прямо на месте и купим. Денег столько, что девать некуда.
- А я так больше люблю! - хихикнула она. - Какое же это путешествие, если нет
больших чемоданов!
- В самом деле?...
Из полуоткрытого окна доносилось пронзительное щебетание птиц. Такого щебета я
раньше ни разу не слышал. Новое время года принесло новых птиц. Я поймал в
ладонь солнечный луч, падавший на нас из окна, и осторожно прижал к ее щеке.
Так, не двигаясь, мы пролежали очень долго. Рассеянным взглядом я наблюдал, как
белоснежное облако медленно-медленно переползало в небе от одного края окна к
другому.
- Что-то не так? - спросила она.
- Да понимаешь - нелепо, наверное, звучит, но... У меня все время такое чувство,
будто сейчас - это совсем не сейчас. И что сам я - не я, а вроде бы кто-то
другой. И что здесь - это где-то совсем в другом месте. Это чувство это живет во
мне очень долго. Где бы я ни был, чем бы ни занимался - оно постоянно преследует
меня уже, наверно, лет десять.
- Почему именно десять?
- Да потому, что это очень похоже на вечность... Только поэтому.
Она рассмеялась, взяла на руки кошку и осторожно опустила ее на пол.
- Обними меня...
Мы лежали в обнимку на диване. Подушки старого дивана, если уткнуться в них
носом, пахли древностью. Ее хрупкое тело, казалось, вот-вот растворится в этом
запахе без следа. Странно - будто что-то ласковое, теплое, давным-давно
позабытое всплывало со дна моей помутневшей памяти. Я коснулся пальцами ее
волос, осторожно убрал их в сторону - и кончиком языка дотронулся до ее уха. Мир
чуть заметно дрогнул. Мир стал маленьким, совсем крошечным. И Время в этом мире
текло очень плавно и неторопливо.
Я расстегнул пуговицы ее рубашки, положил ладонь ей на грудь - и долго лежал
так, глядя на ее тело.
- Прямо как живая, - вдруг выдохнула она.
- Кто?... Ты?
- Ну да... Мое тело и я.
- Это точно, - согласился я. - Похоже, и вправду живая...
"Как тихо!" - подумал я. Звуки исчезли. Все, кроме нас, куда-то ушли - наверное,
праздновать первое воскресенье осени.
- Знаешь... Мне так хорошо сейчас, - прошептала она тихонько.
- Ага.
- Такое чувство... как на пикнике. Очень здорово.
- "На пикнике"?
- М-м...
Я крепко обнял ее. Потом, убрав губами прядь ее волос, еще раз коснулся языком
уха.
- А что, твои десять лет - это правда было очень долго? - прошептала она мне на
ухо.
- Ужасно долго, - пробормотал я в ответ. - Ужасно долго, а в результате - ни
черта...
Она откинулась на подлокотник дивана, слегка выгнула шею и улыбнулась. Я вдруг
ясно ощутил, что когда-то уже встречал такую же точно улыбку, но вот когда и у
кого - припомнить не удавалось. Все молоденькие женщины, такие разные между
собой, в голом виде кажутся очень похожими друг на друга; этим они всегда
приводили меня в замешательство.
- Давай найдем овцу, - произнесла она с закрытыми глазами. - Найдем овцу - и
многое изменится к лучшему.
Я долго смотрел на ее лицо, потом на уши. Мягкий полуденный свет осторожно
обнимал ее тело, но как будто не касался его; так изображали вещи на натюрмортах
лет сто назад.
7. ОБ ОГРАНИЧЕННОМ, НО УПРЯМОМ СОЗНАНИИ
К шести часам она приняла душ, расчесала волосы перед зеркалом в ванной,
освежилась лосьоном и почистила зубы. Все это время я сидел на диване и читал
"Записки о Шерлоке Холмсе". "Мой дорогой коллега Ватсон, - начиналась очередная
история, - обладает весьма ограниченными умственными способностями; однако
иногда его ум проявляет поразительное упрямство в достижении поставленной цели".
Надо сказать, неплохая фраза для начала рассказа.
- Я сегодня поздно. Ложись без меня. - сказала она.
- Работа?
- Да. Вообще-то, мне выходной полагался, но ничего не поделаешь. Завтра в отпуск
- значит, сегодня придется выйти.
Она ушла, но чуть погодя дверь опять распахнулась.
- Слушай, а куда ты кошку денешь на время отъезда? - спросила она.
- Хм! Честно говоря, про это я и забыл... Ладно, придумаю что-нибудь.
Дверь снова закрылась.
Я достал из холодильника молоко и сырные палочки и попробовал накормить кошку.
Та с явным трудом съела сыр. Жевать как следует у бедняги уже не хватало сил.
В холодильнике не оставалось ничего, что я съел бы сам, поэтому - делать нечего
- под новости по телевизору я опять принялся за пиво. Ничего нового воскресные
новости не сообщали. Как и всегда в воскресенье к вечеру, на экране тянулся
какой-то сплошной зоопарк. Насмотревшись на жирафа, слона и панду, я выключил
телевизор, снял телефонную трубку и набрал номер.
- Я насчет кошки, - сказал я в трубку.
- Кошки?
- Я кошку держу, - пояснил я.
- И что?
- Если ее будет не с кем оставить - я никуда не поеду!...
- Временных приютов для четвероногих - если ты об этом - в городе сколько
угодно.
- Моя кошка - старая и больная. Запри ее в клетку на какой-нибудь на месяц - она
просто лапы на пузе сложит!
Из трубки донеслось отчетливое, мерное постукивание костяшек пальцев о
деревянный стол.
- Что ты предлагаешь?
- Хочу, чтобы вы взяли ее к себе. Дом у вас вон какой огромный - уж для одной-то
кошки, я думаю, место найдется?
- Это невозможно. Сэнсэй ненавидит кошек. Не говоря уже о том, что она всех птиц
в саду распугает. Туда, где хоть раз побывала кошка, птицы не прилетают.
- Сэнсэй - без сознания; а у моей кошки просто сил не хватит птиц гонять.
Костяшки пальцев еще немного побарабанили по столу - и, наконец, остановились.
- Хорошо. Кошку приедет забрать мой водитель - завтра в десять утра.
- Я приготовлю консервы и песок для туалета, на первое время хватит. Но учтите -
она ест только эти консервы; когда кончатся - покупайте точно такие же!
- Все детали ты изложишь моему водителю при встрече. Я, по-моему, уже говорил
тебе, что лишним временем не располагаю!
- Все-таки лучше, когда все вопросы решает одна и та же инстанция... Чтобы знать
потом, где искать виноватых.
- "Виноватых"?
- Я только хочу сказать, что если за то время, пока меня здесь не будет, с моей
кошкой что-то случится - неважно, найдется овца или нет, вы уже ни слова от меня
не дождетесь!
- Хм-м!... - Он выдержал паузу. - Ну, хорошо. Хотя тебя и заносит куда не
следует - в принципе, для дилетанта совсем неплохо. Итак, я записываю, так что
болтай помедленнее.
- Жирным мясом не кормите. Все назад сблюет. Челюсти слабые, поэтому - ничего
твердого. С утра давайте молоко и одну банку консервов; вечером - горсть
анчоусов, мясо или сырные палочки. Песок постарайтесь менять каждый день;
загаженный песок она на дух не переносит. Понос, вообще, дело обычное; но если
за два дня не проходит - купите лекарство у ветеринара и проследите, чтоб все
было принято...
Я сделал паузу; в трубке было слышно, как шелестит по бумаге его авторучка.
- Дальше!...
- Недавно ушной клещ подцепила; так вот, чтоб не гноилось, прочищайте уши раз в
день тампонами, смоченными в оливковом масле. Он это дело терпеть не может,
вырываться начнет, поэтому осторожнее - не повредите барабанные перепонки. Да,
мебель будет царапать обязательно; не нравится - раз в неделю стригите когти.
Можно обычными кусачками для ногтей. Вшей, в принципе, быть не должно, но на
всякий случай в воду для купания иногда добавляйте шампунь от вшей. Шампунь в
зоомагазине продается, спросите - там знают. После купания вытирайте полотенцем,
расчесывайте щеткой и только потом сушите феном. Иначе точно простудится...
- Еще что-нибудь?
- Да, пожалуй, все...
Он медленно перечитал все записанное в телефонную трубку. Конспектировал он
безупречно.
- Все правильно?
- Да, все верно.
- Честь имею, - сказал он. И повесил трубку.
За окном стемнело. Я распихал по карманам джинсов мелочь, сигареты и зажигалку,
надел теннисные туфли и вышел на улицу. Зайдя в закусочную по соседству, я
заказал куриную котлету с французской булочкой; пока ее готовили, я сидел и под
последний альбом братьев Джонсон потягивал пиво. Братьев Джонсон сменил Билл
Эванс, и я съел котлету под Билла Эванса. Затем под "Звездные Войны" Мейнарда
Фергюсона выпил кофе. Ощущения, будто я что-то съел, так и не появилось.
Я поставил пустую чашку на стол, подошел к розовому пластмассовому телефону,
опустил в щель десятиеновую монету и набрал номер напарника. Трубку взял
сын-старшеклассник.
- Добрый день, - сказал я.
- Добрый вечер, - поправили в трубке. Я скользнул взглядом по часам на руке -
парень был явно точнее меня. Чуть погодя мой напарник сам подошел к телефону.
- Ну, как все прошло?
- Ничего, что звоню в это время? Небось, от ужина отрываю?
- Отрываешь, но это ерунда. Ужин не бог весть какой, да и тебя послушать куда
интереснее...
В самых общих чертах я рассказал ему о встрече с человеком в черном. Об
исполинском авто, гигантской усадьбе, умирающем старике - да на том и закончил.
Насчет овец я не промолвил ни слова. Не думал, что он мне поверит, - да и не
хотелось затягивать разговор. Собственно, только поэтому. В результате же, как и
следовало ожидать, мой рассказ показался ему полнейшей белибердой.
- Полнейшая белиберда! - сказал напарник.
- Понимаешь, так получилось, что кое о чем мне нельзя рассказывать. Кому
расскажу - у того будут проблемы. Ну, а в твоем случае, сам понимаешь - семья,
дети... - говоря все это, я живо представлял его четырехкомнатную квартиру,
кредит на которую не выплачен до конца, жену-гипертоничку и двух сыновей с не
по-детски серьезными глазами. - Такие, брат, дела.
- Понимаю...
- Так или иначе, завтра я уезжаю. И, скорее всего, надолго. Месяц, два, три -
ничего сказать не могу.
- М-да...
- Как бы там ни было, дела фирмы полностью принимай на себя. Я выхожу из игры.
Не хватало еще, чтобы из-за меня у тебя начались неприятности. Все, что мог, я
для фирмы сделал, а насчет "совместного ведения дел" ты сам знаешь: основную
часть дела именно ты и двигал, а я - так, дурака больше валял...
- Эй, но ведь без тебя в нашей текучке сам черт ногу сломит!
- Отводи войска на старые позиции. Я хочу сказать - возвращайся к тому, что мы
делали раньше. Отмени все заказы на рекламу и редактуру, займись исключительно
переводами. Действуй, как сам недавно и говорил. В конторе оставь одну
секретаршу, весь временный персонал разгони. Да и разгонять-то никого не
придется: выплати всем по двойной зарплате - думаю, никто и жаловаться не
станет. Перебирайся в контору подешевле. Доходы, конечно, снизятся, но зато
затрат будет меньше; к тому же, моя доля будет твоей, - так что лично у тебя в
жизни особых изменений не произойдет. Я уже не говорю о том, что и головной боли
с налогами, и душевных страданий по части "эксплуататоров" с "кровососами"
значительно поубавится. Суди сам - все тебе только на руку!
Мой напарник долго молчал.
- Бесполезно, - наконец произнес он дрогнувшим голосом. - Ни черта у меня не
получится...
Я вставил в рот сигарету и захлопал рукой по карманам в поисках зажигалки.
Расторопная официантка поднесла к моей сигарете зажженную спичку.
- Все у тебя получится. Кому знать, как не мне - столько лет в одной упряжке...
- Вдвоем были, оттого и получалось! - выпалил он. - Даже не помню, чтобы у меня
вышло что-то путнее без тебя...
- Эй, погоди. Я что - говорю, чтобы ты расширял производство? Нет! Я говорю,
чтобы ты сокращал производство. Речь идет о письменных переводах - работе,
которую ты голыми руками выполнял еще до того, как шарахнула вся эта
индустриальная революция. Всего-то нужно - тебя самого, секретаршу в приемной,
пять-шесть переводчиков средней руки на контрактах да пару профессионалов "по
вызову". Что тут сложного?
- Ты не понимаешь...
Автомат, проглотив мои десять иен, издал предупреждающий писк. Я зарядил в щель
одну за другой еще три монеты.
- Все-таки я - не ты, - продолжал он. - Это ты всегда мог в одиночку. А я не
могу. Если не с кем будет словом перекинуться, дела обсудить - у меня же все
просто из рук повалится!
Я прикрыл трубку рукой и вздохнул. Опять двадцать пять! Как про двух козликов:
"Черный белого боднул, белый черного лягнул"...
- Алло! - позвал меня мой напарник.
- Я слушаю, - сказал я.
В трубке было слышно, как ссорились его дети - никак не могли договориться, что
