что, что на говорящем плащ Королевского Гвардейца: разве среди Гвардии не
могут найтись порядочные люди?! Ну и что, что Король в отъезде: только
проще будет захватить замок! А там пусть бывший Король доказывает, что
имеет хоть какое-то право на замок и власть! А богатства Королевской Казны
- беднякам! Может быть...
Острый нож со стуком вонзился в гнилое дерево стола. Голос красавчика
произнёс:
- Сегодня!
Рёв толпы был ему ответом...
Шут оторвался от окна.
Со всех улиц стягивалась к замку толпа. Не праздничная: то тут, то там
мелькали вилы, косы и старые боевые топоры, кое-где сверкали титановые луки
дальнобойных орочьих арбалетов.
- Гарнизон всё спит и видит сны? - похожий на волынку голос Шута
прозвучал в караулке.
- Гарнизон не сошёл с ума, Шут, - прозвучало в ответ, - Можешь и ты к
нам присоединяться! Ты видел, сколько их? Да они нас сомнут одним лишь
числом, стоит лишь начать! А если мы не выйдем, то и новая власть нас к
себе на службу возьмёт, как лояльных к ней изначально!
- Или перевешает как потенциальных трусов!
- Ты обвиняешь нас в трусости?!
- Ну что вы, как можно усомниться в доблести такого славного воинства! А
как оно рвётся в бой! Ну надо же, лишь неимоверные усилия мудрого
стратега-командира удерживают его в тесной продымленной караулке!
- Заткнись, или я не посмотрю на твою неприкосновенность и проверю,
какого цвета у тебя внутренности!
- Белого, смею Вас заверить, капитан, как раз под цвет Вашего лица...
- Выпотрошу!!! - зарычал капитан в ярости, - Выпотрошу и скормлю твоей
псине!
- Ну, сударь, этого-то уж Вам никак не удастся! - Шут чуть заметно
улыбнулся. - Дело в том, что мой пёсик уже дня два, как куда-то сбежал!..
- Умная псина, - хмыкнул капитан, - Раньше нас почуял, что запахло
жареным, и пустился в бега... По крайней мере, жив останется точно...
- Ладно, капитан, если Вы не хотите выйти в сражение - то хотя бы дайте
мне шпагу!
- Шпагу?! Да где ты видал?! Может, меч?
- Шпагу. Из запертого хранилища...
- Хрена тебе! Туда без разрешения Короля доступа не имеется!
- Ладно, тогда бывайте... - и Шут вышел, хлопнув дубовой дверью.
Только Королю и его приближённым может казаться, что замки в их
сокровищницах неприступны. Шут же давно освоил "метод гвоздя". Вот и
сейчас, позвенев длинным тонким гвоздиком в замочной скважине, он зацепил
медный язычок и толкнул его. Громко щёлкнув, дужка замка располовинилась,
освобождая засов.
Гулко и протяжно взвыла дверь на годами несмазанных петлях. Конечно,
ничто не мешало смазывать петли, но старый Король был категорически против:
несмазанными они поднимали такой шум, что даже если кто-то и сумел бы
открыть замок, то дверной скрип поднял бы на ноги половину дворцовой
стражи! Кто же рассчитывал, что доблестная дворцовая стража спрячется в
караулке и не рискнёт высунуть носа оттуда!
Шут вошёл внутрь. Отобранные Королём клинки валялись в беспорядке, и на
многих из них уже поселилась вездесущая ржавчина - эта плесень для
металла... Впрочем, одна из шпаг сохранила свой блеск и сияние. Узкая и
длинная, с удобно изогнутой рукоятью и сверкающей чашкой, она словно сама
просилась в руки.
Правой, искривлённой давним переломом, рукой Шут сжимал шпагу.
Он стоял на узком мосту, на самой его середине. Снаружи бесновалась
толпа. Казалось, нападающие не знали, что делать. Если бы мост был пуст -
можно было б ворваться в замок. Если на мосту появилась бы стража - её
следовало б убить, а затем опять-таки ворваться внутрь. Но что делать с
вышедшим на мост Шутом?! Не убивать же его, в самом деле! Ну и что, что в
руке его оружие?! Слишком тонкое для меча, игрушечное какоето. Скорей -
стальная розга, а не клинок! Но в глазах у стоящего такая решимость - что
оторопь берёт! На что он надеется? Что пощадят дурачка? Или за ним - копья
и луки затаившейся стражи?..
Красавчик-предводитель вскочил на мост, обернулся к своим, поднимая руку
в успокаивающем жесте:
- Стоп. Погодите, господа, я сам улажу. - и, повернувшись лицом к
стоящему на мосту: - Пропусти нас, шут!
- Пока я здесь - никто не пройдёт в замок! - голос-волынка.
- Пока ты здесь, говоришь... Это легко исправить! - парень без
предупреждения прыгнул вперёд. Звонкая сталь столкнулась с тонким клинком,
надеясь перерубить его напрочь, но Шут не блокировал. Напротив, своим
клинком он подтолкнул-ускорил клинок противника, отступив при этом на
пол-шага назад. Меч атакующего пронёсся совсем рядом и по инерции ударился
в камень моста, высекая фонтан искр.
- О, отличная сталь! - притворно завосторгался Шут, - Я закажу себе
брусок-другой для фейерверков!
Но нападающий не принял игры. Он выдохнул прямо в лицо Шуту:
- Именем старой дружбы - пропусти нас!
- Именем старой дружбы, - эхом отозвался к нему шут, парируя новый удар
- разворачивайтесь и уходите - и Король ничего не узнает!
При этом белоснежный воин в красном шутовском колпаке прижал своей
шпагой меч противника к каменным точёным перильцам, и лица противников
оказались напротив друг друга, глаза в глаза.
- Впервые вижу шута, охраняющего королевский замок!
- Впервые вижу дворянина, свергающего власть в её отсутствие. При Короле
трусил?
- Шут!
- Изменник!
Словно плевки в лицо.
От ярости предводитель повстанцев ринулся вперёд, и Шут, явно не
желающий убивать бывшего друга, со всей силы ударил нападающего чашей
клинка, как кастетом. Прямо в лицо.
И тот отлетел назад. Метра на три. Не устоял и, падая на спину, наделся
на острия копий первых рядов своего необученного, наспех собранного
войска...
Лишившись предводителя, народные вояки не растерялись и не кинулись
врассыпную. Напротив: они озверели и ринулись на Шута всей толпой. Им было
теперь всё-равно, с кем и за что воевать. Но, к их несчастью, мостик был
узок. Слишком узок. И когда трое стояли на нём в ряд, то четвёртый мог
расположиться лишь прижавшись к перилам. А уж махнуть мечом или косой...
Сперва Шут боялся, что кто-нибудь догадается подстрелить его из
арбалета. Но, похоже, никто в этой толпе не умел взводить эти смертоносные
машинки. Или просто в войске не нашлось ни единого болта, а арбалеты были
взяты исключительно для устрашения.
И теперь клинок Шута вершил свою работу. Он рыскал вперёд-назад, жаля
врагов, и тела их преграждали путь наступающим следом.
Час, другой, третий... Солнце уже давно перевалило за Полуденную Черту,
вот уже скоро оно упадёт на черту горизонта, скатится за неё. Совсем как
этот, что сейчас скатился с моста в ров... Но сколько же можно ещё!
Конечно, извне не видать, но силы-то на исходе. Ещё пол-часа... Ещё пять
минут... Ещё минута... На что он надеется? Ведь силы сейчас иссякнут, и
тело единственного защитника замка поднимут на вилы... А затем - резня в
замке. Выбитые двери в комнату Принца и его брата... Детская кровь:
бунтарям не нужны наследники прежней власти... И всё же - ещё на минуту
отсрочу эту резню... Ещё на пол-минуты... Ещё на секунду...
- Рыцари! Серебряные Рыцари!!! - вопль ужаса пробежал по толпе, и войско
рассеялось. Лишь сотня-другая самых озверевших и бездумных продолжала
пытаться штурмовать мост, а затем, развернувшись, напала на подоспевшую
замку подмогу. Но их рассеяли, просто срубив на скаку.
Измотанный невероятным напряжением Шут присел на камень моста,
прислонился к холодным шероховатым перилам. Звякнул, выпадая из рук,
клинок... Покатился, очерчивая гардой круг...
Из замка выбежал Принц в сопровождении пёстрых пажей. Он кинулся к
сидящему и с достоинством, стараясь подражать взрослым (а на самом деле
просто скрывающим за этой напускной взрослостью своё смущение), произнёс:
- Я видел. Ты спас нас и нашу власть. Преклони колено, ты достоин быть
рыцарем!
А в мозгу Шута - вспышка-память: двое мальчишек во дворце. Двое друзей.
Оба пришли издалека, с самых окраин, что возле Растер-Гоув: Города Рваного
Свитка. Сотни лет назад это была столица, а теперь - провинция с
деревушками да двумя уцелевшими часовенками. Вот оттуда-то и явились
мальчишки. Обоим по тринадцать лет. Оба сироты. И оба твёрдо решили стать
Королевскими Гвардейцами! И - слова Короля: "Вот Вы, - перст монарха
указует на одного, того, что четырнадцать лет спустя возглавит Восстание, -
подходите нам, да! А Вы, молодой человек, - и палец упирается в другого
мальчишку, - Посмотрите на себя! Ну какой же из Вас воин?!
Вы же сами видите, что после перелома у Вас неправильно срослась правая
рука! Вы же даже оружие держать ею не сможете! Какой же из Вас Воин?! Разве
что шут. Если так уж хочется остаться при дворе - оставайся Шутом!"...
И теперь, словно в насмешку - эти слова Принца:
- Я видел. Ты спас нас и нашу власть. Преклони колено, ты достоин быть
рыцарем!
И - невольный сарказм в ответе:
- Да что вы говорите, Ваше Высочество?!?! Я же просто Шут!..
Слова брошены, как перчатка. Теперь остаётся только встать и уйти...
- Останься... Не уходи. - Принц взглянул на Шута так жалобно и с
надеждой, что тот не выдержал, посадил Принца к себе на колени. Взглянул
прямо в лицо мальчишке. И в самом деле: в чём малец-то провинился? Дети за
ошибки отцов не в ответе... Но уходить надо. Впереди - иная судьба...
- Моё время пришло. Постарайся не повторять ошибок отца...
Изогнутая рука Шута гладит принца по поникшей голове.
- Ты... куда пойдёшь... - в голосе Принца - взрослое смирение с
предстоящей разлукой, но вместе с тем - и детское любопытство.
- Словами это трудно объяснить... Проще спеть. Ребята, гитара найдётся?
Кто-то из подошедших с Принцем протянул Шуту гитару - новомодный
инструмент, завезённый с Земли и почти вытеснивший привычные лютни.
Белоснежный Шут коснулся струн, настраивая гитару, затем взял первый
аккорд, и негромко запел:
Шёпот Безлюдных Пространств стынет в душе,
Тени Кристалла проносятся по берегам,
Тех, кто хотел войны, прогнали взашей,
Тех, кто другой, здесь ещё не ступала нога,
Только звенит трель монотонных цикад
И вездесущие дети пытаются вплавь
Выбраться на остров игр и засад
Прежде чем возвратиться во взрослую явь.
Здесь нет дорог, тропы травой заросли,
Здесь никогда не слышно рёва машин,
Здесь нету места отраве нашей Земли,
Здесь место для тех, кто будет другим...
Я много раз видел всё это во снах,
Мысли мои словами оттуда звенят,
Я хоть сегодня сделать готов первый шаг,
Только не знаю - примут ли там меня.
Звёзды чужих миров я видел не раз
И уж давно одной ногой на пути,
Но в моих мыслях яд земных парафраз,
Как я смогу с ними барьер перейти?
Если бы быть чистым душой, как они,
Дети, не знающие преград и замков,
Я бы играл с ними все летние дни
И засыпал рядом под трели сверчков.
Но на душе шрамом Дорога лежит,
И устремляет мысли движенье вперёд...
Нет, не судится в Пространствах свободных мне жить,
Если Дорога туда меня не приведёт.
Плиты сменяются пылью, за пылью асфальт,
Здесь неизвестно понятие Ночи и Дня,
Если трава начнёт по коленям стегать,
Значит, Дорога благословила меня,
Значит, Дорога всё ж отпустила меня...
А когда смолк последний звон струны - Шута уже не было рядом. Он словно
растаял в пространстве, и только где-то вдали стучали копыта белоснежного
коня, уносящего на себе белоснежного всадника в алом шутовском колпаке. А
за конём, чуть левее, бежал белый крылатый пёс, темнеющий на ходу и
превращающийся в пепельно-серого колли с очерченными чёрной каймой
крыльями.
Глава 15
Глядя сквозь стёкла на город, где третьи сутки лишь стараниями
Серебряных Рыцарей удавалось сохранить хоть какое-то подобие порядка,
