но под себя лично. И как восточный человек, он строил восточ-
ную деспотию, впрочем, ничуть не более циничную и жестокую,
чем государство "образованного" большевизма с его "интелли-
гентным" правительством.
В отличие от Ленина, Сталину пришлось однажды вспомнить и
о русском народе, его мужестве и его традициях, но не из любви
к нашему народу и его культуре, а в тяжелую годину, когда без
нашей стойкости и крови его государство не могло бы сохра-
ниться. История развивалась на фоне бескоипромиссной борьбы за
власть. Сыграли роль и личные качества Сталина, который опи-
рался на аппарат, созданный Лениным. Вот почему основным
стержнем событий была логика развития командно-бюрократической
системы, созданной еще в первые послереволюционные годы. Лик-
видация НЭП,а была предопределена, хотя и осуществилась раньше
чем задумывалась. И в качестве жертвы исходной идеи была при-
несена цивилизация.
Да, я не оговорился - цивилизация!
Английский историк Тойнби, а еще раньше Данилевский счи-
тали Россию самостоятельной цивилизацией, не западноевро-
пейской и не восточной, а именно самостоятельной цивилизацией!
Она расположена между миром, в котором властвуют идеалы запад-
ного христианства, и миром ислама - цивилизации, качественно
отличной от западной по своим идеалам и мировосприятию. И эта
наша двойственность идет еще с IX века. Духовное наследство
Византии наложило отпечаток на всю историю России и стандарты
мышления ее народа. А с Востока шла не только экспансия, но и
влияние исламского мира. Это началось еще со времен Волжской
Булгарии, принявшей ислам за сто лет до крещения Руси. А
"лесная культура" угро-финских народов, которых ассимилировали
русские, тоже не пропала даром. Она и сейчас дает о себе
знать.
В результате этого сложнейшего процесса смешения культур
возник совершенно особый мир, прежде всего мир "крестьянской
Руси" со своей манерой жизни и шкалой ценностей. И именно этот
мир рождал свою интеллигенцию, рождал свое неповторимое ис-
кусство, свое миропонимание и нес в ту же Западеую Европу иные
духовные ценности, несмотря на все барьеры - национальные, ре-
лигиозные, языковые. И понять Пушкина, Гоголя, Достоевского
нельзя, не познав особенностей и духа этой православной Рос-
сии, Украины, Белоруссии, всего того, что шло от Киевской Руси.
Уровень промышленного развития в нашей стране был совер-
шенно иным, чем в США, Англии, Германии... Но все шло своим
чередом, следуя общей логике развития общества, его производи-
тельных сил, отвечая тем особенностям, которыми обладала стра-
на. И крутые насильственные повороты, не учитывающей этой ло-
гики, как заметил еще Ключевский, до добра не доводили. Петр
вздернул Россию на дыбы, и Россия XYIII века добилась, каза-
лось бы, удивительных успехов. К концу века у нее была лучшая
в Европе армия, флот, которому могла позавидывать и Британия,
а стали и железа она выплавляла больше чем вся остальная Евро-
па. Но за все эти успехи ей пришлось заплатить страшную цену.
В том XYIII веке в России не только окрепло крепостни-
чество тогда, когда во всей остальной Европе оно уже сходило
на нет. Для проведения в жизнь "петровской перестройки" импе-
раторской власти пришлось создать невероятного могущества бю-
рократический аппарат. И он сделался самодавлеющей силой, ско-
вавшей страну неразгибаемым обручем. Именно, благодаря ей
Россия не смогла принять вызов первой промышленной революции,
которая требовала раскрепощения инициативы и реализации прин-
ципa "laissez faire". А давать кому бы то ни было что-то де-
лать самостоятельно, российская бюрократия, как раз, и не мог-
ла. Началось стремительное отставание от быстро развивающейся
промышленной Европы.
Терялась и военная мощь империи - промышленность не могла
обеспечить армию нарезным оружием. Транспорт не справлялся со
своими задачами. Мы не просто проиграли Крымскую войну: нас
расстреливали с той дистанции, куда наши пушки не доставали. И
никакой героизм русских солдат и мастерство офицеров изменить
судьбу войны не могли. Проиграла войну не Россия, а система,
созданная Петром! И несмотря на революцию "сверху" 1861-го го-
да и последующее развитие капитализма, петровская система так
и не была окончательно сломлена. Я сошлюсь на Макса Вебера,
глубоко изучившего особенности русской революции 1905-го года.
Он считал, что основной силой, помешавшей России вступить на
путь общеевропейского развития, были не трон, не дворянство,
не слабость буржуазии, а всесилие чиновно-бюрократической
системы, которой любые изменения были смертельно опасны. Ги-
бель Столыпина - наглядный пример ее могущества.
Что-то подобное революции Петра случилось и в Октябре:
лица, взявшие власть в свои руки, особенно не задумывались над
логикой развития нашей цивилизации и спецификой духовной жизни
народа. А им никак не соответствовал западный вариант социа-
лизма, проповедовавшийся утопистами, Дюрингом и иже с ними. А,
следовательно, и тот путь, по которому пошли большевики.
Россия, вернее, русская цивилизация была, может быть,
ближе, чем какая-либо другая, подготовлена к восприятию идей
солциализма - социальной защищенности, социального равенства и
справедливости. Особенно деревня с ее общинным укладом. Однако
система идеалов и ценностей социализма, выработанная соци-
ал-демократической эмиграцией, игнорировала и, я думаю, прези-
рала многое из нажитого "русским мужиком". Та совокупность
идей и та модель социализма, которые привносились на русскую
землю, могла быть принята люмпенизированной частью населения,
но не народом в целом. Для того, чтобы ее утвердить в нашей
стране, было необходимо физически уничтожить наиболее дейс-
твенную часть ее народа. Интеллигенцию, предпринимателей, са-
мостоятельных крестьян ... - такова логика! Кстати говоря,
следующая из марксистского анализа.
Россия была беременна революцией, петровская система себя
уже изжила полностью. Революция, в той или иной форме, не мог-
ла не произойти. Но все дальнейшее должно было бы определяться
собственным российским укладом и его традициями. Но для этого
потребовалась бы совсем иная модель общества и системы, чем та
которая во многом воспроизводила петровскую бюрократию.
Неприятие русской социал-демократией и большевизмом наше-
го традиционного образа мышления и шкалы ценностей - это не
событие послереволюционного периода. Вспомним, например, отно-
шение социал-демократов к русской философской мысли, ее прак-
тически полное игнорирование и неприятие, в частности, идей
русского космизма, идей единства природы и общества и т.д.
Сейчас на грани всеобщего экологического кризиса мы видим, ка-
кой потерей обернулась для нас, а может быть, и всей Европы
это непонимание глубинных течений нашей культуры, попытка
распространить на все и вся революционные идеи и стандарты,
рожденные в недрах западной промышленной цивилизации.
Я бы хотел заметить, что идеи социализма, "истинного со-
циализма для человека", близкого к тому изначальному социализ-
му первых христиан, имели для своего произрастания куда более
благоприятную почву в России, чем на Западе. Но для того, что-
бы подтолкнуть страну на этот путь развития надо было глубже
вникнуть в суть взаимосвязей естественных процессов развития и
тем мировосприятием и образом жизни, которые складывались в
России тысячелетиями. И особенно важным было понять, что нет
единой модели социализма, как и любой иной формы человеческого
общежития. Что есть множественность человеческих миров и нет
единого стандарта развития народов.
Сказанное о прошлом актуально и теперь, ибо поиск нового
уклада жизни продолжается. Уроки прошлого должны быть усвоены:
не стандартные схемы, столь милые сердцу догматика и бюрокра-
та, а множественность форм гуманного бытия. Понятия социально-
го комфорта, социальной ориентированности в лютеранской Эсто-
нии и мусульманском Таджикистане должны быть совершенно
разными. Общее лишь одно - гуманные формы общежития, способные
обеспечить социальную защищенность человека. Вот почему я ду-
маю, что иногда и не стоит упорствовать в том, чтобы устройс-
тво бытия человека, отвечающего заветным чаяниям человека о
справедливости, называть социализмом.
Но тогда, в начале послеоктябрьской истории, все это по-
нято не было. стандарты жизни, выработанные умозрительно, ста-
ли усиленно насаждаться всюду: и в России, и на Кавказе, и в
Средней Азии. Их не могла принять даже русская деревенская ци-
вилизация. И она рухнула, вероятно, раз и навсегда. И нет
больше крестьян, которые смогли в 22-23-м годах, казалось бы,
по воле доброго волшебника восстановить сельское хозяйство и
накормить разоренную Россию. Что придет на смену крестьянской
цивилизации? Что заменит "русского мужика" - сказать очень
трудно.
Это маленькое размышление я бы назвал рассуждением по
поводу крушения или гибели цивилизации. Нашей русской цивили-
зации. Не только Тойнби думал о ней. Цивилизация предок-
тябрьской России и сейчас для многих представляет загадку. Мо-
жет быть об этом не стоит говорить? Нет надо! Необходимо!
Понимание этого вопроса - один из ключей к будущему, ибо наше
прошлое совсем еще не ушло.
Российская цивилизация - удивительное объединение и нап-
ластование различных культур и традиций. Отсюда и неоднознач-
ность ее проявлений и противоречивость оценок. С одной сторо-
ны, блестящее европейское искусство, высочайший уровень обра-
зования интеллигенции и рядом - огромные малообразованные мас-
сы крестьянства, живущие общинами по своим стародавним зако-
нам. Можно ли себе представить европейскую культуру без
Менделеева, Чайковского, Толстого, Кандинского?...А Россию без
персонажей Лескова, малопонятных для западного европейца и
страшной для него русской деревни? Христианство пришло к нам
из Византии в ту пору, когда разрыв между восточной и западной
церковью носил уже не только формальный характер. Но еще за
сто лет до этого на восточной границе страны утвердился ислам
и Киевская Русь испытала влияние блестящей не столько
арабской, сколько персидской культуры. Значит через Византию и
Персию мы тоже наследники древнего эллинского мировосприятия,
которое, по-видимому, довольно хорошо было усвоено жителями
Киевской Руси.
Заметим, что это эллинское начало преломилось совсем
по-разному в католическом и православном мирах. Отсюда та мен-
тальная граница, которая разделяет славянство, из за которой
льется кровь в Югославии, из за чего русская Москва гораздо
ближе Киеву, чем украинский, но католический Львов, который
много столетий был под властью католического императора.
И еще одно. Русские и вообще славяне в своей экспансии
были весьма мало похожи на тевтонских рыцарей, католических, а
затем и лютеранских миссионеров. Продвигаясь на Северо-Восток,
славяне не просто ассимилировали огромные массы угро-финских
и тюркских народов, но и впитали многие особенности их язычес-
кой культуры. В нас, великороссах, чухонской крови не меньше
чем в эстонцах или финнах. Но как мы не похожи на тех и дру-
гих! Несколько веков лютеранского владычества практически пол-
ностью стерли из памяти этонцев и финнов все то, что сохрани-
лось в памяти людей живущих на Северо-Западе России.
Мы веками жили вместе с "инородцами" - татарами, чуваша-
ми, мордвой... Поклонялись порой разным богам. Люди тем не ме-
нее жили вместе и культура переливалась от одного народа к
другому. Поезжайте по Волге и ее притокам, послушайте песни -
чьи они? Сколько в них общих созвучий. Ведь не случайно же?
Вот это сложнейшее переплетение культур, традиций, начи-
ная от древних эллинских, православного христианства, ислама и
