равно нечего.
Зина врубила магнитофон.
- Пугачиха! - сказал Горшков и откинулся в кресле. - Моя любовь!
Зина взяла его за руку:
- Потанцуем?
- О, белый танец! - сказал Горшков и попытался допить коньяк. - Дамы
приглашают кавалеров.
- А есть еще голубой танец, - сказала Зина, убирая из рук Горшкова
рюмку. - Кавалеры приглашают кавалеров.
Зина протанцевала с Горшковым до конца всю песню, а потом завалила
его на диван, предварительно дернув ногой на себя нижний край.
Выйдя на улицу, Горшков машинально посмотрел на часы: вся процедура
заняла сорок минут. "Да, - подумал он, - бухгалтеры ценят свое время!"
На другой день позвонил Спиридонов:
- Ну, как?
- Нормально, - ответил Горшков. - Только я не понял, кто кого - я ее
или она меня?
- Ну, если не забеременеешь, значит, ты - ее!
Джентльмен на вечер
- Фигурка - оближешься! - говорил по телефону Зарецкий. - Роден,
бронза!
- Девятнадцатый век, сто кило? - спросил Макс.
- А шутки свои дома оставь! Скромней надо быть. Стань джентльменом
хоть на вечер. А то прошлый раз ты уже пошутил.
От прошлого раза у Макса осталось яркое впечатление. Фонарь между
глаз. Он там все за красоткой одной ухлестывал змеевидной. Потом ее
спросил: "Можно вас проводить до дома?" Она ему в ответ: "У меня дома
муж". А он - ей: "Так до моего дома". Ну и засветила ему. Как ее муж на-
учил. На секции айкидо.
...Когда музыка начала щекотать ноги и все полезли из-за стола, За-
рецкий подвел Макса к смуглой.
- Майя, - представилась она.
"Ацтек", - хотел представится Макс, но, как велел Зарецкий промолчал.
- А тебя-то как звать? - спросил Макса Зарецкий, будто видел его
впервые.
- Максимов, - ответил Макс после некоторого раздумья.
Он уже хотел пригласить Смуглянку на танец, как вдруг к ним подскочи-
ла пожилая, сорокалетняя, с бандитской челюстью, и, схватив его за руку,
капризно воскликнула:
- Почему мы не танцуем?
Макс вяло поплелся за ней.
- В прошлой жизни я была мужчиной, - сообщила она ему.
Даже ухом он почувствовал от нее запах сайры.
"Обезьяной ты была в прошлой жизни! - подумал Макс. - И ею же в этой
осталась!"
Смуглянка уже танцевала с каким-то в клетчатом пиджаке, но улыбалась
Максу. Когда хохотнула, Макс понял, что улыбается она не ему, а глупым
россказням клетчатого.
Музыка прекратилась, и Макс тотчас же отлепился от Челюсти. Но она
крикнула:
- Женский танец!
И снова прижала Макса к себе. Так, что его шея оказалась у нее между
грудей.
Скинула туфли. Но все равно была пока выше Макса. Стала крутиться
волчком под поднятой ею же Максовой рукой. И так же заставляла крутиться
его.
Наконец, и эта жизнеутверждающая музыка умерла.
- Почему мы такие грустные? - спросила Челюсть Макса, не выпуская его
из рук. - Может быть, я смогу развеять эту грусть?
Макс знал, что ответить, но не знал, как сказать.
- Курите?
- Нет. Колюсь, - не сдержался он.
Десятимесячным животом она втолкнула его в пустую комнату и там с ум-
ным лицом закурила.
- Вы были женаты?
"Началось!" - подумал Макс. И ответил:
- Не был.
- Почему? Это настораживает!
В комнату заглянула Смуглянка, но увидев Челюсть, сказала:
- Пардон!
И исчезла.
Макс посмотрел на часы: "Сейчас объясню ей, что мне надо срочно ку-
да-то идти". Но тут Челюсть внезапно сообщила ему, что у нее больной ре-
бенок. Теперь нельзя было не только уйти, но даже как следует ответить.
За больным ребенком потянулись другие беды, обрушившиеся на Челюсть. Раз
в минуту Макс одобрительно кивал.
"Или она умная, или дура!" - думал он, глядя на ее висячие щеки.
- Да вы меня совсем не слушаете! - вдруг обиделась Челюсть.
- Слушаю. Почему же? - обиделся Макс. - Потом он вам изменил с бух-
галтером.
- Это я ему изменила с бухгалтером! - воскликнула Челюсть, ударив се-
бя кулаком по толстым бу сам. - Бухгалтер был мужчиной.
- До встречи с вами? - спросил Макс.
Челюсть проглотила и это.
- А потом мне встретился действительно интересный человек. Старший
бухгалтер! Сырьевой базы.
"Да что она там - всю бухгалтерию?!" - ужаснулся Макс. И резко встал.
- Все! - сказал он. - Ухожу, не прощаясь.
- Что-то мы засиделись, - сказала она и вытянула вперед руку, поиграв
в воздухе своими морковками. - Помогите даме! Джентльмен!
Макс обеими руками схватил эту лапу и со всех сил дернул на себя, так
что Челюсть чуть не стукнулась о косяк.
- Не перевелись еще богатыри! - сказала она.
Макс прошел в прихожую и снял с крючка свое пальто, но Челюсть вдруг
сказала:
- Мне пора!
- Ой! - хлопнул себя по лбу Макс и повесил пальто на место. - Я же
чай забыл допить.
- Хорошо, оставайтесь, коварный соблазнитель, - сказала она. - А меня
проводите вниз.
- С удовольствием! - расплылся Макс.
Спустившись на улицу, Челюсть стала гоняться за такси. В шубе нарас-
пашку и шапке набекрень она выглядела чистым батькой Махно, и таксисты,
завидев ее, только прибавляли газу.
- Замаскируйтесь! - велел ей Макс.
Челюсть стала лицом к стенке, и первая же машина тут же остановилась.
- Куда ехать-то? - крикнул ей Макс.
Она назвала какую-то тьмутаракань. "Хорошо хоть подальше сгинет!" -
подумал он.
Усаживаясь, выпучила вдруг глаза:
- Поедемте со мной! У нас страшный район.
"Конечно - страшный, - подумал Макс, - если ты там живешь!"
В машине под мерное бормотание Челюсти он задремал.
- Это Бродский, - вдруг толкнула она его локтем.
- Где? - проснулся он и завертел головой.
Потом она читала ему стихи Фета, хвасталась своим мужем, добавляя все
время: "хоть он и большой дерьмо", - рассказывала сексуальные анекдоты и
сама же над ними ржала.
Доехав до дому, кряхтя, вылезла из машины, чмокнула Макса в висок:
очевидно, промазал мимо щеки, - и вдруг спокойно сказала:
- У меня, оказывается, нет денег!
"Еще платить за эту свинью в бисере!" - выругался про себя Макс и
отслюнил водителю деньги.
- Сейчас подымемся ко мне, и я отдам.
Войдя в ее квартиру, он спросил:
- А где же ваш ребенок?
- Еще не пришел с института.
- Он что, студент?! - ахнул Макс.
- Нет, - ответила Челюсть. - Преподаватель.
Она прошла в комнату и там ойкнула басом.
"Сейчас скажет, что деньги закончились", - подумал Макс и шагнул в
комнату, как в тюремную камеру.
- Дырка на колготках! - радостно сказала Челюсть. - Это когда вы меня
в машину запихивали.
"Не дай бог, заставит меня штопать!" - подумал он и с опаской подошел
ближе:
- Где? Ничего нет!
- Как же? Должна быть! - с сожалением произнесла Челюсть.
Она стала искать дырку и постепенно дошла до пояса.
Согнувшись, Челюсть, как шлагбаум, перекрывала Максу путь к отступле-
нию. Макс все же осторожно стал протискиваться к выходу и ненароком кос-
нулся ее чугунного крупа. Она тотчас же выпрямилась. Ударила его по ру-
кам. И прошептала:
- Не сейчас!
Макс обрадовался, что его наконец выгоняют, но Челюсть, игриво ух-
мыльнувшись усатой губой, сказала:
- Сначала в ванную!
И бросила ему гигантские шлепанцы, похожие на двух болонок.
- Сына?! - прошептал Макс.
- Мужа, - ответила она. - Но вы не волнуйтесь, он приедет только ут-
ром...
- А денег она с тебя за ночь не взяла? - спрашивал на другой день За-
рецкий.
- Нет. Только - за такси и дырку в колготках.
- Тогда, считай, ты дешево отделался.
Охота
"...за столом
Сидят чудовища кругом: Один в рогах с собачьей мордой, Другой с пе-
тушьей головой, Здесь ведьма с козьей бородой, Тут остов чопорный и гор-
дый, Там карла с хвостиком, а вот
Полужуравль и полукот".
А. Пушкин ("Евгений Онегин")
"За четверть часа до захождения солнца, весной, вы входите в рощу, с
ружьем, без собаки. Вы отыскиваете себе место где-нибуь подле опушки,
оглядываетесь, осматриваете пистон, перемигиваетесь с товарищем".
И. Тургенев ("Записки охотника")
Хромова пригласили на охоту. Некоторых охотников он знал. Они иногда
охотились вместе. Знал Хромов и кое-кого из тех, на кого предстояла охо-
та. Иных он даже убивал. И даже по несколько раз. Но охотиться на убитых
было мало интереса.
Готовясь к охоте, Хромов купил бутылку шампанского. Хотел еще купить
торт, но подумал, что охотиться с тортом - будет слишком жирно для тех,
кто затевал охоту на себя. Достаточно для них бутылки. Ничем так быстро
не попасть в голову, как из бутылки.
Начало охоты было назначено на 17.30 на Гороховой улице в доме N 98
квартире N 185.
Хромова однажды спросили:
- А как раньше называлась Гороховая?
Он ответил:
- Пулеметная.
Дверь открыла Лошадь. Длинный подбородок, эталон красоты английских
аристократов.
Лошади хороши в огороде - на прополке закуски. С лошадью не страшно
войти в темный подъезд: всегда заслонит тебя грудью, даже когда никого
нет. Но с лошадью в одной постели... нет уж! Пусть ищет себе другого на-
ездника.
Хромов поцеловал ее в боковую часть морды и сунул шампанское.
В комнате уже сидело несколько охотников. Настроение у всех было бое-
вое. Хотя, возможно, не все прибыли сюда на охоту. Возможно, для некото-
рых охота - это просто пьянка в лесу.
В комнату вошла Кошка. Поставила на стол вазу с салатом. Хромов ей
что-то сказал. Кошка расхохоталась, взяла чистую тарелку и вышла.
Он любил кошек. Мягкость их движений. Убаюкивающее мурлыканье. А как
они играют с тобой! Как гладят тебя! И как гладятся об тебя сами! Но где
мягкость, там и хитрость. Хромов стал вспоминать всех кошек, какие у не-
го были: черненькие, беленькие, рыженькие...
Вскоре квартира наполнилась охотниками и теми, на кого предстояло
охотиться: дичью, зверьем, насекомьем.
Стали рассаживаться за стол. Самых трусливых охотников заставляли са-
диться вперемежку со зверями. За этим зорко следила Лошадь. Собственно,
она и затеяла эту охоту, выдав ее за свой день рождения.
Хромов оказался между Коровой и Змеей.
Корову звали Ритой. Скорбь коровьего стада. Все молчала и косилась на
Хромова своим, говорят, красивым глазом. Коровы не всегда большие и
толстые, иногда они маленькие и худые, но работают всегда почему-то за
столом с бумагами.
Змеи, как правило, администраторы театров. Конечно, ядовитый язык,
гадкий характер. Но талия! Если понравился змее, обовьется вокруг тебя -
и задохнешься в ее объятиях!
Змея, находившаяся рядом с Хромовым, была очковая. Скромная учи-
тельница. Впрочем, иная учительница после десятого стакана так рассла-
бится, что сбрасывает кожу - и с ногами на стол!
Сквозь цветы в хрустальной вазе, как сквозь водоросли, проглядывала
Рыба. Губы, собранные навсегда для поцелуя. Выпученные глаза, как будто
Рыба однажды чему-то удивилась да так и осталась, еще немного и глаза
выкатятся совсем. Прямо на тарелку. Талии Хромов не заметил. "Рыбий
жир!" - подумал он и перевел взгляд на Жирафу.
Жирафа у него когда-то была. Познакомились на каком-то не то девични-
ке, не то мальчишнике. Часа три сидели рядом. Уже влюбился до колена.
Потом пригласил на танец. Поднялась - на голову выше его. Он ей в пупок
дышит. Она даже не видела, как он покраснел. Все повторял: "Французский
вариант". Хотя при каждой встрече надеялся: "А вдруг она уменьшится?"
Бывает же женщина: высокая, высокая, а потом раз - и маленькая! Когда
туфли скинет.
Что там еще за столом сидело?
Собака, готовая привязаться к каждому, кто ее приласкает.
Свинья, распространявшая вокруг себя аромат итальянских духов. Ма-
ленькая, чистенькая, быстро раскусившая, где что вкусней, и ловко поедая
именно это, успевая складно болтать: языком и короткими ножками с модны-
ми копытцами.
Верблюдица, которая жевала, не раскрывая рта. А разговаривала только
