после его ухода жестоко избил Гека. Вот тогда-то к привычной обиде на отца
добавился в душе восьмилетнего мальчугана первый протест против бога и слуг
его.
В десять лет, когда жизнь стала невыносимой, он попытался тайком
молиться сатане, но и из этого ничего не вышло. Прошло еще несколько лет,
прежде чем Гек окончательно забил болт на сверхъестественные силы, но он
помнил то время и стеснялся его, когда доводилось вспоминать. Видя, что
окружающие поголовно веруют -- кто во что, он никогда не спорил и не
проявлял свое мнение по данному вопросу, но для себя все решил -- навсегда.
Спешить -- еще опаснее, чем ничего не делать. Гек положил еще две
недели на сборы. За это время ему удалось немного перестроить порядок начала
работы и подточить украденный скальпель. Липкой лентой, а ее было много, он
постепенно обернул рукоятку в несколько слоев; лезвие же и острие затачивал
о кирпичи в ду2ше и в парашном углу -- по несколько секунд за сеанс, чтобы
не слышно было. Помог вентилятор в стене, который заменял кондиционер и гнал
воздух в помещение. Он шуршал и потрескивал довольно громко, заглушая
посторонние звуки.
Душ все принимали ежедневно и не по одному разу, так как жара стояла
дикая, а к звукам из-за ширмы коллеги Гека не очень-то прислушивались -- им
хватало и запаха. К четвергу все было готово, но прошло еще двое суток,
прежде чем он решился. В субботу -- последний штрих: щепотка героина. Он
сумел незаметно зачерпнуть порошок заранее приготовленным кулечком,
свернутым из такой же ленты, ее пришлось слепить в два слоя, клейкой
стороной друг к другу.
На следующий день, в воскресенье, сразу после завтрака, то есть в час с
небольшим после полудня, он отвалил прямо "от станка". Еще накануне он
страшно волновался. План вдруг стал казаться убогим и нереальным, узилище не
таким уж и мрачным, а соседи -- настороженными и подозрительными. Короче
говоря, Гек изрядно струхнул. И немудрено: одно дело, когда рядом кто-то
более опытный, вроде Варлака или Патрика, кто может подстраховать и
исправить промах, и совсем другое, когда вся тяжесть предстоящего ложится на
тебя, семнадцатилетнего... Ночью его били кошмары, он просыпался
неоднократно и напряженно прикидывал: не кричал ли он во сне, не
разговаривал ли? Однако "наутро", после побудки, внезапно ощутил в себе
уверенность и желание довести дело до конца. Он столько раз репетировал в
мыслях предстоящее, что, когда пришла пора претворять задуманное в жизнь, он
не только не испугался, но и испытал нечто вроде облегчения, как если бы он
долго мучился от жажды, а теперь ее утоляет.
До конца завтрака день катился обычным своим распорядком, но зато после
него -- затрещал на неожиданном повороте и рассыпался навсегда. Дело было
так.
Гек уже давно обратил внимание, что проход к столику, где в ящике
лежали очередные респираторы, довольно узкий, а сам столик -- хлипкий и
низенький, типа журнального. У толстяка был отдельный стол и отдельный же
респиратор. Когда тот у своего стола закончил прилаживать намордник и
защитные очки, Гек, как обычно (эти две недели), вошел первым, наклонился
над респираторами и, как обычно, копаясь и выбирая один для себя,
отрепетированным движением зарядил изнутри фильтрующие устройства остальных
порциями героина. Надел свой и, поправляя его на ходу, подошел к
операционному столу. Вдруг он споткнулся и сбил склянку с реактивом прямо на
опиум, приготовленный к работе. Пытаясь задержать ее падение, он дернулся
вперед и сшиб табурет. Это маленькое происшествие привлекло внимание
остальных. Они все уже успели надеть респираторы и теперь бросились спасать
товар, которому, впрочем, ничто не угрожало: на опиум попали считанные
капли. Толстяк промычал что-то матерное в адрес Гека, поднял табурет, и
работа началась. Буквально через какие-то секунды с парнями стало твориться,
на взгляд старшего, что-то неладное: они дергались как ужаленные,
размахивали руками; Лао сдернул респиратор и тупо щурился на него, словно
пытаясь увидеть на нем причину своего ошалелого состояния. Задыхаясь
руганью, толстяк подошел к нему. Гек оказался сбоку. Он также с недоумением
взирал на дело своих рук, потом испуганно указал пальцем на второго:
"Смотри!"
Толстяк послушно развернулся. Гек моментально ткнул ему в спину,
напротив сердца, узкий и длинный скальпель, стараясь не слышать противного
хруста, всей тяжестью дослал его поглубже... Попридержав грузное тело,
осторожно положил его намордником вниз. Затем вытащил у него из-за пояса
кольт, практически без хлопот оглушил поочередно вконец окосевших парней,
сунул им в ноздри еще по порции героина. После этого Гек вновь склонился над
кучей мяса, еще минуту назад бывшей над ними хозяином. В результате обыска
ему, кроме кольта, достался бумажник, связка ключей, зажигалка и полпачки
сигарет. "Ах да -- часы!" Из-под брюха убитого, даже не переворачивая, он
вытянул за цепочку часы. Гека поташнивало от волнения и сортирной вони.
"Сейчас бы попить..." Но возвращаться в столовую-спальню Гек не рискнул.
Внезапно он вспомнил, что его пальчики остались где только можно, и принялся
было стирать отпечатки со столика, но остановился и даже попытался
рассмеяться над собственной глупостью. Все же он протер ручку скальпеля, но
вынимать не стал. Пора уходить. Гек отомкнул люк, который служил запасным
выходом на случай облавы -- так, по крайней мере, объяснял его назначение
толстяк еще в первый день работы; поколебавшись немного, вернулся и подошел
к парням. Как и следовало ожидать, их карманы были пусты. Гек вгляделся:
порядок -- еще два трупа, не рассчитал ударов и героина. "Неслабое начало,
-- с тоскою подумал Гек. -- Тут как на скотобойне. Да хрен бы с ними... А
как еще? Да и покайфовали напоследок..." В свое время Фэт всех предупредил,
что если кто-нибудь хоть раз попробует товар -- убьет без объяснений и на
месте; никто его не ослушался. Гек сорвал теперь уже ненужный респиратор и
опять подошел к люку, прислушался. Тихо. Гек решил отступить от
первоначального плана и не стал поджигать логово. Он вернулся, снял
респираторы с Пита и толстяка, поднял уроненный Лао и положил их в горку
героина на весах, зачерпнул специальным ковшиком порошок и присыпал сверху.
Пусть теперь смотрят, думают и разгадывают тайные смыслы...
Медленно-медленно, так, что руки сводило, он приподнял люк, огляделся.
Толстяк тогда не соврал. Глаза заслезились от яркого солнечного света, Гек
сморгнул. Никого. Он проворно вылез из люка, захлопнул его, почистил колено,
распрямился, сунул руки в карманы, глянул по сторонам -- никого.
"Сиеста, -- догадался Гек. -- Хотя нет: сиеста в Испании... Или фиеста
в Испании? Никак не запомнить..."
Он взахлеб, всей грудью сделал вдох, тут же выдох, опять вдох и,
заставляя себя смотреть вперед, а не вниз, пошел не торопясь, как ему
казалось, по улице, пустынной по-прежнему. Через несколько кварталов, когда
сознание начало понемногу проясняться, он обратил внимание, что руки его
сжимают в карманах какие-то металлические предметы. В правой был навесной
замок, который он машинально положил в карман комбинезона; левая рука
вцепилась в рукоятку кольта. Гек инстинктивно свернул в поперечную улицу и
заново огляделся. Теперь, когда первая и непосредственная опасность
миновала, он смог живее и внимательнее рассматривать окружающую обстановку.
Собственно, это была не улица, а скорее трасса, проходящая сквозь блок
сплошной застройки. Здесь Гек очень быстро отыскал подходящую строительную
площадку, безлюдную, как и улица, и похоронил в котловане, предназначенном к
засыпке и частично засыпанном уже, кольт и замок. Для этого он подошел
вплотную к металлической сетке ограждения и по очереди перебросил их через
нее с таким расчетом, чтобы все это плюхнулось в мутную лужу на дне
котлована. Получилось весьма удачно, иначе ему пришлось бы самому перелезать
туда; охраны, правда, не видно, но черт их знает... Два без четверти, самая
жарища. Недолго думая Гек примерно так же расстался с часами.
Деньги (франки и доллары) он вынул из бумажника, бумажник сбросил в
канализационный люк, но не здесь, а гораздо дальше, на другой улице, в
которую он вскоре свернул. Оставалось еще водительское удостоверение,
выданное на имя Дэна Фаттлера, с фотографией толстяка. "Прощай, земляк!" Гек
раскромсал удостоверение в мелкое крошево, разжевал его и выплюнул в кучу
мусора по пути. Фотографию не поленился и сжег при помощи "трофейной"
зажигалки.
Марсель он знал только по карте, но и этого ему хватило, чтобы отыскать
дорогу в порт, никого не спрашивая, и пройти туда пешком. Гек надеялся, что
в этом большом карнавальном муравейнике никто не сумеет перебрать все свалки
и помойки в поисках следов его деяний, разве что собаку пустят, но нелюбовь
к случайностям и понятное желание перестраховаться заставили его даже
сигареты и зажигалку выбросить в разное время. Труднее, с этой точки зрения,
было приобрести новую одежду и избавиться от старой. Ту, в которой он прибыл
в Марсель, сумку с личным барахлом и бельем прибрали с концами неведомые
новые хозяева, а ему выдали пару трусов, носки, майку и рубашку с брюками --
все ношеное, но добротное. Белье Гек стирал сам, рубашку выстирал только
однажды, а брюки вообще не трогал -- пачкать-то негде было. Перед работой
они переодевались в комбинезоны -- всегда чистые, а после работы оставляли
старые в конце переходного коридора, вроде как в предбаннике. При таких
условиях прятать скальпель и кулек с героином было отнюдь не просто,
приходилось носить майку, что Гек крайне не любил.
В магазинчике подержанного барахла, где хозяйничали арабы, он купил за
гроши почти новые джинсы -- подделку под 501-ю модель, футболку с Джеггером
на груди и легкие парусиновые туфли. Тут же сбыл им свой комбинезон, почти
новый, из хорошего хлопка. Гек торговался яростно, но опыт победил -- ему
дали едва ли половину затраченных им денег. За ботинки же он заломил такую
цену, что арабы, старый и молодой, только удивленно поцокали языками и
отступились. И не удивительно -- дрянь были ботинки; Гек приговорил их к
уничтожению на всякий случай -- из-за следов, запаха, да и так...
Кроме Гека, посетителей в лавке не было, и арабам не хотелось упускать
единственного клиента. Они наперебой предлагали ему всякую дрянь, но Гек
взял у них пустую коробку, положил туда ботинки и ушел. Коробку с ботинками
постигла та же участь, что и зажигалку с сигаретами: он рассовал их в
мусорные баки по дороге. Часа через полтора он заменил на себе все, вплоть
до трусов, купил сумку с заплечным ремнем, уложил туда белье, щетку, зубную
пасту, опасную бритву и еще всякой дряни по мелочи. Тратил Гек только
франки. И хотя он старался экономить, покупать что подешевле, после покупки
часов, якобы швейцарских, и католического нательного креста с серебряной
цепочкой франков почти не осталось. Остаток их ушел на обед в кафе. Пришлось
обменять доллары у менялы возле порта -- Гек решил оставить при себе полтарь
в зеленых, а остальное сбросил в местные "зузы".
Напротив столика в кафе висело зеркало, куда он с любопытством
поглядывал. Волосы за последние три месяца изрядно отросли и закрывали уши.
Не слишком много по современной моде, но и не мало, то есть в самый раз. Из
зеркала на него приветливо косился молодой человек, почти мальчик,
широкоплечий, небрежно и легко одетый, с тонкой цепочкой на шее. Волосы
