висели бурдюк с молоком, чайник и котелок; на полочке стояли дорожные
кружки и деревянные чашки; на земле стояли два деревянных сосуда для варки
супа и лежала кучка камней и палочки для жаренья мяса. Под откосами трех
сторон землянки были отгорожены спальные места, где поверх слоя сухих
листьев и свежих веточек лиственницы лежали мягкие оленьи и медвежьи
шкуры, кожаные валики, набитые оленьей шерстью, и одеяла из оленьих шкур.
У входа был сложен запас мелко нарубленных дров и стоял сосуд с водой.
После переполненной людьми и закопченной землянки Амнундака
путешественники свободно вздохнули в своей, просторной и чистой, и им
захотелось посидеть еще у огня и выкурить трубку перед сном.
Расположившись, они подозвали девушек и усадили их рядом. Немногие слова,
которые они успели выучить, не позволяли вести оживленный разговор, и
приходилось больше прибегать к жестам и мимике. Прежде всего каждый
осведомился, как зовут его избранницу; у Горюнова оказалась Мату, у
Костикова - Папу, у Горохова - Раку, а у Ордина первая Анну и вторая тоже
Анну.
- Вот те раз! - воскликнул Ордин в смущении. - Навязали двух девушек
да еще с одним и тем же именем! Как же я буду звать их, чтобы обе не
откликнулись сразу?
- Зовите их Анну-первая и Анну-вторая, - придумал Горохов.
- Как же это будет по-ихнему?
- Анну-эннен и Анну-нгирэк, - ответил Горохов.
И обе Анну закивали головой в знак согласия.
- Но это очень длинно, нельзя ли сократить? Я буду звать ее Аннуэн, -
Ордин указал на первую, которая кивнула головой, - и Аннуир, - он взял
вторую за руку, и та также выразила согласие.
- Вы можете звать их просто первая и вторая, они поймут, - заметил
Горюнов.
- Зачем же, Анну - красивое имя, а нгирэк иной раз не выговоришь, не
споткнувшись.
Горохов перевел эти слова, и женщины были польщены тем, что Ордин
нашел их имя красивым. Они чутко прислушивались к русским словам, и видно
было, что они уже кое-что понимали, о другом догадывались. <Через
неделю-другую при постоянном общении взаимное понимание будет достигнуто>
- так подумал каждый из русских.
Наговорившись, стали распределять спальные места: навес против входа,
более широкий, чем боковые, был разделен продольной низкой перегородкой из
вбитых в землю кольев на две части - здесь поместились все мужчины; навесы
слева и справа завесили шкурами и предоставили женщинам. Крот и Белуха,
перекочевавшие с хозяевами, свернулись у входа. Женщины подбросили дров в
огонь, и все разошлись по своим местам.
В землянке воцарилась тишина.
Битва с вампу
Рано утром путешественники были разбужены сильным шумом, который
подняли онкилоны. Аннуир встревожилась, подошла к входу, высунула голову
наружу, прислушалась и потом закричала жалобным голосом:
- Вампу напали ночью на жилище моего рода! Вождь объявил поход на
них!
- Ну, товарищи, делать нечего! Надо одеваться: без нас поход,
конечно, не обойдется, - заявил Горюнов, хватаясь за одежду.
- Прямо с помолвки на войну!.. - смеялся Костяков. - Папу, неси мне
щит и шлем, достань мою кольчугу и не забудь копье и меч булатный мой! Я
еду на войну, как рыцарь молодой.
Папу, конечно, ничего не поняла из этой тирады и смотрела,
полусонная, на своего суженого в недоумении. Но, заметив, что он смеется,
расхохоталась и спросила, коверкая русские слова:
- Огне жигать, кушай варить?
- Совершенно верно! - рассмеялся Ордин, высовываясь из-под одеяла. -
Она отлично понимает, что перед походом надо хорошо поесть... Аннуэн,
Аннуир! Огонь, мясо, молоко!
Аннуир сидела у порога и плакала, закрыв лицо руками. Услышав голос
Ордина, она встрепенулась и, сообразив, в чем дело, начала разгребать золу
погасшего за ночь костра, добывая горячие угольки; остальные женщины тоже
повылезали из постелей, надели прежде всего свои пояски стыдливости и
стали помогать ей разводить огонь.
Огонь уже пылал, и мясо на палочках жарилось; путешественники
оканчивали свой туалет, когда в землянку вошел Амнундак, поздоровался и,
присев к огню, сказал;
- Белые люди, первая беда уже постигла наш народ! Этой ночью вампу
напали на наше самое далекое жилище, перебили стариков и пастухов, унесли
детей, угнали оленей.
Аннуир, услышав эти слова, принялась выть. Она была из этого
стойбища, и вампу убили ее родителей, увели братьев и сестер.
- Кто же принес эту весть так скоро? - спросил Горюнов.
- Военный барабан. Один из пастухов остался жив и подал нам весть. Я
объявил поход на вампу. Все воины здесь, и мы жестоко накажем вампу. Воины
очень хотят, чтобы владеющие громами и молниями пошли с нами наказать
наших врагов.
- Ну конечно, мы все пойдем с вами! - поспешил согласиться Горюнов. -
Вот только позавтракаем наскоро.
Амнундак поднялся, очень обрадованный, и, уходя, сказал:
- Я сейчас скажу воинам, что белые люди согласились, - они будут
рады!
Через несколько минут эта весть была передана онкилонам, и поляна
огласилась громкими криками радости. Женщины также, видимо, были довольны.
Аннуир перестала плакать и, вытирая глаза руками, сказала Ордину:
- Я пойду с тобой в поход.
Пока жарилось мясо, путешественники почистили ружья, наполнили
патронташи, собрали дорожные вещи в котомки - поход мог продолжиться
несколько дней. Женщины с величайшим вниманием следили за всеми их
действиями, и вследствие этого несколько палочек с мясом пригорели, за что
Раку немедленно получила выговор от Горохова.
Наконец все было готово, завтрак съеден, в котомки положен запас
лепешек, жареного мяса, и путешественники вышли из землянки. Их охватил
густой туман, нависший, как всегда, над котловиной. Сквозь туман тускло
видны были огни костров и двигавшиеся взад и вперед фигуры. Издалека
доносились глухие удары барабана, продолжавшие сообщать подробности
разразившегося несчастья. Амнундак стоял уже в полном вооружении у входа в
свое жилище и, увидев, что белые люди готовы, махнул рукой. Немедленно
загремел стоявший поблизости барабан, возвещая выступление и передавая это
известие соседним стойбищам. У костров люди засуетились и стали строиться
по родам в колонны; впереди воины, сзади женщины с ношей и подростки,
возвращающиеся на свои стойбища. Женщины рода Амнундака, конечно,
оставались дома; все они с детьми вышли из землянки посмотреть, может быть
в последний раз, на своих мужей и сыновей. Прощание было очень короткое;
женщины не плакали, а, обняв мужчину, терлись щекой о его щеку, что
заменяло у них поцелуй. Под грохот барабана колонна тронулась в путь во
главе с Амнундаком и белыми людьми, сопровождаемыми обеими собаками,
которые могли быть очень полезны при выслеживании вампу. Шли скорым шагом
прямо к ограбленному стойбищу, до которого было километров двадцать пять.
Леса сменяли поляны, и время от времени партия женщин, попрощавшись со
своими, отделялась от колонны, чтобы свернуть к своему жилищу. Туман
постепенно рассеивался, проглядывало солнце и начинало припекать.
Задолго до полудня дошли до стойбища, представлявшего печальное
зрелище. Землянка, подожженная вампу, выгорела внутри и обрушилась; из
кучи побуревшего дерна местами шел дым и вырывались языки пламени; слышен
был запах горелой кожи и шерсти. Трава на поляне была истоптана, местами
залита кровью. В нескольких местах лежали трупы стариков и старух, которых
вампу не пожелали унести с собой, но отрубили им головы в качестве
трофеев. Валялись сломанные копья, стрелы, клочья изорванной одежды и
щепки от поломанной утвари.
Женщины рода этого стойбища, увидев картину разрушения, огласили
поляну воплями - у них были похищены дети, убиты близкие. Воины молчали,
но по их мрачным лицам и сверкающим глазам видно было, что они будут
мстить беспощадно. Амнундак велел сделать короткий привал для отдыха. Из
леса появился уцелевший пастух оленей с перевязанной головой и рассказал
подробности нападения.
Вампу, очевидно, узнавшие, что на стойбище нет большей части мужчин,
ушедших на праздник, около полуночи, окружив поляну, неожиданно напали на
пастухов: двух убили дубинками, третьего только оглушили. Когда он
очнулся, все было кончено: землянка пылала, олени угнаны, на поляне
остались только трупы. Утром пастух выследил, в каком направлении ушли
грабители. Он спасся потому, что стоял возле кустов и упал в чащу, - в
темноте и тумане вампу не нашли его.
Оставив женщин пострадавшего рода на пепелище, колонна двинулась
снова вперед, теперь на северо-восток, по следу дикарей и оленей. Собаки
были пущены вперед, что позволило двигаться быстро, так как засада дикарей
не могла быть пропущена умными животными. Теперь, не имея женщин с ношей в
хвосте, воины шли еще быстрее, время от времени бегом; слышен был только
легкий топот мягкой обуви и дыхание людей. Так прошло еще часа два, когда
собаки остановились в виду большого тополя на краю открывшейся поляны и
стали лаять, подняв головы.
- На дереве засада! - сказал Амнундак и шепотом передал распоряжение
окружить поляну по лесу.
В это время Белуха завизжала - в нее попал камень, пущенный с дерева
из пращи. Путешественники заметили движение листвы, и немедленно выстрелы
огласили поляну, а стрелы онкилонов посыпались на тополь. В ответ с дерева
раздался громкий рев, и две темные массы, ломая ветви, грохнулись на
землю.
- Неужели там было только двое? - спросил Горюнов, заряжая ружье.
- Нет, - ответил Амнундак, - в их засадах меньше пяти не бывает, вы
сейчас увидите.
Он отдал какой-то приказ, и несколько воинов нырнули в чащу. На
дереве все было тихо. Вампу сообразили, что они выдают себя врагам,
производя движение. Поэтому на стрелы, которыми часть воинов продолжала
осыпать вершину дерева, никто не реагировал - вампу попрятались за ствол и
толстые ветви. Но вот с ближайшей к дереву опушки выскочили несколько
онкилонов с большими пучками хвороста; закрываясь ими от копий дикарей,
они быстро подбежали к дереву, обложили хворостом подножие ствола и так же
быстро скрылись; в хворост уже был заложен огонь, потому что кучи начали
дымиться. Вампу, прятавшиеся в листве и наблюдавшие за действиями врагов,
стрелявших в них с одной стороны, не заметили поджигателей. Но когда из
хвороста повалил густой дым, поднимавшийся клубами в листву, с дерева
опять раздался рев и несколько копий полетели в костер. Они только
ухудшили дело - развороченный хворост запылал, и положение на дереве стало
невыносимым. Вампу стали подниматься на самую вершину, но здесь листва
была реже, сквозь нее показались темные фигуры, и еще один залп свалил
двоих; один упал на землю, другой повис на ветвях головой вниз, совсем на
виду; через минуту в нем сидел уже десяток стрел. Последний вампу
перебрался на противоположную сторону, прополз на конец длинного сука и,
ухватившись за него руками, согнул его и с высоты четырех метров спрыгнул
на землю. Он помчался по поляне, но онкилоны, уже обогнувшие ее, встретили
его стрелами, и он упал, не добежав до опушки.
Амнундак подал сигнал звуками трубы, сделанной из рога первобытного
быка, - и с опушки поляны со всех сторон выскочили воины, сбегаясь к
дереву, к которому уже подошел отряд с вождем и белыми людьми.
Три вампу, упавших с дерева, не двигались: у них были пулевые раны,
но онкилоны на всякий случай пригвоздили их копьями. Все они были похожи
на того, с которым путешественники встретились при экскурсии: волосатые,
мускулистые тела, звероподобные лица, космы волос. Но, очевидно, по случаю
