невесомости подобно космонавту. Кормить будут подготовленными
растворами... Это совершенно безболезненно, уверяю вас! Прямо в
кровь. Но вы ничего не почувствуете.
Я кивал, запоминая. Спросил настороженно:
-- Но что я должен делать?
-- Искать контакты,-- ответил он просто. Перехватив мой
недоумевающий взгляд, пояснил.-- Есть гипотеза... уже почти
теория, что наш мозг способен выходить в подпространство...
Назовите его гиперпространством, внепространством или как
угодно, но суть в том, что мозг способен уловить больше, чем
самые сверхчувствительные приборы. И мы очень на это
рассчитываем.
Я спросил в приподнятом расположении духа:
-- Хорошо бы... Но почему я? К вам, как я знаю, ломились
многие.
Он развел руками, в глазах появилось странное выражение,
тут же исчезло. То ли хотел сказать, что я лучше, то ли еще
что, но выражение глаз почему-то напомнило мне, с каким видом
администратор листал мою трудовую книжку.
Я полагал, что день-другой буду привыкать к ванне,
растворам, но едва меня опустили в эту теплую воду, как сразу
перестал ощущать тело. А когда закрывал глаза, то ощущал себя,
как, наверное, чувствовал бог-творец, зависший в черной
пустоте.
Иногда становилось страшновато, я распахивал глаза, белый
потолок и угол стены действовали успокаивающе. Веки опускались
будто сами, снова погружался в полусон-полудремоту. В темноте
плавали цветные пятна, круги, кольца, иной раз чудилось, что со
мной пытаются установить контакт, я бросался мысленно
навстречу... и всякий раз видел, что это очередные глюки.
Но к концу недели показалось, что нащупал во тьме нечто
живое. В той странной черноте нет расстояний, я не знал --
рядом ли это нечто или же за тридевять галактик, но тут же
бросился жадно пробиваться сквозь непонятные барьеры, страстно
взывал к чужому разуму, чувствам, мысленно заверял в
дружелюбии...
Ответ пришел смутный, не словами и не образами, а скорее
чувствами:
-- Кто... кто это?
-- Я,-- закричал я,-- человек разумный!.. Мыслящее
существо... дружелюбное и открытое... Я хочу с тобой общаться!
Некоторое время я ощущал только красновато-розовое
свечение, потом оформилось нечто, что я с некоторой натяжкой
назвал бы даже образом:
-- Кто... откуда... Какой?
Торопливо, захлебываясь словами и мысленными образами, я
спешно передал, что я -- человек, двуногий, с планеты Земля,
что вертится вокруг Солнца, а Солнце эта такая звезда, что
вертится на заднем дворе одной из захудалых галактик, а та
галактика находится на краю Метагалактики... Еще нес какую-то
чушь, ибо не силен в астрономии, но я просто боялся потерять
контакт, потому вываливал и вываливал уйму информации, пока
ответ не пришел настолько ясный, что я поперхнулся на
полуслове-полуобразе:
-- Понятно... Землянин. Русский. Эксперимент в лаборатории
Жолудева...
Я едва не утонул в ванне, настолько удивился, начал
барахтаться, но контакт не оборвался, связь чувствовалась,
наконец я сказал растерянно:
-- Если вы это знаете...
-- Еще бы,-- ответил мысленный голос. Я уловил в нем
досаду.-- Вместо того, чтобы отыскать братьев по Разуму, мы
отыскали друг друга... Интересно, сколько нас лежит в ваннах,
вслушивается и внюхивается?
Я пробормотал:
-- Жолудев мне ничего не говорил...
-- А вы спрашивали?
-- Н-нет...
-- И я не спрашивал. Да и какая разница? Чем больше выйдет
на поиск, тем больше шансов..
Голос то слабел, то усиливался, но слышимость оставалась
достаточно четкой, я слышал чужой голос даже сквозь шум крови в
висках.
-- Но это уже шажок,-- сказал я, скрывая разочарование.--
Я что-то не слыхивал, чтобы люди могли обмениваться мыслями...
Или хотя бы образами. Может быть, надо сперва научиться
понимать друг друга, а потом пробовать понять чужих в космосе?
-- Это аллегория,-- ответил голос уверенно. Я сразу
представил себе человека средней молодости, сильного и
уверенного в собственной правоте, успевшего сделать карьеру,
пусть не самую высокую, но обогнавшего одноклассников, а сейчас
идущего к цели уверенно и напролом.-- Но будем искать... Время
у нас еще есть...
Жолудев если и удивился, что мне удалось установить
мысленную связь с таким же испытуемым, то не отреагировал ни
положительно, ни отрицательно. Просто кивнул, поинтересовался
не кажется ли вода холодной, не добавить ли соли, а когда ушел,
я с новой энергией бросился искать голоса в черноте
подпространства.
Второй, кто откликнулся на зов, был такой же испытуемый. Я
ощутил сильное разочарование, потом пришла успокоительная
мысль, что если кого-то, скажем, в Австралии положить в ванну с
таким же подобранным раствором, то и с ним свяжусь... может
быть. Пусть не космос, но все откроется возможность мысленной
связи через континенты. А там, глядишь, можно будет научиться и
без ванн...
Жолудев однажды сказал благожелательно:
-- Не истязайте себя так... Может быть, как раз в момент
расслабления получится лучше. Кроме того, нелишне
посоветоваться... обменяться опытом... или хотя бы
впечатлениями с теми, с кем удалось связаться... Хотя, гм, вам
они могут не понравиться...
-- А кто они? -- насторожился я.
Жолудев пожал плечами, взгляд ушел в сторону:
-- Понимаете ли... Нам важна психика... Нам не важно, кем
человек работал, какую музыку любит.
-- Понятно,-- прервал я. Не люблю, когда в разговоре
мелькают "понимаете ли", "знаете ли", "видите ли", это крайне
невежливо, культурный человек никогда не оскорбляет этими
словами собеседника.-- Мне тоже не важен пол, возраст, и кто
сколько сидел в тюрьме. Но если они лежат вот так же в ваннах с
теплой водой, мне есть о чем с ними переброситься словцом.
Если, конечно, это не нарушит чистоту эксперимента.
-- Не нарушит,-- ответил Жолудев.
Он чуточку замялся, я тут же спросил настороженно:
-- Что-то не так?
-- Нет-нет, все в порядке,-- сказал он поспешно.-- Только
крохотный пустячок... У меня просьба... Вы называйте их по
номерам, хорошо?
-- Хорошо,-- ответил я с недоумением.-- Если это важно...
-- Важно,-- улыбнулся он.-- Вдруг да в минуту
откровенности вы исповедуетесь друг другу в каких-то грешках...
Пусть не стыдно будет потом. Вы друг друга не знаете!
-- Обещаю,-- сказал я.-- И это все?
-- Все,-- ответил он со странной улыбкой.
На этот раз я сосредоточился на первом голосе, представил
его интонации, образ того человека, и, к моей радости, через
минуту негромкий голос произнес:
-- Я слышу вас...
-- Здравствуйте,-- сказал я, ощущая некоторую неловкость,
потому, что я с людьми схожусь не сразу и не легко.-- Я
подопытный экземпляр... будем считать меня номером седьмым.
Просто так, мне эта цифра нравится. Как здорово, что можно
мысленно выбирать с кем вступить в разговор... Я ведь уже
нащупал еще одного... Как у вас дела? Я за неделю пока не
продвинулся ни на ангстрем.
-- Я тоже,-- ответил голос.-- Чувствую слабость. Долго не
мог понять, что со мной происходит и где я нахожусь. Перед
глазами и сейчас еще иной раз плавают пятна...
-- Эк вас взяло,-- посочувствовал я.-- У меня уже
проходит... Сперва тоже был как в тумане, потом все вернулось в
норму.
-- Завидую. А я все еще ошарашен. Говорите, вы отыскали
еще одного?
-- Надеюсь, отыщу и еще... Это намного проще, чем
нащупывать мысли разумных осьминогов в другой вселенной.
Он хохотнул, я ощутил его веселье. Следующий партнер,
которого я условно назвал номером первым, еще больше
обрадовался моему звонку. Голос у него был молодой, и я по
интонации и ряду высказываний понял, что разговариваю с крепким
парнягой, который больше заботится о своей спортивной карьере,
чем о мировых проблемах. Точнее, о мировых проблемах не думает
вовсе. Между тренировкам клепает девок. Вот и все.
Открытие меня обескуражило. Не ошиблись ли
экспериментаторы? Но открытия на меня просто сыпались: в тот же
день к вечеру я ощутил среди бездн пространства еще чье-то
присутствие, жадно прильнул, вошел в контакт. Ответил мягкий
голос:
-- Кто здесь?
-- Здравствуйте,-- сказал я.-- Похоже, судя по слышимости,
мы все из одной группы... Лаборатория Жолуева? Как двигаются
ваши дела?
-- Средне...-- ответил голос с заминкой.-- Я пробовал
входить в самадхи асампрайната, чтобы уловить Зов, но много
помех...
-- Вам удается что-нибудь сделать? -- воскликнул я.--
Поздравляю!
-- Пока поздравлять рано. Только смутно чувствую эту
дорогу, нащупываю ее сквозь тьму, но еще слаб... Однако же
другие великие проходили? Находили путь к воссоединению с
Мировым Разумом?
Он еще говорил что-то о Шамбале, парапсихологии,
эзотерических науках, но я не слушал, я ждал только паузы,
чтобы вежливо закончить разговор. С этим испытуемым все ясно. Я
сам в средней молодости переболел подобной глупостью, да и
сейчас нередко встречаю людей образованных и вроде бы не
абсолютных идиотов, которые на полном серьезе верят в НЛО,
телепатию, тибетские тайны и прочее-прочее. Хорошо, хоть
перестали говорить о бермудском треугольнике, снежном человеке
и деревьях-- людоедах!
Ночами спал теперь мало, мозг уже не ломился по космосу в
поисках барьеров, мысли рассеянно блуждали. Интересно, у
соседей успехи такие же? Или у кого-то намечается прогресс?
Правда, после первого контакта как-то отпало желание с ними
общаться. Не то, что именно отпало желание, но я как-то сразу
ощутил, что никто из них не откроет Истину. Во всяком случае,
не откроет ее тот затравленный жизнью трус, который отчаянно
надеется, что вот-вот приедете барин, барин все рассудит. Из
космоса барин, с НЛО. Да и второй, спортсмен, как назвал я его
условно, тоже мало вероятно, чтобы что-то сделал в этой
области. Слишком занят своими мышцами, а сила есть -- ума не
надо. Я предпочел бы инвалида в соседней комнате. Те чаще
компенсируют физическую слабость духовной мощью.
Все-таки одиночество -- штука малоприятная. Я с удивлением
открыл, что хотя я по природе своей человек некоммуникабельный,
но к концу недели начал общаться с коллегами. Правда, коллегами
их было можно назвать только с огромной натяжкой. Или, будучи
наделенным особым чувством юмора, которым я, увы, не обладал.
Один, как стало понятно с первого же разговора, был
спортсмен. Культурист. Усердно занимался изометрической
гимнастикой, чтобы экономить время. Рассуждал как удобно ею
заниматься в городском транспорте, незаметно напрягая группы
мышц. Так, дескать, экономится уйма времени, а дома можно
заниматься штангой и гантелями. Я не спорил, хотя знал и другие
способы разумно расходовать время. Спорить было не о чем. Мы
были более, чем разные, как если бы он был для меня марсианином
или говорящим осьминогом.
Не спорил я и с другим, которого назвал для себя Мистиком.
Прошло то время, точнее -- прошел тот возраст, когда я с пеной
у рта доказывал людям, что занимаются они абсолютной чепухой.
Теперь я вижу, как я глупо выглядел. Доказывать можно тем, кто
верит в доказательства, а девиз этих людей: "Важнее
чувствовать, чем знать". Они не верят в то, что дважды два
всегда четыре, но верят в астральные миры, загробную жизнь,
бессмертие тибетских мудрецов.
Второй был Олегист или Мафусаилист. Я не сразу выбрал
