кишат самыми коварными мелями, какие когда-нибудь встречались морякам. Их
нет на картах, потому что вахтенный обнаруживает их только тогда, когда
корабль уже скребет днищем по песку. А после этого уже не кому наносить ее
на карту, потому что сняться с такой мели невозможно, а помощи ждать не
откуда. С первым же отливом судно засасывает в песок, и через несколько
часов прилив разбивает его в щепки. Кроме того, эти мели появляются и
исчезают каждый год, и нельзя угадать какой рисунок они составляют сегодня.
Сейчас лот под нами не достает до дна, а через минуту вперед смотрящий может
услышать шум бурунов над очередным сюрпризом. Если такое происходит ночью,
остается только молиться, что бы мель не была у нас прямо по курсу.
Сегодняшнюю ночь я сам почти целиком простоял на вахте и однажды мы чудом
остались целы.
- Гм... - произнес Лайвен.
- А тут еще кто-то тащится у нас в кильватере...
- Вот именно, - перебил Лайвен, - Об этом я хотел с тобой поговорить...
- А вы видели горизонт впереди, ваша милость? - продолжал капитан, не
слушая его. - Он весь затянут серостью. Не пройдет и часа, как мы будем
плыть в таком тумане, что ночь покажется белым днем.
- Вот как, - проговорил Лайвен, - это интересно... - видя, что капитан не
собирается прерывать свои рассуждения, он резко сказал: - Слушай меня. Ты
совершенно верно заметил, что кто-то тащится у нас в кильватере. Так вот, я
решил, что пришло время от него избавиться, коль скоро сам он не желает
оставить нас в покое.
Капитан посмотрел на Лайвена.
- И, слава богу, - сказал он. - Давно уже пора. Он мне все глаза за ночь
намозолил.
- Пошли, - распорядился Лайвен.
Поднявшись на палубу, он подошел к борту и посмотрел вперед. Горизонт
действительно был покрыт серым непроницаемым покрывалом, так что не понятно
было, где кончаются тучи и начинаются белые бурунчики на волнах.
Потом он посмотрел назад. Преследующее судно шло резво, уверено, слегка
накренившись по ветру. Над корпусом возвышалась гора парусов, перед носом
взлетали брызги, а легкая килевая качка совсем не мешала его движению.
Воздух пока был идеально прозрачен, и все эти подробности были видны простым
глазом. Однако капитан вдруг нахмурился и снова исчез в своей каюте,
появившись через минуту с большой морской подзорной трубой. Он навел ее на
судно и, немного помедлив, проговорил:
- Я знал, что глаза не обманывают меня... Мне знакомо это судно, ваша
милость. Это "Быстрая звезда". Она стояла в гавани рядом с нами.
- И ты знаешь владельца? - поинтересовался Лайвен.
- Да, конечно. Как-то мы выпили с ними пару кружек пива, - он опустил
трубу и взглянул на Лайвена. - Это хороший корабль, ваша милость. Он
слушается ветра точно так же, как и наш и паруса на нем ставятся такие же.
Но корпус сделан на славу. У него корпус быстроходной шхуны, а не морского
торговца. То, что он проигрывает в размере трюмов, он наверстывает в
скорости. Эта "Быстрая звезда" всегда успевает делать за навигацию на один
рейс больше чем мы...
Он вдруг замолчал и посмотрел на Лайвена.
- Но что может заставить их гнаться за вами, ваша милость?
- Я скажу тебе это, - ответил Лайвен. - Но прежде скажи, точно ли ты
уверен, что это именно "Быстрая звезда". Не ошибся ли ты, что именно она
стояла рядом с вами в гавани?
Моряк оскорбился.
- Возьмите трубу и прочтите название сами, ваша милость. А что касается
гавани, уж поверьте мне на слово, я могу отличить один корабль от другого. А
уж этот тем более. Да вы возьмите трубу, и вам самим сразу станет ясно,
такой корпус в сочетании с таким парусным вооружении не часто встретишь.
Лайвен не стал брать трубу. Он был уверен, что не понял бы разницы, даже
если бы эти паруса были подняты над плотом, и решил поверить капитану на
слово, как тот и просил.
- В той гавани был только один человек, который может пожелать догнать
меня, - сказал Лайвен. - И судя по всему, он этого пожелал. Я говорю о том
маге, которого я ранил в день отплытия. У капитана вытянулось лицо. Он
совершенно не был обрадован этим известием и кажется, предпочел бы сейчас
нападение всех пиратов, промышляющих на океанских торговых путях.
- И что вы намеренны теперь делать, ваша милость? - хмуро осведомился он.
Лайвен пристально посмотрел на него, угадывая его настроение.
- Когда мы войдем в туман? - спросил он вместо ответа.
- На это нам понадобиться около трех часов.
- А когда выйдем из него?
Капитан пожал плечами.
- Один бог знает, ваша милость. Туман может продержаться до самой ночи. К
тому времени они будут уже совсем близко, - он кивнул за корму.
- Вот и отлично. Если ты в тумане проведешь корабль мимо мелей, я обещаю,
что когда мы выйдем на чистую воду этого судна за нами уже не будет. Капитан
недоверчиво посмотрел на него.
- Хорошо, ваша милость, - сказал он. - Я не спрашиваю о том, как вы это
сделаете...
- И правильно, - прервал его Лайвен. - Скажи лучше, не найдется ли у тебя
на корабле еще одного зеркала?
Тот покачал головой.
- У нас было только одно, ваша милость.
Лайвен кивнул.
- Я так и думал. Ладно, я обойдусь своим. А сейчас оставь меня. И скажи,
что бы ни кто не заходил на корму, пока сам не разрешу.
Капитан вытаращил глаза.
- А рулевой, ваша милость?
Лайвен оглянулся на рулевого, немного помедлил, размышляя.
- Ладно, он пусть останется. Но пусть не отходит от румпеля ради его же
пользы.
- Хорошо, ваша милость, - повторил капитан. - Дай бог, что бы вы
оказались правы. Лайвен снова кивнул и отправился на корму. Он чуть было не
оступился на крутом трапе, ни как не мог привыкнуть, что палуба гуляет под
ногами. Под скрип каких-то канатов и легкое похлопывание парусов, которое
говорило о недостаточной силе ветра, он поднялся на высокую корму и мимо
рулевого прошел к самому фальшборту. Он ни когда не мог понять, зачем корму
у кораблей делают выше носа, и только сейчас смог оценить все преимущества
такой постройки. От сюда рулевому было видно все, и то, что твориться
впереди и того, кто нагоняет корабль сзади.
Последнее обстоятельство было особенно удобно для Лайвена. Он в последний
раз кинул взгляд на медленно надвигающуюся стену тумана впереди и повернулся
к преследователю.
Да, подумал он, они действительно к вечеру догонят нас... Интересно, что
Владеющий громом собирается делать дальше. Он не мог так быстро оправиться
от раны и снова прийти в боевую форму. Сейчас он даже надеться не может
справиться со мной, и тогда совершенно не понятно, зачем он устроил эту
погоню... Про него, впрочем, многое непонятно... Ладно, займемся, пожалуй,
делом... Лайвен медленно вынул меч из ножен. Рулевой с опаской покосился на
него, казалось, взвешивая решения, бросить румпель и бежать прямо сейчас или
немного подождать. Второе решение перевесило. Он только посмотрел
вопросительно вниз на капитана, но тот показал ему, что все, мол, в порядке,
стой, где стоишь. Лайвен с силой воткнул меч перед собой в доски палубы. Он
закрыл глаза и постоял немного, сосредоточиваясь, стараясь перестать
обращать внимание на качку и непривычные во время колдовства морские звуки.
Потом он нащупал рукоятку меча и ладонью правой руки накрыл маленькое
зеркальце, вделанное в нее. Мельком он в который раз уже вспомнил с
благодарностью Мать зеркал и тут знакомое ощущение волной прокатилось по
рукам, сосредоточившись в кончиках пальцев. Тогда он снял ладонь с зеркала и
коснулся его поверхности лишь тремя пальцами - больше на нем не умещалось...
Был туман. Такой густо, что палуба чужого судна не была видна вся.
Различались только небольшой участок отсыревшего дощатого настила, толстое
основание мачты и несколько канатов, казалось натянутых в бесконечность.
Людей видно не было. Ветра тоже почти совсем не было, невидимые паруса
полоскались где-то вверху. От туда доносились несколько голосов, видимо
матросы что-то поправляли в снастях.
Несколько шагов вперед и из тумана проявилась рубка. Внезапно в ней
открылась дверь и вышедший из нее человек целенаправленно проследовал прямо
в белесую тьму. Некоторой время слышались его шаги, потом он видимо поднялся
по трапу и из тумана донесся его голос. Говоривший произнес несколько слов,
среди которых были различимы морские термины. Кажется, он справлялся о
скорости хода, глубине, которую показал лот при последних измерениях и о
каких-то гротах и бизанях. На свои вопросы он получил четкие ответы, которые
видимо его удовлетворили. Потом он спросил о курсе - это можно было слышать
отчетливо - о том, когда прошли последнюю обозначенную на карте мель и когда
будет следующая. Ему ответили, что последнюю миновали пол часа назад, а
следующая скорей всего будет, когда туман уже кончится.
Вся эта информация спрашивалась и выдавалась без проявления каких-либо
эмоций - так могла бы спросить и ответить машина. Ответы просто принимались
во внимание, как будто речь шла не о самой опасной широте в океане. Конечно,
так могли проявляться чудеса выдержки и хладнокровия, но что-то здесь было
не в порядке... Живые люди так не разговаривают...
Спрашивающий так же неожиданно появился из окружающей серости и скрылся в
рубки. Возможно, это был капитан, который ходил проверить вахтенного. Если
так, то он ходил на корму, и если двинуться еще немного вперед то... Так и
есть, трап именно здесь. Рулевой у румпеля смотрел прямо перед собой
каким-то остекленевшим взглядом. Там не было видно даже перил, ограждающих
высокую корму, но он, почти не моргая, смотрел вперед. Не вглядывался в
напряжении, прислушиваясь к каждому всплеску волн, уж, не буруны ли над
мелью, он просто смотрел и все. Похоже, ему была безразлична судьба своего
судна и своя собственная тоже.
В эту минуту внизу снова раздались голоса. Кто-то властно спрашивал:
- Ты уверен, что мы не потеряем их в этом тумане?! Если это случится, ты
будешь молить меня о смерти! - этот голос принадлежал Владеющему громом и в
нем в отличие от других, слышанных раньше голосов, различались эмоции
совершенно определенного рода.
- Положитесь на меня и мой экипаж, ваша милость, - это говорил тот, кто
выходил раньше проверять рулевого. Он был все так же бесстрастен, несмотря
на опасное положение его корабля и откровенную угрозу мага, которого он
должен был бы бояться и, мягко говоря, не очень любить. В ответ Владеющий
громом только подтвердил свою угрозу в других выражениях и добавил еще пару
слов про ветер. Потом стукнула дверь и голоса стихли. А потом произошло
что-то неожиданное. Сначала чуть-чуть, почти совсем незаметно изменился в
тоне плеск волн у форштевня. Затем судно легонько вздрогнуло, раздался
глухой скрежещущий звук, волной прокатившийся по всему корпусу. Не смотря на
небольшую скорость хода, нос судна вдруг резко подпрыгнул вверх, затрещали
снасти на мачтах, палуба содрогнулась и сильно накренилась на левую сторону.
Потом корма медленно просела, и судно замерло без движения. Снова стал
слышен тихий плеск волн о борта.
Некоторое время рулевой продолжал смотреть прямо перед собой, словно не
понимая, что произошло. Потом он медленно огляделся вокруг, отпустил румпель
и, подойдя к периллам, в ответ на раздавшееся снизу хлопанье дверей и
торопливые шаги, бесцветно проговорил:
- Мы сели на мель, капитан...
Лайвен оторвал занемевшие пальцы от зеркальной поверхности и принялся их
разминать. Не двигаясь, он подождал, пока глаза опять привыкнут к
нормальному дневному освещению, потом выдернул меч и, не торопясь, подошел к
трапу. Капитан, заложив руки за спину, прохаживался по главной палубе.
