тебе принесет Итиа.
Она повернулась и ушла. Не удивительно, что она не ответила на его
последний вопрос, даже странно, что она так много ему сказала. Быть мо-
жет, она хотела его предостеречь, намекнуть, что не все женщины вполне
надежны...
После еды Парсел лег отдохнуть. Проснувшись, он увидел, что Итии нет.
Взвалив на плечо несколько досок, он взял свои инструменты и отправился
в залив Блоссом. Но не прошел и пятнадцати метров по Ист-авеню, как его
догнали Омаата, Итиота и Авапуи. "Должно быть, они караулили меня, - по-
думал он, - мой дом надежно охраняется". Ваине взяли у него доски, хоте-
ли отобрать и инструменты, но он воспротивился. Клифлейн тянулась вдоль
"па" на протяжении двадцати метров, и Парсел заметил, что все время, по-
ка они шли вблизи "па", женщины держались между ним и забором.
У подножия спускавшихся к морю скал находилось нечто вроде неглубоко-
го грота с очень высоким и широким входом, который служил укрытием для
трех шлюпок с Блоссома. Там они были спрятаны от жгучего солнца и в то
же время защищены от юго-западного ветра - единственного ураганного вет-
ра, бушевавшего в тех краях. Перед скалистым берегом были разбросаны
утесы и камни, которые постепенно занесло песком, так что прибой, даже
во время высокого прилива, не мог добраться до грота. Однако из предос-
торожности шлюпки были прочно закреплены тросами и якорями. Весной с них
соскребли старую краску и покрасили заново ("Блоссом", пускаясь в
дальний путь, вез в трюмах столько краски, что мог обновить себя от киля
до клотика), а теперь они были заботливо покрыты парусиновыми чехлами.
Мачты и запасные реи лежали на деревянных шестах, вбитых в каменные сте-
ны в двух метрах от земли.
Парсел снял чехлы и тщательно осмотрел шлюпки, время от времени вты-
кая лезвие своего складного ножа в их деревянные корпуса. Он не нашел ни
одной прогнившей доски. Все три лодки были совершенно целы. Однако в
двух из них он кое-где обнаружил дырочки древоточца. Лишь одна шлюпка
оказалась в полном порядке, обшивка у нее была сделана не в полдоски,
как у двух других, а край в край. Ее Парсел и выбрал.
С помощью Омааты и Авапуи он поставил мачту, поднял гик и смерил
расстояние между гиком и дном лодки. Оказалось, 1 метр 35 сантиметров, и
он решил поставить крышу каюты на высоте 1 метра 20 сантиметров. Таким
образом он оставлял расстояние в 15 сантиметров для перехода гика с од-
ного борта на другой. Глубина шлюпки у мачты равнялась 80 сантиметрам,
значит, палуба будет выступать над фальшбортом всего на 40 сантиметров -
высота небольшая, она не отразится на устойчивости судна. Внутри высота
каюты под бимсами будет менее 120 сантиметров, это, конечно, маловато,
но все же там можно будет свободно сидеть. Общая длина шлюпки достигала
7 метров, и Парсел решил сделать крышу каюты длиной в 5 метров 80 санти-
метров, оставив 1 метр 20 сантиметров для кокпита. По правде сказать,
ему не хотелось делать кокпит, который будет слабым местом лодки, так
как его могут заливать волны, что довольно опасно в сильную бурю. Он
предпочел бы настелить палубу по всей длине шлюпки от носа до кормы, а в
каюту спускаться через небольшой люк. Однако ему пришлось от этого отка-
заться, ибо на маленькой лодке, лишь немного возвышающейся над водой,
положение, рулевого, все время сидящего в водяных брызгах, было бы очень
незавидно.
Сначала у него мелькнула мысль построить обычную палубу со шкафутами
по бокам, чтобы можно было проходить на нос. Но по зрелом размышлении он
склонился к носовому козырьку. Палуба будет цельная, что упростит ее
постройку, сделает ее более прочной и оставит больше пространства для
каюты. Приняв это решение, он занялся двойным изгибом палубы: спереди
назад она должна быть вогнутой, а от борта к борту - выпуклой. Про-
дольный изгиб не представлял трудности. Удлинив на 40 сантиметров каждый
из стрингеров, идущих от носа к корме, и соединив их концы, можно было
получить удовлетворительный профиль. Поперечный профиль создать было
труднее: он должен был, по-видимому, получиться с помощью бимсов, на ко-
торые опирается палубный настил, - форму их надо было рассчитать и вы-
чертить. Парсел вспомнил, что его когда-то учили строить такие кривые,
но больше он ничего не помнил. У него мелькнуло сожаление о Маклеоде, и
он сам себе удивился. Прогнав эту мысль, он решил порыться в судовой
библиотеке и пока отложил решение этой задачи.
Он принес с собой карандаш и бумагу и принялся обмерять шлюпку, чтобы
набросать эскиз. Когда он окончил свое занятие, то увидел, что ему здесь
больше нечего делать и он зря принес с собой инструменты. Первым делом
ему следовало составить план, вычислить изгиб бимсов и начертить их ме-
лом на полу своей хижины,
Он вышел на берег и поискал взглядом женщин. Увидел он их не сразу,
но вскоре из громадного пенного гребня волны выступили мощные округлые
плечи Омааты. Возле нее вынырнули две темные головки, казавшиеся детски-
ми рядом с ее крупной головой. Из воды вытянулась рука, помахала ему, и
три голоса закричали хором, четко отделяя каждый слог: "А - да - мо! А -
дамо! А - да - мо!" Эхо запрыгало с утеса на утес и прокатилось по всему
берегу.
Парсел не шевельнулся. Он ждал, что женщины снова проскандируют его
имя. Тень скалистого склона, казалось, с каждой минутой удлиняется у не-
го на глазах. И Парселу почудилось, что он ощущает вращение земли, несу-
щей на своей грязной коре всех людей со всеми их преступлениями. "А - да
- мо! А - да - мо!". От этого напевного призыва у него побежали мурашки
по спине. Все нервы затрепетали. Вокруг была щемящая сердце красота.
Распустив длинные черные волосы по плечам, ваине махали руками, словно
пальмы ветвями. Они были на ярком свету, а он в тени, как будто в другом
полушарии, далеко от них, на другой стороне земли.
Он разделся и побежал к ним по красному песку. Берег круто спускался
к морю, Парсел мчался вниз с бешеной скоростью и перескочил черту тени
от утеса; песок стал цвета охры, лазоревое море сверкало алмазами, и
когда он нырнул в него, то почти не ощутил прохлады. Прибой сразу подб-
росил его вверх, на немыслимую высоту, погрузил в бешеный водоворот бе-
лой пены и темно-синей воды и единым могучим взмахом выкинул на берег.
Уже через минуту Парсел лежал в одиночестве на пляже, а женщины все
не выходили из воды. Ороа, Ваа и Тумата присоединились к ним. Несмотря
на поздний час, Парсел чувствовал жар солнца на обожженных плечах. Он
перевернулся на спину, закрыл глаза и положил руки. на лоб, чтобы защи-
тить их от солнца. Затем сжал губы. Ох, только бы не думать! Прошла еще
минута. Он видел лишь красный свет за сомкнутыми веками и расходившиеся
от него круги.
Невдалеке раздались громкие голоса. Он вздрогнул, отнял руки, открыл
глаза. Сначала в нем возникла лишь смутная тревога, грудь сдавила тя-
жесть, горло перехватило, словно петлей. Потом правда сразу ударила его
как острый нож: Меани умер. Парсел огляделся вокруг. Ничто не измени-
лось. Солнце все такое же. Вот море. Песок. Голоса женщин. Тень утесов.
Земля кружится, кружится... Земля? Зачем нужна земля? Его выбросило на
песок, как ракушку... Да, именно как ракушку, иначе не скажешь, и как
ракушка он пуст, совсем пуст... Парсел перевернулся, погрузил пальцы в
песок, он задыхался... Он не может даже заплакать, так пусто от этой ут-
раты!
Немного погодя он встал и бросился в воду. Снова прибой подхватил
его, но синяя вода теперь казалась ему более темной, угрожающей. Он ис-
пытал облегчение, когда уносивший его от берега поток был остановлен
встречной волной. Едва почувствовав под ногами песок, он бросился бежать
от догонявшей его волны. Он остановился, задыхаясь. Женщины сидели круж-
ком на песке и расчесывали свои длинные черные волосы. И тут он заметил
бежавшую к ним со скалистого берега Итию; она казалась совсем крошечной
на широко раскинувшемся пляже, позади которого вздымалась высокая каме-
нистая гряда. Подбежав к Парселу, она вдруг повернула, сделала крюк,
вышла на солнце, пробежала еще несколько метров и бросилась в объятия
Омааты. Она с трудом перевела дух, потом наклонилась к Омаате и шепнула
ей что-то на ухо.
- Адамо, - громко сказала Омаата, - Ивоа не придет.
Женщины перестали расчесывать волосы, и все взгляды устремились на
Парсела. Он промолчал. Глаза его перебегали с Омааты на Итию.
- Ты ее видела? - спросил он наконец у Итии.
Итиа кивнула головой.
- Я видела ее и разговаривала с ней. Она не придет. Она не хочет от-
давать ружье.
Парсел опустил глаза и промолчал. В этом сообщении не было для него
ничего нового, только на сей раз Итиа и Омаата устроили так, чтобы все
женщины знали: Ивоа не хочет уходить из чащи, не хочет отдавать ружье
Тетаити.
- Мне надо еще что-то сказать, но прежде я выкупаюсь, - сказала Итиа.
Она встала, бросилась прямо в волны прибоя и сразу же исчезла, Из
громадного фонтана брызг вынырнули лишь ее ноги, но в этот короткий миг
оставшиеся на берегу успели увидеть только ее более светлые, чем тело,
подошвы. Женщины снова принялись расчесывать волосы медленными и плавны-
ми движениями, которыми так часто любовался Парсел. Он сел. Черная тень
от скалы все надвигалась. Она была всего в нескольких метрах от ваине,
вода тоже прибывала, и казалось, будто их маленькая группка расположи-
лась на крошечном песчаном островке, который с минуты на минуту будет
захвачен волнами и мраком. "Я просто одержимый, - подумал Парсел, - мне
всюду мерещатся страхи". Он поглядел на женщин. Нет, им чужда бесплодная
игра воображения. Как они уверены в себе, как твердо знают свое предназ-
начение! Он поискал глазами Ваа. Чтобы она не утомлялась, поднимая руки,
Ороа взялась ее причесать. И Ваа, откинув голову, предоставила ей эту
заботу. Видимо, Ваа было хорошо, она сидела в кругу женщин, крепкая,
цветущая, блестящая от жира и здоровья, как идол материнства. Утром умер
ее танэ. Лицо ее еще хранило легкий налет грусти, но тяжелые, утомленные
черты разгладились, на губах играла полуулыбка и, положив обе руки на
свой вздувшийся живот, она смотрела вдаль со счастливым видом.
Парсел отвернулся. Итиа вышла на берег, вода струйками обегала по ее
стройному телу. Она приблизилась с многозначительным видом, как актер,
выходящий на сцену, и когда все взгляды обратились к ней, сказала, четко
произнося каждое слово:
- Тетаити вышел из "па".
Все промолчали, и она продолжала:
- Я его видела!.. Я шла на пляж, когда дверь "па" открылась. Ауэ! Я
испугалась и спряталась в кусты. Я видела, как вышла Таиата, за ней Ра-
ха, потом Фаина и, наконец, Тетаити с ружьем в руке.
Она замолчала с важным видом, как будто ожидая вопросов, но никто не
заговорил, и она добавила:
- Он запер калитку, сказал что-то Таиате, и она осталась перед вхо-
дом. Ауэ, она была такая кроткая, я уверена, что он уже задал ей трепку!
Потом Тетаити пошел вдоль "па" в сторону моря и скоро вернулся назад с
другой стороны.
Прошло две-три секунды, и Омаата заметила вполголоса:
- Значит, он кончил строить "па" ?
Женщины быстро переглянулись - и это все.
- Если б я была на твоем месте, - сказала Ороа, встряхивая гривой, -
я бы не стала прятаться. Я вышла бы и сказала: "Человек, говорю тебе еще
раз - сними голову моего танэ!.."
Итиа потупилась и прикрыла глаза локтем.
- Голова моего танэ не торчит на копье, - прошептала она.
Из всех собравшихся женщин лишь она одна могла это сказать. Да и ска-
зала она это, только чтобы защитить свою честь. Но ей было очень стыдно:
а вдруг женщины подумают, будто она хвастается?
- Пора возвращаться домой, - сказал Парсел, вставая.
Он подошел к Итии, положил руку ей на плечо и прикоснулся губами к ее
щеке.
Вечером ужин ему снова принесла Итиа. Когда он кончил есть, уже спус-
