укладывались; мужчины раздевались донага и складывали одежду в изголовье,
а оружие возле себя. Один воин остался на карауле у входа, а трое легли,
не раздеваясь, у костра и в проходе, чтобы сменять его поочередно.
Караульный поддерживал огонь, согревавший землянку, и время от времени
выходил наружу за дровами. Менялись также воины, караулившие оленье стадо
на поляне и перекликавшиеся друг с другом.
Ночь прошла спокойно. Онкилоны стали просыпаться на рассвете. Прежде
всего поднялись женщины, усилили огонь и стали жарить мясо и калить камни
для варки супа; другие побежали доить оленей и для этого одевались, потому
что на дворе было свежо. Они надевали своеобразную кожаную одежду, в
которой панталоны были соединены с курткой в одно целое с большим разрезом
на груди. Женщина сначала просовывала ноги, а затем быстро поднимала
одежду на туловище и засовывала руки в короткие рукава. Вернувшись в
землянку, она легким движением плеч спускала куртку - и вся одежда
соскальзывала к ногам.
Путешественники, лежа на своих шкурах, с интересом наблюдали, как
быстро и легко одевались и раздевались женщины и как почти голые хлопотали
по хозяйству у огня, ярко освещавшего их смуглые тела.
Путешественники обратили внимание на то, что молодые женщины и
девушки, которых легко было отличить от первых по их четырем косам,
посматривают частенько в их сторону, перешептываются и хихикают. Легко
было догадаться, что красавиц занимал вопрос, на ком из них остановится
выбор могущественных чужеземцев, когда они станут брать себе жен на
весеннем празднике.
Горохов подслушал, что онкилонок всего больше интересовали густые усы
и бороды его трех товарищей и их светлая кожа.
У онкилонов растительности на лице почти не было, только у стариков
вырастали жиденькие усы и тощая бородка. Горохов, как якут, в этом
отношении был похож на онкилонов и имел такую же смуглую кожу, так что он
онкилонок не привлекал.
Пока женщины хлопотали, мужчины не торопясь одевались, потом
осматривали свое оружие. То из одного, то из другого угла землянки
раздавались детские голоса, иногда плач младенца, на который спешила та
или другая из женщин, чтобы покормить его грудью.
Мало-помалу все поднялись. И начался завтрак с тем же однообразным
меню - жареным и вареным мясом; только вместо холодного молока из бурдюка
дали горячее, разбавленное водой и слегка заправленное мукой из водяных
орехов, нечто вроде супа, в котором плавали маленькие кусочки поджаренного
сала. Суп оказался достаточно вкусным.
За завтраком спросили вождя, сколько лет онкилоны живут на Земле
Санникова. Путешественники уже узнали, что у этого народа нет никакой
письменности и все сведения о жизни предков передаются в виде преданий из
поколения в поколение, может быть украшенные вымыслом. Но оказалось, что
примитивная летопись у онкилонов имеется.
- Больше четырехсот лет, - ответил Амнундак, немного подумав. - Если
хотите знать точно, то пойдем сейчас к шаману; возле его жилища есть
камень, на котором каждый год отмечен.
После завтрака путешественники в сопровождении вождя и десятка
вооруженных воинов отправились по широкой тропе через лес на запад. По
дороге Амнундак указал гостям искусно скрытую западню на тропе -
квадратную яму глубиной более двух метров, перекрытую тонкими жердями,
ветвями и старой листвой. В такие западни изредка попадали быки, лошади и
даже носороги, которых онкилоны приканчивали копьями и стрелами.
- Таких ловушек довольно много на звериных тропах нашей земли, и вы
можете тоже попасть в них, если будете ходить без проводника, -
предупредил вождь.
- Впереди нас, - возразил Горюнов, - всегда бежит собака, которая
умнее носорога и быка; она остановится перед западней и обнаружит нам ее.
- Онкилонам собаки были бы очень полезны, - заметил Ордин, - и для
охоты, и для караула жилища, и при войне с дикими людьми.
- Вот ваши собаки размножатся у нас, и через несколько лет мы будем
иметь сторожей! - сказал Амнундак с такой уверенностью, что собеседникам
осталось только переглянуться с усмешкой.
Вскоре свернули с большой тропы в сторону и вышли на небольшую поляну
с жилищем шамана; оно было того же типа, как землянка вождя, но гораздо
меньше, потому что шаман жил только с одним учеником и старой женщиной,
готовившей пищу.
Шаман, очевидно уже предупрежденный о посещении, ожидал гостей у
порога землянки и ввел их на почетные места против входа.
Внутренность жилища походила на своеобразный анатомический музей: на
четырех столбах на перекладинах и под откосом боковых стен белели черепа
жертвенных оленей, быков, лошадей, а над почетным местом красовался череп
носорога с огромным рогом.
Как только гости уселись, старуха подала угощение, состоявшее из
вареного мозга, языка и губ жертвенного оленя, которого чужеземцы убили
накануне своими молниями. Эти лакомые части жертвенных животных всегда
доставались шаману, как служителю божества.
Узнав от Амнундака желание гостей посмотреть камень, на котором
записаны годы жизни онкилонов, шаман после завтрака повел их дальше на
запад. Тропа вскоре вывела на окраину котловины. И здесь возвышалась
высокая, неприступная стена того же черного базальта, вершина которой
скрывалась в тучах, низко висевших в этот день над котловиной. У подножия
обрыва, как и в других местах, лежали россыпи и глыбы свалившихся сверху
камней, покрытых лишаями. Среди них выделялась огромная глыба в несколько
сот тонн весом. Пространство вокруг нее было очищено от камней и выровнено
в виде широкого круга. Перед этой глыбой совершали моления и приносили
жертвы. Кости жертвенных животных лежали грядкой вдоль подножия глыбы,
окаймляя черный камень зловещей белой полосой.
- Этот камень, - пояснил Амнундак, - упал с неба в год прихода наших
предков на эту землю. Поэтому мы чтим его, как дар богов. Каждый раз,
когда после зимней ночи солнце в первый раз показывается нам, здесь
совершается большое моление и приносится жертва. Шаман отмечает это
событие чертой на камне. Поэтому вы можете сосчитать, сколько лет мы уже
живем здесь.
Он подвел гостей к южной очень гладкой стороне глыбы, на которой
виднелись высеченные твердым орудием небольшие вертикальные черточки;
каждая десятая была немного длиннее, так что легко было сосчитать их.
Оказалось, что онкилоны провели на Земле Санникова уже четыреста двадцать
четыре года.
- Когда Амнундак сказал, что этот камень упал с неба, - заметил
вполголоса Ордин, - я подумал, что это огромный метеорит, и очень
заинтересовался им. Но оказывается, что это просто базальт и упал он,
конечно, с этого обрыва.
- Что он говорит? - спросил шаман.
Горохов перевел, что белый человек думает, что камень упал с горы, а
не с неба.
Шаман укоризненно покачал головой и сказал:
- Великий шаман, который привел наших предков сюда, сам видел, как
этот камень падал, и первый поклонился ему.
- С горы падают только маленькие камни, - прибавил Амнундак, - а этот
больше наших жилищ. Под ним лежат пять оленей, которых он придавил как
первую жертву богам от пришельцев на эту землю. С тех пор и стали
приносить здесь жертвы. Это было знамение свыше.
Пока происходила эта беседа у подножия священного камня, Костяков,
отойдя в сторону, незаметно успел сфотографировать его вместе с
беседующими.
Потом Амнундак повел гостей к подножию обрыва и показал им большую
пещеру, в которой раньше жили вампу. Накануне падения камня у подножия
была большая битва онкилонов с вампу, и онкилоны одержали здесь первую
крупную победу, заставившую вампу отступить на восток. Это событие тоже
связывалось с камнем.
В пещере еще валялись полуистлевшие дубины, поломанные копья с
кремневыми наконечниками, гнилые остатки звериных шкур; видны были огнища
и кучки обгоревших или расколотых костей.
В общем, эта пещера с костями, мрачная черная стена, терявшаяся в
тучах, черный огромный камень, окруженный грудами костей среди голых
россыпей, производили жуткое впечатление, и путешественники были рады
вернуться в зеленый лес, лежавший на пути домой.
На поляне возле жилища Амнундака они застали начало кипучей
деятельности - онкилоны приступили к сооружению землянки для своих
гостей-пленников. Воины и женщины были заняты работой: одни копали ямы для
четырех столбов остова, другие перерубали и обтесывали бревна, третьи
приносили бревна из леса, где слышался стук топоров дровосеков; женщины
нарезали дерн для крыши. Но, несмотря на усердие строителей, дело
подвигалось медленно, потому что каменные топоры, костяные ножи и
кремневые скребки с трудом справлялись с деревом.
Поглядев некоторое время, как медленно перерубалось толстое бревно
для столба, Горюнов предложил товарищам:
- А ну-ка, покажем онкилонам, как работают белые люди!
- И то дело, покажем! - согласился Горохов.
Все четверо принесли свои топоры и взялись за работу; быстро полетели
щепки, с каждым ударом топор врезывался глубже в дерево, и то, на что
онкилону с каменным орудием нужно было полдня, железный топор делал в
четверть часа. Когда топоры белых людей застучали по бревнам, онкилоны
побросали свое дело и столпились вокруг них, глядя с восхищением,
причмокивая и выражая разными возгласами свое удивление быстроте работы.
Пока женщины успели вырыть четыре неглубокие ямы, ковыряя землю, к их
счастью мягкую, ножами и выгребая ее руками, четыре столба были отрублены,
обтесаны и перекладины к ним приготовлены.
- Эх, жаль, нет бурава, чтобы просверлить дырку и запустить хороший
клин для связи! - жаловался Горохов.
- Или стамески, чтобы посадить перекладину на столб шипом, - прибавил
Горюнов.
- Да, это бы не мешало, потому что, если случится легкое
землетрясение, накатник откосов легко может соскочить с места и придавить
нас, как в ловушке, - сказал Ордин.
- Разве здесь может быть землетрясение? - поинтересовался Костяков.
- И даже очень! Ведь мы на дне кратера старого вулкана, еще не совсем
угасшего, как доказывают горячие источники в озерах.
- А ну-ка, Никита, спросите, бывает ли, что земля трясется здесь, -
предложил Горюнов.
Ответ получился утвердительный: онкилоны время от времени испытывали
сотрясения земли, но большей частью легкие, не причинявшие вреда. Старики
припомнили, что в давние времена случилось довольно сильное землетрясение,
вызвавшее частичное разрушение почти всех жилищ; при этом было задавлено
человек двадцать, не успевших выбежать наружу.
- Ну, мы на всякий случай подопрем накатник еще одной перекладиной,
чтобы не мог соскочить! - придумал Ордин.
К обеду успели поставить четыре столба и связать их перекладинами.
После обеда путешественники пошли с онкилонами в лес рубить тонкие деревья
для накатника, потому что и это подвигалось медленно; над деревом в десять
- двенадцать сантиметров в диаметре онкилон трудился больше часа, а под
железным топором оно валилось через пять минут. К вечеру лес был
приготовлен и перенесен на поляну.
За этот день весть о появлении белых людей со всеми подробностями
успели распространиться по стойбищам онкилонов, а к вечеру начали
прибывать отряды воинов из ближайших жилищ, желавших посмотреть на
чужестранцев. Последние отдыхали после работ в землянке, где скоро стало
тесно от набравшихся зрителей. Но посетители вели себя с достоинством,
расспрашивали население землянки, рассматривали гостей и обменивались
