первых порах подкрадывается незаметно; а потом оно обрушивается
стремительно, с сокрушительной силой, подобно горной лавине, сметая
все на своем пути. Сколько раз я просил Бога, Дьявола, всех святых и
нечистых ниспослать мне это блаженство. Но ни Небо, ни Преисподняя
не откликались на мои страстные мольбы, и я по-прежнему оставался в
здравом уме.
Очевидно, в планы Александра не входило лишать меня рассудка и
тем самым облегчать мою участь. Напротив, он сделал все, чтобы не
дать мне свихнуться от одиночества. Я постоянно балансировал на
грани сумасшествия, но переступить ее не мог. Мы часто недооцениваем
возможностей человеческой психики, считая ее хрупкой, неустойчивой,
легко уязвимой, и очень удивляемся, когда в экстремальных ситуациях
она отыскивает ресурсы, о существовании которых мы не подозревали.
Порой я вспоминаю Брана Эриксона, Бешеного барона, проведшего свыше
шестидесяти лет в полной изоляции, но сохранившего ясность ума.
Некоторые даже утверждают, что он стал более нормальным, чем
прежде, - и это при том, что моя матушка целенаправленно стремилась
довести его до безумия.
Условия моего содержания в плену у Александра не шли ни в никакое
сравнение с тем сирым убожеством, в котором десятилетиями влачил
свое жалкое существование Бран Эриксон. Мир, ставший моей тюрьмой,
любому другому показался бы райским уголком - но только не мне. Я не
восхищался его мягким субтропическим климатом, не радовался вечной
весне, равнодушно взирал на дивные закаты и столь же дивные
рассветы, без наслаждения вдыхал чистый и свежий воздух, напоенный
ароматами дикой природы. Даже самая комфортабельная тюрьма остается
тюрьмой, а клетка с золотыми прутьями - все равно клетка. Я не мог
называть этот мир раем. Он был моим Тартаром. Или, скорее, моей
Голгофой. В лучшем же случае - садом Гефсиманским...
Я жил в роскошном двухэтажном особняке у самого озера, а чуть
поодаль начинался густой девственный лес. Судя по всему, этот дом
был построен задолго до моего появления и, очевидно, прежде служил
Александру чем-то вроде санатория, где он отдыхал от своих грязных
делишек и планировал новые злодеяния. Я нашел здесь все, в чем
только мог нуждаться (естественно, за исключением свободы и
человеческого общения), - от обширных запасов самой разнообразной
еды, включая деликатесы, до шикарной библиотеки, содержащей не менее
пяти тысяч книг. Последнее, как я подозревал, было предназначено
исключительно для меня. Из рассказов родных я знал, что Александр
никогда не был великим чтецом, а довольно-таки беспорядочный подбор
литературы свидетельствовал о том, что за прошедшие тридцать лет в
этом отношении он мало изменился.
О скорости течения времени я мог судить, лишь исходя из показаний
допотопного сравнительного хронометра в библиотеке, поскольку мои
наручные часы Александр предусмотрительно конфисковал вместе с
перстнем. Если верить хронометру, за стандартные сутки Основного
Потока здесь проходит двадцать два дня и семь с хвостиком часов; то
есть, как и обещал Александр, один год за неполные шестнадцать дней.
Но я не видел оснований верить этим цифрам. Только изучив
особенности конструкции генератора, подключенного к Формирующим и
обеспечивавшего дом электроэнергией (благо уроки Колина не прошли
даром), я убедился, что скорость течения времени в этом мире не
превышает двадцати пяти единиц Основного Потока. Не скажу, что это
сильно обрадовало меня, но, по крайней мере, теперь я не боялся, что
умру от старости прежде, чем родные успеют хватиться меня...
Первые несколько месяцев я провел в полной апатии, отвлекаясь от
мрачных раздумий лишь за чтением книг и очень редко - за просмотром
особо интересных фильмов. Позже я начал ходить на охоту - не потому,
что стали истощаться запасы пищи или мне приелись консервы
(технология консервирования XXXII-го века была выше всяких похвал),
а просто для того, чтобы внести хоть толику разнообразия в мою
унылую, бесцельную жизнь. Обычно я возвращался с пустыми руками, но
бывало и так, что по чистой случайности я подстреливал какого-нибудь
нерасторопного зайца или зазевавшуюся утку. Тогда я приносил свою
добычу в дом и скармливал ее кухонному автомату, который обрабатывал
несчастную тушку и делал по моему заказу жаркое. Я без особого
удовольствия съедал его - не пропадать же добру.
Именно на охоте у меня впервые возникла мысль устроить Александру
ловушку. Однажды в лесу мне повстречался огромный матерый волчище.
Здесь волки были самыми крупными хищниками, охотились в одиночку и
никого не боялись. Позже они познакомились со мной поближе и стали
меня бояться; но это было позже, а тогда волчище направился ко мне,
грозно осклабившись и предвкушая сытный ужин. В ответ я небрежно
вскинул лазерное ружье и, не целясь, выстрелил. Лишившись левого
уха, насмерть перепуганный волчище, поджав хвост, скрылся в лесной
чаще. А я подумал, что, будь на месте волка Александр, я бы не
промахнулся и послал смертоносный луч ему прямо в сердце.
С тех пор эта мысль прочно засела в моей голове. Я загорелся
идеей застать Александра врасплох. Глупая была идея. Но отнюдь не
безумная.
При иных обстоятельствах я мог бы рассчитывать на успех.
Одаренные не обладают сверхъестественной реакцией, в среднем они
реагируют с такой же скоростью, как и простые смертные; другое дело,
что зачастую реагируют иначе. Например, при звуке выстрела
неодаренный норовит упасть на землю или спрятаться в ближайшее
укрытие, тогда как вышколенный Властелин чисто рефлекторно приводит
в действие защитные чары. Если же удастся опередить его и послать
пулю прицельно, в сердце или в голову, то вполне можно добиться
желаемого результата. Я знал несколько случаев, когда чересчур
беспечные Властелины гибли столь нелепым образом.
Правда, в моем случае было одно "но". Лишив меня доступа к силам,
Александр, тем не менее, держался со мной начеку. И правильно делал,
кстати. Я знал несколько весьма эффективных приемов рукопашного боя
и все порывался применить их в его присутствии. Достигни хоть один
мой удар цели, Александр отключился бы как минимум на десяток-другой
секунд, чего мне вполне хватило бы, чтобы свернуть ему шею. Но, увы,
он не терял бдительности.
Также не представлялось возможным подстрелить его из лазерного
ружья. Вряд ли Александр оставил здесь оружие по недосмотру. Он явно
сделал это умышленно и теперь предвкушал очередную забаву. Ну что ж,
решил я, будет тебе забава. Только не та, которую ты ждешь.
Целый месяц я перебирал различные варианты, отбрасывая их один за
другим. В конце концов, у меня родился гениальный (как мне тогда
казалось) план. На первый взгляд идея была проста, но ее
практическая реализация потребовала значительных умственных и
физических усилий.
Несколько дней я просидел за книгами по электричеству, делая
необходимые расчеты. Затем смоделировал ситуацию на компьютере и
внес мелкие коррективы, после чего создал первый действующий
прототип. Результат испытания был удовлетворительным, однако
скорость накопления заряда до "пробойного" напряжения - порядка
десяти тысяч вольт на сантиметр - оказалась значительно меньше
расчетной. Кроме того, полностью сгорела экспериментальная установка
(впрочем, этого я как раз ожидал). Самым же важным итогом первой
попытки было то, что у генератора хватило мощности, а изоляция
высоковольтного кабеля выдержала критическую нагрузку. Я сделал кое-
какие уточнения, произвел перерасчет и после еще двух испытаний
добился желаемого эффекта.
Между тем первый год моего пленения подходил к концу. Я
смонтировал рабочую установку на крыльце дома, тщательно
замаскировал ее, замел следы своей деятельности и с тех пор стал
пользоваться исключительно черным ходом - поскольку парадный
превратился в смертельную ловушку. Теперь оставалось только ждать.
Если вы еще не поняли, что я задумал, популярно объясняю: я решил
устроить небольшую искусственную молнию. Под навесом парадного входа
были спрятаны самодельные сферические конденсаторы, способные
накопить заряд, достаточный для получения такой разности потенциалов
между ними и землей, при которой происходит лавинообразная ионизация
воздуха... короче, из изолятора он становится проводником
электричества, и накопленный заряд молниеносно устремляется в землю.
Именно молниеносно - ибо так рождаются молнии.
Ловушка должна была сработать при повороте ручки входной двери.
Расчетное время накопления заряда приблизительно равнялось трем
сотым секунды (благо я располагал мощным источником энергии), но на
практике получалось несколько больше - от четырех до пяти. Однако
дела это не меняло: за столь короткое время адекватно среагировать
на ситуацию было весьма и весьма затруднительно.
Главное, чтобы Александр в о ш е л в дом, а не
п е р е м е с т и л с я прямиком в холл. У меня были основания
надеяться, что он так поступит, ибо в предыдущий раз, когда привел
меня сюда, он материализовался со мной перед домом, а не внутри; а
прежде, чем исчезнуть, вышел наружу. Возможно, дом был защищен
блокирующими чарами (к сожалению, лишенный доступа к силам, я не мог
проверить это). Так что мне оставалось терпеливо ждать его появления
и уповать на то, что он войдет через парадную дверь, не нарядившись
предварительно в силовые "доспехи". Ведь, в конце концов, кого ему
бояться - калеки-принца с потерянным Даром?
Увы, я недооценил предусмотрительность Александра...
* * *
И вот, однажды утром я проснулся от оглушительного грохота,
сотрясшего до основания весь дом. Я мигом вскочил с постели и
босиком выбежал из спальни, на ходу натягивая халат. Я действовал
чисто автоматически, без раздумий; мне не требовалось ни секунды,
чтобы сообразить, что произошло. Слишком долго я ждал этого
грохота - и наяву, и даже во сне.
Сбежав по лестнице в холл на первом этаже, я обнаружил там...
нет, отнюдь не полный разгром - но некоторый беспорядок. Оконные
стекла были сверхпрочными и небьющимися, поэтому они уцелели. Зато
входной двери повезло меньше - взрывной волной ее сорвало с петель,
она влетела внутрь, опрокинула по пути кресло и врезалась в трюмо,
разбив вдребезги зеркало. В воздухе явственно чувствовался запах
озона, горелого мяса и тлеющего тряпья.
Осторожно, чтобы не наступить босыми ногами на осколки стекла,
разбросанные по всему холлу, я пробрался к парадному входу.
Неприятный, тошнотворный запах становился все сильнее, что и
неудивительно - на покореженном взрывом крыльце валялся обуглившийся
человеческий труп.
Впрочем, обрадоваться удачному исходу моей затеи я не успел, так
как сразу же увидел в отдалении серебристый аппарат с крыльями,
похожий на небольшой реактивный самолет, и троих идущих ко мне
людей. Двое, которых я прежде не встречал, были явно огорошены и
даже напуганы происшедшим; на их лицах читался ужас вперемежку с
отвращением. Зато третий - увы! хорошо знакомый мне - откровенно
забавлялся ситуацией; его губы кривились в злорадной ухмылке...
Боже, как я ненавидел эту ухмылку!
Двое незнакомцев остановились перед крыльцом, а Александр
спокойно поднялся по ступенькам, с полным безразличием перешагнул
через труп и подошел ко мне. Я пребывал в полном оцепенении, стоял
неподвижно, как истукан, и тупо таращился на своего мучителя, а в
голове судорожно билась лишь одна-единственная мысль: меня снова
перехитрили... вернее, я перехитрил сам себя!
