что обличал буржуазный строй.
Шахматист Бент Ларсен, любимый шахматист Хрущева и Фурцевой, потому
что проигрывал советским шахматистам.
Философ Серен Кьеркьегор, нелюбимый философ Хрущева и Фурцевой, пото-
му что слишком хорошо отзывался о боге.
Ну, и Владимир Иванович Даль, создатель толкового словаря ЖИВАГО ВЕ-
ЛИКОРУСКАГО ЯЗЫКА. Правда, Даль был датчанином лишь наполовину, а точ-
ней, полудатчанином-полунемцем-полуфранцузом. Здесь не могу сказать ни-
чего плохого о Хрущеве и Фурцевой, потому что не знаю, приходилось ли им
заглядывать в этот словарь.
О том, что я еду в Данию, мне сообщили за 3 дня до отъезда. Я понял,
что пришло время начинать учиться английскому языку, и позвонил по теле-
фону своему знакомому профессору:
- Можно ли изучить английский за три дня?
- Можно, - сказал профессор. - Но для этого надо сначала изучить гре-
ческий, латинский, итальянский, испанский, португальский, немецкий и
французский.
Поскольку времени у меня было мало, я успел выучить только одну фра-
зу: "Я говорю по-английски". Да и то - по-русски.
Что касается других языков, то я довольно свободно говорил по-фран-
цузски. Хоть и не понимал, что говорю.
Вообще, изучение языков мне давалось всегда легко, особенно на ранней
стадии, благодаря некоторым закономерностям, которые я заметил в произ-
ношении. Я заметил, что каждый язык что-то напомиает:
Английский - жевательную резинку.
Испанский - дуэль на рапирах.
Французский - полоскание горла. И носа.
Немецкий - марширующих солдат.
Польский - жарющуюся картошку.
Арабский - кашель.
Китайский - мяуканье.
Японский - сюсюканье с ребенком.
А русский - не напоминает ничего. Свой язык - как воздух: не замеча-
ешь, какой он, потому что только им и дышишь.
В Дании с вами говорят на том языке, на каком вам удобней. Каждый
датчанин знает несколько языков: английский, немецкий, датский и ос-
тальные скандинавские - обязательно. Некоторые знают французский. Плюс
для разнообразия - итальянский или испанский. Ну, и для развлечения -
какой-нибудь экзотический: например, русский.
- Вы говорите по-немецки? - спрашивают они меня по-немецки.
- Чего? - отвечаю я.
- По-немецки говорите? - спрашивают они по-английски.
- Ась?
- По-немецки могешь? - спрашивают они уже по-русски.
- А, по-немецки! - восклицаю я на ломаном русском. - Я, я! Я учил не-
мецкий в школе номер пятьсот пятнадцать и могу говорить по-немецки с лю-
бым, кто учил его в той же школе.
* * *
Перед поездкой в Данию мне велели заполнить анкету. В графе "Были ли
вы за границей и, если были, то где?" я написал: "Нет", - и перечислил
страны, в которых не был. То есть все страны мира.
* * *
За границу я поехал не для того, чтобы лучше узнать их, а для того,
чтобы лучше узнать нас.
В одном поезде со мной в Данию ехала группа ленинградских школьников.
Они ехали аж на неделю, а я - только на 6 дней. Поэтому каждому школьни-
ку обменяли по 28 рублей, а мне - только 24.
Не удивительно, что иностранцы о нас говорят: "Русский человек - са-
мый культурный. Всегда скажет "спасибо" вместо того, чтобы заплатить
деньгами".
Конечно, и у них есть свои проблемы. Например - где лучше провести
отпуск: в Монако или на Гавайских островах? Или - что подарить жене? По-
тому что у нее все есть. И даже больше, чем думает муж.
На финской границе в вагон входит служащий: "Валюта, порнография,
наркотики, водка?.."
"Нет, чашечку кофе, пожалуйста", - шутит сидящая рядом со мной дама.
Действительно, зачем нам их наркотики, когда у нас вся пища - нарко-
тики?!
После проверки мы вздохнули и, облегченные (наполовину), двинулись
дальше.
Пейзаж за окном не изменился. Изменилось только его название.
Проглядели Финляндию.
Проспали Швецию.
Проснулись в Дании.
* * *
Почти все датчане - тонкие и длинные. Это мы растем вширь, а они рас-
тут вверх. Чем больше у человека денег, тем менее калорийную пищу он
ест.
Помню, я спросил у польского крестьянина:
- Почему вы так много выращиваете картошки?
Он ответил:
- Чтобы и мужику было, с кого драть шкуру!
На дверях комиссионного магазина в Копенгагене я увидел табличку:
"Русские и польские вещи не принимаются".
Но это не страшно. Главное - чтобы можно было купить. А купить можно
все, что хочешь. В отличие от наших магазинов, где покупаешь то, что
есть. Говорят, когда Маргарет Тэтчер посетила один из наших магазинов,
она удивилась, почему такая жуткая очередь. "Сапоги выбросили", - объяс-
нили ей. Тэтчер взглянула на эти сапоги и сказала: "У нас такие тоже
выбрасывают".
Они нас не понимают. Даже если мы говорим на их языке
В Копенгагене я жил на квартире мэра. О том, что Том мэр, я узнал
только через несколько дней. На приеме в мэрии.
Небритый, в джинсах, тридцати лет, любитель рок-музыки, на работу ез-
дит на велосипеде. Не знаю, сопровождает ли его кортеж полицейских на
самокатах со звонками и сиренами, но в мэрии Тома охраняет полиция. Но
только в мэрии.
Вообще большинство жителей Копенгагена ездит на велосипедах, хотя все
обочины забиты машинами. Но на машинах, как правило, ездят только за
границу или в пригород *.
- Зачем загрязнять свой город?
И конечно, воздух в Копенгагене - как в лесу. Вдобавок на всех маши-
нах - фильтры. Если бы наша машина появилась в Копенгагене, ее водителя
сразу бы оштрафовали за отравление окружающей среды. Или загнули бы вых-
лопную трубу в салон.
Часть своей зарплаты Том жертвует на благотворительные нужды. Хотя он
не миллионер. Он социалист. Оказывается, Дания - не капиталистическая
страна, а социалистическая.
- Мы строим социализм, - скромно говорит Том.
- А мы - коммунизм, - гордо говорю я. - Мы по мелочам не разбрасыва-
емся. Строить - так строить! Если не получится, скажем: так мы ж не
что-нибудь строили, а коммунизм!
И сроки - соответственно. И затраты.
Чем умней пророк, тем дальше он смотрит. Легче предсказать то, что
будет через сто лет, чем то, что будет завтра.
* * *
Как строят они - я не видел. Я видел, как они ремонтируют. Здание
накрывается мешком, и ни один датский кирпич не упадет ни на одну датс-
кую голову. А если и упадет, то не разобьется. В отличие от наших кирпи-
чей, которые не такие твердые, как наши головы.
Как строят у нас? Сначала делают лозунг: - "Стройка века". А из отхо-
дов - все остальное.
Каждая наша стройка - это битва. А наши строители - это бойцы стро-
йотрядов. И что интересно, в этой битве мы всегда побеждаем, а стройка
всегда проигрывает.
А ремонтируют у нас еще дольше, чем строят. Это такой закон: чем
быстрей строят, тем дольше ремонтируют. У нас главное - быстрей сдать
объект. До того, как он рухнет.
Но невозможно построить пятый этаж, если нет четвертого.
Хотели у нас построить КОММУНИЗМ. Не вышло. Тогда решили: пусть это
будет СОЦИАЛИЗМ. Давайте мы как будто социализм строим. Опять не вышло.
Ну, ладно, решили, давайте - хотя бы КАПИТАЛИЗМ. Лучше хороший капита-
лизм, чем плохой социализм. Оказалось, у нас и капитализма нет. Оказа-
лось, у нас построен только ФЕОДАЛИЗМ - светлое будущее РАБОВЛАДЕЛЬЧЕС-
КОГО СТРОЯ! У нас же - все признаки феодализма: средневековые нравы,
охота на ведьм, натуральный обмен (или обман), дань (взимаемая рэкетира-
ми)... А вообще сегодняшний наш строй имеет свое название - СВОЛОЧИЗМ!
Если дом строить с крыши, его строителям будет крышка.
Я брожу по вечернему Копенгагену. Разноцветные огни купаются в кана-
лах.
Гида у меня нет. А есть гидра. Стройная высокая блондинка Хелен, сту-
дентка медицинского факультета и сотрудник медицинского журнала, плюс -
невеста Тома.
По вдохновению датчане не женятся. Женятся они, как правило, после
тридцати.
Для того, чтобы не жениться, есть все условия.
В Дании дети, окончив школу, сразу отлепляются от родителей. Конечно,
родители могут им выделить полдома и полмашины. Но датчане считают, что
дети должны сначала попробовать раскрутиться сами. Ребенок женится
только после того, как обзавелся собственной квартирой, крепкой работой
и своей головой. Датчане любят обстоятельность, обстоятельно любят.
Отлепляются дети еще и потому, что у них другой распорядок дня. И
другой распорядок ночи. Другой звуковой барьер.
Отдых для взрослых - это когда тихо, а отдых для детей - это когда
шумно.
Их добрачная любовь прочней нашей брачной. И даже - внебрачной. За 10
лет их неофициальной любви наш человек успевает 3 раза развестись и 300
раз изменить, регулярно получая за измены то по левой щеке, то по пра-
вой, - в зависимости от того, кому он изменил: жене или любовнице.
Ведь у нас как?
Любить кого-нибудь надо? Надо. А где? У него дома - родители. У нее -
тоже, да еще собака и брат-каратист.
Поэтому, чтобы поцеловаться, едешь на электричке в лес, захватив па-
латку, рюкзак, котелок и дрова.
Конечно, с милым рай и в шалаше, как вспоминала вдова Крупская. Но
только - первые два часа. А потом рай превращается в ад. И даже хуже,
чем в ад. Потому что нет горячей воды. А есть только дождь, комар и каша
в обоих котелках.
В Дании сначала дружат, потом любят, а потом женятся. А у нас сначала
женятся, потом любят, потом дружат, потом ненавидят, а потом разводятся,
хотя и продолжают жить вместе.
Чем больше людей живет в одной комнате, тем меньше они любят друг
друга. Для любви нужно не столько время, сколько пространство.
Датские котелки варят хорошо. Датские дети сразу после школы заводят
свой дом. В крайнем случае - квартиру. На худой конец - комнату. Пробле-
ма подворотен отпадает сама собой. Чем больше домов, тем меньше подворо-
тен.
Сидишь у себя дома и любишь, кого хочешь: хочешь - друга, хочешь -
родителей, хочешь - родину. А в итоге - всех сразу.
* * *
На следующий день мы договорились с Хелен встретиться около копенга-
генского университета. Старейший университет, но не самый старый в Да-
нии. Основан в 1479 г. королем Кристианом I. Учиться в нем можешь,
сколько угодно: можешь - учись 3 года, а не можешь - учись 30 лет.
Экзамен сдаешь тогда, когда чувствуешь, что готов. Полная свобода.
Я не стал хвастаться перед Хелен, что самая свободная страна - это
наша: магазины свободны от товаров, цены свободно поднимаются на любую
высоту и даже штаны - самые свободные штаны на свете. В поясе.
Хелен подошла к университету ровно в 19.00, как мы и договаривались.
Датчане славятся своей пунктуальностью. Датчанин может назначить вам
свидание в любое, удобное для вас время и в любом удобном для вас месте
на поверхности Земного шара. Датчанин точно знает, где проведет отпуск
через 10 лет, что будет делать через 20 лет и что с ним случится в конце
жизни.
Жизнь россиянина полна неожиданностей, хотя и однообразна.
Датчане - хорошие ученики. А россияне - хорошие учителя. Датчане
учатся на чужих ошибках, а россияне на своих ошибках учат чужих.
Я подошел ровно в 19.14.
Речь сразу пошла о точности и планировании.
- У нас все делается по плану, - сказал я. - Если объявили, что завт-
ра отключат воду на неделю, значит, ее действительно отключат на неделю.
Более того, могут и перевыполнить план. Отключить ее на месяц. С мая по
август. Для профилактического ремонта. Пока дети не вернулись из пионер-
лагерей. Как будто взрослым мыться не обязательно.
Хелен меня не понимает. Если бы начальник какого-нибудь датского ЖЭКа
повесил такое объявление, оно превратилось бы в его завещание.
Спросите у своего начальника ЖЭКа, почему нет воды. Он ответит: "За-
чем вам вода, когда нет мыла?" Это логика начальников. Нет мыла - не на-
до воды. Нет воды - не надо чая. Нет чая - не надо сахара...
Вообще начальство лучше ни о чем не спрашивать: тебя же заставят и
