Парсел молчал, и Джонсон искоса посмотрел на него.
- Одного я хочу - спокойствия... Вы мне скажете, - продолжал он, кла-
дя руки на колени, и как-то жалостно поглядел вдаль, - что я выбрал себе
неподходящую для этого жену. Господи, боже мой, - произнес он, и в голо-
се его прозвучала чуть ли не ярость, - в иные дни взял бы ружье и пустил
бы ей в пасть пулю! Лишь бы только замолчала! Господи, лишь бы только
замолчала!
Гнев его утих, и он поднял на Парсела глаза.
- Но почему я должен стрелять в черных, никак непойму. Они, чер-
ные-то, что мне худого сделали? Ровно ничего.
- К сожалению, о вас они не могут сказать того же, - заметил Парсел.
- Обо мне? Обо мне? - испуганно залопотал Джонсон. - А я-то им что
сделал? Разве я, по-вашему, худо с ними поступил?
- Вы голосовали вместе с Маклеодом.
- Ах, это! - протянул Джонсон. - Так это же пустяки...
- Значит, по-вашему, ваше решение лишить их земли - пустяки? - сухо
заметил Парсел. - По-вашему, держать их на прицеле, как вчера, - пустя-
ки?
- Но ведь это же Маклеод велел! - крикнул Джонсон. - Ах ты, горе ка-
кое! - добавил он, тревожно покачивая головой и искоса поглядывая на
Парсела. - Значит, черные на меня рассердились?
- Вполне вероятно, - ответил Парсел.
- Ах ты, горе какое, вот уж не думал! - ошалело бормотал Джонсон с
самым простодушным видом, жмуря свои маленькие красные глазки. - Потому
что, видите ли, я, - добавил он, перестав тереть бороду, и многозначи-
тельно помахал пальцем перед своим носом, - потому что я очень люблю
черных...
Парсел молчал; Он начал понимать, почему Джонсон вышел из дома "слиш-
ком рано".
- Я вам вот что скажу, - старик придвинулся к Парселу и заговорщичес-
ки улыбнулся, - когда вы встретите черных, - пусть даже они в джунгли
забились, не может быть, чтобы вы их хоть случайно не встретили, раз вы
их дружок, - и он хитро прищурился, - так вот, скажите им, черным то
есть: "Старик Джонсон, мол, вам зла не желает. Никогда он не станет в
вас стрелять из ружья, никогда!" Прямо так и скажите, господин лейте-
нант. Старик Джонсон, мол, ходит с ружьем потому, что так велел Маклеод,
но чтобы стрелять в таитян, никогда! Я у вас, господин лейтенант, ни ра-
зу ничего не просил, - добавил он горделиво, словно имел право чего-то
требовать от Парсела, и ставил себе в заслугу, что не воспользовался
своим законным правом, - но сегодня - дело другое, дело-то ведь о моей
шкуре идет, а больше я у вас ничего просить не собираюсь. "Старик Джон-
сон, - так прямо и скажите им, - старик Джонсон, мол, вам зла не жела-
ет!" И вовсе не потому, что я боюсь за себя, чего мне бояться, я человек
старый, все тело у меня болит, на лице прыщи, и вторая жена еще почище
первой оказалась, не хочет быть мне женой, да и все тут. А на что мне
такая жена, - с негодованием заключил он, - почему это я должен ее тер-
петь, раз она мне и не жена вовсе.
От волнения и досады он потерял нить своих мыслей и тупо молчал с ми-
нуту, водя указательным пальцем перед носом.
- О чем это я бишь говорил? - спросил он наконец, яростно растирая
алые прыщи на подбородке.
- О том, что вы за себя не боитесь, - напомнил Парсел.
- Может, вас это и удивляет, но это так. Поверьте слову, господин
лейтенант! Какая мне от жизни радость? Желудок не варит, ноги ломит, ко-
лени ноют, да еще собственная жена - не жена. Нет, нет, господин лейте-
нант, не смерти я боюсь, а совсем другого.
И он нерешительно добавил:
- А правду говорят, господин лейтенант, что черные убьют врага, а по-
том ему голову отрубят?
- Правда.
- Ах, ведь горе какое, не нравится мне это, - прошептал Джонсон дро-
жащим голосом. - Вы мне скажете, на черта тебе твоя голова, коли ты по-
мер? А все-таки...
Старик сокрушенно покачал головой.
- Вот проклятые дикари! - заговорил он, очевидно забыв, что за минуту
до этого клялся в любви к таитянам. - На любое эти гады способны! Ох,
нет, - он провел рукой по шее, - не нравится мне это. Не хочу, чтобы ме-
ня хоронили в одном месте, а голову в другом. Как же, по-вашему, я отыщу
свою голову в день страшного суда? Вы ведь в таких вещах разбираетесь,
господин лейтенант, вы ведь у нас знаток библии.
Несколько мгновений он испуганно смотрел в пространство, потом снова
нагнулся к Парселу и многозначительно шепнул:
- Значит, скажете им, что старик Джонсон, мол, зла им не желает.
Парсел пристально взглянул на старика.
- Послушайте, Джонсон, - сурово проговорил он, - сейчас я вам скажу,
чего вам хочется: вам хочется заключить с таитянами мир для себя самого,
так сказать мир на особицу, и остаться одновременно в лагере Маклеода. К
несчастью, это невозможно. Боюсь, что таитяне не поймут таких тонкостей.
- Что же мне делать? - испуганно крикнул Джонсон.
И так как Парсел не ответил, он искоса взглянул на него и лукаво
спросил:
- Что же мне тогда - стрелять в них, что ли? Предположим, встречу я
вашего дружка Меани, значит, мне в него стрелять надо? Так, по-вашему,
господин лейтенант?
От удивления Парсел не нашелся что сказать. Самый настоящий, неприк-
рытый шантаж. Возможно, старик Джонсон не так уж простодушен. Он неудач-
ник, и поэтому ему приписывают все добродетели. Он бесхарактерен, и поэ-
тому люди закрывают глаза на его пороки. Но стоит ли вечно искать оправ-
дания людям? Рано или поздно трусость себя проявит. И весьма непригляд-
но.
Парсел поднялся. Отвращение, разочарование переполнили его.
- Делайте, как найдете нужным, - холодно сказал он. - Вам решать.
- Ладно, я не буду стрелять, - испуганно буркнул Джонсон. - Так и
скажите им, черным...
Парсел ничего не ответил. На Уэст-авеню показались Хант и Джонс. Он
помахал им рукой.
- Ну, я ухожу - внезапно заявил Джонсон. - А то, чего доброго, еще
опоздаю.
Взяв ружье, он кивнул Парселу и ушел. Парсел даже не ответил на его
поклон. Он смотрел на Джонса, шагавшего по Уэст-авеню. Рядом с великаном
Хантом он казался мальчиком, который бежит чуть не вприпрыжку, стараясь
не отстать от отца.
- Увидел нас и убежал? - крикнул издали Джонс.
Юноша шел с пустыми руками, зато Хант, как и Джонсон нес ружье. Оче-
видно, Уайт и ему, как представителю "большинства", тоже передал приказ
Маклеода не выходить из дома невооруженным.
- Напугали старика? - крикнул, смеясь, Джонс.
Парсел поглядел на него. Завидная, чисто детская способность все за-
бывать! Накануне, узнав о смерти Меоро и Кори Джонс плакал навзрыд. А
сегодня он уже утешился. Для этого юнца с горячей кровью, с крепкими
мускулами, со здоровыми нервами все было удовольствием, все было игрой.
- Где Бэкер? - осведомился Парсел.
- Пошел с утра рыбу удить.
- Один?
- На него хандра напала.
Хант стоял немного в стороне, массивный, рыжий, и с высоты своего
роста смотрел на говоривших маленькими бесцветными глазками. Ружье он
небрежно зажал в пятерне. В его огромной лапище оно казалось не толще
дирижерской палочки.
- Почему я должен таскать это с собой? - вдруг прорычал он, сердито
взмахнув ружьем.
Дуло чуть не уперлось в грудь Джонсу, и тот поспешил пригнуть его к
земле.
- Эй, поаккуратнее! - крикнул он. - Я еще не собираюсь умирать!
Взглянув на Ханта, Парсел медленно проговорил:
- Потому что вам велел его носить Маклеод.
Хант повернулся к нему всем телом, словно шея его была наглухо при-
винчена к позвоночнику.
- А почему Маклеод велел?
- Потому что таитяне ушли в джунгли.
Конечно, Уайт сообщил эту новость Ханту, но она, видно, не произвела
на гиганта ни малейшего впечатления. Пусть даже черные ушли, при чем
здесь приказ постоянно носить при себе оружие?
- Сегодня ружье, - жалобно бурчал он, сердито рассматривая ружье. -
Вчера ружье... Вечно с ружьем. А зачем?
И так как Парсел не ответил, он продолжал:
- Вчера Маклеод сказал: "Зарядишь ружье и придешь". Жоно, он пришел,
- добавил Хант, хлопнув себя по груди, обросшей густой рыжей шерстью. -
Он пришел с ружьем, да только с незаряженным. И сегодня тоже.
Приставив дуло к груди Джонса, он нажал курок. Собачка щелкнула.
- Ну и напугал ты меня, - заметил Джонс.
- Зачем заряжать ружье? - продолжал Хант, приставив дуло к груди
Джонса.
- Спроси своего хозяина, - ответил юноша, отводя дуло. - Не я велел
тебе таскать эту штуковину. Вот надоел, - добавил он вполголоса, взгля-
нув на Парсела. - От самого дома пристает - почему да почему. А когда я
ему объясняю, не слушает.
- Ничего я не знаю, ровно ничего, - буркнул Хант, как бы отвечая на
реплику Джонса, адресованную Парселу. - Да и как я узнаю, - добавил он,
горестно покачав головой, - раз мне никогда ничего не говорят.
Он поднес ко рту огромный кулак и стал его покусывать, жалобно и про-
тяжно ворча. Сейчас Хант особенно напоминал матерого медведя, который
занозил лапу и тщетно старается вытащить колючку. С кряхтением, похожим
на стон, он вгрызался себе в руку, поглядывая то на Парсела, то на Джон-
са, как бы моля их раз и навсегда объяснить ему, Ханту, что же такое де-
лается в этом затуманенном загадками мире, где волей-неволей приходится
жить.
- Маклеод сам вам все скажет, - заметил Парсел. - Ведь вы с ним голо-
суете, а не с нами.
- Голосую? - как эхо повторил Хант.
- Ну, подымаете руку.
Хант послушно поднял руку, ту самую, которую кусал.
- Вот это значит голосовать?
- Вот это.
Он опустил руку, пожал плечами и все так же жалобно повторил:
- Ничего я не знаю. Ничего мне никогда не говорят.
Потом, не дожидаясь своих спутников, поспешно зашагал по направлению
к Уэст-авеню. Ружье, которое он нес в гигантскою лапе, казалось игрушеч-
ным.
Когда Парсел переступил порог хижины Маклеода, его поразило воцарив-
шееся вдруг молчание. В полутемной комнате он в первое мгновение с тру-
дом разглядел лишь какие-то неясные фигуры и торчащие вверх дула. Он
сделал шаг вперед и застыл от неожиданности. При галстуке и в ботинках,
застегнутый на все пуговицы, столь же величественный, как если бы он
восседал в кают-компании "Блоссома", в центре стола сидел Мэсон
собственной персоной, имея по правую руку Маклеода.
На мгновение Парсел лишился голоса. Маклеод тоже молчал. Он улыбался.
- Добрый день, капитан, - проговорил наконец Парсел.
- Хм! - хмыкнул в ответ Мэсон, выпрямившись, и его сероголубые глаза
неодобрительно уставились на акулий зуб, свисавший с уха Парсела.
Маклеод улыбнулся во весь рот. И сразу же на его худом лице проступи-
ли под кожей мускулы - четко и ясно, как на рисунке в анатомическом ат-
ласе.
- Садитесь, Парсел, - предложил он, и голос его дрогнул от ядовитой
насмешки. - А то, не дай бог, в землю врастете.
Для представителей "меньшинства" были оставлены три свободные табу-
ретки, как раз напротив Маклеода. Парсел, усевшись, вдруг с удивлением
ощутил себя голым среди этих вооруженных людей. Огромным усилием воли он
постарался скрыть свое изумление, но понимал, что его с головой выдает
растерянный взгляд и самое его молчание. Мэсон согласился заседать вмес-
те с матросами! Бок о бок с людьми, которые сожгли его судно, отвергли
его авторитет, чуть было не повесили его самого!..
- Капитан, - начал Маклеод. - Бэкер сейчас ловит в бухте рыбу. Воз-
можно, он вернется только к полудню. И поскольку, кроме него, собрались
все, я предлагаю начинать, а вы расскажите ребятам, о чем идет речь.
И он тоже умерил свой пыл! Величает Мэсона "капитаном", тушуется пе-
ред ним!
- Матросы, - проговорил Мэсон, - прошлое есть прошлое, и я не буду к
нему возвращаться. Если начинается буря, поздно допытываться, кто плохо
закрепил парус. Сейчас, когда в джунглях бродят четверо чернокожих, за-
мышляющих человекоубийство, не время спорить или бранить рулевого за то,
что он взял не тот курс. Матросы, мы попали в скверный переплет, и, если
