почему он выбросил нас из числа технически развитых государств
и определил развал Великого государства, в неизмеримо большей
степени, чем все действия всех возможных диссидентов? Мне ка-
жется, что и сейчас многие не отдают себе отчета в происшед-
шем.
Ламповые компьютеры были крайне ненадежными - непрерывные
сбои и ошибки в вычислениях. Они требовали очень квалифициро-
ванного персонала инженеров и математиков и годились лишь для
уникальных расчетов. Вот почему их использовали лишь там, где
без них обойтись было нельзя, в принципе нельзя! - В ракетной
и ядерной технике, прежде всего. Никто не рискнул бы запустить
Гагарина в космос, не имея средств контроля траектории.
Но вот появилась полупроводниковая техника, обладавшая
практически абсолютной надежностью. В результате компьютерные
методы обработки информации, в том числе и расчеты, сделались
доступными массовому пользователю.
Но, как только такое произошло, стало очевидным, что но-
вый инструмент куда нужнее в торговле, бизнесе, массовом
производстве, чем в чисто оборонных делах. В последнем случае,
он нужен для престижа или безопасности страны, а в бизнесе вы-
числительная машина приносит реальные деньги! Более того, там
компьютеры сделались основой новых технологий. И решающим фак-
тором успеха в условиях рыночной конкуренции, борьбе комерчес-
ких и производственных структур. А это поважнее любых оборон-
ных задач! Общество свободного предпринимательства быстро
усвоило как с помощью компьютеров можно делать деньги. Это и
решило судьбу информатики.
Как только такое обстоятельство было осознано западным
бизнесом, там начался бум. Об этом много написано и вряд ли
стоит пересказывать известное. Замечу лишь одно - компьютерная
революция знаменовала начало нового витка научно-технического
прогресса. Он оказался сопряженным с энергетическим кризисом,
с резким, многократным подорожанием нефти и других энергоноси-
телей. В капиталистических странах произошла структурная пе-
рестройка всей промышленности, родились энергосберегающие тех-
нологии, появились персональные компьютеры и, так называемые
"высшие технологии", то есть прецезионные технологии, которые
нельзя реализовать без встроенных в оборудование электронных
устройств. Западная промышленность изменила за два десятка лет
весь свой облик.
Наша же бюрократизированная, расписанная по отраслям -
монополистам экономика не была готова, да и не была способной
принять этот вызов научно-технической революции - он оказался
для нее, не просто неожиданным, а смертельным. Началось быст-
рое техническое и экономическое отставание и не только от Аме-
рики и Японии. Много ли людей отдают себе отчет в том, что
именно этот вызов стал причиной горбачевской перестройки, ко-
торый будучи умноженным на импотенцию и амбицию политиков при-
вел страну в современной состояние? Я думаю, что и М.С.Горба-
чев не очень понимал даже в начале 80- х годов в чем истинная
причина потери мускул у Великого Государства. Понимай он это и
вся пересторойка могла бы пойти по иному.
Да и мы - представители науки и техники, тоже многое по-
няли совсем не сразу. Мы предупреждали о перспективах в разви-
тии электронной техники, говорили о необходимости экстренных
мер, подобных тем, которые наше правительство реализовало при
создании ракетно-ядерного потенциала. В.М.Глушков, Г.С.Поспе-
лов, автор этих строк и многие другие писали записки в Прави-
тельство, в ЦК, выступали на различных конференциях, заседани-
ях ВПК, писали статьи в газетах, говорили много нелицеприятных
вещей. Однако все было тщетно. Но, делая все это, мы, тем не
менее, до конца не озознавали, что по иному и быть не могло!
И, что наши потуги - обречены на неудачу!
Наша государственная, политическая и экономическая систе-
ма была уникальным созданием Природы. Именно Природы! Ее никто
не создавал по какому-либо задуманному плану. Она возникла в
результате внутренних причин развития организации, тех изна-
чальных стимулов, которые в нее были заложены еще в процессе
революции. Сталин мог быть или не быть, но система не могла
развиваться иначе, ибо он был не только ее создателем, но и
был создан ею. Горбачев мог состояться или не состояться, но
система необходимо должна была рухнуть. Раньше или позже, так
или иначе, но она должна была развалиться, ибо она оказалась
несостоятельной в борьбе за место под солнцем на нашей груст-
ной планете. Просто она могла рухнуть по-иному.
Существовала иллюзия, что в нашем советском обществе от-
сутствовала конкуренция. Действительно в производственной сфе-
ре она почти не возникала, поскольку в ней законами был ут-
вержден монополизм - все, что надо было делать, кто и за что
отвечает расписывалось по отраслям. Но люди оставались людьми
и хотя Система стремилась утвердить принципы винтика, превра-
тить коммунистический фаланстер в человеческий вариант термит-
ника, люди оставались людьми с их страстями, желаниями. Биосо-
циальные законы продолжали действовать. Поэтому конкуренцию на
рынке товаров заменила иная конкуренция. Возник иной Рынок,
возникла система отбора людей, не по удачливости в бизнесе - в
производстве, торговле, как это происходило в обществе свобод-
ного предпринимательства, а по принципу служения Системе, то
есть иерархии, тем которые стоят на ступеньку выше. И главным
стало обеспечивать их покой. Стабильность - приказано не бес-
покоить! Вот идеал - Рынок сиюминутного благополучия.
Вот главное за что ценились люди, а беспокойных людей
система отбраковывала и отправляя на переферию общества, по-
добно тому, как капиталистическая система отбраковывает, отб-
расывает за борт неудачливых бизнесменов. И постепенно все
этажи экономической и политической власти все больше и больше
заполнялись людьми способными обеспечивать комфортноые условия
существования своим вышестоящим. Причем сиюминутные, без оцен-
ки перспективы. Вот почему у работников любых аппаратов - пар-
тийных, ведомственных, неизбежно вырабатывалась психология
временщиков, предельно простого удовлетворения сиюминутных
потребностей вышестоящих. Что же касается отраслей-монопо-
листов, то у них и не может быть других целей. И давление ВПК
постепенно ослабевало - ведь паритет в области вооружения был
достигнут. А дальше - с минимум беспокойств, на достигнутом
было необходимо удержаться. А для этого не надо выдумать что
то такое свехестественное!
Вот мы и стали копировать западные "проверенные" образцы
- проще и надежнее. Система постепенно все чаще и чаще отказы-
валась развивать собственные идеи и не только в области вычис-
лительной техники. Проще и меньше риску "сейчас ошибиться". А
о будущем, о том, что такой путь запланированное отставание,
что он ведет к деградации интеллектуального потенциала нации,
никто особенно и не думал. А о записках "наверх" от тех, кто
видел грядущие опасности никому, по существу, и дела никому не
было.
Но еще хуже было то, что монополизм в промышленности кон-
сервировал старые технологии всюду, в том числе и в оборонной
сфере и постепенно превращал вторую державу мира в некое арха-
ическое учреждение, сильное только своими воспоминаниями. И
мы, специалисты, связанные в военно-промышленным комплексом,
это отлично понимали. И мучительно искали выхода.
Я думаю, что тогда, когда факт нашего отставания в воен-
ной сфере был по настоящему осознан в верхних эшелонах власти
и началась перестройка. Я бы не хотел особенно хулить ее авто-
ров - много ли людей тогда отдавали отчет в том, что происхо-
дило. Только теперь мы стали понимать, что разрушение нашей
системы было предопределено. И еще - это была часть общего ми-
рового кризиса. Но об этом как-нибудь в другой раз.
Так или иначе, но уже в 60-х годах начался процесс
постепенной деградации нашей промышленности, в том числе, и
военной - начало устаревать оборудование, уменьшаться коли-
чество новых изделий. Первыми этот спад почувствовали люди за-
нимавшиеся опытными разработками - интерес к оргнинальным но-
вым техническим конструкциям и новым идеям стал заметно уга-
сать.
Итак, в начале 60-х годов был достигнут "военный пари-
тет". Только объяснить, что означает такое замысловатое слово-
сочетание было совсем не просто. Мы этого не умеем делать и
сейчас. Я думаю, что и сами военные не очень то отдавали себе
отчет в том, какой смысл следует в него вкладывать. Может быть
самое точное значение этого термина состоит в обывательском
утверждении: каждая из двух сверхдержав могла полностью и в
одночасье уничтожить друг друга. А заодно и все живое на пла-
нете. Я его воспринимал, как достижение такого уровня вооруже-
ний, когда война сверхдержав и их собственное самоубийство
становятся синонимами.
Вот когда это случилось, у наших военных и политиков воз-
никло ощущение самодостаточности - теперь можно не беспоко-
иться.
А как следствие - начали слабеть прямые стимулы совер-
шенствования вооружения. Предложения разных технических нов-
шеств и изобретений, требующие дополнительных волнений и пе-
рестроек встречали в ведомственных корридорах все меньше и
меньше энтузиазма. Атмосфера в промышленных кругах стала круто
меняться и очень мало походить на то, с чем мы вошли в после-
военный мир.
Как следствие этого процесса интерес оборонной промышлен-
ности к исследованиям поиского характера тоже стал снижаться.
А вместе с ним менее интенсивными становились и обращения к
академическим коллективам. Теперь уже не промышленность
приходила к нам с просьбами о проведении тех или иных исследо-
вательских работ, а мы - академические теоретики стали пытать-
ся заинтересовать промышленность, дабы она своими влияниями и
финансовыми возможностями поддержала наше слабеющее существо-
вание. Время, когда промышленность не могла без нас обойтись
ушло. И я думаю, что навсегда!
В таком развитии событий была еще одна немаловажная при-
чина. И она тоже была связана с монополизмом отраслей. Отрас-
левые конструкторские и технологические институты стали заво-
дить свои собственные теоретические отделы и сумели в этом
преуспеть: к началу 60-х готов теоретические группы в отрасле-
вых НИИ и КБ представляли уже значительную силу.
Особенно остро все это сказалось, опять же на состоянии
дел с вычислительной техникой. Военная промышленность пошла по
линии создания и использования специализированных электронных
машин. А универсальные компьютеры, которые нужны были, прежде
всего, исследователям, перестали быть в центре внимания произ-
водителей. Оригинальные отечественные разработки, которые нам
позволили на заре истории развития вычислительной техники про-
вести все расчеты необходимые для создания ядерного оружия и
запуска человека в космос, постепенно сходили на нет! Их стали
замещать машины, так называемой, единой серии - неудачные ко-
пии устаревших образцов фирмы IBM. А талантливые конструкторы
наших собственных компьютеров стали спиваться. И не в перенос-
ном, а прямом смысле! Что еще остается делать талантливому ху-
дожнику, если ему поручают копировать чужие картины?
Еще хуже обстояло дело с процессом внедрения электронной
техники в управленческую, торговую и хозяйственную деятель-
ность, что было особенно выгодным, с точки зрения эффективнос-
ти производства. Конечно, кое что делалось, но скорее под дав-
лением общественности, чем в силу производственной необхорди-
мости. И заторможенность технического прогресса была также
легко объяснима той отраслевой монополизацией и разбиением
всей нашей жизни на уделы, которые сверху до низу пронизывали
все наше существование.
Коль нет конкурента, коль ты единственный производитель,
то и незачем что то усовершенствовать, стараться - и так съ-
