- Слишком большой риск, - сказал я. - Сначала я попробую по-своему, Кон-
сардайн.
- Добро пожаловать, Ромео, - он слегка улыбнулся. - Вам придется, Кирк-
хем. Вы сделали другой путь невозможным. Вы считаете, что жизнь без Евы
ничего не стоит, так?
- Я не считаю, я знаю это, - ответил я.
- И вы чувствуете то же самое по отношению... к Джиму?
- Да, - негромко сказала она. - Но... чтобы спасти его жизнь...
- Не получится, - ответил Консардайн. - Я знаю мужчин и женщин. Что бы
вы ни задумали, Ева, он все равно будет стараться освободить вас. Да вы
и сами не будете спокойно сидеть, как он описал, с покорно сложенными
руками. Рано или поздно он попадется. И весьма вероятно, что будет раск-
рыта вся хитрость. Тогда мне придется расстаться со своим глупым прист-
растием к жизни. Этого я не могу допустить. Но допустим, вы сбежите.
Вместе. Вы будете двумя зайцами, бегущими по всему миру, и псы постоянно
будут идти вслед за вами. Псы Сатаны, которые никогда не отдыхают. Вы
всегда будете жить под угрозой. Стоит ли жить такой жизнью? Возможно, у
вас появится ребенок. Будьте уверены, в своей мести Сатана не пощадит и
его. Повторяю - стоит ли жить такой жизнью?
- Нет, - сказал я, а Ева перевела дыхание и покачала головой.
- Что нам делать! - прошептала она.
Консардайн взад и вперед прошелся по комнате. Он остановился передо
мной, и я опять увидел вены на его висках, как веревки; глаза его были
жестки и холодны, как сталь. Он трижды ударил меня в грудь кулаком.
- Узнайте, что делает Сатана своими руками под плащом!
Он отвернулся, явно не доверяя своему самообладанию. Ева смотрела на не-
го, как и я, удивляясь силе охватившего его гнева.
- Идемте, Киркхем, - он овладел собой. Пробежал пальцами по волосам Евы,
ласково растрепав их.
- Сущие младенцы, - повторил он.
И медленно, осторожно пошел к панели.
- До вечера, - прошептал я.
Она обняла меня, прижала губы к моим.
- Джим, дорогой, - прошептала и выпустила меня.
Выходя, я оглянулся. Она стояла в той же позе, вытянув руки, глаза широ-
ко раскрыты и печальны. Маленькая девочка, которая боится лечь в кро-
вать. Я почувствовал, как дрогнуло мое сердце. Как окрепла решимость.
Панель закрылась.
Молча шел я за Консардайном к своей команте. Он вошел со мной и несколь-
ко мгновений смотрел на меня мрачно. Неожиданно я почувствовал смертель-
ную усталость.
- Надеюсь, вы будете спать лучше меня, - неожиданно сказал Консардайн.
Он исчез. Я слишком устал, чтобы раздумывать над его словами. Умудрился
раздеться и уснул раньше, чем успел укрыться.
Глава пятнадцатая
Меня разбудил телефонный звонок. Еще не вполне проснувшись, не осозна-
вая, где нахожусь, я взял трубку. Голос Консардайна разбудил меня, как
ведро холодной воды.
- Доброе утро, Киркхем. Не хотелось прерывать ваш прекрасный сон, но не
хотите ли позавтракать со мной, а потом проехаться верхом? У нас тут от-
личные лошади, а утро такое прекрасное, что жаль его упускать.
- Хорошо, - ответил я. - Буду готов через десять минут. Как мне вас най-
ти?
- Позвоните Томасу. Я жду. - Он повесил трубку.
Солнце сияло сквозь окна. Я взглянул на часы. Скоро одиннадцать. Я прос-
пал почти семь часов. Позвонил Томасу.
Сон, плавание в бассейне и яркое солнце отодвинули тень Сатаны за край
мира. Насвистывая, я с раскаянием понадеялся, что Ева чувствует себя так
же хорошо. акей принес мне то, что Баркер назвал бы "по-настоящему ши-
карный" костюм для верховой езды. Он проводил меня в солнечную старомод-
ную приятную комнату, выходящую на широкую зеленую террасу. За маленьки-
ми столиками обедали с дюжину приятно выглядевших людей. Некоторых я
встречал накануне вечером.
В углу я увидел Консардайна и присодинился к нему. Мы отлично позавтра-
кали, по крайней мере я. Консардайн, казалось, не думал о еде. Его речь,
слегка сардоническая, была интересна. Во время завтрака наша встреча в
комнате Евы не упоминалась. Он не сделал ни малейшего намека на нее. Я,
следуя его примеру, тоже.
Оттуда мы направились в конюшню. Консардайн взял сильную черную кобылу,
которая заржала ему настречу. Я поехал на стройном чалом жеребце. Легким
галопом мы проехали вдоль беговых дорожек с препятствиями, которые ви-
лись в густом подлеске из сосны и дуба. Время от времени встречались ох-
ранники, которые вытягивались и приветствовали Консардайна. Ехали мы
молча.
Неожиданно мы выехали из леса. Консардайн натянул узду. Мы находились на
расчищенной вершине низкого холма. В ста ярдах под нами блестели воды
залива.
Примерно в четверти мили от нас стояла красавица яхта. Двухсот футов
длиной и не более тридцати в ширину. Приспособленная для океанских пла-
ваний, прочная, скоростная. Ее окраска и медные украшения сверкали бе-
лизной и золотом.
- "Херувим", - сухо сказал Консардайн. - Принадлежит Сатане. Он назвал
ее так, потому что она выглядит безупречной и невинной. Есть у нее и бо-
лее точное название, но оно неприлично. Кстати, она делает тридцать уз-
лов в час.
Я перевел взгляд от яхты на прочный причал, выдававшийся в море. Возле
него располагался целый флот из катеров и быстроходных моторных лодок.
Заметил я и по-старомодному разбросанный дом, скрывавшийся среди деревь-
ев недалеко от берега.
Мой взгляд следовал за изгибом берега. В нескольких сотнях ярдов от при-
чала находилась груда скал, больших булыжников, оставленных ледником,
некогда покрывавшим остров. Я вздоргнул и всмотрелся внимательней.
На одном из них стоял Сатана, в черном плаще, сложив руки; он смотрел на
сверкающую яхту. Я тронул руку Консардайна.
- Смотрите, - прошептал я, - Сата... - и замолчал. Скала была пуста. Я
отвел взгляд на долю секунды. Однако за это время Сатана исчез.
- Что вы увидели? - спросил Консардайн.
- Сатану, - ответил я. - Он стоял на скале. Куда он делся?
- У него там проход, - равнодушно ответил Консардайн. - Туннель, идущий
от большого дома к берегу.
Он повернул обратно в лес. Я последовал за ним. Мы проехали еще с чет-
верть мили. И выехали на небольшую поляну, по которой протекал ручей.
Консардайн спешился и бросил поводья на шею кобылы.
- Хочу поговорить с вами, - сказал он.
Я пустил жеребца пастись и сел рядом с Консардайном.
- Киркхем, из-за вас мир под моими ногами покачнулся, - отрывисто сказал
он. - Вы заронили во мне черное сомнение. Одна из немногих вещей, за ко-
торые я готов был ручаться жизнью, та, что игра Сатаны в семь следов
честная. А теперь - теперь я не поручусь.
- Значит, вы не принимаете свидетельства Баркера?
- Поговорим прямо, Киркхем, - холодно предупредил он. - Вы предположили,
что Сатана управляет шаром с черного трона. Своими скрытыми руками. Если
это правда, то у него хватит ума делать это так, что Баркер, разглядывая
механизм, ничего не сможет увидеть. Вы это знаете. Говорите прямо, пов-
торяю вам.
- Мысль, что Баркер мог ошибиться, приходила мне в голову, - ответил я.
- Но я предпочел, чтобы вы сами до нее додумались. Я сказал достаточно.
- Слишком много - или недостаточно. Вы зародили во мне сомнение. Значит,
вы меня от него и избавите.
- Что вы хотите этим сказать?
- Только то, что вы должны установить правду. Верните мне веру в Сатану
или превратите сомнения в уверенность.
- А если я сделаю второе... - оживленно начал я.
- Вы нанесете ему удар сильнее, чем пулей или кинжалом. Вы будете не
один в вашей борьбе. Это я вам обещаю.
Голос его звучал хрипло, рукоять кнута внезапно с треском сломалась под
нажимом сильной руки.
- Консардайн, - резко сказал я, - почему вас так сильно трогает возмож-
ность того, что Сатана играет нечестно? Я думаю, что здесь вы к нему
ближе всех. Служба ему, как вы говорите, дает вам возможность осущест-
вить все желания. И вы сказали, что он - щит между вами и законом. Какая
разница для вас тогда, как он играет своими семью следами?
Он схватил меня за плечо, и я вздрогнул от боли.
- Потому что надо мной висит приговор Сатаны к смерти!
- Над вами! - с недоверием воскликнул я.
- Восемь лет назад был произнесен этот приговор. Восемь лет он пытал ме-
ня, как подсказывали ему его капризы. Иногда намекал на возможность не-
медленного осуществления приговора. Иногда почти обещал отменить его.
Иногда мог пообещать другую возможность подняться по ступеням. Киркхем,
я не трус - но смерть наполняет меня ужасом. Если бы я знал, что она не-
избежна, я смотрел бы ей в лицо спокойно. Но я считаю ее вечной тьмой.
забвением, уничтожением. Что-то во мне отшатывается от этого, сжимается
в ужасе, в отвращении. Киркхем, я люблю жизнь.
Если игра честная, он в своем праве. Но если она нечестная - значит, все
эти восемь лет он играл со мной, насмехался надо мной, делал из меня
посмешище. И, по-прежнему насмехаясь, смотрел бы, как я, не сопротивля-
ясь, принимаю смерть, на оторую он обрек бы меня, - ведь я верил, что
связан своей клятвой.
Этого, Киркхем, простить нельзя. Я во всяком случае не прощу!
И это не все. Я видел множество мужчин и женщин, поднимавшихся по ступе-
ням, рискуя всем по слову Сатаны. Я видел, как некоторые из них спокойно
шли на смерть, как пошел бы и я. Но их честь, как и моя, оказывается,
покоится на бесчестности. А другие уходили сломанные и плачущие. Как
Картрайт. А Сатана смеялся. И есть много таких, которые, подобно мне,
живут под отложенным приговором. И все это вызвано меченой картой? Если
это так, говорю вам, Киркхем, такое не должно существовать! Не должно!
Он рванул воротник, будто тот душил его.
- Боже! - прошептал он. - Отплатить ему! Если это правда... Я с песней
встречу смерть... но я должен знать правду.
Я ждал, пока к нему вернется самообладание.
- Помогите мне узнать, правда ли это, - сказал я наконец. - Одному мне с
этим, может, и не справиться.
Он покачал головой.
- Вам поможет Баркер.
- Я не хочу подвергать его риску. - Я решил прикрывать маленького чело-
века, сколько смогу. - Нужно будет порыскать, Консардайн. И мы можем
встретить кого-нибудь, не так настроенного, как вы. А втроем мы бы быст-
ро кончили дело.
- Нет, - упрямо сказал он. - Почему я? Это ваше дело, Киркхем. Это вы
заронили во мне сомнение. И вы должны его разрешить. Так или иначе. В
конце концов ваши подозрения не основаны ни на каких доказательствах.
Тривиальность, два или даже три происшествия, вполне объяснимых. Вероят-
ность того, что вы ошибаетесь, несравненно больше того, что вы правы.
Почему я должен рисковать жизнью? Я и так зашел слишком далеко. Я обещал
вам нейтралитет и кое-что большее. Дальше я не пойду. Используйте Барке-
ра. Я пообещал ничего не видеть и не слышать, если встречу вас в ва-
ших... розысках. Но сейчас я не буду обрекать себя на верную гибель,
присоединяясь к вашим поискам. Я был относительно доволен жизнью. Если
вы ошибаетесь, я сохраню это. Если вы правы... тогда, повторяю, вы боль-
ше не будете один.
А тем временем - Майкл Консардайн упорно держится за свое место под
солнцем.
Он подозвал черную кобылу и сел на нее. Ясно, что не было смысла продол-
жать спор. Мы проехали через лес и спустя некоторое время повернули к
замку.
Я оставил Консардайна в конюшне и пошел к себе переодеться. На моей по-
душке лежала записка. От Сатаны. Обычное послание. Он надеется, что я
хорошо провожу время, как я того и заслужил, и хочет увидеться со мной
сегодня вечером в девять.
Остальная часть дня прошла без происшествий. Чем более я раздумывал над
разговором с Консардайном, тем более соглашался с его точкой зрения. И,
как ни странно, тем лучше становилось настроение. К обеду я явился в
беззаботном состоянии духа.
Во главе стола, как и накануне, сидел Консардайн. Моим соседом был Коб-
хем. В дальнем конце я видел Еву. Она не обращала на меня внимания. Мне
