, Ларри,
солдаты... Не надо, Би, не надо благородных жестов, не отказывайся от
