неизменную форму на этой Земле.
Новая теория...
- Так что же, - спросил я, - если я откажусь от способности соображать, сяду на
месте и застыну навеки в неизменной позе - мне тоже придумают какое-нибудь
расчудесное имя?
Водитель скользнул взглядом по моему отражению в зеркальце заднего вида. В
глазах его было сомнение - не подстраиваю ли я для него очередную ловушку.
- В каком смысле - застынете?
- Замерзну. Окаменею. Как принцесса в Сонном Царстве.
- Но ведь у вас уже есть имя!
- Ах, да, - осенило меня. - Я и забыл.
У стойки аэропорта нам выдали посадочные талоны, и мы раскланялись с водителем,
пришедшим нас проводить. Тот поначалу собирался было остаться с нами до
последнего, но, узнав, что до отлета еще полтора часа, передумал, простился и
исчез.
- Ох, и странный тип! - сказала подруга.
- Я знаю место, где все такие... Там еще коровы охотятся за плоскогубцами.
Мы отправились в ресторан и устроили себе ранний обед. Я заказал креветки в
кляре, она - спагетти. За окном ресторана с какой-то судьбоносно-медлительной
величавостью то взлетали, то шли на посадку "Боинги-747" и "Трайстары". Моя
спутница ела, подозрительным взглядом изучая каждую нитку спагетти перед тем,
как отправить в рот.
- А я всю жизнь думала, что в самолетах должны кормить! - произнесла она
недовольно.
- Не-а!... - Я покатал на языке, пытаясь жевать, горячий кусок креветки,
проглотил его - и тут же запил ледяной водой. Креветки были просто горячими;
никакого вкуса я не чувствовал.
- Кормят только на международных рейсах. А на внутренних, даже самых долгих, - в
лучшем случае получишь бэнто (*20). Да такое, что о деликатесах лучше не
вспоминать...
- А кино показывают?
- Тоже нет. Какое кино, если даже до Саппоро - час с небольшим?
- Что, вообще ничего нету?
- Ничего. Посидел в кресле, почитал книжку - и прибыл куда нужно... Как в
автобусе!
- Разве что светофоров нет.
- Да, светофоров нет.
- Тоска! - вздохнула она. Затем вернула вилку со спагетти обратно в тарелку и
вытерла салфеткой губы. - Действительно, не стоит того, чтобы именем называть...
- Ну да, скучища. Но зато экономится время. На поезде ты бы до Хоккайдо
двенадцать часов добиралась!
- И куда же оно потом девается, это время?
Я отказался от всяких попыток прикончить креветки, отодвинул тарелку и заказал
нам обоим по кофе.
- Что значит - куда девается?
- Ну, ты же сказал, что благодаря самолету экономится целых десять часов
времени, так? Куда же такая куча сэкономленного времени потом уходит?
- Время вообще никуда не идет. Оно - прибавляется. Эти десять часов нашей жизни
мы можем провести или в Токио, или в Саппоро. За десять часов можно посмотреть
четыре фильма и два раза поесть. Так, нет?
- А если неохота ни есть, ни кино смотреть?
- Это уже твоя проблема. Время тут не при чем.
Она закусила губу и стала рассматривать тяжелые и приземистые "Боинги" за окном.
Я занялся тем же. Своим видом 747-й всегда напоминал мне жирную, безобразную
старуху, обитавшую по соседству в городе моего детства. Огромные обвислые груди,
отекшие ноги, короткая усохшая шея... И летное поле аэропорта теперь сильно
смахивало на гигантский зал заседаний таких вот старух. Десятки, сотни жирных
старух одна за другой то появлялись, то покидали собрание. Пилоты и стюардессы,
снуя от них к зданию аэропорта и обратно, хоть и вытягивали шеи в попытках
сохранить гордый вид - но на фоне этих гигантских уродин смотрелись просто
ощипанными цыплятами. Когда люди летали на "DC-7" и "Френдшипах", - такого
чувства, возможно, не появилось бы. Хотя я не помню, как тогда было на самом
деле. А может, так чудилось лично мне - оттого, что 747-й был похож на жирную и
безобразную старуху из моего детства.
- Слушай, а время растет? - вдруг спросила она.
- Нет. Время не растет... - сказал я. Собственный голос неожиданно показался мне
странно чужим. Я откашлялся и хлебнул наконец-то поданного кофе. - Время не
растет.
- Но на самом деле его ведь становится больше, верно? Как ты сам и сказал, оно
"прибавляется"...
- Сокращается тот его отрезок, который нужен для перемещения в пространстве.
Общий же объем времени не меняется. Скажем так: больше кино можно посмотреть,
вот и все.
- Если, конечно, хочется смотреть кино... - сказала она.
Тем не менее, прибыв в Саппоро, мы посмотрели-таки кино, причем целых два фильма
сразу.
Часть седьмая. ОТЕЛЬ "ДЕЛЬФИН"
1. ПЕРЕМЕЩЕНИЯ В КИНОЗАЛЕ. ПРИБЫТИЕ В ОТЕЛЬ "ДЕЛЬФИН"
В самолете она сразу села к окну и все время, пока мы летели, глядела на землю.
Я сидел в кресле рядом и читал "Записки о Шерлоке Холмсе". В небе, докуда
хватало глаз, не было ни единого облачка, а по земле неслась крошечная тень
нашего самолета. Строго говоря, - подумал я, - раз уж мы сидим внутри самолета,
то и две наших тени должны находиться внутри этой тени от самолета. А если так -
значит, мы все еще оставляем свой след на этой Земле.
- Мне он понравился, - сказала она, отпивая из стаканчика апельсиновый сок.
- Кто?
- Водитель.
- Ага, - сказал я. - Мне тоже.
- Отличное имя - Селедка! - добавила она.
- Это точно. Имя что надо. Вообще, наверное, с ним кошка была бы счастливее, чем
со мной.
- Не кошка, а Селедка.
- Да, конечно... Селедка.
- А почему до сих пор ты свою кошку никак не называл?
- И действительно - почему? - сказал я, щелкнул зажигалкой с овечьим гербом на
боку и закурил. - Наверное, я вообще не люблю имена. Я - это я, ты - это ты, мы
- это мы, а они - это они. Не понимаю, зачем нужны какие-то дополнительные
слова?
- Хм-м!... - протянула она. - А мне особенно нравится говорить слово "мы". Прямо
как в Ледниковый период...
- В Ледниковый период?
- Ну да. Например: "Мы идем на юг!", или, скажем, "Мы забили мамонта!"...
- Да уж, - сказал я.
В аэропорту Титосэ мы получили багаж и вышли на улицу. Снаружи было куда
холоднее, чем мы ожидали. Я натянул поверх майки футболку потолще, она надела
шерстяной жилет. Осень приходила в эти края на целый месяц раньше, чем в Токио.
- Наверное, нам с тобой нужно было встретиться в Ледниковый период, - сказала
она уже в автобусе по дороге на Саппоро. - Ты бы гонялся за мамонтом, а я -
растила наших детенышей...
- Звучит весьма заманчиво, - сказал я.
Потом она заснула, а я все смотрел и смотрел на нескончаемый лес, бежавший за
окнами по обеим сторонам дороги.
Приехав в Саппоро, мы пошли в ближайшую закусочную выпить кофе.
- Прежде всего выработаем план действий, - сказал я. - Нужно разделиться. Я буду
искать пейзаж с фотографии, ты - разузнаешь все про овцу. Таким образом мы
сэкономим кучу времени.
- Что ж, вполне разумно, - согласилась она.
- Лишь бы сработало, - кивнул я. - В общем, тебе поручается узнать расположение
всех частных овечьих пастбищ на Хоккайдо, я также собрать описания всех пород
местных овец. Сходи в библиотеку, в губернаторство...
- Обожаю библиотеки! - сказала она.
- Вот и прекрасно.
- Что, прямо сейчас идти?
Я посмотрел на часы. Времени было три тридцать.
- Да нет, сейчас уже поздно; отложим до завтра. А сегодня погуляем по городу,
определимся с жильем, поужинаем, потом в ванну - и спать.
- Хочу в кино, - сказала она.
- В кино?!...
- Ну, мы же в самолете сберегли немного времени, разве нет?
- Да, конечно, - согласился я.
Мы вышли на улицу и заглянули в первый попавшийся кинотеатр.
Двойной сеанс, на который мы попали, состоял из криминального боевика и
"оккультного" фильма ужасов. Народу в зале было раз-два и обчелся. Я поймал себя
на мысли, что давно уже не сидел в настолько пустом кинотеатре. От нечего делать
я пересчитал всех сидящих в зале. Восемь человек вместе с нами. Главных героев в
фильме - и тех больше.
Обе картины оказались квинтэссенцией всего плохого, что можно увидеть на
киноэкране. Отревел традиционный лев "Голдвин Мэйер", и не успело появиться
название фильма, как уже захотелось встать с кресла и куда-нибудь уйти. Бывают
на свете фильмы подобного рода.
Подруга моя, однако, сразу впилась глазами в экран и с очень серьезным лицом
стала вникать во все детали картины. Так, что даже словом не перекинуться. После
нескольких попыток пообщаться я махнул рукой и принялся-таки смотреть кино.
Первым шел оккультно-мистический фильм. История о том, как маленьким городом
решил овладеть Сатана. Сатана поселился в облезлом подвале местной церквушки и
для совершения злодеяний использовал золотушного пастора. Зачем Сатане
понадобилось овладевать именно этим населенным пунктом, я так и не понял.
Слишком уж грязным и неказистым выглядел этот затерянный в кукурузных полях
городишко.
Сатана, тем не менее, зверствовал очень усердно, и когда одна девчонка вдруг не
захотела ему подчиниться, совершенно вышел из себя. Стоило Сатане выйти из себя,
как все тело его начинало светиться изумрудно-зеленым светом и колыхаться
наподобие фруктового желе. Что ни говори, в такой манере выходить из себя было
что-то забавное.
Сидевший впереди нас мужчина средних лет негромко храпел; его одинокий,
печальный храп разносился по залу, точно гудки корабля, потерявшего курс в
непроглядном тумане. Поцелуи с обжиманиями в углу справа становились все
откровеннее. Кто-то сзади вдруг громко испортил воздух. Мужчина впереди на
секунду перестал храпеть, а две пигалицы в школьной форме прыснули в кулачки. Я
же невольно вспомнил свою Селедку. Подумав про Селедку, я вдруг вспомнил о том,
что уехал из Токио и в данный момент нахожусь на Хоккайдо... Та-ак. Это что же
получается? До тех пор, пока какой-то осел не испортил воздух, я даже не
осознавал, где я сейчас?
Чудеса, да и только...
С этими мыслями я заснул. Во сне я увидал Сатану зеленого цвета. В Сатане,
который мне приснился, уже не было ничего забавного. Он ничего не говорил, а
только смотрел и смотрел на меня из темноты.
Фильм закончился, зажегся свет, и я открыл глаза. Зрители в зале, как
сговорившись, зевали, распахивая рты один за другим. Я купил в киоске пару
порций мороженого, и мы начали его грызть. Мороженое было таким твердым, будто
его непроданным хранили в холодильнике с прошлого лета.
- Ты что, так и проспал весь фильм? - спросила подруга.
- Угу, - кивнул я. - Интересно было?
- Ну, еще бы! Под конец весь город взрывается.
- Ого!..
В зале было до неприятного тихо. Чем ближе к нам - тем тише и неприятнее. Очень
странное чувство.
- Знаешь, - сказала подруга. - По-моему, мое тело все время перемещается
куда-то... Ты ничего не чувствуешь?
Странное дело: как только она это произнесла, меня охватило именно такое
ощущение.
Она вцепилась в мою руку:
- Ты сиди так, я буду за тебя держаться!.. Так спокойнее...
- Угу.
- По-моему, если не держаться, то непременно куда-нибудь унесет. Не знаю,
куда... В какое-то очень странное место.
Свет в зале погас, и на экране замелькали кадры кинорекламы. В темноте я зарылся
лицом в ее волосы, губами отыскал ухо и коснулся его языком.
- Все будет в порядке... Не бойся.
- Все-таки ты был прав, - тихо сказала она. - Надо было нам ехать на чем-нибудь
с именем...
Все полтора часа от начала и до конца фильма мы просидели в кромешной тьме с
этим странным чувством плавно-бесшумного ПЕРЕМЕЩЕНИЯ НЕИЗВЕСТНО КУДА. Она
уткнулась щекой мне в плечо и ни разу не меняла позы за все это время. К концу
фильма плечо мое стало горячим и влажным от ее дыхания.
Выйдя из кино, мы в обнимку отправились шататься по вечернему городу.
Казалось, будто именно теперь мы стали особенно близки. Благодушные жители не
спеша бродили по улицам тихого города; в вечернем небе тускло мерцали звезды.
- Слушай, а ты уверен, что это - тот город, в который мы ехали? - вдруг спросила
она.
Я посмотрел на небо. Полярная звезда висела в точности там, где ей висеть
полагалось. Вот только выглядела как-то не совсем натурально. Эдакая фальшивая
Полярная звезда. Слишком яркая, слишком большая.
- Ч-черт его знает... - пробормотал я.
- Мне постоянно кажется, будто вокруг что-то не так...
- Когда впервые в городе - поначалу всегда так кажется. К новому городу тело
привыкает, как к новой одежде - не сразу.
