Я был уверен, что это не мистификация, а самое настоящее чудо. По
крайней мере, я очень, очень хотел на это надеяться.
На этом бы и закончился этот удивительный, насыщенный событиями и
треволнениями и все-таки чудесный день, если бы под занавес его не
омрачил этот стервец Васька. Он внезапно появился за моей спиной и
басом прогудел:
-- Может, вернуть американца? Ведь букет-то целехонек. Только
теперь не за миллион, а за десять -- ведь за чудеса платить надо...
-- Пошел вон! -- рявкнул я, зверея.
Глава восьмая
На следующий день я наметил встречу с Козлятиным-Боцманом. Была
пятница, накрапывал мелкий колючий дождь, и ехать после работы в другой
конец Москвы очень не хотелось -- но дело требовало моей жертвы. И я
поехал.
Винный магазин на улице Коненкова я нашел быстро. Несмотря на
дождь, вход в него атаковала голодная разношерстная толпа,
преимущественно мужского пола, а вдоль очереди, которая то и дело
теряла свои контуры и сбивалась в кучу, патрулировали два милиционера.
Еще два стояли у входа в магазин в полной боевой готовности. Невдалеке
дежурила милицейская машина, в которой сидел милиционер с рацией,
готовый в любой момент вызвать усиленное техникой подкрепление.
Я не долго думал, прежде чем отдал предпочтение винному магазину,
нежели законному обиталищу Козлятина, обозначенному в его паспорте в
графе "прописка". Зная повадки своих, кузьминских, алкашей, я мог почти
безошибочно указать, в каких точках микрорайона обитает их основная
масса в то или иное время суток. Этими точками могли быть либо винные
магазины, либо пивнушки. В этой же местности концентратором мужского
населения служил вышеозначенный винный магазин, который мне посоветовал
посетить сержант Стоеросов. Затаившись несколько поодаль, я стал
скрупулезно и с пристрастием просеивать сквозь зрительное сито
страждущую толпу, выискивая в ней нужного мне человека. Как и следовало
ожидать, в хвосте очереди его не оказалось. Не оказалось его и в первых
рядах, где было заметно наибольшее оживление и где страсти накалились
до предела. Ага, значит он внутри! -- догадался я и стал ждать, когда
находящиеся в недрах магазина счастливчики прорвутся сквозь кордон
таких же, как они, но еще не отоваренных спиртным, и вырвутся на
оперативный простор предмагазинного пространства.
Бежали минуты. Я уже порядком продрог и в душе клял всю эту затею,
когда внезапно встретился взглядом с патрульным милиционером, сидевшим
в машине у рации. Ба, да это же мой старый знакомый, сержант Стоеросов!
Он улыбнулся одними углами рта, чуть заметно подмигнул и кивнул в
сторону магазина, давая понять, что клиент на месте. Ответным кивком я
поблагодарил его, собрал всю свою волю в кулак и приготовился ждать
дальше. Наконец ожидания мои увенчались успехом: на пороге магазина,
расталкивая страждущих и жаждущих, вырос человек в тельняшке и джинсах
с четырьмя или пятью бутылками водки в обеих руках. Да, это был
Козлятин, именно его образ остался в памяти тех нескольких бабулек,
которых я "просветил" вчера. Случайный взгляд, брошенный много на
Стоеросова, подтвердил мои догадки: он снова кивнул в сторону магазина.
А Козлятин тем временем, злой, довольный и красный, спускался со
ступенек и, высоко подняв руки с огненной жидкостью над головой,
победно взирал на толпу. Толпа шумно глотала слюну и урчала пустыми
желудками. К счастливчику тут же ринулись его дружки и знакомые -- те,
с кем ему надлежало раздавить эти несколько поллитровок. (Надо
заметить, что в такую погоду я и сам бы не прочь... впрочем, это к делу
не относится.)
-- Ну ты, Боцман, молоток! -- гоготнул один из дружков. -- Ведь
больше двух на рыло не дают.
-- Это тебе, Француз, не дают, а мне меньше пяти не положено. Как
бывшему моряку. Усек?
Кто-то визгливо заржал.
-- Слышь, Боцман, вскрой одну здесь, пустим ее по кругу, а
остальное -- где всегда, а? -- заканючил какой-то щуплый потертый
мужичок, вертясь у ног Козлятина. -- А то не дойти мне...
-- Вот-вот, на глазах у ментов, чтоб всех повязали, -- зло
отозвался Козлятин. -- Потерпишь, не сдохнешь.
Оставив этих молодцов самим решать их собственные проблемы, я
принялся за решение своих. Предполагаемый убийца стоял в десяти метрах
от меня, и ничто не мешало мне прозондировать его мозг и докопаться до
истины. Что я и не замедлил сделать.
Чего там только не было наворочено! Я чувствовал себя так, словно
меня окунули в бочку с помоями, и на дне этой бочки я должен был найти
маленькую невидимую иголку. Я ныряю в помои с головой, шарю вслепую
рукой по дну, меня тошнит от этой мерзости, но я все ищу, ищу, ищу
чего-то, потом выныриваю, хватаю ртом воздух -- и снова на дно. Можете
мне поверить -- сравнение наиточнейшее, по крайней мере, вряд ли я
испытал ощущения более острые и гадкие, если бы меня действительно
окатили помоями -- причем, несколько раз. Но игра стоила свеч, и я
добился своего. Я откопал в памяти Козлятина-Боцмана, которая то тут,
то там зияла глубокими и обширными провалами, нужную мне информацию --
ту самую, которая пролила свет на участие этого типа в убийстве
Паукова. И хотя мне пришлось порядком попотеть, собирая воедино
разрозненные куски памяти Боцмана, я в конце концов получил
довольно-таки цельную картину происшедших две недели назад событий. Моя
версия подтвердилась: именно Козлятин стал причиной смерти Паукова.
События в тот роковой день развивались следующим образом.
Около двух часов дня Боцман, слегка опохмелившийся после
вчерашнего, стукнул пару раз в дверь квартиры Паукова. Тот долго не
открывал, а когда все же открыл, то Боцман увидел, что Пауков находится
под приличной мухой.
-- Наклюкался уже, Паук? -- со злостью произнес Боцман, входя в
квартиру. -- Налей полстакашка.
-- Н-нету, -- заикаясь, ответил Пауков и смачно рыгнул.
-- Врешь, гад! -- не поверил Боцман и прошел прямо в комнату. В
комнате воняло так, что даже видавший виды Боцман поморщился. На столе
стояли две пустые бутылки из-под водки и два грязных стакана.
-- С кем жрал-то?
-- С Носом, -- ответил Пауков, еле ворочая языком.
-- А, с этим шизанутым. На какие шиши-то?
-- Да наскребли малость... Посуду пустую снесли.
-- Посуду, говоришь? -- сощурился Боцман, меряя Паукова взглядом.
-- Ну-ну...
-- А ты чего заявился?
-- Должок гони. Помнишь, как проспорил мне?
-- Че-во-о? Какой еще должок?
Боцман нахмурился.
-- Ты, Паук, шлангом не прикидывайся, а то я ведь не посмотрю, что
ты инвалид, -- враз напомню. -- Боцман поднял свой увесистый кулак и
сунул его под нос Паукову. -- Ну, вспомнил?
Пауков тупо кивнул, и от этого кивка его шатнуло так, что он не
удержался и упал на стол. Со стола свалилась пустая бутылка и
разбилась.
-- Болван, -- сплюнул прямо на пол Боцман.
Пауков поднялся и исподлобья уставился на гостя. Мотало его все
сильнее и сильнее.
-- Чего надо-то? -- проговорил он сквозь внезапно одолевшую его
икоту.
-- Бабки гони. Имеешь возможность отделаться трояком. Ну!
-- Гол как сокол, -- выдавил из себя Пауков между двумя приступами
икоты. -- На, обыщи. -- Он вывернул карманы.
-- Ладно, -- тихо, но с нескрываемой угрозой произнес Боцман. --
Поговорим иначе. -- Он вынул из сумки некую металлоконструкцию и бросил
ее на стол. -- Пятерка. Почти даром отдаю. Покупай, Паук, не пожалеешь!
На столе лежал теплообменник. Это был металлический цилиндр
сантиметров пятнадцати в диаметре, пронзенный сквозь оба торца обычной
водопроводной трубой; сбоку цилиндр щетинился еще какими-то отростками.
-- Ну что, берешь, Паук?
-- На кой черт мне эта бандура?
-- Сливе толкнешь. Я у него был только что, но дома не застал.
Бери, Паук, не прогадаешь! Тебе за пятерку отдам, а ты Сливе за чирик
толкнешь. Ну!
-- А Сливе-то оно на кой ляд, чтобы он чирик просто так
отстегивал?
-- Дурак ты, Паук, и не лечишься. Это ж первейшая вещь в аппарате!
Ты ж знаешь Сливу: сам не пьет, зато первач гонит -- что твой спирт.
-- Во-первых, бабок у меня и вправду нет, а во-вторых, сам толкай
эту бандуру своему Сливе. Он, того и гляди, засыпется со своим
аппаратом, а я вместе с ним садиться не желаю. Не желаю -- и все тут!
Слышь, Боцман, шел бы ты, а? Надоел -- хуже некуда.
Боцман в бешенстве сжал трубу теплообменника -- так, что его
пальцы аж побелели.
-- Значит, нету бабок, Паук? -- прошипел он, сузив глаза до чуть
заметных щелочек. -- Или поищешь?
-- Утомил, Боцман. -- Паукова совсем развезло, он засыпал
буквально на ходу. -- Покемарить охота. К Носу сходи, может, у него что
обломится.
-- К Носу я обязательно схожу -- потом. А пока что потрясу тебя.
Давай, выкладывай все что есть.
-- Иди-ка ты... -- не выдержал Пауков.
-- Что-о? -- Физиономия Боцмана покрылась багровыми пятнами, а
рука, сжимающая теплообменник, угрожающе поднялась. -- Что ты, сволочь,
сказал?
-- Это кто сволочь? -- вскинулся Пауков и навалился на Боцмана. --
Это я сволочь? Да сам ты...
-- Кто же? -- в бешенстве прохрипел Боцман, хватая свободной рукой
дружка за грудки.
-- Гнида ты -- вот кто!
-- М-М-м...
Рука с теплообменником молниеносно взвилась вверх, и в ту же
секунду на голову Паукова обрушился сильнейший удар. Раздался хруст
ломаемых костей, и Пауков, теряя сознание и хрипя, рухнул на пол. Рядом
валялись осколки разбитой бутылки из-под водки...
...Кто-то тряс меня за плечо. Я вздрогнул и очнулся. Передо мной
стоял сержант Стоеросов.
-- Я наблюдал за вами и решил, что пора вмешаться. Нашли
что-нибудь?
Я кивнул.
-- Это дело рук Боцмана. Только ударил он Паукова не бутылкой, на
которой отпечатались пальчики Мокроносова, а стальным теплообменником.
Я думаю, повторная экспертиза сможет это доказать.
-- Вот оно что, -- протянул Стоеросов, с интересом разглядывая
меня.
-- Теплообменник следует искать у некоего Сливы, специалиста по
самогоноварению и поставщика этого зелья местной клиентуре. Вот только
адреса его...
-- Адрес Сливы мне известен, -- перебил меня Стоеросов, -- как,
впрочем, и сам Слива... Спасибо вам, товарищ Нерусский, вы нам очень
помогли.
-- Пустяки, -- ответил я, смутившись. -- А вот вам, сержант,
действительно, огромное спасибо.
-- Да ладно, -- отмахнулся Стоеросов. -- Вы теперь куда? К
Пронину?
-- К нему. -- Я удивился его прозорливости.
Сержант поморщился.
-- Может быть, мне и не следовало бы вам этого говорить, но все же
считаю своим долгом предупредить: не связывайтесь вы с этим майором. Я
слышал о нем не очень хорошие вещи.
Я улыбнулся.
-- Давайте говорить начистоту. Майор Пронин -- подлец, но именно
потому, что он подлец, я и должен повидать его во что бы то ни стало. Я
обещал ему найти истинного убийцу Паукова -- и я его нашел. Боюсь, сам
бы он его искать не стал... Кстати, где он?
Боцман о дружками исчез, растворившись в близлежащих домах.
К следователю Пронину я попал сегодня же, решив не откладывать
столь серьезного разговора на потом. К моему рассказу он отнесся с
величайшим интересом, а ко мне лично -- с благожелательностью и, я бы
сказал, с дружеским участием.
-- Вы просто молодчина, дорогой коллега, -- вещал он, расплываясь
в сладчайшей улыбке. -- Подумать только -- провернуть такое дело! Нет,
о вас стоит упомянуть в рапорте, вы того заслуживаете... Кстати, вчера,
прежде чем покинуть эти стены, вы, уважаемый Николай Николаевич,
обещали достать доказательства невиновности Мокроносова. Ваш рассказ
любопытен, и я склонен поверить ему, но одной моей веры на суде будет
недостаточно. Нужны доказательства. Они у вас есть? Я так думаю, что в
качестве вещественного доказательства вины Козлятина могло бы служить
орудие совершенного им преступления, то есть пресловутый теплообменник
-- но где его найти? Вам известно только прозвище самогонщика, которому
