локти на колени и оперся подбородком на руки. Он очень любил Ороа, но
сейчас ее неудержимая жизненная сила подавляла его.
- А потом? - спросила Омаата, схватив Ороа своей громадной рукой и
усаживая силой.
- Он влепил мне пощечину, - ответила Ороа уже гораздо спокойнее, как
будто достаточно было ей прикоснуться к табуретке, чтобы умерить свой
пыл. - Ауэ! Ну и пощечина! Я так и отлетела на землю! Но я не осталась в
долгу, - продолжала она, встряхивая гривой и снова порываясь вскочить.
Но Омаата удержала ее на месте.
- Как мы дрались! Как мы дрались! А когда кончили драться, - сказала
она, понизив голос и целомудренно опустив глаза, - мы обнялись...
- А потом? - спросил Парсел, теряя терпение.
- А потом он пришел в хорошее настроение. Ауэ! Глаза у него так и
блестели при лунном свете! А я начала снова: "Адамо моа. Адамо никогда
никого не убивал. Он никогда не носил оружия". Тогда он нахмурил брови и
сказал: "Женщина, ты совсем как капли воды, которые падают во время дож-
дя". Но затем прибавил: "У Ивоа есть ружье". А я, - воскликнула Ороа с
новым пылом, приподнимаясь с табуретки, - я сказала: "Человек, Ивоа бо-
ится, что ты выстрелишь в ее танэ"! После этого он некоторое время мол-
чал, а потом проговорил: "Адамо должен уехать, но я его не убью: ты мо-
жешь передать это Ивоа от имени племянника великого вождя Оту..."
Парсел с живостью вскинул голову и взглянул на Омаату. Наступило мол-
чание. Тут было нечто новое. Конечно, шестнадцатого мая Тетаити тоже
сказал, что не убьет Адамо. Но он еще ни разу не поручал никому передать
это Ивоа и не упоминал про их родство. На этот раз обещание казалось бо-
лее определенным. Оно было дано открыто и с ссылкой на великого вождя
Оту. Тетаити по-прежнему требовал отъезда Адамо, но теперь он сделал в
скрытой форме предложение о перемирии и впервые обратился к Ивоа.
На другое утро Омаата пришла к Парселу с Итией и Ивоа. Она сдержала
слово. Все должно было решаться в присутствии Адамо и при его участии.
Как только три женщины вошли, остальные ваине скрылись, не выразив ника-
кого неудовольствия тем, что их исключили из этого узкого совещания.
Парсел потребовал, чтобы Тетаити немедленно отдали ружье Ивоа. Его
выслушали не перебивая, и когда он кончил, никто не возразил. Поэтому он
очень удивился, обнаружив в ходе беседы, что все три женщины решительно
против его плана. Ему долго не удавалось понять их точку зрения. Да и
выражали они ее больше молчанием, чем словами. Они соглашались с тем,
что Тетаити пошел на некоторые уступки. Но он не сделал бы таких усту-
пок, не будь у Ивоа ружья. Следовательно, ружье - залог, и расстаться с
ним можно лишь с большой осторожностью. Итак, было решено, что Итиа и
Омаата пойдут в "па" как посланницы и сначала проверят, не переоценила
ли Ороа обещаний Тетаити. Во всяком случае, было бы неплохо, если бы Те-
таити повторил свои слова перед двумя новыми свидетельницами. Затем мож-
но начать переговоры. Но, конечно, никак нельзя отдать Тетаити ружье
Ивоа. Ружье следует разбить у него на глазах. И потребовать, чтобы в от-
вет он тут же разбил свое.
Парсел не подумал о таком двустороннем акте и был восхищен смелостью
и предусмотрительностью женщин. Но заметил, что вряд ли Тетаити согла-
сится уничтожить свое ружье. Они были того же мнения. Однако если даже
Тетаити откажется, они затеют долгий спор и докажут ему, как велика их
уступка. Парсел понял, как важно, с их точки зрения, затянуть переговоры
и усложнить соглашение. Чем дольше они будут препираться, тем больше
торжественности приобретет обещание Тетаити сохранить жизнь Адамо и тем
труднее будет ему нарушить свое слово.
Переговоры длились с двадцать четвертого мая по шестое июня. Первая
фаза была наиболее напряженной. Тетаити, то ли по убеждению, то ли из
хитрости, не хотел иметь дела с женщинами. Только с Адамо. Но ваине до-
казали ему, что обсуждение вопроса с Адамо ни к чему не приведет. Конеч-
но, Адамо согласится отдать ружье. Он хотел этого с самого начала (ты же
сам знаешь, какой он добрый!). Но ружье находится не у него. А у женщин.
Значит, с ними и надо вести переговоры. Всякий танэ обсуждает дела со
своей женой. Почему ты не можешь обсуждать свои дела с нами? К тому же
э, Тетаити, э, разве ты уже не обсуждаешь их с нами сейчас?
Как и предвидел Парсел, Тетаити категорически отказался сломать свое
ружье. Ваине возмутились, пригрозили ему, что прервут переговоры, и
действительно прервали, но потом снова возобновили их и наконец пошли на
уступки, сделав вид, будто Тетаити победил по всем пунктам.
Вместе с тем они сумели превратить вручение ружья Ивоа в настоящую
церемонию. В полдень шестого июня они устроили торжественное шествие к
"па". Впереди шли Ивоа, Итиа и Омаата; позади Ороа, Тумата и Ваа; а в
середине Парсел между Авапуи и Итиотой. Утром прошел дождь, и под паля-
щим чревом солнца сырой подлесок был наполнен душными испарениями. Пар-
сел с облегчением вышел на свободное пространство перед "па". В десятке
шагов от палисада, в том месте, где Клиф-Лейн поворачивал вправо к бухте
Блоссом, стояло банановое дерево, которое три недели назад англичане
срубили под корень; теперь оно уже выпустило могучий трехметровый отрос-
ток, и на его макушке веером распустились широкие листья. Вся группа ос-
тановилась в их тени, и Омаата, несшая ружье под мышкой, вызвала Тетаи-
ти.
Парсел ожидал, что Тетаити останется в пристройке, невидимый для них,
а сам будет видеть все, что происходит. Однако Тетаити пожелал выйти и
стал перед дверью, а за ним выстроились три его женщины. По правде гово-
ря, он не приблизился и держал ружье под мышкой, как бы случайно напра-
вив дуло прямо в живот Омааты. Но лицо его оставалось спокойным, и когда
Омаата опустила ружье дулом вниз, он тотчас последовал ее примеру.
Омаата произнесла речь в пользу мира. Кончив речь, она разбила ружье
о ствол дерева и бросила обломки к ногам Тетаити. Вождь подал знак, что
собирается говорить, и, помолчав с большим достоинством, действительно
заговорил. Он похвалил женщин за их благоразумие. Поздравил их с тем,
что они показали себя такими мудрыми. Он надеется, что и впредь у него
всегда будут с ними добрые отношения. Что касается Адамо, то он перита-
ни. Адамо должен уехать. Но он, Тетаити, вождь и сын вождя, дал обещание
дочери великого вождя Оту и сдержит свое обещание: если Адамо уедет в им
самим назначенный день, его жизнь до того времени будет табу.
Эти слова произвели на женщин сильное впечатление. Они не ожидали,
что Тетаити пойдет так далеко. Но тут не могло быть сомнений: он объявил
Адамо табу, сделавшись на Оту, чью серьгу сейчас носит в ухе Адамо. Зна-
чит, Адамо дважды табу: благодаря серьге, которая касалась щеки великого
вождя Оту, и благодаря слову Тетаити, сына вождя и племянника великого
вождя Оту.
Когда волнение улеглось, Тетаити снова взял слово. Он победил всех
угнетателей и потому считает себя владыкой острова, Согласно обычаю, он,
как вождь, тоже объявляет себя табу. Один лишь Парсел способен был по-
нять смешную сторону подобного заявления. Но оно было встречено вполне
серьезными кивками и одобрительным ропотом. Потом снова заговорила Омаа-
та. Она произнесла множество любезных слов и заверила Тетаити в своем
уважении и дружбе. Затем напомнила, правда без особой настойчивости, что
по таитянскому обычаю табу теряет силу, если вождь запятнает руки кровью
своего родича. Этот намек был всем понятен. Ивоа доводилась двоюродной
сестрой Тетаити, значит, ее танэ мог считаться родичем нового вождя.
Вряд ли такое ограничение его собственного табу обрадовало Тетаити.
Однако он ничем этого не показал. С тех пор как он провозгласил себя
владыкой острова, лицо его сделалось еще более суровым, черты более
жесткими, а осанка еще более величественной. После того как Омаата кон-
чила речь, Тетаити повторил свои похвалы женщинам, варьируя их на разные
лады, и когда все уже решили, что теперь вождь удалится, он вдруг сделал
паузу и попросил женщин оставить его наедине с Адамо.
Последовало общее замешательство. Тетаити подождал несколько секунд
и, видя, что женщины не собираются уходить, широким жестом протянул свое
ружье Рахе, а нож - Фаине. Затем медленной, торжественной поступью приб-
лизился к женщинам и остановился прямо перед ними.
Парсел почувствовал, что движения Тетаити немного наигранны, но ведь
во всякой политике, и хорошей и дурной, всегда есть известный элемент
театральности. А политика Тетаити хороша, раз она ведет к переговорам.
Женщины отступили. А Парсел в свою очередь приблизился к Тетаити, с до-
садой ощущая, что сам он гораздо ниже ростом и в его движениях значи-
тельно меньше изящества. К тому же ему пришлось покинуть сень бананового
дерева, и солнечные лучи всей тяжестью легли ему на затылок.
В лице Тетаити не было ни вызова, ни враждебности. Его суровые черты
оставались бесстрастными. И когда он заговорил, Парсел заметил, что го-
лос Тетаити менее сух, чем при их последнем свидании. Однако говорил он
короткими фразами, не стараясь быть красноречивым. Он обращался с Парсе-
лом не как с пленником. Но и не как равный с равным.
- Когда будет закончена пирога? - спросил он после долгого молчания.
- Меньше чем через одну луну.
Снова последовало молчание.
Парсел чувствовал палящее солнце на затылке. Свинцовый обруч сдавил
ему голову.
- Нужна тебе помощь?
- Нет. Только когда я буду спускать пирогу на воду.
Снова молчание.
Тетаити переступил с ноги на ногу, и Парсел подумал: "Вот теперь он
заговорит".
- Где Тими?
Парсел прищурился. Ему было невыносимо жарко. В висках стучало.
- Умер.
И сам удивился своему ответу. Решил ли он заранее, сам себе не приз-
наваясь, что откроет Тетаити всю правду, или всему виной эта жара?
- Кто его убил?
- Никто. Он убил себя собственным ружьем.
И так как Тетаити молча смотрел на него, Парсел рассказах ему, как
все произошло.
- Что ты сделал с телом?
Парсел ответил неопределенным жестом. Он не хотел вмешивать в это де-
ло Омаату.
- В море.
Тетаити наполовину прикрыл глаза тяжелыми веками и спрoсил равнодуш-
ным тоном:
- Что ты сделал с ружьем?
Так вот оно что! Это и хотел узнать Тетаити. Для того и затеял разго-
вор с Парселом, чтобы задать ему этот вопрос. Что толку уничтожать ружье
Ивоа, если где-то на острове имеется еще одно ружье, кроме его собствен-
ного?
- В пещере есть колодец. Я бросил ружье туда.
- В какой пещере?
- В пещере Меани.
- Хорошо, - сказал Тетаити.
И повернулся к нему спиной. Парсел тотчас возвратился под банановое
дерево, прижался головой к стволу и опустил веки. В глазах у него пому-
тилось, и казалось, голова разламывается на части.
Он почувствовал свежее дуновение на лице и открыл глаза. Ивоа обмахи-
вала его веткой. Он улыбнулся ей.
- Мне уже лучше.
Вокруг него послышался шепот дружеских голосов. Ауэ, бедный Адамо! Он
не выносит солнца, у него такая нежная кожа. Парсел заметил, что женщины
вокруг расступились, должно быть чтобы дать доступ свежему воздуху.
- Адамо, - шепнула ему на ухо Ивоа, - что он у тебя спросил?
- Где ружье Тими.
- Ты ему сказал?
- Да. Ивоа с восхищением покачала головой.
- Он очень хитрый. Знал, у кого спросить...
Вернувшись в хижину, Парсел едва притронулся к еде, лег на кровать
рядом с Ивоа и заснул тревожным сном. В пять часов он проснулся,
чувствуя тяжесть в затылке и боль в висках, но все же решил пойти на бе-
рег. Ивоа отпустила его одного. Она чувствовала себя усталой и считала,
что срок ее приближается. Итиа и Авапуи остались с ней.
Парсел был удивлен, что в бухту Блоссом его сопровождает одна Итиота.
По-видимому, охрана была отменена и его эскорт распущен. Когда он поя-
