еще называется "с меньшей затратой энергии"! Экстрасенс чертов, знахарь
доморощенный!..
Я с усилием сел. Генриха Константиновича в комнате не было, а на
столе у дивана лежала записка, в отличие от меня, устроившаяся вполне
комфортабельно и явно гордящаяся аккуратным, почти каллиграфическим
почерком:
"Молодой человек, после сеанса вы соблаговолили уснуть, и я не стал
вмешиваться в ваши отношения с Морфеем. Дверь я запер, спите спокойно,
дорогой товарищ. После сеанса вы можете себя неважно чувствовать -
поначалу такое бывает, потом организм адаптируется и привыкнет. Зайду
завтра вечером, если вы захотите - проведем еще один сеанс.
Ваш Г.К."
Ночь я проспал, как убитый - и наутро самочувствие действительно
улучшилось. Я пошел бриться, проклиная свою нежную, как у мамы, кожу -
стоит на тренировке почесать вспотевшее тело, как потом три дня все
интересуются девочкой с кошачьим характером или наоборот. Вот и сейчас,
вся шея исцарапана, и воистину "мучение адово", да еще "Спутником"
недельной давности!..
На работе все время клонило в сон, и я чуть не перепутал кассеты во
время выдачи, но вовремя заметил. Раньше со мной такого не случалось. Надо
будет сегодня воздержаться от сеанса. Хотя в этих "выходах в астрал" есть
нечто такое... притягательное, что ли? Как наркотик. Попробовал - и тянет
продолжать. Ладно, посмотрим...
15 мая. Только что звонил Серый. Нашу бывшую одноклассницу Таню
Пилипчук нашли мертвой возле дома. Как раз после того дня рождения.
Говорят, сердечный приступ. Это в двадцать семь лет... А у нее дочка,
муж-кандидат... Надо будет на похороны съездить, неудобно. Куплю гвоздик
каких и...
И надо мною одиночество
Возносит огненную плеть,
За то, что древнее пророчество
Мне суждено преодолеть.
...За дверью была Бездна, и Бездна была - живая!
Мириады глаз - распахнутых, жаждущих, зовущих; беззвучный крик
плавился, распадался в подмигивающей бесконечности, и пена ресниц дрожала
на горящем, накатывающемся валу тянущихся зрачков. "Ты - наш!" - смеялась
бесконечность, - "Ты - мой! Мой..." - взывал каждый взгляд, - "Ты, ты, ты
- дай..."
В последнее мгновенье Арельо Вером откачнулся от края пропасти и всем
телом навалился на горячий камень двери, поддавшейся на удивление легко.
Он стоял, отрешенно глядя в слюдяные блестки пористого, бурого сланца;
дрожь, глухая дрожь медленно затихала в глубине его естества, и безумие
сворачивалось в клубок под набрякшими веками.
- Теперь я понимаю, - пробормотал Вером. - Бедняга Су... Они не
успели взять его тело, но разум... Разума он лишился.
Шлепанье бегущих ног растоптало тишину подземелий, и спустя некоторое
время из-за поворота вылетел спешащий Гро. Лей звонко хлопал его по бедру,
и свежий рубец кровоточил на испачканном, искаженном отчаянием лице. Увидя
Арельо, он замедлил шаги и вскинул растопыренную ладонь, тыча ею вверх.
- Этого следовало бы ожидать, - покачал головой Вером. - Что Слюнь?
Гро ударил ладонью по ляжке.
- Удрал, паскуда! - скривился Вером. - А Удав? Что с Вяленым?
Гро молча отвернулся.
- Как же ты так, трехпалый?.. - прошептал Вером, бессмысленно потирая
запястья. - Как же ты так... Пошли, Грольн, пошли... Наверх. Поминать...
Тяжкий рокот прокатился под сводами, и потолок галереи осел сплошной
стеной каменных глыб. Кошачьей судорогой Гро бросил тело к Верому, и
крайняя плита застыла локтях в трех от каблука его замшевого сапога.
Факелы дрогнули и погасли. Некоторое время царила полная тишина,
только слышно было, как где-то с шелестом осыпается песок.
Вером наклонился, подобрал упавший факел, ища кремень, который всегда
носил с собой; и застыл с согнутой спиной, не смея повернуться.
Шелест. Шелест осыпающегося песка.
- Не надо. Здесь и так светло. Здравствуй, человек Вером.
Арельо выпрямился и разжал пальцы. Факел вновь упал, и Гро уселся на
песок у ног Верома, перебирая струны своего лея.
- Здравствуй, сотник.
- Я забыл, что это такое. Ты боишься, человек Вером?
- Нет. А ты?
- Я забыл, что это такое. Пора рассчитываться, человек Вером. Это мы
призвали тебя в Сай-Кхон.
- Зачем ты разговариваешь с ним? - вмешалась женщина.
- Замолчи, Третья. Я хочу понять, почему мы выбрали именно его. У нас
много времени.
- Время... Я забыла, что это такое, - сказала женщина.
Арельо огляделся. Они стояли в образовавшемся круглом зале с низким,
провисающим потолком, и в конце зала, за спиной Верома, была - Дверь.
Слюдяные блестки пористого сланца.
- Там, наверху, твой враг, - бросил Вером пробный шар. - Ангмар.
- Враг? - даже тени усмешки не было в пыльном голосе. - Мой?.. Третья
склонилась над ним. Тебя это радует, человек Вером?
- Да.
Лицо Арельо Верома изменилось, изменилось неуловимо и страшно.
- Да, меня это радует. Ты хороший мальчик, сотник. Был. И ты хороший
Верхний. Стал. Играй, Грольн. Играй Слово Последних.
- Да, - кивнул Гро, вскидывая лей.
- Да, - сбитые пальцы тронули струны, и рубец на лбу налился теплой
краснотой.
- Да, Сарт, - сказал Грольн Льняной голос, проклятый певец
запретного.
"С-а-а-а-р-т!.." - простонала бесконечность за дверью; "Сарт" -
хрустнули суставы глыб завала; - "С-с-ссарт..." - и семь бесцветных
неподвижных призраков встали у попятившейся в испуге стены галереи. Все
Верхние были в сборе.
Мужчина и женщина отшатнулись назад, и властная ладонь исторгаемой
леем мелодии толкнула их в грудь, отбрасывая, сдавливая, ставя на колени;
Грольн выгибался над кричащими струнами, и силуэт стоящего над ним тек
неуловимыми, зыбкими волнами - потертый камзол зеленого бархата, господин
Арельо? - о, господин Арельо - это... кривая двусмысленная усмешка, деньги
вперед, звякнувший мешок и мертвая хватка усталого бродяги, я мог бы
сделать это силой, обида, обида и агатовый летящий плащ с тускло
отливающей застежкой, и хмурый бесстрастный профиль в решетке древнего
горбатого шлема с крыльями у налобника, шлема? - дурацкого рыжего колпака
с бубенчиками, с выглядывающей жиденькой косичкой, пегим хвостиком, я
больше не люблю шутить, Отец, не люблю!.. - юродивый, нищий, Полудурок, -
Сарт...
- Пусть вершится предначертанное!..
Волны Слова катились, захлестывая дрожащую пещеру, сгибая к земле
коленопреклоненные фигуры, превращая в статуи колеблющиеся тени Верхних,
внезапным просветлением врываясь в мятущийся мозг безумного Су - бывшего
салара Бьорна-Су, бывшего веселого маленького Би, бывшего блаженного Су -
настигшего, наконец, того, за кем шел он годы и годы, и кого не мог он
теперь, не имел сил, да и не хотел останавливать; и круги расходились по
качающемуся, рушащемуся залу Сай-Кхона, круги от падающего камнем Слова
Последних...
...И плыли они без конца, без конца,
Во мраке, - но с жаждою света,
И ужас внезапный объял их сердца,
Когда дождалися ответа.
Дверь раскололась - и Вечность засмеялась им в лицо...
ПРОЛОГ
Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой
И с низменным злом,
Все тугие узлы я распутал на свете,
Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.
Свежая вечерняя сырость сквозила в дыхании заката, мягкая детская
сырость с привкусом дыма, молока, листвы одинокого дерева с бугристой
корой и причудливо изломанными ветками; и редкие капли уже зашептались в
оживших листьях. Дерево... Как зовут тебя, дерево? Человек подошел и обнял
теплый ствол, прижавшись щекой к шершавой коре.
- Я человек, Сарт?
- Да, Эри. Человек.
- Тогда ты можешь объяснить все это по-человечески?..
Назойливое насекомое шуршало у самого лица, крохотный упрямый
странник, с подрагивающими чуткими усиками. Сколько стоит твое
существование, Живущий?
- У варка нет тени, Сарт - ты, ты был моей тенью, ты вел меня по
немыслимому лабиринту моей жизни... Зачем?
- Мне нужен был Живущий в последний раз. Наш мир обречен, Эри. Что
ждет в нем человека - человека, щедро разбрасывающего смерти ценой в один
браслет, что ждет его в конце, в тупике? Пустота, Эри, гнилье - или
возможность стать Не-Живущим. Хотя правильнее было бы сказать -
Не-Мертвым... Что ждет в нашем мире варка? - судорожно мечущегося в
поисках крови, круг за кругом, всю свою бестолковую вечность; салары,
Знаки, казни за родство, нижние, Верхние, пустота, сын мой, пустота и
гнилье - та же пустота и то же гнилье, да еще, к несчастью, вечное!.. Мне
нужен был Живущий в последний раз, ценящий жизнь, как никто иной, мне
нужен был ты - чтобы открыть Дверь.
- И для этого ты протащил меня мордой по всей щебенке, какая нашлась
- от Калорры до Сай-Кхона?!.
Сарт покачал головой.
- Нет. Я не тащил тебя, я лишь помогал идти по предназначенным
кругам, и первым из них был круг Одиночества. Ты вступил в него, выйдя из
матери. Одинок среди сверстников, в казарме, в борделе, - ты встретил Лаик
- и вошел в круг Потерь. Отныне сотнику Джессике цу Эрль было что терять -
и он терял; женщину, веру, друзей - и готов был потерять жизнь. Только
жизнь стоила тебе слишком дорого, и, всаживая лопату в могильный холм,
подставляя горло под поцелуи Лаик, ты добровольно вступил в круг
Предательства, уходом к варкам предавая людей, и предавая варков
нарушением Закона.
- С тобой трудно спорить, Сарт.
Ветер. Ветер и небо. Чужой ветер, чужое небо...
- Трудно спорить. Наверное, это потому, что ты прав.
Ветер.
- Да. Я прав. И варк Эри был прав, войдя в круг Выбора, где рвали его
на части умирающая правда человека и рождающаяся правда варка, - в грязи
рождающаяся, в крови, и самим рождением своим неизбежно вводящая в круг
Крови. Пряный круг - кровь, Эри, вкус ее, запах, сладкий страшный запах! -
и сладкие, страшные метания истерзанного существа в поисках третьей
дороги, выхода, в жгучем кругу Поиска; разорванного ножом, вошедшим в
грудь старого Шора, и Словом, Словом Последних, найденным и бессильным.
Ложь, всюду ложь - и круг Лжи встретил обманувшихся; ты лгал, Эри - лгал
Верхним своим покаянием, лгал мне, любой ценой прорываясь в Верхние, и
ложь твоя стоила существований Третьему и Седьмому, ушедшим в Бездну
Голодных глаз, чтобы вы могли занять опустевшие места; и, наконец, ты лгал
самому себе, зная в глубине сердца, что никогда - никогда не согласится
Верхний варк стать человеком, и нет среди Живущих способного заставить
его!..
- Дождь, Сарт.
Сарт запрокинул лицо, и ласковые влажные руки тронули его
разгладившийся лоб, звякнули бубенчиками колпака, взбили фонтанчики пыли
под ногами.
- Да, дождь.
- Мокрый... Это незнакомец, Сарт. Совсем другой дождь сидел на
подоконнике, когда Молодой стучался в мою дверь, и я оттаскивал рычащего
Чарму.
- Да, Эри. Мы открыли Дверь. Слово Последних, Эри, Последних, а не
последнего - одиночество, потери, предательство, выбор, кровь, поиск,
ложь; путь Живущего в последний раз, путь ночного варка, путь Верхнего, и
