осуществлением, - надеждой на потустороннее. (Именно благодаря этой
способности поддерживать несчастных надежда считалась у греков злом,
изо всех зол единственно коварным злом: она осталась в ларце зла.) -
Чтобы была возможна любовь, Бог должен быть личностью; чтобы могли
при этом заговорить самые низшие инстинкты, Бог должен быть молод.
Чтобы воспламенить женщин, надо было выдвинуть на передний план
прекрасного святого, для мужчин - Марию. Всё это при предположении,
что христианство будет господствовать там, где понятие культа уже
определилось культом Афродиты или Адониса. Требование целомудрия
усиливает внутренний пыл религиозного инстинкта - оно делает культ
горячее, мечтательнее, душевнее. - Любовь есть такое состояние,
когда человек по большей части видит вещи не такими, каковы они
есть. Здесь господствует сила иллюзии, одновременно преображающая и
услаждающая. При любви можно перенести больше, можно вытерпеть всё.
Необходимо изобрести религию, которая была бы преисполнена любви, с
любовью можно перейти через самое плохое в жизни: его уже и вовсе не
замечаешь. Вот что можно сказать о трёх христианских добродетелях:
вере, надежде, любви; я называю их тремя христианскими хитростями. -
Буддизм слишком зрел и к тому же слишком позитивистичен для того,
чтобы прибегать к подобным хитростям.
24
Я здесь только коснусь проблемы возникновения христианства. Первое
положение к её решению гласит: христианство
можно понять единственно в связи с той почвой, на которой оно
выросло, - оно не есть движение, враждебное иудейскому инстинкту,
оно есть его последовательное развитие, силлогизм в его логической
цепи, внушающей ужас. По формуле Искупителя: <спасение идёт от
иудеев>. - Второе положение гласит: психологический тип Галилеянина
ещё доступен распознаванию, но быть пригодным для того, для чего он
употреблялся, т. е. быть типом Спасителя человечества, он мог лишь
при полном своём вырождении (которое одновременно есть искалчение и
перегрузка чуждыми ему чертами).
Евреи - это самый замечательный народ мировой истории, потому что
они, поставленные перед вопросом: быть или не быть, со внушающей
ужас сознательностью предпочли быть какою бы то ни было ценою: и
этою ценою было радикальное извращение всей природы, всякой
естественности, всякой реальности, всего внутреннего мира, равно как
и внешнего. Они оградили себя от всех условий, в которых до сих пор
народ мог и должен был жить, они создали из себя понятие
противоположности естественным условиям, непоправимым образом
обратили они по порядку религию, культ, мораль, историю, психологию
в противоречие к естественным ценностям этих понятий. Подобное
явление встречаем мы ещё раз (и в несравненно преувеличенных
пропорциях, хотя это только копия): христианская церковь по
сравнению с <народом святых> не может претендовать на
оригинальность. Евреи вместе с тем самый роковой народ всемирной
истории: своими дальнейшими влияниями они настолько извратили
человечество, что ещё теперь христианин может чувствовать себя
анти-иудеем, не понимая того, что он есть последний логический вывод
иудаизма.
В <Генеалогии морали> я впервые представил психологическую
противоположность понятий благородной морали и морали ressentiment,
выводя последнюю из отрицания первой; но эта последняя и есть
всецело иудейско-христианская мораль. Чтобы сказать Нет всему, что
представляет на земле восходящее движение жизни, удачу, силу,
красоту, самоутверждение, - инстинкт ressentiment, сделавшийся
гением, должен был изобрести себе другой мир, с точки зрения
которого это утверждение жизни являлось злом, недостойным само по
себе. По психологической проверке еврейский народ есть народ самой
упорнейшей жизненной силы; поставленный в невозможные условия, он
добровольно, из глубокого и мудрого самосохранения, берёт сторону
всех инстинктов decadence - не потому, что они им владеют, но
потому, что в них он угадал ту силу, посредством которой он может
отстоять себя против <мира>. Евреи - это эквивалент всех decadents:
они сумели изобразить их до иллюзии, с актёрским гением до non plus
ultra, сумели поставить себя во главе всех движений decadence (как
христианство Павла), чтобы из них создать нечто более сильное, чем
всякое иное движение, утверждающее жизнь. Для той человеческой
породы, которая в иудействе и христианстве домогается власти, т. е.
для жреческой породы, - decadence есть только средство: эта порода
людей имеет свой жизненный интерес в том, чтобы сделать человечество
больным, чтобы понятия <добрый> и <злой>, <истинный> и <ложный>
извратить в опасном для жизни смысле, являющемся клеветою на мир.
25
История Израиля неоценима, как типичное изображение того процесса,
посредством которого естественные ценности лишались всякой
естественности: я отмечаю этот процесс пятью фактами. Первоначально,
во времена Царей, и Израиль стоял ко всем вещам в правильном, т. е.
естественном, отношении. Его Иегова был выражением сознания власти,
радости, надежды на себя: в нём ожидали победы и спасения, с ним
доверяли природе, что она даёт то, в чём нуждается народ, и прежде
всего дождь. Иегова - Бог Израиля и, следовательно, Бог
справедливости: такова логика всякого народа, который обладает силою
и с чистой совестью пользуется ею. В празднествах выражаются обе эти
стороны самоутверждения народа: он благодарен за великие судьбы,
которые возвышают, он благодарен за круговую смену времён года, за
всю свою удачу в скотоводстве и земледелии. - Это положение долго
оставалось идеалом уже и после того, как ему был положен печальный
конец, анархией внутри, ассириянами извне. Но народ выше всего ценил
образ царя - хорошего солдата и вместе с тем строгого судью: так
понимал это прежде всего Исайя - этот типичный пророк (т. е. критик
и сатирик момента). - Но надежда не осуществлялась. Старый Бог
ничего более не мог из того, что мог он ранее. От него должны были
бы отказаться. Что же случилось? Изменили понятие о нём, - это
понятие лишили естественности; этой ценой его удержали. - Иегова -
Бог <справедливости> - более не составляет единства с Израилем, он
не служит выражением народного самосознания: он только условный
Бог... Понятие о нём сделалось орудием в руках жрецов-агитаторов,
которые теперь истолковывали всякое счастье как награду, всякое
несчастье - как наказание за непослушание против Бога, как <грех>:
извращённая манера мнимого <нравственного миропорядка>, посредством
которого раз навсегда извращаются естественные понятия <причина> и
<действие>. Теперь, когда с наградой и наказанием изгнана была из
мира естественная причинность, явилась потребность в
противоестественной причинности; отсюда следует вся дальнейшая
противоестественность. Бог, который требует, - вместо Бога, который
помогает, советует, который в основе является словом для всякого
счастливого вдохновения мужества и самодоверия... Мораль не является
уже более выражением условий, необходимых для жизни и роста народа,
его глубочайшего инстинкта жизни, но, сделавшись абстрактною,
становится противоположностью жизни, - мораль как коренное
извращение фантазии, <дурной глаз> по отношению к миру. Что такое
еврейская, что такое христианская мораль? Случай, лишённый своей
невинности, несчастье, осквернённое понятием <греха>, благосостояние
как опасность, как <искушение>, физиологически плохое самочувствие,
отравленное червем совести.
26
Понятие о Боге извращено; понятие о морали извращено:но на этом не
остановилось еврейское жречество. Можно было обойтись и без всей
истории Израиля: прочь её... Эти жрецы устроили чудо из искажения,
документальным доказательством которого является перед нами добрая
часть Библии: прошлое собственного народа они перенесли в религию с
полным надругательством над всяким преданием, над всякой
исторической действительностью, иначе говоря, сделали из этого
прошлого тупой механизм спасения, соединивши вину против Иеговы с
наказанием, благочестие с наградой. Этот позорнейший акт
исторического извращения мы чувствовали бы гораздо болезненнее, если
бы тысячелетнее церковное истолкование истории не притупило в нас
требования к честности in historicis. А церкви вторили философы:
ложь <нравственного миропорядка> проходит через всё развитие даже
новейшей философии. Что означает <нравственный миропорядок>? То, что
раз навсегда существует Божья воля на то, что человек может делать и
чего не может, что ценность народа и отдельной личности измеряется
тем, как много или мало он повинуется Божьей воле; что в судьбах
народа и отдельной личности воля Божья оказывается господствующей,
т. е. наказывающей и награждающей, сообразно со степенью послушания.
- Действительность вместо этой жалкой лжи гласит: тот человек -
паразит, который преуспевает на счёт всего здорового в жизни, т. е.
жрец, злоупотребляет именем Бога: такое положение вещей, при котором
жрец определяет ценности, он называет <Царством Божьим>, средство,
при помощи которого достигается или поддерживается такое состояние,
он называет <волей Божьей>; с хладнокровным цинизмом мерит он
народы, времена, отдельные личности меркою полезности или вреда для
власти жрецов. В самом деле: в руках еврейских жрецов великое время
истории Израиля сделалось временем упадка; изгнание, продолжительное
несчастье, обратилось в вечное наказание за прошлые великие времена,
за те времена, когда жрец ещё был ничем. Из сильных, весьма
свободных, удачных образов истории Израиля они сделали, сообразуясь
с потребностями, жалких проныр и ханжей или <безбожников>;
психологию всякого великого события они упростили идиотской формулой
<послушания или непослушания Богу>. Ещё шаг далее: <Божья воля> (т.
е. условие для поддерживания власти жреца) должна быть известна, -
для этой цели необходимо <откровение>. По-немецки: является
необходимость в великой литературной фальсификации - открывается
<Священное Писание>; оно делается публичным со всей иерархической
