Он прыгнул вперед.
На него посыпался град тел, покрытых жесткой кожей. Когтистые руки
вцепились в него. Он отчаянно боролся, чтобы устоять на ногах.
Теперь только один индеец остался возле Регора - тот, который нес
винтовку.
Борясь, Грейдон увидел, что копье вырвано из рук этого воина, увидел,
как тот сорвал через голову ремень винтовки и поднял ее, словно дубину.
Когда он поднял винтовку, из ее ствола вырвались пламя и звук выстрела,
который, словно гром, эхом отозвался во входе в пещеру.
И снова подряд, быстро - гром.
Теперь Грейдон лежал ничком и больше уже ничего не мог видеть. Он
задыхался под телами человекоящеров.
Ремни обвили все его тело, руки были прижаты к бокам, ноги связаны.
Его быстро несли в плотную тьму. Он успел увидеть только вход в
пещеру.
Пустота. Регор и индейцы, человек в маске ящера и его воины,
люди-ящеры - все исчезло!
Человекоящеры тащили Грейдона достаточно осторожно. Их была целая
толпа. Он слышал, как они шипели и вопили вокруг него, и мускусное
зловоние ископаемых ящеров было почти невыносимо.
Насколько он мог судить, никаких ран он не получил. Частично это
можно было отнести за счет кольчуги, но не полностью, поскольку она не
защищала лица и рук, а кольчужный шлем Грейдон потерял во время схватки.
Он вспомнил, что твари не пытались использовать против него клыки и когти,
что они взяли над ним верх лишь тем, что задавили своим весом, навалившись
толпой, будто им было приказано взять его в плен, но не причинять вреда.
Приказано? Но это означает, что тот, от кого исходил приказ, кем бы
он ни был, знал, что этой ночью Грейдон окажется в пещере Женщины-лягушки;
а это, в свою очередь, означает, что несмотря на все предосторожности
Регора, они преданы.
Дорина!
Ее имя, казалось, полыхнуло из темноты языком пламени.
Еще одна мысль пришла ему в голову и потрясла его. Если о его приходе
было известно... Господи-боже, значит, Суарра схвачена!
Его намеренно пытались отрезать от Регора, это очевидно. Началось с
того, что при первом нападении его оттеснили к пещере. Тогда они еще
открыто свой замысел не показывали. Во второй фазе напавшие из засады на
Грейдона человекоящеры и те, кто волной захлестывали Регора, совместно
образовали между ними кровавый заслон.
Снова и снова, пока шипящая толпа несла его сквозь тьму, он мысленно
возвращался к Дорине, которая не захотела совместно с Хуоном открыть дверь
Жизни, которая не хотела, чтобы Грейдон встретился с Матерью до того, как
она убедит Хуона оставить закрытой Дверь Смерти. Дорина, которая не хотела
умирать!
Ему захотелось узнать, как далеко они уже прошли в этой тьме, в
которой люди-ящеры передвигались словно при ярком свете. Он бы не мог
сказать, насколько быстрым был их шаг. Однако ему казалось, что они уже
прошли, должно быть, несколько миль.
Находились ли они еще в пещере Женщины-лягушки? Если да, то что
охранял колосс-страж огромной темной пещеры?
Он вынырнул из тьмы нежданно-негаданно: так, будто его пронесли
сквозь неосязаемый занавес.
Красный свет ударил в глаза - более яркий, чем тот тусклый,
красноватый, туманный, сквозь который он шагал осторожно вместе с Регором,
когда они вышли из убежища. Но это была та же самая, вызывавшая
раздражение разновидность тьмы, пронизанная темно-красным ржавым светом.
Вокруг толпились человекоящеры - сотня, может быть, больше. Восемь тварей
несли Грейдона, подняв его над головами, на предплечьях и ладонях. В
жутком этом свете их жесткая кожа тускло отливала оранжевым. Чешуйчатые
алые гребни, пересекавшие черепа рептилий, выглядели в этом свете, как
ядовито-багровые. Пронзительно шипя друг другу, человекоящеры мягко шагали
по желтому песку.
Грейдон лежал на спине, и усилие, которого требовал поворот головы,
причиняло боль. Он посмотрел вверх.
Потолка он не увидел: ничего не увидел, кроме мрака ржавого цвета.
Постепенно свет делался менее тусклым, хотя впечатление, что он сам присущ
темноте, не терялось. Внезапно шипение человекоящеров стало громче,
продолжительнее.
Откуда-то издалека впереди донеслось ответное шипение.
Чудовища заторопились.
Красный свет вдруг стал гораздо ярче.
Те, кто несли Грейдона остановились, опустили его и поставили на
ноги.
Изогнутые когти просунулись под связывавшие его ремни и сорвали их.
Грейдон размял сведенные судорогой руки и ноги и осмотрелся.
Шагах в ста впереди виднелся огромный щит черного камня. Он был
полукруглый и по форме походил на раковину, на тех, которые встречаются на
мелководье. Между основаниями и концами дуги раковины было добрых сто
футов. Вся поверхность ее была пробуравлена и изрезана, образуя тонкий
узор, по которому бежали странные рисунки и неизвестные символы.
Близко к центру щита стоял агатовый, странно знакомый трон. У
Грейдона даже в голове закололо. Он осознал вдруг, что это точный двойник
сапфирового трона Властителя Властителей во Дворце. Щит и трон находились
на возвышении в нескольких футах над полом.
К возвышению шел широкий скат. Между троном и тем местом, где
начинался скат, стояла огромная чаша. Ее основание было врезано в камень.
Грейдон подумал, что она похожа на сверхъестественных размеров купель,
созданную для детей гигантов. От боковин изогнутого щита отходило что-то,
что на таком расстоянии казалось низкой каменной скамьей.
Черный трон был пуст, и пусто было возвышение. Были ли они пустыми?
Он обшарил их глазами. Разумеется, они были пусты. Затем Грейдон
почувствовал, что оттуда, из каждого дюйма возвышения, из щита что-то...
кто-то смотрит на него, измеряет его и взвешивает, читает в нем с холодной
злобной насмешкой; что-то злое, что-то невообразимо злое, похожее на силу,
которая исходила от Лица в пропасти.
Сделав сознательное усилие, он повернулся спиной к возвышению и
посмотрел на толпу человекоящеров. Их были сотни, выстроившихся
правильными рядами примерно на том же расстоянии от Грейдона, как и черный
трон.
Они стояли молча, красные глаза были направлены на Грейдона. Они
стояли так близко друг к другу, что, казалось, их злые гребни образовывали
фантастический, пучками, ковер. Среди них были женщины-ящеры и дети. Он
уставился на них. Маленькие существа, похожие на детей-демонов. Маленькие
желтые клыки-иголки блестели в заостренных челюстях, маленькие глаза
поблескивали, словно фонарики домовых.
Он поглядел направо, налево. Насколько можно было различить, дно
пещеры представляло собою круг, вероятно с полмили в диаметре. Яркий свет,
в котором стоял Грейдон, там же и обрывался, образуя границу с
ржаво-красным мраком. По правую сторону от границы мрака протянулись
гладкие желтые пески.
Слева был сад. Сад зла!
По полу пещеры запутанно, изогнутыми петлями, бежал узкий поток. Он
был темно-красный, будто поток лениво текущей крови. По берегам росли
большие красные лилии, на лилиях были пятна - налет ядовитой зелени. Цветы
орхидеи угрюмого багрового цвета были испещрены отвратительными алыми
прожилками, уродливые розы, грязные заросли чего-то, что выглядело, как
побеги молодого бамбука, испачканные медянкой.
На ветвях изогнутых деревьев висели белые, будто бы пораженные
проказой, фрукты сердцевидной формы. Лужайки заросли растениями с
мясистыми листьями. Из середины этих розовато-лиловых растений торчали
книзу толстые желтоватые шипы, похожие по форме на раздувших шеи гадюк. По
краям их медленно стекали блестящие капли какого-то отвратительного сока.
Легкий ветерок закружился водоворотами вокруг Грейдона. Он донес
смешанные запахи этого странного сада, совершенно особые запахи, запахи
сущности зла. Грейдон покачнулся от навеянных ими богохульных образов, от
засасывавшей тоски.
Ветерок замер на мгновение, казалось, рассмеялся, а затем, оставив
дрожавшего Грейдона, убрался обратно в сад.
Грейдон испугался этого сада.
Страх перед ним был так же силен, как боязнь черного трона. Почему он
его так сильно боится? Неизвестное, невообразимое зло - вот что
представлял собой сад!
Вот что он был - живое зло, полное жизни зло! В каждом цветке, в
каждом растении и дереве пульсировало, пронизывало их и затопляло зло,
энергия зла. Растения вырисовывали зло из этого кровавого потока. Ах, но
как силен тот, кто питает их, выращивает и поддерживает в них жизнь...
Как только эта темная мысль вползла в мозг Грейдона, что-то глубоко
запрятанное в нем, казалось, пробудилось и с холодной презрительной мощью
дало ей отпор, сурово взяло контроль над его мозгом. Уверенность и вся его
былая смелость вернулись к Грейдону. Он без страха смотрел прямо на черный
трон.
Он почувствовал, как то невидимое, что вторглось в него, было
вышвырнуто, заметалось, выискивая какую-нибудь цель в его защите, как бы
озадаченное, ретировалось, злобно набросилось на него, будто пытаясь
сломить, и снова отхлынуло. Немедленно, словно повинуясь команде,
человекоящеры ринулись вперед, оттесняя Грейдона к скату. У подножия ската
Грейдон попытался остановиться, но из рядов вышли с полдюжины тварей,
тесно сомкнулись вокруг и толкнули его вверх.
Они толкнули Грейдона к каменной стене по правую сторону щита и
усадили его на скамью. Он попытался вырваться от тех, кто держал его руки,
и почувствовал, как другие человекоящеры вцепились в его ноги. Какие-то
кольца легли на его лодыжки. Раздались два резких щелчка.
Человекоящеры отхлынули.
Грейдон поднялся со скамьи, глядя на свои ноги. На каждой лодыжке
было металлическое кольцо. Кольца были прикреплены к убегавшим под скамью
тонким цепям. Ему захотелось узнать, как длинны цепи. Он сделал шаг, еще
один, еще, и, однако, цепи не останавливали его. Он нагнулся и принялся
вытягивать одну из них до тех пор, пока она туго не натянулась. Измерив ее
взглядом, Грейдон пришел к выводу, что она как раз той длины, чтобы он мог
взобраться на черный трон. Неприятное подозрение подтвердилось, и Грейдон
поспешно вернулся на каменную скамью.
Он услышал приглушенное шипение, мягкое шарканье множества ног.
Люди-ящеры уходили. Тесными рядами они хлынули прочь. Рыжевато-коричневый
поток покрытых жесткой кожей тел. Волны потока перекрещивались сверху
прыгающими алыми языками. Гребни. Никто не оглянулся на Грейдона.
Человекоящеры дошли до стены мрака и исчезли в нем.
Грейдон остался один в тишине, один на один с садом зла и агатовым
троном.
Падавший на возвышение красный свет начал медленно тускнеть и
сгущаться, будто начало отсеиваться вкрапленное в него черное.
Темный свет над агатовым троном делался все плотнее. На троне
обрисовалась глубокая тень. Сперва колебавшаяся, бесформенная, она
медленно конденсировалась; колебания прекратились, тень приобрела четкие
очертания.
На троне сидела тень человека - безликая; непрозрачно-туманные руки
обхватили ручки трона. Ржавого цвета тусклый сумрак, а в нем - волны
черных частиц. Человеческая тень!
Безликая голова наклонилась вперед.
У нее не было глаз, но Грейдон чувствовал на себе взгляд. Она не
имела губ, но от тени донесся шепот.
Грейдон услышал голос Темного, шепот Тени Нимира, Властителя Зла!
15. "ОДОЛЖИТЕ МНЕ ВАШЕ ТЕЛО, ГРЕЙДОН!"
Голос Тени был мелодичен, прозрачен, словно лесная флейта в сумерках.
Голос рассеивал страх, ослабляя бдительность.
- Я знаю вас, Грейдон, - тек шепот. - Знаю, зачем вы пришли в
Ю-Атланчи, знаю, насколько безнадежен ваш приход - без меня. Я привел вас
