"Гамсахурдиа, Дудаев и им подобные". 11 декабря 1994 года я выступил перед
руководителями дагестанских партий и общественных движений, тогда же, в
декабре 1994 года, я подал две телеграммы президенту Ельцину по Чечне. А
сегодня меня привело событие, на мой взгляд, выходящее за рамки уже всего
того необычайного, что происходит у нас в стране. Сверхнеобычное, но, на мой
взгляд, логически неизбежное. И вот я пришел сюда с одной целью -- дать свое
видение смысла происходившего в Чечне и происходящего сегодня в Буденновске.
Я хотел бы просто прочитать свои телеграммы декабря 1994 года Ельцину, где в
концентрированном виде выражены мое видение и моя оценка событий в Чечне,
скажу, что сегодня, на мой взгляд, эта оценка и это понимание полностью
подтвердились событиями в Буденновске.
Первая телеграмма -- 17 декабря 1994 года: "Москва, Кремль, Президенту
России Ельцину.
В Чечне должен быть наведен порядок. Дело ведь не в Чечне, а в том
будем мы жить по закону или нет. Если власти не установят законности в
Чечне, то неповиновение властям станет повсеместным. В России перестанут
действовать законы. Провозгласив целью установление власти закона,
правительство обязано добиться этой цели любыми средствами. Конфедерация
народов Кавказа никого не представляет. Установление законности будет
приветствоваться большинством населения Северного Кавказа. Оно же и в
интересах населения Чечни. Вазиф Мейланов, Махачкала, Калинина 29, кв. 36."
Вторая телеграмма -- 27 декабря 1994 года: "Москва, Кремль, Президенту
России Ельцину. Ковалев живет вчерашними представлениями: сегодня главным
источником нарушения прав человека является не государство, а преступность,
в том числе и пытающаяся обрести государственный статус. Ковалев защищает
преступное вооруженное меньшинство, запугавшее и обманувшее невооруженное
большинство -- народ. Сегодня беда не в излишней, а в недостаточной
полицейской силе государства. Сдавать Чечню вооруженному меньшинству,
взявшему в заложники собственный народ, преступно. Вазиф Мейланов,
Махачкала, Калинина 29, кв. 36".
Я подавал телеграммы с телеграфным уведомлением и получил уведомления
из канцелярии президента, что они вручены президенту через два часа после
того, как я их подал. Ну вот, сегодня тоже вооруженное меньшинство берет в
заложники невооруженное большинство -- тысячу или сколько они там взяли.
(Е.Смелянский: Пять тысяч ...) Ну, пять тысяч там ... или десять тысяч, это
неважно. Главное, что повторена та же схема, что была в Чечне: они,
вооруженное меньшинство, и в Чечне взяли в заложники невооруженное
большинство, народ, желающий работать, растить детей, взяли в заложники
детей, женщин. Здесь они сделали то же самое.
Свобода. А что такое свобода? Принцип свободы: свобода одного кончается
там, где начинается свобода другого. А дудаевский режим попрал свободу всех
несогласных с уголовной диктатурой дудаевцев и, на мой взгляд, вполне
логично дудаевская свобода попирать свободу других, дудаевская свобода
террора в отношении русского населения Чечни кончилась басаевской свободой
лишать свободы и жизни других, невинных, детей. Кстати, я в эти дни декабря,
января, февраля почти не спал ночами, так, наверное, переживал происходящее,
на меня большое впечатление произвели маленькие черноглазенькие дети
чеченцев. Думаю, я никогда не прощу Дудаеву и его соратникам того, что за
этих детей решили, что им быть под бомбежками, что им лишаться своих отцов,
матерей, что им быть испуганными на всю жизнь, нести в себе этот страх, не
прощу дудаевцам этих, с испуганными черными глазенками, детишек. Опять эта
циничная свобода решать за других, решать самому за другого, брать на себя
функцию господа бога -- решать за других как им жить, под чем жить ...
Правительство России на протяжении 6-ти месяцев военных действий в
Чечне упрекали в том, что бомбардировки и применение артиллерии при осаде
Грозного были действиями топором, тогда как надо было действовать
скальпелем. Но ситуация, я повторяю, в Грозном была полностью тождественна
той, что сегодня в Буденновске. Вот только больницей была вся Чечня, или,
вернее, Грозный был больницей, Грозный был Буденновском.
Грозный захватила вооруженная клика и взяла в заложники все население.
Открыли коридор -- не выходят, в поле, не подвергая чужую жизнь опасности,
не хотят воевать. Вот сейчас -- как применить этот скальпель, когда
террористы сделали все, чтобы были затронуты невиновные? В этом и состояла
их идея при защите Грозного: мы сделаем так, что вы, если захотите нас
задеть, будете задевать невиновных, и вот сейчас эта логика проводится с
предельной ясностью: хотите нас задеть -- придется задевать невиновных.
Как, господа советчики страны советов, здесь не задеть невиновных? Кто
будет виноват, если невиновные будут задеты? Я всегда считал и говорил об
этом в своих выступлениях, что виноват Дудаев. В том, что погибают
невиновные в Грозном, виноват Дудаев, дудаевцы, его структуры, вот и сейчас
я утверждаю, что, если при захвате этих убийц, пострадают невиновные
(женщины, дети), то виноваты будут только бандиты, взявшие заложников, как
всегда они виноваты при штурме самолетов, больниц, чего бы то ни было.
Дудаевский режим сделал все, чтобы защититься жизнями невиновных,
жизнями женщин, детей.
Нет, Басаев виноват -- не Ельцин! Дудаев виноват -- не Ельцин! Сейчас у
них есть свобода выбора, свобода действий. И была, и предоставлялась.
Как решать с Чечней? Очень важно изменить общественное мнение в стране,
общественное мнение в мире, а там ... понимаете, пока этот гнойник не будет
вычищен, возможность и даже неизбежность такого рода акций, на мой взгляд,
будет всегда. Поэтому тут разговора нет, гной надо вытаскивать, гнойник
вычищать.
"ЧЕчЕНСКАЯ ДЫРА". ОТВЕТЫ КОРРЕСПОНДЕНТУ ГАЗЕТЫ "ЭХО ДАГЕСТАНА".
( "Эхо Дагестана", 6-12 июля 1995 года, стр.2)
1. Что явилось на Ваш взгляд главной причиной введения российских войск
в Чечню?
Военизация Дудаевым Чечни. Не только материальная (оружием). Дудаев
милитаризовал сознание, психику чеченцев, открыто, гласно, ускоренными
темпами готовил народ к войне с Россией. Томас Гоббс еще в 1651 году писал в
"Левиафане", что " ... война есть не только сражение или военное действие, а
промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путем
сражения". Если это так (а это так), то Дудаев за несколько лет до декабря
1994 года начал войну с Россией. Действия федеральных властей и федеральных
войск были ответными.
Если в сосуде законности есть дыра, то сосуд не держит законности.
Российскую законность подрывала "чеченская дыра": не может действовать в
стране закон, если в некой подобласти страны позволено его не соблюдать. Мы
кричали на митингах, что в стране не действуют законы. Чтобы заставить
исполнять демократические законы России, были введены войска в Чечню.
Коммунистическое государство поселило у населения Советского Союза
ложную уверенность в том, что мира всегда можно добиться мирным путем, без
крови. К сожаленью, мир часто завоевывается очень дорогой ценой.
Как я, думаю, доказал в третьем номере "Другого неба" демократии
необходимо сильное государство. Российские демократы (Гайдар, Ковалев,
Шейнис, Явлинский, Юшенков ...), которых я после Чечни уже не считаю
демократами, не понимают этого. Они боятся сильного государства как идеи,
как принципа. Они не дошли, и им не дойти до такой мысли: сталинское,
коммунистическое государство принуждало к соблюдению законов несвободы. К
соблюдению законов свободы тоже нужно принуждать! Нужно принуждать не
заступать, не топтать свободу ближнего своего.
Этого нынешние демократические говоруны России понять не могут. Они все
хотят решить словами. Я бы тоже рад все решать словами. Но ведь не слушаются
дудаевы слов. Не все в истории решается словами. Как совершенно справедливо
заметил в разговоре со мной Даниял Мавраев, преступник на слова всегда
отвечает: "А что сделаешь?". К первым применившим оружие применяют уже не
слова, а оружие.
В работе 1983 года я писал: "оттого, что закрывали глаза на внутреннюю
политику государства, с которым строили отношения, от неестественной этой и
подловатой практики и произошел Мюнхен. Мы живем во времена, когда не можем
и не должны, строя межгосударственные отношения, спокойно смотреть, как
созревает государство-преступник, как натаскивается народ на высший уровень
злобности к не таким, как он сам, как он обретает эту злобность... Это уже
не внутренние дела, или это дела, которые суть откровенная предпосылка дел
внешних". Я писал это о Советском Союзе 1983 года, но эти же общие
рассуждения полностью применимы к дудаевской Чечне 1994 года. То, что делал
с Чечней Дудаев, перестало быть внутренним делом Чечни, эти дела стали
предпосылкой дел внешних -- гражданской войны с дудаевцами, ввода в Чечню
федеральных войск.
2. Есть ли граница между террором и ответной реакцией отчаявшихся
людей? Перенос войны с родной на чужую землю не является ли ответной
реакцией?
Террор (в переводе: запугивание) был формой существования дудаевского
режима. Отчаявшиеся люди бежали от дудаевского террора (около 350 тысяч).
Ответной реакцией на трехлетний дудаевский террор были действия федеральных
властей по установлению власти закона в Чеченской республике.
У России, на мой взгляд, должен быть один, главный, геополитический
интерес на Северном Кавказе: иметь ситуацию действующих законов (в России).
А этой ситуации не будет, если каким бы то ни было организованным
сообществам будет позволено силой оружия отвоевывать право не соблюдать
законы страны. Чечня угрожает существованию России не тем, что без Чечни
невозможна Россия, а тем, что Россия невозможна без верховенства Закона.
Этот "геополитический интерес России", на мой взгляд, полностью
совпадает с геополитическим интересом Дагестана (Кабарды, Осетии, Ингушетии,
Ставрополья, Кубани, Чечни...).
ПИСЬМА И МАТЕРИАЛЫ
ИЗ СЛЕДСТВЕННОГО ДЕЛА
И ЛИчНОГО ДЕЛА ЗАКЛЮчЕННОГО
ПИСЬМО СВЕТЛАНЕ БАЛАШОВОЙ
В этом письме 6 (шесть) страниц.
Дорогая Светлана!
Пишу из Казанского СИЗО-2: вчера я прибыл сюда из Чистопольской тюрьмы
-- иду на ссылку, пока не знаю куда. Два раза успел отсидеть в карцере: с 25
мая по первое июня (7 суток) "за установление межкамерной связи на
прогулочном дворе и за отказ от работы" и с 2 июля по 15 июля (объявили 15
суток и прямо из карцера вывели в машину) "за отказ от работы". Конечно, я
за это время похудел, и нейродермит мой в карцере опять разгулялся: левый
глаз, вернее, бровь над ним и веко вспухли, картина -- когда я с
двухнедельной бородой и с заплывшим левым глазом выходил из карцера -- была
яркая, но тамошние тюремщики ко всему привыкли. С 15 июня по 15 июля мне не
выдали ни одного письма, телеграммы от кого бы то ни было, -- говорили
"ничего не было". Скажи моим родителям, пусть на всякий случай телеграфно
пришлют мне сюда, в Казань, 15 рублей: может быть я успею купить продуктов в
здешнем ларьке. Родителям скажи, что здоровье у меня отличное и чувствую я
себя превосходно.
Я бы хотел часть своих журналов, которые сейчас тащу с собой (а это ой
как непросто в этих условиях), отправить багажом себе ли в ссылку или
родителям домой, но не придумаю как это сделать, сегодня поговорю об этом с
