- Будет сделано, ваши светлости. - Трактирщик поклонился и вышел.
Не мешкая, мы выбрались из постели и прошли в мыльню. Я наполнил
на две трети большую, похожую на продолговатый чан, лохань и для
разогрева воды применил один из 73 способов понижения энтропии,
описанных в справочнике "Демоны Максвелла". А Инна по ходу дела
выуживала из лохани и бросала в унитаз куски льда, за счет
образования которых нагревалась остальная вода.
Приготовив таким образом теплую купель, мы всласть попарились,
хорошенько вымылись и ровно в час, свежие, взбодренные и одетые с
иголочки, спустились вниз, где нас ожидал обед. На всякий случай я
прихватил с собой меч, хоть и не думал, что он мне понадобится.
Просто мне понравилось носить при себе оружие.
За время, прошедшее с момента нашего пробуждения, контингент
посетителей трактира не изменился.
В углу за продолговатым столом сидело шестеро молодых людей в
полном воинском облачении. Самому старшему из них было лет двадцать
шесть, а остальным - от восемнадцати до двадцати двух. Они уже
закончили обед и сейчас молча пили вино; их лица были хмурыми, а
взгляды - утомленными и невеселыми.
Седьмой рыцарь, усатый, но безбородый мужчина чуть старше
тридцати, судя по богатой экипировке и властному виду - командир
этого маленького отряда, сидел отдельно от своих подчиненных, за
одним столом с худощавым, среднего роста человеком лет шестидесяти,
в монашеской сутане с откинутым за спину капюшоном. Монах перебирал
четки и вполголоса что-то втолковывал своему молодому собеседнику.
Тот внимательно слушал его и утвердительно кивал.
Трактирщик провел нас к накрытому столу, по соседству с монахом и
рыцарем. На вид и на запах все яства были восхитительными; у меня
сразу потекли слюнки, и я еле удержался, чтобы тут же не наброситься
на еду.
- Приятного аппетита, мадам, монсеньор, - сказал хозяин. - Ежели
вам что-то понадобится, зовите меня. Я весь к вашим услугам.
С этими словами он отошел, а мы устроились за столом и чинно, как
подобает знатным господам, приступили к трапезе.
Какое-то время наши соседи молчали, с интересом поглядывая на
нас. Наконец их разговор возобновился.
- Да уж, барон, - повел монах ровным, бесцветным голосом, -
смутные времена нынче настали. Теперь и на землях Империи дела
обстоят из рук вон плохо. Прорывов, правда, еще не случалось, Бог
миловал, но в последнее время все больше и больше нечисти стало
проникать через тракты, несмотря на ужесточение их охраны. А уж о
сатанистах и говорить не приходится. Даже в Вечном Городе можно
встретить горе-пророков, предвещающих близкий Конец Света... И добро
бы они проповедовали какую-то новую ересь или, хотя бы, маскировали
свои взгляды под ересь. Но где там! Они прямо говорят: очень скоро
грядет царство Сатаны - так чтите же своего будущего повелителя.
- А что Инквизиция? - спросил тот, кого называли бароном. Как и
монах, он говорил с акцентом, из чего я сделал вывод, что оба они
чужестранцы.
- А что Инквизиция, - повторил монах, но уже с другой интонацией,
будто бы говоря: "А что она может, эта Инквизиция?" - Сжигать ей
дьявольских прихвостней, как в старые добрые времена, что ли?.. А
впрочем, если бы от этого был какой-то толк, можно не сомневаться,
она возобновила бы практику аутодафе.
- Наш король, - заметил барон, - издал эдикт о немедленном аресте
и допросе всех заподозренных в чернокнижии и поклонении дьяволу. У
нас, в Загорье, с прислужниками Сатаны не церемонятся - сажают их на
кол или четвертуют. А вот у вас, в Империи, слишком уж либеральные
порядки.
- Это у вас, господин барон, они слишком жестокие, - возразил
монах. - Казнить виновных - это правильно, тут я полностью согласен
с вами; мне тоже не по нутру благодушие имперского правительства. Но
допросы с пристрастием - это не самый лучший способ установления
истины. Под пытками и невиновный сознается в преступлении.
Барон явно смутился.
- А еще у нас регулярно устраивают ночные облавы, - добавил он,
как будто оправдываясь. - Отлавливаем расстриг-монахов, отправляющих
черные мессы, и их "паству". Вот с ними и впрямь нечего церемониться
- сразу же всех на виселицу. А во время одной из облав, в которых я
принимал участие, мы застали сатанистов как раз в тот момент, когда
им явился Черный Эмиссар. Мы порубили это исчадье ада серебряными
мечами, и на наших глазах его мерзкая плоть вспыхнула и превратилась
в пепел.
- Вот это вы правильно сделали, барон, - с одобрением сказал
монах. - У простых людей есть только один способ противостоять
Нечистому - искренняя вера, и только одно средство борьбы со слугами
его - серебряное оружие.
- Ну, что до оружия, то с этим у нас никаких проблем. - Барон
похлопал рукой по эфесу своего меча. - Хотя шестеро моих людей и я -
это все, что я могу предложить к услугам короля Гуннара, все мы
экипированы как надо.
Монах кивнул:
- Удачи вам, барон. И да пребудет с вами Господь в вашей борьбе
за правое дело. Хотя мы с вами немного по-разному верим в Бога, но
Он у нас один, и Он - на нашей стороне. Он не оставит верных чад
своих на заклание Нечистому... Да, воистину, смутные нынче времена -
но не потому, что много людей попало в объятья Сатаны, скорее
наоборот: слуги дьявола обнаглели именно потому, что настали смутные
времена. Здесь вы путаете причину со следствием. Ну, а смутные
времена... Да что и говорить, вы же сами знаете. Кто сейчас сидит на
троне верховного короля? Ференц Карой, великий инквизитор - обычный
человек, пусть и самый могущественный из ныне сущих магов. А в
прошлом году верховным королем был Мэтр - Великий. А во времена моей
молодости великим инквизитором тоже был Великий, а триста лет назад
семеро высших командоров Инквизиции были Великими. Теперь нет ни
одного Великого, некому больше защищать нас в Ничейные Годы -
поэтому и настали смутные времена...
Мы с Инной так заинтересовались их разговором, что даже забыли о
еде. В конце концов я не вытерпел, встал из-за стола и подошел к
соседям.
- Извините за неуместное любопытство, господа, но мы случайно
услышали часть вашей беседы. Вы говорите об очень интересных, хоть и
не очень веселых, вещах.
- Ну и что? - спросил барон не очень приветливо.
- Нельзя ли нам присоединиться к вашему обществу?
Барон вопросительно посмотрел на монаха.
- Я не возражаю, - сказал тот.
- Что же, прошу вас, - нехотя предложил барон.
Без видимых усилий мы с Инной подняли наш тяжелый дубовый стол и
придвинули его вплотную к их столу. Монах и барон удивленно
переглянулись, однако промолчали.
- В том, о чем мы говорим, - сказал монах, когда мы вновь сели, -
нет ничего интересного, милостивые государи... Простите, я не знаю,
как к вам обращаться.
Мы представились. Название Ланс-Оэли наши новые знакомые слышали
впервые, но графские титулы произвели на них большое впечатление.
- Так вот, монсеньор, мадам, - продолжал монах, - все это совсем
неинтересно, это чудовищно и апокалиптично. Я думаю, вы согласитесь
со мной.
- Возможно, - не стала отрицать Инна. - На нашей родине тоже есть
люди, которые поклоняются дьяволу, устраивают шабаши и участвуют в
черных мессах. Но у нас это не приобрело такого размаха, чтобы
драматизировать ситуацию и говорить о смутных временах в том смысле,
который вы вкладываете в это выражение.
- И кстати, - добавил я. - О каких Ничейных Годах вы говорите?
Монах мигом насторожился.
- Наверное, вы издалека, - предположил он. - По-галлийски вы
говорите довольно бегло, но он для вас не родной.
- Вы не ошиблись, отче, - ответил я.
,,Владик,'' подсказала Инна, ,,в галлийском языке есть слово
"склавон", что значит - славянин.''
,,Да, вспомнил... Гм, странно выглядит это "вспомнил", если
никогда не учил.''
,,Еще бы!'' согласилась Инна, а вслух добавила:
- По происхождению мы славяне.
- О?! - удивленно вскинул брови барон. - Есьте словины, господары
мои?
Мы с женой обменялись быстрыми взглядами.
- Вы тоже славянин? - спросил я.
- Так, так, есьм словин, - энергично закивал барон. - Словин-
загорян зо владарства Загоре. Штепан мое звиско. Штепан Симич, газда
з Иблоничев. А господары, какови есьте словины? - Барон-газда
спохватился, сообразив, что монах не понимает его, и спросил уже по-
галлийски: - А вы, господа, какие именно славяне?
- Я полька, - ответила Инна. - А мой муж украинец.
Штепан Симич покачал головой:
- Не слышал о таких.
- Мы из Киева, - на всякий случай добавил я. В глубине души я был
искренне убежден, что если даже снобы-американцы слышали о моем
родном городе (в основном из-за Чернобыля и котлет по-киевски), то
уж на Агрисе и подавно должны о нем знать. Как ни странно, я
оказался прав.
Глаза барона тотчас сверкнули.
- Кийов? - переспросил он.
- Ага! - обрадовался я. - Вам знакомо это название?
- Да, знакомо. У нас есть легенды, бувальщизны, о кийовском князе
Владесвяте Красне Слончко и о князе Свентославе, ходившем с войском
на греческий Владарград.
- Греческий Владарград? - оживился монах.
- Царьгород, Византий, Константинополь, - пояснил я. - Сейчас
этот город называется Стамбул. Точнее, Истанбул.
- Но он же на Основе!
Я пожал плечами:
- Ну да, на Основе. И Киев на Основе. И мы родом с Основы. А что
тут такого?
С неожиданной для своих лет прытью монах вскочил на ноги, поднял
распятие, висевшее у него на груди, и направил его на нас.
- Дьявол хитер, коварен, но глуп, - угрожающе-торжественно
провозгласил он. - Ему не обмануть честных людей.
- Что это значит? - спросил Штепан, вставая из-за стола. - Я
ничего не понимаю.
- Потому что вы тугодум, барон! Слышали, что он сказал? - Монах
кивнул в мою сторону. - Что они с Основы. А с Основы на Грани могут
переходить только настоящие маги.
Барон внимательно посмотрел на меня.
- А если они действительно маги? Или, может...
- Что "может", идиот?! Если бы они были магами, то не говорили бы
таких глупостей. И не спрашивали бы о Ничейных Годах.
Во взгляде Штепана мелькнули молнии, не сулившие нам ничего
хорошего. С последней надеждой он произнес:
- А вдруг они попали на Грани случайно? Как предок герцога
Бокерского.
- Вздор! - запальчиво возразил монах. - С наступлением Ничейных
Годов инквизиторы стерегут Основу, как зеницу ока. Они бы
обязательно заметили их.
- В самом деле, - вынужден был согласиться барон. - Если только
господин граф и госпожа графиня не выглядят значительно моложе своих
лет...
- Никакие они не граф и графиня, - перебил его монах. - Они не
славяне и вообще не люди. Это исчадья ада. Убейте их, барон!
Все еще сомневаясь, Штепан взялся за меч и отрывисто произнес,
обращаясь к своим подчиненным:
- К зброе!
Мы поспешно отступили к стене. Загорские воины с мечами наготове
окружили нас полукругом.
,,Я могу поджечь их одежду,'' мысленно отозвалась Инна. ,,Но что-
то не хочется.''
,,Я тоже не хочу их убивать. Разве они враги нам? Вовсе нет! К
тому же братья-славяне... А этот монах - самодур, каких еще свет не
видел.''
,,Мы тоже хороши. Нечего было распускать языки... Убежим сквозь
стену?''
,,Да уж, придется. Поиграем с ними в кошки-мышки, пока не найдем
наших котов,'' неудачно скаламбурил я. ,,Но сперва попробуем
договориться.''
Я достал из ножен свой меч и сказал:
- Постойте, господа рыцари, и вы, преподобный отец. Произошло
прискорбное недоразумение.
- Его мич зо сребла! - пораженно промолвил один из загорян.
- Это дьявольское наваждение! - исступленно выкрикнул монах,
стоявший слева от барона. - Не дайте им одурачить себя!
