Другое небо. Ложные стереотипы российской демократии.
Вазиф Мейланов.
Другое небо. Ложные стереотипы российской демократии. Анализ Чеченс-
кого кризиса
Махачкала 1999
Вазиф Мейланов. Ложные стереотипы российской демократии. Анализ
чеченского кризиса. -- Махачкала, 1999. -- 480 с.
В книгу вошли избранные выступления, статьи, письма и заявления В.С.
Мейланова 1989--1999 гг., материалы Следственного дела и Личного дела
заключенного.
© Copyright Вазиф Мейланов, 1999.
E-mail: think@dinet.ru
О СЕБЕ
Я родился 15 мая 1940 года в Махачкале. До 1954 года учился в школе No1
г. Махачкалы. С 1954 учился в школе No2 г. Чарджоу (Туркмения) и окончил ее
в 1957 году. С 1957 по 1958 жил в г. Пятигорске, готовился к поступлению в
Московский университет. С 1958 по 1961 год учился на Физическом факультете
Московского университета. С 1961 по 1964 год служил в армии (рядовым). С
1964 по 1969 учился на механико-математическом факультете Московского
университета, с 1969 по 1972 -- там же в аспирантуре, с 1972 по 1978
преподавал высшую математику в Дагестанском политехническом институте.
В 1972 году написал роман "Мелькнет тигрицей".
В 1974 и в 1976 годах написал две математические работы по теории
функций действительного переменного. Последняя переведена и издана в США.
В 1977-м году написал и подписал своим именем философско-политическую
работу "Заметки на полях советских газет", в которой единственным средством
спасения общества назвал создание в стране структур свободы слова и печати,
отмену статей 70 и 190-1 УК РСФСР.
В 1978 году за "противопоставление себя коллективу и нанесение ущерба
коммунистическому воспитанию молодежи" не был переизбран Ученым советом на
должность преподавателя института на новый пятилетний срок.
С 1978 по 1980 работал бетонщиком 5-го разряда в передвижной
механизированной колонне No10 и в специальной передвижной механизированной
колонне No18.
25 января 1980 года был арестован за выход на площадь им.Ленина
г.Махачкалы с плакатом, на котором было написано:
"Протестую против преследования властями А.Сахарова.
С идеями должно бороться идеями, а не милицией.
Сахаровы нужны народу -- они осуществляют истинный, неформальный
контроль за действиями государства.
Все беды этой страны -- из-за отсутствия в ней свободы слова.
Боритесь за свободу слова для идейных оппонентов коммунизма -- это и
будет вашей борьбой за свободу слова!"
2 декабря 1980 года был приговорен Верховным судом ДАССР к 7 годам
лагеря строгого режима и к 2-м годам ссылки -- "за написание и
распространение своей работы "Заметки на полях советских газет", за выход на
площадь с плакатом и за распространение книг "Окаянные дни" И.Бунина,
"Некрополь" В.Ходасевича, "Жизнь Сологдина" Д.Панина.*
В колонии отказался от участия в исправительно-принудительном труде,
заявив письменно, что исправляться не желаю. В результате весь срок просидел
в тюрьме, в том числе более пятисот суток в карцере.
Вышел из тюрьмы на ссылку 11 сентября 1987 года. Место ссылки --
Якутия, село Намцы Верхневилюйского района.
Из ссылки в Махачкалу вернулся 25 декабря 1988 года.
С сентября 1989 года был председателем Союза демократических сил
Дагестана, затем движения "Демократический Дагестан", вышел из всех движений
и партий в августе 1992 года.
В 1990-м году издал брошюру "Из первых рук".
С 1991 по 1994 издавал газету "Взгляд" и авторскую газету "Другое
небо".
С 1994 по 1997 год работал старшим научным сотрудником Института
социально-экономических исследований Дагестанского научного центра
Российской Академии наук.
Подробней моя деятельность в Дагестане в период с 1989 по 1998-й
представлена в книге "Другое небо" (1998 год).
Как получилось, что я написал "Заметки", вышел на площадь, отказался от
принудительного труда, просидел весь срок (семь с половиной лет) в тюрьме?
Думаю, ответ будет дан в моих будущих книгах. Для этого мне придется
рассказать не только о моей жизни, но и о жизни моих отца и матери, об отце
моей матери и об отце моего отца.
Многое, наверное, станет понятно из романа "Мелькнет тигрицей" (1972),
написанного за восемь лет до выхода на площадь.
На суде я заявил, что не считаю для себя возможным быть только ученым:
"Ученого я уподобляю оружейнику, всю жизнь точащему меч, но никогда не
доводящему дела до его применения. Я ученый и солдат, я сам выковал свой меч
и сам сейчас его применяю."
Классическая русская литература XIX- начала XX века, на которой я
воспитался, которую любил и люблю, вдохновила меня на преодоление ее
излюбленного героя -- рефлектирующего интеллигента, вроде бы все понимающего
(а вот и не все!), но бессильного победить свое время, общество,
обстоятельства.
Литература с малых лет была для меня родной средой обитания, математика
дала мне логический позвоночник, приучила сначала самому испытывать на
прочность свои рассуждения. Специально о том не думая, всей своей жизнью до
25-го января 1980 года я оказался подготовлен к сражению с коммунизмом.
1999 год.
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
25 января 1980 года, в день моего ареста, сотрудниками КГБ из ящиков
моего письменного стола было изъято все их содержимое. Под арест попали и
подготовительные материалы к будущим работам.
После моего возвращения из тюрьмы и ссылки , в декабре 1991 года все
бумаги с моими записями были мне возвращены.
Цитируемая ниже запись сделана в 77-78 годах -- это черновик
предисловия к работе "Заметки на полях советских газет". ( Лист 19, том 8
Следственного дела 1980 года).
"На одной из лекций перед математиками МГУ я выдвинул тезис о
необходимости каждому участвовать в устрояющей деятельности --
метадеятельности, политике. Иначе ученый превращается в Архимеда из
анекдота: рушится мир, враги штурмуют остров -- он погружен в занятия
кривыми, и только одна просьба: "не тронь моих чертежей", и эти слова --
солдату!!
И солдат, восхищенный такой преданностью науке, разваливает "архимеду"
голову...
Первая встреча с солдатом оказывается и последней: не оценив, и т.п.,
солдат разваливает "архимеду" голову.
Помню вопрос ко мне: "Что значит заниматься политикой, как это можно
делать в СССР?"
Для каждого человека политика, занятие политикой -- это прежде всего
осведомленность.
Встречать во всеоружии событие истории, политическое событие, каждый
новый шаг правительственных преступников.
Для понимания сущности коммунистической организации общества, сущности
"человека нового типа" нет нужды лазить в сейфы и перехватывать директивы
ЦК: все нужное есть в доступных источниках, которые требуют лишь прочтения
открытым оком.
----------------
Дело в том, что, как искусно и дальновидно ни корректируй историю,
критических ситуаций в ней, видимо, не избежать, посему нужно специально
готовиться к этим быстротечным схваткам с историей, к действиям в особом
поле, когда "все плывет в радостном опьянении". [Это написано мною в 78
году, а упоминаемая в тексте "лекция перед математиками МГУ" была прочитана
мною в конце 68-го--начале 69-го. Я был в то время студентом 5-го курса
мехмата МГУ. Ко мне явилась делегация первокурсников с предложением прочесть
лекцию на любую избранную мною тему: "Говорят, у вас своя философия...".
Лекции надо было дать название (для объявления). Я назвал ее "Умеем ли мы
любить?". Уже тогда, начав с темы любви, с умения чувствовать природу (я
привел небольшое стихотворение древнегреческой поэтессы Праксиллы и
некоторые места из "Зеленых холмов Африки" Хемингуэя, я закончил темой
политики, устрояющей деятельности].
"2. Демократия невозможна при безвластии или при слабой государственной
власти. Почему? А потому, что одним из принципов демократии является:
"свобода одного кончается там, где начинается свобода другого". Если мы
представим области свободы каждого человека кружком, то, в этой модели,
демократическое общество должно обеспечить неналожение этих вот кружков друг
на друга. А что в демократическом обществе обеспечивает это неналожение
кружков? Органы принуждения демократического государства. Они, эти органы
принуждения к демократическим правилам жизни, должны быть суперсильными, ибо
люди стремятся расширить область своей свободы и своих прав за счет свободы
и прав другого, других. Вот почему я во всех выступлениях особое место
отвожу проблеме построения сильных правоохранительных органов. Сегодня, на
мой взгляд, это одна из важнейших организационных и кадровых задач, решение
которой обеспечит стабильность и, тем самым, условия для выведения
республики из кризиса. Органы принуждения к соблюдению правил свободы должны
перестать быть главноуговаривающими, а начать и постоянно продолжать
применять силу. Для того общество им и вручает оружие. Уговаривать не надо,
от уговоров уголовники только наглеют. Народ ждет применения правой силы и
поддержит и самые жесткие меры по обеспечению безопасности каждого члена
общества."
Напечатано в моей авторской газете "Другое небо" в августе 1992 года.
"Гражданская война, в общепринятом понимании этого термина, вещь,
безусловно, нежелательная. Но... ведь в здоровых обществах непрерывно
ведется и должна вестись гражданская война: война людей, желающих жить по
правилам, с людьми, не желающими жить по правилам, а желающими
паразитировать на том, что другие живут по правилам. Это именно гражданская
война -- внутренняя, одной части общества с другой его частью. И это война,
которая должна вестись, чтобы общество оставалось здоровым.
Эта гражданская война велась (и ведется в здоровых обществах) во всех
социумах, во все времена, при всех формациях. А у нас эта очистительная
гражданская война -- тонкая, адресная, правовая -- не ведется, и потому в
обществе накапливается отрицательный заряд, необходимый и достаточный для
обыкновенной гражданской войны.
Войны, по Питириму Сорокину, понижающей уровень и качество общества, а
то и ведущей его к гибели."
Опубликовано в третьем номере моего "Другого неба" в августе 1994 года.
"На самом же деле, на мой взгляд, нынешняя Россия страдает не от
излишней полицейской силы государства, а из-за недостаточной силы его.
Из-за недостаточной полицейской силы государства нам грозит превращение
России не в полицейское государство, а в криминальное образование.
Нам необходимо усиление полицейской силы государства, это усиление --
необходимое условие демократии."
Из доклада на Ученом совете Института социально-экономических
исследований ДНЦ РАН, ноябрь 1995 года.
"Коммунистическое государство поселило у населения Советского Союза
ложную уверенность в том, что мира всегда можно добиться мирным путем, без
крови. К сожаленью, мир часто завоевывается очень дорогой ценой. [...]
демократии необходимо сильное государство. Российские демократы (Гайдар,
Ковалев, Шейнис, Явлинский, Юшенков ...), которых я после Чечни уже не
считаю демократами, не понимают этого. Они боятся сильного государства как
идеи, как принципа. Они не дошли, и им не дойти до такой мысли: сталинское,
коммунистическое государство принуждало к соблюдению законов несвободы. К
соблюдению законов свободы тоже нужно принуждать! Нужно принуждать не
заступать, не топтать свободу ближнего своего.
Этого нынешние демократические говоруны России понять не могут. Они все
хотят решить словами. Я бы тоже рад все решать словами. Но ведь не слушаются
дудаевы слов. Не все в истории решается словами. [...] К первым применившим
оружие применяют уже не слова, а оружие."
Опубликовано в газете "Эхо Дагестана" (6-12 июля 1995 года, стр.2).
"Я больше доверяю не анализу, идущему вслед за событиями, а анализу,
предсказывающему и объясняющему события, которым еще только предстоит
произойти. Вот почему я предлагаю читателям свой анализ политической
ситуации в России, данный мною 5 апреля этого года.
Вчера, сразу после выступления Б.Н. Ельцина, Р.И. Хасбулатов сослался
на 104-ю статью российской Конституции. Ответ на этот аргумент дан мною 5
месяцев назад: именно 104-я статья обнулила все статьи Конституции, именно
из-за нее у нас НЕТ КОНСТИТУЦИИ.
Сегодня утром Конституционный суд вынес вердикт Указу Президента:
неконституционен. Я 5 месяцев назад разъяснил ситуацию с самим
Конституционным судом: нарушение принципа разделения властей в действующей
Конституции делает незаконным сам Конституционный суд: он призван защищать
узаконивающую беззаконие ныне действующую Конституцию. [...]
На мой взгляд, и все остальные идеи того моего выступления -- это
размышления наперед, время и события не обесценивают их, а придают им
больший вес."
Опубликовано в газете "Новое дело" 24 сентября 1993 года.
Что значит заниматься политикой, как это можно делать в СССР? -- Через
тридцать лет после вопроса настоящей книгой я отвечаю на этот вопрос.
Как "специально готовиться к этим быстротечным схваткам с историей"? --
Алгоритма не существует. Но эта книга доказывает, что готовиться к ним
нужно, а быть готовым -- возможно.
20 сентября 1999 года.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Я посчитал для себя необходимым высказаться о Чеченской войне, потому
что все официальные и неофициальные учителя России и мира стали на сторону
чеченских националистов, чеченских национал-освободителей, чеченских
национал-революционеров, а я именно их (национал-освободителей) считал
неправой стороной.
Потому что на сторону врагов человечности перешли все средства массовой
информации России и мира.
Потому что уже и народы, привыкшие за семьдесят лет послушно повторять
то, что им вкладывают в голову газета и телевидение, заговорили о
"странной", о "непонятной" и даже преступной и аморальной, со стороны
России, войне в Чечне.
Опять, как в семидесятые годы, в российских газетах, на телевидении, но
в отличие от семидесятых, с добавлением в ту же компанию "правозащитников",
"моральных оппозиционеров" семидесятых годов, свободного радио "Свобода",
свободной газеты "Русская мысль", учителей демократии из Совета Европы и
т.п., установилось полное единомыслие и единогласие: "имперская Россия
опять, как в былые времена, стремится грубой силой подавить, а пожалуй что и
уничтожить свободолюбивый чеченский народ, ведомый бескорыстными,
благородными борцами за свободу".
Я начал писать и сразу увидел, что одной статьей и одним выступлением
вала лжи, а то и добросовестных ошибок, не одолеешь. Нужно одолевать саму
национально-освободительную идеологию, национально-освободительную мораль,
нужно сегодняшние события взять в контексте истории, на несколько веков
вглубь.
Нужен системный анализ, нужен ответ на все аргументы защитников
национально-освободительных войн, нужно встать против правозащитников,
оправдывающих применение оружия национал-освободителями, правозащитников,
гнущих Закон в помощь взявшимся за оружие освободителям.
Первую часть я закончил в ноябре 1995-го. Передал ее для публикации в
дагестанский еженедельник "Новое дело". Главный редактор начал выставлять
мне свои возражения, которые не показались мне серьезными. Я ответил:
"Послушай, ну почему я должен каждому из вас разъяснять свою теорию
индивидуально? У нас ведь вроде бы свобода слова. Делай свое дело: приступай
к печатанию в выпусках газеты моей работы. Возражения? А ты публикуй их,
если хочешь, в тех же или в других номерах своей газеты." На это предложение
Далгат Ахмедханов выставил новый довод: стиль у меня не газетный, он больше
подойдет для научного журнала. -- А я не хочу в научный журнал! Я хочу дать
знать народу свою точку зрения. -- Вазиф, ну не могу я эту работу
напечатать.
Его заместитель прочитал работу и говорит мне: "Для нас было бы большой
честью напечатать вашу работу, но у нас открытая граница с Чечней, нам уже
угрожают, мы боимся..." Ощутили, значит, дыхание чеченской свободы.
Вот и ответ Анатолию Соловьеву на его вопрос мне в "Новом деле": почему
молчит Вазиф Мейланов? -- Потому что он не молчит. Молчит газета, в редакцию
которой входит А.Соловьев, о позиции Вазифа Мейланова.
Несколько экземпляров "Анализа Чеченской войны", доставленных в начале
1996 года в Москву В.Барончуком, были разобраны членами думской фракции
"Демократический выбор России".
Я решил послать работу в немецкий журнал "Фокус", выходящий в Москве на
русском языке. Тот же фокус с "Фокусом". -- Мы аналитических работ не берем.
-- Неправда. В "Новом деле" опубликован отрывок из вашей (Беттины Зейдлинг)
статьи в "Фокусе", и этот отрывок аналитичен. -- О-о! "Новое дело" нас
печатает! Это прекрасно! Но, простите нас, вашу работу мы напечатать не
можем.
Мне пояснений не требуется: немецкий министр иностранных дел Кинкель
горой стоит за чеченских борцов за свободу и, надо полагать, демократию (я
улыбаюсь).
Я посылаю в январе 96-го работу Ельцину, чтоб объяснить ему смысл
введения войск в Чечню: установление торжества Закона в стране. Он (т.е. его
канцелярия, за которую он несет ответственность) отправляет мою работу в
аналитический центр Эмилю Паину, насмерть перепуганному стороннику "гроздий
переговоров".
Я понимаю, что опубликовать ее должен я сам . И я решаю "себе во благо
обратить дурное": я должен объяснить мой анализ Чеченских событий моею
философией, сложившейся и двадцать, и тридцать лет назад, моими
выступлениями в печати и на телевидении, моим анализом фундаментальных
понятий: свобода, суверенитет, Закон, ныне действующая мораль, демократия,
нынешние демократы, преступность, государство и демократия, честность и
экономика, кто лучшие, как формируется социальная пирамида сегодня и как она
должна формироваться.
Я решаю, что эти идеи ценны еще и тем, что не конъюнктурны: они
высказаны мною первым, до войны, до Чечни. Именно потому они, на мой взгляд,
оказались удивительно приложимы к предсказанным мною и последовавшим
событиям.
Собранные в этой книге тексты -- не просто мысли, это политические
действия, совершавшиеся в течение десяти лет: речи в парламенте и
университете, на площади и на поляне близ Хасавюрта, разговоры на улице и
ответы в газете, заметки на полях жизни общества и официальные обращения к
законодателям.
Я считал себя обязанным издать эту книгу еще и потому, что все в ней
сказанное, считал я, имел право сказать только я: критиковать номенклатурную
демократию наибольшее право имел человек, предпочитавший называть себя не
демократом, а человеком, -- действовавший в равных со всеми внешних
условиях. Уже тогда, в семидесятых и восьмидесятых, политзаключенные
занялись тем, чем потом, в девяностые годы, прославились демократы,
пришедшие во власть -- устроением личных демократических карьер, а не
достижением общественно-значимого результата. Критиковать тех и других
наибольшее моральное право имею я.
Я один не написал заявления, ставившегося, в 1987 году, компартией СССР
необходимым условием досрочного освобождения политзаключенных. Поэтому я
один имел моральное право предъявить счет компартии за ее преступления и
потребовать Нового Нюрнберга над преступным коммунистическим государством.
Я один имел право и потому считал себя обязанным им воспользоваться.
Опять, как в 1990 году, я увидел, что во всех своих работах я куда
меньше спорю с коммунистами (эта идеология уже отходит и отойдет), чем с
демократами, думаю, что это правильно: надо спорить с и поправлять, в первую
очередь, правящую идеологию, как правоохранительным органам, в первую
очередь, надо поправлять себя самих.
Я понимаю, что главное в моей работе -- критика российской демократии,
я понимаю, что моему опыту расхождения с нынешней демократией время быть
собрану и стать достоянием гласности.
В 1977-м году И.Шафаревич (в ходе первого и последнего моего разговора
с ним) обратил мое внимание на то, что человечество умалчивает и покрывает
преступления левых, тогда как по поводу в тысячу раз меньших преступлений
правых поднимает страшный крик. На мой взгляд, причина этого явления в том,
что левые мостят дорогу в ад благими намерениями, и слабая часть рода
человеческого, не допуская самой возможности обмана, уступает, левые
обольщают добром, правые обольщают злом, культом силы и насилия -- в этом
случае зло не стесняется, и картинами такой жизни обольщается намного
меньшая часть человечества. Под левыми в разговоре понимались большевики и
полпотовцы, под правыми -- Пиночет. Я отвечал Шафаревичу идеей мировой
свободы слова, которая позволит исправлять ошибки человечества.
Я и сегодня считаю эту идею верной, но сегодня я вижу, что не все
просто с установлением мировой свободы слова: сегодня больше всего
препятствуют свободе слова демократы, они обманывают мировое общественное
мнение точно так же, как его обманывали большевики -- добром, благом,
интересами народа, демократии, свободы, человечества. Во имя этих высоких
целей можно позволять брать в заложники женщин, детей, больных, да просто
мирных жителей, можно позволять создавать освободительные армии, можно
позволять войной перекраивать границы.
Новые большевики, новые учителя человечества -- боннэр, ковалевы,
григорьянцы, новодворские, старовойтовы, юшенковы, гинзбурги, шустеры,
тольцы сегодня разрушают свободу слова, не давая слышать своих идейных
противников. На время чеченской войны демократы захватили почту, телеграф,
типографии, газеты, радио: российское радио, парижская "Русская мысль",
радио "Свобода", газеты "Известия", "Комсомольская правда", "Общая газета",
"Новая газета"... вся демократическая печать, все программы телевидения были
за чеченцев-дудаевцев. Противнику блока демократов, дудаевцев и коммунистов
печататься, как в 70-е годы, было негде. Такую мировую свободу слова
устроили борцы за свободу слова.
Нынешние демократы дискутируют только с теми, с кем полегче --
макашовыми-зюгановыми, а с теми, кто выше их, действуют по-сталински: в чьих
руках свобода слова, тот и... это самое... и прав.
4 декабря 1989 года я послал в "Русскую мысль" полемизирующую с работой
Шафаревича "Две дороги к обрыву" статью "Дороги И.Р.Шафаревича к обрыву".
Эта статья, поначалу, было, поставленная в номер, была отвергнута, как через
силу признался мне В.А.Сендеров, из-за критики позиции только что умершего
А.Сахарова. Но статья-то лежала в "Русской мысли" уже 10 декабря, до кончины
Сахарова. Что же: демократы, вроде бы выступавшие против культа личности,
творят новый, демократический культ личности Сахарова? Безусловно. Так и не
напечатали. Статью, запрещенную к публикации свободной парижской "Русской
мыслью" (а где я еще в 1989-м мог ее напечатать?), так и оставшуюся
неопубликованной, читатель может прочесть в этой книге.
Поправлять надо всех, особое внимание обращая на тех, кого поправлять
не разрешают.
Ленина, выходит по Гинзбургу, Маркса мне поправлять можно, потому что
это "наших" не обидит, а вот Сахарова -- никак нет, потому что это "наших"
обидит, потому что обидит влиятельную Боннэр и ее окружение.
В газете "Известия" за 31.12.1997г. помещено ценное признание:
"Цивилизованный мир, ужаснувшись (речь идет о публичной казни, совершенной в
Грозном на площади Дружбы народов. -- Вазиф Мейланов), задумался о том,
какой же режим утвердился там после завершившейся войны, в ходе которой
прогрессивная общественность выступала на стороне чеченского сопротивления".
"Прогрессивная общественность"? А что это такое? Это что ли сословие?
Или как-то иначе выделенная часть человечества, которая всегда права? или,
хотя бы, всегда прогрессивна? А может "прогрессивная общественность" в одних
вопросах быть правой, а в других ошибаться, и уже потому представлять угрозу
для человечества? А из кого состоит "прогрессивная общественность"? Из тех,
кто заявляет, что из них и состоит "прогрессивная общественность"? С
"прогрессивной общественностью" та же история, что с известной партией --
авангардом всего прогрессивного человечества: нет никакой "прогрессивной
общественности", правильно отвечая на одни вопросы, любая общественность
опасно-неправильно отвечает на другие. Спасение только в одном -- слушать и
тех, кто против.
Цивилизованному миру грозит стать нецивилизованным, если он и дальше
будет слушать одних только боннэр-сендеровых-гинзбургов-ковалевых,
присвоивших себе монополию на прогрессивность и демократию.
В августе 1989 года г-н Гинзбург отказался печатать мое обращение к
съезду депутатов Советского Союза с требованием проведения Суда над
компартией и коммунистической идеологией (оно напечатано в настоящем
издании). Сегодня г-жа Боннэр жалуется-вздыхает: мы не провели суда над
компартией... Так я же предлагал! А Валерий Сендеров мне возражал: "Нас
мало, а коммунистов 20 миллионов. Общество не готово". -- "То же мне
говорили в 1980-м году: вы один, общество не готово. Так я своим
выступлением его и подготовил к сегодняшнему, 1989-го года, дню. Публикация
моего обращения и будет подготовкой и нашего общества и человечества к
Новому Нюрнбергу". -- "Я, конечно, пошлю твое обращение, а там как они
решат". -- "А они не имеют права решать! Они обязаны публиковать".
"Ваши" (сендеровы-гинзбурги, сванидзе-попцовы), "ваши" виноваты.
"Себе во благо обращу дурное".
Но дурное не просто позволяет обращать себя во благо: меня лишили
работы "в связи с прекращением финансирования" моих работ: дурное велит
финансировать преступников, "ученых", коммунистов, демократов, ловко
устроившихся в сегодняшнем уголовно-демократическом обществе, но только не
меня.
Кстати, сообщаю дагестанцам, наивно полагающим, что я депутат то ли
народного собрания, то ли Госдумы, что правительство создало специально для
меня некий институт, директором которого я все эти годы являюсь, что я
занимаю некий пост то ли в Совмине, то ли в администрации города: после
возвращения в Дагестан из ссылки 25 декабря 1988 года я работал на
оплачиваемой должности только три года -- 94-й, 95-й, 96-й -- старшим
научным сотрудником Института социально-экономических исследований
дагестанского отделения Российской Академии наук. Из чего следует, что в
течение семи лет: в годы 1989, 90-й, 91-й, 92-й, 93-й, 97-й, 98-й Вазиф
Мейланов дарил своими объяснениями, предостережениями и предложениями народы
Дагестана и России бесплатно.
В 94-м году я сообразил, что долго мне платить не будут, и решил сам
себя профинансировать, 3 июля 1995 года я подал в Верховный суд Дагестана
иск к Российской федерации по возмещению вреда, причиненного мне
коммунистическим советским союзом -- содержанием в тюремной камере в течение
семи с половиной лет. Пятнадцатого апреля 1997 года Верховный суд выносит
решение возместить мне ущерб суммой в 377 миллионов рублей. Пока я не
получил ни рубля.
Я тогда решаю по-другому себя финансировать -- продаю квартиру,
рассчитывая, что государство исполнит решение суда -- заплатит мне, и тогда
я опять куплю квартиру. Но дурное не дремлет -- оно уже неплохо проникло в
государство: государство мне не платит (уже более 1,5 лет) денег, на которые
я рассчитывал. Сегодня, 11 ноября 1998-го года, я получил извещение Верхсуда
России об отмене решения Верхсуда Дагестана по моему иску и о направлении
дела на новое рассмотрение. Я остаюсь без квартиры и без денег. Меня это не
удивляет. Мою семью тоже.
С согласия жены я начинаю издавать книгу.
Она пред вами.
------------
Тексты, собранные в этой книжке не просто слова, а действия, ценность
которых еще и в том, что они совершались в то время. Они и должны сохранить
отпечаток того времени, потому я привожу их, практически, без изменений.
Время превратило тексты моих выступлений в документы. Их особая
доказательная сила в том, что все в них сказанное сказано до событий .
Чтобы дать понять читателю каковы моральные принципы, на которых я
стоял и стою, я помещаю в конце этой книги некоторые материалы из моего
Личного дела заключенного, Следственного дела, несколько моих писем и писем
ко мне.
Выражаю благодарность всем, кто помогал мне в издании этой книги:
Абдуразаку Мирзабекову, Багомеду Багомедову, Ахияду Идрисову, Давуду
Зулумханову, Татьяне Курбановой, Юлии Халиловой.
14 ноября 1998 года.
ПРЕДИСЛОВИЕ К РАБОТЕ
"РАЗОРУЖЕНИЕ И УГОЛОВНЫЕ КОДЕКСЫ"*
Работа "Разоружение и уголовные кодексы" -- первая из написанных мною в
Чистопольской тюрьме, я написал ее в марте 1983-го.
Моей философии истории неприемлема сама идея объективного политического
прогноза -- я не угадываю, а способствую. "Разоружением и уголовными
кодексами" я не угадал, а способствовал тому повороту истории, свидетелями и
участниками которого мы являемся. Эту работу читали не только узники
Чистопольской тюрьмы (на прогулках я перекинул ее Щаранскому и Порешу,
Никлусу и Калиниченко, а в камере давал читать Ельчину, Некипелову,
Новосельцеву, Ривкину, Цалитису) -- ее читала и правящая верхушка страны.
Владимир Ельчин говорил мне: "Вазиф, зачем Вы даете понять, как Вы опасны
им? Ведь они Вас уничтожат!" Зачем? Из тюрьмы, из камеры я возвращал миру
его истинное мерило -- человека, я лишал их уверенности в себе, моральной
силы, волевого настроя: на десяти страничках повергались уже и новые
псевдообоснования их внешней и внутренней политик, всей советской жизни.
Через всю работу я провожу одну мысль: главным источником напряженности
в мире является внутренняя жизнь советского союза. Доводя мысль до числа
(как я это называю), я формулирую -"Бороться за мир -- значит бороться за
отмену статей 70, 190-1 и 64 УК РСФСР и соответствующих статей уголовных
кодексов союзных республик".
Центральное рассуждение работы применимо и к сегодняшним проблемам,
например, к вопросу о суверенитете: ситуация в стране (или в республике)
определяется ее внутренним устройством, ее внутренними законами, образом
мыслей народа, уровнем душ, уровнем отношений между людьми. Если внешние
условия мешают нам становиться лучше, то есть смысл думать о внешнем статусе
общества. Но, как советскому союзу не внешний мир мешал становиться лучше
(наоборот, чем только мог подвигал его в сторону человеческого), так и
сегодня не Россия мешает Дагестану устроиться по-человечески, а внутреннее
устройство Дагестана, ложные моральные установки людей, порочные понятия,
порочные подходы...
Нужно мужество, чтобы политические проблемы решать в политической
плоскости, а не уходить от опасностей политической борьбы в национальную
плоскость.
Большевики, взяв за основу понятие класса, укоренили сначала
отчуждение, а затем и сословную (классовую) ненависть. Националисты, беря
основным понятием нацию, порождают отчуждение наций друг от друга, за этим,
неизбежно, придут и ненависть, и кровь.
Что же спасет, что может спасти? Только идея человека, только
личностный (а не классовый, а не национальный) подход к человеку, к
личности. Только создание в обществе демократических структур, безразличных
к национальному признаку. Только повышение уровня души, благородства,
человечности.
До недавнего времени я ставил главной задачей преодоление партийного
мышления, сегодня я отдаю приоритет задаче преодоления национального
мышления. Только решение этой последней не даст нам из болезни социальной --
социализма -- впасть в болезнь национальную -- нацизм.
Центральным, основным, главным и единственным понятием человеческого
общества может и должно быть только понятие человека, личности -- не класса,
не нации, не народа, не коллектива.
Мне дорог человек любой нации, я не о его национальности думаю, говоря
с ним, а о его личных достоинствах.
11 ноября 1990 года.
ЛОЖНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ РОССИЙСКОЙ ДЕМОКРАТИИ
К чИТАТЕЛЯМ
"Другое небо", No1, 20 августа 1991 года.
Я назвал газету "Другое небо": считаю я, что нам мало сменить экономику
и политику: нам надо сменить мораль, другими глазами увидеть мир, мы должны
начать жить под другим небом, в другом мире. Демократия -- это умение, это
правила жизни с не такими, как ты, с не по-твоему думающими, с не по-твоему
верящими. Тоталитаризм -- это умение, это правила жизни только с такими, как
ты, в то же, во что и ты, верящими, так же, как и ты, думающими. Демократия
-- человечный, честный, глубокий, ненасильственный мир, другое небо.
Сила в демократических государствах применяется только против людей и
организаций применяющих насилие. Эта правая сила, поддерживаемая обществом,
и обеспечивает устойчивость демократии.
Союз жил во лжи и насилии 74 года. Сейчас государственное насилие снято
-- так на смену ему идет насилие людей и организаций, которых 70 лет
убеждали насилием и страхом и которые сегодня сами пытаются убеждать
насилием и страхом (потому что никак иначе они убеждать не умеют). Против
людей и организаций, сегодня действующих насилием и страхом, нужно вставать
всем обществом, нужно выходить на массовые демонстрации протеста и осуждения
этих людей. Если бы насильственные методы большевиков были отвергнуты
народом в самом начале, то не было бы позора жизни в империи страха. Надо
глядеть не на провозглашаемые цели (большевики тоже обещали рай на земле), а
на средства их достижения: если новые учителя опять строят "самый правильный
и самый нравственный мир" насилием и страхом, то долой таких учителей, они
не учителя, а уголовники, как не учителями, а уголовниками были вдохновенные
и бескорыстные большевики. Сила должна применяться только против насилия, и
против насилия она обязана применяться. Иначе разрушится общество.
В "Другом небе" я собираюсь осуществить программу, намеченную мною в
обращении к читателям в 1-м номере "Взгляда", но в своей газете у меня будет
еще и возможность публикации моих статей, вышедших за рубежом и материалов
из моего архива.
ЗАМЕТКИ ОБ УКАЗЕ ОТ 8 АПРЕЛЯ 1989 ГОДА
"Другое небо", No1, 20 августа 1991 года.
Эта статья была написана 18 мая 1989 года, через пять месяцев после
моего возвращения в Дагестан из якутской ссылки, напечатана в парижской
газете "Русская мысль" и передана по радио "Свобода".
В то время компартия пыталась удушить свободу слова статьями 7 и 11
указа от 8 апреля 1989 года -- по содержанию равными статьям 70 и 190-1 УК
РСФСР. Угроза нового витка несвободы была более чем реальна. Да, пока
компартия была в силе, пока она насильственно удерживала в своих руках
четыре власти, я главным направлением своей деятельности считал идейную
борьбу с коммунистической идеей, с коммунистической организацией. Сегодня
коммунистическая идея рухнула, обком доживает последние дни, месяцы,
недалеко время, когда компартия сменит свое название (нелепость его уже для
всех очевидна). "Дагправда" и обком, пытающиеся делать вид, что твердыня
партии неколебима, уже никого не обманут, ибо не обманываются и сами
относительно своего будущего.
Я не отказываюсь ни от одной буковки своей статьи, но сегодня ситуация
изменилась -- и благодаря этой статье тоже. Противник побежден -- и я не
ставлю целью его унизить, оскорбить, тем паче, уничтожить. Этим, наверное, и
отличаюсь от большевиков-ленинцев. Я ценю китайскую мудрость -- "самая
прочная победа та, в которой нет побежденных": давайте считать, что не одни
люди победили других, а что победила истина, победили честность,
благородство, человеческое достоинство -- все то, что ни в грош не ставила
мораль "нового мира".
В этом смысле побежденных нет, ибо быть побежденным истиной, т е.
обретшим истину -- не поражение, а победа. Прозрение не может быть
поражением. Я воевал против ложной, расчеловечивающей идеи, а не против
людей. Сегодняшним и вчерашним коммунистам необходимо помочь сойти с позиции
всемирных учителей (а сходить не хочется -- вчерашние наши коммунисты
непререкаемым тоном учат, опять учат нас... демократии), вернуться в
человечество, обрести новый смысл жизни.
Да, я считаю, что суд над компартией, над коммунистической идеологией
необходим. Но я призываю к суду, а не к расправе. Закон только тогда закон,
когда он применим и применяем ко всем. Суд над коммунистической идеей
очистит страну от болезни коммунизма, предотвратит попытки создания
тоталитарных режимов с другой идеологической начинкой, станет исполнением
закона над уголовно преступными иерархами компартии. Людям, не совершавшим
уголовных преступлений, нечего бояться Нового Нюрнберга.
Главная идея статьи -- ограниченность прав любого коллектива, любой
общины. Фатхула Джамалов любит разглагольствовать об охлократии (власти
толпы), выставляя себя чуть ли не борцом с охлократией. На деле ж, Ф.
Джамалов -- охлократ, по-большевистски прикидывающий за кем сегодня сила,
по-большевистски разжигающий низменные инстинкты толпы, по-большевистски
цинично ставящий под удар не понимающую своего интереса толпу, льстящий
толпе, угодничающий перед толпой, говорящий не истину, а желаемое быть
услышанным. Сегодня большевик Ф. Джамалов разжигает у толпы ненависть к
коммунистам точно так же, как коммунисты разжигали ненависть толпы к
предпринимателям, дворянам, интеллигенции. Большевики ведь обманывали народ,
помимо всего прочего, еще и тем, что льстили толпе, льстили "рабочему
классу" и "крестьянству" -- нарекали их авангардом общества, гегемонами его.
Задуренное коммунистической ложью и уверениями в том, что оно "самое
передовое", общество до недавнего времени не слушало голоса тех, кто не
льстил ему, а говорил правду. С большевизмом потерпела крах идея примитивной
афинской демократии, власти толпы, власти низов. Вывод из 2,5 тысячелетней и
74-летней истории: толпу превращает в гражданское общество умение слушать
всех -- умение оценить правоту одного -- идущего против всех.
***
Афинская демократия не знала границ. Русское народопоклонство не знало
границ. Пресмыкательство интеллектуалов мира перед большевистским принципом
большинства не знало границ.
А давайте зададимся вопросом: каковы границы суверенности народа,
каковы границы прав народа, прав большинства? Ну вот решит -- проголосует
народ, что такому-то надо отрубить голову, потому что цвет глаз у него
какой-то не такой, -- имеет народ право это делать?
-- Как, то есть, -- сказали бы Ленин с Троцким (и Робеспьер с Маратом),
-- а у кого он должен спрашивать? Или: "Народ ошибаться не может", -- как
пишут сегодня господа перестройщики. Присудили к гильотине Людовика XVI и
жену его -- в своем праве. Присудили екатеринбургские "депутаты от народа" к
расстрелу Николая II-го, жену его и детей -- глас народа -- глас божий.
А я говорю: не имеют права: суверенность народа ограничивается
суверенностью личности, права народа -- правами личности, правами человека.
Народ не всех законов выше, есть писаные законы, которые выше народа, выше
человечества, законы -- соблюдение которых одна из целей существования и
человека, и человечества.
-- Ну, а вот принял народ расчеловечивающий его самого закон -- и что
ему сделаешь?
-- А вот тут вторая моя теза: народ может быть преступен. Народ,
посягнувший на права личности, на ее право думать и говорить, использовать
свою жизнь для понимания и распространения достигнутого понимания, для
предложений устроить внешний мир иначе, чем он был устроен при его
(человека) рождении, такой народ преступен.
Народ этой страны преступен, ибо терпит, что его именем держат в
тюрьмах за слово. Преступен, ибо в сознании этого народа укоренилась мысль,
что народ больше личности, что интересы общества выше интересов человека.
Это и есть расчеловеченность.
Для человеческих обществ интересы личности выше интересов общества, или
так: интересы личности, обеспечение прав человека -- цель и смысл
существования обществ. Именно так: общество только то и должно: обеспечивать
права личности, создавать структуру свободы, а уж отдельные люди будут
пользоваться этой свободой в поисках содержания.
Цель общества не содержание, а форма, способная вмещать весьма и весьма
различные содержания. То общество погибло, которое целью объявило
содержание, зафиксировало хотя бы основные параметры его. Зафиксировали
такое содержание как социализм? -- потому и гибнем.
Господин Лацис, Вы спрашиваете, почему мы бедные? -- Потому что
социализм. Потому что на площади обком стоит и жизнь запрещает: потому что
не всюду искать разрешает, а только там, где смердит -- "на путях
социализма".
В статье "Затянувшаяся пауза" партийный функционер Герасимов предлагает
поставить вопрос о многопартийности на съезде партии. Ему это его
предложение кажется неслыханно смелым... Да не имеете вы права ставить этот
вопрос на голосование! То есть, конечно, съезд, или что там у вас, может
поставить этот вопрос, может принять постановление, а потом провести через
верхсовет закон, что не всем можно говорить, а только тем, кто за социализм.
Может. Но этим народ (если верхсовет примет, а народ не сметет его) объявит
себя преступным и стоящим, как уже семьдесят с чем-то лет, вне человечества.
Человек же, живя в преступном государстве, узаконивающем запрет на выражение
идей противных коммунизму, обязан нарушать расчеловечивающий
коммунистический закон запрета на мысль, на слово.
Аналитики "Голоса Америки" рассуждают в связи с недавними
перестановками в ЦК: "Единственной реальной политической силой в Союзе
является компартия, а наиболее прогрессивной силой в партии является группа
Горбачева, и, наконец, наиболее прогрессивной силой этой последней является
Горбачев -- его-то -- очередного преобразователи России -- и надо
поддерживать".
-- Господа прагматики, а ведь партийное государство не может быть
правовым!
-- Да, но мистер Горбачев ведь прогрессивный деятель.
-- Да не может быть демократом начальник партийного государства!
Прогрессивен он только с точки зрения администрации страны-лагеря, ибо
изменяет только для того, чтобы все осталось по-прежнему. Чтобы власть
осталась у партии, а значит, чтобы страна по-прежнему оставалась тюрьмой.
Своими реформами он закладывает новый виток рабства, углубляя и без того
глубокую традицию тысячелетнего российского рабства.
Один из узников Чистопольской тюрьмы в начале 1987 года написал
заявление с обязательством соблюдать "принятые государственной думой законы,
даже если они будут предложены большевиками". Но ведь это неверная моральная
установка! А если государственная дума -- с большевиками или без них --
наложит запрет на слово? Да не должен человек признавать над собой власти
большинства! Не что угодно имеет право ставить на обсуждение государственная
Дума. А большевистская дума ставит -- и не может не ставить -- на
голосование вопросы, каких не имеет права ставить. Она ставит на голосование
вопрос: разрешено или не разрешено мне говорить то, что я думаю о жизни, она
ставит на голосование вопрос: мне или ей решать что мне читать, что мне не
слушать даже, а слышать, можно или нельзя мне предлагать обществу иначе,
нежели как большевистская дума предлагает, устроиться.
Тот, кто передоверяет партии ли, государственной думе ли думать о мире,
о человеке и о устройстве внешнего мира, тот не человек уже.
Человек обязан ставить границы суверенитету общества, народа,
человечества, государственной думы, верховного совета, курултая, конвента,
великого хурала.
Право личности думать и говорить, печатать и распространять никакая
власть не имеет права ставить на голосование, а закон, ущемляющий право на
свободу слова и печати, человек обязан нарушать, кто бы и в каком количестве
за такой закон ни проголосовал.
Вот этого-то представления об ограниченности прав любого собрания нет,
не было и быть не может в большевистской, коммунистической, марксовой
морали.
И в большевистской и в марксовой морали нет представления о
самоценности личности, о том, что это личность движет историю и
человечество, открывает смысл существования человека и человечества и что в
силу последнего она не меньше и общества и человечества.
Консультант "Голоса Америки" госпожа Каминская находит новую редакцию
статьи 7 "странной", она не видит какие это "призывы к изменению советского
государственного и общественного строя" могут быть сочтены "сделанными
способом противоречащим конституции" этой страны. Бином сей решается очень
просто. Конституция-то у нас особая! В ней есть статья 50-я: "В соответствии
с интересами народа и в целях укрепления и развития социалистического строя
гражданам СССР гарантируются свободы: слова, печати, собраний, митингов,
уличных шествий и демонстраций". Значит, если я выступаю с призывом заменить
социалистический строй свободой, я буду действовать способом, противоречащим
конституции, ибо свобода слова дана мне, чтобы я укреплял социализм, а не
доказывал его неизбежную противочеловечность. Славить социализм разрешено
тоже не как мне вздумается, а правильно славить, православить ("а то вы
такой умный, что не поздоровится и от похвал ваших..."), а как это --
правильно? -- а правильно -- это как разрешено комитетами разрешающими. Одна
эта статеюшка порождает всю структуру совжизни... Конституция у нас особая.
И свобода слова тоже особая. Не забывайте этой мелочи, господа комментаторы!
Политбюро поставило перед юристами задачу: 1) чтобы все было как у
людей, 2) чтобы не было слов "антисоветская агитация и пропаганда", 3) чтобы
все запреты остались в силе!
Как быть? -- задумались юристы. Кто-то сообразил: "Надо закон устроить
в виде матрешки: внешняя бабешка вся расписная да улыбающаяся, а внутренняя
куколка посерьезней и советует против социализма, компартии и установленного
ею в стране лагерного режима не выступа-а-ать! Но это внутренняя куколка, --
чтоб до нее добраться надо ж внешнюю разъять, а эта задача оказалась не всем
посильной...
Что человеку было (и будет) со статьи конституции No 54: "Гражданам
СССР гарантируется неприкосновенность личности. Никто не может быть
подвергнут аресту иначе как на основании судебного решения или с санкции
прокурора"?
Ну и сажали с санкцией и на основании судебных решений -- по статьям
70, 190-1, 64.
А внешне статья повторяет статью "Всеобщей декларации прав человека"!
Беззаконие упрятано во внутреннюю матрешку -- сами законы беззаконны.
Тот же прием со статьей 7-1 указа от 8.4.89 г. -- запрещены
неконституционные призывы к изменению существующего строя. Статья буквально
повторяет статьи кодексов свободных государств. И опять тот же прием:
беззаконие спрятано во внутреннюю матрешку: противозаконна сама конституция.
Госпожа Каминская не видит какие такие призывы к изменению совстроя
антиконституционны.
Да все призывы антиконституционны, если они не социалистичны: статья
50!
ЗАПАДУ
С теми, кто не имеет оружия, уголовники не разговаривают -- они их
содють. С вами разговаривают, пока у вас есть оружие.
Величайшей ошибкой является нынешний подход Запада к Горбачеву и
горбачевцам -- попустительство ему и призывы не мешать горбачевцам, не
спугивать прогрессивные реформы (а то улетят), не провоцировать сталинистов
на возврат к полицейскому государству, к террору и т. д. и т. п. Этим
рабским попустительством партии уголовников и были все 72 года "нового
мира". Мудрецы-интеллигенты и в СССР и на Западе только то и делали, что
умоляли весь мир не придавать значения отдельным недостаткам нового мира,
отдельным расстрелам, отдельным арестам...
Не надо бояться сталинистов, друзья мои! Песенка их спета. Их приход к
власти только ускорит падение коммунистов, да и обойдется им (коммунистам)
куда дороже. Это понимают и сталинисты и все прочие коммунисты.
Освобождаться нужно разом и от компартии я от комморали, и от комфилософии и
от комценностей, и от комвсего. Постепенность тут невозможна. Горбачевцы
блефуют битой картой -- сталинистами. Возврат к сталинскому террору и к
недавней рабьей забитости общества невозможен: в сталинские времена не было
понимания враждебности коммунистического идеала самому понятию человека,
сейчас такое понимание есть, а это очень много, есть люди думающие, открыто
высказывающиеся, мыслители, которым добытое ими самими понимание дает силу
устаивать против насилия. (Этот аргумент я приводил политзаключенным в
Чистопольской тюрьме, в ответ на вопрос не стоит ли быть благодарну, что
хоть не расстреливают).
Вот отличие коммунистического законодательства от человеческого: в
человеческом запреты конкретны (откристаллизовавшийся опыт человеческой
истории): запрещена проповедь террора, расовой и религиозной ненависти,
разрешенное же не перечисляется -- оно бесконечно (это плоскость с
выколотыми точками (запретами), в коммунистическом "законодательстве"
запреты бесконечны, а разрешенное перечисляется: разрешен только социализм,
только марксы-ленины, только компартия, да и не разрешено, а обязательно к
исполнению! А запреты не на опыте человеческом стоят, а наперекор ему,
наперекор опыту семидесятилетия непрерывных, превосходящих по глубине и
масштабу гитлеровские, преступлений компартии, вопреки опыту
семидесятилетнего расчеловечивания народа коммунизмом. Коммунистические
"законы" -- это бесконечная плоскость запретов с конечным числом точек
разрешенного.
Я люблю тут приводить аналогию с футболом. Нормальная жизнь -- это игра
в футбол, с ее конечным числом запретов (не играть вне поля, не брать мяч
руками, не бить по ногам) и бесконечной областью разрешенного и
непредсказуемого. Коммунизм-социализм -- это всепобеждающие учение,
постигшее, наконец, тайну футбола и потому предписывающее кому куда бежать,
кому передавать мяч, кому забивать голы, а кому их пропускать. "Вот же как
надо! -- восклицают марксы-ленины -- а то развели, понимаешь, анархию!
Оптимально, с выгодой для всех членов общества надо играть!" Но игры у
коммунистов -- с их оптимумом-то и нетути. "Оптимум" есть, "учение" есть, а
жизни нет, есть лагерь, тюрьма, где живут по предписанию, где госплан -- по
идее и марксистов и коммунистов-утопистов -- должен предписывать кому куда
бежать и кому куда давать пас. "Оптимум" неизбежно оказывается тюрьмой.
ИНОГО СОЦИАЛИЗМА, КРОМЕ КАЗАРМЕННОГО, БЫТЬ НЕ МОЖЕТ.
Это общество глубоко расчеловечено. Это общество поколениями усвоило
психологию, ценности и моральные нормы уголовного мира и живет по законам
уголовной зоны. Не до фанфар, не до восторгов, не до фальшиво-жизнерадостных
горбачевских улыбок тут.
Уголовниками, опущенными ниже уровня человека, являются в этом обществе
все (за исключением, конечно, части тех, кого рабское общество исторгло из
себя во внутреннюю заграницу) -- это надо понимать, общаясь с советскими.
Э/то понять.
"ДВУСТВОЛКА"
У уголовников есть прием: если им надо спрятать что-то, то они главное
прячут серьезно, а неглавное -- поверхностно. Найдя легко второе, прапорщик
в восторге и уже не ищет первое, тут еще затеешь спор и торги за это второе,
бросовое, -- вот первое-то и пройдет.
Партеюшка уголовная двустволку и приготовила. Советская интеллигенция
намек поняла и ну лягать второй ствол, (статью 11--1, то есть). Бить по ней
надо: статья писана уголовниками, цинично пытающимися "законом" запретить
себя дискредитировать. Семидесятилетнего кредита им мало -- они желали б
открытия кредита еще на столько же. Бить по этой статье надо. Но уничтожены
должны быть оба ствола: а вот первый-то ствол интеллигенция советская
трогать боится. Понимай так -- оставляют на меня.
А я настоящим заявляю: я буду нарушать статьи 7 и 11-1 указа от.
8.4.89. Я буду публично, в своих письмах общественности призывать к
изменению и отмене существующего преступного государственного строя.
Настоящим письмом я призываю людей не считаться в своих действиях со
статьями 7 и 11-1 указа от 8.4.89.
Соблюдать правила дорожного движения удобные большинству я буду, а
соблюдать закон, имеющий целью лишить мою жизнь божественного смысла я не
буду.
А вот запрет на партии должен быть. Мы запрещаем организованную
преступность и потому должны запретить самый опасный вид ее
--функционирование коммунистической и фашистской партий. Мы обязаны
запретить функционирование партий, преступленья которых измеряются десятками
миллионов убитых и сотнями миллионов расчеловеченных.
У нас на глазах новолюдь дописывает новые страницы к Орвелловскому
роману: доктор юридических наук профессор МВД Я. Стручков заявляет: "На мой
взгляд, главное достоинство указа, что создан он, прежде всего, для того,
чтобы обеспечить с правовой точки зрения процесс демократизации, развития
гласности."
Утверждаю: пока компартия не будет юридически признана преступной
организацией, до тех пор страна будет жить по Орвеллу.
Без уничтожения статей 70 и 190-1, а также 7, 11-1 указа от 8.4.89
жизни по Орвеллу не избыть.
В этой заметке я обосновываю право личности не подчиняться законам. Я
провозглашаю принцип верховенства личности, неприкосновенности прав ее на
свободу мысли, слова и печати, и ограниченности суверенности коллективов
(народов, человечества). Из этого принципа следует, что законы государств,
решения народов бывают (и пребывают) незаконными, преступными. Таковыми они
становятся, когда ущемляют должные быть неприкосновенными такие права
личности, как свобода мысли, слова и печати.
Правовым государство может быть только если в списке законов его нет
нарушающих права человека.
Наконец: именно вследствие попрания принципа верховенства личности
перед решениями и волей любых масс, коммунистический и фашистский режимы
были и остаются преступными.
18 мая 1989 года.
Махачкала.
РЕДАКЦИИ РАДИОСТАНЦИИ "СВОБОДА"
Передаю вам для чтения по радио текст заявления посланного мною в
верхсовет страны четыре месяца назад. Я попытался опубликовать его в
"Русской мысли" (оно было передано в редакцию телефаксом), но безуспешно:
редакция, как я понял из обиняков ее московского сотрудника, сочла мое
требование суда над компартией и порожденными ею структурами нереальным,
несвоевременным.
Но, может быть, слово должно предоставляться и тому, кто в своих
действиях исходит не из возможного, а из должного? Быть может, слово должно
предоставляться и тем, чьи взгляды не совпадают с сегодняшними взглядами ни
консервативного большинства, ни прогрессивного меньшинства?
Те же слова о нереальности моих требований изменения советской
конституции, возведения свободы слова в закон я слышал и в тюрьме -- от
политзаключенных. Часть их тоже призывала меня быть реалистом и требовать
возможного.
Но я все-таки требую не возможного, а должного, и мне кажется, что и
поэтому невозможное становится возможным.
Вазиф Мейланов
г. Махачкала.
6 декабря 1989 года.
ВАЗИФ МЕЙЛАНОВ -- СЪЕЗДУ ДЕПУТАТОВ
И ВЕРХОВНОМУ СОВЕТУ СТРАНЫ
Я требую от съезда депутатов и верхсовета страны создания СУДА по
образцу НЮРНБЕРГСКОГО для суда над компартией этой страны и советским
государством, по вине и руками которых я был продержан в заключении 7,5 лет,
а затем 1,5 года в ссылке.
Я обвиняю компартию и советское государство в преступлениях против
человечности: в частности, в заключении меня на семь с половиной лет в
тюрьму -- за слово.
Обвинений, выдвинутых против меня партийным государством, было три:
написание и распространение под своим именем работы "Заметки на полях
советских газет", выход на площадь Махачкалы с плакатом 25 января 1980 года,
распространение книг "антисоветского содержания".
В "Заметках" я провел параллель между социализмом и фашизмом, высказал
мысль о расчеловеченности советского народа коммунистической идеологией и
коммунистической жизнью, объявил главной задачей защитников человечества
объяснение противочеловечности коммунизма (самих идеалов его). Для борьбы с
ежедневной ложью коммунистических газет я предложил бить не столько по
воробьям, сколько -- из пушек -- по фундаменту -- работам Маркса и Ленина. Я
заявил, что в этой стране присваиваются не "средства производства", --
делится и нарезается уголовной партией власть, которая стоит жалкой власти
над собственными средствами производства. Что, как преступное гитлеровское
государство стояло на фюрер-принципе, так преступное коммунистическое
государство стоит и не может не стоять на секретарь-принципе: нарезе
участков бесконтрольной власти партай-секретарям всех рангов. Я сказал о
принципиальной антиличностности коммунистической модели "нового человека",
приведя с горячим одобрением процитированную Лениным выдержку из Каутского
об анонимности партийца и личностности интеллигента. Я даю свое объяснение
механизму возникновения культа личности генсека ("принцип сжатых
отображений") и вывожу его из идеи восходящей к Платону, названной мною
"принципом Платона-Ленина". Я даю доказательство осуществимости и
осуществленности коммунизма ("другое решение"). Я сравниваю: " фашизм
обольщает злом, коммунизм обольщает добром" и нахожу последнее много
опаснее. Я разъясняю механизм самопорабощения советских -- "принцип
Треблинки". Я ввожу понятие метаструктуры, исследую его на модели собрания,
доказываю, что метаструктура (форма) определяет содержание: однопартийность,
отсутствие гласности (для собрания это, например, непубликация стенограмм
или публикация их без утверждения текста собранием или публикация их же
через пятьдесят лет, предоставление слова не всем желающим и так далее...)
сваливают различные по идеологическим начинкам режимы (коммунизмы,
фашизмы...) в одно и то ж: в расчеловеченность, в уголовную жизнь. Я сказал
о народных депутатах Верхсовета -- рабочих, колхозниках, интеллигенции --
актерах народного коммунистического театра народовластия. Я написал, что
советской власти в стране нет -- есть диктатура партии и что Зиновьев когда
еще проговорился об этом. С насмешкой и ироничным одобрением я процитировал
-- в подтверждение своей идеи о неизбежном перерождении в уголовную партии,
после захвата власти запрещающей деятельность всех других партий, -- слова
Ленина: "Сейчас, когда мы стали правящей партией, к нам в партию неизбежно
пойдут карьеристы, проходимцы и просто негодяи, заслуживающие только того,
чтобы их расстреливать". С улыбкой прокомментировал я дискуссию Ленина с
Троцким о профсоюзах -- любопытную для клиницистов ленинскую "борьбу с
бюрократизмом" -- закрытое для него понимание того, что однопартийность и
социалистическая структура общества (обобществление и централизация) -- это
и есть бюрократия, политбюрократия. Я стою против Ленина -- за демократию:
высмеиваю его слова "нам нужно нечто высшее, чем демократия -- товарищеское
доверие между членами партии", -- " Да не нужно нам вашего высшего, чем
демократия, -- товарищеского доверия уголовников друг к другу!" Я указал на
противочеловечность провозглашенной на 2-м съезде партийной морали: " Все то
морально, что на благо пролетарской революции, благо революции -- высший
закон". Я заявил, что личинки классовых расстрелов уже отложены в этой
освобожденности коммунистов от человеческой морали. Я объяснил почему
социализм и приписки неразделимы. Я указал на историческое поражение Ленина
в споре с Мартовым (о ВЧК), с Киселевым (о запрете в партии фракций), с
Мясниковым (о свободе слова и печати). Я указал на фундаментальные ошибки в
рассуждениях Ленина в его споре с Сухановым ("О нашей революции"), в его
забавных рассуждениях о действенности РКИ ( при однопартийной системе!), в
не менее забавных предложениях стабилизировать обстановку в ЦК введением в
него 200 рабочих...
Я дал теорию отщепенчества (очень смешно искаженную в "приговоре") -- в
частности, свое толкование утверждения У.Юсупова на 18 съезде: "Не обманешь
народ!"
Я указал на вечный источник коммунизма -- желание уравняться во низях:
"Пусть не будет среди нас лучших",-- как говорили древние милетцы, изгоняя
своих лучших из города.
Сотрудница нашей кафедры Раиса Измайлова вручила мне копию своего
письма, направленного ею на предмет публикации его в газету "Комсомольская
правда", с ее разрешения и на примере ее письма я показал структуру
расчеловеченного сознания советского. Ее письмо я привел полностью, свои
комментарии отдельно от него. В предисловии к работе (она написана в 1977
году) я писал:
"Свободу слова нам никто не подаст -- ее надо брать самим".
Двадцать пятого января 1980 года я был арестован: за выход на площадь с
плакатом, на котором мною было написано:
"Протестую против преследования властями А.Сахарова. С идеями должно
бороться идеями, а не милицией. Сахаровы нужны обществу -- они осуществляют
истинный, неформальный контроль над действиями государства. Все беды этой
страны -- из-за отсутствия в ней свободы слова. Боритесь за свободу слова
для идейных оппонентов коммунизма -- это и будет Вашей борьбой за свободу
слова!" Наконец, третий пункт обвинения: преступными книгами, даваемыми мною
людям для чтения были: мои "Заметки на полях советских газет", "Окаянные
дни" Бунина, "Архипелаг ГУЛаг" и "Бодался теленок с дубом" Солженицына,
"Некрополь" Ходасевича, "Жизнь Сологдина" Панина.
Уголовниками из КГБ были сочтены криминальными мои записи на полях
нескольких томов сочинений Ленина, на брошюре Андропова и на полях
"Государства" Платона -- эти книги были изъяты из моей библиотеки, заодно
были изъяты книги, не содержавшие пометок на полях: стенографический отчет о
процессе Бухарина-Пятакова и первое издание стенографического отчета о 18
съезде партии, плюс изданный в Париже доклад Хрущева на закрытом заседании
XX съезда, плюс Библия канадского издания.
Была изъята часть моих подготовительных записей к новым работам, другая
часть, отданная на хранение, после моего ареста была в испуге сожжена
хранителем.
Я не писал и не подписывал протоколы допросов, чтобы, как я писал в
заявлении, "не придавать видимости законности преступлениям государства".
На так называемом суде я заявил, что "уголовный суд не правомочен
судить книги. Суд над книгой может быть только один: он творится в уме и
сердце читателя, склонившегося над книгой, и приговором его может быть
только: " Да, с этим я согласен" или: "А вот тут автор меня не убедил..."
Я заявил отвод любому составу советского суда! "Потерпевшая сторона в
моем деле -- коммунистическое государство, оно ж и собирается меня судить, а
это воспрещается даже советским законодательством: скажем, статьей 59 УПК
РСФСР."
"Суд" удалился на совещание, чтобы через пятнадцать минут признать себя
правомочным судить мои книгу и плакат. Я ответил:
"Я вас считаю не судом, а президиумом встречи некоммунистического
мыслителя с общественностью: ведь в этой стране некоммунистический мыслитель
может встретиться с общественностью только на своем суде. Я буду говорить
только для сидящих в зале. Я не признбю законным никакой ваш вердикт"
(внесено мною в мои "Замечания на протокол судебного заседания")
По поводу своего выступления в защиту Сахарова я в "суде" высказался
так: "В любом собрании бывают выступления двух видов: 1) выступления по
существу обсуждаемого вопроса, 2) выступления по порядку ведения собрания.
Мое выступление в защиту Сахарова было выступлением второго рода -- по
порядку ведения в стране собрания. Этим выступлением я оставляю за собой
право не соглашаться с Сахаровым и не оставляю за властями права не давать
ему говорить. Я добиваюсь установления в стране свободы слова, возможности
высказаться и быть услышанном каждому".("Замечания на протокол...").
Пришедшему уговаривать меня написать кассацию на "приговор" адвокату
И.Д.Богачевскому я объяснил, что, не признавая советское государство
правовым, объявляя подчиненный партии суд преступным, я не считаю возможным
обращаться к нему как к правовому органу.
Почему же пишу сейчас? Потому что собираюсь выставить и прошлый и
нынешний ваши суды на суд мирового общественного мнения, потому что
собираюсь устроить суд над судом. Я требую юридического (а не шутовского
литературного) суда над преступниками и преступными организациями по
обвинению их в уголовных преступлениях. Партия и советское государство стали
-- я писал об этом в своих "Заметках..." в 1977 году -- уголовно-преступными
организациями. Уголовного суда над уголовниками! Гласного, открытого всему
миру...
Сегодня преступное партийное государство, спасаясь от суда
человечества, хотело бы в кабинетах, при закрытых дверях выписать нам --
воителям с преступно-организованным обществом -- ... бумажки о
"реабилитации"! Преступное партийное государство (-- Кстати, Вазиф
Сиражутдинович, а почему так уж сразу преступное? -- А потому что
партийное.) надеется этой акцией утвердить в общественной жизни правило, а в
общественном сознании мысль о неподсудности государства, о примате
государства над личностью и о -- поэтому -- невозможности судебного процесса
между двумя юридически равноправными сторонами --личностью и государством.
Теперь оно желает восстановить нас в правах. Оно нас сажало за нашу
борьбу с машиной зла, и оно нам прощает и нас восстанавливает... Оно -- нас.
В этом вся идея! Оставить нас объектами. Наказаний, восстановлений -- не
важно. Мы вам даруем. Не важно что. Но мы -- вам. Пишите -- и мы рассмотрим.
Решим. "А ка-а-а-ак вы хотели?!" Не будет этого больше, "ребята". Теперь мы
-- человек и государство -- будем в суде на равных. И равные эти права
выявят неравенство наших, перед лицом абсолюта, возможностей и свершений,
трудов и дней. У кого этих возможностей больше? "Кто прав?" А давайте в суде
поглядим!
Суд над коммунистическим государством необходим.
Считалось, что наша вина устанавливалась открытым судом. Восстановление
истины должно -- формально -- вершиться непременно так же: открытым судом и
над виновными в придании преступлению против человека видимости законности и
над непосредственными исполнителями преступления.
Уж наверное найдутся люди, скажущие мне: "Ну почему ж, Вазиф
Сиражутдинович, так желать крови?.. Надо прощать врагам своим..."
Я не прощаю машине зла, я не прощаю винтикам этой машины --
расчеловеченным расчеловечивателям. А вы... вас ведь заставляют прощать, и
вы миритесь с извращением смысла прощения, как миритесь с извращением всех
остальных понятий. Это-то недобровольное, безвыборное "прощение" и
растлевает вас... Я требую суда над преступниками и преступными структурами.
Реабилитация -- это восстановление возможностей. Но мы-то --
единственные, кто претворил дарованное нам богами в творческую борьбу со
злом. Мы показали каким должен быть человек: нераздельно -- мыслителем,
воином, политиком, поэтом. Никогда не бывшие рабами, мы даем начало новому
народу. Жизнями своими мы доказали, что побеждают не объективные законы
истории, -- побеждает всегда человек. Человек, берущий на себя одного бремя
ответственности за мир и человечество.
Преступное партийное государство семьдесят два года лишало и лишает
народ лучших его. ВЫ ЛИШИЛИ НАРОД УЧИТЕЛЕЙ ЕГО. СЕГОДНЯ ВЫ КРАДЕТЕ У НАРОДА
ЕГО ГЕРОЕВ. ВОТ МЕХАНИЗМ РАСЧЕЛОВЕЧИВАНИЯ НАРОДОВ!
Горбачевы-Лукьяновы по-уголовному заявляют: "Это партия сама... Партия
-- инициатор перестройки!.." -- Она такой же инициатор изменений в обществе,
как нижняя стенка поршня велосипедного насоса инициатор своего движения, --
рука человеческая заставляет двигаться поршень! Мы, идейные разоблачители
нового -- расчеловеченного -- коммунистического человека и открытые
противники враждебного природе человека партийного государства, и
поднявшаяся на защиту свободы часть свободного мира заставили и заставляем
поршень машины идти на попятный. Чары вселенского коммунистического обмана
развеиваются. Мы дали пример творческого им противостояния и творческой
победы над ними.
Я заставил бесстыжую расчеловеченную новолюдь заговорить об "ошибках",
о "демократизации", о "гласности". Я -- и в тюрьме продолжавший писать: "Вы
нарушаете понятие человека, и вам приходится нарушать человеческие заповеди
пословиц."
Марченко заставил вас выдавить слова о преступности вашего режима --
своими стенограммами вашей жизни,
ВАС ЗАСТАВИЛИ -- ТРУДАМИ И ЖИТИЯМИ СВОИМИ -- ШУМУК, ЩАРАНСКИЙ, ЦАЛИТИС,
ПОРЕШ, ОГОРОДНИКОВ, КУКК.
Вас заставили эмигранты, Эмнисти Интернэшнл, возмущенные преступлениями
коммунистического государства против конкретных личностей миллионы и
миллионы людей -- те, кого еще не коснулась расчеловечивающая благодать
коммунизма.
В лагере я отказался работать. В заявлении я писал: "Лагерь ведь у вас
исправительно-трудовой, вы хотите исправить меня принудительным трудом.
Простите мне, но я не желаю исправляться". Вот так вот приходилось
зарабатывать сегодняшнее можно. Открытое противостояние преступному
государству вызвало правильную реакцию партии перестройщиков -- мне изменили
режим содержания: строгий был заменен тюремным. И не просто тюремным, а
строгим тюремным. А этот последний -- специальными постановлениями ("за
отказ от общественно-полезного труда...") -- заменялся содержанием в
карцере, в общей сложности я провел в карцере более пятисот суток. В
карцере... В камере пыток. Голодом -- через день по пониженной норме.
Изоляцией -- уже и от заключенных. Без книг, без газет, без журналов, без
радио -- с изоляцией от мира. Так зарабатывалось сегодняшнее можно. Так оно
вырывалось у инициатора перестройки. Все семь с половиной лет я был лишен
личных свиданий, права получать продовольственные посылки, права покупать
продукты в тюремном ларьке. Партия перестройщиков, меряя по себе, тщилась и
мне объяснить через желудок. Пятого августа 1982 года ко мне в Чистопольскую
тюрьму приехал майор КГБ ДАССР Гладыш. Майор повел интересный разговор на
тему: "Вазиф Сиражутдинович, никто ж не запрещает Вам иметь собственные
мнения... вот только не высказывать их... а иметь... да кто ж против?.." И о
свободе слова майор высказался, сославшись на пример ООН: свобода слова в
ней есть, а организация неэффективна! Наконец, он попросил меня: "Вазиф
Сиражутдинович, смягчите свою позицию (понимай так -- начните работать), и
жизнь Ваша сразу изменится." Я улыбнулся майору:
"Исправительно-принудительным трудом я заниматься не буду." Майор КГБ
ответил: "Значит будете продолжать губить свое здоровье? Зачем Вам это?" --
"Нет, я не буду губить свое здоровье. Это вы будете губить мое здоровье
карцером и строгим режимом". Прекрасно понимали палачи что делают. Но с
точки зрения коммунизма, я, заключенный, должен был зарабатывать
неприменение пыток. Палачи понимали, что карцер -- это пытка, что карцер --
это разрушение здоровья заключенных, и шли на применение пыток, шли на
разрушение здоровья. А понимал ли это я? Ну конечно, да. В своих тюремных
заявлениях я неизменно называл карцер пыткой и писал прокурорам, что
"никогда не примирюсь с узаконенностью в этой стране пыток заключенных
голодом".
На ссылку я увозился из карцера.
19 января 1987 года в Чистопольскую тюрьму приезжают сотрудники
Прокуратуры Союза Овчаров и Семенов. Я нахожусь в это время на строгом
режиме, идет первый месяц его, и потому я получаю карцерное питание.
Представители Прокуратуры Союза сообщают мне, что они выполняют поручение
Президиума Верхсовета: им даны полномочия выпускать на свободу тех
политзаключенных, которые дадут письменные заверения соблюдать существующие
сейчас в стране законы. У измученных годами заключения людей крадут
победу... Их соблазняют и уговаривают свободой... Бесчеловечие спекулирует и
играет на человеческом... Измученные, не вполне понимающие что с ними
делают, люди пишут... Так невидимо-неслышимо за тюремными стенами партия
доламывает людей, начавших и жизнями заплативших за изменение жизни в
стране, ставит их просителями и тем готовит себе условие для заявлений: "Это
мы инициаторы гласности и демократии. Это мы начали критику нашей жизни.
Опять, как всегда, источник всего происходящего -- мы!"
Я пишу заявление в Президиум Верхсовета: "Когда бы ни настал день и час
моего освобождения, я буду нарушать советские законы -- статьи 70 и 190-1 УК
РСФСР. Требую исключения их из кодекса."
Тюремщики решают подействовать на меня близкими, 26 февраля 1987 года
меня из Чистопольской тюрьмы привозят в Махачкалинский следственный
изолятор. Устраивают мне в этом изоляторе два свидания с родителями и
братом. ПОСЛЕДНИХ ПЕРЕД СВИДАНИЕМ ПРОСЯТ УГОВОРИТЬ МЕНЯ НАПИСАТЬ ТРЕБУЕМОЕ
ЗАЯВЛЕНИЕ. Старики-родители (отцу тогда было 77, матери -- 74) и брат просят
меня написать. Мать говорит мне, что до конца предстоящей мне ссылки они с
отцом могут не дожить. Я говорю родным, что "все семьдесят лет преступный
режим использовал человеческое для упрочения бесчеловечия", что "ничто на
свете не побудит меня уступить расчеловечивающему строю".
Вот на что шли инициаторы перестройки, чтобы стать инициаторами
перестройки. Вот на что шла машина духовного слома личности, чтобы сказать:
"Это я инициатор всех (невесть откуда для советских граждан взявшихся)
свобод."
В марте того же 1987 года в том же следственном изоляторе Махачкалы со
мной дважды встречался заместитель прокурора Дагестана Кехлеров. Оба раза
нас в комнате было трое -- третьим был начальник следственного изолятора
подполковник Назаров. Разговоры были такие:
Кехлеров: Вы знаете, сегодня государство реагировало бы иначе на Ваши
действия...
Я: То есть, сегодня меня за то же уже бы не арестовали?
К.: Да.
Я: Почему же Вы говорите об этом в комнате, где нас слышит только
начальник изолятора? Скажите об этом открыто, в газетах.
К.: Сегодня сама власть начинает устанавливать то, за что Вы боролись
-- гласность, демократию. Почему же Вам не отказаться от противостояния
властям?
Я: Не власть устанавливает, а я заставляю власть идти на изменение
режима содержания советского народа. Я семь лет уже и в тюрьме нарушаю ваши
"законы" -- это заставляет их менять. О моем противостоянии становится
известно, меняется мнение людское о вас -- это вас пугает. И все-таки цель,
провозглашенная мною в работе 77 года -- уничтожение статей 70 и 190-1 и
прямое закрепление в законе свободы слова, пока не достигнута.
Противочеловечные законы все еще не уничтожены, государство публично не
признало своей вины передо мною, и, главное, еще не было открытого суда над
партией и государством. Сегодня в первую очередь моя позиция оказывает
влияние на общественное сознание и заставляет государство меняться: я задаю
верхнюю отметку противостояния режиму и тем влияю на обстановку в стране.
К.: Согласен с Вами. Но вот Вы требуете исключения статей 70 и 190-I --
сейчас пересматриваются все статьи кодекса и, возможно, что указанные Вами
статьи будут отменены.
Я: Семь лет вы морите меня голодом за размышления, завершающиеся
программой установления в стране структур обеспечивающих свободу слова. И вы
хотите, чтобы я прекратил борьбу с вами из-за одного вашего "возможно"? Да
Вы смеетесь! Мне нужен результат -- исключение из кодекса преступных статей,
сажающих за слово. И это еще будет только первый шаг.
К.: Почему Вы так неуступчивы? Ведь все ваши товарищи по заключению
написали заявления...
Я: (подхожу к стене и глажу ее пальцем) Положим, я хочу пробить эту
стену. Действуя так, как я это делаю, добьюсь я результата?
К.: Понимаю Вас.
Я: Да: чтобы уступила стена, мне надо пробивать ее чем-то твердым,
неуступчивым.
К.: Но ведь заявление о готовности соблюдать советские законы не имеет
юридической силы и ни к чему Вас не обязывает. Оно совершеннейшая мелочь и
Ваше упорство в этом вопросе совершенно непонятно!
Я: Если это мелочь, то поступитесь ею и выпустите меня без каких бы то
ни было условий. Для меня принципиально: выйти, не приняв никаких условий
для своего освобождения.
К.: Нет, на это мы пойти не можем.
Я: Значит, и для вас это не мелочь.
В камеру ко мне (в этот мой приезд в Махачкалу) посадили бывшего
профессора МАТИ Виктора Корзо, осужденного за подстрекательство к даче
взятки и сидевшего недалеко от Махачкалы в поселке Шамхал, в лагере
усиленного режима. Профессор сказал мне, что в изоляторе он по своим делам,
но занимался он исключительно моими делами -- целыми днями убеждал меня
написать заявление. Он уговаривал меня месяц! Нас в камере было двое, и
однажды дело дошло до того, что в камеру вошел начальник оперчасти капитан
Абдуллаев и вместе с Корзо стал убеждать меня написать заявление! Тут уж я
возмутился, и нас с Корзо развели. Корзо еще сидел со мной, когда Кехлеров
на одной из встреч дал мне номер "Московских новостей" со статьей Лена
Карпинского "Нелепо мяться перед открытой дверью". Прокурор очень просил
меня прочесть эту статью и перестать мяться перед открытой дверью. В камере
я прочитал статью и попросил Корзо: "Витя, проверь-ка: дверь не открыта ль?"
Оказалось, нет. Я расхохотался, улыбнулся и Корзо. Оказалось, что не такая
уж она и открытая -- эта дверь. Выйти через нее можно было только на
условиях.
Но -- как я еще до поездки в Махачкалу сказал порученцам Президиума
Верхсовета -- на условиях и Зоя Космодемьянская у фашистов могла выйти.
Им очень надо было меня выпустить, но выпустить чуть не тем, каким я
вошел в Лабораторию. Сломить, а там уже объявлять себя инициаторами
демократии и свободы слова -- и возразить будет некому: куда уж подписавшему
возражать -- не то настроение... Не вышло. Песчинка, попавшая в машину,
сломала механизм.
Уголовной партии как не красть. Она и крадет: открыто, гласно,
демократично лжет расчеловеченной стране. Нужен суд над преступной партией.
Преступные законы были? Преступно осужденные были? Миллионы безвинно
погибших, миллионы безвинно отсидевших были? Были и есть. А виновные где?
Идет "реабилитация" погибших. Реабилитация -- это восстановление в
правах. Права возвращаются мертвым. Коммунистический театр абсурда длит
представление.
Тысячи преступных законодателей вне ответа. Тысячи преступных судей вне
ответа. Миллионы преступных исполнителей вне ответа. Что ж это за законность
такая: признаем, что преступления -- убийство преступной партией и
преступным государством десятков миллионов и заключение в концлагеря сотен
миллионов невинных -- были, а преступников нет! А суда над преступниками
нет!
БЕЗ НЮРНБЕРГА ДЕЛО НЕ МОЖЕТ И НЕ ДОЛЖНО ОБОЙТИСЬ.
Были преступные законы? К суду тех, кто их принимал! Была преступная
организация, превратившая народ в уголовников, а страну в уголовную зону? К
суду преступную партию! К суду преступных идеологов!
Я требую привлечения компартии к суду -- по обвинению ее в
преступлениях против человечности: массовых убийствах, планомерном
расчеловечивании населения -- воспитании нового человека -- уголовника и
животного.
Я требую привлечения к суду всех виновных в заключении меня в тюрьму --
на семь с половиной лет и в отправке после тюрьмы на полтора года в ссылку
-- в Якутию.
Семь с половиной лет -- несмотря на мои письменные заявления с
требованием отменить преступные статьи 70 и 190-1 и выпустить меня из
заключения -- государственные преступники держали меня в тюрьме. Не просто
держали, а морили голодом за отказ от исправительно-принудительного труда.
Арестовали за мысли, мною высказанные, а морили голодом за то, что не
признаю свой арест законным.
Были вещи со мной несовместимые: я не мог заниматься принудительным
трудом, и я не мог брать руки за спину. Машина насилия сразу вышла на
максимум и так на нем и осталась: ко мне непрерывно применялась высшая мера
наказания установленная для "нарушителей режима содержания" -- карцер,
штрафной изолятор, строгий тюремный режим. Палачи морили меня голодом до
последней минуты моего пребывания в заключении: я уезжал в ссылку из
карцера! 2 июля 1987 года меня в наручниках отнесли в карцер (посадили за
"отказ от работы", а несли, потому что я отказался сам идти в камеру пыток)
и 15 июля вывезли из тюрьмы в следственный изолятор Казани. И повезли, и
продержали полтора года в ссылке -- за одно то, что не написал, что буду
соблюдать существующие сейчас в стране законы: ведь тех, кто хоть что-то
написал, выпустили в феврале 1987-го. (Позвольте, господа, так может быть не
будь нас, таких неуступчивых, и законы бы ( 70 и 190-I) остались? Чего ж их
менять, если уже и самые радикальные критики режима соглашаются их
соблюдать?)
Многолетняя пытка обошлась мне не даром, оказалось, что и я из плоти и
кости. Карцерами и штрафными изоляторами палачи дважды доводили меня до
дистрофии (с лечением от нее в лагерной больнице с 8.2.82 по 5.3.82 и с
8.6.82 по 19.7.82), в Чистопольской тюрьме у меня на лице появилась и стала
расти опухоль (1984), в штрафном изоляторе колонии ВС-369/35 осенью 85 года
появилась незаживающая язва на шее. В тюрьме и колонии оперировать и то и
другое отказывались, обе операции я сделал в ссылке, одну из них в Якутском
онкологическом диспансере. Нервное перенапряжение сказалось хроническим
нейродермитом -- чем-то вроде перманентной крапивницы, вот и сейчас -- пишу,
а на лице вспух уже новый бубон. Это то, что видно снаружи, но ведь есть и
то, чего снаружи не видно -- глубинная перестройка, разбалансированность
всех систем организма.
В тюрьме (в колонии писать не давали) в 83 году я написал свои
"Разоружение и уголовные кодексы" и "Говорю с коммунистами". Я читал эти
произведения политзаключенным, оказывая на них отрицательное влияние. Я
писал, а "товарищи" за это уменьшали количество пищи, пропускаемое в камеру.
Я стоял, чудище обло перло на меня, все глубже насаживаясь на рогатину, а в
итоге "вдруг" настали новые времена.
Но не таков должен быть механизм наступления новых времен. Не такой
ценой мы должны платить за них. Те, кто заставляет нас такой ценой платить
за приближение внешних условий жизни к человеческим, -- преступники. Пишущие
сегодня о положении в стране не понимают всей меры, всей глубины
расчеловеченности советских: глядя на движущиеся с той же скоростью, что и
оно, т.е. неподвижные относительно него, бревна, бревну не понять как далеко
они все уплыли. НАРОД ГЛУБОКО РАСЧЕЛОВЕЧЕН. НУЖЕН СУД МЕНЬШИНСТВА НАД
РАСЧЕЛОВЕЧЕННОЙ СТРАНОЙ.
Оставить расчеловечивателей без суда было бы, считаю, неправильным
(улыбаюсь). Неправильней, чем оставить без Нюрнбергского суда высших
иерархов и непосредственных осуществителей гитлеровского режима. Это было бы
оставить всегда готовой к размножению расчеловечивающую идеологию
коммунистического рая, укоренить в сознании советских, все-таки рабов,
убеждение в несимметричности человека и общества и человека и организации: в
неподсудности последних, в достаточности для них (для искупления
совершенного) "признания вины".
Расчеловечиватели обратили людей в новую породу существ -- зэков,
лукавых зэков, никак не желающих признаваться, что жизнь в условиях внешней
несвободы нехороша для человека. Зэков -- породу, поющую хвалу тюрьме...
БЕЗ НЮРНБЕРГА ДЕЛО НЕ МОЖЕТ И НЕ ДОЛЖНО ОБОЙТИСЬ!
Я требую привлечения к суду по обвинению в преступлениях против
человечности (а я считаю преступлением против человечности то, что меня семь
с половиной лет держали в заключении и там уже морили голодом только из-за
того, что я не поддаюсь расчеловечиванию -- говорю что думаю и не делаю
того, что считаю не должным делать) всех виновных в преступном удержании
меня в заключении: и тех, кто отдал распоряжение держать меня в заключении,
и тех, кто держал меня в тюрьме и исправлял мое здоровье. Я обвиняю в
преступлениях против человечности:
верхушку компартии, ответственную за все преступления государства --
всех лиц, перебывавших членами Политбюро в период с 25 января 1980 года по 9
декабря 1988 года, бывшего Председателя КГБ Чебрикова, бывшего Председателя
КГБ ДАССР Архипова, бывшего первого секретаря Дагестанского обкома компартии
Умаханова, бывшего начальника следственного отдела КГБ ДАССР Зайдилава
Зайдиевича Зайдиева, бывшего следователя КГБ ДАССР (ныне начальника
следственного отдела КГБ ДАССР) Виктора Николаевича Григорьева, судью
Тельпизова П.Ф., народных заседателей Герееву Д.Р., Кукиева Ю.Г., прокурора
Аскарова Г.А., членов коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР
Луканова П.П., Осипенко И.Ф., Гаврилина К.Е., прокурора Максимову,
заместителя председателя Верховного Суда РСФСР Смирнова Л.Д., бывшего
прокурора ДАССР Ибрагимова, заместителя прокурора ДАССР Кехлерова,
генерал-полковника МВД СССР Богатырева, бывшего прокурора СССР Рекункова,
бывшего прокурора РСФСР Кравцова, прокурора по надзору за местами заключения
Пермской области Килина, прокурора Чусовского района Пермской области
Мурашову, бывшего прокурора г.Чистополя Зайцева, сотрудника Чистопольской
прокуратуры Хузиахметова, прокурора Нижнекамской районной прокуратуры
Акташева, прокурора по надзору за местами заключения Татарии Галимова,
капитана КГБ ДАССР Джарулаева, сотрудников колонии ВС-389/35 Пермской
области Чусовского района: майора Осина Николая Макаровича, майора Букина
Валерия Ивановича, майора Романова, капитана Волкова Владимира Ильича,
капитана Никомарова, лейтенанта Волкова, капитана Сидякова, лейтенанта
Ижбулатова, старшего лейтенанта Салохину Светлану Александровну (цензора),
сотрудников КГБ, курировавших колонию: майора Балабанова Аркадия
Михайловича, старшего лейтенанта КГБ Захарова Александра Николаевича,
прапорщиков той же колонии: Теплоухова, Кашина Игоря, Атаева, Набиева,
Владимира Зайцева, Щеколдина, Кравченко, сотрудников Чистопольской тюрьмы:
капитана Чурбанова Владимира Федоровича, лейтенанта Мунина Сергея
Михайловича, капитана Чашина Валерия Васильевича, майора Маврина (бывшего
замполита тюрьмы), старшего лейтенанта Кокалина Сергея Васильевича, врачей
Альмиева Саубана Байрамхановича, Никитина Виктора Михайловича, старшину
Хайрудинова Рагиба, старшину Петрова Виктора, старшего лейтенанта КГБ
Галкина, капитана КГБ Калсанова, заместителя начальника тюрьмы по режиму
капитана Буренкова...
Список, конечно, неполный. Следствие и суд установят виновных полнее.
Я обвиняю компартию и советское государство (суд, КГБ, МВД) в смерти
Анатолия Тихоновича Марченко и Юрия Альбертовича Кукка. Я был последним из
сидевших и разговаривавших с ними политзаключенных. Они говорили со мной, не
зная, что за смертью для них уже послано... Не зная? Но Марченко в заявлении
от 4 августа 86 года о начале голодовки (голодовку он начал 4 августа 86
года и в заявлении писал, что, если его будут искусственно кормить, он
додержит ее как минимум до 4 ноября 86 года -- начала Венской встречи по
правам человека) писал: "Я протестую против нарушения советским государством
прав заключенных и политзаключенных. Я протестую против выборочного
уничтожения коммунистическим государством политзаключенных." Ему суждено
было самому лечь доказательством верности своего утверждения. Он знал. Он
боролся с организовавшимися в партию преступниками.
Я не прощаю. Во различение людей и нелюдей, я не прощаю.
К суду расчеловеченных расчеловечивателей!
Я требую приобщения к настоящему заявлению всех заявлений, написанных
мною в заключении, всех трех томов моего "личного дела заключенного", всех
девяти томов моего "следственного дела", протоколов "судебного заседания" и
моих "Замечаний на протокол судебного заседания", моих лагерной и тюремной
медицинских карт, тетрадей и записей на отдельных листах (в частности моего
"Дневника заключенного") изъятых у меня по приезду в колонию ВС-389/35 26
марта 1981 года.
26 июля Марченко перевели на строгий тюремный режим -- "за невыполнение
нормы выработки". С 11 августа он был изолирован в 15-й камере Чистопольской
тюрьмы. В начале октября я подошел к двери его камеры, и он в глазок, стекло
из которого было извлечено, быстро несколько раз проговорил одно и то же:
"Сорок дней не кормили, сорок дней не кормили..." -- "Понял тебя!" -- громко
ответил я. 15 октября в тот же глазок я передал ему записку, через несколько
дней обговоренным способом он дал мне знать, что получил ее. В середине
декабря капитан Владимир Михайлович Емельянов в ответ на мое требование
сообщить мне о состоянии здоровья Марченко сказал, в присутствии Б.Грезина и
Я.Барканса (он вошел к нам в камеру), что Марченко находится в Казанской
межрайонной больнице и что жизнь его вне опасности.
О смерти Марченко я узнал от Иосифа Бегуна 21 января 87 года.
Научное заганивание моего организма в болезнь было темой некоторых из
моих заявлений, но палачи лишь усмехались в ответ на заявления испытуемого.
Пишешь? Корчишься от голода? Вот и хорошо, будешь знать как выступать против
марксистской мафии. "Разрушение здоровья по-научному", -- так писал я в
своих заявлениях: ведь они ж еще и желудок проверяли на язву (нет ее? --
отправляем опять в ШИЗО с диагнозом: "к морению голодом, несмотря на внешний
вид его, годен") и сердце -- кардиограммы делали, и врач колонии Эльбрус
Магомедович Козырев с удивлением спрашивал меня: "Вы что -- спортом что ли
раньше занимались?", т.е. должно бы быть, а пока нет, -- в чем, мол, дело?
Но появилось, появилось: я заболел нейродермитом, болезнь стала хронической,
пухло лицо, от постоянного нервного напряжения выступала сыпь на теле -- мне
делали уколы, но кушать все равно не давали! В периоды многомесячных
пребываний в ШИЗО у меня от голода отекали ноги, и врач -- все тот же
Эльбрус Магомедович -- просил меня не показывать ему их -- с ямками,
появлявшимися на них после надавливания пальцами.
Где-то 26-28 декабря 85 года все тот же Эльбрус Магомедович не выдержал
и заявил мне: "Все, кладу Вас в больницу. Сколько можно! Все признаки
налицо!.. Да, мне стыдно за нашу медицину..."-- последнее -- в ответ на мой
бешеный хрип: "Вы и Ваша медицина позорите самое имя врача!"
А 31 декабря 85 года меня вызвали в комнату дежурных прапорщиков -- в
нее уже набились прокурор Пермской прокуратуры Килин, майор Осин, майор
Букин, майор Романов, Эльбрус Магомедович, еще и еще кто-то. Сначала речь
пошла о моей позиции -- забастовке на все время заключения -- что, мол, как
же это я такой нехороший, что не отказываюсь от нее. Я хрипел в ответ свое
обычное: "Я не должен работать. Я ничего не должен ни вам, ни стране -- это
вы все мне должны! Чем возместите мне и моим детям дни, проведенные мною в
заключении, мое подорванное здоровье?.." Палачи знали меня и подготовились к
такому ходу разговора -- заговорил Килин: "А что у Вас со здоровьем? Вот
говорят, что у Вас дистрофия... А я скажу так: дистрофики так не кричат, как
Вы, -- чтобы так кричать надо напрягать мышцы груди и шеи, силы кричать у
Вас есть -- значит, Вы еще не дистрофик". Согласованным хором подхватили
этот аргумент Осин, Букин, Романов... Прапорщики, правда, озадаченно
молчали. Наконец, последнюю точку поставил Эльбрус Магомедович: "Да,
Мейланов, я, как врач, как специалист, подтверждаю: ведь Вы поглядите как
Вам трудно говорить, а Вы все-таки говорите, напрягаете мышцы груди и шеи --
это я, как специалист, подтверждаю и... этот разговор Ваш -- достаточный
аргумент против диагноза "дистрофия" ..." Я улыбнулся: "Всякое слышал, а вот
чтобы прокурор диагнозы ставил, не приходилось. Вижу-вижу: сговорились,
подготовились, и аргумент хороший нашли, знаете, что хрипеть на вас я буду
до последнева..." С тем и разошлись, еще полтора месяца я провел в ШИЗО --
до 12 февраля 86 года, в этот день был суд и второй перевод в тюрьму.
С ноября 85-го по 6 марта 86-го в бараке ШИЗО-ПКТ находились Виктор
Некипелов, Леонид Лубман и Малышев, 1928 года рождения, заключенный,
привезенный к нам с 36-й зоны. К 85-му году Осин в колонии ввел такой
порядок: тот, кто не выполняет нормы выработки в период нахождения в
"карцере с выводом на работу", кормится по норме 9-б через день. Малышев,
Некипелов и Лубман выполнить норму -- сшить сколько-то там сумочек (кажется,
триста) -- были не в силах, поэтому, изнуряя себя на работе и все же не
вырабатывая нормы, они питались и содержались точно так же, как я, -- их
кормили через день по норме 9-б! Таков был механизм принуждения. У Малышева
болели глаза -- ему их регулярно смазывали, но норму тем не менее требовали.
В начале декабря 85-го, измученный голодом и перспективой тяжелой болезни
(так как надежда выполнить норму с каждым днем уменьшалась), Малышев в
кормушку расплакался перед Осиным: "Ну не могу я, гражданин майор!.." Осин
на него накричал: "Малышев! Нечего передо мной плакаться! Мы знаем Ваши
возможности, и мы знаем, что Вы -- можете! Хотите питаться -- выполняйте
норму..." Каждый день, не успев за 8 часов работы сшить положенное число
сумочек, Малышев просил-умолял дежурных офицеров: "Я ведь работаю за
похлебку! Ну дайте мне еще час поработать! Ведь у вас швейные машинки
простаивают! Ведь Мейланов не работает (я отказывался идти в рабочую камеру,
меня насильно заносили в нее, и я там спал на рабочих столах), дайте мне еще
час поработать!" Я, конечно, поддерживал Малышева: "Дайте же человеку
поработать, ироды!" -- Нет, -- неизменно был ответ ему, -- мы не имеем права
нарушать Советскую Конституцию: у нас больше восьми часов не работают!
Кончилось все тем, что Малышев вызвал начальника оперчасти, на весь коридор
объявив, что у него есть сведения, представляющие для последнего особый
интерес. Сразу после беседы с начальником оперчасти Романовым Малышев был
уведен из барака ШИЗО-ПКТ.
Той же пытке голодом подвергались Некипелов с Лубманом. Лубман в марте
86-го уже выполняя норму, а Некипелов так, до моего отъезда в Чистополь, и
не смог ее выполнить, отчего и питался через день по норме 9-б. Некипелов --
поэт, 1928 года рождения, больной человек.
За невыполнение нормы его непрерывно бросали в карцер. В прямом смысле
слова. В начале января 86 года я услышал возню и крики в коридоре барака
ШИЗО-ПКТ и услышал голос Некипелова: "Вазиф! Майор Букин заломил мне руки и
волокет в камеру ШИЗО! Слышите ли Вы меня?" Я ответил, что слышу, и выразил
возмущение действиями палачей. Майор Осин, случившийся в коридоре, крикнул,
в обычной для него абсурдистской манере: "А-а-а! Так он еще и провокатор! Вы
слышали? Он обращается за помощью к Мейланову!" Старого, больного человека
раз за разом бросали в ШИЗО за то только, что не выполняет нормы, ну а на
самом деле за то, что не смирился, что не питает иллюзий в отношении
партийного государства, что на беседах прямо говорит об этом. В 85-м году
режим содержания в ШИЗО-ПКТ 35-й колонии стал существенно тяжелее, чем он
был в июле 82-го, когда я уезжал из него в тюрьму. К концу 85-го -- началу
86-го пытки в ШИЗО достигли максимума: Горбачевым-Чебриковым нужно было
побыстрее сломить заключенных, продолжавших противостоять палаческому
режиму, -- чтобы "на мировой арене", "за столом переговоров" с рейганами
сказать: "Теперь у нашего режима нет противников. Теперь все те персоны, о
которых шумел Запад, отказались от конфронтации и физическим трудом в
заключении искупают свою вину перед народом. Они удовлетворены
коммунистической демократией и не знают чего еще им желать!" С приходом к
власти Демократа условия содержания в карцере и ШИЗО ужесточились. В речах
из камеры ШИЗО, обращаемых к заключенным, я любил повторять чуть измененную
мною фразу из Белля: "И ваши благодеяния еще отвратительнее ваших
злодеяний..."
Хрущевская слякоть оттого и закончилась прострацией Брежневщины, что не
было суда над самим Хрущевым, что вне людского суда ставился палач когда он
назначал себя "инициатором демократизации", что трусливая московская
интеллигенция только то и делала, что тряслась как бы не спугнуть реформы (а
то улетят), а в итоге от всех реформ оставалось только это ее "трясусь".
Нам не нужна демократия из рук кремлевских тюремщиков, нам не нужна
свобода из рук уголовников: принятая из запятнанных кровью рук, это будет не
демократия, а ослабление режима содержания, дарованное надсмотрщиками рабам.
Надо избыть само рабство. А для этого надо не бояться настолько не
понимать обстановку в стране и жизненную необходимость для нее продолжения
начатых демократическими уголовниками реформ, чтобы предать суду принявших
причастие быка демократов, воздать, по делам их, служителям зла --
запретителям жизни. Зло должно быть наказано нами самими, мы не должны
уклоняться от этой службы...
Почему ж бояться Горбачевым-Лукьяновым, партаппаратчикам, сотрудникам
КГБ суда над собой? Ведь суд -- это всего лишь разговор. Ну поговорим,
выяснится, что они не виноваты в том, что я сидел 7,5 лет и все эти годы был
морим голодом, и разойдемся каждый по своим делам. Невиновному чего ж
бояться? А виновному? А с виновными как суд решит.
Суд над "инициаторами перестройки" -- необходимое условие установления
и необратимости демократии.
Я, обвинитель, приглашаю свидетелями Анатолия Щаранского, Владимира
Пореша, Валерия Сендерова, Интса Цалитиса, Марта Никлуса, Виктора
Некипелова, Леонида Лубмана, Тимура Утеева, Богдана Климчака, Александра
Рассказова, Степана Хмару, Валерия Смирнова, Иосифа Бегуна, Михаила Ривкина,
оставляя за собой право вызова и других свидетелей.
20 августа 1989 года.
РЕДАКЦИИ ГАЗЕТЫ "АТМОДА"
Многоуважаемые госпожа Элита Вейдемане
и господин Алексей Григорьев,
посылаю вам свою статью о русском сознании для помещения ее в "Атмоде".
Позвольте одно замечание по содержанию статьи. Не исключаю возможности
того, что редакция не разделит моих мыслей относительно политической позиции
А.Д.Сахарова. В связи с этим хотел бы заметить, что, когда я 25-го января
1980 года вышел на площадь Махачкалы с плакатом-протестом против
преследования властями А.Сахарова, я защищал не его идеи, а его право их
высказывать (о чем подробно сказал на суде). Надеюсь, что демократическая
пресса избежит "демократического" культа Сахарова, т.е. невозможности
критики его политических действий (и стоящих за ними политических концепций)
уже и в демократической прессе.
Сообщите, пожалуйста, мне о решении редакции и, если статья моя будет
напечатана, то не откажите сообщить когда.
Мои наилучшие пожелания сотрудникам "Атмоды".
Вазиф Мейланов
1990 г.
Мой адрес:
36729, Дагестан, Махачкала,
пр. Калинина 29, кв. 36,
Мейланов Вазиф Сиражутдинович.
О ДОРОГАХ И.Р.ШАФАРЕВИЧА К ОБРЫВУ
Шафаревич формулирует задачу: сохранить человека, сохранить
человечество. Но мы расходимся в самом понятии "человек": вы не то хотите
"сохранить", что мы хотели бы продолжить. Вы хотите сохранить раба, а мы
хотим продолжить линию свободы.
"Западная концепция единственности исторического пути..." Запад
постулирует единственность пути? Это любопытное утверждение.
Оно тем любопытнее, что ниже автор пишет: "На Западе сейчас растет
интерес к этим вариантам исторического развития -- именно в поисках
структур, которые возможно использовать для преодоления современного
кризиса. В обширной литературе исследуется система ценностей в обществах
"третьего мира" и в примитивных обществах..."
Автор запутался в двух соснах? Да нет, сосен тут больше...
Шафаревич не выявил, как мне думается, принципиального различия между
европейским и русским способами, структурами мышления. А различие это, на
мой взгляд, вот какое: русские мыслители, русские пророки и обольщаемый ими
народ делают ставку на попадание в идеал. У них вечно последний и
решительный бой и чаемое за ним блаженство, всемирная гармония, рай
Достоевского, церковь становится государством, а государство церковью и т.д.
и т.п. И все потому, что они знают не "предпоследние" (по Шестову), а вот
именно последние слова. Ну вот большевики и сделали партию-церковь
государством, а государство партией-церковью. Что, немножко не та, что у
Достоевского, церковь? И в Испании была не та? А церковь-государство всегда
будет не та: форма определяет содержание.
Запад взял в определение человека свободу (чего не делало и не делает,
пока, Русское Сознание), он не знает какие новые беды готовит человеку,
желающему быть свободным, мир и потому открыт и спасается новым пониманием и
новым предложением "как быть", он делает ставку не на содержание, а на
форму, на методологию, на структуру, а Русское Сознание, наоборот, делает
ставку на содержание, снимающее все проблемы и решающее загадку человека.
Вот тут-то и выясняется, что в некотором смысле Запад имеет концепцию,
которую считает единственной: это концепция неединственности, концепция
свободы мысли и слова, пониманий и предложений, это концепция обязательности
структуры, формы, не препятствующей появлению и обсуждению различных
содержаний.
А у Русского Сознания ставка не на форму, а на содержание:
"Они, дураки, структуры свободы придумали (и их что ни день
подправляют), а мы, без этих их ученых штучек, возьмем, да истину и откроем
-- которую не туда побежавшие западные дуроломы столько лет найти не могут
(и ни за что не найдут!). Академиев не кончали, а откровение именно нам
будет дано, да и дано уже..." Вот ведь альфа и омега "русской идеи". Вот
откуда поиски консенсуса по содержанию, вот откуда свирепое требование
братства (и посадки не желающих брататься со сталиными-брежневыми), вот
откуда нелюбовь к свободе слова у русских мыслителей: "ЗАЧЕМ СЛУШАТЬ ВСЕХ --
СЛУШАТЬ НАДО ТОГО, КТО ГОВОРИТ ИСТИНУ!" -- слова, сказанные мне Шафаревичем
в нашей с ним один-на-один дискуссии в ноябре 1978 года. То же "зачем" и у
Ленина: зачем, если истина уже найдена (учение, которое всесильно, ибо
верно), -- либо будет найдена или услышана мудрым автократом и без свободы
слова (по Солженицыну не то плохо, что Никита был царь, а то, что советников
себе не тех подобрал).
Шафаревич, конечно, не случайно в списке того, что он хочет сохранить в
человеке, не упоминает свободы. Заветная идея Русского Сознания: внешняя
свобода, свобода слова и мысли -- лишни (а то и вредны) для человека. Для
каждой отдельной личности внешняя свобода не необходима -- довольно и
тайной, так сказать, "Пушкин! Тайную свободу пели мы вослед тебе..." Что ж,
не нужна так не нужна: Шаламов, по милости Русского Сознания, пошел туда,
где явной свободы было не густо.
Пушкин! Тайную свободу
Пели мы вослед тебе!
Дай нам руку в непогоду,
Помоги в немой борьбе!
Шафаревич не хочет превращения человеков в роботов. Это хорошо. А плохо
то, что жизнь без внешней свободы превращала Шаламова в робота (о чем он
прямо и пишет), плохо (для Шафаревича), что Шаламову, как выяснилось, было
все-таки мало тайной свободы, хотелось почему-то и явной.
Шафаревич прямо этого не говорит, но он боится свободы, считает ее
страшным дестабилизирующим фактором, причиной всех бед сегодняшнего мира. В
своих дорогах он обмолвился, что жаждет стабильности. Но он страшно упрощает
задачу: желает он стабильности общества, сохранения человека, но без этой
западной штучки -- свободы слова, мысли, предпринимательства. НО ЗАДАЧА НЕ
ДОПУСКАЕТ ТРИВИАЛЬНОГО РЕШЕНИЯ ТОЛЬКО С УСЛОВИЕМ СОХРАНЕНИЯ ЭТИХ СВОБОД, БЕЗ
ЭТОГО УСЛОВИЯ ОНА ДОПУСКАЕТ ТРИВИАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ И, ПО ПРИНЦИПУ МИНИМУМА,
НЕИЗБЕЖНО В НЕГО ( ТРИВИАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ ) СКАТЫВАЕТСЯ: СТАБИЛЬНОСТИ ВЫ
ХОТИТЕ? БУДЕТ ВАМ СТАБИЛЬНОСТЬ! СТАБИЛЬНОСТЬ САДА ЗЕМНЫХ РАДОСТЕЙ ПАВИАНОВ,
СОБАК, КОШЕК, КОРОВ. Эта линия развития удовлетворяет всем условиям
Шафаревича: она экологически чиста, она избавлена от подлого прогресса, она
стабильна, она фиксирует традицию.
Для Шафаревича признаком порочности Западного пути являются ложные
воззрения Сен-Симона, Галилея, Макиавелли, Гоббса... Так он и должен думать:
ведь, по Русскому Сознанию, та система порочна, которая вырабатывает не одну
лишь Истину -- система, заставляющая слушать дураков и порождающая дураков,
-- таких, как Сен-Симон, О.Конт, Галилей, Макиавелли...
Игорь Ростиславич, не страшны Западу ошибки в рассуждениях (да и в
аксиомах тоже): там ведь действует механизм опровержения и коррекции теорий
-- свобода слова.
А вот для Русского Сознания, с его сознательным отказом от коррекции,
ошибка губительна, -- что История России и демонстрирует.
И.Р.Шафаревич применяет забавный способ доказательства внутреннего
родства тоталитаризма и западной демократии: доказательством служит
некритичное отношение маститых западных либералов к левому тоталитаризму. У
меня есть другое объяснение этому явлению, оно в тех самых, цитируемых
Шафаревичем, словах Эйнштейна:
"Далее, согласитесь, русские доказали, что их единственная цель --
реальное улучшение жизни русского народа; тут они уже могут
продемонстрировать значительные успехи. Зачем, следовательно, акцентировать
внимание общественного мнения других стран только на грубых ошибках режима?
Разве не вводит в заблуждение подобный выбор?"
Тут что ни слово, то ложная моральная установка, но это -- вечная
установка всех домашних мудрецов, всех дилетантов-политиков, всех
прагматиков, многих и многих людей, выводивших политиков и политику из сферы
действия человеческой морали, считавших плюсы и минусы и насчитанными
"плюсами" оправдывавших (прощавших) "минусы". Не то ли делается и сейчас? Я
(пару месяцев назад) подал заявление в верхсовет страны с обвинением
компартии этой страны (и ее нынешнего руководства), КГБ, ряда перечисленных
мною лиц в преступлениях против человечности. Поддержите ли Вы мое
обвинение, сочтете ли этот шаг для себя обязательным? Я уверен, что не
поддержите, не сочтете. И вы и Запад сочтете этот мой шаг "очень
несвоевременным" (перефразируя известною политического деятеля): Горбачев
занимается очень хорошим делом -- переходом от тюремной системы к
демократии, ему приходится выдерживать мощное давление партии тюремщиков, в
стране положение неустойчивого равновесия, а Мейланов бросает свое слово на
чашу весов... какую?.. во всяком случае не на прогрессивную Горбачевскую! В
кои-то веки у страны появился шанс, так Мейланов и его не дает использовать.
И т.д. и т.п. Ведь вы не скажете (потому что уже не сказали), что суд над
всеми виновными в преступлениях государства необходим, что именно он
единственное средство очеловечить расчеловеченную страну, что не судить
одних и судить других -- это опять возводить беззаконие -- как всегда
временно! -- в закон, что эта, казалось бы, заминка в ходе преобразований на
самом деле и будет закреплением духовного преображения в форме, в законе, в
правой силе, что сам этот суд и будет духовным преображением, без него же не
будет -- как не было в 50-е -- и преображения, что духовное обязательно
должно получить новый статус -- закона. Что равновеликость личности обществу
и государству должна быть явлена судебным процессом личности против
государства, что этот процесс должен стать частью истории народа, он должен
быть в его прошлом!
Всего этого вы не скажете, ибо и вы живете по принципу "политика -- это
искусство возможного" и пользуетесь плодами деятельности тех, кто действует,
обращая это кажущееся вам невозможным в возможное.
Так же жили все эти Эйнштейны, Шоу, Уэллсы, Синклеры, Фейхтвангеры и
т.д. Так живет и Сахаров, заявляя, что "не видит деятеля лучше подходящего
на пост президента, нежели Горбачев", что его поддержка (!) Горбачева носит
условный характер, так как он, пока, не знает никого более подходящего, чем
Горбачев. При этом Сахаров спокойно опускает то, что именно
Горбачевым-Лукьяновым он обязан тем, что не знает других, быть может, более
подходящих политических деятелей.
Это и при Сталине общество не имело возможности узнать более подходящих
политических деятелей. Что ж, надо было условно поддерживать Сталина? Вот
Шоу-Ролланы его условно и поддерживали!
Я сидел в тюрьме и при Горбачеве (до 11 сентября 1987 года) и затем в
ссылке в Якутии до 9-го декабря 1988 года! И не я один. Но эти преступления
Горбачеву и его аппарату в счет не ставятся -- почему ж? В точности потому,
почему не ставились Эйнштейнами Сталиным, как первые выражались, "удары по
элементарным требованиям справедливости".
И все-таки брешь в воззрении, выводящем политику и политиков из сферы
действия обычного уголовного суда, (воззрении, питающемуся, в частности, и
словами "всякая власть от Бога") пробил именно Запад: сегодня это суд над
Никсоном, возбуждение дела против Рейгана и т.д.
Почему ж бояться Горбачевым-Лукьяновым, партаппаратчикам, сотрудникам
КГБ суда над собой? Ведь суд это всего лишь разговор. Ну поговорим,
выяснится, что они не виноваты в том, что я сидел 7,5 лет и все эти годы был
морим голодом, и разойдемся каждый по своим делам. Невиновному чего ж
бояться? А виновному? А с виновными как суд решит.
Фейхтвангер? А не надо было народный театр на улицах перед ним
разбивать, не надо было расчеловеченным притворяться (да и притворяться ли?)
радостными и воодушевленными. Вы ж все изображали такое довольство
существующим, что Фейхтвангеру... что ж надо было делать?.. доказывать вам,
что вы недовольны?
В традиции изображать, в традиции не выдавать барина иностранцу, в
традиции народного театра, в традиции потемкинских деревень не Фейхтвангер
виноват -- скорее Анна Ахматова.
Синклер, Шоу, Уэллс? Так ведь то же, что и сегодня: обольщены были
планов ваших громадьем, обольщены Ульяновым-Лениным и самым интеллигентным в
мире правительством и, самое главное, человеческим стремлением желаемое
выдать за действительное, бедам своего строя жизни противопоставить надежду
на строй без бед, на уже существующий строй без бед. Ну, там, тоже есть
отдельные беденки, но это ж все мелочи по сравнению с решением русскими
задачи построения рая на земле. Несимметрия, о которой вы говорите,
возникает не из-за несимметрии в отношениях к левым и правым, а из-за
попустительства злу во имя якобы сцепленного с ним добра (делают это
индивиды как левой, так и правой ориентации). Быть может, это и есть
механизм обращения "благих" намерений в дорогу в ад.
Сегодня эта дорога мостится рассуждениями о необходимости поддержки
Горбачева и "прогрессивного крыла компартии".
Блок перед смертью сказал: "Не будем сегодня, в день отданный памяти
Пушкина, спорить о том, верно или неверно отделял Пушкин свободу, которую мы
называем личной, от свободы, которую мы называем политической. Мы знаем, что
он требовал "иной", "тайной" свободы." Затем, в той же речи он сказал: "Но
покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую
волю, не свободу либеральничать, а творческую волю -- тайную свободу. И поэт
умирает, потому что дышать ему уже нечем; жизнь потеряла смысл". Поэт не
увидел связи между ребячески-высокомерным отказом от "политической",
"внешней" свободы и -- "но отнимают и тайную свободу". Быть может, только на
краю земного бытия ощутил он крайнюю важность внешней свободы.
Пушкинский и всей русской интеллигенции отказ от нее -- один из
корешков русской болезни.
Да вы осудили ль Распутина за его слово на съезде в защиту преступной
компартии? Почему ж не осудили? А потому, что плюсов в позиции Распутина
видите больше, чем минусов, и поэтому о минусах не говорите. Это в точности
позиция Ромена Роллана! Так вы и губите народ, благодетели, учители его.
Две дороги ведут к обрыву? Да нет, Игорь Ростиславич, все "дороги"
ведут к обрыву, все экстраполяции ведут к обрыву. В том и принципиальное
различие методологий: вы спасаетесь от обрыва константой -- жизнью в
состоянии устойчивого социального, экономического и экологического
равновесия, я -- динамическим равновесием, периодическими отворотами от
пропасти. В начале семидесятых в кругу своих московских знакомых я говорил о
"плато допустимых траекторий", о том, что "идеи должны закругляться", что
"спасение в творческих усилиях, в трате творческой энергии на поворот идей",
что "устойчивого равновесия в человеческом обществе нет, кардинальные
пересмотры должны делаться непрерывно."
Чем стабильнее общество без свободы, тем глубже ждущий его кризис.
Планирующий стабильность без свободы (то есть стабильность по содержанию)
планирует грядущую катастрофу. Установка на стабильность по содержанию --
это установка на русский путь стабильного гниения, тайного накопления
продуктов распада, катастрофы, революции, далее в цикле.
А возможно ль это -- "слушать только несущего истину"? Ведь сам
носитель истины уже мысленно выслушал всех могущих ему возразить.
Высказывание неизбежно слышит какие-то из возможных возражений и падает,
когда находится возражение (часто доставляемое историей), которого оно не
предусмотрело. Но я сейчас не об этом. Вы ведь почему против того, чтобы
слушать всех? Потому что сэкономить хотите. Ну зачем, в самом деле, слушать
дураков? В идеале (типично русский ход мысли, не правда ли?) надо слушать
только компетентных, умных, говорящих истину. Вот по этой-то русской логике
(попадания в идеал) и не нужен рынок, а нужно распределение -- чтобы каждый
получил то единственное, что ему нужно. Чтобы производство было безотходным!
Чтобы не было проигравших, а одни только выигравшие!
По этой логике побежали коммунисты и прибежали к китайщине (и в России,
и в Китае). Чтоб миллиарду носить одну форму одежды и читать только
Бондарева, Белова да Распутина.
Только и несущих истину.
Говорят о Вашей стойкости в годы Брежневщины. Тут, наверное, необходимо
внести уточнение. Вы ведь стойко стояли на позиции ненарушения, т.е.
соблюдения тогдашних законов! Да, Вы призывали не участвовать в безвыборных
выборах, но это ведь не было нарушением законов.В нашем одинадцатилетней
давности разговоре речь шла и о Шиманове. Г.М.Шиманов -- этот Шигалев
русского православия -- учит свято соблюдать законы всякого государства, в
том числе и узаконивающего беззаконие. Шиманов выводит закон послушания из
двух догм православия : "Кесарю -- Кесарево, Богу -- Божье" и "Всякая власть
от Бога". Вы сказали мне, что никто еще не указал на ошибку в рассуждениях
Шиманова. Не видя ошибок, Вы и стояли на позиции покорствия законам
неправого государства. Противник партий -- Вы имели свою партию: Шиманов,
Шафаревич, Дудко...
В.Ю.Пореш рассказал мне, что он с Огородниковым обратились к Вам с
предложением подписать письмо с требованиям к властям вернуть кельи монахов
верующим (в 1978 году), Вы отложили решение до консультаций с Дудко,
который, вполне по Шиманову, считал этих ребят не вполне православными,
экстремистами и т.д. Вы отказали им. Ребята (им было по тридцать) пошли в
тюрьму -- свободу высказывания православным иерархам добывали они, а не
Дудко (вполне по Шиманову покаявшийся перед властями), не Рейгельсон
(покаявшийся и приезжавший в лагерь уговаривать покаяться Пореша), не
Шиманов, не Вы.
В ответ на мою программу "свобода слова" Вы отвечали рассуждениями о
диктате журналистов в свободном мире.
На программу создания независимой печати -- "У них армия
профессионалов, огромные тиражи... нам с ними не справиться..."
На мои слова, что ошибка Булгакова, Бердяева, Франка была в отказе от
ежедневной идейной борьбы с Лениным еще до захвата им власти, -- словами: "А
вот Мартов сказал о большевиках: "На них лежала благодать Революции..."
Я коснулся Сталина, Вы в ответ (смущенно-радостно): "А вот меня недавно
в зарубежной печати назвали большим сторонником автократий, чем Сталин..."
Я: "Так чему же вы радуетесь?" Вы: "Ну как же... с таким человеком
сравнили..."
Так что стойкость была, а противостояния строю не было, -- было
глубокое внутреннее родство с авторитарным режимом.
Шимановская цепочка силлогизмов (начало 70-х) кончалась тем, что, либо
всю компартию следует принять в православие, либо всех православных в
компартию (точно не помню, да и нет тут различия). Так оно в общем и
получилось. И получилось не случайно. Православие не умеет творчески
закруглять, поворачивать, а то и отбрасывать обветшавшие идеи, оно
наивно-математически -- Шиманов, Шафаревич, Шигалев -- по прямой, -- их
экстраполирует в пропасть. Сказано "Всякая власть от Бога", ну значит так
оно и есть: власть Брежнева от Бога (утверждение, до которого дошел Дудко в
своем покаянном заявлении.)
У всех этих забавных выводов православия есть глубинная причина. Она,
на мой взгляд, в том, что православию, потому же, почему и Ленину, не нужна
свобода: оно ориентировано на истину, на содержание -- и только на них.
Свобода не входит в их системы (православия и Ленина) ценностью, без которой
все ничто. Свобода для них, поэтому, всего лишь средство поиска истины, да и
то весьма сомнительное (ибо, в общем-то, не поиском истина постигается, а
благодатью). Ну, а коль истина найдена, то свобода уже больше не нужна (чего
ж дураков слушать, когда есть проверенное доказательство?). Но истина в
последней инстанции просит тоталитаризма-теократизма (чтобы уж жить по ней,
а не по лжи), потому православие, подчиняющее верующего церкви, имманентно
тоталитарно и церковь большевистская внутренне родственна церкви
православной. Кризис большевизма -- это и кризис канонического русского
православия, в первую очередь, таких догматов его, как : "Кесарю --
Кесарево, Богу -- Божье" и "Всякая власть от Бога", кризис его пирамидальной
церковности, способа мышления и предмета упований.
Другой, быть может, более тонкой ошибкой современного, но в первую
очередь Русского Сознания является противопоставление аксиомы -- и
утверждения добытого рассуждением, абсолютной нравственной ценности -- и
истины.
В самой математике аксиомы не являются такими уж несокрушимыми
адамантами: поставленные вне обсуждения, они, косвенно, оказываются
обсужденными -- выводами из них сделанными, и, если система аксиом
оказывается противоречивой, то тем самым и подвергнутой сомнению.
Русское Сознание наивно-математично обожествляет нравственные аксиомы
-- христианства ли, классовой ли морали. И то, и это принимается не спором
на равных, не с возможностью кардинальной перемены взгляда и отказа от
ложных аксиом, а вот именно рабски: очередной новый завет провозглашается
последним словом о человеке, абсолютной моральной ценностью и, потому,
смыслом жизни (отсюда: "Если истина не с Христом, то я лучше останусь с
Христом, а не с истиной"). Ну а дальше получается как в математике с
аксиомами -- догматы христианства оказываются обсужденными. Нужно понять,
что христианство не константа и в принципе не может быть константой. Каждое
мнение о христианстве и каждая попытка жить по его догматам меняют
христианство, потому что меняют контекст. Падение ведомых догмами
православия Дудко и Регельсона, работа на запретке Г.Якунина, позиции
Г.М.Шиманова и И.Р.Шафаревича, история построения православного
теократического большевистского государства (ведь воистину не всяко, а
только правильно разрешалось славить) -- все это вместе и каждое в
отдельности меняет смысл и содержание христианства, особенно его восточной
ветви, русского православия.
Изречения "нет власти не от Бога" и "всякая душа да будет покорна
высшим властям" внутренне противоречивы, потому что не содержат морального
запрета на насильственный, незаконный захват власти. Насильник, по ним,
может поднять восстание против высшей власти, поражение ему прощено не
будет, -- а победа? А в случае победы он сам становится высшей властью, и
его, насильника, власть будет признана "от Бога", и православные обязаны
будут душой ему быть покорны -- как были они покорны Ленину, Сталину,
Брежневу... -- а те, что не были покорны, те -- одним этим -- не были
православными.
Шиманов и Шафаревич дополняют друг друга. Покорных недавней власти
оправдывает Шиманов: "Кесарю -- Кесарево...", "всякая душа да будет
покорна...", а насильников, захвативших власть, оправдывает Шафаревич:
"3начит на них лежала благодать революции..."
Недавно в одном из номеров "Атмоды" я прочитал статью заграничного
латыша. Автор ненормальность нынешней ситуации в стране видит в том, что в
здешней политической жизни есть крайние позиции, но нет центра, в свободном
же мире-де решает стабильный центр. Я считаю, что дело в другом: центр
смещен (смещена нулевая отметка). Именно эта смещенность центра, точки
отсчета, делала Троцкого левым, кого-то там правым, а Ленина центристом.
Троцкого левым, Бухарина правым, а Сталина центристом, сегодня коммунистов
Собчака, Попова, Афанасьева левыми, Лигачева, Шафаревича, Распутина правыми,
а Горбачева центристом.
Для меня же все они правые (или все левые): они все крутятся вокруг
ложного центра.
Что нужно, чтобы сместить центр в правильную точку отсчета? Помимо
создания общеизвестных структур свободы, необходимо, на мой взгляд, судить
партию, государство, законодателей, судей. Общество продолжает падать тем,
что платит зарплату и пенсии своим палачам.
Понять, что в том, что с нами происходит, виноваты не только
марксы-ленины, но и, так сказать, Шукшин. Понять: в мире есть и такое:
ужасающиеся следствиям славят причины, эти следствия порождающие.
Коммунисты, отсидевшие десятки лет в сталинских лагерях, веруют в принципы,
приведшие их в лагеря. Коммунисты-"демократы", возмущающиеся сталинизмом и
брежневизмом, требуют возвращения к Ленину, то есть к системе аксиом, из
которой неизбежно следуют и сталинизм и брежневизм. Точно так же осудители
коммунизма тащат в будущее причины, позволившие коммунизму так быстро пойти
в рост именно в России: некоторые из особенностей Русского Сознания,
программирующие несвободу, порождающие сознание, готовое к приятию
патернализма, автократии, тоталитаризма, теократии, в частности, марксизма,
ленинизма, сталинизма.
Исправление (смещение точки отсчета в область человеческого)
систематических ошибок советского сознания должно вестись не только на
уровне залегания в нем марксизма-ленинизма, но и на куда более глубоком
уровне самих структур исторического Русского Сознания, эти структуры, на мой
взгляд, роднят Шафаревича, Распутина и, например, общество "Память" с
коммунистами сильнее, чем очевидная общность для них таких ценностей, как
мессианская роль России в мировой истории или идея государственности.
4 декабря 1989 года.
ЗАЯВЛЕНИЕ ДЛЯ ПЕчАТИ
Говорят, что Верховный Совет Литвы не правомочен принимать решения о
выходе. Но в каком из законов содержится этот запрет? Нет такого закона!
Не Литва виновата в том, что за 70 лет Советский Союз не разработал
механизма выхода из него республик.
И потом: кто же это говорит Литве, что не Верхсоветом, а референдумом
должно приниматься решение о выходе? Президент. Президент, который -- в
нарушение статьи конституции -- избран не народом, а съездом! Обосновывая
правомочность съезда избирать президента, он говорил о депутатах съезда как
о всеполномочных представителях народа. Чего ж те же соображения не приложит
к депутатам Верховного Совета Литвы?
Я считаю оскорбительными и рассчитанными на реакцию оскорбленного
народа распоряжения президента об изъятии охотничьих ружей: указ об изъятии
этих ружей лишает дома жителей Литвы статуса неприкосновенности.
Ввод десантных войск, войск МВД и войск КГБ -- незаконное (так как не
было согласия союзной республики) вмешательство во внутренние дела
суверенного государства -- Литовской Республики.
Опять, как в семнадцатом и в последующие 72 года, коммунисты пытаются
решить все проблемы с помощью "человека с ружьем". Коммунисты еще раз
доказали, что ничего иного они предложить человечеству не могут. Только
"человека с ружьем", только попрание прав человека, только деструктив.
Господа телекомментаторы! Вы начинаете репортажи словами: "Решения
Литовского Сейма неоднозначно восприняты в Литве...", но даете именно
однозначную реакцию. Нет у нас печати, нет у нас телевидения -- до тех пор,
пока они у нас только партийно-правительственны! Уже сама эта
односторонность информации, навязывание народу одной лишь правительственной
точки зрения является оскорблением всех народов Союза. Мудрено ль, что Литва
хочет не лже-свободы, а свободы и уже живет ею.
Государственное телевидение лжет нам, утверждая, что Сейм Литвы ставит
целью разрыв экономических, культурных, политических и научных связей. Литва
желает сохранить все связи с Союзом, оставаясь дружественным, но независимым
государством.
1 апреля 1990 года.
Вазиф Мейланов,
Рамазан Рамазанов.
ЗАЯВЛЕНИЕ ОРГАНИЗАЦИОННОГО КОМИТЕТА СОЮЗА ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ СИЛ ДАГЕСТАНА
Союз демократических сил Дагестана выражает протест против попыток
военного решения проблем Прибалтийских Республик.
Кремлю не должно быть позволено использовать ошибки (буде таковые
будут) демократически избранных органов власти для разрушения
демократических структур в Прибалтике и Союзе.
Солдаты и офицеры союзной армии, союзной милиции, союзного КГБ! Не
вмешивайтесь во внутреннюю жизнь республик!
Чрезвычайное положение или президентское правление не решат ни единой
проблемы страны. Именно 73-летнее чрезвычайное положение в стране и породило
и сегодняшние проблемы, и все трудности (из-за расчеловеченности населения)
в решении их.
Демократия -- сложная, а у нас еще и хрупкая структура, но без нее нам
из беды не выбраться.
Только обретя свободу, обретем и хлеб. Показателем здоровья общества и
честности, и законности власти являются уровни гласности и свободы слова. В
последние недели на центральном телевидении представлена только одна точка
зрения и только одна информация -- правительственная.
Свобода слова и свобода информации необходимы обществу для
самокоррекции. В первую очередь для обсуждения и коррекции действий
правительств.
Честному и уверенному в полезности для общества своих действий
правительству нет нужды скрывать информацию о происходящем в стране или не
предоставлять слова своим оппонентам. Скрывая информацию о происходящем и не
давая на телевидении слова оппонентам, правительство открыто признается в
своей уголовности.
Нелепая программа Горбачева на усовершенствование ("через демократию")
социализма ПРОВАЛИЛАСЬ. Другой программы у него нет и -- у него -- быть не
может. Требуем отставки Горбачева и его кабинета.
Конституция СССР должна быть отменена. Ее должен заменить союзный
договор между республиками, на территориях республик должны действовать
только Конституции республик.
Организационный Комитет:
Вазиф Мейланов, Запир Абдуллаев, Эдуард Уразаев, Аркадий Ганиев, Ахмед
Бабаев, Деньга Халидов, Али Магомедов, Салав Алиев, Ш.-Х. Алишева, Анвар
Гамидов, Мухтар Амирчупанов, Шарапудин Магомедов, Ахмед Ахмедов, Рамазан
Рамазанов.
22 января 1991 года.
г.Махачкала.
СУВЕРЕНИТЕТ ВЛАСТИ, А НЕ НАРОДА
Газета "Заря равнины" ("Тюзню тангы").
No33, октябрь 1990 года.
10 октября в 17часов 40 минут по дагестанскому телевидению в прямом
эфире прошла передача "Суверенитет: за и против". В ней принимали участие
представители власти и Союза демократических сил Дагестана, в том числе
известный читателям нашей газеты по публикации "Предпочитаю оставаться с
истиной" ("Тюзню тангы", 2.09.90 г.) Вазиф Мейланов. Так как в
пятидесятиминутной передаче с несколькими участниками каждый не смог
высказать все заготовленное по такому важному сегодня вопросу, как
государственный суверенитет Дагестана, мы попросили В.Мейланова предоставить
нашим читателям возможность ознакомиться с его позицией.
Я, в принципе, против принятия и даже постановки вопроса о
суверенитете. На мой взгляд, этот вопрос, или эту задачу необходимо заменить
задачей создания в Дагестане демократических структур.
Объяснюсь.
Все нынешние высшие власти в Дагестане неизбежно будут -- из-за
персонального их состава -- только разваливать общество, вести к усилению
напряженности, к росту индекса уголовности общества, к дестабилизации, к
взрыву. Персонально все высшие органы власти Дагестана наполнены пресловутым
партийно-хозяйственным активом. Я слишком хорошо знаю сам метод их мышления
"не зачем, а как". В них вбивали мораль и философию исполнителей и
карьеристов третьего поколения (и в третьем поколении!). Эти люди -- пусть
даже молодые -- из прошлого, это те люди, то самое организованное
меньшинство, которое осуществляло насилие над неорганизованным большинством
-- народом Дагестана. А молодые, сидящие в парламенте, это та самая молодая
смена, которую готовили себе стареющие партийные заправилы Дагестана. Их
исправить нельзя, они неисправимы, их можно только отстранить от власти,
заменить.
В связи с последним я и считаю самым важным не просто этих заменить
другими, но -- главное -- создать механизм такой замены: бесчестных на
честных, некомпетентных на компетентных, непорядочных на порядочных,
неспособных на способных. Этот механизм замены власти называется выборами,
но он не сводится к выборам.
Как все выше сказанное относится к закону о суверенитете? А так, что
принимая в условиях выше изложенных, декларацию о суверенитете, я --
политически -- консервирую эти условия, и -- морально -- их оправдываю.
Говорят, "суверенитет народов Дагестана". Но на деле суверенной, то
есть независимой от центра, становится власть Дагестана. Итак, суверенитет
не народа, а власти.
Говорят, центр мешает, без центра ничего нельзя решить. Неправда.
Выталкивать самых способных вас не центр заставлял, а собственная корысть:
чтоб не тех, кого сегодня узнал народ, он выдвинул в первый ряд, а чтоб вы
остались управителями Дагестана. Не центр вам диктовал отказывать мне в
регистрации кандидатом в депутаты и тем не давать народу выразить свою волю.
Да вот и сегодня, не центр требовал от вас замены меня более удобным для вас
выступающим.
Говорят, что недра и шельф Каспийского моря будут принадлежать народу.
Не будут. Все это будет принадлежать правящей верхушке, продолжающей
бесконтрольно распоряжаться ими. Почему бесконтрольно? Потому что пока не
налажен контроль общества за действиями властей в Дагестане. Это внутренний
вопрос, и он всего важнее.
Давайте так: суверенитет и свобода вещи разные. Суверенен был Советский
Союз 73 года, а был ли он свободен? Суверенна Албания, она что, свободна?
Штат Кентукки не суверенен, так как входит в государство Соединенные Штаты
Америки. Ну и что -- он не свободен? Не в его ли интересах (в интересах
свободы) входить в США?
Суверенитет Дагестана? А мы решили что ли, что такое Дагестан? А не
поползет ли, как нитка с распустившейся вязки, суверенитет ниже структуры
Дагестана? Давайте прежде всего внутренние вопросы решим. Давайте поймем,
что наряду с суверенитетом, государство, на мой взгляд, обязано принимать и
Закон о единстве и неделимости своей территории. Давайте решим: идти ли на
суверенитеты -- по сути -- районов Дагестана, с неизбежными тогда, на мой
взгляд, муками территориального раздела.
Я считаю, что такую единицу государственности как Дагестан, необходимо
сохранить. Быть может, пойти на федеративный, кантональный принцип строения,
но сохранить... Я бы хотел, чтобы Дагестан поднялся над межнациональной
рознью, межплеменным соперничеством, над племенным мышлением,
подразумевающим привилегии людям своего племени. Если этого можно добиваться
только разделившись на кантоны, давайте делиться. Вообще, должен быть
продуман тот идеальный образ Дагестана, к которому следует стремиться в
течение ближайшей пары десятков лет. Надо на чем-то сойтись -- без этого
общего взгляда на будущее разговоры о суверенитете бессмысленны, прежде
всего надо решить наши внутренние проблемы, которые никто за нас не решит,
не собирается решать и не мешает решать нам.
Почему сначала надо решить внутренние проблемы? А потому, что
нерешенность внутренних проблем -- с суверенитетом Дагестана перейдет в
неразрешимость их -- на ближайшие годы.
Ведь в условиях нестабильности общества и человек не- свободен. А
необходимым условием стабильной демократии, на мой взгляд, является
превышение обществом некоей критической величины.
На мой взгляд, суверенитет сел неизбежно обернется воцарением в них
стабильного режима уголовной диктатуры. Это внутренняя опасность для малых
сообществ.
Внешнюю можно было бы назвать "кувейтом": провинция, становясь
самостоятельным государством, оказывается легкой добычей соседей.
СТОЯТЬ НА ИСТИНЕ, НЕ УСТУПАТЬ ПРЕДРАССУДКАМ НАРОДОВ
"Другое небо", No2, 1992 г.
Сегодня, в связи с событиями в Грузии, текст моего выступления в
Хасавюрте обретает смысл сбывшегося предсказания.
Два года назад Гамсахурдиа еще не был даже депутатом Верховного Совета.
Как рвались на встречу с ним претенденты в вожди аварского народа. Как
отговаривали меня от резкой оценки Гамсахурдиа работники Совмина Дагестана:
"За него 90% населения, он станет президентом..."
-- Как станет, так и перестанет, -- отвечал я. Как уговаривали и
убеждали меня смягчить позицию ученые филиала АН подлаживавшиеся к
тогдашнему "сильному человеку" Грузии из-за боязни разорвать научные связи.
Какие громы призывала сессия Верховного Совета Дагестана на головы редактора
газеты "Комсомолец Дагестана" Татьяны Ворониной и корреспондента этой газеты
Шарапудина Магомедова, осмелившихся опубликовать мои тезисы к
телевыступлению по ситуации в Кварелии. Как заигрывали с Гамсахурдиа
советские и западные средства массовой информации, как подобострастно
титуловала его международная демократия "известным правозащитником",
приглашая на конгресс демократов в сентябре 1990 года. За него проголосовало
более 90% избирателей Грузии.
Их было много, меня (в количественном отношении) меньше. Но прав
оказался я, а не большинство.
Я видел увлажненные слезой обиды глаза аварца в селе Тиви Кварельского
района: его подвергли экзамену на знание грузинского языка, признали, что
языком он владеет в совершенстве, и все равно уволили с работы за то, что он
аварец. Гамсахурдиа надо было сплотить народ, а сплачивать легче всего на
ненависти к не таким как ты, к негрузинам, объявив их причиной всех бед
Грузии. Это после его выступления в соседнем с Тиви селе Ахалцопели началась
блокада аварских селений и поджоги домов в них. А простые виноградари и
овцеводы -- аварцы -- все не понимали: откуда свалилось на них это стихийное
бедствие -- ненависть соседей.
Предвестьем многих бед Союза были эти ничем не спровоцированные гонения
на несколько тысяч аварцев. Сказал я: "Преступные политики, шагающие к
власти по людским судьбам, могут выиграть --достичь власти, а проигрывает
народ: десятилетиями придется ему расплачиваться за посеянную теми, кому он
сегодня отдает голоса, вражду между народами" и "В конечном итоге моя
позиция окажется благом и для народа Грузии тоже", и оказалось по слову
моему. Слова эти относятся не только к Гамсахурдиа, но и к сегодняшним
национальным лидерам, цинично играющим судьбами людей, спекулирующим на
предрассудках и заблуждениях народов -- на национальной идее.
ТЕЗИСЫ ВЫСТУПЛЕНИЯ НА МИТИНГЕ
5 АВГУСТА 1990г. В ГОРОДЕ ХАСАВЮРТЕ
"Другое небо", No2, 1992год.
Уважаемое собрание.
Начну с того, что президиум митинга предложил мне говорить только о
событиях в Кварелии и не говорить о ситуации в Дагестане. Опять кто-то
считает себя испытывающим большую ответственность за произнесенное слово и
порождаемую им ситуацию, чем я. Я, конечно, скажу все, что собирался.
1) Мы главную задачу не решили -- власть не избрали (а позволили
партаппарату по-уголовному поставить к власти своих людей), и теперь
пытаемся решать задачи, которые без решения этой главной -- неразрешимы.
2) Выборов в Дагестане не было. Необходимо "выборы" в Дагестане
признать недействительными и провести новые выборы. Мы отдали власть не
избранным народом, а поставленным предыдущей властью людям и ходим теперь,
чего-то "решаем". Власть надо менять! Всю власть: и законодательную, и
исполнительную, и судебную, и самое главное -- информационную.
3) Я сторонник территориального самоуправления: земля должна иметь
хозяина. Я противник национально-территориального самоуправления:
"национально" -- значит в законе будет закреплено различение в правах по
национальному признаку. Это противоречит идее человека.
4) Решение проблем Дагестана будет достигнуто не войной национальных
фронтов, а созданием демократических структур безразличных к национальному
признаку. И земельный вопрос будет решен не распределением и
перераспределением, а введением частной собственности на землю, продажей
земли, обеспечивающей на каждом участке земли достижение максимума
эффективности ее использования.
5) Сейчас же все решается властями и предлагается решать фронтами
РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНО: выпрашиванием должностей, земель. Сломать этот
распределительный образ жизни обком и совмин не только не смогут, но и не
захотят, ибо только этой распределительной функцией своей они и кормятся.
6) Мы привыкли делать ставку на насилие. Но насилие не созидает, не
создает -- оно отбирает, т. е. перераспределяет уже созданное. Нам надо
учиться создавать, делить нам уже нечего.
7) Национальное должно быть (язык, история, культура, формы общения),
но оно не должно быть на первом месте. Национальная идея -- идея глубоко
личная, интимная. Национальное -- это история вашей семьи, вашего рода,
вашего племени, вашего народа. Это ваше личное, у другого это личное другое.
На первом месте должно быть общее всем нам -- идея человека.
8) Национальная культура? Но культура неагрессивна. Ее выживание в
условиях соревнования с другими культурами обеспечивается не
административными, не милицейскими мерами, а внутренней силой культуры.
9) Это не случайно, что выставление национальной идеи на первое место
ведет к фашизму: гитлеровская партия называлась национал-социалистской
рабочей партией, русское национальное общество "Память" выродилось в русский
фашизм, грузинская национал-демократия с национал-лидером Гамсахурдиа так же
неизбежно выродилась в фашизм. Причина? Нарушение человеческих заповедей
даром не проходит: нарушающий расчеловечивается. Перестать быть человеком
легко -- трудно человеком быть. Но выжить мы сможем только оставшись людьми.
Человечество спасет только соблюдение выработанных его же историей запретов.
10) Тут передо мной выступили два представителя Грузии. В этих
выступлениях был взят неверный тон: нас взялись учить что нам делать и даже
чего нам следует желать. Нам говорят, что Дагестан не проснулся. Да не хотим
мы просыпаться так, как проснулась Грузия! Мы не хотим из одной болезни
просыпаться в другую болезнь. Из болезни социальной -- социалистической в
болезнь национальную -- нацизм, апартеид.
Неверен тон их выступлений еще и потому, что в них не было сказано о
личной ответственности каждого грузина живущего в Грузии за чинимые там
преследования людей по национальному признаку. В связи с этим мне
вспоминается одно из писем Томаса Манна: в нем он рассказывает о случае,
имевшем место во время начала расовых преследований в Германии. К самолету,
прибывшему из Берлина в Париж, подошел француз и спросил первого попавшегося
ему из вышедших пассажиров: "Вы из Берлина? Вы немец?" Получив
утвердительный ответ на оба вопроса, он дал отвечающему пощечину со словами:
"Вот Вам за то, что у вас делается!" Француз своей акцией декларировал
личную ответственность каждого живущего в Германии немца за происходящее в
Германии. Такую же личную ответственность должны были выказать и выступавшие
здесь ораторы из Грузии.
11) Думаю, что создание национальных вооруженных сил в Грузии неизбежно
приведет и должно привести к созданию национальных вооруженных сил
Дагестана. За нас наши интересы никто другой отстаивать не будет.
12) Преступные политики, шагающие к власти по людским судьбам, могут
выиграть -- добиться власти, а проиграет народ: десятилетиями придется ему
расплачиваться за посеянную теми, кому он сегодня отдает голоса, вражду
между народами.
13) Сегодня политика национал-расистов Грузии, политика Гамсахурдиа
состоит в том, чтобы, создав невыносимые условия для жизни в Грузии
негрузин, вытеснить последних из Грузии БЕЗ ШУМА.
Национал-расисты хотели бы и негрузин вытолкнуть и демократами
остаться.
Я вижу свою задачу в предании как можно большей гласности происходящего
в Грузии, в организации морального осуждения охваченной расистским угаром
Грузии и национал-лидера Гамсахурдиа.
В конечном итоге моя позиция окажется благом и для народа Грузии тоже.
Я вижу, что не все из присутствующих согласны со всеми из высказанных
мною взглядов.
Ну, да я предпочитаю оставаться с истиной, а не с аплодисментами.
Благодарю вас за внимание.
5 августа 1990 года, поляна Аркабаш близ Хасавюрта.
ЗАЯВЛЕНИЕ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ДАГЕСТАНСКОГО КОМИТЕТА ПО ТЕЛЕВИДЕНИЮ
К нам обратились представители аварского селения Тиви, расположенного в
Грузии, с просьбой приехать, увидеть и помочь.
Мы были там и считаем своим долгом поставить в известность
общественность Дагестана об увиденном.
Наше выступление покажет жителям аварских сел в Грузии, что народы
Дагестана не бросили их в беде, а грузинскому народу, что грузинские аварцы
не приносятся нами в жертву дружбе народов.
Мы собираемся высказать свои точки зрения на происходящее и предложить
пути решения конфликта.
Кулуарно, келейно этот конфликт не решить, предание ситуации гласности
-- первый шаг к ее разрешению: Грузия должна знать, что средствами массовой
информации народы Дагестана поставлены в известность о положении дагестанцев
в Кварельском районе Грузии.
Предоставьте нам время для выступления в один из ближайших дней : 11,
12 или 13 июля текущего года.
10.7.90.
Вазиф Мейланов,
Адалло Алиев,
Шарапудин Магомедов.
ТЕЗИСЫ К ВЫСТУПЛЕНИЮ НА ТЕЛЕВИДЕНИИ ПО ПРОБЛЕМЕ АВАРЦЕВ В ГРУЗИИ
"Другое небо", No2, 1992 год.
1) В Грузии правит бал национальная идея: отношение к человеку и власти
и -- уже -- части населения определяется его национальностью. Еще в 77-м
году в "Заметках на полях советских газет" я высказал тезис об обращаемости
после захвата власти униженных и оскорбленных в унизителей и оскорбителей
(при отсутствии демократических институтов в обществе). Я проиллюстрировал
эту идею на примере рабочих и крестьян дорвавшихся до власти, на примере
большевиков-политзаключенных, дорвавшихся до власти.
Теперь эту ж идею можно проиллюстрировать на примере грузинского народа
-- дорвавшегося до власти.
2) Идея этой передачи -- показать дагестанцам, живущим в Грузии, что мы
их не бросаем в беде. И показать Грузии, что мы не приносим грузинских
аварцев в жертву дружбе народов.
3) Разоблачить и отвергнуть саму национальную идею, т.е. идею
преимущественных прав одной нации перед правами других наций.
Ведь ту же, что у большевиков: те создавали людям преимущества по
социальному признаку (а не по уровню компетентности, не по уровню души), а
националисты создают те же незаслуженные привилегии по национальному
признаку, если первое называется социализмом-коммунизмом, то второе
апартеидом.
4) И потому заслуживает политического и экономического бойкота всеми
цивилизованными странами мира. К такого рода бойкоту Грузии я призываю все
страны мира.
5) Человечество выстрадало принцип записанный в декларации прав
человека: равенство прав людей всех национальностей. Это не абстрактное
благопожелание, это норма, без соблюдения которой общества раздираются
распрями и пожирают себя сами.
6) Уговаривать грузин не надо: надо, на мой взгляд, поначалу предать
гласности чинимое ими в Грузии преследование людей по национальному
признаку, надо выставить Грузию виноватой, надо вытащить ее на всесоюзное и
мировое позорище. Надо изменить духовный статус грузинского народа и Грузии:
они предали и свое христианство, для которого несть ни еллина, ни иудея, и
свою древнюю культуру, и законы восточного общения, предали тем, что
позволяют у себя править бал национальной идее, предали тем, что позволяют
ходить по своей земле расисту Гамсахурдиа .
7) Надо выставить перед всем обществом механизм рождения национальных
конфликтов. Организованное меньшинство подавляет неорганизованное
большинство. Схема известная: не принимающие их националистическую мораль,
желающие жить с дагестанцами в дружбе объявляются изменниками Грузии (=
врагами народами), так идет, по инициативе меньшинства, самозапугивание
народа. Идет потому, что в Грузии нет институтов демократии, нет гласности.
8) Я противник преследования живущих у нас в Дагестане грузин. Они не
несут ответственности за происходящее в Грузии. И если бы мы хоть как-то
ущемили права грузин, то умножили бы количество зла вдвое: и наши, и грузины
стали бы ни в чем не повинными людьми, преследуемыми по национальному
признаку. Этого делать нельзя.
9) Но и оставлять без защиты наших соотечественников нельзя. Если
правительство Грузии не в силах обеспечить в Кварельском районе защиту прав
граждан, то, м. б., туда стоит ввести людей, которые обеспечат соблюдение
этих прав.
10) Эти люди там родились, там родились их отцы, деды, там их родина --
в прямом значении этого слова. Кто же и на каком основании имеет право
вытеснять их с родины на их историческую родину?
11) Чем больше гласности, тем защищеннее аварцы, живущие в Грузии.
12) Идея митинга -- демонстрация общественностью и народом морального
осуждения грузинского апартеида.
13) Неверно само понятие коренной национальности. Нет и не должно быть
каких бы то ни было правовых преимуществ одной нации перед другими.
14) Хотите сохранить культурную традицию, традиционные формы общения?
Регулируйте въезд в республику правовыми методами -- иммиграционной
политикой. И только ею.
18 июля 1990 года.
ШАРАПУДИН МАГОМЕДОВ
ПРОДОЛЖИТСЯ ЛИ ПРОТИВОСТОЯНИЕ?
Газета "Комсомолец Дагестана",
No29. 21 июля 1990 года, стр. 6.
До Тиви доехали к полуночи. На пути к месту ночлега нас трижды
остановили дозоры, их, поcле снятия пикетов, выставили уже аварцы. Поздно
ночью посторонних в село не пропускают. Не может не впечатлять, как
подростки лет 12--13 при приближении машины машинально тянутся за
булыжниками.
Только сели за стол -- раздалась длинная автоматная очередь, затем
сразу еще насколько коротких. Конечно, все высыпали наружу, поехали в
сторону выстрелов. По пути к нам примкнули еще несколько машин. Но, слава
богу, ничего серьезного не оказалось, кто-то, видимо, решил пощекотать
аварцам нервы. От жителей узнали, что все эти дни такое -- не редкость.
Утром они нам показали два сгоревших за последний месяц дома. Оба
загорелись поздно ночью, в обоих никто в этот период не проживал: в одном
временно располагалась амбулатория, в другом жила старушка с тремя сиротами,
но тоже уже месяца три как на время переселилась к сыну. Жители относят это
на счет грузин, те же считают, что сами подожгли. Но факт, что председатель
сельского Совета на сходе публично обещал лично поджечь восемнадцать домов
аварцев.
Видели и несколько разрушенных самими жителями домов. Это им пришлось
сделать потому, что власти обвинили их в самозахвате и перестали выделять
участки. Только после этого в прошлом году нескольким десяткам остро
нуждающихся решением Совмина Грузии была предоставлена возможность построить
себе жилье. Кое-кто успел это сделать. Именно эти дома и пытались разрушить
16 июня. До сих пор напротив того дома с поврежденным углом стоит тот самый
бульдозер, который пригнали грузины, его забросали камнями, вывели из строя
жители Тиви.
Справедливости ради надо сказать (и аварцы этого не скрывают), что,
действительно, есть немало домов, построенных незаконно, без документов.
Около ста. Но почему бы их не узаконить? Ведь обращались по этому поводу, 40
домов в свое время удалось зарегистрировать. Теперь же этот вариант
отпадает. Потому и пришлось снести те несколько домов, только один оставили,
под амбулаторию. Да и тот сгорел.
К полудню собрались на годекане. Здесь проходила встреча жителей с
независимой делегацией из Дагестана, с известным правозащитником Вазифом
Мейлановым и аварским поэтом Адалло Алиевым. Вот что мне больше всего
запомнилось из этого разговора.
В 1944 году переселили на земли чеченцев. Много людей погибло. В 1957
вернулись обратно -- от домов камня на камне не осталось. Жили на бывшей
свиноферме. От всяких болезней за короткий срок погибло около ста детей, не
говоря о взрослых.
Отношение грузин очень хорошим никогда не было. Об этом говорит хотя бы
то, что до сих пор ни в одном аварском селе нет воды, приходится носить
издалека. А вот удалось полностью освободить от аварцев село Тхилисцкаро --
в течение трех месяцев и дорогу хорошую построили, и воду провели.
Различение такое было всегда, аварец редко занимал руководящую должность,
потолок--бригадир или учитель.
А вот в последнее время началось открытое, наглое притеснение аварцев.
В прошлом году лидер одного из неформальных движений -- Хельсинкской группы
-- Звиад Гамсахурдиа на митинге в соседнем селе Ахалсопели поставил вопрос
уже о выселении аварцев. После этого в печати то и дело начали проявляться
антиаварские настроения. Именно в этот период Совмин республики признал
ошибкой выделение жителям Тиви земельных участков.
А недавно, 1 июня, Гамсахурдиа провел в селе Ахалсопели еще один
многотысячный митинг, гвоздем программы был его вопрос: "А разве они еще
здесь?" Он вышел на трибуну с двумя автоматчиками и начал вершить суд: прямо
на митинге снял с должности председателя сельсовета, назначил другого.
Тестом ему служил вопрос: "Будешь давать аварцам землю?" Он с ним успешно
справился, сказав: ни сантиметра. Гамсахурдиа также с трибуны припугнул
районного лидера компартии, пригрозил ему заколотить двери кабинета, если не
начнется незамедлительное выселение "леков".
Это выступление воодушевило присутствующих (а их было около 20 тысяч
человек), вызвало у многих антиаварский психоз, а главное -- заставило
задуматься районное руководство. Оно вскоре приняло постановление о сносе
аварских домов и приступило к его исполнению. К ним присоединилось
население, в основном молодчики районного комитета Народного фронта и
Хельсинкской группы. Так возник этот этнокризис.
"Тяжело, когда грузин, еще вчера сидевший с тобой за одним столом,
сегодня требует, чтоб мы уехали, и только потому, что аварцы". Вот с такими
чувствами живут аварцы, у которых есть все основания на ненависть. Аварцы
говорят, что многие грузины в настоящее время не умом живут, такое
впечатление, что они вмиг забыли обо всех своих многовековых ценностях.
Разве не грузины говорят, что чужого сына накорми, твоему впрок пойдет. А
как соотнести это с тем, что они старушку, которая шла за хлебом в
Ахалсопели, вернули под дулом автомата. Дошли до такой низости, что
подростки, опять же вооруженные автоматами, требовали у женщины-врача,
просившей хлеб для детей, встать вместе с ними на колени и получше
попросить.
Не знаю, согласятся со мной или нет, но я бы призвал обратиться к
грузинскому народу с осуждением того, что они терят на своей древней,
освященной многовековой культурой земле проявления апартеида. Разве не
грузины сказали, что не тот вор, кто крадет, а кто лестницу подставляет.
А чтобы не казалось, что это только мои личные впечатления,
предоставляю слово Вазифу Мейланову.
-- В Грузии правит бал национальная идея: отношение к человеку и
властей и -- уже -- части населения определяется его национальностью.
Человечество выстрадало принцип, записанный в Декларации прав человека:
равенство прав всех народов. Это не абстрактное благопожелание, это норма,
без соблюдения которой общества раздираются распрями и пожирают себя сами.
Уговаривать грузин не надо: надо, на мой взгляд, поначалу предать
гласности чинимое ими в Грузии преследование людей по национальному
признаку, надо выставить Грузию виноватой, надо вытащить ее и на всесоюзное
и на мировое позорище. Надо изменить духовный статус грузинского народа и
Грузии: они предали и свое христианство, для которого несть ни еллина, ни
иудея, и свою древнюю культуру, и законы восточного общения, предали тем,
что позволяют у себя править бал национальной идее, предали тем, что
позволяют ходить по своей земле расисту Гамсахурдиа.
Надо выставить перед всем обществом механизм рождения национальных
конфликтов. Организованное меньшинство подавляет неорганизованное
большинство. Схема известная: не принимающие их националистическую мораль,
желающие жить с дагестанцами в дружбе, объявляются изменниками Грузии
(врагами народа), -- так идет, по инициативе меньшинства, самозапугивание
народа. Идет, потому что в Грузии нет институтов демократии, нет гласности.
Я противник преследования живущих у нас в Дагестане грузин. Они не
несут ответственности за происходящее в Грузии. И если бы мы хоть как-то
ущемили права наших грузин, то умножили бы количество зла вдвое: и наши, и
грузины стали бы ни в чем не повинными людьми, преследуемыми по
национальному признаку. Этого делать нельзя.
Но и оставлять без защиты наших соотечественников нельзя. Если
правительство Грузии не в силах обеспечить в Кварельском районе защиту прав
граждан, то, может быть, туда стоит ввести людей, которые обеспечат
соблюдение этих прав?
Аварцы там родились, там родились их отцы, деды, там их родина -- в
прямом значении этого слова. Кто же и на каком основании имеет право
вытеснять их с их родины на их историческую родину?
Нет и не должно быть каких бы то ни было правовых преимуществ одной
нации перед другими.
ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ НАРОДНОГО ДЕПУТАТА ДАССР, ПЕРВОГО СЕКРЕТАРЯ
ДАГЕСТАНСКОГО ОБКОМА КПСС М.Г.АЛИЕВА НА СЕССИИ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА ДАССР 1990
ГОДА
Газета "Дагестанская правда",
за 12 августа 1990 года, стр. 3.
Руководство Грузии заверяет всех нас, что сделает все, чтобы беречь
дружбу между нашими народами, не допустят, чтобы дагестанцы оттуда уехали.
Мы знаем, что обстановка в Грузии не простая, может быть, не все там будет
зависеть от воли и желания руководства республики. Но сегодня, когда нам
протягивают руку дружбы, наверное, будет неправильно отвечать митингами,
размахивать кулаками в адрес Грузии.
Масло в огонь стремятся подливать не только организаторы митингов, но и
некоторые средства массовой информации республики.
Вот у меня последний или предпоследний номер газеты "Комсомолец
Дагестана", где опубликована статья "Продолжится ли противостояние?". Я вам
прочитаю одно предложение. "...Уговаривать грузин не надо. Надо, на мой
взгляд, поначалу придать гласности чинимые ими в Грузии преследования людей
по национальному признаку. Надо выставить Грузию виноватой. Надо вытащить ее
на всесоюзное и мировое позорище". Разве не такие статьи и их авторы
нагнетают напряженность в отношениях народов, республик? Считаю нужным еще
раз подчеркнуть, что мы внимательно следим за судьбой дагестанцев в Грузии.
Поддерживаем на всех уровнях связи с руководством Грузии, будем делать все,
чтобы и грузины в Дагестане, и дагестанцы в Грузии жили спокойно. И никому
не надо разжигать страсти. Мы готовы с любыми заинтересованными
организациями, лицами спокойно рассмотреть и решить любой вопрос, связанный
с этой и другими проблемами. Мы против того, чтобы ради удовлетворения своих
амбиций кто-то мог подтолкнуть людей на поступки, последствия которых трудно
представить. Давайте будем учиться на ошибках других в этом плане. Их в
стране в последние годы хоть отбавляй. Не надо и Дагестан делать полигоном
межнациональных столкновений.
Комментарий 1999 года.
К сожалению, в этом выступлении все неправда: "Руководство Грузии
заверяет всех нас, что сделает все, чтобы сберечь дружбу между нашими
народами, не допустит, чтобы дагестанцы оттуда уехали." -- Руководством
Грузии с июля 1990-го на деле были Гамсахурдиа и его партия "Круглый
стол--Свободная Грузия": как явствует из той же цитируемой Алиевым статьи
Ш.Магомедова и из фактов, установленных нами непосредственно в Грузии,
Гамсахурдиа назначал глав администраций районов и полностью контролировал
телевидение Грузии. Гамсахурдиа не только не обещал, что не допустит отъезда
этнических дагестанцев из Грузии, но открыто призывал грузин к изгнанию их
из Грузии.
"Но сегодня, когда нам протягивают руку дружбы..." -- опять неправда: я
участвовал в переговорах руководства Дагестана с делегацией Грузии в августе
1990 года: и представители официальных властей, и представители неформальных
объединений, вошедшие в состав делегации (академик Нико Чавчавадзе и Гиви
Гамбашидзе) настаивали на выезде дагестанцев из Грузии.
"Разве не такие статьи и их авторы нагнетают напряженность в отношениях
народов республик?" -- Это автор восстающий против преследования в Грузии
людей по национальному признаку нагнетает напряженность "в отношениях
народов"? -- А надо? -- А надо "внимательно следить за судьбой дагестанцев в
Грузии" -- из Махачкалы. Они доследились -- Муху Алиев и Магомедали
Магомедов -- до того, что все дагестанцы покинули Грузию.
Они и сегодня "внимательно следят" за установлением в Дагестане
уголовной диктатуры.
План в отношении режима Гамсахурдиа полностью удался. Выступления на
митингах, в газетах и на телевидении в Дагестане и в парижской газете
"Русская мысль" прояснили ситуацию в Грузии, изменили отношение
общественности к нацистско-демократическому режиму Гамсахурдиа и тем
обеспечили его скорое падение.
Публикация моих тезисов по Грузии дорого обошлась честным журналистам,
за выступлением первого секретаря обкома Алиева последовали оргвыводы:
решением обкома комсомола Дагестана главный редактор газеты "Комсомолец
Дагестана" Татьяна Воронина была снята с работы. Протестуя против этого
решения из газеты ушли журналисты Шарапудин Магомедов, Александр Торба,
Дмитрий Горбанев.
"РУССКАЯ МЫСЛЬ" ОТ 3 АВГУСТА 1990 ГОДА
О ПРОБЛЕМЕ КВАРЕЛЬСКИХ АВАРЦЕВ
"Русская мысль" ,
No3839, 3 августа 1990 года, стр. 2-3.
А рядом зреет еще один межреспубликанский конфликт. В МНИА
"Инфо-ВЗГЛЯД" позвонил из Махачкалы бывший политзаключенный Вазиф Мейланов:
--18 июля по дагестанскому телевидению была показана встреча с
руководством НАШЕЙ автономной республики, в которой принимали участие поэт
Адалло и я. Со стороны руководства принимали участие заместитель
председателя Совета министров ДагАССР Курбанов, председатель постоянной
комиссии по межнациональным отношениям Шагидин Рамазанов и два первых
секретаря райкомов КПСС сопредельных с Грузией районов Дагестана --
Цунтинского и Тляратинского. Поскольку эту передачу видели не только в
Дагестане и информация о ней ушла также в Грузию, то мы воспользовались
возможностью обратить внимание грузинского населения на кризисность ситуации
в Кварельском районе.
Вначале напомню о событиях в Кварельском районе Грузии. Нам доподлинно
стало известно, что 1 и 14 июня этого года туда приезжал лидер Грузинского
Хельсинского союза Звиад Гамсахурдиа и устраивал там многолюдные митинги, в
которых собиралось по 20 тысяч человек. Во время этих митингов З.Гамсахурдиа
призывал к выселению аварцев, проживающих в Кварельском районе -- а это 4
села общей численностью примерно 3,5 тысячи человек, -- за пределы Грузии.
После второго митинга была предпринята попытка 16 июня бульдозером
снести один из домов. При этом охрану обеспечивали люди, вооруженные
автоматами, милиция. В тот момент, когда дом сносили, в нем находилась
женщина-аварка с двумя детьми. На защиту этой семьи встали жители селения.
По словам очевидцев, в ход пошли камни. Автоматы пока они в ход пустить не
посмели. В результате 8 женщин-аварок получили увечья и были помещены в
больницу, еще две беременные аварки были арестованы и отсидели сутки.
Мейланов с журналистской группой посетил село Тиви, где они сняли
2,5-часовой фильм -- показания жителей, отрывки из которого были показаны по
телевидению. Там же он говорил:
--Я противник преследования живущих у нас в Дагестане грузин. Они не
несут ответственности за происходящее в Грузии. Если бы мы хоть как-то
ущемили права проживающих у нас грузин, то умножили бы количество зла вдвое
-- и наши, и грузины стали бы ни в чем не повинными людьми, преследуемыми по
национальному признаку. Этого делать нельзя. Но и оставлять без защиты наших
соотечественников нельзя.
Если правительство Грузии не в силах обеспечить в Кварельсном районе
защиту прав граждан, то, может быть, туда стоит ввести людей, которые
обеспечили бы соблюдение этих прав. Эти люди -- проживающие в Кварельском
районе аварцы -- там родились. Там же родились их отцы, деды. Там их
родина--в прямом смысле слова!
Кто же и на каком основании имеет право вытеснять их с их родины на их
историческую родину?
Во время телепередачи было сообщено о том, что дагестанское
правительство обратилось с заявлением к правительству Грузии. Как пояснил
участвовавший в передаче зампред правительства Дагестана Курбанов, в этом
документе, в частности, говорится, что если несправедливые и незаконные
гонения на аварцев, составляющих всего 6% численности населения Кварельского
района, не будут прекращены, то дагестанцы займут дома грузин на Кизлярских
пастбищах. Будут отобраны и сами пастбища -- путем расторжения договора на
их аренду, который заключен до 1994 года.
26 июля по Дагестанскому телевидению было передано сообщение, что возле
села Тиви появились грузинские пикеты с плакатами: "Вон из Грузии!"
Стало также известно, что на 5 августа в дагестанском городе Хасавюрте
(в 85 км к северо-западу от Махачкалы) запланировано проведение
многотысячного митинга дагестанской общественности в защиту прав
соотечественников, проживающих в Грузии. Как ожидают организаторы этой
акции, отметил в разговоре с корреспондентом "Инфо-ВЗГЛЯД" Вазиф Мейланов, в
ней примут участие не менее 20 тыс человек, преимущественно аварцев, а также
представителей других народов Дагестана.
В повестке митинга один вопрос -- о положении в Кварельском районе
Грузии и об ответных мерах Дагестана.
----------
После этого разговора с Мейлановым корреспондент "Инфо ВЗГЛЯДа" оторвал
ненадолго Звиада Гамсахурдия от проводящейся сейчас организациями, входящими
в блок "Круглый стол" (где Гамсахурдия -- бесспорный лидер) акции -- блокады
грузинских железных дорог с целью добиться публикации закона о выборах и
внеочередной сессии ВС Грузии. На вопросы о ситуации в Кварельсном районе
Гамсахурдия ответил:
-- Это ложь! Абсолютнейшая ложь! Дезинформация! Митинг там был в защиту
грузинского населения, которое очень страдает, вот, благодаря этим
аварцам...
-- А много их там вообще проживает?
-- Да-а-а, очень много -- четыре деревни. И, в общем, грузинское
население притесняется, и, в общем, были там факты убийства, изнасилования и
так далее. И значит, просто, чтобы урегулировать этот конфликт и чтобы там
не было столкновений, вот потому проводился митинг. Понимаете?
-- Да-да-да...
-- А никто их не выгоняет. Просто они, некоторые из них, по
собственному желанию оставляют и уезжают. По нимаете?
-- Да...
-- Сейчас идут переговоры с дагестанской стороной, чтобы их мирным
путем переселить. Потому что там они не уживаются друг с другом. Знаете, там
всегда возникают конфликты, и в общем, поэтому очень плохое положение. Так
что мы никого не выгоняем.
-- В середине июня представители организаций, образовавших блок
"Круглый стол", были, в частности, в райо- не Ахалцихе. И в отношении лакцев
или, как их у вас называют, "леки", точно такие же действия допускались...
-- Нет, там не леки в Ахалцихе. Там армяне. Там тоже было положение
натянутое. И мы поехали и это все успо-коили. Там знаете что было? -- армяне
ворвались в грузинскую церковь...
-- Да, спор возник -- чья же она...
-- ...Там армяне ворвались в грузинскую церковь. Там была опасность
конфликта. И тогда мы поехали и все это урегулировали. Так что это про нас
распространяют разные сплетни. Понимаете? Вот здесь, в Грузии, есть некото-
рые провокаторы, которые распространяют эту дезинформацию на Запад и в
Россию, и всюду. Понимаете?
Нам не хочется вникать в междоусобную войну неформалов Грузии. А на
пересказ сообщения Мейланова Гамса хурдия отреагировал так:
-- Не знаю, не думаю так. А почему не говорят, что дагестанцы там
поймали человека и разрезали на куски и как шашлык зажарили? Почему это не
упоминают?
-- А когда это было?
-- В Дагестане много фактов притеснения грузинского населения, и
конфликты там постоянно возникают на этой почве. Кроме того, они, аварцы,
там незаконно строят до-ма. Понимаете?
-- Да-да. Но это не только ведь аварцы -- ведь в прошлом году
правительство Грузии несколько раз принимало постановления по поводу
незаконного захвата земель и азербайджанцами, и другими приезжими.
-- Да, это -- да. Поэтому мы и вынуждены, чтобы остановить этот
процесс, потому что нам угрожает демографическая катастрофа. Понимаете? Все
народы здесь процветают, все присваивают земли, строят дома, а грузины
остаются без крова, без земли, без всего! Понимаете? Вот у нас такое
катастрофическое положение.
-- А можно ли регулировать эту проблему -- притока людей извне --
какими-то правовыми мерами, соответствующей иммиграционной политикой, но не
насилием?
-- Вот потому мы хотим создать свой парламент, чтобы правила выработать
-- у нас нет правительства, понимаете, никакого. Наше правительство ничего
не делает, никакие меры не принимает.
Так мы опять пришли к "парламенту".
ЛЕНИНГРАДСКОМУ СЕКРЕТАРИАТУ КОНФЕРЕНЦИИ ПО ПРАВАМ чЕЛОВЕКА "ВИЛЬНЮС --
ЛЕНИНГРАД 1990"
ОТ ВАЗИФА МЕЙЛАНОВА
Текст заявления прочитан на собрании Союза демократических сил
Дагестана 30 августа 1990 года.
Будьте любезны на открытии конференции огласить текст нижеследующего
моего послания к ней:
В связи с включением в число приглашенных на вашу конференцию Звиада
Гамсахурдиа, именуемого оргкомитетом конференции "известным
правозащитником", заявляю:
Гамсахурдиа, на организованных им этим летом двадцатитысячных митингах
в селе Ахалсопели Кварельского района Грузии, цинично играя на низменных
чувствах толпы, употребляя в своих выступлениях оскорбительные выражения,
разжег ненависть к одному из этнических меньшинств Грузии -- аварцам, более
ста лет живущим в Кварельском районе. Результатом его последнего выступления
на митинге в Ахалсопели 14 июня 1990 года были блокада (семидневная) села
Тиви, поджог грузинами двух домов аварцев в том же Тиви, попытка разрушения
дома в том же селе Тиви, предпринятая грузинами и приведшая к столкновению
аварцев с грузинами. Средствами подконтрольных ему печати и телевидения
Гамсахурдиа продолжает разжигать ненависть к аварцам. Аварцам отказывают в
медицинской помощи. Отказывают грузины, боящиеся быть заклейменными
сторонниками Гамсахурдиа как "предатели Грузии". Гамсахурдиа, попирающий
права аварцев, делает в охваченной нацистско-национальным угаром Грузии
политическую карьеру в качестве "защитника Грузии" от иноземцев.
ГАМСАХУРДИА НЕ ПРАВОЗАЩИТНИК. ЭТО ЦИНИЧНЫЙ ПОЛИТИК, РВУЩИЙСЯ К ВЛАСТИ.
Он знает, что вытеснение дагестанцев из Грузии подняло вопрос о
грузинах, живущих в Кочубеевской зоне Кизлярского района Дагестана. Но
преступному политику плевать и на судьбы тысяч грузин.
"С грузинами, живущими вне Грузии, делайте что хотите", -- заявляют
нацисты-гамсахурдиевцы.
В результате разожженной Гамсахурдиа и его сторонниками вражды между
грузинами и дагестанцами Грузия избавится от дагестанцев, а Дагестан от
грузин. Конфликт перенесется на границу Грузии и Дагестана.
Я сам был в населенном аварцами селе Тиви, лично опрашивал жителей
села, мною, вместе с журналистом Шарапудином Магомедовым, поэтом Адалло
Алиевым и телеоператором Александром Александровским, наши беседы с жителями
села Тиви сняты на видеопленку. Криминальные высказывания Гамсахурдиа
зафиксированы и независимой грузинской печатью: чего стоит одно только
цитируемое в заявлении "Координационного совета" высказывание Гамсахурдиа на
митинге 14 июня: "Быть может, к вам приедут люди, скажущие вам "леки
(дагестанцы) -- наши братья", -- гоните их".
Человека, инициирующего вражду между народами, вы именуете
правозащитником. Что с вами, ребята?
Человека, прямо заявляющего, что негрузины, хоть и родившиеся в Грузии,
не могут обладать правами, равными тем, коими обладают грузины.
Распределяющего права по этническому признаку! И этого-то человека именуете
вы правозащитником? Простите, а кто тогда вы сами -- так его именующие?
И чего стоит эта ваша конференция, которой Гамсахурдиа почетный
участник? Того и стоит.
Особенно велика вина в случившемся с вашей конференцией Валерия
Сендерова и Александра Гинзбурга. Уж они-то знали о роли Гамсахурдиа в
придании конфликту в Кварелии свойства необратимости. Сейчас они -- под
фарисейским предлогом плюрализма и терпимости (приглашайте тогда и
известного правозащитника Саддама Хусейна) -- приглашают Гамсахурдиа, а на
самом деле они, да и все вы, просто избегаете открытого противостояния злу,
вы хотите быть равно хорошими для всей тысячи ваших участников. Конечно, на
вашей конференции будет много речей и много общих формул о правах человека,
о необходимости бороться за них... Но общие формулы проверяются частными
значениями. Если формула врет при подстановке частного значения, то, значит,
врет и общее утверждение. Общая формула вашей конференции провралась на
частном значении: Гамсахурдиа.
Уже одним приглашением Гамсахурдиа на конференцию, титулованием его
"известным правозащитником" вы сыграли на руку неправой стороне, вы
поддержали нарушителя прав человека.
Безобидные кузнечики, собираясь в огромные стаи (кулиги) и подолгу сидя
в кулигах, перерождаются: развиваются челюсти, спинка темнеет, кузнечик
превращается в саранчу.
Из кузнечиков, на свой страх и риск разносящих по миру будящие его
вести о нарушении прав человека, вы, собравшись в кулигу, превратились в
нечто иное. Вы переродились -- желание действовать ансамблем перерождает.
Сидение в кулиге перерождает. Вы уже не о других думаете -- делите пирог
славы, ревниво нацеживаете похвалы...
Случай с Гамсахурдиа не досадный промах оргкомитета. В нем проступила
наружу ваша новая сущность.
Я ХОЧУ СВОБОДЫ, А НЕ СУВЕРЕНИТЕТА
Речь на третьем съезде депутатов Дагестана
10 мая 1991 года
"Другое небо", No2, 1992 год.
Уважаемое собрание. Я согласен с тем, что пока не приведены
существенные аргументы против принятия декларации о суверенитете Дагестана.
Именно поэтому я хочу изложить два, на мой взгляд, существенных аргумента
против.
Давайте признаемся себе: мы избегаем разговора на трудную тему, мы не
желаем признать реальность: сегодня в Дагестане торжествует не
демократическое, а национальное сознание, это национальное сознание
материализовалось в противостоящих друг другу национальных движениях, в
вооруженных национальных формированиях. Сегодняшнее выступление одного из
ораторов с подсчетом того, сколько в Дагестане ректоров той или иной
национальности, лишнее, для меня, подтверждение верности моего утверждения.
Моя позиция в национальном вопросе такова: я против учета национального
фактора в формировании высшего слоя дагестанского общества. Я против
национальных квот в парламенте, правительстве, в нижних структурах власти. Я
за то, чтобы человек назначался на должность по одному критерию: он лучше
других способен отправлять эту должность. При этом, теоретически, может
получиться, что в правительстве окажутся одни аварцы. Я не против этого. Или
одни кумыки. Я не против и этого. Только по критерию порядочности и
компетентности, но ни в коем случае не национальности. Только таким путем мы
изживем национальное мышление и по-настоящему объединим Дагестан.
С этой трибуны задавался вопрос: "Да разве кто-нибудь доказал, что
между провозглашениями суверенитетов и межнациональными конфликтами
существует причинная связь?"
Я намереваюсь доказать, что такая связь есть. Сегодня, когда ни в одной
из республик союза нет демократического общественного сознания (что вполне
объяснимо), суверенитет служит средством для торжества национального
мышления, суверенитет служит средством для создания привилегированного
положения одной нации по отношению ко всем остальным. Сплочение в
организованную силу в республиках, провозгласивших суверенитет, идет на
национальном сознании, организованная национальная сила противостоит всему
инонациональному, противостояние выливается в противоборство, противоборство
в столкновения, столкновения в кровь. А вы спрашиваете какая тут причинная
связь. Да суверенитет, в условиях торжества национального мышления, служит
средством для достижения национального превосходства на суверенной
территории -- вот вам связь. Суверенитет и национальные конфликты
неразделимы. Даже Прибалтика пошла не по демократическому, а по
национальному пути.
Еще в работе "Заметки на полях советских газет" (1977 год) я писал:
"Жизнь неустойчива по структурным изменениям". То есть, даже малые
структурные изменения бесконечно изменяют жизнь: даже одно только
провозглашение декларации о суверенитете поведет к неуправляемым
последствиям.
Я уверен, что декларация о суверенитете даст старт процессу
дестабилизации в Дагестане.
Поясню свою мысль на модели: Новая Россия--корабль, Дагестан -- один из
отсеков корабля. Пока мы на корабле, -- действует многоступенчатая структура
власти, переход к суверенитету -- это выход в суверенное плавание на
отдельном баркасе. Так вот: как начнем садиться в баркас, так сразу встанет
вопрос кому садиться на весла, а кому на руль. А общего ответа у
сегодняшнего Дагестана на этот вопрос нет, а общего мнения на то, куда
рулить у сегодняшнего Дагестана тоже нет. Вот почему после провозглашения
суверенитета начнется драчка за то, кому садиться на руль, причем
соперничество неизбежно обретет национальный характер: ведь оно уже обрело
национальный характер в соперничестве национальных движений, партий (которые
все тоже обрели национальную окраску), в противостоянии вооруженных
национальных формирований. Без всеобщего согласия, общего мнения на то, как
жить, куда плыть, кому быть у руля, как в будущем формировать власть (не по
национальному признаку чтоб) в баркас садиться нельзя.
Чего же я хочу? Я хочу, чтобы мы изменились в относительно старой
структуре, чтобы все коллизии демпфировались несколькими уровнями власти,
чтобы мы и сами перешли от национального мышления к демократическому, и
создали окаймляющее демократическое пространство -- демократическую Россию
-- гарантию стабильности демократии во всех отсеках.
И еще одна мысль. Выступающие за суверенитет говорят, что суверенитет
даст нам большую свободу. Кому это "нам"? Суверенитет даст большую свободу
дагестанскому государству, а не личности. Я хочу свободы, а не суверенитета.
В некотором смысле, чем меньше свободы, т. е суверенитета у государства, тем
больше свободы у человека: Советский Союз был суверенным государством в 1938
году, а люди в нем были несвободны.
Несколько дней тому назад Советский Союз признал над собой юрисдикцию
международного суда ООН по правам человека, т.е. поступился частью своего
суверенитета во имя суверенитета личности: у государства свободы стало чуть
меньше, и ровно настолько же стало больше свободы у человека.
Чем больше уровней контроля над "суверенным" государством, тем
защищеннее, т. е. тем свободнее человек в нем. (Раздается звонок
председательствующего). Так. Подробнее я изложу свою точку зрения в газете
"Взгляд". Спасибо за внимание.
"Другое небо", No2, 1992 год.
НУЖНЫ НОВЫЙ СУД И НОВАЯ ПОЛИЦИЯ
"Взгляд", No1, 7 марта 1991 года.
Из статьи "Уравнение свободы".
Рынок аналогичен игре в футбол: этой игре необходимы правила (законы).
Соблюдение правил футбола обеспечивается внефутбольными (=
внеэкономическими) средствами--судьей на поле, полицией, выводящей
нарушителя с поля... То же и с рынком: нужны новый суд и новая полиция. Для
борьбы с коррупцией суда и полиции нужна свободная печать: пирамида
государственных органов контроля должна замыкаться на общество
негосударственными средствами контроля -- независимыми средствами массовой
информации и неправительственными организациями. То есть нужна иная --
демократическая -- структура общества (смотри рисунок).
Почему "новый суд и новая полиция"? Потому, что суд, прокуратура и
полиция, построенные (и воспитанные) под тоталитарное государство: на
тотальный запрет, на "а кто вам это разрешил?", на "запрещено все, что
специальной бумагой не разрешено" -- этим структурам и людям из этих
структур для функционирования в рыночном, свободном обществе предстоит
серьезно измениться.
7 декабря 1990 г.
ЖИТЬ ЛИ НАМ В РЕЖИМЕ РЕВОЛЮЦИЙ, ИЛИ НАЦИОНАЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ И СУВЕРЕНИТЕТ
О МИТИНГЕ 13 АПРЕЛЯ 1991 ГОДА
"Взгляд", No3, 1991 год.
Об отставке правительства. Нас мало что устраивает в сегодняшней
политике смены правительства Дагестана? Мы хотим смены правительства? Но,
наверное, мы хотим сменить это правительство на лучшее? А митинг 13 апреля
показал, что митинговая смена правительства неизбежно обернется заменой его
ХУДШИМ правительством.
Митинговая, революционная смена власти аналогична погрому: погром
бесструктурен: он сметает и правых, и виноватых. То же делает и митинг.
Из рухнувшего дома не все следует выбрасывать -- тем более, что новый
дом нам предстоит строить из останков дома рухнувшего. Целые, хорошие
кирпичи, целые балки и т. п. пойдут и на строительство нового дома. Нам в
новом правительстве будет необходима часть людей из старого правительства и
его аппарата. Другое дело, что использовать их мы будем для строительства
дома иного плана. Каждый ценный, полезный работник старого правительства
должен быть сохранен.
Жить ли нам в режиме революций? Я предлагаю не жить в режиме революций.
Революция -- коммунистическая модель жизни. Революционных свержений и
таковых же назначений мы уже нахлебались -- 73 года тому назад. Я предлагаю
все перемещения в правительстве делать законным путем -- через выборы и
парламент. Но сначала провести новые выборы в парламент по новому закону о
выборах. С обязательным смещением всей опозорившейся дагестанской
избирательной комиссии.
Идеей организаторов митинга 13 апреля было использовать лакский вопрос
для смены правительства. Представитель фронта Шамиля проговорился: он
перевел разговор в национальную плоскость и обвинил премьера Мирзабекова в
предоставлении привилегий кумыкам. Так. Ну, а очень и очень многие люди
обвиняют аварских руководителей в том, что они при назначении на руководящую
должность оказывают предпочтение людям своего народа. Ну и как -- будем
вести спор в этой плоскости? Постановка вопроса в той плоскости, в которой
его ставит Гаджи Махачев, разжигает национальную рознь, ведет к разрыву
Дагестана. Вот если бы Махачев доказал, что Мирзабеков назначил плохого
начальника милиции г.Хасавюрта, отвергнув кандидатуру человека намного лучше
подходившего на эту должность, тогда да: это обвинение имело бы смысл.
А пока позицию Махачева приходится понимать так: были у руководства
Хасавюртовского района кумыки -- будут аварцы. Это национальная плоскость.
Это проклятие Дагестана, это то, что мешает его единству и, тем самым, его
силе. Махачевы разобщают Дагестан: требования суверенитета Дагестану,
звучащие из уст национально мыслящего деятеля, понимаются как стремление на
место бывшего "старшего брата" поставить "старшим братом" свой народ (как то
и произошло в Грузии). Народы Дагестана не желают иметь над собой никакого
старшего брата -- оттого они и провозглашают свои суверенитеты. В этих
условиях ничего не дадут мольбы Д. Халидова, обращенные к парламенту
Дагестана: "Провозгласите же суверенитет! Примите же закон о единстве и
неделимости Дагестана!" Да не удержите вы никакой силой единства
неравноправных народов! Позицию социал-демократов тоже приходится понимать
как позицию национальную: социал-демократы требуют не роспуска (и новых
выборов) парламента Дагестана, а отставки правительства, т. е. Мирзабекова.
На конференции по экономической программе для Дагестана (27 апреля) я
спросил А. Ганиева: "Какой же смысл отставлять правительство, не распуская
парламент? Ведь назначать новое правительство будет старый незаконно
сформированный партийный парламент?" Ганиев ответил: "Это верно, но и другой
путь тоже ведет к конституционному кризису". Перевод: "Смысл-то есть, только
вот говорить об этом неудобно."
Мягко говоря, странной с точки зрения логики и интересов лакцев
выглядела позиция ведшего митинг А. Алиева: "Пусть правительство Дагестана
само решает лакскую проблему, нечего ездить в Москву, для того нам и нужен
суверенитет, чтобы иметь возможность самим решать дагестанские проблемы".
Во-первых, в Москву ездили именно представители лакцев с просьбой помочь
разрешить конфликт между лакцами и чеченцами. Во-вторых, никакая Москва не
мешает правительству Дагестана решить лакскую проблему (о чем было сказано в
выступления Мирзабекова). Но странная с точки зрения логики и интересов
лакского народа позиция А. Алиева выглядит весьма логичной с точки зрения
группки, преследующей только свои и ничьи больше интересы, стремящейся на
критике премьера-кумыка и обольщении дагестанцев суверенитетом достичь
власти. Суверенитет и прилагаемый к нему набор фигур политической риторики
-- это и есть вся программа социал-демократов Дагестана. Пустые призывы
"крепить дружбу народов Дагестана", на которые так легки лидеры
социал-демократов и фронта Шамиля, делу не помогут -- хотя бы потому, что
сразу после этих ритуальных призывов Г.Махачев приступил к разжиганию вражды
по отношению к кумыкам. Кумыкское национальное мышление не победить аварским
национальным мышлением -- столкновение этих мышлении родит пожар, приведет к
ливанизации Дагестана.
Моя позиция в национальном вопросе такова. Я против учета национального
фактора в формировании высшего слоя дагестанского общества. Я против
национальных квот в парламенте, правительстве, на все государственные
должности. Я за то, чтобы человек назначался на должность по одному
критерию: он лучше других способен отправлять эту должность. При этом,
теоретически, может получиться, что в правительстве окажутся одни аварцы. Я
не против этого. Или одни кумыки. Я не против и этого. Только по критерию
порядочности и компетентности, но ни в коем случае не национальности. Только
таким путем мы изживем национальное мышление и по-настоящему объединим
Дагестан.
Такие, какие мы сейчас, мы ни одной проблемы не решим. Для решения
лакской проблемы нам нужны сила и согласие. А для создания силы нам
необходимо единство дагестанского общества, а не междуусобная,
межнациональная борьба. Дагестану необходимо отказаться от сталинского
приоритета понятия "народ" перед понятием "человек". Такие, какие мы сейчас,
мы ни одну проблему не решим. Значит, надо меняться: менять иерархию понятий
и способ мышления.
Пока в Дагестане торжествует национальное мышление. Оттого люди и
партии, провозглашающие вроде бы не национальные, а демократические (общие
для всех народов) цели, на деле скатываются на свой истинный, национальный,
уровень.
Повторю то, что я уже говорил в беседах на площади (в эпоху пикетов):
"Нам надо от победительной философии, которую насаждали большевики с их
всепобеждающим учением, переходить к философии сотрудничества. У нас два
человека, встретившись, начинают думать: "Как бы мне победить тебя" (в споре
ли, в карьере, в политике), а у них -- в свободном мире -- два человека,
познакомившись, сразу вслух произносят: "В чем бы мы могли с Вами
сотрудничать? Чту бы мы могли с Вами вместе создать?". Это философия
производительная, в отличие от философии победительной, т. е.
разрушительной.
Сегодняшние притязания наций на верх в Дагестане я моделирую борьбой
уголовников за верховенство в камере: они борются не за то, чтобы выйти из
камеры и зажить по-человечески (не доминируя самим и не допуская над собой
доминации), а за то, чтобы, живя в камере, по-уголовному (иначе нации
доминировать невозможно) доминировать в стране-камере. Сегодня силы наций в
Дагестане уходят на борьбу против поползновений на доминирование, а не на
совместную созидательную работу, не на совместный духовный рост.
Социал-демократы выдвигают идею "суверенитета" Дагестана.
"Суверенитета"... в составе Союза, а не России. То есть предлагают подвести
Дагестан под высокую руку Горбачева, а не делегировать часть полномочий
относительно демократичным структурам Новой России. Думаю, что партийное
руководство Дагестана очень понимает и разделяет эту программу. Думаю, что
разделяет их точку зрения и партийный парламент, который социал-демократы
потому и не предлагают переизбирать, что верят в него, верят, что он
проголосует за "суверенитет" как надо.
А я вот против принятия декларации о суверенитете. Я уверен, что
декларация о суверенитете даст старт процессу дестабилизации в Дагестане.
Объяснюсь, почему я так считаю. Проиллюстрирую свою мысль на модели: Новая
Россия -- корабль, Дагестан -- один из отсеков корабля. Пока мы на корабле,
действует многоступенчатая структура власти, переход к суверенитету -- это
выход в суверенное плавание на отдельном баркасе. Так вот: как начнем
садиться в отдельный баркас, так сразу встанет вопрос кому садиться на
весла, а кому на руль. А общего ответа у сегодняшнего Дагестана на этот
вопрос нет, а общего мнения на то, куда рулить, у сегодняшнего Дагестана
тоже нет. Вот почему сразу после оглашения суверенитета начнется драчка за
то, кому садиться на руль, причем соперничество неизбежно обретет
национальный характер: ведь оно уже обрело национальный характер в
соперничестве национальных движений, партий (которые, как я писал выше, тоже
обрели национальную окраску) и даже в борьбе за пост высшего мусульманского
иерарха республики. Без консенсуса, т. е. общего согласия, общего мнения на
то, как жить, куда плыть, кому быть у руля, как в будущем формировать власть
(не по национальному признаку чтоб) в баркас садиться нельзя. То есть можно,
конечно, если мы хотим все силы народа пустить на противоборство.
Нам необходимо внутренне измениться -- это главное и единственное.
Полтора года назад я сказал на митинге у аварского театра, что "раньше я
ставил на первое место задачу преодоления партийного мышления, сейчас я
первое место отдаю задаче преодоления мышления национального". Партийное
мышление рушится неостановимо, сейчас задача номер один -- победить молодое
зло -- национальное мышление.
Суверенитет и национальное мышление неразделимы. Сегодня, когда ни в
одной из республик Союза нет демократического общественного сознания (что
вполне объяснимо), суверенитет служит средством для торжества национального
мышления, суверенитет служит средством для торжества (или "доминирования",
как выражается Д. Халидов) одной нации над другими. Сплочение в
организованную силу в республиках, провозгласивших суверенитет, идет на
национальном сознании (Грузия, Молдова, Чечня, Ингушетия, Татария, Армения,
Азербайджан...), организованная национальная сила противостоит всему
инонациональному, противостояние выливается в противоборство, противоборство
в столкновения, столкновения в кровь. Суверенитет и национальные конфликты
неразделимы. Даже Прибалтика пошла по национальному, а не по
демократическому пути. У нас малой кровью (как в Прибалтике) дело может не
обойтись.
Еще в работе "Заметки на полях советских газет" (1977) я писал: "Жизнь
неустойчива по структурным изменениям". То есть даже малые структурные
изменения бесконечно изменяют жизнь. Даже одна только декларация о
суверенитете поведет к неуправляемым последствиям.
Чего же я хочу? Я хочу, чтобы мы изменились в относительно старой
структуре, чтобы все коллизии демпфировались несколькими уровнями власти,
чтобы мы и сами перешли от национального мышления к демократическому, и
создали окаймляющее демократическое пространство -- демократическую Россию
-- гарантию стабильности демократии во всех отсеках.
Для меня суверенитет не самоцель. Самоцелью для меня являются права
человека: право каждого человека читать, говорить, думать, развивать свою
национальную культуру -- не ущемляя права другого делать то же самое.
Ложная идея застит глаза. Гамсахурдиа -- суверенитетчик. И
суверенитетчик Д. Халидов невнятно осуждает блокаду грузинами Южной Осетии,
зато вполне внятно осуждает пытающуюся вырваться из-под нациста Гамсахурдиа
в Союз Южную Осетию. В стремлении Южной Осетии отделиться от Грузии Халидов
видит "руку Москвы". Так... а чью руку Халидов видит в предложении жителей
кварельского села Тиви создать отдельный аварский сельсовет (суверенитет!) в
Кварелии (в обмен на полную автономию аварцы обязуются поддерживать на своей
территории "полный порядок")? Тоже руку Москвы? У меня есть менее экзотичное
объяснение: логика заставляет и тех и других требовать отделения от
националистической милицейской, судебной, прокурорской машины
гамсахурдиевской Грузии. Логика национального насилия гонит национальные
меньшинства аварцев и осетин из Грузии. А Вы, "защитник аварцев", именно эту
причину замалчиваете, подыгрывая гонителю аварцев. Вы не говорите, что
суверенитет Грузии --средство для создания приоритета грузинам, что
суверенитет Грузии -- инструмент унижения и преследования национальных
меньшинств.
Случай с Халидовым лишнее доказательство того, что не национальное, а
демократическое сознание защищает интересы каждого народа. А раз каждого, то
значит не в ущерб никакому. Вот почему я имею смелость считать себя большим
защитником аварцев, кумыков и грузин, нежели штатные их защитники..
Подоспел номер "Маджлиса" с эмоциональной статьей Шамиля Зубаирова,
переполненной абстрактными вопросами и столь же абстрактными призывами.
Пользуясь случаем, отвечаю.
"До каких пор мы будем видеть окружающую нас мировую цивилизацию через
призму Москвы?" -- спрашивает Зубаиров. Я не считаю, что демократические
российские структуры мешают нам видеть мировую культуру. Зубаиров за
суверенитет. Ну так будете видеть мир через призму суверенного дагестанского
правительства... если не правителя. Нет? А через какую призму видят мировую
культуру суверенные иракцы? "У нас это невозможно"? Не скажите. Драчка за то
кому ставить призму, через которую Вам глядеть на мир, УЖЕ ИДЕТ. Так,
например, Исламская партия возрождения провозгласила своей целью создание в
Дагестане Исламской республики, а это значит, что на смену одной
государственной религии -- марксизму, готова придти другая государственная
религия -- Ислам. Исламская партия возрождения объявила, что в мире есть
всего лишь две партии -- "партия Аллаха" и "партия Сатаны", и что "каждый,
кто не принадлежит к "партии Аллаха" (т. е. ИПВ) принадлежит к "партии
Сатаны". Угроза другой призмы вполне реальна. Ваш товарищ по партии Д.
Халидов торжественно поддержал цели новой партии и заверил ее в непременном
с ней сотрудничестве. "До каких же пор" Вы будете отказываться видеть
происходящее у Вас перед глазами? Нельзя ведь видеть только то, что сегодня
видит и ребенок, и со смешным пафосом обличать "застой".
Ваша партия не возразила партии, планирующей отнять у жителей Дагестана
духовную свободу. Таково-то ваше понимание свободы и таковы не слова, а дела
любителей поговорить о свободе. Возразил партии Исламского возрождения всего
один человек. Надо ли говорить, кто это был.
***
Первые колонисты плыли в Северную Америку, имея на корабле уже готовые
Конституции своих предполагаемых государств (штатов). Есть ли у нас такое
единство? Нет, мы садимся, вернее, норовим посадить на корабль команду,
разделенную вооруженным противостоянием, команду, части которой не только не
договорились относительно того куда плыть, но не желают вместе плыть куда бы
то ни было. Почему Вы -- через призму суверенитета -- не видите вот этого?
Почему пламенно обличая дохлого льва -- коммунистический образ жизни -- Вы
не говорите о новой реальности Дагестана: нелегальных де-юре и легальных
де-факто вооруженных национальных формированиях, острием своим направленных
уже не на потенциального внешнего противника, а вовнутрь Дагестана?
Почему Вы всего лишь повторяете истины, уже сказанные о себе бывшим
"старшим братом"?
Зубаиров, агитируя за суверенитет, очень много говорит о свободе.
Свобода? Но вас ведь уже обманули этим словом в 17-м году. Свобода? Это что
-- когда девушкам, не носящим платок, угрожают волосы обрезать? К этому тоже
что ли "старший брат" руку приложил? В этом тоже не мы, а Москва виновата?
Свобода декларациями не создается. Свобода -- это структура, ее надо
создавать, а не провозглашать. Ведь это непростая вещь -- создать структуры,
обеспечивающие свободы каждого, без ущемления свобод кого бы то ни было.
Больше дела! Давайте -- для начала -- выберем способный создать структуры
свободы парламент. Его что -- Россия нам мешает выбрать? Давайте у себя дома
создадим хотя бы наполовину такой демократичный парламент, как у них.
"Манкуртами с депутатскими значками" называет Ш.Зубаиров дагестанских
парламентариев. Ну, не знаю: по-моему прошлое как раз сидит в них прочно.
Провозглашением суверенитета Ш. Зубаиров именно этим парламентариям даст
власть большую, чем они имеют сегодня! Он называет это свободой.
***
Мне хочется думать, что мы, жители Дагестана, образумимся и от
раздувания внутрикамерной национальной вражды перейдем к созданию Нового
Дагестана, демократичного, открытого миру, сильного гражданами, которым есть
что защищать -- свободную, благоустроенную жизнь.
***
Что даст выход из трудных, а то и вовсе не разрешимых сегодня
национальных (и не только национальных) проблем? Я изложил свои идеи на
митинге 5-го августа 1990 года в Хасавюрте. В более развернутом виде свою
программу (экономическую и политическую) я изложил на конференции по
экономической программе для Дагестана 27 апреля этого года.
5 мая 1991 года.
Махачкала.
"ОКАЯННЫЕ ДНИ" БУНИНА ВПЕРВЫЕ ИЗДАНЫ
В СОВДЕПИИ
Впервые в этой стране издан публицистический дневник 1918--1919 годов
"Окаянные дни" И. А. Бунина (Москва, Современник, 1991 г.) -- до сих пор
бывший запрещенной к хранению и распространению в этой стране книгой.
Предисловие советского буниноведа Олега Михайлова недостойно
единственной по жанру и силе переживания книги.
"Окаянные дни" поминаются в моем приговоре: "Мейланов с 1978 г. хранил
с целью распространения изданную за рубежом литературу явно клеветнического,
антисоветского содержания, а именно: "Записки Сологдина" Панина, "Окаянные
дни" Бунина, "Некрополь" Ходасевича". Ну вот: а теперь "явно клеветническую
литературу" распространяет само государство.
Думаю о причинах голода, постигшего эту страну: страна шла к нему все
73 года, народ изолгался, расчеловечился перевернутой системой ценностей:
Бунин по ней был клеветником, а какие-нибудь брежневы, кехлеровы,
алиевы-магомедовы и целый слой приспособленцев (заполонивших общественные
науки, образование, юстицию и т. п.), кормившихся ложью н культивировавших
ненависть, возносился на самый верх общественной пирамиды, ставился в
образец юношеству. Общество с перевернутой шкалой ценностей, ясно, не может
называться человеческим, --на беду коммунистов оно, по теории, неизбежно
скатывается в голод.
Можно ли сказать, что лестница ценностей, что общественный механизм
выделения лучших в сегодняшнем обществе изменился, стал нормальным? Нет, я
бы так не сказал: сегодня в создателях критериев, во властителях дум (в
масштабах страны) ходят вчерашние коммунисты, вчерашние и сегодняшние (в
этом вся прелесть) приспособленцы. А на верху общественной пирамиды должны
быть люди испытанной честности, испытанного на теоретическое предвидение
ума, испытанной воли и способности принимать верные решения. Лучших немного,
но они определяют сущность общества, так как определяют его идеалы. (И
действенность механизма общественного отбора). У нас, в Дагестане, отбор
по-прежнему идет по обратной шкале. Дагестанское общество не сумело
правильно сформировать свой высший слой -- оно вручило высшие посты людям
прежней -- уголовной социалистической породы, вот и обречено мучиться.
Но вернусь к "Окаянным дням". На суде я сказал о них: "Окаянные дни" --
это стенограмма дней революции. Классик русской литературы думает и
свидетельствует о революции во дни самой революции. Это документ, который
должен перечитываться и переосмысливаться бесконечно. Это суд носителя
культуры над взбесившимися (себе на погибель) низами. "Окаянные дни" Бунина
и "Письма Луначарскому" Короленко -- это приговор большевизму, вынесенный
классической русской литературой. Во дни, когда общественная жизнь текла
расплавленной магмой, Бунин из часа в час, изо дня в день давал анализ
происходящему. Бунин включен в ткань мировой культуры -- его реакция была
реакцией самой мировой культуры, всею своею жизнью, всем опытом
противостояния общественному мнению и до революции он был готов к пониманию.
Этот бесстрашный талант не боялся мерить новое Дантом, Шекспиром, Толстым...
-- вечной мерой человечества. Он осудил большевиков еще тогда -- семьдесят
лет назад. Он осудил большевиков, но он осудил и русский народ, поддавшийся
отраве и соблазну большевизма: соблазну бескультурья ("мы академиев не
кончали!"), равенства, народопоклонства ("народ всегда прав!"). Благородная
непримиримость ко злу, верность человеческой культуре и божественным
заповедям морали, верность истине и непримиримое противостояние своему же
обезумевшему народу -- это Бунин".
"Окаянные дни" не быстрое и не простое чтение, но это чтение
необходимое.
"Взгляд", No2, 12 апреля 1991 года.
РАЗГОВОР НА УЛИЦЕ
"Другое небо", No1, 20 августа 1991 года
На следующий день после выступления в программе "Дагестан", 26 июня
1991 года у меня на улице состоялся разговор с одним из моих знакомых. Вот
фрагмент разговора -- знакомого я обозначаю буквой В., себя -- буквой М.
В.: -- Да, мы требовали снижения стоимости хаджа с 30 до 3-х тысяч
рублей и только благодаря этому удалось снизить его стоимость с 30 до 12
тысяч. Ну, скажите, откуда старику взять 30 тысяч? А совершить хадж -- это
обязанность каждого мусульманина.
М.: -- Во-первых: Вы прекрасно знаете, что это обязанность не каждого
мусульманина, а только такого, которому его средства позволяют совершить
хадж. Сегодня средства не позволяют. Это не делает мусульманина плохим, это
делает нашу страну плохой, нашу систему плохой. Во-вторых: именно это
снижение цены, эта льгота хотя бы на копейку и является, на мой взгляд,
аморальной: личное спасение не может обретаться на льготных условиях! Хадж
труден? Но в этом и смысл его. Единственно: эти трудности не должны быть
созданы специально для верующих, верующие должны идти на общих основаниях.
Так?
В.: -- Так...
М.: -- Я слышал выступление Хасбулатова на предвыборном митинге 9 июня.
Он заявил, что мусульмане не хотят платить за доллар по его сегодняшнему
рыночному курсу (27 рублей 60 копеек), потому что это бы значило платить
Сатане, платить Павлову. По-моему, тут-то он и ошибается: единственное, чего
сегодня не может Павлов -- это установить свой курс рубля. Он бы и рад
сделать рубль весомей (скажем, чтобы доллар стоил 6 рублей), да не в его это
власти. Этот плавающий, естественно устанавливающийся курс вне воли Павлова.
Это первый росток рыночной экономики.
В.: -- Это правильно. Вы думаете, верующие не понимают, что Вы правы?
Понимают, но так, как они говорят, для них лучше.
М.: -- Сегодня верующие мне говорят: зачем Вам это нужно? чего Вы
добиваетесь? Я, в разговоре с ними на площади, ответил: Чистоты! Больше
ничего! Сегодня они мне говорят "для чего Вам это надо?", а одиннадцать лет
назад КГБ мне говорило "для чего Вам это нужно -- ведь, кроме Вас, никто
свободы слова не требует, никому она не нужна". Так же через пару лет
окажется, что нужна и чистота.
В.: -- Но все-таки пишите об этом осторожней. Больная тема.
М.: -- Не могу.
ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА
"Другое небо", No1, 20 августа 1991 года
Диктатура пролетариата. А я вот думаю, что диктатура пролетариата
принципиально, теоретически невозможна. Диктатура пролетариата -- это
диктатура низших над высшими, ну вот в 17-м низшие влезли наверх -- и что ж,
диктатура пролетариата установилась? Голодуха пролетариата установилась. И
так будет всегда: диктатура низов над верхами неизбежно будет вести к
голодухе. Голодуха не сразу наступила еще и потому, что носители знания
бесплатно отдавали свой талант пролетарским верхам (всем этим сталиным,
лениным, ворошиловым, кагановичам, хрущевым, рыжковым, павловым...).
Интеллигенция считала делом чести позволять помыкать собою, третировать себя
как обслугу класса- гегемона -- пролетариев всех мастей. Сегодня, ребята,
ситуация другая. 74 года рабства и социальной униженности каждому
талантливому человеку объяснили, что ему дан талант не для того, чтобы
испытывать комплекс вины перед бесталанными, что талант ничего не должен
паразитирующим на нем, что каждый человек должен нести ответственность за
реализацию возможностей, дарованных ему богами, что жизнь талантливого
человека -- всегда дар обществу, в котором он живет, и что, если общество не
ценит эти дары по достоинству, то талант обязан нести свои дары тем, кто их
оценит, а не сеять на камне.
Диктатура, на самом деле, возможна только одна -- диктатура таланта,
диктатура необходимости человека обществу. Талант, в правильно
организованном обществе, диктует условия потребные ему для жизни, и общество
подчиняется его диктату. Диктатура одаренных сделала процветающими и
свободными западные сообщества. А у нас все норовят повторить диктатуру 17
года: взамен диктатуры промышленного пролетариата нам предлагают диктатуру
пролетариата религиозного. И дня не проживете с такой диктатурой. Все
талантливое уйдет из страны на следующий же день -- останетесь с
производителями слов, кучками их озлобленных сообщников, с голодом и
внутренней войной. Вывод? Я его дал в третьем номере газеты "Взгляд":
перестать жить в режиме революций. Смена власти -- важнейший период в жизни
общества, менять ее надо законно (чего не сделали большевики), вдумчиво,
обеспечивая неуклонное улучшение власти, а не меняя плохое на худшее.
МАГОМЕД-РАСУЛ МАГОМЕДОВ
ЧЕРНАЯ ТЕНЬ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ ЛЕГЛА
НА ДАГЕСТАН
Газета "Дагестан", No11, 20 июня 1991 года.
Долгие двенадцать дней, самых жарких в июне, на площади перед зданием
Верховного Совета республики стояли несколько тысяч мусульман, среди которых
было много стариков и женщин, с требованиями разрешить им совершить
паломничество (хадж) в Мекку, которое предписывает им их вера.
Они сумели добиться выполнения определенной части своих требований.
Была снижена первоначальная стоимость поездки и разрешено выехать гораздо
большему числу желающих, сделаны льготные скидки для инвалидов и стариков.
Но большая часть мусульман, не попавших в списки отъезжающих, остались
стоять на площади, поклявшись не уходить до тех пор, пока все их требования
не будут выполнены. В частности, одно из них заключалось в том, чтобы
паспорта всем отъезжающим выдавались принародно на площади, чтобы все видели
и знали, кто получил право на поездку. Это свое требование они объясняли
стремлением не допустить, чтобы как в прошлом году в ряды паломников попали
люди, имеющие до-вольно опосредованное отношение к религии.
Кроме того, с самого начала было выдвинуто требование, чтобы глава
правительства дал, им письменный ответ с мотивированным объяснением, по
каким причинам просьбы верующих о разрешении им хаджа не могут быть
удовлетворены. Нельзя не отказать в резонности этих требований, но тем не
менее они не были выполнены. Когда же срок ультиматума, поставленный толпой,
истек, и ни один из руководителей так и не вышел к народу, толпа верующих
ринулась к зданию с намерением прорваться внутрь. В это время стоявшие
начеку омоновцы открыли по ним стрельбу (как они потом объясняли,
предупредительную), но в результате было ранено пять человек (по информации
прокурора республики Гаджимагомедова, изложенной им через час после
случившегося). Таким образом в этот день произошло то, чего мы дагестанцы
так страшились и в то же время очень надеялись, что минует нас горькая
участь, постигшая соседние республики. Но кровь невинных людей уже пролилась
на центральной площади, а это, все понимают, является первым грозным
симптомом начала гражданской войны.
Как могло произойти такое? Кто виноват в случившемся? Эти вопросы
задают сейчас многие из нас. Одни обвиняют правительство в неумении брать на
себя ответственность за решение социально-политических проблем, другие --
мусульман.
К примеру, сторонники последних прямо высказывали мнение: "что
собравшиеся на площади верующие -- сплошь спекулянты, которые под видом
паломничества надеются разжиться импортными товарами, что всех их надо
разогнать войсками, а человек пять-десять повесить для острастки вверх
ногами, чтобы остальным неповадно было. Да и почему это они должны совершать
свои религиозные дела за найти деньга? Пусть платят из своего кармана
тридцать тысяч и убираются" и т. д. в подобном духе.
Как видите, оценки довольно категоричные и резкие, если не назвать это
другим словом. Но правильны ли они? Чтобы ответить на этот вопрос, следует
рассмотреть истинные причины конфликта и вернуться немного в прошлое.
Со дня установления советской власти проводилась по отношению к
верующим политика настоящего геноцида, причем уничтожалась наиболее лучшая
часть духовенства, наиболее благородные и верные последователи идеи. На их
места под строгим контролем определенных органов ставились люди наподобие
нашего дагестанского Гиккиева, которые, говоря языком верующих, поганили
чистый источник веры, самыми изощренными способами дискредитируя религию в
глазах населения. Поэтому религиозно-нравственный уровень культуры
дагестанского народа остался где-то на границе восемнадцатого столетия, в то
время как многие мусульманские страны, к примеру Саудовская Аравия или
Турция, ушли далеко вперед, построив у себя высоко цивилизованные
государства.
Пока наше духовенство оправится от всего пережитого, пока мы сможем
приблизиться к уровню высокоразвитых мусульманских государств, пройдут
десятилетия. И в этих условиях особую актуальность приобретает гибкая и
терпеливая политика правительства, вдумчивое и серьезное отношение к
проблемам мусульман, основанное на высоком уважении к канонам веры и ее
служителям, что позволило бы избежать пламени гражданской войны и не
допустить волны конфронтации между верующими и коммунистами, основанной на
принципе око за ока, кровь за кровь. Но такова ли политика нашего
руководства? Далеко нет. Подтверждением этому могут служить вышеприведенные
высказывания, которые в различных формах проводятся в народные массы.
Не мешает вспомнить, как три года назад верующие просили разрешения
открыть в селах мечети. На это им цинично ответили, что если разрешить
одним, захотят и все остальные. Тогда верующие вышли на площадь и в течение
двух дней добились этого разрешения.
В прошлом году они обратились с просьбой разрешить им совершить Хадж.
Вначале им отказали, затем поставили заранее невыполнимые условия,
установив, в частности, цену поездки для одного человека двадцать тысяч
рублей. И вновь верующие выходят на площадь. Перепуганное правительство
снижает стоимость поездки вначале до семнадцати, затем до двенадцати и
окончательно до шести тысяч рублей.
В заключение король Иордании Хусейн, проявив высочайшее уважение и
гостеприимство к дагестанцам, взял на себя все их расходы, более того, щедро
одарил каждого из паломников.
А теперь подумайте, какой вывод сделает любой здравомыслящий человек
относительно действий правительства? Только один:если хочешь чего-то
добиться от него, то применяй к нему насилие. Именно поэтому, когда в этом
году верующим назначили цену хаджа уже в тридцать тысяч рублей, они вновь
вышли на площадь с явным намерением его насиловать и т. о. еще раз добиться
снижения стоимости поездки. Поэтому, на мой взгляд, мусульмане в происшедшем
конфликте несут на себе гораздо меньше вины, чем спровоцировавшее их на это
правительство, и любой квалифицированный юрист, уверен, поддержит меня в
этом.
Умей видеть руководители республики немного дальше своего носа, они бы,
прежде чем объявлять стоимость поездки, тщательным образом подсчитали бы
всевозможные расходы, переговорили бы со всеми сторонами вплоть до короля
Саудовской Аравии и определили бы минимальную смету расходов. Через все
средства массовой информации довели бы ее до верующих, показали бы, что ими
сделано для того, чтобы уменьшить стоимость поездки, с приглашением лидеров
мусульманских движений обсудили бы этот вопрос на специальной комиссии или
даже на заседании Верховного Совета республики, транслируя по телевидению, а
затем твердо стояли бы на этой цене. Уверен, что проведи наше руководство
заранее, за несколько месяцев до описываемых событий, такую работу, острота
конфликта значительно бы спала.
Правда, тут у меня есть серьезные опасения относительно способности
Верховного Совета республики решать проблемы такого рода, ибо состав его на
90 проц. представлен коммунистической номенклатурой различного уровня. А
население Дагестана в основе своей верующие. Это, по моему мнению, одно из
самых серьезных противоречий и будет являться источником постоянных
конфликтов, до тех пор, пока в составе депутатского корпуса не будет в
достаточном числе представителей различных религиозных общин. Иначе
маленький комок проблем может превратиться в лавину огромной разрушительной
силы. Ибо это глубочайшее заблуждение, что силой разогнав мирную
демоястрацию мусульман 13 июня, мы решили проблему. Нет, мы ее только
усугубили и почувствуем это в ближайшие месяцы. А все это время те, кто
стоял на площади, будут вести интенсивную агитационную работу, главная идея
которой будет выражаться: "Коммунисты еще раз продемонстрировали свою
звериную сущность, расстреляв ни в чем не повинных мусульман, единственным
желанием которых было совершить паломничество в Мекку". Потом в селениях
начнут изгонять, а может, и избивать коммунистов, и все это быстро
перекинется на город. Тогда наше правительство для того, чтобы сохранять
себя, призовет войска из России (местные войска к этому времени будут
ненадежными) и введет, как это оно сделали сейчас, чрезвычайное положение. А
это гражданская война. Что надо сделать, чтобы ее избежать? Думаю, нынешнему
депутатскому корпусу следует объявить о самороспуске и организовать новые
выборы, а правительству публично перед всем народом извиниться за допущенные
просчеты и уйти в отставку. На мой взгляд, это единственный выход, и, если
мы его не используем, то последствия конфронтации могут быть очень
серьезными.
О ГАЗЕТАХ "ДАГЕСТАН" И "КОММЕРСАНТ"
"Другое небо", No1, 20 августа 1991 года.
Эта и следующая статьи написаны по поводу июньских событий в Дагестане
-- двенадцатидневного митинга ( с 1-го по 13-е июня 1991 года) на площади
Махачкалы, начавшегося с требования продажи долларов, необходимых для
совершения паломничества в Мекку, не по рыночной цене -- 38 рублей за
доллар, а по 2-3 рубля и быстро перешедшего к требованию превращения
Дагестана в исламское государство.
Я выступил на митинге с возражениями по существу и того и другого
требований митингующих.
Прочитал в "Русской мысли" интервью моего бывшего сокамерника Анатолия
Щаранского и подумал: великое благо жить в стране и в атмосфере не
обязательной конфронтации, а и сотрудничества с властью. Только та страна
здорова, в которой спор с правительством конструктивен и честен, в котором
правительство не виновно уже по одному тому, что оно правительство. Газета
"Дагестан" судит о деле, не вникнув в обстоятельства дела, не выслушав
противную ей сторону. М.-Р. Магомедову виновность правительства была ясна до
разбирательства. Это как если бы в суде слушать только прокурора. А,
пожалуй, нет, это как заочный суд "тройки" 1937 года.
Газета "Дагестан" объявляет правительство спровоцировавшим конфликт.
Наверное тем, что оно пыталось сделать и сделало все возможное для мирного
его разрешения. Но если уж вести речь о провокациях, то ведь можно и
редактора газеты "Дагестан" обвинить в провоцировании гражданских конфликтов
в Дагестане. Это в физике явление не зависит от прогноза, в общественной
жизни прогноз, а на самом деле программа действий, предлагаемая Магомедовым
("Все это время те, кто стоял на площади, будут вести интенсивную
агитационную работу, главная идея которой будет : "Коммунисты еще раз
продемонстрировали свою звериную сущность, расстреляв ни в чем не повинных
мусульман, единственным желанием которых было совершить паломничество в
Мекку". Потом в селениях начнут изгонять, а может и избивать коммунистов, и
все это быстро перекинется на город. Тогда наше правительство, для того,
чтобы сохранить себя, призовет войска из России (местные войска к этому
времени будут ненадежными) и введет, как это оно сделало сейчас,
чрезвычайное положение. А это гражданская война".) влияет на прогнозируемое
явление, открыто провоцирует вражду и гражданские конфликты в Дагестане.
М.-Р. Магомедов разжигает ненависть к коммунистам. Хотел бы напомнить ему,
что в январе 90 года он сам пытался защитить от меня коммунистическое
вероучение: "Вазиф, а ты сам-то Ленина читал? Ведь у него масса умных
мыслей". Я-то читал и писал о его "умных мыслях" еще в 77-м году.
Но ни в 90-м я не ставил, ни сегодня не ставлю ни Магомедову, ни другим
коммунистам их заблуждения в неискупимую вину. А М.-Р. Магомедов именно в
неискупимую вину ставит своим вчерашним однодумцам их заблуждения. Такая
нетерпимость, такое духовное принуждение к отказу от своего мировоззрения
людей, еще не понявших его ошибочности,-- это и есть большевизм, коммунизм.
Избавиться от коммунизма труднее, чем кажется. Большевистская нетерпимость
может быть и у верующих. Если мусульманский мир начинает приходить в себя
после пережитого им опыта нетерпимости исламского фундаментализма, то нам,
чтобы отвергнуть исламский фундаментализм, достаточно опыта нетерпимости
большевистского коммунистического фундаментализма. Нетерпимость и твердость
в вере, в своих воззрениях -- вещи разные. Можно быть твердым в своей вере и
в своих взглядах, но терпимым. М.-Р. Магомедов год назад вышел из партии.
Есть люди, которые вышли из нее месяц назад. Есть те, что выйдут завтра,
через год, есть те, что не выйдут никогда. Будьте к ним терпимы, не ставьте
им их прошлое в неискупимую вину, как не ставят в неискупимую вину Ваше
прошлое Вам.
(Прошлое я Магомедову в вину не ставлю, а сегодняшнее ставлю: он
разжигает ненависть и провоцирует конфликты в Дагестане.)
Газета "Коммерсант" в своей статье о событиях на площади ссылается на
мнение "местных наблюдателей", но держит имена этих местных наблюдателей в
секрете. Позвольте, господа коммерсанты, поучить вас: в исследовании
конфликтов типа июньского в Дагестане принято ссылаться не на "местных
наблюдателей", а на "независимых наблюдателей". Мнение "наблюдателя",
принадлежащего к одной из сторон конфликта, может оказаться необъективным.
Не потому ли коммерсанты не публикуют фамилий "местных наблюдателей", что
знают о их вовлеченности в конфликт? В цивилизованных обществах, господа
коммерсанты, ваша коммерция называется грязным бизнесом.
Стиль "Коммерсанта" определился -- тотальный цинизм. Циничная ухмылка
адресуется не только коммунистической администрации, но и попавшему в беду
населению. Дагестан переживает тревожное время -- "Коммерсант" лжет и
ухмыляется: "мятежные мусульмане подняли бунт против правительства,
назначившего грабительскую цену за паломничество в Мекку". Что "Коммерсанту"
до Дагестана? Случится религиозный или этнический конфликт? Ну так будет о
чем писать! Будет чем поперчить пресную коммерческую газету: "а где-то на
югах, в далекой стороне народы режутся и бьются...".
Привожу расчеты затрат на совершение хаджа муфтия Б.Исаева,сделанные им
в Саудовской Аравии и переданные уполномоченному по делам религии. Расчеты
сделаны для трех различных курсов доллара.
27,6 32 38,6
Курс доллара 1$ рублей рубля рублей
1. Транспорт 310$ 8556 9920 11966
2. Госпошлина 120$ 3312 3840 4632
3. Транспорт и жилье
в Джидде и Мекке 100$ 2760 3200 3860
4. Жилье в Афрате
и Мине 100$ 2760 3200 3860
5. Транспорт
Мина-Афрат 70$ 1932 2240 2702
6. Жилье в Медине 50$ 1380 1600 1930
7. Питание 12 дней 60$ 1656 1920 2316
Итого: 810$ 22356 25920 31266
Рублевая часть проезда: 3550 3550 3550
Всего: 25906 29470 34816
***
Парадокс! Коммерческая газета не дает коммерческого анализа стоимости
хаджа. Парадокс? Да нет -- грязный бизнес.
ЧЕРНАЯ ТЕНЬ НЕПРАВДЫ ЛЕГЛА НА ГАЗЕТУ "ДАГЕСТАН"
"Другое небо", No1, 20 августа 1991 года.
В номере газеты "Дагестан" за 20 июня появилась статья редактора газеты
М.-Р. Магомедова "Черная тень гражданской войны легла на Дагестан". Статья,
на мой взгляд, заслуживает разбора.
Рассуждая о ходе и последствиях двенадцатидневного митинга верующих на
площади Махачкалы, автор статьи молчит о главном, программном требовании
участников июньского митинга: превращении Дагестана в исламское государство.
В молчании об этом глубинном течении митинга большая неправда статьи М.-Р.
Магомедова. Плакаты и выступления с требованием превращения Дагестана в
исламское государство были центральными на митингах и 13 апреля, и 11 мая, и
1--13 июня. У Магомедова об этом ни слова. Почему? Потому что защитить
лозунг исламского государства с позиций демократии невозможно. Значит,
пришлось бы высказаться об этом лозунге отрицательно, а этого-то М.-Р.
Магомедову и не хочется.
Причин у этого нежелания несколько. Первая та, что выступать против
организованной толпы, да выступающей от имени религии, опасно для жизни (это
к вопросу о мужском начале в политике), а выступать СЕГОДНЯ против
правительства ничего не стоит (а вчера, когда это стоило дорого, коммунист
Магомедов писал угодные правящей верхушке диссертации). Вторая та, что
философия коммуниста, равно как и философия политика-прагматика, рассчитана
на СЕГОДНЯШНЮЮ расстановку сил в обществе, а не на истину, не на моральную
правоту. "Делайте ваши ставки, господа!" -- как говорит газета "Коммерсант".
Магомедов сегодня ставит на исламское политическое движение, как вчера
ставил на компартию. И, наконец, третье: коммунисту легко сменить идею
партократии на идею теократии: и в том, и в другом случае товарищ остается в
рамках тоталитарного сознания.
Сегодня ситуация в стране и Дагестане такова: единственно-верное учение
рухнуло, духовный вакуум заполняется -- причем в той же роли
единственно-верного все и вся объясняющего учения -- готовыми идеологиями: в
России православием, в Дагестане исламом. Но КАКАЯ БЫ РЕЛИГИЯ ни взяла на
себя функции рухнувшей идеологии -- жизнь не станет духовно свободной.
Теократия стоит партократии. Где же выход?
Выход прост и вместе с тем очень сложен: государство не должно иметь
содержательной идеологии, исполняющей ролевую функцию марксизма-ленинизма,
или: в социальной жизни НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ САМОЙ ЭТОЙ РОЛЕВОЙ ФУНКЦИИ. Теократия
стуит партократии. Опять появится слой самых сознательных и масса
несознательных, которые должны будут -- под страхом наказания -- идти куда
им прикажут самые сознательные -- в нашем случае -- наиболее продвинутые в
вопросах ислама. Опять произойдет дифференциация и в самой партии духовного
авангарда (мусульман) -- среди них появятся наиболее сознательные и т. д. и
т. п., завершится все это избранием имама (в коммунистической структуре этой
позиции соответствует позиция генсека). Ну, а результат, итог будет в
точности тот, что был итогом хождения по мукам 17--21 годов: жесточайшая
духовная несвобода.
Аналогия тут полная -- ведь и в коммунистической структуре совмещены
духовная и светская власти (генсек), разрешена только одна партия....
Идея исламского государства, равно как идея православного государства,
равно как идея коммунистического государства, несовместима с идеей свободы,
с идеей демократии, со структурой демократии. Потому призывы к созданию
исламского государства антиконституционны (если мы в Дагестане
конституционно закрепляем принцип демократии) и потому политические партии,
призывающие к созданию исламского государства, должны быть запрещены как
антиконституционные (т. е. на том же основании, на котором в Германии
закрещена компартия). Повторю: между исламским государством и демократией
нет симметрии: ДЕМОКРАТИЯ ДОПУСКАЕТ ИСЛАМ, и не просто допускает, а
гарантирует права верующих -- мусульман, демократия не позволяет только
закрепления конституцией верховенства людей одной религии, одного
мировоззрения или одной нации. У нас опыт жизни, не пережитой никем в мире
-- 74-х летней жизни в условиях коммунистического тоталитаризма, так неужели
ж нам обязательно из одной болезни впадать в другую, из одного тупика
обязательно втягиваться в другой тупиковый ход, чтобы опять, обязательно на
собственном опыте, убедиться в том, что одна несвобода не слаще другой?
М-Р. Магомедов ставит в один ряд Саудовскую Аравию и Турцию: он хочет в
неявной форме легализовать в сознании дагестанцев идею исламского
государства. Саудовская Аравия -- исламское государство, недемократическое,
теократическое государство. Турция -- демократическое государство с
церковью, отделенной от государства. Саудовской Аравии ислам приносит
деньги. Турция на исламе денег не делает. Саудовская Аравия делает деньги на
нефти ( с помощью западной технологии: ислам исламом, а включенность в
мировое хозяйство -- включенностью в мировое хозяйство), Турция живет не
сырьем, а интеллектом, предприимчивостью, открытостью миру. Понятна причина
консервации исторического политического устройства Саудовской Аравией -- она
на продлении своего прошлого и живет. А Турция -- динамичная страна, одна из
первых среди развивающихся стран мира, развивающая свою культуру, свою
традицию. Я ни в коей мере не осуждаю исторически сложившийся образ жизни
Саудовской Аравии (хотя признаюсь: я бы предпочел видеть ее конституционной
монархией) -- я всего лишь утверждаю, что Турция и Саудовская Аравия --
страны не одного ряда, не одной цивилизации.
Магомедов называет июньскую демонстрацию мусульман "мирной" и тут же
признается, что демонстранты "вышли на площадь с явным намерением насиловать
правительство". Так было применено митингующими насилие или нет? Магомедов
уходит от ответа. Но признается: "мусульмане в произошедшем конфликте несут
на себе гораздо меньше вины, чем спровоцировавшее их на это (на что??)
правительство". Если демонстрация была мирной, то о какой вине речь? Я,
безусловно, осуждаю штурм демонстрантами зданий парламента и правительства.
Плох руководящий слой Дагестана? А кто в этом виноват? Не дагестанцы ли,
бездумно побросавшие свои бюллетени за кого попало, не устраивавшие митингов
с требованием роспуска безобразничавших избирательных комиссий? Сегодня
приходится расплачиваться за вчерашнюю пассивность, за бездумное отношение к
важнейшему в жизни общества делу -- выборам власти. Плох правящий слой? Но
менять его следует только законным путем. (Собственно, я об этом писал в
вышедшей 18 мая статье "Жить ли нам в режиме революций?") Мы в обществе, где
властвует равно обязательный для всех закон, еще не жили. Надо начать с
уважения к некоммунистическим, человеческим законам. Надо понять: каковы
будут отношения между людьми в Дагестане, такова будет и жизнь в нем.
Доброжелательность -- категория экономическая: без нее экономика не
работает. Надо понять: сегодня законы в России уже не коммунистические.
Сегодня можно и должно добиваться исполнения закона, например, о выводе
парткомов с государственных учреждений. Исполнение уже одного этого закона
много изменит нашу жизнь.
Если бы дагестанцы обладали большим чувством гражданского достоинства,
они сочли бы нетерпимым то обстоятельство, что 2 тысячи человек навязывают
свою волю правительству, не спрося мнения остального миллиона взрослых
людей, от которых они составляют 0,2 процента. Демонстрировать, выражать
ненасильственным образом свое мнение имеет право любая группа людей, любой
человек, но заставлять правительство имеет право только референдум. Кучка
людей навязывала нам свою волю в течение 74 лет. Мы сыты этим образом жизни.
Магомедов советует тщательно подсчитать все расходы на поездку в Мекку.
Я выяснил, что таковые подсчеты были сделаны муфтием Исаевым, они не были им
преданы гласности (думаю, что ему это было легко сделать в "Исламских
новостях" или в "Дагправде"). Ну, вот, я их опубликовал -- каким же путем
предлагает Магомедов уменьшить стоимость поездки? Менять доллары по льготной
ставке, т.е. просто дарить деньги одной части населения за счет другой его
части? Нет? Договариваться с королем Саудовской Аравии? О чем? Чтобы он
платил за пребывание наших паломников в Саудовской Аравии? Тогда не будет
хаджа, будет поездка по приглашению. Вот если верующий собрал необходимые
деньги и добрался до Мекки, то тогда (только тогда, не раньше) король может
сделать прибывшего паломника своим гостем.
Думаю, именно поэтому король объявляет о решении взять на себя расходы
по пребыванию паломников в Саудовской Аравии только после взлета самолетов с
территории Союза. Король знает Коран.
М.-Р. Магомедов предлагает правительству взять на себя организацию
хаджа.
Да неверно это! Это все та же философия несвободы: не на себя берем, а
как решит правительство. Это все равно, как если бы тюремщик выпускал
заключенного, а тот ему говорил: нет, ты сам меня веди.
Ну, а чего, все-таки, следует требовать от правительства? Обеспечения
равных со всеми прав. Так как продажа валюты нормирована, то обеспечьте мне
мою долю валюты. Сейчас уезжающим насовсем продают только 200 долларов,
паломникам государство было готово продать 910 долларов...
Магомедов считает, что это правительство должно на площади оглашать
списки идущих в хадж. Нельзя это поручать правительству! Сама мысль, что
человек идет в хадж по отбору правительства кощунственна. Мы опять сами
делаем правительство господином наших жизней и судеб. Мы ищем возможности
уйти от ответственности -- каким бы ни был список, недовольных будет тьма --
и направить энергию возмущения на правительство. Дело не только в том, что
правительства выбираются не для того, чтобы составлять списки верующих,
достойных, по мнению правительства, идти в хадж, а в том, что само
требование этого -- это просьба вернуться в тоталитарное государство, где
власть решает кому куда идти. Отбор паломников -- внутреннее дело верующих.
Церковь должна быть отделена от государства.
Только такое устройство общества обеспечивает духовную свободу всех его
граждан.
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ СЪЕЗДА.
ПЕРВЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ
"Взгляд", No3, май 1991 года.
Первый день 3-го съезда депутатов Дагестана был отдан обсуждению
вопроса "о повышении государственного статуса Дагестана". На мой взгляд
наиболее глубокими были выступления против выхода Дагестана из Российской
федерации. Я, выступая на съезде против выхода Дагестана из РФ, сказал о
том, что в Дагестане и Союзе пока торжествует не демократическое, а
национальное мышление, оно-то -- неизбежно -- и приведет -- в случае
отделения Дагестана -- к обострению межнационального соперничества и к
межнациональным конфликтам (я привел модель корабля и баркаса). Привожу
сказанное в выступлении и не вошедшее в статью "Жить ли нам в режиме
революций?": "Я хочу свободы, а не суверенитета. В некотором смысле, чем
меньше суверенитета у государства, тем больше свободы у человека: Советский
Союз в 1938 году был суверенным государством, а люди в нем были несвободны.
Несколько дней тому назад Советский Союз признал над собой юрисдикцию
международного суда ООН по правам человека, т. е. поступился частью своего
суверенитета во имя суверенитета личности: у государства свободы стало чуть
меньше, и ровно настолько же стало больше свободы у человека.
Чем больше уровней контроля над "суверенным" государством, тем
защищеннее, т. е. тем свободнее, человек в нем".
Скандальным было выступление на съезде редактора газеты "Дагестан"
М.-Р. Магомедова. Противникам отделения Дагестана от Федерации он в качестве
аргумента привел слова... Ленина: "Раб, не сознающий, что он раб, еще не
потерян, но раб, сознающий рабство и не желающий от него избавляться --
холуй..." Это место в речи Магомедова вызвало возмущение части депутатов,
председательствующий М. Магомедов потребовал от выступающего вести себя
прилично -- не оскорблять депутатов, не прибегать к непарламентским
выражениям, на что Магомедов (М.-Р.) с важностью ответил: "я же цитирую
Ленина". Отвечая на один из моих аргументов ("я хочу, чтобы мы изменились в
относительно старой структуре") Магомедов сказал: "Говорят, что мы должны
измениться в старой структуре, но в том-то и дело, что новым человеком можно
стать только в новой структуре!"
Давайте разберем речь Магомедова. В своем выступлении я сказал:
"Говорят, суверенитет даст нам большую свободу. Кому это "нам'"? Суверенитет
даст большую свободу дагестанскому государству, а не личности". Магомедов
как будто не слышит этих аргументов, как будто не понимает, что суверенитет
повышает статус государства, а не личности. Магомедов как будто не понимает,
что снятие внешнего контроля над действиями государства (суверенитет)
угрожает личности порабощением ее своим собственным государством -- как это
было в сталинском государстве, как это есть в саддамистском Ираке. Когда же
возможен разговор о суверенитете? Когда есть внутренний контроль общества
над действиями государства -- он-то и может заменить внешний контроль.
Внутренний контроль общества обеспечивается не только и не столько
структурами демократии (которых в нашем обществе еще нет: свободное
телевидение, например, налаживается пока только в РФ), сколько
демократическим сознанием, демократическим менталитетом общества, чего --
как я сказал в своем выступлении -- нет ни в Дагестане, ни в республиках. Я
и в самом деле думаю, что Магомедов не вник в кажущееся ему простым понятие
суверенитета, он совершил элементарную ошибку, отождествив суверенитет
государства с суверенитетом личности, свободу государства со свободой
человека. Но свободы у государства может и не быть, а человек в нем может
быть свободен. Пример (не раз приводившийся мною): штат Висконсин -- он
несуверенен, а люди в нем свободны. Ошибается в рассуждениях о суверенитете
не одни Магомедов, вчера директор Российского телевидения Олег Попцов сказал
явную глупость: "Суверенитет повышает достоинство республики". Сталинское
мышление: опять разговор о достоинстве государственных образований, а не о
достоинстве личности. А надо, а пора говорить о достоинстве личности, только
личности, а не государств.
II-й аргумент Магомедова -- "новым человеком можно стать только в новой
структуре". На мой взгляд и это утверждение Магомедова является глубоким
заблуждением. В старой структуре, при живом Сталине, Мандельштам стал
свободным настолько, что смог написать о диктаторе:
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей,
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подковы кует за указом указ --
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Ноябрь 1933 года.
Свобода завоевывается не воздыманием рук несвободными людьми, а личным
противоборством старой структуре мысли и поведения. Свобода не завоевывается
скопом, ее обретают поодиночке. Общество, не понимающее этого, будет
несвободным в любой структуре.
Высказывание М.-Р. Магомедова является лишь доказательством того, как
мало освободился Магомедов от философии несвободы -- ведь это центральная
идея марксизма-ленинизма: внешние обстоятельства меняют человека, а не
человек внешние обстоятельства. Я исповедую иную философию: я считаю, что
человек способен измениться в старых обстоятельствах, а ЗАТЕМ изменить и
сами обстоятельства. Марксизм-ленинизм -- та философия, что для того, чтобы
измениться, необходимо ждать, пока изменятся "объективные" обстоятельства,
лишала людей в этой стране смелости изменяться без разрешения государства.
Люди у нас (и в Дагестане, и в Союзе) не изменились -- в этом причина
всех сегодняшних бед. Свободу и новизну надо обретать в старых структурах --
это трудно, но только то, что так обретено, и есть свобода.
Старые же, несвободные (т. е. не уважающие свободу другого) люди в
структурах, созданных для людей иного общественного сознания, несут беду и
себе и другим: идут средневековые национальные войны в суверенных Армении,
Азербайджане, Грузии. М.-Р. Магомедова держит в несвободе не Новая
Федерация, а отравившая его философия подчиненности внешним обстоятельствам
жизни. По поводу цитаты из Ленина: в одном из толстых журналов мелькнула
рецензия на книгу западного автора "Гении оскорбления словом" -- в такого
рода гениях автор числит Ленина, Маркса, Троцкого. Ленин, до революции
писавший в нелегальные газеты, позволял себе выражения, которые в
подлинно-свободной печати непозволительны. Само стремление спрятаться за
Ленина -- свидетельство несуверенности Магомедова: цитирующий обязан брать
на себя ответственность за цитируемое.
Ленин был глубоко непарламентской личностью. Непарламентской, не
готовой к новой демократической структуре личностью выказал себя и М.-Р.
Магомедов.
ПРЕДИСЛОВИЕ К БРОШЮРЕ "ИЗ ПЕРВЫХ РУК"
Эту работу я писал в момент наиболее трудный для себя: два года я жил
голодом, мне добавили полгода заключения в тюрьме, заняв -- единственный --
непримиримую позицию (отказ от работы на весь срок заключения), я отделился
и от политзаключенных (они работали, а я нет -- у них были иные проблемы, не
мои). Советской власти необходимо было сокрушить меня -- оказывателя
"отрицательного влияния на заключенных", укрепителя их духа примером
открытого неповиновения насильникам. Советская власть объявила мне
голодовку: карцер да карцер. "Питание" через день и полная изоляция. Мне
приходилось говорить (конечно, мысленно) только с самим собой. Тогда-то я и
воззвал -- из глубины. Мне дороги эти слова, сложенные в тюрьме -- ими я
побеждал всемирных насильников. Они хотели сломить меня. Это на меня давила
громада армии, военно-морского флота, авиации, Суда, Прокуратуры, МВД, КГБ,
советских писателей, советских обывателей -- итог был для тюремщиков
неожидан: давление рождало во мне мысли. Они перед вами.
Я считаю, что эти-то мысли и изменили мир. Неважно, что о них знали
только политзаключенные Чистопольской тюрьмы. Меняли мир они, а не прожекты,
сочиненные на воле, за чашечкой кофе.
Сегодня мне говорят: "Люди не понимают, почему в Вас нет чувства мести,
считают, что Вы должны отомстить тем, кто Вас посадил". Да, во мне нет
чувства мести. Я сделал то, что всегда мечтал сделать: я устоял против
насилия и тем изменил мир. Параграф 5-й этой работы уже тогда, в 84-м,
ответил на задаваемый мне сегодня вопрос: я не ждал часа укусить, потому что
ни в одну минуту не чувствовал себя униженным: еще в тюрьме я, смеясь, любил
говорить: "забавно: самый страшный нарушитель, я, выйдя, буду иметь меньше
всех зла на эту власть, потому что я выйду победителем, -- и что ж мне
держать зло на побежденных". Так и получилось.
Одно, быть может, и лишнее, замечание. В последнем абзаце работы я
говорю о Ленине не потому, конечно, что высоко ставлю его, а потому, что он
служит мне всем в этой стране понятным примером действия субъективного
фактора в истории.
27 сентября 1990 года.
Почему я сегодня издаю свою работу 83-го года? Объяснюсь. Собрав свои
старые и новые работы, я увидел, что центральной темой их были: роль
личности в истории и механизм нового в истории. В человеческой истории все
движется человеком: не класс первым произносит новое слово, не народ, а
человек, единица, личность. Я привожу эту работу 83-го года в качестве
доказательства: изменения в жизни начинаются не на торжественных форумах, не
на съездах, а в тюремной камере. Это так же, как великая река начинается с
невидимого глазу лесного родника. Общество вдруг не зашагает в ногу.
Механизм нового в том и состоит, что сначала один шагает в ногу, а все
общество не в ногу. Изменения начинает частный, ни в какие партии не
входящий человек, возлагающий на себя одного бремя спасения рода
человеческого. Никем не облеченный властью, никому не ведомый, доступный
всем судам и приговорам...
Личность, а не партия.
Правота, а не признанность.
Не назначенность, а предназначенность.
В работе я пишу: "Чего ж не публикуете секретный доклад Хрущева на XX
съезде?". В этом году он опубликован -- потому, что семь лет назад я
поставил вопрос, на который можно было ответить только публикацией.
Механизм нового. Он ведь еще и в том, что часть из обоснованного мною в
83-м уже вошла в жизнь (и это ответ на вопрос "чего же вы добились?.."), а
части еще предстоит делаться нормой жизни. Так, актуальной сегодня считаю я
последнюю тему предлагаемой вам работы: "Непревосходимое понятие -- человек"
(П24). В 24-м параграфе я перечисляю понятия, которыми в прошлом тщетно
пытались превзойти понятие человека, -- сегодня этот ряд следует дополнить
еще одним понятием -- "человек национальный".
Для меня высшей идеей является идея человека. В центре истории --
личность. Мне чужды и марксисты, растворяющие идею личности в понятии
класса, и националисты, растворяющие идею личности в понятии нации, народа,
и ленинисты, растворившие идею личности в идее партии.
Сегодня я борюсь с национальным мышлением, для которого идея нации
(народа) выше идеи человека. Публикуемая работа показывает -- сегодняшние
мои высказывания обдумывались невчера.
В тюрьме я назвал эту работу "Говорю с коммунистами". Но перечитав ее
сегодня, я вижу, что полемизирую не только с коммунистами -- с
политзаключенными тоже: "Говорю, не имея за спиной авианосца", "Можно ли
изменить психологию народа?", "Неумолимый ход истории", "Чем вернее
социальная теория, тем быстрее она становится неверной", "Время
превалирования субъективного фактора в истории", "На что стоит губить свое
здоровье", "Непревосходимое понятие -- человек" -- это все полемика с
политзаключенными, и в первую очередь с политзаключенными. Не так все
просто: приходилось (и приходится) полемизировать не только с "чужими", но и
со "своими" тоже.
"Книги имеют свою судьбу". Ну, наверное, не только книги. Эту работу я
написал и хранил в камере Чистопольской тюрьмы. На прогулке я перебрасывал
ее в соседние прогулочные дворики -- знакомым из других камер. Я читал ее
соседям по камере. Интс Цалитис, первый раз севший по политической статье в
1948 году, прочитав эту работу, сказал мне: "Я хочу передать ее на волю".--
"Было бы очень неплохо, -- ответил я, -- ибо сам я, может быть, не сумею ее
вынести". Я и не смог: когда я, в июле 85-го, уезжал из тюрьмы в лагерь,
схоронив специально изготовленную капсулу с текстом исполненным микрописью
на папиросной бумаге в телогрейке, то перед посадкой в воронок меня даже не
стали обыскивать -- просто сменили всю одежду на новую. А Интс вынес. Он ее
вынес! Я вновь увидел строки, сложенные мною в тюрьме, только через четыре
года, в 89-м, по возвращении из ссылки.
Эта работа -- документ. Ее доказательная сила быть может в первую
очередь в том, что она написана не сегодня, а тогда, семь лет назад, в
тюрьме, в другую эпоху. Надо было уже тогда так писать, чтобы сегодня стало
можно говорить.
Надо было уже тогда не только писать.
Иисус не был ни нобелевским лауреатом, ни трижды героем
социалистического труда, а влияние на мир оказал. Потому и оказал, что не
был. Ибо оказал влияние примером, а примером может послужить только
находящийся в равных со всеми внешних условиях, не защищенный от мира
званиями и регалиями человек.
29 сентября 1990 года.
Махачкала.
АЛЕКСАНДР ГИСЦЕВ
"ИИСУС" ОТМЕНЯЕТ "НЮРНБЕРГ" *
Газета "Трибуна" No2(31), 7 февраля 1991г.
Критика без библиографии.
Наконец-то читатели узрят воочию то, что от них скрывали много лет.
Скрывали и власти и автор.
В последние 2 года, себя от читателя, скрывал автор -- Вазиф Мейланов.
Скрывал до тех пор, пока его слова и мысли оказались девальвированы большой
массой диссидентской публицистики, прозы, поэзии.
Тем не менее мы с нетерпением ждали книгу Мейланова, а получили...
Удивление и разочарование вызывает труд В. Мейланова "Из первых рук",
как внешним оформлением, так и содержанием.
Лучше было бы, если бы он был получен из десятых рук 2 года назад.
Лучше было бы не только из-за того, что мысли 7-ми летней давности были бы
свежее на целых 2 года, но и потому, что в ней не было бы предисловия
написанного, видимо, в конце 1990г. Даже оставив на совести автора, его
часто повторяемые утверждения: "я сделал", "я устоял", "я изменил мир" и,
допустив, что так оно и есть, сразу замечаешь полную чашу "дегтя" способного
испортить не брошюру, но целую книгу.
Тем более, когда знаешь, что еще год назад автор придерживался другой
точки зрения.
Итак, цитирую. Мейланов -- в 91 г. пишет: "Сегодня мне говорят: "Люди
не понимают, почему в Вас нет чувства мести, считают, что Вы должны
отомстить тем, кто Вас посадил". "Да, во мне нет чувства мести. Я сделал то,
что всегда мечтал сделать: я устоял против мести, и тем изменил мир".
Параграф 5. "уже тогда в 1984-м, ответил на задаваемый мне сегодня
вопрос: я не ждал часа укусить, потому, что ни в одну минуту не чувствовал
себя обиженным, униженным: еще в тюрьме я, смеясь, любил говорить: "забавно:
самый страшный нарушитель, я, буду иметь меньше всех зла на власть, потому
что я выйду победителем, -- и что же мне держать зло на побежденных", так и
получилось".
Это -- сегодняшний Мейланов.
"Вчера", -- в конце 1989 г. он писал: "Я требую создания "Суда" по
образцу Нюрнбергского, для суда над компартией этой страны и над советским
государством по вине и, руками которых я был продержан в заключении 7,5 лет,
а затем, 1,5 в ссылке.
Я обвиняю компартию и советское государство в преступлениях против
человечности: в частности, в заключении меня на 7,5 лет в тюрьме за
слово"...
"Я не прощаю машине зла, я не прощаю винтикам этой машины, придававшим,
преступлению, против человека, видимость законности, я не прощаю
расчеловеченным расчеловечивателям. А ведь нас заставляют прощать и Вы
миритесь с извращением всех понятий. Это недобровольное безвыборное
"прощение" и растлевает вас...
Я требую суда над преступниками и преступными структурами...".
Четкость мысли и законченность фразы. Не то, что словесные пируэты из
Предисловия. Толстовщина, да и только. Так хочется охладить
"победителя"-всепрощенца: не победил он (Вазиф).
Его тюремщики из КПСС-КГБ остались на своих местах. Его официальный
палач прокурор Кехлеров "завтра" будет управлять Прокуратурой РСФСР и,
смеясь, будет читать, что Вазиф в тюрьме еще "смеясь" простил его. Как
Иисус. А он, Кехлеров опять готов его (Мейланова) "распять", как Иисуса.
Пророк Исайя сказал по этому поводу так: "Если нечестивый будет помилован,
то не научится он правде, -- будет злодействовать среди правых (Библия.
Исайя 26,10).
То, что Мейланов лишь через 2 года после тюрьмы смог создать брошюру
тоже не говорит, что он победитель. Он до сих пор не реабилитирован. Ему не
дают работу "побежденные" или коммунисты.
Механизм нового (перестройки), в нашей стране состоял не в том, что
вначале некто (Мейланов, Цалитис, Сахаров) шагал в ногу, а в том, что три
(3) генсека шагнули в гроб в течения 3-х лет.
А это скорее диалектика природы, чем роль личности в истории".
И еще, притянув к себе единомышленника Платона и став на защиту Анны и
Марины, нам не следует забывать, что теории хороши практикой.
А практика в пятилетке -- это изменение "души" посредством внешнего
воздействия на нее. Без того, не было бы ни Платона, ни Мейланова. И
потому-то нужен "Нюрнберг", а не христианские постулаты.
А.Г.
МОЯ ПОЗИЦИЯ
ОТВЕТ РЕДАКТОРУ "ТРИБУНЫ"
"Взгляд", No2, 12 апреля 1991 года.
Во 2-м номере газеты "Трибуна" за этот год аноним, скрывшийся за
инициалами А.Г., выступил с критикой моей брошюры "Из первых рук". Автор
легко угадывается по стилю и содержанию заметки -- ему я бы не стал
отвечать, но он обращается к читателям, обращусь к ним и я.
Аноним (Александр Гисцев) обвиняет меня в отсутствии жажды мести моим
тюремщикам (партии, КГБ, прокуратуре и т.д). Он видит противоречие в моем
требовании суда над компартией и советским государством и отсутствием у меня
чувства мести. Ну а я счел бы себя не в праве требовать суда над компартией
и партийным государством, если бы мною двигало чувство мести. Месть и Суд
несовместимы.
Я ставлю целью изменение общественного сознания: я хочу, чтобы общество
не прощало своим институтам преступлений и против одного-единственного
человека Я хочу, чтобы не я, а само общество вынесло приговор кехлеровым и
тельпизовым. Я считаю, что только юридический суд над государством
произведет необратимый перелом в общественном сознании. В том-то и сила, и
глубина моего непрощения, что причиной его не месть, не злоба, не ненависть.
Да, я за то, чтобы все те, кого я считаю преступниками, получили -- ПО СУДУ
-- положенное им. Но всего важнее мне пустить на слом саму машину,
штампующую кехлеровых. Не месть движет и двигала мною до ареста и в тюрьме,
а страсть вернуть эту страну и этот народ в человечество. Месть не созидает.
А вот суд, имеющий целью разобраться в происшедшем, быть человечным и с
преступниками, выслушать, понять и воздать им за преступления против самой
идеи человека, -- такой суд созидает. Такой суд создал Новую Германию.
Да, во мне нет чувства мести, но это не значит, что я прощаю. Это всего
лишь значит, что Я НЕ ПРОЩАЮ НЕ ИЗ ЧУВСТВА МЕСТИ. Народ состоит не из одних
кехлеровых, тельпизовых, ибрагимовых, джарулаевых, григорьевых. Народ
состоит и из терпящих бедствие рабочих, землепашцев, из стариков, юношей,
девушек. Этому народу я хочу не отомстить, а помочь. Я не прощаю и из
желания не допустить новых преступлений государства -- против только
начавших жить, против тех, что начнут. Я стремлюсь продолжить человеческую
историю на бесконечность ("Из первых рук").
Это коммунисты на всех политзанятиях внушали дагестанцам: Мейланов нас
ненавидит из чувства мести. Это Д. Халидов и М.-Р. Магомедов год назад
говорили мне, что моя непримиримость -- "синдром большевизма"; т. е. я
непримирим, потому что, как большевики, долго сидел в тюрьме и оттого всех
ненавижу. Это обыватели говорили (и говорят еще): "Мейланов? Но ведь его
взгляды, наверное, деформированы обидой на общество, несправедливо с
ним обошедшееся?". Неверно все это. А бедный Гисцев упрекает меня за то, что
это неверно, за то, что коммунисты оказались неправы.
Я и в тюрьме, я и голодая, не думал о мести -- читайте "Из первых рук".
О моем требовании Нюрнбергского Суда над советским государством. Больше
года тому назад Гаджи Абашилов, не называя прямо моего имени, обвинил меня
чуть ли не в том, что я хочу повесить членов политбюро и развеять над землей
прах Горбачева. Уже тогда в дискуссии, завязавшейся после одного из митингов
в Вейнеровском парке, я объяснил Абашилову, что ничего подобного я не только
не предлагал, но и, по логике, не мог предлагать. Я сказал ему: "На будущем
процессе я буду обвинителем -- не судьей. Не я буду выносить приговоры, и
уж, наверное, среди них не будет смертных приговоров. Я изложу факты, а уж
судить... я согласен, чтобы в судьях был даже кто-нибудь из рядовых, честных
коммунистов. Мне важно, чтобы был сам суд. Чтобы преступления партийного
государства перед личностью были осуждены юридическим, а не литературным
судом. В исследовании и осуждении, а не в жестокости приговоров, моя идея".
Гисцев пишет: "Механизм нового (перестройка) в нашей стране состоял не
в том, что вначале некто (Мейланов, Цалитис, Сахаров) шли в ногу, а в том,
что три генсека шагнули в гроб в течение трех лет". Прекрасно! То есть, не
диссиденты инициаторы изменений в обществе, не то, что я в восьмидесятом
вышел на площадь и пять лет до Горбачева, и два с половиной года при нем
отказывался исправляться принудительный трудом, несмотря на перевод в тюрьму
и морение голодом, а просто три старца умерли подряд, открыв дорогу
генсеку-преобразователю, это он, генсек, инициатор изменений, это он, по
доброй воле, заговорил о демократии, это "партия и ее генеральный секретарь
инициаторы перестройки". А Вы напишите, "А. Г.", все это в "Правду", там Вас
поймут (и "диалектику природы", и Ваше коммунистическое принижение "роли
личности в истории"). Ну, а у меня иной взгляд на историю -- далекий от
взглядов газеты "Правда" и совпавшего с нею Гисцева.
Гисцев пишет, что я не победитель, потому что "до сих пор не
реабилитирован". Я знаю, что Вы, А.Г., добивались и добились от КПСС
реабилитации. И эти Ваши домогательства я считаю Вашим поражением: чего Вы
без конца просите их оправдать Вас? Это унизительно и обессмысливает все
Ваши филиппики против КПСС.
Моя позиция иная: я требую суда над судом, над компартией и
государством. Мне -- компенсацией за девять лет заключения -- не нужна
бумажка о том, что я был прав. Я и без них это знаю. А вот они, похоже,
сами, без моего на то согласия, собираются меня реабилитировать. С чего бы
это? Да с того, что эта бумажка не мне, а им нужна: они ею себя хотят
реабилитировать. Я не помогаю им в этом, и в этой своей неуступчивости тоже
вижу одну из своих побед.
Ослепленный ненавистью тем большей, чем на большие моральные
компромиссы он идет, личной обидой, желанием отомстить всем и вся, Гисцев
допускает знаменательную (по Фрейду) ошибку в цитировании меня: "Я устоял
против мести и тем изменил мир". Перечтите мое Предисловие, бедный человек,
там вместо слова "мести" стоит слово "насилия": "Я устоял против насилия и
тем изменил мир". Но теперь, смеясь над Вашим текстом, я говорю: "Вы правы,
правы: я устоял и против мести".
Гисцев пишет: "Так и хочется охладить "победителя"-всепрощенца: не
победил он (Вазиф). Его тюремщики из КПСС--КГБ остались на своих местах". Я
сказал в "Из первых рук" в чем я вижу свою победу: я не уступил насилию.
Семь с половиной лет государство пыталось заставить меня работать ("стать на
путь исправления"). Как пыталось? Морило голодом. Не месяц, не два, не год,
не два -- семь с половиной лет. В бесчисленных постановлениях на помещение в
карцер одна и та же фраза: "Мейланов сознательно не желает исправляться". Я
выстоял, внешнее воздействие оказалось не властно над моей душой. Это я
считаю победой.
Однако Вы знаменательно проговорились: "Так и хочется охладить..."
"Мейланова надо охладить", -- решали в 80-м прокурор Кехлеров и судья
Тельпизов, "Мейланова надо охладить", -- приказывали прапорщикам майор Осин
в лагере и капитан Чурбанов в тюрьме, "Так и хочется охладить победителя --
Мейланова", -- выскакивает у пособника тюремщиков необольшевика Гисцева. Вы
с осиными, чурбановыми, кехлеровыми не случайно совпали. У вас эмоция
большевистская, мышление большевистское, ВЫ ПРОТИВ БОЛЬШЕВИЗМА ВОЮЕТЕ
ПО-БОЛЬШЕВИСТСКИ И, ТЕМ САМЫМ, ВОЮЕТЕ НЕ ПРОТИВ, А ЗА. Гисцев, как я
понимаю, указывает мне еще одно поле для побед: кехлеровы еще не заменены...
кем? Гисцевыми, что ли? Чтобы было кем заменять и чтобы было кому голосовать
за замену их другими людьми, надо изменить общественное сознание, а
изменение общественного сознания идет непросто еще и потому, что гисцевы
своей ненавистью укрепляют большевистские структуры сознания. Антикоммунист
еще не значит -- человек. И об этом тоже написано в "Из первых рук". Гитлер
тоже был антикоммунистом, Гамсахурдиа тоже антикоммунист. Это не сегодняшняя
мысль: я писал об этом в тюрьме. Навиделся я и там бесплодных ненавидетелей,
подобных Вам. Они ненавидели и работали, а я не ненавидел и не работал.
Да, Нюрнбергский Суд необходим, он необходим для суда над внесенной в
мир большевиками философией ненависти, философии, исповедуемой и Кехлеровым,
и Гисцевым, и Лениным, и Гитлером, и Гамсахурдиа, и Васильевым. Я хочу
пустить на слом машину, штампующую не только кехлеровых, но и гисцевых.
Вы сходитесь с большевиками в одной важной, глубинной черте: и Вы, и
они ставите целью понижение уровня мысли и души до своего уровня. Так и
хочется и Вам, и коммунистам охладить тех, кто выше Вас и душой, и умом. Я
указал на эту глубинную сущность коммунизма еще в 1977 году в своей работе
"Заметки на полях советских газет". Я писал, что глубинным источником
коммунистической (гисцевской) психологии является всегда присутствующее в
низменных душах стремление к равенству, стремление, над которым издевался
еще Гераклит: "Дураки эфесцы, изгоняющие своих лучших из города, говоря:
"Пусть не будет среди нас лучших!" Таким же понизителем уровня мысли
являетесь и Вы. Это Вы, Гисцев, говорили мне, что мои тексты слишком трудны
для дагестанцев и что это Вы, Гисцев, должны давать их Дагестану в своем
упрощенно-сниженном переложении. Я объяснял Вам: среди жителей Дагестана
найдется много людей глубже Вас поймущих мои тексты -- себе же я ставлю
задачу писать так, чтобы написанное нравилось мне. Подчеркну еще раз свою
мысль: гисцевы, стремящиеся понизить уровень морали до своего уровня, будут
всегда, надо только их правильно квалифицировать: это завистники,
ненавидящие лучших большевистской ненавистью низов, это низы, желающие
сегодня повторить программу большевиков: "низы сделать верхами", это низы,
пытающиеся превзойти талант и культуру верхов большевистским психологическим
соблазнением обывателя ненавистью: обывателю ненависть доставляет чувство
превосходства: "тот, кого я ругаю, значит, уже так плох, что, вот, даже
ненависти моей заслуживает, а я, выходит, много лучше него". Вы большевик,
Гисцев, никуда Вам от этого не деться: Вы до кости отравлены большевистской
моралью ненависти, большевистской моралью усреднения, большевистской эмоцией
разрушения. ВАША КАРТА БИТА, ИБО БИТА БОЛЬШЕВИСТСКАЯ КАРТА. Провидя таких
как Вы, я писал в "Говорю с коммунистами" ("Из первых рук"): "Откуда же
взялись инстинкты? От многовекового насилия над народом, от приучения народа
к насилию, как к аргументу -- с одной стороны, и к тлеющей, ждущей своего
часа животной ненависти -- с другой. Ненависти, ждущей в свою очередь
применить тот же аргумент насилия к самим насильникам". Это про Вас, Гисцев,
я писал в тюрьме 8 лет назад. Как видите, мои восьмилетней давности мысли
двумя годами задержки в публикации не потеряли ни в свежести, ни в
актуальности. Нюрнбергский Суд мне нужен для суда над машиной, воспитывающей
и кехлеровых, и рвущихся их заменить собою, расчеловеченных кехлеровыми,
гисцевых.
"И потому-то нужен "Нюрнберг", а не христианские постулаты", -- пишет
Гисцев. Но Нюрнберг был не личной местью пострадавших, а защитой
общечеловеческих моральных, в том числе и христианских, постулатов.
Отступников от моральных заповедей человечества судили -- без гнева и
пристрастия -- люди, сами от фашизма не пострадавшие. Присяга приносилась на
Библии и Евангелии, а могла бы приноситься и на Коране. Нюрнберг был
торжеством божественной морали над мстительными ничтожествами, готовыми весь
мир спалить из-за обиды на собственную ничтожность.
Нюрнберг весь пронизан христианством. Вы противопоставляете Нюрнберг
христианству, а они неразделимы. И дело даже не в том, что судьи были
верующими христианами, с самим христианством все не так просто, как Вы себе,
понаслышке, представляете. Не такое уж оно и всепрощающее. Вы-то материалов
Нюрнбергского процесса не читали (как не читали вообще ничего и ни над чем
самостоятельно не думали: кормитесь услышанными с пятое на десятое
радиопередачами "Свободы", как коммунисты кормятся из газет "Правда" и
"Советская Россия" -- модус жизни у Вас одинаков: собственные мозги не
включены). А на Нюрнбергском процессе главные военные преступники пытались
взывать к христианскому милосердию, но ни одна религия мира не отказывается
от суда, от деления жизни на светскую и духовную, от деления на Кесарево и
Богово. Земной суд им и воздал, ничуть не противореча ни христианству, ни
иудаизму, ни исламу, ни Возрожденческой философии гуманизма.
Я прочитал семитомник материалов Нюрнбергского процесса лет двадцать
тому назад. Речи главных обвинителей от США, Англии, Франции и реплики
Председательствующего поразили меня спокойствием, вежливостью,
жизнерадостностью, глубоким проникновением в самую суть фашизма. Рассказы о
чудовищных преступлениях выслушивались с волнением, но без гнева, отношение
к обвиняемым было неизменно вежливым, без тени предопределенности приговора.
Суд удовлетворил все просьбы обвиняемых. Эта высокая мягкость, это
соблюдение судьями самим себе назначенных моральных норм демонстрировали
бесконечную уверенность в торжестве человечности над бесчеловечием.
Нюрнбергский Суд был явленным всему миру торжеством культуры над
бескультурьем, цивилизованности над дикостью, воспитанности над хамством. Я
думаю, что уже эта приподнято-ренессансная атмосфера Суда, в каждом слове
судей и обвинителей которого сквозила вера в человека и в торжество правил
доброжелательности, порядочности, честности, благородства, -- уже эта
атмосфера сломила обвиняемых: в человечности международного трибунала они
увидели всю меру своей расчеловеченности. И своей обреченности. Думаю, они
поняли, что этот суд был воистину Высоким Судом, их судили Шекспир,
Сервантес, Толстой, Достоевский, Лермонтов... их судила вся человеческая
история, вся человеческая культура. И, пожалуй, поскольку они были в детстве
верующими христианами, они восприняли этот суд и Божьим Судом над ними. Я
думаю, что в зале Нюрнбергского Суда они увидели тот добрый, человечный,
полный улыбок и человеческого расположения, СВОБОДНЫЙ человеческий мир,
который они у себя в стране разрушили, и поняли, что нет, не должно быть им
прощения. Я думаю, что в сердце своем они осудили и приговорили себя сами.
К такому-то Нюрнбергскому Суду я и зову: к суду человечности над
бесчеловечием.
Вы зовете к суду ненависти над ненавистниками. Вы зовете не к
Нюрнбергскому Суду, а к судам 1938-го года. Вы разжигаете ту же ненависть в
толпе, какую в ней разжигали большевики. И тут, как и во всем остальном, мы
с Вами не сходимся. Вы зря думаете, что мои взгляды Вам хоть чем-то близки.
Они не могут быть Вам близки, ибо Вы их не понимаете. Вы человек иной, не
культуры даже, а большевистской субкультуры ненависти. Вы хотите быть
самым-самым ненавидетелем большевиков, и Вы никогда не поймете, что эта
ненависть делает Вас человеком той же, что и большевики, природы. Это Ленин,
это Троцкий, это Сталин говорили и писали: "Тот не большевик, кто не
ненавидит тех-то и тех-то и тех-то..." То же большевистское слово ненависти
несет нам Гисцев: "Тот не демократ, кто не мстит коммунистам, гэбистам,
тюремщикам".
Гисцев выражает свое презрение к Иисусу, к "Иисусу". И опять попадает в
одну компанию с фашистами и коммунистами: и те, и другие выказывали
презрение к христианской морали.
У меня есть расхождения с Христом, но есть и постулаты, на которых мы
сходимся: я никогда не отзовусь пренебрежительно о человеке, который за идею
"зло не победить злом" пошел на смерть.
Исповедующие философию ненависти фашисты, коммунисты и необольшевик
Гисцев -- логикой вещей сошлись в ненависти к Иисусу.
Читаю бессвязный бред обиженного человека и смеюсь: Иисус, Платон,
Мейланов, Цветаева, Ахматова -- Гисцев в ужасе от компании, в которую я
попал. Ладно, пусть мне будет хуже, но от этих моих приятелей не откажусь ни
за что. Гисцев и тут совпал с большевиками-гэбистами. Вспоминаю, как во
время одного из допросов кровавый шут полковник КГБ Зайдиев спрашивает меня:
"Мейланов! Ведь Вы один! Ну, кто, кто Ваши единомышленники?" -- "Как это
кто? -- отвечаю я, -- Бунин, Ходасевич, Короленко, Пастернак..." -- "Бунин?
Ходасевич? Так они же осуждены народом!" -- в ужасе вскрикивает клоун в
мундире, я хохочу в ответ. Гисцев... -- трагическое дитя неустоявшегося
времени.
Февраль 1991 года.
ПОДРОБНОСТИ ДЕЛА ГИСЦЕВА
"Новое дело", No38, 21 октября 1994 года.
В настоящей заметке я излагаю точку зрения только одной стороны --
обвиняемого, поскольку сам ом изложить ее не может -- сидит тюрьме.
12 октября этого года нарядом милиции Ленинского РОВД Махачкалы была
взломана дверь офиса общественной организации "Русская община" (а не
квартиры Гисцева, как сообщалось в предыдущем номере "Нового дела") и
арестован находившийся в этом помещении сопредседатель "Русской общины"
Александр Гисцев.
Обвинение, ему предъявленное, как это часто делалось при прежнем
режиме, формально никак не связано с его общественной деятельностью, он
обвиняется в нанесении телесных повреждений председателю садового
товарищества "Монтажник" Т. Т. Алигишиеву (часть 1 ст. 109 УК РФ).
Суть дела в изложении жены арестованного, Евдокии Васильевны Туровой,
такова. Председатель садового товарищества был избран председателем на 1
год, но вот уже 3 года не отчитывается ни о проделанной работе, ни о расходе
денежных средств, у членов садового товарищества масса претензий к нему.
Группа садоводов решилась провести собрание товарищества "Монтажник" с целью
переизбрания председателя и попросила Гисцева напечатать объявление о созыве
собрания, Гисцев поручение выполнил и объявления расклеил. Расклейка
объявлений о собрании садоводов и послужила причиной нападения Т. Алигишиева
на Гисцева 25 мая нынешнего года, "Алигишиев кинулся драться и душить
Гисцева, грозился его убить". Гисцев написал о происшедшем в Ленинский РОВД,
милиция проявила выдержку и хладнокровие, 26 мая Алигишиев вновь
спровоцировал драку и грозился убить Гисцева, а 27 мая он, вооружившись
металлической трубой, подкараулил Гисцева у его дачи и напал на него. Гисцев
защищался шваброй и детской садовой лопаточкой. Оба получили травмы, но
Алигишиев первым подал в суд, и объект нападения -- Гисцев -- превратился в
преступника, а Алигишиев в пострадавшего (судя по актам судмедэкспертизы, у
него сломана ключица).
Назначенный на 19 июня суд не состоялся, т. к. на суд не явились ни
истец (Алигишиев), ни ответчик (Гисцев). Гисцев в заявлении суду объяснил
свой отказ от участия в суде уверенностью в том, что дагестанский суд
подойдет к его делу предвзято (ибо уже подошел предвзято, выставив его
обвиняемым). Судья Ш. Гаджиев отреагировал на заявление Гисцева эмоционально
-- вынес решение об изменении меры пресечения с подписки о невыезде на
заключение под стражу. Более трех месяцев арест не производился, наконец, 12
октября арест со взломом состоялся.
Жена Гисцева связывает этот шаг дремлющего правосудия с недавними
заявлениями "Русской общины" правительству Дагестана, в которых "Русская
община" предлагает заключать договоры о продаже квартир одиноких русских
стариков с санкции "Русской общины", как некой гарантии того, что одинокие
старики не будут обобраны.
18 октября я, по совету и.о. Прокурора Ленинского района Махачкалы М.
Оруджева, обратился к председателю Верховного суда Дагестана А. С. Омарову с
предложением изменить Гисцеву меру пресечения с ареста на подписку о
невыезде. Омаров заявления не принял: "Ни Верховный суд, ни Прокуратура
Дагестана не имеют права принимать решения об изменении меры пресечения," --
"Почему ж тогда Прокуратура России и Мосгорсуд рассматривали заявления об
изменении меры пресечения для Мавроди (хотя и направили их в конечном счете
в райнарсуд Москвы)?" -- "Понимаете, не все то, что делают они, должны
делать мы", --"Понимаю. Вот вы возьмите заявление и сделайте не как они".
Не взял Омаров заявления. Судебная система эпохи реформ: высшая
судебная власть бежит от ответственности, низшая творит произвол.
Однако Омаров при мне позвонил председателю Ленинского райнарсуда:
"Ибрам Зейдуллаевич, что ж вы Гисцева арестовали до суда? Ведь обвиняется он
не по тяжелой статье. У вас ведь люди, обвиняемые по 145-й (грабеж), 146-й
(разбой), отпускаются с подпиской о невыезде и бегают, скрываются от
правосудия, а пожилого человека, имеющего в городе постоянное место
жительства, семью, вы арестовываете. Я бы на вашем месте ни за что не
допустил досудебного ареста Гисцева..." и т.д.
Один из возможных ответов на вопросы председателя Верховного суда
Дагестана: "Одним дагестанское правосудие позволяет грабить и разбойничать,
другим не позволяет даже защищаться от нападения".
Жена Гисцева попросила меня взять на себя защиту ее мужа в суде. Я
согласился с условием, что меня об этом попросит сам подсудимый.
Вчера же, 18 октября, Гисцев переведен в следственный изолятор
Махачкалы (на горку). Жена добивается свидания с ним, чтобы от него самого
узнать об условиях его содержания в тюрьме и решить вопрос об адвокате.
А. С. Омаров потребовал от райнарсуда "ускорить рассмотрение дела
Гисцева, ибо дело раздувается прессой и принимает политическую окраску". Ну,
а как дело может не приобрести политической окраски, если сопредседатель
"Русской общины", имеющей целью защиту прав русских, живущих в Дагестане,
три дня подряд подвергавшийся нападениям, арестован за то, что посмел
защититься?
Вазиф МЕЙЛАНОВ, 19 октября 1994 г.
В ЖУРНАЛ "ОГОНЕК"
Многоуважаемый главный редактор.
Посылаю для публикации в Вашем журнале свою статью "Заметки об указе от
8 апреля". Статья эта была опубликована в конце мая (или начале июня) 1989
года в "Русской мысли", в советской печати не публиковалась. Сегодня эта
работа, на мой взгляд, не менее актуальна, чем была 2 года назад. Сейчас, в
эпоху увлечения съездами и голосованиями полезно со всей ясностью заявить
обществу: права любого собрания ограничены. Из этого следует, а для этой
страны следует особенно, что полезно иметь прямой мета-закон, запрещающий
изменять закон, если изменение ограничивает свободу слова или печати ( = 1-й
поправке к Конституции США).
Думаю, читателям будет полезно познакомиться и с другими идеями этой
статьи. Дело в том, что вал антикоммунистической риторики прошел по и над
головами советских, и выяснилось, что корешки коммунистического сознания
риторикой не вычистить. Хотя я, по своему обыкновению, даю доказательства в
свертке, но умному достаточно, а он объяснит остальным.
Сегодня я, наверное, писал бы эту статью в другой тональности. Но по
сути сказал бы то же. Я не меняю слов, потому что сегодня важно то, что все
это было сказано два года назад на два года вперед.
И наконец: и читателю, и редакции следует знать кто с ними говорит. В
качестве ответа на этот вопрос посылаю Вам мою недавно вышедшую книжку1.
Вазиф Мейланов
2 февраля 1991 года.
г. Махачкала.
ХОТЕТЬ БЫТЬ ДЕМОКРАТОМ ИМЕЕТ ПРАВО КАЖДЫЙ
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА СЕССИИ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА
19 СЕНТЯБРЯ 1991 ГОДА
"Другое небо", No2, август, 1992 год.
Уважаемое собрание. Моя цель не дестабилизация общества --
дестабильность в обществе уже есть. Новые выборы, для меня, механизм
достижения стабильности.
В чем сложность сегодняшней политической ситуации в Дагестане? Сейчас в
Дагестане сложились три политические силы, которые условно можно было бы
обозначить партократия, демократия, теократия. Все три наименования, в том
числе и демократия, условны. Сложность в том, что реальна смена власти не
только на лучшую, но и на худшую. Ситуация аналогична ситуации в России
накануне февраля 1917 года: думая только о свержении царизма, русская
демократия, сама того не понимая, расчищала дорогу к власти третьей,
антидемократической силе -- большевикам. В политике благие намерения не
оправдывают гибельных для общества результатов -- что надо сделать
демократам, чтобы не оказаться в трагичном положении
социалистов-революционеров? Думаю, прежде всего понять, что резервом для
построения новой власти является частью старая власть, частью бывшие члены
компартии, в которую вынужденно шла большая часть наиболее активной части
общества. Неслучайно среди деятелей нынешней демократии Дагестана и России
99% вчерашних коммунистов. В бывших, а пожалуй и нынешних коммунистах, на
своем личном опыте испытавших разрушающее влияние тоталитаризма, демократия
имеет, и в этом нет парадокса, естественный резерв. Сегодня демократы не
должны совершить ошибки, если это можно назвать ошибкой, большевиков
оттолкнувших от участия в жизни общества "бывших": дворян, старую
интеллигенцию, предпринимателей, военных. Мы не имеем права повторять
преступление большевизма: дискриминировать бывших партийцев по политическому
признаку, как большевики дискриминировали высшие классы общества по признаку
сословному. Причиной дискриминации "новых бывших" нередко является корыстный
политический интерес людей на месяц, на полгода, на год опередивших других в
выходе из компартии и на этом основании выделяющих себя в новую "наиболее
сознательную часть общества".
Эти соображения не противоречат идее новых выборов -- они расширяют
социальную базу демократии. Формальный, а для меня фундаментальный, аргумент
в пользу новых выборов: парламент не вполне законен, потому что вполне
незаконны были сами выборы.
Неформальный довод: сама честная свободная предвыборная борьба станет
средством демократизации общества, даст статус законности парламенту, в
итоге, перенесет политическую борьбу с улиц в парламент и тем обеспечит
стабильность общества.
Чего мы хотим? Какова наша программа? Мы ставим своей целью (может,
точнее было бы сказать "я ставлю своею целью") не замену одной клики другою
кликой, одной правящей верхушки другою правящей верхушкой, -- мы ставим
целью изменение строя, переход к строю, в котором права и самые возможности
государственной власти будут сужены до необходимых пределов.
Чем будет достигнуто упомянутое сужение прав государства? Только
возвращением к частной собственности. Частная собственность на землю, на
средства производства, на результаты интеллектуального труда оборвет
вертикаль властных структур государства, вертикаль его же, государства,
кадровой политики. Сгинет власть председателей колхозов и совхозов,
бригадиров, агрономов, министров: частный производитель сам себе отдел
кадров, сам себе бригадир, финансист, министр. Нам нужна власть для того,
чтобы качественно уменьшить свою и наших преемников власть над обществом и
настолько же увеличить власть каждого человека над своей судьбой.
Мы ставим целью дать каждому человеку возможность реализовать свои
возможности и этими реализациями поднять благосостояние всего общества.
Для меня критерием нормальности или ненормальности экономики служит
наличие или отсутствие закона о банкротстве предприятий. У нас закона о
банкротстве нет. Это значит, что мы продолжаем дотировать убыточные
предприятия и тем лишаем уже все предприятия стимула повышать рентабельность
производства. Переход к частной собственности изменит ситуацию: убыточное
частное производство никто своими средствами поддерживать на плаву не будет.
Убыточное предприятие пойдет с молотка и перейдет от того, кто не умеет
хозяйствовать, к тому кто умеет. Это и есть механизм самосовершенствования
рыночной экономики.
Мы за рыночную экономику, за немедленную разработку и принятие
программы приватизации бесхозной собственности, за гласный и непрерывный
контроль за ходом приватизации, за прекращение дотаций убыточным
предприятиям, за разработку и принятие закона о банкротстве предприятий, за
понижение налоговой ставки, способствующее повышению деловой активности. За
реформы в области образования, науки, здравоохранения.
Идея в том, чтобы снять с власти бремя экономических предписаний
миллионам работающих и возложить бремя планирования на самих независимых
производителей. Вот великая идея предпринимательства, идея рыночной
экономики. И вот, за недостатком времени, вам в одном пункте вся наша
экономическая программа.
Что нужно для осуществления этой программы? Нужны непопулярные меры:
закон о банкротстве предприятий вызовет волну безработицы. Безработица в
рыночной экономике неизбежна, более того, необходима, ибо, по моему
глубокому убеждению, только голод, для большинства, стимулирует творческую
активность. Что, в свою очередь, необходимо для проведения непопулярных мер?
Необходима власть, которой общество доверяет, которую общество понимает,
которую общество поддерживает. Только при наличии такой -- поддерживаемой
обществом -- власти будут эффективно действовать правоохранительные органы.
Для меня новые выборы средство стабилизации общества и повышения
эффективности власти. Здесь говорилось, что только кризисная обстановка
может послужить основанием для назначения досрочных выборов. Простите, а
зачем доводить дело до кризиса, если мы видим, что к нему-то дело и идет?
ВЫСТУПЛЕНИЕ В УНИВЕРСИТЕТЕ
"Другое небо", No1, 20 августа, 1991года.
1 июня 1991 года.
Уважаемое собрание. Я хочу высказать здесь две мысли, сейчас я чуть
подробнее изложу идею окаймляющего демократического пространства,
анонсированную мною в 3-м номере газеты "Взгляд" в статье "Жить ли нам в
режиме революций?". Почему я считаю, что Дагестану небезразлично, кто будет
президентом России и, вообще, каковы будут общественная атмосфера и
политический строй в России? А потому, что гарантией стабильности демократии
-- то ест свободы -- в Дагестане явится, я считаю, наличие окаймляющего
Дагестан демократического пространства. Создание такого пространства на
территории России я и считаю политическим долгом дагестанских демократов.
Дам ответ на возможные выступления суверенитетчиков. В своих статьях и
выступлениях сторонники суверенитета обосновывают возможность его для малых
государств примерами таких стран как Монако, Андорра, Люксембург, Голландия,
Бельгия и т. д. Но их существование обеспечивается демократическим
пространством! Изменилось окаймляющее пространство после прихода к власти в
Германии Гитлера и куда делись суверенитеты андорр и голландий! Не
озаботились созданием демократического окаймляющего пространства республики
Прибалтики --и недемократичный Союз начал давить их суверенитеты танками, а
спасла их хрупкая, только нарождающаяся российская демократия, поездки в
Прибалтику и решительные заявления Ельцина. Итак: построение окаймляющего
демократического пространства -- необходимое условие стабильности демократии
в Дагестане, посему построение демократии в России -- дело и демократов
Дагестана.
Теперь о второй идее. Я высказываю ее с целью изменить политическую
философию и политическую ориентацию пары Ельцин -- Руцкой, философию и
ориентацию далеко не во всем меня устраивающие. Я задаю вопрос: что такое
демократия? А сейчас -- главная мысль: демократия -- это не содержание, а
форма. Смертью для демократии является фиксирование, огосударствление
содержаний -- идеологического, религиозного, национального. Опыт
огосударствления идеологии мы уже пережили. Столь же губителен был бы опыт
огосударствления религиозного или национального содержаний. Вот почему
огосударствление -- в масштабах России -- православия так же гибельно для
демократии, как огосударствление ислама в масштабах Дагестана. Спасибо за
внимание.
ВЫСТУПЛЕНИЕ В ГУБДЕНЕ
"Другое небо", No1, 20 августа, 1991года.
В сентябре прошлого года я получил приглашение от представителей
общества "Жамаатул мислими" принять участие в мусульманской конференции в
селе Губден 23 сентября 1990 года. Я принял приглашение и выступил на
конференции. В перерыве одни молодые губденцы горячо поддержали мои идеи,
другие вступили со мной в богословский диспут об отношении ислама к
христианству и иудаизму. Собеседники мне понравились: они были вежливы,
красноречивы, уважительны. Организация и прием были очень хороши. И все-таки
ощущение неблагополучия в селе, атмосферы несвободы в нем не покидало меня.
Уважаемое собрание. Я хочу поделиться с вами несколькими мыслями о
религиях вообще, и об исламе в частности.
1) Важнейшим принципом любой веры, на мой взгляд, должен быть принцип
терпимости к иной вере. По Корану, Мухаммед -- пророк, но пророки и Иса
(Исус), и Муса (Моисей) -- помнить об этом раньше любого высказывания --
помнить и поверять себя этим.
2) На мой взгляд, главное, а пожалуй и единственно ценное в религии --
проповедуемая ею мораль. Выступивший до меня Хасбулат сказал, что вы
собрались тут для того, чтобы понять для чего Аллах создал вас, людей. Мне
кажется, я могу ответить на этот вопрос. Я бы одной из целей существования
назвал соблюдение моральных заповедей, творение добра. Мораль (соблюдение
ее) не средство, а одна из целей жизни. Моральные заповеди абсолютны и в
этом смысле божественны.
3) Хочу сказать о вере и науке. Плоскость морали -- это плоскость
"добро -- зло", а плоскость науки -- "истина -- ложь".
Плоскости эти не пересекаются, поэтому доказывать научно ошибочность
некой системы моральных ценностей (религии, веры) просто бессмысленно,
невозможно.
И тем не менее эти плоскости нуждаются друг в друге. Науке нужна
честность. А морали (человеку моральному) необходим интеллект. Я говорил,
что одна из целей жизни -- делание добра. Другою целью я считаю познание
мира. Итак, мне нужны обе плоскости.
5) Меня беспокоит моральный уровень детей и юношества. Я думаю, что
идею любой морали можно сформулировать так: думать не только о себе,
заботиться не только о себе, переживать не только за себя, защищать не
только себя. Этому надо учить.
6) Мне кажется, я открыл нравственную максиму: зарождающаяся партия не
должна извинять свое отступление от морали оправданиями: "пока мы слабые, мы
можем позволить себе моральные послабления, а вот когда наша партия станет
сильной, тогда -- да, тогда мы в политике не позволим себе отступлений от
наших моральных принципов", или: "но ведь и по отношению к нам проявлялись
несправедливость и насилие". Так вот: я считаю такой подход неприемлемым.
Моральные компромиссы и губят политические партии. Ваш моральный выбор не
может, не должен зависеть от вашего политического статуса. Считаю
неправильным и выступление оратора, приведшего примеры преследований
верующих коммунистами и обещавшегося воздать им той же мерой как только ваша
партия станет у власти. Аморальное поведение наших противников не может
служить оправданием нашего отступления от наших моральных заповедей.
7) Вернусь к идее равноправия религий. Я противник самой идеи исламской
республики. Не исламская республика, а республика Дагестан.
На манер Турции, в которой исторически большинство населения исповедует
ислам, но законодательно преимущества ислама не закреплены. И не могут быть
закреплены, ибо это противоречило бы идее человека -- равенству прав людей
всех религий, всех убеждений. Закрепление преимуществ одной из вер
противоречило бы декларации прав человека.
Исламская республика -- значит одна вера ставится выше другой, значит,
заставляют жить по законам одной из религий. Значит церковь становится
государством, а государство церковью -- точь-в-точь по Достоевскому.
Исламская республика -- это теократическое, т.е. тоталитарное государство.
Это государство, в котором заставляют думать так и верить так. Но с нас
хватит тоталитарных режимов. Один режим насильственной веры и насильственной
мысли мы уже пережили. Я считаю крайне опасным из одной болезни --
коммунистической -- впасть в другую болезнь -- насильственный исламизм.
Насилие все обращает во зло. А надо жить так: я насильственно никому не
навязываю своего, но и мои взгляды и мою мораль насилием не изменить.
8) Проверять себя коммунизмом: не делать того, что делал и делает он.
Не навязывать вооруженной силой свои взгляды. Насильственное навязывание
взглядов несовместимо с самой идеей человека, потому пали и падут все
насильственно навязываемые идеологии. Когда христианство насаждало себя
огнем и мечом, тогда эта "религия любви" вызывала ненависть и сопротивление.
9) Вера только тогда вера, пока она ненасильственна. Вы, может быть,
спросите: чем же -- тогда -- распространяется вера? Отвечу: вера побеждает
только своей внутренней силой и личным примером людей по ней живущих.
10) Об интеллектуализации Востока. Думаю о средневековой науке Востока:
наука стран мусульманской цивилизации не просто лидировала, а только и была
наукой. Омар Хайям, Ал-Хорезми, Али ибн Сина... Сегодня страны Востока
проигрывают в интеллектуальном развитии Западу. Не только страны исламской
традиции -- а именно страны Востока, в том числе и страны православной
традиции -- восточной ветви христианства. В чем тут, на мой взгляд, дело?
Думаю, в акцентах, расставляемых восточными религиями, в, в общем-то,
открытой установке на антиинтеллектуальность. Акцент на "блаженны нищие
духом, ибо они спасутся". Этим, на мой взгляд, восточные религии (а может
быть и все религии) смыкаются с коммунистическим сознанием: с его
принципиальной враждебностью интеллекту, с тем, что я называю пролетаризмом
-- идеей диктатуры низших над высшими, идеей торжества тех, которые
академиев не кончали, мечтами о том, чтобы те, кто был ничем, те стали всем.
Любая религия говорит: не надо быть семи пядей во лбу, чтобы спастись.
Восток отказался от одной из своих божественных ипостасей -- интеллекта. Я
же считаю, что мораль -- без достаточного интеллекта -- неполноценна. Надо
быть сильным в обеих плоскостях. Я считаю, что диктатура пролетариата в
принципе невозможна, диктатура низших неизбежно приводит к распаду, как оно
и получилось в нашей стране. А вот диктатура талантов возможна -- угрозой
выезда из страны, которая их недостаточно ценит.
И эта возможность реализовалась в нашей стране, да и не только в ней.
Интеллект -- божествен. Пока ум не станет и на Востоке одной из божественных
ценностей, истинной жизни на Востоке не будет. Благодарю за внимание.
РАЗМЫШЛЕНИЯ ПОСЛЕ ПОГРОМА
"Взгляд", No2, 12 апреля 1991 года.
Я сам видел погром 31-го марта -- вторую его фазу -- грабеж. Люди
выбивали днища бочек и расхватывали рыбу, соленый перец, тащили гранаты,
капусту, мясо, картошку. Погром был хорошей иллюстрацией к учебнику
социальной психологии, к главе "психология толпы". Люди преодолевали
моральные запреты, заражаясь и заряжаясь от толпы освобожденностью от
человеческого. Свистящая и улюлюкающая толпа уже ничего не слышала, меня
слышали только стоявшие около человек 15-20.
Есть два выхода из плохого порядка: в порядок лучший и в хаос, в развал
-- погромщики выбрали именно второй путь: из плохого в худшее. Один раз
толпу в этой стране уже освобождали от запрета брать чужое, один раз ее уже
вели грабить чужое -- в семнадцатом году, ну и -- спасло это толпу? Именно
эта всесоюзная грабижка (по слову Короленко), эта расчеловеченность довела
страну до голода. (Повторю сегодня слова, сказанные мною на митинге 5-го
августа 90-го года в Хасавюрте: "Перестать быть человеком легко. Но выжить
мы сможем, только оставшись людьми. Человечество спасет только соблюдение им
выработанных его же историей запретов". Газета "Заря равнины", 2.9.90). Есть
только два вида экономики: рыночная и распределительная. Разгромив рынок, вы
придете к картинке, идущей из Ирака: наставив на толпу автоматы, солдаты
распределяют обступившим грузовики людям продовольствие. Спасет только
глубокая, немедленная реформа: надо землю раздать в частную собственность и
у частного владельца появится интерес работать. Надо выловить рыночную мафию
-- человек 15-20 -- устанавливающую цены, ниже которых они продавать
запрещают под страхом физической расправы. Эта кучка рыночных уголовников
препятствует свободе торговли, их следует квалифицировать как организаторов
голода. Милиция не может не знать этих нелегальных законодателей рынка.
У меня есть программа, которая, на мой взгляд, может вытащить Дагестан
из отсталости. Но осуществить эту программу нынешнее правительство Дагестана
не сможет: для ее осуществления нужен правитель, в честности и идеализме
которого народ убежден. Правительство и себя не забывающих прагматиков,
правительство народного недоверия не способно осуществить даже самой
выигрышной программы.
Поразили -- своей беспомощностью -- меня действия милиции в день
погрома. На исходе 3-го часа погрома на рынок въехала крошечная милицейская
машина с пятью милиционерами на борту -- глупое, опасное и
неквалифицированное решение. Дело тут, на мой взгляд, в том, что милиция
привыкла жить в режиме, при котором стоило милицейскому чину поднять бровь
-- и все замирало, милиция обленилась и деквалифицировалась. А теперь время
другое, сегодня нужны инициативные, решительные, хорошего волевого посыла
действия, которых без убежденности в собственной правоте, без понимания цели
своих и своего правительства действий у милиции быть не может. А так как
вдохновляющей общество программы у дагестанского правительства нет, то
пассивна и дезориентирована и милиция.
К новому строю жизни общественное сознание надо готовить ежедневно,
ежечасно. Эффективнее всего это делать по телевидению, но на телевидение у
нас поставлен Магомед Гамидов, больше всего на свете боящийся ставшей такой
для него непонятной жизни. Первого апреля (на следующий день после погрома)
я звоню ему на телевидение и говорю, что считаю нужным, чтобы не только
представители правительства, но и представители общественных организаций
осудили погром. Он отвечает: "Да зачем Вам это: ведь вчерашнее событие носит
не политический, а чисто уголовный характер. Сегодня выступит замминистра
(МВД) и скажет, кто привлечен к ответственности, а завтра коммунистический
истеблишмент соберется за круглым столом (без острых углов) поговорить о
рыночной экономике -- таким ведь и должно быть дагестанское телевидение, не
правда ли?" (как понимает читатель, Гамидов говорил не дословно так, я
передаю его речь своими словами, которые, как мне думается, лучше раскрывают
смысл им сказанного). Я объяснил Гамидову, что погром -- не рядовая
уголовщина, что это утеря властями контроля над ситуацией, что это первая
проба массой асоциального поведения. Что нужно объяснить народу (для того и
телевидение), что да: ситуация плохая, но погром не выход, а вход в ситуацию
худшую. Сказал я и о неоднородности торгующих на рынке, о рыночной мафии,
поставил вопрос не о некомпетентности даже, а о прирученности милиции
торговой мафией. "А вот это хорошо. Я задам Абдуразакову этот вопрос!" --
это Магомед Гамидов, председатель дагестанского телевидения. Уже погромы
начались, а Гамидов все охраняет телевидение от политических оппонентов
компартии. Уважаемый Председатель, я бы не хотел, чтобы народ смел и Вас, и
Ваших начальников. Я хочу сделать процесс смены легальным и управляемым. Уже
никакими своими действиями Вы не обеспечите стабильности. Стабильность
сегодня может быть обеспечена только иными, качественно отличными от
нынешнего персонального состава власти, людьми.
А.ТОРБА, Д.ГОРБАНЕВ
В ОДНУ И ТУ ЖЕ РЕКУ... *
А. Торба, Д. Горбанев.
Газета "Комсомолец Дагестана", 24 февраля 1990 года.
ЭТИ ЗВОНКИ в редакцию стали раздаваться еще в дни регистрации
кандидатов в народные депутаты. Не прекращаются они и по сей день. Их
примерное содержание, если без эмоций, таково "Что же происходит с
регистрацией В. Мейланова?"
Отвечая на этот вопрос, мы воссоздаем хронику событий.
ПРОТОКОЛ No 4
заседания окружной избирательной комиссии Махачкалинского
национально-территориального округа No95 по выборам народных депутатов
РСФСР. От 12 января 1990 года. Окружная избирательная комиссия постановляет:
4. Отключить поступившие в окружную избирательную комиссию протоколы о
выдвижении кандидатами в народные депутаты РСФСР т.т. Магомедрасулова М.И. и
Мейланова В.С., т.к. выдвижение проведено с нарушением Закона "О выборах
народных депутатов РСФСР".
Председатель комиссии
Г. ДАЛГАТОВ. Секретарь комиссии М. Махмудов.
ОТВЕТ СК ДАССР
Копия: Мейланову В. С.
На основании статьи 32 Закона РСФСР тов. Мейланову отказано в
регистрации кандидатом в народные депутаты РСФСР по Махачкалинскому
национально-территориальному округу No 95 как не являющемуся членом
общественной организации Совета Союза кооперативов ДАССР, выдвинувшим его
кандидатом в народные депутаты РСФСР.
Члены окружной избирательной комиссия (10 подписей) 12.01.90.
ТЕЛЕГРАММА
В связи с поступившей телеграммой Союза кооперативов ДАССР об отказе в
регистрации кандидатом в народные депутаты РСФСР Мейланова, разъясняем, что
кандидатом в народные депутаты РСФСР от общественной организации может быть
выдвинут не только член этой организации Просим рассмотреть вопрос о
регистрации Мейланова
Зам. председателя Центризбиркома М.И. КУКУШКИН
17.01.90
ЗАЯВЛЕНИЕ
"Я, Багаев Н. С., председатель кооператива "Дизайн", с большим
возмущением узнал, что кандидатом в народные депутаты РСФСР от кооператоров
был выдвинут небезызвестный Мейланов В. С.
Я считаю совершенно правильным, что окружная комиссия отказала ему в
регистрации. Напрашивается вопрос, как вообще это могло случиться.
В каком кооперативе и в качестве кого работает Мейланов, чтобы быть
выдвинутым от кооперативного движения?
Возмущает также позиция руководства Союза кооперативов республики.
Ведь, насколько я знаю, правом выдвижения обладает съезд, а не совет. Почему
же в таком узком кругу келейно решаются вопросы выдвижения кандидатов в
народные депутаты?
22.01.90.
Подобные заявления поступили от председателя кооператива "Инженер"
Николаевой (22.01.90), председателя кооператива "Умельцы" Гаджиева
(21.01.90), председателя кооператива "Стройдеталь" Голоднюка и членов
кооператива "Гранит" (14 подписей).
ПРОТОКОЛ No5
заседаний окружной избирательной комиссии...
От 22 января 1990 г.
ПОВЕСТКА ДНЯ
1. Рассмотрение телеграммы центральной избирательной комиссии по
вопросу т. Мейланова В.С.
Махмудов М.Я.
-- Из-за несовершенства Закона РСФСР "О выборах..." и непонятной
позиции центральной избирательной комиссии по вопросу Мейланова В. С. нам
приходится второй раз собираться. В разъяснении к закону РСФСР, которое
утверждено постановлением Центральной избирательной комиссии..., отмечено
одно, на что мы и ссылались при принятии решения первоначально об отказе
Мейланову в регистрации, а в телеграмме тов. Кукушкина пишется совершенно
другое. Мне не понятны здесь действия центральной избирательной комиссии.
Предлагаю, ссылаясь на разъяснение к Закону, которое для нас является
законом, оставить наше первоначальное решение в силе.
Далгатов Г. Г.:
-- Товарищи, у кого будут еще предложения?
Копейкин Ю.:
-- Я предлагаю согласиться с т. Махмудовым.
Голосовали: "за" -- 11, "против" -- нет, воздержавшихся -- нет.
ОТВЕТ СК ДАССР.
Копия: Мейланову В. С.
Рассмотрев телеграмму Центризбиркома, окризбирком по выборам народных
депутатов РСФСР на своем заседании от 22 января 1990 г. оставил в силе ранее
принятое решение от 12 января 1990 г. об отказе в регистрации кандидатом в
народные депутаты РСФСР по Махачкалинскому национально -- территориальному
округу No 95 тов. Мейланова В. С., как не являющегося членом общественной
организации Совета Союза кооперативов ДАССР, выдвинувшего его кандидатом в
народные депутаты РСФСР.
Члены избирательной комиссии (11 подписей).
ТЕЛЕГРАММА
На вашу телеграмму от 18 января 1990 года сообщаю, что решение об
отказе в регистрации кандидатом в народные депутаты РСФСР по Махачкалинскому
национально-территориальному округу No 95 тов. Мейланова принято на
основании разъяснений ст. 32 Закона о выборах РСФСР, в связи с тем, что он
не является членом СК ДАССР, Совет которого выдвинул его кандидатом.
Кроме того, приняты во внимание многочисленные заявления кооперативов
ДАССР о неправомерности выдвижения и требования отказа ему в регистрации.
Телеграмма рассмотрена на заседании окружной комиссии, решение принято
единогласно.
Председателю Совета СК ДАССР Темирову даны разъяснения, которыми он
удовлетворен.
Председатель окружной избирательной комиссии ДАЛГАТОВ.
26.01.90 г
ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ТЕЛЕГРАММА
Центризбирком отменил 29 января постановление окризбиркома
Махачкалинского национально-территориального округа об отказе в регистрации
Мейланова В. С.Зарегистрировать кандидатом в народные депутаты РСФСР. Внести
в избирательный бюллетень.
Председатель Центризбиркома КАЗАКОВ.
(Получена 5.02.90г.)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Центральной избирательной комиссии по выборам народных депутатов РСФСР.
Окружная избирательная комиссия свой повторный отказ в регистрации т.
Мейланова В. С. вновь мотивировала тем, что он не является членом Союза
кооперативов ДАССР... Кроме того, ссылаются на то, что в отношении Мейланова
в комиссию поступают многочисленные заявления с просьбами не
регистрировать...
Центральная избирательная комиссия постановляет: постановление
окризбиркома по выборам народных депутатов РСФСР по Махачкалинскому
национально -- территориальному округу No 95 отменить. Обязать окружную
комиссию зарегистрировать Мейланова В. С. кандидатом в народные депутаты
РСФСР от Союза кооперативов ДАССР и внести в избирательный бюллетень.
ПредседательКАЗАКОВ
СекретарьПЕТРОВ
(Получено 12.0290.).
ПРОТОКОЛ No7
заседания окружной избирательной комиссии..
От 12 февраля 1990 года
Повестка дня:
"Постановление центральной избирательной комиссии по выборам народных
депутатов РСФСР по вопросу Мейланова В. С."
Махмудов М. Я.:
-- Мы изучили еще раз протокол учредительного съезда Республиканского
Союза кооперативов и устав, принятый съездом. Уставом Союза кооперативов
ДАССР не предусмотрено выдвижение кандидатов в народные депутаты РСФСР.
Кроме того, Союз кооперативов ДАССР не является членом Всероссийского
союза... кооперативов. Считаю выдвижение Мейланова В. С. кандидатом в
народные депутаты РСФСР Советом Союза кооперативов ДАССР на основе
вышеизложенного неправомерным...
Далгатов Г. Г.:
-- Кто еще хочет выступить?
Картин Г. Н.:
-- Вопрос, думаю, ясен...
Постановила:
...отказать Мейланову В. С. в регистрации кандидатом в народные
депутаты РСФСР.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ ЧЛЕНОВ ОКРУЖНОЙ ИЗБИРАТЕЛЬНОЙ КОМИССИИ:
Члены окружной избирательной комиссии по выборам народных депутатов
РСФСР по Махачкалинскому национально-территориальному округу No 95 не
согласны с действиями Центральной избирательной комиссии по выборам народных
депутатов РСФСР, которая отменила решение окружной избирательной комиссии об
отказе в регистрации Мейланову В.С. кандидатом в народные депутаты РСФСР, не
изучив первичные документы и причины отказа ему в регистрации окружной
комиссией.
Выдвижение Мейланова В.С. не правомочно, т.к. Уставом Совета Союза
кооперативов ДАССР не предусмотрено выдвижение кандидатов в народные
депутаты РСФСР. Поэтому окружная избирательная комиссия отказала ему в
регистрации.
14 подписей членов комиссии.
КОММЕНТАРИИ К ДОКУМЕНТАМ
При отказе В. С. Мейланову в регистрации в разное время фигурировали
разные причины. Вот их на сегодняшний день официальный исчерпывающий список:
В. С. Мейланов не является кооператором, Союз кооперативов ДАССР не является
членом Всероссийского союза кооперативов, в Уставе союза кооперативов ДАССР
не предусмотрено выдвижение кандидатов в народные депутаты РСФСР. На словах
отказывали потому, что "только пленум может выдвигать кандидатов, а в Союзе
кооперативов нет такого органа", что "кооперативные организации не имеют
права выдвигать".
Начнем с конца. Союз кооперативов является общественной организацией и
обладает правом выдвижения. Далее, за неимением пленума его функции
выполняет Совет СК ДАССР. Скрупулезное изучение Закона о выборах РСФСР
позволяет нам утверждать, что ни в одной статье данного документа нет
указания на то, что и три официальные причины отказа могут вообще считаться
причинами. Например, и в Уставе партии, и в Уставе ВЛКСМ нет указаний, что
они выдвигают кандидатов в народные депутаты РСФСР. Но ведь выдвигают же.
Упорство, с которым окружная избирательная комиссия отвергает более чем
ясно выраженное требование центральной избирательной комиссии соблюдать
Закон, который должен в равной степени распространяться на всех, вне
зависимости от наших симпатий и антипатий, несколько удивляет. Более того,
вчера состоялась беседа с М. Я. Махмудовым. Выяснилось, что после
постановления Центризбиркома о требовании регистрации В. С. Мейланова он
вылетел в Москву. По его словам, Центризбирком 16.02. 90 г. принял решение,
опровергающее прежнее.
М. Я. Махмудов ждет документального подтверждения.
Хронику публикации подготовили Д. Горбанев, А. Торба.
* Комментарий 12 августа 1999 года:
В одном из последних разговоров по телефону в феврале 1990 года с
членом Центральной избирательной комиссии РСФСР Мухамедзяновым (фамилию даю
приблизительно) он заявил мне: "Звонки (с требованием не регистрировать Вас
кандидатом) идут от вашего Магомедова".
Иначе и быть не могло: создавал и курировал окружные избирательные
комиссии Президиум Верховного Совета ДАССР, в первую очередь его
председатель Магомедали Магомедов. Секретарь окружной комиссии М.Я.Махмудов
подчинялся непосредственно Магомедову, ежедневно вызывался к нему и получал
руководящие указания.
Партийная верхушка, семьдесят лет развращавшая и разрушавшая страну,
считала и считает смертельно опасным для себя пропускать во власть человека
иной природы: коррупционерам, уже к тому времени спевшимся с уголовниками,
-- пропустить во власть честного, прагматикам, весьма прагматично думающим и
в первую, и во вторую очередь о своем кармане, -- пропустить идеалиста.
Сегодня власть, обкрадывающая народ -- причина всех бед Дагестана,
главная причина внутренней слабости и разъединенности народов Дагестана.
Очистить, объединить и укрепить Дагестан может только честность. Не
будет честности -- не будет ни Дагестана, ни России.
ЗАЯВЛЕНИЕ В НАРОДНЫЙ СУД
ЛЕНИНСКОГО РАЙОНА Г.МАХАЧКАЛЫ
В Народный суд Ленинского района г. Махачкалы от Мейланова Вазифа
Сиражутдиновича против 95-й окружной избирательной комиссии по
Махачкалинскому национально-территориальному округу по выборам депутатов в
РСФСР
(адрес: Кирова 9, Ленинский райком партии, секретарь комиссии
заворготделом райкома партии Махмудов Магомед Яхьяевич)
Заявление
Я требую привлечения к судебной ответственности членов избиркома -- 95
: члены комиссии цинично попирая закон, препятствуют осуществлению мною
права быть избранным -- не регистрируют меня кандидатом в народные депутаты
РСФСР по 95-му национально-территориальному округу. Уже ни на что не
ссылаясь -- после получения ими разъясняющей телеграммы зампредседателя
Центризбиркома Кукушкина. Требую рассмотрения дела в суде.
Вазиф Мейланов
22 января 1990 года, 17 часов.
Мой адрес: Махачкала, Калинина 29, кв. 36.
Мейланов Вазиф Сиражутдинович.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ НАРОДНОГО СУДА
ЛЕНИНСКОГО РАЙОНА Г.МАХАЧКАЛЫ
Определение
23.01.90г. Нарсудья Ленинского р-она г.Махачкалы Кадыров О.Г.
рассмотрев заявление Мейланова Вазифа Сиражутдиновича,
Установил:
Мейланов В.С. обратился в суд с заявлением о привлечении к
ответственности членов избирательной комиссии по 95-му Махачкалинскому
национально-территориальному округу по выборам народных депутатов РСФСР,
которые препятствуют осуществлению им права быть избранным в народные
депутаты РСФСР -- не регистрируют его кандидатуру по указанному округу.
В принятии заявления следует отказать, т.к.оно не подлежит рассмотрению
в судах.
Такие вопросы рассматриваются центральными избирательными комиссиями.
Руководствуясь ст. 129 п. I ГПК РСФСР,
Постановил:
В принятии заявления Мейланова В.С. к производству суда отказать за
неподведомственностью спора судебным органам.
Разъяснить Мейланову В.С., что он вправе обратиться в центральную
избирательную комиссию ДАССР.
На определение может быть принесена частная жалоба в течение 10 суток в
Верховный Суд ДАССР.
Нарсудья -- подпись
Копия верна: нарсудья Кадыров О.Г.
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА МИТИНГЕ 1 МАРТА 1990 ГОДА
Граждане Дагестана!
В ходе "выборной кампании" УЖЕ нарушено все, что только можно было
нарушить. Избирательные комиссии назначены компартией и послушным ей
Президиумом Верхсовета. Всеми делами комиссий ведают ее секретари, а ими во
всех избирательных комиссиях назначены штатные сотрудники компартий:
секретарь комиссии 95 округа -- заворготдела Ленинского РК КПСС Махмудов,
секретарь комиссии 809 округа -- 2-й секретарь РК КПСС Хидирнабиева,
секретарь комисии 810 округа -- секретарь ГК КПСС Османова, секретарь
комиссии 811 округа -- секретарь ГК КПСС Гастратова, секретарь комиссии 812
округа -- секретарь ГК КПСС Ралко, секретарь комиссии 813 округа --
секретарь РК КПСС Гусейнова, секретарь комиссии 814 округа -- секретарь РК
КПСС Булаев, секретарь комиссии 815 округа -- секретарь РК КПСС Ахмедова и
т.д. и т.п. -- без исключений! Сами избирательные комиссии находятся в
зданиях райкомов и горкомов партии! А избирательные комиссии не могут, не
должны находиться в штабквартирах одной из политических партий! Уже это
делает выборы незаконными.
Партаппаратчики -- секретари комиссий цинично, гласно, открыто попирая
закон, не регистрируют тех, кого компартия не желает видеть депутатами. Мы
все должны понять: день 4 марта определит нашу жизнь на 5 лет. Выборы могли
и должны были стать маленькой мирной революцией. Ну а раз мы не сумели взять
выборы под контроль народа, то теперь уже не выборы, а провал выборов будет
нашей маленькой, в рамках закона, революцией. Чтобы потом пять лет не
стенать и не стонать: "Что за позорящих нас депутатов мы избрали!..",
проявите -- раз в пять лет гражданскую активность -- вычеркните всех
"кандидатов" и тем добейтесь повторных выборов уже под гласным народным
контролем. Проявите активность в эти несколько дней -- 2,3,4 марта -- это
дни, которые кормят грядущие пять лет.
В день "выборов" 4 марта приходите с плакатами выражающими ваше
отношение к выборам на центральную площадь Махачкалы к 12 часам дня. Там
поговорим.
Вазиф Мейланов.
ИЗ СТАТЬИ "МИТИНГИ -- НЕ ПОД СВИСТ
И КРИКИ"
Газета "Дагестанская правда", 28 сентября 1990 года, стр.2
Другим ведущим направлением митинга были антиконституционные выпады. В
его резолюции содержатся требования считать неправомочными Советы народных
депутатов, избранные в 1990 году, назначить новые выборы не позднее второго
квартала будущего года.
Да, Закон о выборах, наверное, не во всем совершенен, есть в нем что
переосмыслить. Но дает ли это право ставить под сомнение волю сотен тысяч
избирателей республики, которые уже сделали свой выбор.
Особенно яростным нападкам были подвергнуты результаты прошедших
выборов со стороны Вазифа Мейланова и Деньги Халидова. Понять их можно. Оба
они, как и выступивший на митинге Г.Исаев из Акушинского района, не избраны
в парламент России. И поэтому, как они считают, все было не так. Но давайте
посмотрим правде в глаза и назовем вещи своими именами. Вазиф Мейланов был
выдвинут кандидатом в народные депутаты РСФСР от Союза кооперативов ДАССР,
который не входил в состав Всероссийского союза объединенных кооперативов и
поэтому мог выдвигать кандидата в депутаты только в Советы нашей автономной
республики. Центризбирком РСФСР признал выдвижение В.Мейланова
неправомочным.
----------
Кстати, еще об одном депутате Каспийского горсовета -- Багомеде
Багомедове. Интересно, в каком он обществе живет и к чему стремится,
обращаясь к участникам митинга со словами: "Дамы и господа". Этот избранник
народа пригрозил на митинге, что "мы (?) вынуждены будем в конце концов
готовить народ Дагестана к политической стачке, если они (?) не будут
поэтапно, медленно, вернее, не медленно, а мягко (?) передавать власть
демократически избранным Советам".
----------
Организаторы митинга дружно ругали правоохранительные органы. Что же,
все мы знаем, что во многом эта критика заслуженна. Но говорит же народная
мудрость, что если указывать пальцем на чужую грязь, этот палец должен быть
чистым. Как в этом случае не задаться вопросом, на какие средства живет
нигде не работающий В. Мейланов?
Б. Дамаданов, докер-механизатор Махачкалинского морского торгового
порта, член обкома КПСС,
Б. Раджабов, главный специалист Министерства юстиции ДАССР,
В. Серебряков, председатель Совета ветеранов при Махачкалинском горкоме
ВЛКСМ с 1975 года, ветеран партии, комсомола, войны.
28 сентября 1990 года
Комментарий 1999 года.
Дописалась партийная газета -- у Вазифа Мейланова грязный палец. А что
же не говорите чем у Вазифа Мейланова палец испачкан? Тем, что взяток не
брал? Тем, что не молчал, когда другие брали? Тем, что говорил, что вам не
положительную, а отрицательную зарплату надо платить?
Так выдвиньте обвинение -- чего ж вы намеками говорите? В 1980-м
следователь КГБ В.Н. Григорьев заявил мне, что будет собирать на меня "всю
грязь". Поглядите в мое дело -- много ль ему удалось собрать.
И на следствии и на суде чего ж не кололи мне глаза тем, что я не имею
морального права судить власть?
--------
Позвольте, а как нашли друг друга три автора, лично не знакомые друг с
другом? Запир Абдуллаев разыскал портовского рабочего -- с тем приключилась
истерика: письмо писалось в обкоме, подписывая грязную статью "авторы"
выполняли партийное задание.
Года три-четыре тому назад "Дагестанская правда" направила ко мне
корреспондента с предложением дать им большое интервью о моих трудах и днях
-- я побрезговал газетой -- не пожелал пачкать свой палец.
Грязный палец... Да вы, партийные функционеры, были бы счастливы,
найдись хоть соринка на моем пальце -- раздули б до размеров земшара, но --
на ваше несчастье -- нету ее, нету.
А можно ли, други, быть чище меня? Можно ли быть чище, столь обычных в
прошлом, честных, не ворующих людей? Как ни странно, -- нельзя: для
достижения предела честности есть алгоритм: не воровать, не лгать. Да не
каждому этот алгоритм по силам.
Адресую этот комментарий молодежи и старшему поколениям: вот
доказательство того, что сегодняшняя подлость растет из вчерашней партийной
подлости, из грязи вчерашней жизни.
А то они не знали на что я жил! Помогали родственники, знакомые. Как
сегодня родственники помогают безработным.
А то они не знали, что обвинение обязано быть конкретным (и тогда
придется за него отвечать), а намек на неизвестно что -- и есть та самая
грязь.
--------
Рассуждения о вхождении или невхождении Союза кооперативов Дагестана в
Союз кооперативов России очень интересны, но к делу не относятся. Главный
специалист Министерства юстиции был обязан (коль коснулся темы) привести
юридические аргументы отказа в регистрации. Таковыми могли быть только
ссылки на конкретные статьи Закона о выборах. Ссылок на статьи Закона о
выборах в газете нет, потому что нет статей в Законе, на которые можно
сослаться. Коммунистическое государство, пойдя на конфронтацию со мной,
привычно осрамилось.
"Да, Закон о выборах, наверно, не совершенен..." -- Тогдашний Закон о
выборах не был законом: ибо не предусматривал процедуры, заставляющей
избирательные комиссии соблюдать Закон -- не обеспечивал кандидату в
кандидаты возможности оспаривать решение избирательной комиссии в суде.
Поэтому я, требуя внесения изменений в Закон о выборах, добивался
превращения филькиной грамоты в Закон.
"Но дает ли это право ставить под сомнение волю сотен тысяч избирателей
республики, которые уже сделали свой выбор?" -- Так вы же, дамадановы,
раджабовы, серебряковы, магомедали магомедовы, гасены балатовы, магомеды
махмудовы и не дали этим сотням тысяч избирателей выразить свою волю в те
времена, когда они, на краткий срок лишь, поверили в честность. Вы боялись
честности, как боитесь ее и сейчас. Уголовниками вы не брезговали -- они вам
родные. Волю избирателей вы цинично подменили решением избирательной
комиссии, действовавшей по указке ее патрона Магомедали Магомедова.
Избирательная комиссия No95 г. Махачкалы отказалась исполнить письменное
распоряжение Центризбиркома России о внесении моей кандидатуры в списки
кандидатов в депутаты. -- Как это отказалась исполнить? -- А так: в России
нет Закона. -- Да как же это может быть? -- Я объясню. Беззаконие возвели в
принцип коммунисты: при них оспаривать в суде действия государственных и
административных органов было нельзя. Теперь некоторые действия некоторых
органов вроде бы можно оспаривать, но теперь другое: суд выносит решение в
пользу гражданина, а государство не исполняет судебное решение. Пишешь:
"Государство не исполняет решение государственного суда! Все предусмотренные
законом сроки исполнения прошли!" Государство спокойно отвечает: "Значит,
пора назначать новое судебное рассмотрение дела." -- Как это все случилось?
-- А вот так: на смену дремучим зюгановым и селезневым народ привел к власти
уголовников и демократических карьеристов -- явлинских-ковалевых. Коммунизм
не изжит, хамелеон всего лишь сменил окраску.
Нисколько не сомневаюсь, что вылетев в Москву М.Я.Махмудов мог
уговорить Центризбирком согласиться с решением отказать мне в регистрации:
статьи, чтоб сослаться не было, но была (по мнению Махачкалинской комиссии)
целесообразность. Так же в октябре 93-го поступили россиийские законотворцы:
по Закону бы надо судить поднявших вооруженный мятеж хасбулатовых-руцких,
но... целесообразно ли было в данном случае применять Закон? Никак нет:
нецелесообразно. Думе дали право помилования, т.е. право нарушать Закон. Она
только то и стала делать. В 96-м она помиловала чеченских
террористов-освободителей -- в обход Закона. В порядке исключения.
С такой головой, с такой властью общество обречено не жить, а мучиться.
Звоню в июне 99-го в народную газету "Аргументы и факты": "Ваша газета
в апреле 97-го сообщила, что по моему иску Верхсудом Дагестана принято
решение о выплате мне компенсации за незаконное содержание в заключении (по
70-й статье УК РСФСР) в размере 377 миллионов. Так вот, вступившее в силу
решение суда не исполняется уже два года." Сотрудник "Аргументов и фактов"
Виталий Цыпляев: "Мы возвращаться к вашему делу не будем. Эка невидаль --
закон не исполняют. У нас вот импичмент Президенту не прошел!" -- "Ну и
хорошо, что не прошел." -- "Ну не знаю. У нас, понимаете, газетная
технология, нам некогда, нам номер надо сдавать."
Такова наша сегодняшняя советско-коммунистическо-демократическая жизнь.
НИКАК НЕ ПОЙМЕМ чТО ТАКОЕ ВЫБОРЫ
"Другое небо", No1, 20 августа, 1991 года
Дагестан выборы проспал и теперь ходит на митинги (впрочем, ходит
одна-две десятых процента населения Дагестана) -- требует отставки
правительства. Но ведь вместе с требованием отставки должны идти предложения
по замене отставляемых. Кого вы предлагаете (обращаюсь к участникам
июньского митинга)? Какова программа ваших кандидатов (если таковые у вас
есть)? Сколько человек, обладающих правом голоса, ее поддерживают?
Обеспечена ли возможность и всем другим предлагать свои программы и доводить
их до сведения избирателей?
Это вопросы. А ответы на них приводят к процедуре уже выработанной
человечеством, она называется -- выборная кампания и собственно выборы.
Выборная кампания и выборы -- период, определяющий судьбу общества на годы.
Вот когда надо ходить на митинги, спорить и доказывать, добиваться и
отстаивать. А мы, похоже, как безответственно подошли к выборной кампании
1990 года, так же безответственно подходим к смене власти и сегодня.
Передо мной листок бумаги, с которым я ходил на выборы 4 марта 1979
года. На нем я написал то, что, зайдя в кабину, переписал на избирательные
бюллетени (предварительно зачеркнув фамилии всех кандидатов). Тогда давали
сразу два бюллетеня и я заготовил дома два текста. Вот эти тексты.
1. Голосую против советской избирательной системы и потому против ее
кандидатов. Порядок выдвижения депутатов должен быть изменен.
Должен быть установлен числовой ценз: если кандидата выдвигает тысяча
человек (не обязательно с одного предприятия) -- он должен заноситься в
список кандидатов в депутаты. Без этого условия нет выборов.
4 марта 1979 года Вазиф Мейланов.
2. Голосую против пустых прилавков, против диктатуры неумелых
("пролетариата"), против воровства и бессильной с ним бороться лживой
советской печати, против советской "избирательной" системы -- одной из
причин вовсю идущего процесса гниения общества.
4 марта 1979 года Вазиф Мейланов.
Несмотря на то, что я на бюллетенях написал свои имя и фамилию, тогда
санкций не последовало.
Через одиннадцать лет -- весной 1990 года -- на площади и в
Вейнеровском парке, я говорил о преступлениях творившихся избирательными
комиссиями и призывал не прекращать митингов с требованиями принятия нового
закона о выборах и проведения новых выборов по новому закону о выборах с
по-новому сформированными избирательными комиссиями. Тогда непрерывных
митингов с этими требованиями не последовало. Сейчас Дагестан расплачивается
за тогдашнюю инертность, за отношение к политике как к развлечению.
И сегодня мои требования те же, что год назад и те же, что двенадцать
лет назад: новый закон о выборах, новые избирательные комиссии и новые
выборы депутатов всех уровней.
Нам нужна законность. Нам нужны законные выборы с демократически (т.
е., без ущемления прав какого-либо кандидата и какого-либо избирателя)
проведенной избирательной кампанией и честным подсчетом голосов. Мы должны
приучиться к законной, продуманной, учитывающей интересы и мнения всех
жителей Дагестана процедуре смены власти
Оттого, что дагестанцы в решительные моменты жизни Дагестана прячутся в
домах -- все беды Дагестана. Участвуйте в выборе власти, думайте, вникайте,
следите за соблюдением законности самими органами законности.
ТЕЛЕГРАММА Ю.А.РЫЖОВУ
Москва. Сессия Верховного Совета.
Народному депутату СССР
Рыжову Юрию Андреевичу.
16 декабря Союз кооперативов Дагестана выдвинул меня кандидатом в
народные депутаты РСФСР по Махачкалинскому округу No95. 12 января
избирательная комиссия 95 округа отказалась зарегистрировать меня
кандидатом, мотивировав свое решение тем, что я не член выдвинувшей меня
организации. I7 января Центризбирком отменил незаконное решение избиркома
No95 разъяснив, что по этой причине отказывать нельзя. Ищите, мол,
какую-нибудь другую. Избирком No95 другой не нашел и 22 января вновь отказал
мне в регистрации на том же основании: как не члену Союза кооперативов
Дагестана. 29 января Центризбирком вновь отменил незаконное решение
избиркома No95, обязав его зарегистрировать меня. Махачкалинский избирком
No95 отказывается это делать, теперь уже без объяснения причин.
Из-за того, что у меня нет удостоверения кандидата в депутаты, я не
могу вести избирательную компанию.
Требую, во-первых, огласить это мое заявление на сессии и тем сообщить
о происходящем моим избирателям, во-вторых, принять решение о роспуске
избиркома No95 и о немедленном дополнении закона о выборах правом
оспаривания решений избиркомов в суде, в-третьих, перенесения выборов по 95
округу на 4 мая.
Существующие структуры власти не дают менять себя законным,
ненасильственным путем и тем рождают нестабильность.
Избирать, все-таки, должны избиратели, а не избирательные комиссии.
Вазиф Сиражутдинович Мейланов.
Мой адрес: Махачкала, пр. Калинина 29, квартира 36.
ДЕМОКРАТИЯ И СТАБИЛЬНОСТЬ
"Дагестанская правда", 7 сентября 1991 г.
XX век сделал явной для обществ опасность ложных идей, ложных
ценностей, за которые умирали и умирают миллионы людей. За какую такую
высокую идею погибли миллионы людей, ведомых своими "харизматическими"
лидерами в ирано-иракской войне? Или сотни тысяч иракцев, погибших в войне
против ставшего на защиту Кувейта человечества? Или миллионы борцов за
коммунистическое рабство?
Демократия -- это строй, механизм, уберегающий общество от повального
безумия, от принуждения жить по ложной идее,-- а любая содержательная идея,
любая религия становятся ложными, когда становятся навязываемыми,
обязательными, государственными.
Угроза демократии? Я вижу ее в неверной системе ценностей: если у вас
на ружье сбита мушка, то чем тщательнее вы целитесь, тем вернее промажете. В
непонимании абсолютной, божественной ценности свободы, ядром которой, я
считаю, является свобода слова, печати, мысли, веры (экономическую свободу я
считаю производной от этих свобод).
Внутренняя трудность демократического сознания в высоте самих
демократических идеалов: "прекрасное трудно", -- как любил говорить Платон.
Легко сплотить народ на низкой идее -- на идее крови, идее нации. По этому
пути пошли дагестанские национальные движения. Не говорю о том, что этот
путь уже привел к ряду карабахов, потому что для меня решающим является то,
что сама идея нации ниже идеи человека. Я говорил на митинге в Хасавюрте
(5.08.90): "Национальное должно быть (язык, история, культура, форма
общения), но оно не должно быть на первом месте. Национальная идея -- идея
глубоко личная, интимная. Национальное-- это история вашей семьи, вашего
рода, вашего племени, вашего народа. Это ваше личное, у другого это личное
другое. На первом месте должно быть общее всем нам -- идея человека".
Легко сплотить народ на общности веры. Куда труднее объединить людей
идеей свободы -- объединить не обязательным для всех образом мыслей, а
возможностью думать по-разному и верить в свое.
Демократия не знает понятия "отщепенец", потому что умеет слышать
людей, не принимающих господствующих сегодня в обществе представлений.
Демократия знает, что в трудные времена ее спасут именно эти -- не
такие как все.
Государства, построенные на национальной или религиозной идее (в том
числе и на коммунистической идее), унифицируют народ и тем делают его легко
доступным манипулированию религиозными или национальными лидерами.
Демократия, высоко ставящая и единый голос против, исключает
манипулирование обществом. Тем, что ищет и дает слово оппонентам официальной
власти. Демократия защищена от ошибок умом каждого члена общества.
Демократия не враждебна ни религиозному, ни национальному (этническому)
сознаниям и не просто не враждебна, а только она и гарантирует свободу веры
и развитие всех национальных (этнических) культур. Возможность строить
мечети, свободно отправлять религиозные обряды, совершать хадж дала
Дагестану демократия.
Национальное государство объявляет каждого несогласного с
национал-лидером врагом нации, раскалывающим общество, играющим на руку его
врагам, -- и тем лишает общество мнений и умов людей, не согласных с
действиями властей.
Религиозное общество нейтрализует (или пытается нейтрализовать) критику
человеческих решений своих правителей освящением этих решений именем Аллаха,
Бога. Так коммунисты освящали -- и тем пытались вывести из-под критики --
свои решения именем единственно-верного и всепобеждающего учения.
Политизирование религии -- абсолютное зло. Верующий, занявшийся политикой,
обязан, как и светский политик, сам отвечать за свои решения,
Значит ли сказанное мной, что мусульманин, христианин или коммунист
всегда неправы? Ну, конечно, нет. Думая своим умом, эти люди способны
назвать и часто называют черное черным, а белое белым. Религия (любая)
должна учить честности. От любого верующего я бы хотел одного: не гнуть свою
оценку под то, что это свой, что хоть он вообще-то неправ, но давайте
промолчим об этом, раз он свой. Мне приходится слышать и от демократов
просьбы закрыть глаза на ошибочное поведение своих. Я отвергаю такой подход.
Мне не нужен успех в политике, если он достигнут отступлением от честности.
Во мне всегда вызывали внутреннее сопротивление слова, которые мне
приходилось слышать всю мою жизнь: "Ничего не поделаешь: политика грязное
дело". Так давайте делать политику чистыми руками, и она станет чистым
делом.
Сегодня ситуация с властью в Дагестане ненормальна: народ не считает
власть своей. Народ не считает телевидение своим. Газету "Дагестанская
правда" своею газетой. В дни путча у меня и мысли не было воспользоваться
дагестанским телевидением или "Дагестанской правдой" -- их зажатость, боязнь
неутвержденных начальством мнений, несвободность подразумевались сами собой,
сидели в подсознании. Но власть и народ не должны находиться по разные
стороны баррикад. То общество больно и обречено, в котором народ замкнут на
борьбу с властью, общество обречено, если нацелено на конфронтацию, а не на
созидание. Россия одолела барьер вражды с правительством и сегодня считает
делом чести сотрудничать со своим правительством, помогать ему и защищать
его. Нам же еще предстоит одолеть ставку коммунистического сознания на
насилие, на ненависть, на ревнивое соревнование в ненависти, нам еще только
предстоит победить в сознании людей жалкую, неблагородную ненависть рабов,
дождавшихся часа укусить.
Нерешенный для Дагестана вопрос: быть ли Дагестану? Или распасться по
причине торжества в Дагестане национального, а не демократического сознания?
Я считаю, что если не будет демократического Дагестана, то не будет и
единого Дагестана: отдельные народы примут решение устроиться по-своему, а
не жить в условиях торжества национального мышления и потому --
национального неравноправия. Хотя я сильно сомневаюсь, что, разделившись на
этнические общины, наши народы станут демократическими и устроятся в своих
этнических государствах демократично: демократическое сознание не обретается
отделением, пример -- Грузия. На мой взгляд, разделение на карликовые
государства приведет к междоусобице, незащищенности их перед лицом соседних
государств. Дагестан просто начнет быстро хиреть.
Я считаю, что необходимо сохранить такую единицу государственности, как
Дагестан. Но Дагестан демократический.
Для снятия противостояния "общество -- власть" и в качестве важнейшего
шага к обретению нового, демократического качества Дагестану необходимы
новые, честные выборы высшей законодательной и исполнительной власти.
Нелегитимность нынешней власти я вижу в безобразно прошедших выборах
1990 года. На новых выборах могут быть выставлены кандидатуры и всех
нынешних депутатов, но борьба должна вестись с иной, думается, доступной
теперь степенью честности и законности, с иной степенью информированности
избирателей о кандидатах: все телевремя должно быть отдано выступлениям
кандидатов, теледебатам и т.п. Телевидение должно вести прямые репортажи с
избирательных участков и избирательных комиссий. Нарушение законов о выборах
должно вести к отмене результатов выборов по участку или округу.
Легитимность власти дадут только честно проведенные выборы. Выберут не
демократов? Это не важно: победой демократии будет само проведение честных
выборов, и пусть они отразят уровень сегодняшнего сознания дагестанцев --
ничего другого выборы и не должны делать. Думаю, что за последние два года
сознание дагестанцев изменилось, и гласной фальсификации выборов Дагестан
уже не допустит. Надеюсь, что дагестанцы научились осторожнее подходить к
оценке кандидатов, отличать видимость от сущности. Говорят, что новые выборы
будут дорого стоить. А разве не дороже обходится нам политическая
нестабильность, лишающая правительство возможности заняться экономикой?
В Закон о выборах должны быть внесены изменения. В избирательные
комиссии непременно должны входить представители всех партий и движений.
Представителям телевидения и независимой печати должен быть предоставлен
допуск в комиссии и на участки в любое время суток. Выдвижение кандидатов в
депутаты должно производиться только на территориях и ни в коем случае не на
предприятиях. Вне предприятий кандидатов никто не знает? А вы выдвигайте
кандидатов, которых знает весь район, вся округа.
Новые выборы сделают парламент Дагестана неоднородным: в него войдут и
исламские функционеры, и имеющие опыт непарламентской политической борьбы
демократы, и представители национальных движений. Но это будет честно
избранный народом парламент, которому никто не будет иметь права крикнуть
"долой!". Потому что любой член парламента сможет ответить крикнувшему:
"Простите. Меня сюда послали избиратели. Я представляю здесь их интересы.
Ваши возражения адресуйте им". Митинги в известной мере потеряют смысл, если
неформальные лидеры станут формальными лидерами общества (законодателями,
правителями) и представляемые ими слои населения будут действовать через
них. Если парламент станет действительно представительным органом, то
политическая борьба должна -- в основном -- быть перенесена в него, иначе
зачем нам парламент? Ведь идея представительной демократии и состоит в
перенесении политической борьбы в представительный орган. Итак, моя идея
(новых, честных выборов) имеет целью не дестабилизацию общества, как это
представляется некоторым из сегодняшних депутатов, а политическую
стабильность и только ее.
Да, у меня есть программа поднятия экономики Дагестана, но необходимым
условием ее является политическая стабильность. Да, это, конечно, рынок,
приватизация, привлечение иностранного капитала (для этого пункта особенно
необходимы гарантии политической стабильности), но не только иностранного
капитала, а и, как я это называю, "импорта экспортеров": нам надо
импортировать самих носителей умения действовать в условиях рынка -- в
царское время в Гяндже, например, была колония немцев, в хозяйства которых
водили гимназистов, чтобы на действующей модели учить их хозяйствовать.
Страны третьего мира так и делают: импортируют самих предпринимателей, сами
производства и, тем самым, саму экономику. Дагестан вытянет прямая
включенность в мировую экономику. Подробно об основных идеях своей
экономической программы (о приватизации земли, должной, на мой взгляд, снять
межнациональную напряженность в районах совместного проживания разных
национальных общин, программе для горного Дагестана -- курорты, наукоемкие,
экологически чистые производства, проблеме безработицы, реформе науки и
образования) я собираюсь написать в отдельной статье. Но повторю: для
осуществления всех экономических программ (и особенно для осуществления моей
программы) необходима политическая стабильность. Но стабильность мне нужна
не всякая (стабильности искали и путчисты), а только демократическая. И
потому я говорю о демократии.
К чИТАТЕЛЮ
После падения коммунистической идеологии у людей не стало
мировоззрения. У людей не стало ориентиров, опорных идей, ясных понятий для
осмысления сегодняшних проблем и сегодняшней жизни.
Я ставлю целью дать сегодняшнему человеку мировоззрение, то есть
понятия и идеи, исходя из которых, он мог бы сегодня думать и действовать.
Необходимость укладываться в три минуты, отводимые для выступления
приглашенных на сессии побуждала меня высказывать свои идеи в предельно
концентрированном виде. Каждое мое выступление в парламенте было для меня
программным.
Последовательность этих программных выступлений, надеюсь, даст
представление о моей политической деятельности и политической программе,
моей философии и системе ценностей.
Выступления на сессиях, не раз превращавшиеся в противоборство с
парламентом, отнимали у меня много нервной и физической энергии, вот почему
друзьям "Другого неба" пришлось долго ждать второго номера моей газеты.
Этот номер газеты я выпускаю, чтобы ответить на вопросы многих людей,
желающих знать мое мнение по проблемам дня и мои взгляды на мир.
"Другое небо", No2, 28 августа 1992 года.
ОТВЕТЫ АВАРСКОЙ ГАЗЕТЕ "ИСТИНА"
Вы очень много выступаете на митингах, на съездах. Вы были недовольны
коммунистами, довольны ли демократами, сегодняшним руководством Дагестана,
России?
Понимаю тайный сарказм Вашего вопроса. "Недоволен коммунистами" --
слишком мягко сказано: я отвергал самые основы тогдашней жизни: насилие,
запугивание, несвободу, запрограммированную нищету. Доволен ли я
демократами? Я, как наверное и Вы, никогда не буду полностью доволен ни
властью, ни собой.
В своей работе "Заметки на полях советских газет" я в главную вину
коммунистам поставил то, что они расчеловечили народ.
Плоды этой расчеловеченности мы пожинаем сегодня: нет (или очень мало)
людей, для которых ценности демократии давно стали ценностями их жизни. Для
честных, порядочных, талантливых, добрых людей в странах, сложившихся на
территории бывшего Союза, нет среды обитания. Нам с Вами еще предстоит ее
создать. А сегодня талантливому и честному человеку в этой стране трудно
найти собеседника. Вспоминаю и сегодня то, что часто вспоминал в тюрьме (я
семь с половиной лет просидел в тюрьме, в камере): вскрик Мандельштама: "На
лестнице колючей разговора б!" Вот корень всех сегодняшних бед: народ
расчеловечен. Посему, когда ко мне обращаются люди с идеями просвещения
народа, то я их очень понимаю и поддерживаю.
Как Вы понимаете слово "демократия?"
Что такое демократия? В политическом смысле -- это структура,
обеспечивающая свободу одного, живущего среди многих. В моральном смысле --
это философия ненасилия и творчества. Большевистской философии
победительности (кончившейся тем, что единственным, кого она победила,
оказался сам большевизм) демократия противопоставляет философию
сотворчества, сотрудничества. Коммунизм норовил победить все и вся и оставил
после себя руины, голод, выжженное пространство, демократия стремится не
победить не такого как ты сам человека, а подумать, нельзя ли вместе с ним
(или в споре с ним) что-то создать -- оттого демократические государства и
экономически, и интеллектуально процветают..
Мы очень много говорим о дружбе народов, думаете ли Вы, что эта дружба
насаждалась сверху?
Коммунистическая пропаганда дружбы народов никогда не затрагивала
теоретической, идейной базы идеологии национализма. Часть противников
коммунизма совершила духовное преступление выставив тараном против
коммунизма национальную идею (Солженицын, Шафаревич, Е.Боннэр и т.п.). На
самом деле нет ничего более враждебного демократии и идее человека, чем
национальная идея.
Национальная идея разрушает идею человека в точности тем же способом,
что и идея классовая: достоинства личности (талант, честность, благородство,
верность) ставятся ни во что, если эта личность не должной национальности.
Скрытый национализм в Дагестане был всегда и разъедающее действие его
на мораль тоже было всегда: молодые люди приучались к мысли, что не честное
соревнование талантов и добродетелей решают дело, а пристрастная оценка
преподавателя (или руководителя) своей национальности. "Тогда зачем и
добродетель, зачем честность, надо уметь жить", -- переживавшие за меня мои
студенты этим рассуждением пытались как-то образумить меня, научить меня
жить. Но, мне кажется, моя неколебимость в убыточной для меня честности, мое
равное отношение к студентам всех национальностей утверждало их во мнении,
что добро возможно. Я доказывал им возможность честной, не
национально-пристрастной оценки человека.
Итак, первая и главнейшая вина национальной идеи -- она обесценивает
человеческие доблести и добродетели. Она разъединяет людей. Это только в том
случае, когда национальное ставится выше человеческого, личностного: но ведь
именно так, по определению, ставит дело национальная идея. На примере
армяно-азербайджанской национальной войны виден источник уже всех
национальных войн: человека ненавидят не за его личные недостатки, а за его
национальность, которую не властны искупить никакие добродетели.
Я сидел с армянскими, грузинскими, латышскими, литовскими, украинскими
и т. д. националистами и вел с ними спор все 80-е годы. Поэтому, когда мне
сегодня кумыки говорят о некоторых внутренне присущих аварцам пороках, а
аварцы говорят то же самое о кумыках, я как бы заново слышу аргументы
десятилетней давности. Я никогда не примирюсь с тем, что личность
оценивается не по ее индивидуальным качествам, а по качествам, якобы
присущим всей нации, к которой она принадлежит. Я не отрицаю определенных
черт национальной психологии, я всего лишь утверждаю, что честным, смелым,
благородным, добрым, порядочным может быть человек любой нации.
Особенности же национальной психологии различных народов, считаю я, не
противоречат, а дополняют друг друга.
"Дружба народов" -- более чем сомнительный термин. Я испытываю уважение
и интерес ко всем народам, но дружить с целым народом (каким бы то ни было)
я не могу, ибо в нем есть и преступники, и люди мне чуждые по взглядам и
интересам, и, наконец, люди просто скучные. В отношениях между народами --
как между людьми -- дулжно не сливаться в одно, а тяготеть друг к другу на
расстоянии. Народы, как и люди, должны уметь оставаться самими собой --
только тогда они будут интересны другим. Эта идея не противоречит идее
дружественных отношений между народами: люди ведь дружат, оставаясь каждый
самим собой...
"Другое небо", No2, 28 августа 1992 г
О НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕЕ
"Другое небо", No2, август, 1992года.
В устных разговорах последних двух лет я уже излагал некоторые из
приводимых мною ниже идей.
Главные мои постулаты: идея человека выше идеи нации: есть только права
человека, прав нации нет.
Предвижу удивление читателя и потому объясняю: права человека быть
лезгином, кумыком, аварцем, говорить на своем языке, жить в своей культуре,
в своей истории я очень даже признаю. Но именно как права человека, каковые
общество должно гарантировать человеку любой нации. Сложнее с правом
человека жить в окружении людей своего рода-племени: осуществление этого
права --как и всех остальных прав -- должно достигаться без ущемления прав
хотя бы одного человека. Как, например? Устраивающим обе стороны обменом
домов и участков, покупкой домов и участков у частного владельца -- и только
этими средствами. А уж дело общества и государства следить за тем, чтобы под
видом добровольности не осуществлялось насилие.
Высшей ценностью может быть только что-то одно: либо идея человека,
либо идея нации. Если для нас высшая идея человек, то мы люди. Если высшей
идеей для нас является идея нации, то мы уже, строго говоря, не люди:
понятие человека, личности растворено и подчинено идее нации, личность
подмята неличностной идеей. И тут уже не очень важно в идее какой именно
общности растворена идея личности: в идее ли религии, нации, партии, класса
-- в любом случае философии отношения к личности, как к высшей ценности и
независимой величине, уже нет.
В рассуждениях националистов нет категории "личность", в них одни
абстракции "аварец", "кумык", "лакец", "лезгин", "еврей"... И если это хула,
то она бьет по всем аварцам, по всем кумыкам, всем лакцам, лезгинам...
Каждая такая хула рождает неприязнь уже не к тому, кто ее изрыгает, а ко
всему народу, от чьего имени он говорит. Вот механизм зарождения
межнациональной розни, а затем и межнационального конфликта. В чем источник
его, если говорить о философском источнике? В оперировании категориями
аварец, кумык, лезгин, растворяющими индивидуальное, личностное в общем. И,
конечно, в сотворении новых, бесчеловечных критериев добра и зла: "армянин"
-- это зло, "азербайджанец" -- это добро, и наоборот. Это бесчеловечие
насаждается национальной интеллигенцией. Бывшая почти столетие угодливой
прислужницей партии, она, с падением этой последней, вдруг потеряла смысл
своего существования. Но быстро перестроилась и обрела его в национальном
лидерстве, в соблазнении народа привилегиями по национальному признаку.
Народ же увлекаем национальной идеей не только материальными соображениями
привилегий по национальному признаку (скажем, на владение землей), но и
обещаемой ему национальной интеллигенцией духовной привилегией высшести
перед другими народами: в культуре, истории, цивилизованности, национальной
морали.
Так противопоставляются друг другу культуры и национальные характеры
народов: на одномерной шкале "выше-ниже" расставляются народы, их истории,
культуры, образы жизни. Уже в этом способе мышления заложены семена
национальных ненавистей и национальных войн. В противопоставлении культур, в
размещении их по вертикальной оси: чья выше. А значит, чья ниже. Эта
философия и эти счеты готовили почву для национальных войн в Армении,
Азербайджане, Грузии, фашистской Германии.
ДНЕВНИК РАЗМЫШЛЕНИЙ
ГАМСАХУРДИА, ДУДАЕВ И ИМ ПОДОБНЫЕ
"Другое небо", No2, 1992г.
Гамсахурдиа открыл счет национальных вождей, атаманов, фюреров на
территории бывшего Союза. Национальная идея неизбежно ведет к вождизму:
"Одна нация -- одна партия (одно движение) -- один фюрер" -- говорил Гитлер.
Национальное ослепление, национальный экстаз, национальная одурь не терпят
несогласных. Национальная идея начинается с народопоклонства, а кончается
тем, что воплощением народной воли признается национал-лидер, национал-фюрер
и каждый возражающий ему объявляется врагом нации. Народ не успевает понять
в чем дело, как оказывается порабощенным: возражать национальному вождю уже
нельзя: "вы подрываете единство народа!", "объективно, вы льете воду на
мельницу наших врагов!". Так произошло с Гамсахурдиа, так произошло с
Дудаевым. Так происходит (так хотят господа лидеры чтобы происходило) с
лидерами наиболее продвинутых логикой национальной идеи дагестанских
национальных движений-- аварского и кумыкского.
Атаманов мы уже имели в 17-20-е годы. Эта сорная трава быстро идет в
рост с ослаблением государства.
Я вспоминаю, как в 89-м или 90-м году некто Ф. Джамалов с кем-то еще
предлагал и мне стать вождем дагестанского народа: "Вы станете нашим,
дагестанским Гамсахурдиа! У него есть охрана и у вас будет охрана!" Мне
пришлось огорчить господина Джамалова: "Я противник вождизма. Я сам никогда
не поклонялся вождям и не хочу заставлять дагестанцев поклоняться мне.
Уважение я принимаю --ибо уважение добровольно и неунизительно для обеих
сторон, но поклонения я не терплю, ибо оно унижает поклоняющегося. Я
противостою Гамсахурдиа еще и потому, что он, насаждая свой культ, унижает
грузин. Демократия и вождизм, демократия и культ личности несовместимы. Я
хочу научить дагестанцев не поклонению, а свободе". Господин Джамалов был
сильно разочарован.
РЕчЬ НА СЕССИИ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА
21 МАЯ 1992 ГОДА
"Другое небо", No2, август, 1992года.
14 мая 1992 года на площади Махачкалы состоялся митинг, которому
предшествовали следующие события: прокурор Махачкалы Султан Салаудинов
арестовал нескольких жителей г.Кизилюрта за незаконное хранение оружия.
Сторонники арестованных взяли в заложники кого-то из представителей властей
Кизилюрта, вести переговоры с захватчиками поехали прокурор С.Салаудинов,
прокурор Дагестана М.Мирзаев, заместитель председателя ФСБ Дагестана Х.
Баулов. Бандиты взяли в заложники всех приехавших на переговоры и предъявили
властям Дагестана ультиматум: заложники будут отпущены только в обмен на
освобождение задержанных по распоряжению прокурора Салаудинова.
Власти Дагестана тогда, в 1992 году, сдались на ультиматум уголовников.
Захват здания правительства 21 мая 1998 года удивительным образом, день
в день, совпал с моим выступлением 21 мая 1992 года, уже тогда объяснившим
произошедшее через шесть лет.
Мейланов:
Уважаемое собрание. (Шум в зале, выкрики: "Пусть обратится как
следует")
Председательствующий:
Обратитесь, пожалуйста, к Верховному Совету как положено.
Мейланов:
Я имею право обращаться как угодно, лишь бы мое обращение не было
оскорбительным. Я не вижу ничего оскорбительного в обращении "Уважаемое
собрание".
Депутат:
Мейланов не уважает парламент. Он намеренно не называет нас народными
депутатами. На прошлой сессии он размазал нас по стеклу и сошел с трибуны с
улыбкой победителя. Не давать ему слова!
Председательствующий:
Обратитесь, пожалуйста, к парламенту по форме.
Мейланов:
"Уважаемое собрание" вас оскорбляет. Хорошо, я могу обратиться к вам
"Уважаемые люди..."
Выкрики с мест:
Нет! Нет!
Мейланов:
Что, и это не подходит?
Председательствующий:
Обратитесь, пожалуйста, как положено...
Мейланов:
Уважаемые члены Верховного Совета, я хочу с вами поделиться моим
мнением о ситуации. В отличие от остальных выступавших, я предложу свою
программу, тезисно, конечно. 14-го вечером, придя домой, я сказал то же, что
говорил на площади, стоя в окружении своих знакомых: "С этого дня в
республике нет власти". Республика живет без власти! Вы от меня требуете
уважения, я, как вежливый человек, обращаюсь к вам со знаками формального
уважения, но, думаю, вы понимаете, что власть, которая сдалась на ультиматум
уголовников, это уже не власть. Я хочу сказать такую вещь по поводу фронта
имени Шамиля -- я говорил это его представителям и повторю эту мысль здесь
-- в чем я вижу преступность этой организации? В том, что ни в одной стране
мира, ни при каких формациях политическая организация не может быть
вооруженной. Как только политическая организация становится вооруженной, она
автоматически становится преступной. Вооруженными могут быть, в любом
государстве, в том числе и в том, где разрешено ношение оружия, только
политически нейтральные органы власти: МВД, армия, полиция, милиция, ЦРУ,
ФБР и так далее. Организация, у которой есть вооруженое ядро, автоматически
становится преступной, деятельность ее должна быть в судебном порядке
рассмотрена, преступность ее в судебном порядке доказана, она должна быть
распущена, а члены ее подвергнуты действию закона.
Я вижу и более глубокую основу того, что здесь происходит, основу того,
почему бездействует власть.
Я задаю вам вопрос: завтра вы разойдетесь по домам, есть у вас гарантии
того, что механизм власти, до сих пор бездействующий, вдруг заработает?
(Голос из зала: Нет!) -- Нет, согласен. Что все эти вооруженные формирования
будут разоружены? -- Нет.
Говорят, что вокруг нас самостоятельные государства и что, наверное,
Дагестану нужна какая-то сила. Здесь есть определенный резон. Но повторяю:
эта сила может быть только государственной, только официальной, только
законно сформированной и подконтрольной государственным органам. Нужно,
конечно, очень тщательно отбирать тех людей, которые эту силу составят. Мне
сами же представители фронта имени Шамиля говорят, что безусловно среди их
вооруженных формирований есть и вооруженные уголовники. Дескать, мы их
пытаемся как-то контролировать. Не надо, это не ваша функция: уголовник
должен быть подвергнут действию закона.
Правоохранительные и все государственные органы должны понять, что
сейчас они действуют в иных, нежели раньше, условиях.
Почему не действует власть? Раньше власть несла только блага, сейчас
власть -- это бремя, это ноша, которую надо еще суметь вынести. Вы шли к
власти, думая о тех благах, которые она вам принесет, но условия жизни
переменились: мы живем сейчас фактически в военной обстановке, в стране, где
есть не контролируемые вами вооруженные формирования. Я мог бы даже назвать
численность вооруженных формирований фронта имени Шамиля, но не хочу этого
делать, потому что сведения эти были мне сообщены в доверительной беседе
самим представителем фронта. К этим военным условиям деятельности вы
оказались не готовы, власть оказалась для вас непосильной ношей. В военных
условиях иным должен быть механизм власти и иными сами люди власти.
5 августа 1990 года на аварском митинге в Хасавюрте я выдвинул три
задачи: новые выборы в качественно новый парламент -- постоянно, на
профессиональной основе работающий. Главная ваша работа должна быть здесь, а
не так, что вы какой-то там директор, профессор или еще кто-то, а в
парламенте работаете по совместительству. Пусть через вас идет поток ваших
избирателей с жалобами на исполнительную власть. Разбирайтесь и оказывайте
давление на исполнительную власть... ну и так далее, я сейчас не буду это
пояснять. Вторая идея была о создании государственного вооруженного ядра
подчиненного парламенту. И третья -- о приватизации земли. Эту последнюю
задачу я считаю крайне важной. Решающей.
Если эта задача будет решена, если будет принято земельное
законодательство и начнется процесс раздачи земли... немногие, я думаю,
понимают, что именно этим процессом создания земельных собственников будут
решены и продовольственная, и национальная проблемы, и задача стабилизации
дагестанской государственности. Мы получим могучее сословие,
заинтересованное в стабильности. Ни одна из поставленных мною перед
Дагестаном задач пока не решена.
А теперь о моих предложениях по выходу из сегодняшней ситуации. Вчера
один из ораторов высказал верную мысль: "как же проводить новые выборы, --
сказал он, -- ведь если сегодня водят под автоматами прокуроров, то завтра
под автоматами поведут избирателей". Налицо порочный круг: чтобы улучшить
ситуацию в Дагестане надо сменить власть, для этого необходимы выборы, а
выборы проводить нельзя, ибо нет гарантий свободного волеизъявления народа.
Как вырваться из этого круга? У меня есть одно предложение, оно
неконституционное, но вы своим решением могли бы его узаконить. Дайте
власть, скажем, мне, на один год, назначив, одновременно с вручением мне
власти, ровно через год новые выборы в профессиональный парламент. За этот
год, получив всю полноту законодательной и исполнительной власти, я
обеспечу, с помощью правоохранительных органов, условия для свободного
волеизъявления народа. Сегодня условий для свободного волеизъявления народа
нет. Потому и выборов сегодня быть не должно. Но через год будут обеспечены
те самые условия, о которых говорят, что сейчас их нет.
И, наконец, последнее: я разговаривал с прокурором города Султаном
Алиевичем Салаудиновым. Я восхищен его решительностью в борьбе с
преступниками и считаю, что сегодняшняя его должность для него не предел.
Когда я говорю: дайте мне власть на год и будет наведен порядок, то
логика тут такая: на переходный от непрофессионального к профессиональному
парламенту период нужна иная, нежели сегодня, структура, которая обеспечит
эффективность власти.
Правоохранительные органы не действуют, потому что это органы
исполнительные, они исполняют, но сами себе приказов, в силу своей природы,
не отдают. Им нужна политическая власть, которая бы обеспечивала законность
и моральную правоту их действий.
Председательствующий:
У нас будет по этой теме специальный вопрос, когда мы будем обсуждать
конституцию.
Мейланов:
Поймите, мне лично ничего не надо, я хочу только, чтобы было хорошо в
Дагестане аварцам, кумыкам, лезгинам -- всем жителям Дагестана. Чтобы
Дагестан жил полнокровной, спокойной, творческой, счастливой жизнью. Чтобы
было налажено соревнование талантов. Среди тех, кто сегодня нарушает закон,
много людей незаурядных. Мы должны заставить их соблюдать закон. Мы должны
ввести их деятельность в рамки закона, и они быстро поймут, что только
действуя законным путем они смогут добиться высокого положения в обществе.
Спасибо за внимание.
ИЗ СТАТЬИ "НЕПРЕМЕННЫЕ УСЛОВИЯ"
"Другое небо", No2, 1992г.
Читал дочери рассказ Джека Лондона "Дочь северного сияния". Сюжет
рассказа: истекает срок подачи заявки на бесхозный участок, способный
принести золота на миллион долларов. Претенденты столпились на участке,
готовые начать борьбу за то, кто первым доставит заявку приисковому
инспектору. В начале и в конце пути порядок обеспечивает конная полиция, на
всем протяжении пути за гонкой собачьих упряжек следят старатели с
близлежащих приисков: честная борьба -- закон и новая заповедь Нового Света.
И полиция тут для того, для чего и нужна государству сила: чтоб обеспечивать
условия честного соревнования. И сам народ следит за тем же. Так вот: сила и
богатство Америки не в природных условиях, не в золоте, а в правиле жизни
американской нации --борьба должна быть честной и благородной. Этот и только
этот принцип правильно расположит людей на ступенях социальной лестницы.
Этот принцип и эта мораль -- источник моральной силы и экономической мощи
Америки. Ну а примитивно-материалистическое воспитание расчеловечило
советский народ: сегодня трудно найти людей, для которых приверженность
правилам благородства, порядочности, честности -- необходимое условие их
существования. "Новым людям", для которых бессмысленны слова порядочность,
честь, благородство, уважение к человеку, для которых значим лишь аргумент
материального благополучия, я говорю: живя по уголовной морали и уголовным
законам, общество не обретет и материального достатка. На последней сессии я
сказал: "Рынок у нас может не состояться по той же причине, по которой не
состоялся при социализме труд: превышенности меры паразитирования на
работающем человеке. При социализме на хорошо работающих паразитировали
плохо работающие, сегодня на самостоятельно работающих паразитируют
организованные уголовники. И в том и в другом случае превышена норма
паразитирования -- вот что делает труд бессмысленным, вот что может не дать
и уже не дает рынку состояться".
Общества, живущие по уголовным законам, падают. Законность и
добродетель -- необходимые условия процветания общества. Рынок стоит на
честности. Нам надо менять общественную мораль.
17 января 1992 года.
Я ОСУЖДАЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОНФЕДЕРАЦИИ ГОРСКИХ НАРОДОВ
"Другое небо", No2, 1992 год.
Эта статья была в начале сентября 1992 года перепечатана "Российской
газетой" со ссылкой на "Другое небо".
Я осуждаю деятельность конфедерации горских народов, занятой
раздуванием межнациональных конфликтов во всем кавказском регионе.
Вмешательство народов Северного Кавказа в вооруженный конфликт Грузии и
Абхазии не прекратит, а раздует пожар войны, распространит ее и на сам
Северный Кавказ. Ни один человек извне не имеет морального права участвовать
в войне в Грузии ни на одной из сторон: с традицией коммунистических
интербригад пора кончать. Межнациональные силы -- если они будут введены по
просьбе сторон или по решению ООН --должны разделить воюющие стороны, а не
вставать на сторону одной из них.
Безответственные, преступные политики из конфедерации горских народов
делают все, чтобы сорвать процесс демократических преобразований в регионе.
Они знают: в условиях мира и стабильности, законным, мирным путем
авантюристам от политики ни за что не придти к власти.
Вот он, перед нами, результат суверенизации: одичавшие за 70 лет
коммунистической жизни суверенные народы немедленно сцепились друг с другом.
Нынешняя ситуация моделирует суверенное будущее набитого суверенными
государствьицами Кавказского региона: непрерывные войны суверенных
образований -- один-на-один и куча-на-кучу, балканизация Кавказа.
Выход? Человечизацией надо заниматься, а не суверенизацией.
Демократизацией -- внутренними проблемами, а не суверенизацией --внешним
статусом, -- говорю об этом три года.
РАЗГОВОР НА ПЛОЩАДИ
"Другое небо", No2, август, 1992года.
В сентябре прошлого года на площади ко мне обратился парень -- кумык,
вот забыл, Эльдар или Камиль, как-то так его звали: "Раньше, когда Вы
вставали в пикеты, мы всегда вставали рядом с Вами, мы поддерживали Вашу
критику режима, в последнее время Вы не так сильно бьете по нынешним
властям, не могли бы Вы пояснить свою нынешнюю позицию?"
Я ответил: "Я не разрушитель, а созидатель. Вот скульптор: он бьет по
камню, но его задача не расколоть камень, а изваять из него задуманное. Я
бил по коммунистическому режиму, но я не хочу бить по Дагестану, по его
народу. А я увидел, что мои удары могут расколоть плиту, из которой я хочу
изваять демократический Дагестан, я увидел, что реальна смена власти не
только на лучшую, но и на худшую. Ведь из плохого положения ведут две
дороги: в положение худшее и в положение лучшее, чем изначальное. А у этой
страны плохая традиция: в погоне за лучшим здесь всегда обретали худшее.
Сегодня Дагестану грозит уголовная диктатура, ничем не лучшая диктатуры
коммунистической. Я увидел, что своими ударами я готовлю не лучшее, а худшее
-- приход к власти уголовников, тогда-то я и умерил силу своих ударов: я
стремлюсь провести преобразования в Дагестане так, чтобы гарантировать смену
нынешней власти и нынешней ситуации на лучшие и не дать -- в ходе смены
власти -- Дагестану свалиться в дестабильность. В лучшее состояние можно
придти только законным путем, а сегодня немало тех, в ком сидит
большевистский принцип: не важно как -- лишь бы свалить нынешнюю власть.
Простите, а те, кто сейчас громче всех кричит (когда разрешено кричать) --
они, что, будут лучшей властью, чем нынешняя?
Они будут худшей властью, как худшей, чем царская власть, стали
большевики. Нет, очень важно как. И не свалить, а законнейшим образом, через
выборы, сменить власть".
ПОчЕМУ ВОЗРОСЛА ПРЕСТУПНОСТЬ
"Другое небо", No2, август, 1992года.
Переход от социализма к рынку неизбежно должен был вызвать резкий рост
преступности. Ну действительно: при социализме работающий получал свой паек
независимо от того нужна ли вырабатываемая им продукция, полезен или вреден
обществу его труд. Развращенный этой системой народ через пень-колоду
работал, в меру подворовывал, худо-бедно, но жил. РЫНОК ОТМЕНИЛ ПАЕК. Рынок
заставил кормиться не от государственной казны, а от потребителя, согласного
вам за вашу продукцию платить. Этот принцип сразу поставил в тяжелое
положение миллионы неумех. Не умеют работать прославленные советские
рабочие: не берут по назначаемым ими бешеным ценам комбайны и трактора, не
покупают сторублевые рабочие халаты из хлопка. Надо учиться работать
по-новому: надо уметь из ценного сырья (хлопка) делать высококачественные
товары, которые потребитель и взять захочет, и по карману они ему будут. А
не научишься работать -- окажешься на улице. Вот эти-то, не умеющие или не
хотящие производить ничего нужного людям, и подаются в преступники. Раз
узнавший вкус легких денег (напугал богатенького и забрал сто тысяч) больше
работать не будет.
АНАЛОГИчЕН ИГРЕ В ФУТБОЛ
"Другое небо", No2, август, 1992года.
Рынок аналогичен игре в футбол: не умеющий или не желающий по правилам
останавливать нападающего, защитник немедленно наказывается штрафом, а то и
удалением с поля. Кем наказывается? Судьей. Рынок -- это игра по правилам.
Игра без правил не называется футболом и не называется рынком. Для того,
чтобы игра была футболом, необходимы правоохранительные органы игры (судья
на поле, боковые судьи, полиция). Для того, чтобы экономика была рыночной,
тоже необходимы правоохранительные органы. Кто же нарушает законы рынка?
Уголовник, нарушающий свободу торговли, берущий с каждого торгующего на
базаре мзду. Торговая мафия, не позволяющая свободному торговцу снижать
цены. Монополист, за счет лоббирования правительства получающий особые
льготы. Пора понять: борьба с преступностью -- это борьба за рынок. Давайте
и преступников заставим жить по законам -- только этим мы создадим условия
для производства. Только строгое судейство вынуждает игрока совершенствовать
мастерство. Только перекрытие всех возможностей паразитирования на
трудящемся заставит паразита трудиться и даст возможность трудиться
желающему это делать. А для этого кто нужен? Судья на поле. Вот вам связь
проблем рынка с проблемами дееспособности правоохранительных органов. Без
судьи на поле (эффективных правоохранительных органов) наша экономика
является не рыночной, а уголовной.
ДАГЕСТАН ПЕРЕД РЕФЕРЕНДУМОМ
ТЕЗИСЫ К ВЫСТУПЛЕНИЮ НА КОНФЕРЕНЦИИ ДВИЖЕНИЯ "ДЕМОКРАТИчЕСКИЙ ДАГЕСТАН"
11 ИЮНЯ 1992 ГОДА.
"Другое небо", No2, август, 1992года.
1. Демократия. У нас почему-то укоренилось мнение, что "демократ" --
это широкое, размытое, аморфное понятие. Да нет: "демократ" -- очень узкое
понятие, ему удовлетворить непросто. И наша задача, задача нашего движения
-- не размывать, не обесценивать понятия "демократ", "демократия" приемом
для числа (не в этом демократия), а в твердом устаиваньи на своих принципах
-- только тогда мы эти принципы внесем в жизнь.
2. Демократия невозможна при безвластии или при слабой государственной
власти. Почему? А потому, что одним из принципов демократии является:
"свобода одного кончается там, где начинается свобода другого". Если мы
представим области свободы каждого человека кружком, то, в этой модели,
демократическое общество должно обеспечить неналожение этих вот кружков друг
на друга. А что в демократическом обществе обеспечивает это неналожение
кружков? Органы принуждения демократического государства. Они, эти органы
принуждения к демократическим правилам жизни, должны быть суперсильными, ибо
люди стремятся расширить область своей свободы и своих прав за счет свободы
и прав другого, других. Вот почему я во всех выступлениях особое место
отвожу проблеме построения сильных правоохранительных органов. Сегодня, на
мой взгляд, это одна из важнейших организационных и кадровых задач, решение
которой обеспечит стабильность и, тем самым, условия для выведения
республики из кризиса. Органы принуждения к соблюдению правил свободы должны
перестать быть главноуговаривающими, а начать и постоянно продолжать
применять силу. Для того общество им и вручает оружие. Уговаривать не надо,
от уговоров уголовники только наглеют. Народ ждет применения правой силы и
поддержит и самые жесткие меры по обеспечению безопасности каждого члена
общества.
3. Однако одной только сильной властью проблем сегодняшней жизни не
решить. Нужны политическая и экономическая программы. Они у нас есть.
Важнейшей частью экономической программы я считаю приватизацию земли.
Пропагандируя право на частное владение землей, необходимо, на мой взгляд,
опровергать стандартные фобии и стандартные возражения противников частной
собственности на землю.
Вот Р. Абдулатипов, возражая против приватизации земли, заявляет, что в
его селе земли совсем мало -- 20 гектаров -- и частное владение землей
приведет к тому, что обладать ею будет всего несколько человек. Итак, земли
мало. А если она останется общественной, ее, что, станет больше?
"Владельцами ее станут всего несколько человек". Так ведь и при коллективной
собственности с 20 гектаров тысяча не накормится. Ведь именно в условиях
коллективной собственности идет повальная миграция с горных селений. Эта
миграция неизбежна там, где мало земли -- каковой бы ни была форма
собственности на землю.
Ну, а если раздать землю в частную собственность? Увеличится ее
количество? Как ни странно -- да. У частного владельца земля будет приносить
в пять раз больше -- а это равнозначно увеличению количества земли впятеро.
Программа "Горы" не пойдет. Ее проедят горцы и организации,
осуществляющие программу. Точно так же, как проели 40 миллиардов программы
"Нечерноземье" в 70-е годы: даровые деньги впрок нейдут. Горы подымет только
частная собственность на землю, только частный капитал, в том числе и
капитал иностранный. Бояться последнего не надо: наши гopы иностранец с
собой не увезет, а современные условия жизни в горах создаст.
Политическое устройство. С профессиональной нижней палатой парламента
дагестанское общество уже согласилось. Я бы предложил создать и верхнюю
палату -- на манер палаты лордов в Англии: создавать ее не по национальному
принципу, а по интеллектуальному и духовному: в нее должны войти люди
благородные, порядочные, умудренные жизнью, образованные. Эта палата будет
обладать правом возврата законопроекта в нижнюю палату на новое обсуждение
(или просто правом вето). Стенограммы обсуждений в верхней палате обязаны
публиковаться.
Собственно, в совещаниях президиума Верховного Совета с представителями
общественных организаций и уважаемыми людьми республики и выявляется
необходимость создания верхней палаты.
Президент. Все равно та или иная форма выбора главы исполнительной
власти необходима, ибо необходима сама исполнительная власть. Если народ
отверг прямые выборы главы администрации, то следует, чтобы его избирал
парламент. Сейчас у нас власть устроена как при коммунистическом режиме:
принимают решения одни (Президиум Верховного Совета), отвечают за них другие
(министры, Председатель Совмина). Реальная власть прячется за исполнителей,
как то и было при коммунистах. Надо дать исполнительной власти свободу
принимать решения и отвечать за них перед парламентом и народом.
Законодательная власть должна управлять исполнительной не постановлениями
обязательными к исполнению (как это делается сейчас), а законами
принимаемыми парламентом. Смена недееспособной команды исполнителей (через
вотум недоверия правительству) не должна рассматриваться как национальная
трагедия. Четкой, жесткой административной вертикали у нас нет. А такая
вертикаль нужна. Вот почему и в России, и в Дагестане жизнь вновь и вновь
выносит вопрос об административной вертикали: вопрос о президентстве -- это
вопрос не только и не столько о президенте, сколько о построении
административной власти.
Чтобы был авторитет у этой власти, чтобы она имела моральное право
применять и к самому народу жесткие меры принуждения, надо чтобы глава этой
власти прямым или косвенным образом был избран народом.
Исполнительная вертикаль быть должна, а вот законодательной вертикали
быть не может -- это нонсенс, это война законов. Поэтому "совет" в кавычках
может быть только один -- парламент. Все гор- и райсоветы должны быть
упразднены и заменены главами администраций городов и районов (и их
аппаратом).
СМОТРЮ И СЛУШАЮ СЪЕЗД
"Другое небо", No2, август, 1992 год.
Одним из заблуждений советского сознания является убеждение в том, что
чем больше людей соберется на обсуждение, тем истиннее будет решение,
принятое -- как и положено на съездах -- большинством голосов. Я называю это
заблуждение съездизмом. Практически съездизм опровергается итогами любого
большого собрания (VI съезд российских депутатов -- шикарный пример),
имеющего целью некую проблему всем вместе обсудить, а затем ее же еще и
решить. А как опровергнуть советский съездизм теоретически? Давайте
представим, что миллион человек играют в шахматы с перворазрядником, причем
решение каким будет ход, принимается, как на съезде -- большинством голосов.
Гроссмейстеров из миллиона наберется не более тысячи, мастеров,
перворазрядников и второразрядников --не более ста тысяч, остальные --
крепкий четвертый парковый разряд -- эти-то последние и дадут при
голосовании большинство. Потому, играя по правилам съезда, перворазрядник
непременно победит миллион консультантов: решения миллиона неизбежно будут
достаточно поверхностны для того, чтобы проиграть партию.
В чем же выход из советской идеологии съездизма: идеологии "чем больше,
тем лучше", "всем миром навалимся, тогда уж обязательно правильно решим"?
Выход теоретически прост... а практически труден: нужно сменить философию,
нужно отказаться от большевистского принципа большинства. Демократия вовсе
не в том, чтобы всенародным голосованием принимать решения требующие умных
голов и специальных знаний. А в том, чтобы из всего (в этом словечке
сосредоточена вся идея демократии) народа суметь выбрать достаточно умных,
достаточно терпимых к чужому мнению, достаточно компетентных людей в
правящие институты общества. Принятие решений всем миром -- не демократия, а
охлократия.
Охлократы и не дали российскому съезду принять закон о частной
собственности на землю.
13 апреля этого года я подал президенту Ельцину телеграмму следующего
содержания:
МОСКВА, КРЕМЛЬ, ПРЕЗИДЕНТУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ЕЛЬЦИНУ
Вы должны вынести на референдум вопрос о самом институте съезда
депутатов. Съездизм -- заблуждение советского сознания: истина не
принимается голосованием. Право -- всегда -- квалифицированное меньшинство.
Съезд -- механизм не демократии, а охлократии. Необходимо референдумом
распустить съезд и провести новые выборы в компактный парламент. Не бойтесь
идти на обострение: умело поставленная пропаганда идей правительства Гайдара
обеспечит положительный исход референдума.
Вазиф Мейланов.
13 апреля 1992 года.
ПРОБЛЕМА "КУНАКА"
ПО ПОВОДУ СТАТЬИ "ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС"
"Другое небо", No2, 1992 год.
У главного редактора газеты "Кунак" А.-Р. Магомедова переполнилась чаша
терпения: евреи затеяли грандиозную провокацию -- предложили создать
общество "Дагестан -- Израиль". Общество по связям с соотечественниками,
живущими за рубежом,--"Ватан" простодушно приняло предложение: ведь в
Израиле много наших бывших соотечественников. Конечно, газета под названием
"Кунак" (в переводе: близкий друг) не могла иначе как возмущением отозваться
на приглашение дружить.
А.-Р. Магомедов пишет: "Знаю, евреи эту публикацию назовут
антисемитской, дескать, начинается поиск "врагов", "виновников бед России".
Полноте, редактор, не надо скромничать, вовсе не одни евреи назовут ваш
выпад антисемитским. Антисемитом называется человек, ставящий в вину другому
человеку уже одно то, что тот еврей. Вы предлагаете не допускать в
правительство России человека только за то, что он еврей: "На руководящие
должности страны раньше их не допускали. На то, как теперь становится
понятным, были достаточно веские причины. С приходом к власти "демократов"
ситуация изменилась. В правительстве Ельцина один из ключевых постов --
министра иностранных дел занимает еврей Козырев".
Вы цитируете пошлый, а самое главное, лживый антисемитский анекдот
советского периода: "Еврей -- колхозник" (в том смысле, что
евреев-колхозников не бывает). Так ведь анекдот лжет, господин
А.-Р.Магомедов: это советские колхозники и советские колхозы никуда не
годились и завели нас в голод, а еврейские, израильские колхозы, называемые
у них киббуцами, процветают. Работают, и отлично в них работают евреи,
продают свою продукцию во все страны мира, и русский Руцкой вынужден ехать в
Израиль, посещать киббуцы и учиться у евреев-колхозников, как надо ставить
дело в сельском хозяйстве. Такой вот анекдот случился. Но не с евреями, с
ними все в порядке, а с редактором А.-Р. Магомедовым.
"Не секрет, что западная, особенно американская, экономика запуталась в
сетях еврейского капитала, благодаря чему и стал сионизм могущественной
силой".
Уважаемый Магомедов, не вернее ль было б сказать, что американская
экономика ну до того запуталась в сетях еврейского капитала, что стала самой
могущественной в мире. Ужасно запуталась бедная американская экономика...
- Кого вы лечите?! -- говорит в таких случаях парковский шахматист
Самир.
"Если уж смотреть в корень, то кто стоял у истоков коммунизма и
Октябрьской революции, коих упомянутые выше издания устами евреев сегодня
предают анафеме? Всем известно, что Маркс был евреем, и вожди революции,
кроме Ленина и Сталина, в основном, тоже. Так кто же виноват во "вселенском
эксперименте над русским народом", -- как пишут теперь. Посмотрите, как
сегодня Хазанов и Шифрин изгаляются над Лениным, социализмом, нашей
историей."
Так все-таки, социализм, коммунизм -- это хорошо или плохо? Хорошо? Ну
тогда надо благодарить еврея Маркса и евреев-вождей революции (вкупе с
Лениным и Сталиным). Социализм -- это плохо? Но тогда чего обижаться на
Хазанова и Шифрина? Тогда надо осуждать не только Маркса и евреев-вождей
революции, но и Ленина, Сталина, Бухарина, Рыкова, Дзержинского, сами
социализм и коммунизм.
Антисемитизм застит свет, ума лишает.
А дело ведь вовсе не в том, правы или не правы были Маркс и Ленин.
Лазарь Илизаров прекрасный парень, отслуживший в армии, воспитанный,
талантливый, любимец детей, учащий их в школе игре в шахматы, он-то чем
виноват в ошибках Маркса? Чем в них виноват еврей Козырев?
Антисемит, по определению, отвечает: "Виноват! Все вы такие!" Так же,
почему-то, отвечает на этот вопрос и редактор А.-Р. Магомедов. И не спасает
его неловкий реверанс в сторону "честных евреев (а таких немало), искренне
любящих землю, на которой они родились..." . Оказывается, евреи должны
проходить проверку у А.-Р Магомедова на честность и искренность. Козырев,
супруга президента России, Примаков, Бурбулис, Шахрай, Попов, Собчак,
Явлинский, Старовойтова проверки у А.-Р.Магомедова, надо полагать, не
выдержали. А может быть, Вам, Абдурахман, проще проверить самого себя? А.-Р.
Магомедов, не позорьте себя, не позорьте наш Дагестан, не позорьте Восток.
Бросьте эту коммунистическую повадку -- самоутверждаться за счет унижения
других. Хорошо сказал Руслан Гаджибеков, приехавший на митинг 14 мая 1992
года и услышавший речи в стиле Дарбиша Дарбишева: "Причем тут евреи? Я не
антисемит". И тут же покинул митинг.
Перестаньте разжигать национальную ненависть -- достаточно мы при
коммунистах жили ненавистью. Ненависть расчеловечивает, национальная
ненависть расчеловечивает полностью.
Поглядите на жизнь республик, пораженных национальной ненавистью!
ВЫСТУПЛЕНИЕ, ЗАПИСАННОЕ 11 ДЕКАБРЯ 1992 г. И ПЕРЕДАННОЕ ПО
ДАГЕСТАНСКОМУ ТЕЛЕВИДЕНИЮ 18 ДЕКАБРЯ 1992 ГОДА.
Я за ликвидацию самого института съезда и за новые выборы в
профессиональный не верхсовет, а парламент России. Хочу сказать, что эта
мысль и это убеждение не сиюминутные: 13 апреля нынешнего года, во время
6-го съезда депутатов России, я подал Ельцину телеграмму следующего
содержания -- она опубликована в моей газете "Другое небо", читаю вам по
тексту своей газеты:
Москва, Кремль, Президенту Российской Федерации Ельцину. Вы должны
вынести на референдум вопрос о самом институте съезда депутатов. Съездизм --
одно из заблуждений советского сознания: истина не принимается голосованием.
Право -- всегда -- квалифицированное меньшинство. Съезд -- механизм не
демократии, а охлократии. Необходимо референдумом распустить съезд и
провести новые выборы в компактный парламент. Не бойтесь идти на обострение:
умело поставленная пропаганда идей правительства Гайдара обеспечит
положительный исход референдума.
Вазиф Мейланов.
18 апреля 1992 года.
Корр.: Так что, вчерашнее его обращение Вы считаете вполне нормальным
явлением?
Ответ: Ну... оно вполне в духе моей телеграммы. И оно вполне в духе
Конституции. Вот у меня в руках текст Конституции с исправлениями и
дополнениями, внесенными на 21 апреля 1992 года. Вот 3-я статья Конституции:
"Все государственные органы, формируемые в соответствии с законом путем
демократических выборов, и должностные лица подотчетны народу". Все
абсолютно государственные органы и должностные лица! А как они подотчетны?
Чем подотчетен съезд народу? Референдумом! Каким образом, каким механизмом?
Референдумом подотчетен -- другого механизма нет.
Но я хочу сейчас сказать и о другом: мало распустить съезд. Наша
нынешняя конституция страдает неустранимым пороком: она советская. Что это
значит? Это значит, что в этой конституции нарушен, не соблюдается абсолютно
принцип разделения властей -- он только декларируется, но нигде, ни в одной
части конституции не соблюдается. Как доказать это утверждение? Да вот хотя
бы уже прямо вторая статья конституции:
"Вся власть в Российской Федерации принадлежит многонациональному
народу Российской Федерации. Народ осуществляет государственную власть через
советы народных депутатов, составляющие политическую основу Российской
Федерации, и непосредственно." Все. Полностью вторая статья.
"Непосредственно" -- это имеется в виду референдум. А так, значит, только
через советы. Вот она и советская: "народ осуществляет свою власть через
советы" -- а где же здесь остальные ветви власти, независимые и
равноправные, -- исполнительная, судебная, -- они здесь даже не упомянуты.
Зато следующая статья, третья, говорит, что основным принципом конституции
является принцип разделения властей. Так вы же в предыдущей статье его
отвергаете! У вас первая и единственная власть -- это власть
законодательная. Что нужно исправить, что нужно сделать иначе в конституции?
Вы понимаете, в этой конституции есть и другая статья, в которой сказано,
что съезд правомочен принять к рассмотрению и решению любой вопрос,
относящийся к ведению Российской Федерации.
Итак, что нужно изменить в конституции? Конституцию нужно строить на
ином принципе -- на принципе разделения властей. Как это -- на принципе
разделения властей? А очень просто: нужно ограничить законодательную власть.
Нужно в конституции зафиксировать полномочия законодательной,
исполнительной, судебной властей и далее сказать, в самой же конституции
оговорить: парламент России (съезд нужно отменить, его, конечно, в будущем
не будет) не имеет права принимать законы, нарушающие вот этот, принятый на
Учредительном Съезде конституционный паритет -- менять объемы полномочий
трех властей: законодательной, исполнительной и судебной. А сейчас? Сейчас
съезд имеет право принимать любые поправки к конституции, в том числе как
угодно урезать власть президента.
Корр.: Сейчас это случилось?
Ответ: Сейчас это происходит. Более того, сейчас они (съезд) ставят
вопрос о принятии закона о правительстве, т.е. одна из ветвей власти --
законодательная -- ставит пределы, и ограничивает, и сама отмеряет сколько
будет власти у другой власти -- исполнительной.
Пожалуйста: вчера выступает Илья Константинов и говорит: президент,
мол, пошел на этот шаг (выступление с заявлением), потому что видел, что он
проигрывает съезд. Вопрос ему: а из чего он должен был видеть, что он
проигрывает съезд? Ответ: а потому что он видел, что из его рук ускользает
власть. Вопрос ему: каким же образом она ускользала? Ответ: а вот поправки
принимались.
Так как же ему было не выступать против этого? Он был обязан. Вы
нарушаете баланс властей. Мы выбирали президента не марионеточного,
лишенного какой бы то ни было власти. И вообще: как может этот
недееспособный, в принципе, теоретически недееспособный съезд, что он и
продемонстрировал на последнем собрании, лишать страну единственного
дееспособного органа -- исполнительной власти, ее-то и лишая власти.
Корр.: Президента?
Ответ: Президента и кабинет министров: на съезде первый попавшийся
встает и заявляет: "А ну-ка Козырева сюда", "Того-то и того-то на отчет!" Ну
и что вам дают эти отчеты? Ну вот выступили перед вами люди -- и что?
Ведь чем различаются исполнительная и законодательная власти?
Исполнительная власть это, как правило, компетентное меньшинство, по своей
служебной обязанности должное оперативно принимать конкретные решения, а не
болтать на съезде, выдвигая альтернативы, что хорошо было бы так, а, может
быть, хорошо было бы и этак -- в сослагательном наклонении. Власть
исполнительная действует в изъявительном и повелительном наклонении. И
должна -- да -- нести ответственность за свои действия. Но должна нести
ответственность не перед съездом, если она действует в пределах своих
полномочий, а перед народом -- на следующих выборах. В этом ответственность,
еще не понимаемая советским народом, выборов: нужно знать кого вы выбираете:
вот вы выбрали кого попало на пять лет -- теперь мучаетесь с этих...
депутатов.
Итак, важнейший принцип конституции: нужно в конституции ограничить
полномочия законодательной власти. А механизмом ограничения власти
законодателей может служить, например, конституционный суд, который
сопоставляет: "да, этот новый закон нарушает нормы принятые Конституционным
Собранием". И тогда этот новый закон будет признан конституционным судом
неконституционным и отвергнут. Я как бы усиливаю идею, которая есть в
конституциях других стран: скажем, в Америке есть первая поправка в
конституции, гласящая, что парламент... конгресс американский не имеет права
принимать законов, ущемляющих свободу слова. Какой бы закон ни был принят
конгрессом, он может быть проверен верховным судом США на предмет ущемления
им (законом) свободы слова. Ущемляет? Тогда он отвергается:
неконституционный, не имели вы права его принимать. А наш парламент
всесильный -- сейчас. У него это его право принимать какие угодно поправки к
конституции является той волшебной лампой Алладина, которая дает ему
необъятную власть. Вы понимаете, в конституции может быть даже проведено
разделение властей, определены начальные полномочия исполнительной,
законодательной и судебной властей, причем парламенту могут быть ДЛЯ НАЧАЛА
вручены малюсенькие полномочия -- в ЭТОЙ нашей сегодняшней конституции. Но у
него в ЭТОЙ конституции спрятана лампа Алладина: он имеет право вносить
ЛЮБЫЕ поправки и изменения в конституцию, он ее потрет, эту лампу Алладина,
и внесет изменения -- себе возьмет, а у того отнимет. И вот оттого, что нет
этого барьера, оттого, что не отнята эта лампа, которая дает ему
(законодателю) всемогущество, от этого идет внутренняя противоречивость,
внутренняя несостоятельность, неустранимая порочность СОВЕТСКОЙ конституции,
она скалькирована с той, сталинской, конституции, где советы были всевластны
и союз назывался советским. А нам нужен не советский союз. А демократическое
государство. Правовое. А это качество достигается только разделением,
независимостью и балансом властей.
Теперь почему я стою за команду Ельцина-Гайдара. Потому что эта власть,
сегодняшняя команда, качественно отлична от всех властей бывших в союзе на
протяжении 75 лет: это единственная команда, которая что-то начала делать и
не просто что-то, а пошла в правильном направлении. Вот, у вас, наверное, не
получится показать, но я люблю, разговаривая в последние дни с людьми,
рисовать такую схему:
-- вот река, вот идет направление реформ Гайдара... нам надо переплыть
эту бурную реку... вот направление реформ Гайдара -- видно, да? -- оно
неоптимально, так давайте скорректируем его, давайте возьмем направление
ближе к перпендикулярному, чтобы быстрее достичь берега, ведь эта команда,
эта исполнительная власть открыта предложениям о любых коррекциях.
Второе: в управлении обществом никогда, в принципе, невозможен сразу
оптимальный путь решения проблем, тем более таких сложных. В принципе
невозможен. Всегда, любой процесс преобразования общества совершается
методом последовательных приближений, т.е. методом непрерывных коррекций. А
у нас что получается? Ругали Горбачева за то, что он никак не решится войти
в реку, наконец люди начали делать, вошли, -- да: течением их сносит, так
давайте скорректируем, корректируйте, но продолжайте идти в том же
направлении! А иначе что у вас получится -- по этой схеме -- получится то,
что случалось с Россией не раз: вот до сих пор дошли -- пошли назад... нет:
видят хуже стало -- пошли сюда... не дошли -- пошли обратно... и вот так и
будут бултыхаться взад-вперед на середине реки, пока не обессилет страна и
не пойдет ко дну. Выбрал направление -- иди по нему, плыви до конца,
корректируй путь, но не меняй направления. В России это уже было --
столыпинская реформа. Да даже эта ленинская: когда сначала дали крестьянам
землю, дали частникам заниматься предпринимательской деятельностью, а в 29-м
году, во время коллективизации, все назад отняли -- и вот он результат.
Сейчас нужно идти вперед, НЕ ДЕРГАТЬСЯ.
Хорошо, говорят, что, видимо, около 50% народа недовольно реформами
Гайдара. А что здесь удивительного? Ведь что так будет было известно
заранее, до прихода к власти Гайдара. Ведь Ельцин шел на выборы с
программой: я иду к власти, чтобы проводить непопулярные преобразования. А
что такое рорulus? Это, на латыни, народ. Значит, "непопулярные" -- это
непонравящиеся значительной части народа, -- все было сказано наперед! И что
они не должны были понравиться -- тоже было ясно. У нас ведь в чем была беда
страны? В том, что люди получали незаработанную ими зарплату. Непомерная
доля предприятий дотировалась, т.е. финансировалась государством. Пример:
"Россельмаш". Огромное предприятие производящее комбайны, тракторы и т.д.
Еще в начале восьмидесятых -- я в это время сидел в Чистопольской тюрьме --
я читал статьи Черниченко "Комбайн косит и молотит" и вторую -- "Комбайн
просит и колотит" -- про "Россельмаш": делают они эти комбайны "Дон" --
тяжелые, разрушающие почву, страшно дорогие, непосильные по цене колхозам,
-- так заставляли колхозы покупать эти комбайны, просто присылали и снимали
со счета миллионы. А сейчас, когда они вынуждены искать себе потребителя,
искать кто купит за такую-то цену наши комбайны -- возникают сложности.
Сложно: сегодня никто не заставляет покупать. И не в одном этом сложность.
У нас промышленность -- учили этому со сталинских времен -- делилась на
группы "А" и "В": производство средств производства и производство товаров
"народного потребления". Так вот: у нас товары народного потребления всегда
составляли недопустимо малую долю от производимых средств производства. Но
станки -- средства производства -- мы кушать не можем, -- в развитых странах
обратная пропорция, там намного больше доля товаров народного потребления --
в том числе и станков народного потребления.
Сейчас Гайдару приходится менять структуру советской промышленности. А
я еще не сказал о том, что у нас больше 50% промышленности работало на
оборону или на отрасли связанные с обороной: министерство среднего
машиностроения, авиационной промышленности, атомного машиностроения,
энергетики и так далее, и так далее -- все это были закрытые министерства.
Теперь идет сокращение вооружений, с оборонных предприятий уходят заказы,
необходимо проводить переориентацию предприятий -- конечно, это рождает
недовольство миллионов людей занятых в этой промышленности, но эта
переориентация необходима, потому что их промышленность не кормила людей, а
люди кормили эту промышленность и людей, в ней занятых. Вот сущностные
проблемы, которые достались Гайдарам-Ельциным как результат 75-летней работы
машины зла, которая просто разрушала всю страну, уродовала промышленность,
уродовала все на свете. Испортили и народ. Люди жили по принципу: "вы
делаете вид, что вы нам платите, мы делаем вид, что мы вам работаем." А я
помню, что еще в 68 году, я тогда учился в Московском Университете, у нас
вел политэкономию капитализма специалист Госплана СССР Романов, -- он еще
тогда утверждал, что главным элементом производительных сил общества
являются не станки, не технологии, а люди. И приводил в пример послевоенную
Германию: заводы сравнены с землей, вся промышленность разрушена, но
остались люди, умеющие и желающие качественно, добросовестно работать. То
есть остался главный компонент производительных сил. И вот на этих людях (и
на, конечно, американских кредитах) встала промышленность новой Германии. А
у нас, я повторяю, сложность еще и в том, что развратили народ: у нас нет
этих высококвалифицированных, добросовестно работающих людей. Вот -- этот
кооперативный дом -- десять лет строился, с 67 по 77-й, я в это время
преподавал в институте и проводил среди заочников и вечерников антисоветскую
агитацию: беседовал по окончании занятий, и демонстрировал неэффективность
советской экономики и развращенность советского трудящегося на примере этой
советской работы: как тут настелены полы! как все тут сделано! десять лет! а
должны были за год сделать. Примеров тут... протяни руку и наткнешься:
заходишь в банк -- почему деньги не перечислены? -- потому что та, что
должна была их перечислить, занята: сапоги примеряет! С этим столкнулось
сегодняшнее правительство -- нужно менять психологию, философию людей. Когда
говорят, что, если правительству не подходит народ, то нужно менять не
народ, а правительство, то говорят, на мой взгляд, очень неправильно. Нет:
правительство реформаторов всегда меняет народ, так было и так, по логике,
обязано быть. Реформаторы и духовные вожди народа всегда меняют народ -- к
его же благу меняют, действуют не силой, а убеждают народ, что выжить он
может, только если изменится.
В этой стране всегда действовала философия: "ты что -- умнее всех
хочешь быть?", "ишь какой умный выискался!", "там, наверху не хуже тебя
знают, что делать!" А жизнь показала, что там, наверху, знали в миллион раз
хуже нас, хуже меня лично -- во все это семидесятилетие, во все эти годы
брежневского царствования. Да что они там знали! Эту философию тоже нужно
менять. Нужно воспитать уважение к уму, к интеллекту, нужно понять, что
талантливые люди являются национальным достоянием страны. И нужно понять
такую вещь, что, как говорят китайцы, из десяти тысяч зайцев не слепишь
одного льва. Талант является национальным достоянием, его беречь нужно,
лелеять, создавать ему условия.
Вот что нужно делать с этой страной -- здесь задачи нешуточные.
11 декабря 1992 года.
ДНЕВНИК РАЗМЫШЛЕНИЙ
"Новое дело", No36, 8 октября 1993 года.
ЧТО ДЕЛАТЬ С КОНСТИТУЦИЕЙ
Что же следует сделать с конституцией, чтобы она перестала быть
советской и стала конституцией правового государства?
Необходимо отнять у советской власти лампу Алладина -- статью 104-ю.
Нужно в конституции записать: не всякие законы имеет право принимать
Законодатель.
Он не имеет права принимать законы, нарушающие закрепленные в
конституции полномочия законодательной, исполнительной и судебной властей, а
также законы, ущемляющие свободу слова и остальные фундаментальные права и
свободы граждан. Каждый закон и каждая поправка к конституции должны быть
рассмотрены конституционным судом на предмет ущемления ими перечисленных в
конституции прав человека или конституционного баланса властей. Этот принцип
-- ограничения законодательной власти -- должен быть проведен через всю
конституцию.
Заботиться специально об ограничении исполнительной или судебной
властей не надо, ибо их полномочия должны быть даны в конституции
исчерпывающим списком, каковой расширять они не имеют права, ибо не они
принимают законы и отмеряют власть. Эта-то новая конституция, уже
несоветская, станет фундаментом правового государства, Новой России.
Разрушительное крыло съезда -- все эти аксючицы, бабурины, астафьевы,
константиновы, травкины, румянцевы -- бессознательно нащупали эту лампу
Алладина и время от времени в ходе съезда потирают ее: то и дело то тот, то
этот депутат с важностию заявляет: "съезд правомочен принять к рассмотрению
и решению любой вопрос, отнесенный к ведению Российской Федерации".
Вот этого-то права Законодателя и надо лишить.
ПОРОК И ЗАБЛУЖДЕНИЕ СОВЕТСКОГО СОЗНАНИЯ
Порочность нынешней советской конституции коренится, на мой взгляд, в
ошибке народного сознания. Эта ошибка и этот порок состоят в том, что у
народов, продержанных 75 лет под серпом и молотом, не только в сознание, а
уже и в подкорку загнано убеждение в том, что чем больше народу соберется,
тем вернее будет принятое голосованием решение. Вот это-то убеждение и
является заблуждением и пороком. Это заблуждение народного сознания, во
многом питавшее большевистскую философию и мораль большинства, состоит в
том, что раз нас больше, то, значит, мы и правы. Есть в этой философии от
примитивного общинного сознания. И есть в ней от комплекса неполноценности,
и потому агрессивности, "маленького человека": "не надо мне твоего хорошего,
оставь мне мое плохое".
Коммунисты очень любили эту аргументацию коллективом, съездом: "Ты
умный -- а коллектив народных тебя не понимает. И не принимает, так что ж:
ты один умный, а девятьсот с чем-то депутатов глупые? Да как же они могут
быть глупые, когда они народные?!
Вся рота, понимаешь, не в ногу, а он один в ногу. Постыдились бы.
Скромнее надо быть."
Большевистская мораль большинства состоит в том, что раз нас больше, то
мы должны давить этих шибко умных и много о себе понимающих, которых всегда
меньше. Именно эта большевистская философия большинства задавила насмерть и
самих большевиков, и саму большевистскую страну.
Демократическая философия большинства состоит в уважении большинства к
мнению меньшинства, к мнению одного, к спору с его мнением по существу, а не
воздыманием дланей. Демократия сильна вниманием к доводам квалифицированного
и авторитетного меньшинства. Почему меньшинства? А потому, что самых
квалифицированных и самых авторитетных всегда считают единицами. Диалектика:
демократическое большинство говорит единице: дай нам твое хорошее, твое
высшее, и, если оно лучше и выше того, что мы считаем хорошим и высоким, мы
возьмем его.
А испытывающее комплекс неполноценности большевистское большинство
говорит: ненавижу тебя уже за то, что ты доктор наук и языки знаешь. Не надо
мне твоего хорошего...
Из кого это большинство -- вот ведь в чем вопрос. Для машины
голосования все голоса равны по весу, по значимости. А так ли должно быть? В
свободном мире философ, ученый, писатель могут жить независимо. И их
независимое творчество -- творчество меньшинства, считаемого единицами, --
спасает большинство. Этого никогда не хотели и до сих пор не хотят понять в
этой стране. Здесь у низов всегда брала верх ближняя мотивация --
повластвовать над теми, кто благороднее, умнее, талантливее, поизгаляться
над отмеченными божьим перстом. В свободном мире у большинства хватало ума
(и уважения к чужим достоинствам) ценить таланты как национальное достояние.
У нас традицией было горе от ума. У них особый вес, придаваемый большинством
мнению квалифицированного меньшинства, только и делает возможным
функционирование демократических институтов общества и сопряженной с ними
рыночной экономики. Тут традиция другая -- большевистское неуважение к
интеллекту, к порядочности, честности, доброте. Тут чекиста всегда ставили
выше ученого, секретаря обкома -- выше писателя, руцкого -- выше гайдара.
Тут 75 лет было принципом: мы академиев не кончали, потому назначай нас
министрами. Демократия -- это структурированность, это иерархия мнений,
которые должны браться обществом с разным весом.
СЪЕЗД БОЛЬШИНСТВА
Тысячеголовое чудище -- съезд только кажется сильным и неуправляемым.
На деле он легко манипулируется волевым циником, согласным играть на
низменных инстинктах большинства. Имраныч все потрафляет уязвленному
самолюбию депутатов, по тысяче раз на день повторяя "уважаемые депутаты", а
иной раз не выдержит и скажет им, что они воистину динозавры, если
социалистическую законность отменять не согласные. Или вдруг признается
уважаемым депутатам: "Да что вы мне все этим законом тычете! Не я ли этот
закон из вас прямо-таки выколачивал". Долго съезд искал папу, ведь без папы
так плохо -- не знаешь кого слушаться, чьи намерения угадывать, на кого
ориентироваться и, наконец, нашел его: ревнивого, с болезненным самолюбием,
хорошо понимаемого, близкого, родного большинству, большевистского папу
большинства. И экономист он хороший -- доктор марксистских экономических
наук, выступил с идеей социального государства, чтобы не одним богатым, а
всем было хорошо. В общем, сам додумался до того, что лучше быть богатым и
здоровым. Социальное государство. Так погодите, Руслан Имранович, ведь это
что значит? Что вы у одних будете отбирать, а другим давать. Так вы, раз уж
о социальном заговорили, то скажите, у кого будете отымать и кому давать. И
докажите, что те, у кого вы собираетесь отбирать, согласны будут работать,
чтобы русланы у них отбирали и, как посчитают нужным, распределяли. А то
ведь у нэпманов отбирало социальное государство, а они взяли и бросили на
него работать, и получилось не социальное государство, а социальный голод.
Руслан Имранович кивает на Швецию. Так ведь там, Руслан Имранович, частная
собственность, там частное предпринимательство, обеспечивающие их законы,
там давнехонько рынок внешнюю жизнь общества шлифует. Там производят, Руслан
Имранович, а потом уже распределяют. А вы, не построив производства, не
заявив механизма, которым собираетесь его стимулировать, распределять
тянетесь. Не слишком ли вам некогда?
Инда и матерком запустит... Родной он, близкий, свой. "Так точно,
Руслан Имранович!...Так точь... Руслан Имранович!..." -- это кто ж такой
послушный? Да Рябов это -- главный съездовский законник. "Чего изволите,
Руслан Имранович?". "Желаю иметь своим заместителем Рябова", -- кует себе
кадры Руслан Имранович. Съезд голосует. "Спасибо, уважаемые депутаты!"
Власть управляемой толпы.
Вот говорят, что надо, чтобы реформа шла безболезненно. Но ведь это
логически невозможно: если мне не будет больно, я не стану работать иначе.
Если я (государство) буду дотировать "Россельмаш", то он так и будет гнать
свои комбайны, которые никто не берет. Если я буду платить оборонным
предприятиям за ракеты и пушки, то они так и будут их производить.
PEREAT MUNDUS, FIAT JUSTITIA!
Пусть гибнет мир, но торжествует юстиция. Или: пусть гибнет мир, но
торжествует справедливость. Председатель комитета верхсовета по иностранным
делам Евгений Амбарцумов на вопрос, как же съезд принял постановление с
нарушением регламента, отвечает, что они сделали это народу во благо.
Амбарцумов приводит изречение, вынесенное мною в заглавие, и говорит, что,
ну вот, нельзя же так, чтобы погибнул мир, только бы торжествовал закон,
дескать, это уж крайность, доведение идеи законности до абсурда. Это говорит
законодатель! Эти люди! Эта публика пишет у нас законы. Тут, в этом, на мой
взгляд, коренится причина всех бед: к власти пришла чернь, к власти пришли
люди, не имеющие идеальных устремлений, не служившие идеальным устремлениям
до своего прихода к власти. Жалкие аргументы их опровергаются легко, жалкие
корыстные мотивы их поведения читаются с полувзгляда. Господин Амбарцумов не
понимает, что только тот мир не погибнет, который стоит на "лишь бы
торжествовала юстиция". Секрет непобедимости Рима был в его моральной
бескомпромиссности: pereat mundus, fiat justitia! Амбарцумов пришел в
верхсовет из журналистики, был обозревателем "Московских новостей", учил нас
демократии и гласности, объяснял нам что и почему. Но вел себя мудро: не
выходил из круга сегодня допустимых высказываний. Я сидел в тюрьме и ссылке,
а Амбарцумов писал и объяснял -- в пределах разрешенного. Я расширял область
допустимого, а Амбарцумов в нее вступал. Вступил, наконец, и в парламент. В
парламенте этот демократ эпохи перестройки, этот столп яковлевских
"Московских новостей" поругивает Козырева, но не ссорится с астафьевыми,
константиновыми, бабуриными, аксючицами, он ни единым словом не задевает
русских националистов -- все тех же бабуриных, павловых, астафьевых,
константиновых, аксючицев. Оно и понятно: армянин Амбарцумов боится, что
русские его затравят своей националистской ненавистью. А те глаз не спускают
с "демократа" Амбарцумова, и "демократ" лавирует и лавирует. Лавирует и
дрейфует -- в сторону Хасбулатова и русской правой. Лавирует и дрейфует, как
лавировал и дрейфовал всю свою жизнь. Беда нашего общества в этом:
откровенным политическим уголовникам не противостоит, а с ними конкурирует
демократическая чернь, в политической рулетке поставившая на "демократию",
въехавшая в парламент на демократической фразе, никак не обеспеченной их
предыдущей жизнью.
Бедный наш народ в который раз оказался обманут политическими
карьеристами. Интересно о нынешней ситуации сказал Ильич: "... к
правительственной партии стремятся примазаться карьеристы и проходимцы,
которые заслуживают только того, чтобы их расстреливать" (Ленин, том 31).
Ильич, как всегда, погорячился, ну а пропускать карьеристов и проходимцев в
высшие эшелоны власти все равно нельзя.
ПРИРОДЫ ВЕчНЫЙ МЕНЬШЕВИК
В поле действия большевистского принципа от ума всегда горе, ибо очень
умных мало, умный, по слову поэта, "природы вечный меньшевик". Диалектика в
том, что этот меньшевик, эта единичка (Капабланка, Колмогоров, Кавабата,
Хайек, Хемингуэй) нужна большинству. Здоровому большинству. А больное
большинство -- большевики -- обязаны ненавидеть того, кому больше дадено.
ЧЕГО НЕ ПОНИМАЮТ ПОКА ДАЖЕ ДЕМОКРАТЫ
Наш парламент с нашей историей (впрочем, любой парламент) не имеет
права принимать любые законы -- эта идея до сих пор непонятна самым
передовым парламентариям России. Сегодня, 23-го декабря 1992 года,
С.Носовец, а это депутат, считающийся, и справедливо, одним из лучших в
парламенте России, демократом и либералом, заявляет как самоочевидное
(говорит от микрофона): "Конечно, все то, что мы здесь примем, то и закон,
но ведь нужно депутатам и честь, и совесть иметь!"
Да нельзя полагаться на вашу, депутатов, честь и совесть! Не может
строиться конституция в расчете на то, что представители органов власти
будут честными и совестливыми. Закон должен вынуждать их быть честными и
совестливыми. Закон должен ставить барьеры бессовестности и бесчестности.
Закон должен ограждать общество, в том числе, и от бесчестных и бессовестных
парламентариев. А он нас не ограждает. Вот проблема. А то, что я предлагаю,
тот принцип, который я предлагаю положить в основу Новой Конституции, он
оградит.
Если даже конституционный суд вдруг падет и окажется сам бессовестным и
бесчестным, то гражданин России сможет сам определить, нарушает или нет
принятый парламентом новый закон то неприкосновенное ядро, которое и служит
определителем законности самих вновь принятых законов, то есть: нарушает ли
этот новый закон его неотъемлемые права и свободы: свободу слова,
передвижения, частной собственности на все и остальные фундаментальные права
и свободы.
ПЛЮСЫ-МИНУСЫ ЕЛЬЦИНА
Первый из минусов -- в осевшей у него в костях большевистской
философии, в религии большинства. Он никогда не шел один против всех. Он
всегда боялся противостояния большинства. Он всегда сдавался большинству.
Нет идеального, на чем он мог бы устаивать против большинства. Он не
понимает, что человек, имеющий идеалы, независим от мнений большинства, он
может проиграть в одном-единственном случае -- если предаст свои идеалы,
если поступит не в соответствии с ними. Тот, кто боится проиграть
большинству, -- обречен.
В политической карьере Ельцина было немало моментов растерянности,
слабости, уступок силе. Это и невнятные объяснения на пленуме ЦК и
партконференции (88-й год), и выдача оппозиции Бурбулиса, Яковлева, Гайдара
в 92-м. Но сильнее всего внутреннее неблагополучие Ельцина выявил выбор им в
вице-президенты Руцкого.
Я был так возмущен этим решением, что во время разговора на площади в
мае 91-го сказал Э.Уразаеву, что всерьез думаю не вычеркнуть ли и Ельцина.
Да, это было страшным падением -- на 6-ом съезде не предложить (и тем самым
не назначить) Гайдара премьером. Судьба тогда дала Ельцину возможность не
изменить ни своему слову, ни самому себе: в числе 3-х кандидатур, набравших
на съезде наибольшее число голосов, был и Гайдар. Но Ельцин сдал назад,
уступил большинству. Он был не готов устаивать против большинства. Сказалась
идеальная коммунистическая установка не на истину, а на большинство. И
все-таки самой тяжелой, непростительной ошибкой был выбор себе в
вице-президенты Руцкого. Так эти люди понимают политику: ради расширения
своего электората они идут на авантюру -- берут в связку человека
политически -- чуждого, по человеческим качествам -- неизвестного. Лишь бы
набрать голоса...
За моральную неразборчивость и политическую беспринципность Ельцина
платить приходится сегодня не Ельцину -- народу. А что же Ельцину в плюс?
Самое главное -- я вижу у него признаки новой, некоммунистической, идеальной
установки: он уступил Гайдара, но он не уступил идеи перехода к свободной
жизни, к частному предпринимательству, к частной собственности, к
политическим свободам, к обеспечению прав человека. Он учится устаивать
против напора низкого большинства. Наконец, он добрый человек. Он просто не
умеет еще сопрягать доброту с неуступчивостью. Думаю, что эти слабости и
недостатки немало способствовали избранию Ельцина президентом: он недалеко
ушел от среднего советского, он близок сегодняшнему, вчера еще жившему
ложными коммунистическими ценностями, советскому. Своими слабостями -- этими
родимыми пятнами коммунизма -- он близок сегодняшнему среднестатистическому
избирателю, который видит: "Ельцин не инопланетянин. Он такой же, как я, с
теми же советскими недостатками, но, вот, избавляется же президент от них,
идет к новым берегам, значит и я смогу". Поэтому, критикуя Ельцина, надо
понимать, что многие из присущих гражданам его страны предрассудков обязаны
быть у него по должности. Что ложью является вбивавшееся советским
убеждение, что начальником должен быть (а следовательно, и является ) самый
умный, самый знающий. Вовсе нет. Руководитель обязан обладать иным качеством
-- уметь выслушать, понять и принять точку зрения людей, которые глубже,
умнее, более знающи, чем он сам. Ельцин оказался на высоте, заявив, что в
его команде все умнее и компетентнее его. Демократическая власть не
претендует на обладание высшим знанием и высшим умением, претензия власти
быть самой умной -- верный путь к автократии, к тоталитаризму. Эта претензия
есть у Хасбулатова, и в этой претензии власти быть умнее всех (и потому не
нуждаться в иных умных головах) признак и зародыш принципиальной
недемократичности, устремленности к автократии и тоталитаризму
хасбулатовской головки съезда и верхсовета. Съездовское большинство уже
приняло самодержавную, патерналистскую норму жизни: учитель, наставник,
лектор, папа Хасбулатов и послушное ему большинство. Съезд уже скатился в
автократию: "Руслан Имранович, я прошу вас поддержать мое предложение,
потому что, как вы скажете, так съезд и проголосует". (Вечер 7-го декабря
92-го года, один из депутатов от микрофона). Этому большинству низших
достаточно псевдо-аргументов Хасбулатова, как раньше большинству низших было
достаточно псевдо-аргументов Ленина-Сталина.
ХАСБУЛАТОВ АРГУМЕНТИРУЕТ
С пафосом убежденного в своей правоте человека он заявляет с трибуны
съезда: "Необходимо соблюдать нынешнюю конституцию. И как этого не понимают
люди, называющие себя демократами? Ведь демократия начинается с уважения к
конституции и закону!" Весь съезд, в том числе демократическое меньшинство
его, молча проглатывает этот аргумент. Мне не впервой учить коммунистических
профессоров, поучу и этого. Господин профессор, а ведь вы неправду сказали:
демократия начинается не с уважения к конституции, а с уважения к
демократической конституции. Уважать конституцию, уважать внутренние законы
страны -- еще не значит уважать законность и право. -- Как это? -- А так
это, что законы государства могут узаконивать беззаконие -- так было в этой
стране 75 лет и в Германии 12 лет. Закон может узаконивать беззаконие, закон
может говорить: править страной может только компартия или только фашистская
партия. Что ж, демократия начинается с соблюдения и "этих, пусть плохих,
пусть несовершенных законов" (как выражается еще один коммунистический
профессор -- Зорькин)? Да нет, господа профессоры, демократия с соблюдения
таких законов кончается.
ДЕМОКРАТИЯ КОНчАЕТСЯ С СОБЛЮДЕНИЯ 104-Й СТАТЬИ НЫНЕШНЕЙ КОНСТИТУЦИИ
Демократия и законность начинаются с отвержения нынешней конституции, с
отвержения узаконенного ею правового произвола съезда народных депутатов.
ПРЕЗИДЕНТ ДОЛЖЕН БЫТЬ ПОДОБЕН ДЯТЛУ
В 84-ом году Рейган вторично победил на выборах. В 19-ой камере
Чистопольской тюрьмы нас в те дни было трое: я, Интс Цалитис и Евгений
Анцупов. Я хотел победы Рейгана и потому не скрывал удовлетворения исходом
выборов в Америке. Анцупов: Ну вот, делают из Рейгана панацею от всех бед...
Я: Никто его не считает панацеей. Я за него, потому что он делает то, что
должен делать президент. Президент должен быть подобен дятлу. Он должен
понять главную политическую истину своего времени и главное направление
своей политики и своих действий. Не его дело считать метры и миллиметры --
он должен уметь правильно подсчитывать километры. Он должен с упорством
дятла вдалбливать в сознание обывателя истину, еще не понимаемую обывателем,
но уже понятую президентом. Рейган наконец-то понял, что СССР -- это империя
зла. Прекрасно, что он ее вдалбливает Америке и всему миру. Мое дело
открывать и доказывать и объяснять эту истину -- в том числе и рейганам. Его
дело -- человека, близкого к среднему человеку общества -- с несокрушимым
упорством долбить, пока не вдолбит, истину в мозги своих соотечественников.
Долбить на тысячу ладов -- пословицей, притчей, рассказом, примером,
рассуждением, фактом -- но всегда в одну и ту же точку, одну и ту же
истину...
ВЫСТУПЛЕНИЕ ПО ДАГЕСТАНСКОМУ ТЕЛЕВИДЕНИЮ 5-ГО АПРЕЛЯ 1993г.
САЛАМ ХАВЧАЕВ: Добрый вечер. В пятницу в передаче "Позиция и оппозиция"
мы пятьдесят минут посвятили самой злободневной теме сегодняшнего дня --
прошедшему съезду и предстоящему референдуму, и вот сегодня, без раскачки,
мы хотим продолжить разговор на эту тему с другим собеседником -- известным
правозащитником Вазифом Мейлановым. Вазиф, Вы приходите на телевидение в
решающие моменты жизни нашего общества, России, республики... Может быть,
лучше посвятить несколько минут общим вопросам, а потом отдельные вопросы
конкретизировать?
ВАЗИФ МЕЙЛАНОВ: Я, собственно, как раз так и хотел. Я уже говорил о
положении дел с сегодняшней конституцией. Но после того, как я посмотрел и
восьмой, и девятый съезды, я продолжил свою логику и дошел до интересного,
на мой взгляд, вывода. Я пришел к выводу, который пока не сделан никем, -- и
в этом я вижу ошибку и съезда, и сторонников президента: в закрывании глаз
на ситуацию с правом и конституцией.
Я считаю, что у нас конституции нет. Нет конституции -- потому и
соблюдать нечего, и нет того, за соблюдение чего следует бороться. То есть,
теряет смысл конституционный суд.
Я уже говорил о 104-й статье, но сейчас скажу об этом иначе. Я поставлю
такой вопрос: что постоянно в нашей конституции, что константа, что
неизменно в нашей конституции? А в конституции что-то должно быть неизменно,
ибо неизменная часть конституции и придает стабильность государству. Так
вот: в нашей конституции записано: "постоянным во мне является только моя
изменчивость". Только ее изменчивость! В 104-й статье записано, что съезд
правомочен принять к рассмотрению и решению любой вопрос относящийся к
ведению Российской Федерации. Что из этого следует? На мой взгляд, следует,
логически, что не действуют все остальные статьи конституции: с принятием
этой статьи все остальные статьи теряют силу.
Почему? А вот смотрите: в 121-й статье написано, что министра
Российской Федерации назначает и освобождает президент -- по представлению
председателя совета министров. В то же время Хасбулатов на последнем съезде
"грозно" (в кавычках) заявляет: "Чтоб через час министр безопасности был
здесь, а то прям на съезде его и сымем". Как сымем? Ведь министров снимает и
назначает президент по представлению... и т.д.? А с другой стороны:
назначение министров Российской Федерации относится к ведению Российской
Федерации? -- Да. -- Значит, тем самым, по 104-й статье, и к ведению съезда!
Или вот -- выборы президента: по конституции это всенародные выборы с
прямым, равным и тайным голосованием. Но никто не задается вопросом: а что
-- выборы президента Российской Федерации относятся к ведению Российской
Федерации? Да? Но тем самым, по 104-й статье, -- и к ведению съезда. Значит,
по той же конституции, съезд может избрать и президента Российской
Федерации.
В 104-й статье записано: "К исключительному ведению съезда относится
принятие конституции и внесение в нее изменений и дополнений". Это означает,
что страна вынуждена жить "от съезда к съезду", гадая, что на очередном
съезде ее ждет, какие еще поправки внесет съезд в конституцию, ведь съезд,
по 104-й статье, может вносить ЛЮБЫЕ изменения в конституцию. Съезд может
двумя третями проголосовать и отменить сам пост президента, т.е. перевести
страну в новый строй жизни: из президентской республики (с уравновешенностью
президентской власти парламентскою) -- одним воздыманием дланей -- перевести
страну в "парламентскую " (в кавычках) республику.
С.Х.: Может быть хватит об этом, мы уже шесть минут говорим о
конституции.
В.М.: Не хватит, это важно. Меня удивляет (хотя я знаю причину такого
поведения) что ни президентская, ни съездовская стороны не признают того,
что конституции нет. Каждая из сторон клянется в верности конституции и
обязуется ее соблюдать. А ее нет, конституции! Сто четвертая статья обнулила
все статьи конституции. Привести 104-ю статью в соответствие с принципом
разделения властей, как это было предложено на последнем съезде ("поручить
верховному совету"), невозможно: нужно переработать всю конституцию, строить
ее на ином принципе.
Еще одно следствие из 104-й статьи: не работает конституционный суд.
Зорькин на одном из съездов говорит: "Ваше постановление противоречит
конституции, вы тогда уже или это постановление отменяйте, или конституцию
меняйте". То есть Зорькин и конституционный суд теоретически, в принципе, не
могут намертво зачеркнуть, отменить ни одно из постановлений съезда.
Ибо съезд может в обоснование своего неправового, неконституционного
решения изменить саму конституцию!
По нынешней конституции он правомочен это сделать. Поэтому Зорькин и
конституционный суд обречены всегда быть на стороне съезда.
Что я предлагаю сделать? На каком ином принципе стоящая, какая, на этот
переходный период, по конструкции нужна нам конституция? Не на том принципе,
на котором построены конституции стран развитой демократии -- сдержек и
противовесов. Предлагаемая мной конституция имеет более жесткую конструкцию:
в ней должно быть две части: первая часть -- мета-ядро, мета-конституция, в
нее должны входить статьи, которые не подлежат изменению ни парламентом и
никем. На какое-то, пока неопределенное время, не подлежат. В
метаконституцию включить: гарантии прав и свобод, в том числе свобод слова и
печати, исчерпывающим списком в нее же включить полномочия президента и
парламента (съезда не будет). Туда же включить регламент парламента. Туда же
включить закон о выборах. Это будет неприкосновенное ядро. Остальные статьи
конституции обязаны не противоречить статьям этого ядра, проверка
конституционности решений парламента будет производиться по сверке их со
статьями метаконституции. Не противоречат этому неприкосновенному ядру --
значит принятые парламентом дополнения к конституции конституционны. Мой
план даст незыблемую основу деятельности конституционного суда и лишит
законодателей права на произвол.
Думаю, мы неслучайно упали из автократии генеральных секретарей
(автократия, в переводе с древнегреческого, -- самовластье, самодержавие),
не в демократию, а в охлократию (толпократию): у нас коллективным
самодержцем стал съезд. Этот коллективный самодержец для страны намного
опаснее единого самодержца, ибо единость самодержца предполагает единство
воли скрепляющей государство, а коллективный самодержец лишен единства воли,
а тем самым и просто воли, и тем самым он планирует и подготавливает распад
государства на фрагменты, каждый из которых уже будет обладать единством
воли.
С.Х.: Ну, может быть, мы начнем с анализа вопросов референдума? На один
из них Вы недвусмысленно ответили -- Вы против охлократии, главенства
верховного совета и съезда, -- тут трудно с Вами не согласиться. Означает ли
это, что Вы за президентскую власть? А как быть с вопросом об экономической
политике? В какой мере он правомерен? Можно быть за президента, но не
соглашаться с его экономической программой... тут много нюансов.
В.М.: Ну, безусловно, я за президентскую республику, только тут надо
объяснить. Ведь президентская республика не означает автократии.
Президентская республика -- это та форма демократии, которая сегодня нам
нужна. Ведь президент не самодержец. Он не самодержец! Почему? ЗАКОНОВ ОН НЕ
ИЗДАЕТ.
Если Россия примет конституцию, о которой я говорю, то его полномочия
будут даны в ней исчерпывающим списком. Он вышел за пределы своих полномочий
-- его действия могут быть опротестованы конституционным судом.
Сейчас же, на мой взгляд, все эти разговоры об импичменте просто
преступны, и преступен конституционный суд: потому что такую конституцию не
соблюдать нужно, а с ней бороться и немедленно принимать новую. Узаконивая
действующую конституцию, мы узакониваем произвол тысячи человек. Мы ввергаем
всю страну в хаос, потому что страна живет в таком режиме, что не знает в
каком строе она завтра проснется. -- Да нельзя так жить! Статьи
метаконституции должны быть приняты либо волеизъявлением народа
(референдумом), либо специально созванной ассамблеей, -- чтобы дать
конституции большую легитимность и большую защиту: чтобы верхсовет не мог ее
(метаконституцию) отменить.
С.Х.: Ассамблея, которая примет конституцию и разойдется?
В.М.: Теперь по вопросу референдума о доверии президенту. Нужно понять
такую вещь: политика вещь далеко не прямая: политика -- это столкновение
воль, и воли эти выражаются не явно, не открыто, не прямо. В политике так:
задают один вопрос, а подразумевают другой. Ты даешь ответ, подразумевая
одно, а выводится из твоего ответа другое. Поясню сказанное. В своей газете
я год назад сказал о существенных коррективах, которые должны быть внесены в
реформу. Я сказал об этом 17 января, через две недели после либерализации
цен. Я сказал, что либерализация цен, в условиях монополизма на все и вся,
приведет не к росту производства, а к сокращению производства товаров и
росту цен на них. Это я сказал год и четыре месяца тому назад, когда реформа
только-только началась. И отнес эту статью в "Дагестанскую правду". Но наша
красная "Дагестанская правда" статью отвергла, испугалась.
Но в этой же статье я выступил ЗА основное направление реформ. При всех
необходимых, на мой взгляд, кардинальных коррекциях к ней. Потому что я
считал и считаю, что нынешнее направление реформ единственно возможное: то
есть переход к рынку и частной собственности. Выход только в этом. Для нас
это новость, а для всего остального мира (Алжира, Египта, Саудовской Аравии)
это уже старое, они только в этом и жили.
Так вот, выход только в этом, а вопрос поставлен не такой -- "Вы за
рынок и за частную собственность?". Вопрос ставится так: "Вы за президента
или нет?" и "Вы одобряете его реформы или нет?". И если я отвечу "нет" на
1-й и 2-й вопросы, то Исаков, который в телеинтервью говорил, что реформы
президента зашли в тупик, скажет: "Ну вот и все! Крест". А я креста на
переход к рынку и частной собственности не хочу.
- Что же вы предлагаете? -- спросил его в том интервью журналист.
- Карточки.
Но вот журналист его не спросил, а я спрошу: а у вас хватит товаров на
карточки? Если вы переведете людей на карточки, они станут работать так, что
будет хватать на карточки? Уже не станут.
С.Х.: Уже да.
В.М.: Уже не станут они работать как раньше. Раньше-то еле-еле хватало,
а сейчас работать как в 78-м году не будут. Это нужно понять прежде всего.
Мы в 78-й год уже не вернемся, даже если назначим генеральным секретарем
Зюганова, если сейчас все предприятия сделаем государственными, начнем все
сдавать в закрома родины. Мы не вернемся в то время, уже не будут люди за
120 рублей работать, они начнут растаскивать эти государственные
предприятия.
С.Х.: Никто не предлагает возвращаться обратно, предлагают только
сменить темп реформ.
В.М.: Я хочу прежде всего, чтобы в сознании людей отложилось: позади
нас 78-го года нет, позади нас, если мы пойдем назад, не брежневский режим
78 года, а большое сомали -- голодающая и раздираемая междоусобными войнами
страна. Работать здесь уже за 120 рублей не будут, здесь будут воровать,
будут грабить друг друга, начнется междоусобная война голодных людей.
С.Х.: Но ведь элементы этого наличествуют и сегодня.
В.М.: Наличествуют. Но здесь впереди другое. А там война и голод как
перспектива.
Теперь по поводу замедления темпа реформ. Вы понимаете какая штука:
реформы надо было начинать шестнадцать лет назад. А сейчас у нас уже нет
времени. Нет времени их замедлять.
Если мы хотим переходить к рынку, то надо переходить к частной
собственности. Потому что рынок -- это децентрализация производства, где
каждый из частных производителей имеет свой личный план производства и
выходит конкурентом на рынок, рискуя своими, а не государственными
средствами. А раз переход к частной собственности необходимая предпосылка
рынка, то мы должны как можно быстрее проводить приватизацию -- я не говорю,
что она должна быть хищнической, преступной и т.д., но мы должны ее делать!
Когда мне говорят, что, вот, приватизируют за бесценок, продают тем-то и
тем-то, то мне хочется сказать нашему дагестанскому обществу: почему ни один
из представителей тысячи, или сколько их там, карликовых общественных
организаций не участвует в контроле за процессом приватизации? Я один хожу в
это Госкомимущество и вижу какой остроты столкновения (интересов) происходят
на его заседаниях. Такой, что некоторые из членов Госкомимущества говорят:
вы только, пожалуйста, не говорите как я голосовал за тот или иной проект
приватизации конкретного предприятия.
Теперь, почему я говорю, что начинать преобразования надо было раньше.
Я писал, что нужно менять сам строй жизни общества еще в 77-м году. А вот
что я говорил в 80-м году на своем суде: это страничка из протокола
судебного заседания по моему делу, запись сделана секретарем суда: "Мы не
туда идем, если мы вовремя не свернем с этого пути, то будет катастрофа",
80-й год, декабрь. Так вот: у нас уже исчерпан резерв времени.
Сейчас для нас резерв времени исчерпан. Мы должны напрячь все силы,
включить все общественные организации, проследить за тем как идет процесс
приватизации, но нельзя этого процесса замедлять!
С.Х.: Прошу прощения, наше время практически закончилось.
В.М.: Очень плохо, что кончилось!
С.Х.: А, может быть, и очень хорошо, потому что эти темы можно
обсуждать до глубокой ночи...
В.М.: Ну и что из этого? Это ведь нужно. . . На самом деле ведь дело не
в Ельцине! Для меня что всего важнее? Вы понимаете... ведь в чем идея
реформы? Ведь мы привыкли к центристскому государству и тогда, при генсеках,
действительно можно было упрекать во всем главу государства, потому что все
делалось по его распоряжению или с его согласия. А сейчас Ельцин фактически
ведет страну к новому качеству, когда не он будет решать. Происходит
децентрализация собственности и, следовательно, децентрализация власти. Если
произойдет переход к частной собственности, то не Ельцин будет решать, и он
уже не решает за наших этих... кто они там... бизнесмены... Но за них никто
не решает, они почувствовали вкус экономической свободы...
К чИТАТЕЛЯМ "ДРУГОГО НЕБА"
"Другое небо", No3, август 1994 года.
В сегодняшнем дне сошлись и работают сразу три Времени -- прошлое,
настоящее и будущее. Мы еще не вышли из нашего недавнего строя жизни, образа
мысли, манеры поведения. Мы еще не сменили социальной психологии, наше
настоящее на 90% -- наше прошлое. Вот почему сегодня так важно понять
прошлое: понять наше прошлое -- это на 90% понять наше сегодняшнее
настоящее.
Глубина газетных статей, объясняющих сегодняшний день сегодняшним же
днем, на мой взгляд, равна толщине газетного листа. У меня анализ настоящего
сопряжен с анализом прошлого.
Я считаю важным разработку основных категорий, понятий новой жизни:
таких как свобода, государство, рынок, закон, представитель, традиция,
демократия, лучшие, преступник и т. д.
Надеюсь, читатель найдет в этом выпуске "Другого неба" новые идеи и
ориентиры для самостоятельных размышлений.
Люди часто спрашивают меня почему я не выступаю, куда я пропал и т.д.
Но, дорогие мои, никуда бы я не пропал, а совсем бы даже наоборот, если бы
вы выбрали меня, к примеру, в Думу. А вы выбираете в Думу одних, а за
ответами на ваши думы идете ко мне. И это бы ничего, но мне уже не так
просто, как было в 90-м, давать вам ответы по телевидению (смотрите статью
"Телевидение Магомеда Гамидова"). И не так легко отвечать в своей газете --
теперь издать газету стоит недешево, зарплата у меня 91 тысяча в месяц, и я
взялся писать книгу -- это тоже отнимает время: пишу я не быстро. Тем не
менее в решающие дни сентября и октября 93 года я выступил по телевидению. В
ноябре ко мне пришли люди и прямо-таки потребовали от меня выставить свою
кандидатуру в Думу, я с удовольствием согласился. Но силам добра у нас пока
недостает организованности и материальной базы, собирали подписи мне люди,
разделявшие мои убеждения, но все они были людьми работавшими и могли
собирать подписи только после работы, машин у нас не было. Приходилось
ходить пешком, проваливаясь по колено во внезапно выпавший в ноябре мокрый
снег. Как мы ни старались, а успели (за две недели) собрать только около
трех тысяч подписей, а нужно было 5,5 тысяч. Вот почему я не очень
доброжелательно отвечал на часто задававшийся мне в конце ноября (подписные
листы ведь надо было собрать до 14 ноября) -- начале декабря, да и после
выборов, вопрос: "Почему Вы не баллотировались в Думу?! А мы так хотели за
Вас проголосовать!" Я неизменно отвечал: "Так и надо было позаботиться о
том, чтобы вы могли проголосовать, как хотели! Почему для сидевшего в тюрьме
Ильи Константинова (одного из инициаторов беспорядков 1 и 3 октября 1993
года) подписные листы собрали, а я должен сам себе собирать листы?
Все ждете, что жизнь сама устроится, без вашего участия. Нельзя так!
Без вашего участия, означает, что вы отдаете власть сорной траве".
ОДИН ИЗ АМОРАЛЬНЫХ ПРИНЦИПОВ НЫНЕШНЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
"Другое небо", No3, 1994 год.
Все нейдет из головы одно из выступлений Елены Боннэр то ли перед 3
октября, то ли после него:
"Да дайте вы этим депутатам все, что они для себя хотят. Дайте им
квартиры, пенсии, машины, дачи. Пусть только перестанут быть депутатами,
пусть перестанут не давать стране жить. Это обойдется стране дешевле, чем
если они и дальше будут депутатами. Не надо их судить. Стране дешевле их
купить".
Как это совпадает с отрицанием депутатом Е.Амбарцумовым римского
изречения "Pereat mundus, fiat justitia!". Боннэр призывает к тому же: пусть
погибнет юстиция, лишь бы сохранился мир...
Эта трусливая аморальная мудрость была взята как руководство к действию
президентом и его командой. Вдохновителей и организаторов применения силы в
политической борьбе (в то время как президентом был предложен
ненасильственный путь разрешения конфликта между исполнительной и
законодательной властями) решили помиловать-амнистировать.
Представители шахраевского ПРЕС'а и сам Шахрай испуганно заговорили о
необходимости, во имя российского единства и согласия, учитывать интересы
региональных элит. Во как! Отдавать регионы на разворовывание местному
начальству. Да, но занять места местных начальников рвутся молодые
уголовники. Местное начальство берет пример с Москвы и тоже, во имя мира и
согласия в регионе, учитывает интересы рвущихся к региональным креслам
людей, только сегодня вышедших из тени.
Я отвергаю эту убогую, аморальную мудрость людей, не обладающих
духовной силой потребной для честности. Это цинизм -- личные интересы
региональных и российской элит ставить выше закона, выше интересов народа.
Этот недальновидный прагматизм, эта жалкая попытка сохранить "мир" любой
ценой уже губят страну.
Только тот мир не погибнет, в котором торжествует юстиция. И только тот
мир прочен, который стоит на силе закона.
ГОСУДАРСТВО И РЫНОК
Выступление на ученом совете ИСЭИ ДНЦ РАН 25.01.1994
"Другое небо", No3, 1994 год.
В чем в первую очередь назначение государства? Роль государства в
переходе к рыночной экономике состоит в обеспечении законности, личной
безопасности граждан, защите предпринимателей от внеэкономического давления
преступных структур. Борьба с преступностью, для меня, сегодня задача номер
один для государственных структур Дагестана и России. Сегодня организованная
преступность разрушает механизм самокоррекции общества, а это (разрушение
механизма самокоррекции) неизбежно ведет к гибели любое общество. Ведет
общество к состоянию гоббсовой "войны всех против всех". Сегодня ломка
общественных институтов отбросила -- институционно -- наше общество к эпохам
образования самого института государства. Для нас сейчас, сегодня, актуальна
не болтовня о индустриальном или постиндустриальном обществе, а разговор о
том, как сохранить само общество, ибо не индустриального общества у нас нет,
а просто общества. Для нас сегодня актуален Томас Гоббс, 350 лет тому назад
размышлявший над идеей государства ( 1651 г.). Вот, на мой взгляд, до
смешного актуальные и без каких-либо поправок приложимые к сегодняшнему
российскому и дагестанскому социумам цитаты из сочинения Гоббса "Левиафан".
ГОББС:
"Цель государства -- главным образом обеспечение безопасности. При
установлении государства люди руководствуются стремлением избавиться от
бедственного состояния войны, являющегося необходимым следствием
естественных страстей людей там, где нет видимой власти, держащей их в
страхе и под угрозой наказания, принуждающей их к соблюдению естественных
законов.
Каждый будет и может (!) вполне законно применять физическую силу и
ловкость, чтобы обезопасить себя от всех других людей, если нет
установленной власти или власти достаточно сильной, чтобы обеспечить нам
безопасность.
И везде, где люди жили маленькими семьями, они грабили друг друга; это
считалось настолько совместимым с естественным законом, что, чем больше
человек мог награбить, тем больше это доставляло ему чести.
При отсутствии гражданского состояния всегда имеется война всех против
всех. Отсюда видно, что, пока люди живут без общей власти, держащей их в
страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в
состоянии войны всех против всех. Ибо война есть не только сражение или
военное действие, а промежуток времени, в течение которого явно сказывается
воля к борьбе путем сражения. Все, что характерно для времени войны, когда
каждый является врагом каждого, характерно также для того времени, когда
люди живут без всякой другой гарантии безопасности, кроме той, которую им
дают их собственная физическая сила и изобретательность. В таком состоянии
нет места для трудолюбия, так как никому не гарантированы плоды его труда, и
потому нет земледелия, судоходства, морской торговли, удобных зданий, нет
знания земной поверхности, исчисления времени, ремесла, литературы, нет
общества, а, что хуже всего, есть постоянная опасность насильственной
смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и
кратковременна.
В подобной войне ничто не может быть несправедливо. Понятия правильно и
неправильно, справедливо и несправедливо не имеют здесь места. Там, где нет
общей власти, нет закона, а там, где нет закона, нет справедливости.
Справедливость и несправедливость есть качества людей живущих в обществе, а
не в одиночестве."
ПРЕВЫШЕНА НОРМА ПАРАЗИТИРОВАНИЯ
Как то понимал еще Гоббс необходимым условием существования экономики,
науки и самого общества является наличие действующего закона; в обеспечении
этого условия состоит главная задача государства. На декабрьской сессии
91-го года болезненную реакцию членов верхсовета Дагестана вызвали мои
слова: "Рынок у нас может не состояться по той же причине, по которой не
состоялся при социализме труд: превышенности меры паразитирования на
работающем человеке. При социализме на хорошо работающих паразитировали
плохо работающие, сегодня на самостоятельно работающих паразитируют
организованные уголовники. И в том, и в другом случае превышена норма
паразитирования -- вот что делает труд бессмысленным, вот что может не дать
и уже не дает рынку состояться." ("Другое небо", август 1992г).
КОНТЕКСТ РЫНКА
Фундаментальной ошибкой либералов я считаю необеспечение контекста
экономических реформ, контекста экономики. Что я имею в виду? Что либералы
пытаются реформировать экономику чисто-экономическими, только-экономическими
методами. Но реформирование экономики невозможно без реформирования жизни, а
жизнь общества не сводится к собственно-рынку, в обществе есть (точнее,
должна быть) отделенная от собственно-рынка структура, обеспечивающая сами
условия существования рынка. Таковыми являются (должны являться) все
правоохранительные органы и средства массовой информации. В отличие от
обычных рыночных товаров (тем более рыночных, чем более покупаемых, ) эти
органы (правопорядка и информации) тем более рыночны, чем менее покупаемы. К
органам правоохраны следует отнести все структуры власти, а не только
силовые министерства, суд и прокуратуру.
РЫНОК КАК ФУТБОЛ
Поясню мысль о необходимости для рынка внерыночных структур на модели
игры в футбол. Собственно-рынок -- это игра в футбол. На футбольном поле
идет соревнование производителей в произведенной ими продукции -- ударах по
воротам, передачах мяча, обманных движениях, беге. Но в ходе игры неумелые
производители пасов и ударов, не могущие или нежелающие честно конкурировать
с другими игроками, начинают нарушать правила рынка (правила честного
соревнования творцов в сотворенных ими товарах) -- они бьют соперников по
ногам, иногда пускают в ход руки, т.е. стремятся перевести футбол (рынок) в
иную игру. Так вот: футбол защищается не футболом же (не более глубоким
планом игры, не большей техникой обводки, не лучшей экономической
программой), а полицией (внефутбольными средствами): игрок нарушающий
правила игры (рынка) выводится из игры (из общества). Рынок спасается
контекстом рынка. Особым контекстом, обеспечивающим самое существование
рынка. Ну, а представим себе, что у футбола нет полиции. Тогда игроков будут
запугивать, у игрока, реально угрожающего воротам, угрозами отбирать мяч,
непокорных избивать и прогонять с поля. То есть: не будет у футбола
соответствующего контекста (того, что за рамками футбольного поля), не будет
и самого футбола. Не будет у рынка соответствующего контекста (государства,
обеспечивающего рыночные правила игры), не будет и рынка.
Гайдару, до сих пор не обладавшему способностью реформировать и
контролировать силовые министерства, был нужен Ельцин, призванный
обеспечивать рынок контекстом. До последнего времени Ельцин не справлялся с
преступностью, да и не ставил борьбу с нею приоритетом.
ЛЕКАРСТВО ХУДШЕЕ чЕМ БОЛЕЗНЬ
Жириновский спаразитировал на этом фундаментальном пороке сегодняшней
демократии. Он пообещал покончить с преступностью. Но для него борьба с
преступностью только карта в политической игре. Лекарство, которое он
предлагает (русский национализм = русский фашизм) хуже самой болезни. Для
кого хуже? -- Для всех народов, составляющих Россию, в том числе и для
русских. Почему и для русских тоже? -- Потому что идеология национализма,
ставящая идею нации выше идеи человека, расчеловечивает каждого адепта этой
религии, обесценивает личность (в том числе, и, может быть, в первую
очередь, русскую) тем, что ставит человека не целью, а средством достижения
"национальных интересов". Неизбежно заставляя видеть "национальный интерес"
там, где его видит национальный фюрер.
ИНОЕ РЕШЕНИЕ
Но кроме тоталитарного решения задачи борьбы с преступностью ("Сталина
на вас нет!" или "Гитлера на вас нет!") существует (не только в теории, а и
на практике) демократическое решение этой задачи: усиление власти
демократического государства, повышение качества демократической власти,
изменение общественного сознания.
ГОТОВИЛИСЬ К ФУТБОЛУ,
А ИГРАТЬ ПРИШЛОСЬ В РЕГБИ
А сейчас Гайдар, Федоров, Явлинский и т.п. находятся в ситуации
тренеров, разрабатывающих тонкие планы игры, в то время как играть с
тренируемой ими командой по предлагаемым гайдарами правилам никто не
собирается, их собираются просто бить. В 93-м году миллиардные кредиты,
направляемые из Москвы в коммерческие банки Дагестана на стимуляцию
производителей сельхозпродукции, бесконтрольно раздавались комбанками
уголовникам. Результат: уголовники пересели на длинные машины, запаслись
современным оружием, увеличили штаты и повысили производство преступлений, у
комбанков образовались миллиардные невозвраты кредитов. Получилось:
региональная преступность и финансовая дестабильность финансируются желающим
нам добра центром.
MORALITЙ
Экономическое действие меняет смысл и знак на обратный, если на линии
его прохождения не создана структура честности. Честность -- категория
экономическая.
КОГО БРАТЬ В ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ?
Коммунисты были логичны, беря в правоохранительные органы только людей,
в чьей лояльности режиму они были уверены. Демократическое государство
обязано брать в органы, обеспечивающие соблюдение законов государства,
только людей, в чьей демократичности и лояльности оно уверено. Это
утверждение никак не противоречит правам и свободам человека, следование ему
обеспечивает эти права и свободы.
ЧЕСТНЫХ ЛЮДЕЙ НАДО СОЗДАВАТЬ
Да, но где сегодня брать Платоновских честных "стражей общества"? Ответ
на этот вопрос прост, а исполнение его не просто: надо менять сознание
людей. Честных людей надо создавать. Фундаментальным недостатком сегодняшней
демократии и сегодняшних официальных демократов я считаю: у одних
неспособность учить честности, ибо они сами нечестны, у других непонимание
масштаба необходимых для перехода к рынку преобразований.
НЕОБХОДИМО ЕЖЕДНЕВНОЕ ПРОСВЕТИТЕЛЬСТВО
И ПРОПОВЕДНИчЕСТВО
Сегодня, помимо изменения форм собственности и законов, необходимо
ежедневное просветительство и проповедничество.
Необходимо публичное еженедельное осмысление реформаторами еженедельно
же меняющейся экономической и политической ситуации. Осмысление, должное
выражаться в категориях и терминах обыденного сознания. Я ставлю перед собой
именно эту цель: в тривиальных терминах дать добытое мною нетривиальное
понимание. Именно такую форму подачи конечного результата я считаю
обязательной для общественных наук. То, что я предлагаю, не следует путать с
популяризацией науки. Нет: это не упрощенчество и не пробелы в
доказательствах, характерные для популярной научной литературы. Это
изложение утверждений и доказательств в терминах обыденного сознания не в
ущерб ясности утверждений и строгости доказательств.
СчИТАЕТСЯ УНИЗИТЕЛЬНЫМ СОТРУДНИчАТЬ
С ВЛАСТЯМИ
Считается унизительным сотрудничать с властями, особенно с органами
правопорядка. В одной из передач радио "Свобода" писатель Войнович, а в
других передачах журналисты Никитинский, Сараскина и т.д. говорили о
невозможности для интеллигенции сотрудничества с какой-либо властью.
Вспоминается известный рассказ Достоевского о том, как на его вопрос своему
знакомому: "Если бы вы знали, что в известном вам доме готовят бомбы, вы бы
заявили в полицию?" -- тот ответил: "Нет..." -- "Вот и я бы не заявил. Но
ведь это ужасно!" Достоевский ситуацию считал ужасной, а нынешние идеологи
демократии считают ее единственно-возможной для интеллигента-демократа.
Положение губительное для общества, ибо если общество не поддерживает тех,
кто сегодня в России обеспечивает порядок, то и демократического порядка и
демократической законности не будет, а значит не будет и демократии.
Трудность сегодня еще и в том, что режим был тоталитарным. А total
значит всеобщий, т.е. развращение народа было всеобщим, развращена была и
духовная элита общества (т.е. то, что общество считало своей духовной
элитой): несостоятельны оказались советские академики, несостоятельны
оказались советские писатели и поэты, несостоятельны оказались и
политические проходимцы называвшие и называющие себя демократами. Ничего
страшного: демократия -- это не статика, а динамика. Плохие демократы не
уничтожают идею демократии, ибо идея демократии в смене плохих демократов
лучшими.
КТО ЛУчШИЕ?
И здесь я перехожу к другой идее связанной с предыдущей: а кто лучшие?
Достоевский считал, что нация создается, определяется теми, кого она считает
лучшими. Мысль абсолютно верная, хотя сам Достоесский определял лучших до
смешного неверно. У нас -- и в Дагестане и в России -- беда, на мой взгляд,
в том, что зависимые, запуганные или искренне заблуждающиеся журналисты,
писатели и музыканты неверно определяют лучших и губят общество тем, что
дают ему неверные ориентиры.
Сегодня не работает важнейший для общества институт выделения лучших.
ИДЕЯ НЕ ПОПАЛА НА УЛИЦУ
Достоевский говорил о бедах того, что он называл "идея попала на
улицу". А у нас сегодня, на мой взгляд, беда в том, что идея не попала и не
попадает на улицу.
ВСЕ УПИРАЕТСЯ В СОЗНАНИЕ
Ведь уже сегодня Жириновский получил возможность говорить от имени 12
миллионов избирателей. Значит, дело не в сильной президентской власти, не
только, а сегодня и не столько в ней, сколько в умах миллионов растерянных,
напуганных, потерявших жизненные ориентиры людей. Думали: прежний верховный
совет только то и делал, что дрался с президентом за власть, за три года не
принял ни конституции, ни кодексов, ничего. Надо провести новые выборы в
профессиональный парламент, уж он-то будет лучше позорного верхсовета.
Провели выборы. Получили Думу позорнее верхсовета. В чем дело? В людях, в
головах избирателей. Тяжело было при Гайдаре? Тяжело! Но вы ведь 12 декабря
выбрали тех, кто не может и не хочет спасать страну.
ИНВЕСТИЦИИ И СИЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО
Сегодня сильного демократического государства у нас нет. Построение
сильного демократического государства я и ставлю сегодня приоритетной
задачей. То, что одновременно и сильное и демократическое государство
возможно, доказывается существованием таких государств. В Америке
полицейский -- хозяин улицы. Он -- власть, готовая, в случае необходимости,
к решительному применению силы. То же во Франции, Англии, Германии. Там
порядок, потому что там порядок ставят целью.
Плодотворно, на мой взгляд, сопоставление нынешнего состояния страны с
эпохой 21-24 годов. Новая экономическая политика (возвращения к частному
капиталу) обеспечивалась сильным государством. Парадокс: ненавидевшие
нэпманов коммунисты защищали и защитили мелких капиталистов от разрушающего
действия уголовного пресса. Сильное государство обеспечивало и обеспечило
какой-никакой приток иностранного капитала: если Ленин предоставлял Хаммеру
концессию -- это гарантировало возможность работать и получать прибыль.
Павлы Нилины из уголовного розыска работали не за страх, а за совесть, за
идею. Самое нерыночное государство в мире обеспечивало условия для рыночной
экономики.
ИДЕАЛИЗМ КОММУНИСТОВ И ПРАГМАТИЗМ ДЕМОКРАТОВ
Розыскники работали на комсомольском антраците первых лет революции,
на ложной, преступной, но идее! Они были идеалистами! Их вдохновляла не
шахраевская польза, профит, ближняя выгода (как следует переводить слово
прагматизм), а дальняя выгода -- построение общества, в котором не будет
зла. Я расхожусь с модной сегодня у демократов и недемократов философией
прагматизма. Шахраевский ползучий прагматизм неизбежно ведет нынешнее
босоногое чиновничество в коррупцию. Раз во всем надо думать о ближней
выгоде, я и буду думать о ближней выгоде: возьму взятку и продам
госсобственность по устраивающей директора-покупателя цене. Самого Шахрая
прагматизм довел до амнистии уголовникам, виновным в смерти тысяч людей.
Шахраи-абдулатиповы пали ниже Ленина, требовавшего от государства
обеспечения неотвратимости наказания.
СОЛЬ НЕСОЛЕНАЯ
Чего было бояться Хасбулатовым, Руцким, Константиновым et cetera? Ведь
суд был бы гласным. Суда испугались. Ибо виновны. Преступников спасли от
правосудия шахраи-прагматики. Penny wise, pound silly. На копейку умные, на
рубль глупые. И эти-то шахраи числятся в демократах, в лидерах российской
демократии. Э-э, а не в том ли систематическая, как говорят физики, ошибка
российской демократии, что соль несоленая, что нынешние демократы никогда и
не стояли на демократии. Они клялись демократией, но действовали
применительно к прагме.
ПРАГМАТИЗМ ИХ ВЕСЬМА ОТНОСИТЕЛЕН
Прагма, говорите? Но прагма, на древнегреческом, практика. Итак,
прагматичная политика -- это практичная политика. Но "самая практичная
политика -- это политика принципиальная". Выходит, что по большому счету
политика шахраев и шумеек и не прагматична? -- Безусловно. Сегодня
принципиальной политики в России нет. И принципиальных политиков наверху
нет. Потому прагматичная политика демократов оборачивается чередой провалов.
КОММУНИСТЫ БЕЗ ПРИНЦИПОВ
Коммунисты беспринципны, ибо от коммунизма отказались, а название
сохранили. Для чего? Чтобы проэксплуатировать отсталость широких трудящихся
масс, ленящихся приспосабливаться к некоммунистической жизни. С компартией
случилась беда -- рухнула идея коммунизма. Что же осталось? Дисциплина. Идеи
нет, а дисциплина, а организация остались. Какая же неоглашаемая идея
скрепляет эту прагматичную организацию? Идея дорваться до власти и ею
попользоваться. Немалый кус власти они уже получили и весьма практично на
первом же заседании думы ею попользовались.
Не-а, я не прагматик, я идеалист. И только потому добиваюсь результата.
АРИСТОКРАТИЯ И ДЕМОКРАТИЯ
Принято противопоставлять аристократию (власть лучших) демократии
(власти народа). Мне же представляется, что эти категории находятся в ином
отношении друг к другу. Я считаю, что в государстве должна царить
аристо-кратия (власть "лучших": лучше других умеющих справляться с
должностью, на которую они претендуют), а демо-кратия (власть народа) должна
быть механизмом достижения аристо-кратии. Демо-кратия не должна сводиться к
прямой демократии -- принятию бюджета, налогового законодательства,
экономической стратегии прямым голосованием всего демоса. Это было бы такой
же бессмыслицей, как если бы теоремы из высшей математики принимались
всенародным голосованием. Демократия -- это механизм нахождения "лучших",
исключающий дискриминацию: никто из народа не должен быть заранее исключен
из числа претендентов на занятие властных должностей по родовому,
национальному, религиозному признакам. Этим демократия должна отличаться от
обществ Древнего Египта, Индии, феодального и раннебуржуазного, где
преградой на пути к властным полномочиям стояли либо рождение не в той
касте, либо не в той нации, либо не в том сословии, либо не в той религии,
либо имущественный ценз, либо (как в сегодняшней Америке) не то место
рождения, либо (как в коммунистическом советском союзе) невхождение в самую
передовую партию в мире. Но это все отрицательные определения демократии.
Это все перечисление того, чем демократия не должна быть. А вот чем она
должна быть? Каким должен быть этот механизм отбора "лучших"? Есть
соображения и на этот счет.
А МЫ РАЗВЕ НЕ ГОСУДАРСТВЕННИКИ?
А мы разве не государственники? А кто, кроме П.А.Кропоткина, против
государства? Вот только государства бывают разные. Коммунистическое
государство предписывает (лишая, тем самым, человека свободы, а значит и
жизни), а демократическое государство запрещает конечным списком запретов
(оставляя, тем самым, за человеком бесконечную свободу действий).
ТЕОРИЯ СВОБОДЫ
Почему демократическое государство запрещает? Что оно запрещает? -- Оно
запрещает потому, или, вернее, для того, чтобы обеспечить личности свободу.
-- Как так? Что за бессмыслица? -- Свобода живущего в обществе стоит на
принципе "свобода одного кончается там, где начинается свобода другого". Я
обозначаю это пространство индивидуальной свободы кружком (в кружке точек
очень много, больше, чем всех целых чисел вместе взятых, так что свободы в
кружке хватает). Но эта свобода будет моей свободой, пока на нее не налез
чужой кружок, чужая свобода. Вот и ответ на вопрос, что запрещает, что
должно запрещать демократическое государство. Оно должно запрещать налезать
на область чужой свободы.
(Лариса Богораз в передаче "Пресс-клуб" вдруг решила порассуждать на
тему свободы: "Вот говорят, что свобода одного кончается там, где начинается
свобода другого. Да, но как я могу знать где начинается свобода другого?!"
Простите, вам этого и нельзя и незачем знать. Я (законодатель) определяю
границы конкретных свобод "другого": скажем, свободу движения автомобилиста.
Она определяется правилами движения, которые составлены так, чтобы
максимизировать свободу и безопасность передвижения всех автомобилистов. То
же в общем случае: я должен общее пространство конкретной свободы поделить
на число ее возможных пользователей -- частное даст границы свободы: и моей,
и "другого". Свобода личности в обществе, свобода даруемая законом,
определяется не столько тем, что "другой" хочет, сколько тем сколько и каких
прав и свобод я могу ему дать без устроения своими законами гоббсовой "войны
всех против всех", или: размер кружков определяется условием неналожения их
друг на друга. Одно только это условие и породило все правовые институты
демократии, одно оно и ведет к их пересмотру и совершенствованию.)
У нас в стране 150 миллионов кружков свободы, и государство (законы и
их исполнители) должно обеспечивать неналезание кружков друг на друга и тем
самым свободу личности, а значит и просто свободу. Чтобы исключить это
наложение кружков друг на друга (а хозяева многих кружков стремятся
расширить свои кружки и на территорию чужих кружков) нужно очень сильное
государство. Понимают ли это нынешние демократы? Ну конечно, нет. Шумейко
заявляет, что парламент намерен дать больше прав правоохранительным органам
и добавляет извиняющимся тоном: "но не за счет прав и свобод граждан".
Извинительный тон г.Шумейко здесь неуместен: права государственным органам в
демократическом обществе даются для обеспечения прав и свобод граждан.
Вывод: демократ обязан быть государственником. Держать действия и самые
права государства под контролем, но быть поборником сильной государственной
власти. И только тем отличаться от руцких, алкснисов, станкевичей и
традиционной русской идеи государственности, что для идеи русской
государственности государство первично, а человек вторичен, а для демократа,
для новой российской государственности человек, его права и свободы -- цель,
а государство инструмент ее достижения. Но инструмент сильный и обязанный
быть сильным.
БЕДА ГОСУДАРСТВЕННЫХ ДЕМОКРАТОВ
Я сказал, что коммунистическое государство предписывает, а
демократическое запрещает конечным перечнем запретов. Беда нынешнего нашего
государства в том, что оно стесняется запрещать (не дай Бог какой-нибудь
Леонид Никитинский или Александр Кабаков, или Людмила Сараскина, или
Анатолий Стреляный заголосит, что запрет этот знаменует конец российской
демократии), а предписывать отказывается принципиально (и это правильно).
Государственные демократы никак не могут понять, что демократия и сильное
государство не только не противоречат друг другу, но что сильное государство
необходимое условие демократии. Так как у нас нет сильного государства, у
нас нет и демократии. Сегодня у нас государство не предписывает и не
запрещает, и потому мы живем в асоциальной, гоббсовой среде. И по-дурному
уступаем идею государственности жириновским, аксючицам,бабуриным, алкснисам,
руцким, станкевичам, шахраям.
К ВОПРОСУ О ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ
Гражданская война, в общепринятом понимании этого термина, вещь,
безусловно, нежелательная. Но... ведь в здоровых обществах непрерывно
ведется и должна вестись гражданская война: война людей, желающих жить по
правилам, с людьми, не желающими жить по правилам, а желающими
паразитировать на том, что другие живут по правилам. Это именно гражданская
война -- внутренняя, одной части общества с другой его частью. И это война,
которая должна вестись, чтобы общество оставалось здоровым.
Эта гражданская война велась (и ведется в здоровых обществах) во всех
социумах, во все времена, при всех формациях. А у нас эта очистительная
гражданская война -- тонкая, адресная, правовая -- не ведется, и потому в
обществе накапливается отрицательный заряд, необходимый и достаточный для
обыкновенной гражданской войны.
Войны, по Питириму Сорокину, понижающей уровень и качество общества, а
то и ведущей его к гибели.
РЫНОК ПОЛИТИКОВ
"Другое небо", No3, 1994 год.
В рыночной экономике много рынков: рынок недвижимости, рынок земли,
рынок валюты, рынок денег, рынок ценных бумаг и т.п.
Одним из важнейших рынков, на мой взгляд, должен быть рынок политиков и
политик, в том числе и экономических политик.
Этот последний рынок не чета всем остальным рынкам, это рынок самих
устроителей рынка. Мне представляется крайне необходимым, первоочередным
создание этого рынка. Россия и ее регионы, быть может, больше всего страдают
из-за отсутствия рынка политиков и политик. Нет правильно налаженных каналов
от продавцов новых политик к покупателям политик -- народу. Нет рыночного
механизма выведения нового политического товара на политический рынок.
Нет в сегодняшней России и рынка демократов. Кого сегодня предлагают
российскому потребителю в качестве демократов? Кто отбирает для выставления
на рынок, для ознакомления покупателя (избирателя) с товаром
(демократическим общественным деятелем) сам этот товар? Светлана Сорокина?
Олег Попцов? Александр Любимов? Леонид Никитинский? Андрей Караулов? Наша
Ольга Мамедова? А кто их самих выбирал? И как их теперь переизбрать -- этих
людей, неведомо на каком основании получившим власть вещать на сто
миллионов?
Каков механизм общественного сопоставления номенклатурной обоймы
демократов -- всех этих якуниных, пономаревых, ковалевых, филатовых,
макаровых, калугиных, старовойтовых, боннэр, григорьянцев и тому подобных с
людьми им не подобными, но считающими себя демократами?
Если бы у нас был телевизионный рынок, а не государственное
телевидение, тогда, может быть, он мог стать инструментом такого
сопоставления. Сейчас власть отбирать "демократов для народа" отдана
случайным людям. А такую власть, наверное, вообще никому нельзя отдавать.
Сегодня, как во многих других сферах, "рынок" политиков и "рынок" демократов
формируется государственными служащими.
Для меня примером того, как в России формируется рынок демократов,
служит история моего участия в съезде российских демократов в марте 1993
года.
Я было начал по свежим следам даже писать на эту тему, тогда я
озаглавил этот набросок "Как мы с Эдиком Гаджиевым ездили в Москву спасать
российскую демократию". Вот текст этого наброска:
Вечером 20 марта мне позвонил Эдик Гаджиев, активный участник движения
"Демроссия": "B.C.! только что получены телеграмма и телефонограмма из
Москвы -- 22 марта состоится всероссийское совещание представителей земель
по спасению российской демократии, положение отчаянное, Москва умоляет, вы
должны ехать."
---А в чем дело? Ездили же вы без меня все четыре года.
-- Нет, на этот раз без Вас никак нельзя. Говорят, будет обсуждаться
стратегия демократического движения, нужны только Вы.
-- Я не совсем здоров и ребенок еще не в норме...
--- Но Вы же сами говорили, что Россию надо спасать провинциями.
--- Пусть Эдик Уразаев едет.
---Нет, демократическому Дагестану пора крупно заявить о себе.
-- Да нужны ли мы этой "Демроссии" и этой команде правителей? Дадут ли
мне слово, мне ведь абсолютно неинтересно калякать с Якуниными-Пономаревыми,
нового они мне сказать не могут, новое говорю я, и мне нет смысла ездить
слушать политическую чернь.
--- Нет! Россия должна Вас узнать! Там ведь будут представители
регионов -- им очень нужно услышать Вас. А слово Вам дадут. Я специально
оговорил это с Татьяной Юрьевной и Марьей Алексевной.
---А, ну тогда...
Звонил Эдик в субботу, а совещание начиналось в понедельник в 5 вечера
в зале кинотеатра "Октябрь". Билетов на самолет у нас нет, надо ждать до
понедельника, а там, в день вылета, я обращусь к одному из моих знакомых
помочь нам с билетами.
Выходим утром с вещами, иду к знакомому, получаю записку к начальнику
авиаотряда, говорю с ним, покупаем билеты, вылет задерживается, наконец
вылетаем, прилетаем за час до начала совещания, решаем ехать не в гостиницу
"Россия", где нам должен быть забронирован номер, а сразу в "Октябрь".
Толком не-емши-не-пимши летим в "Октябрь" спасать российскую демократию. У
"Октября" скопление падкой на хэппенинги московской публики. Пробираемся
через толпу к кассам кинотеатра, в которых сидят функционеры "Демроссии" и
аппарата президента. Выясняется, что пригласительных билетов для нас нет и в
зал мы попасть не сможем. Картина Ильи Репина "Не ждали". Я гляжу на Эдика.
Эдик растерян. Однако находит Татьяну Юрьевну. Теперь ее очередь теряться.
Она теряется и говорит, что, понимаете... не все пригласительные билеты
подвезли. Узнаю тебя, Москва!
-- Что же делать?
-- А делать что ж... делать нечего. Без пригласительного билета в зал
нельзя.
--- А зачем же звонили, телеграфировали, отрывали от дела и дома?
---Мне перед вами стыдно. Простите нас.
-- Не прощаю.
Все правильно: какова вешалка, таков и театр. В кинотеатр мы, конечно,
вошли. Внутри нас ждало интересное кино и соответствующий театр. До начала
собрания я подошел к господам Якунину и Пономарев
--Хочу выступить.
-- А кто Вы такой?
-- Вазиф Мейланов.
---Понимаете, мы даем слово только тем, кого знаем, а Вас мы не знаем.
-- Плохо, что не знаете.
--Ну вот так... Да и не мы решаем. Собрание проводит аппарат
президента, и, в частности, представитель президента по Москве.
Экземпляр второго номера "Другого неба" я передал в президиум собрания,
отчеркнув текст моей телеграммы Ельцину. Эта акция имела последствия:
открывший собрание представитель президента по Москве Камчатов заявил: "В
зале есть умные и достойные люди, но мы решили дать слово только тем, кого
знает вся страна, потому что их слово окажет большее влияние на массового
слушателя".
Великолепно! Значит нас просили прилететь, оплатили авиабилеты туда и
обратно, проживание в гостинице "Россия", чтобы... -- что? Заполнить зал? Но
зал и так был заполнен москвичами.
Значит, опять, как в брежневские времена, кучка политических
проходимцев решает кому разрешить говорить? Значит, опять, как в брежневские
времена, говорить будут только те, кого уже знает вся страна (а через
двадцать лет узнает, что знала не тех, кого следовало знать)? Ну, конечно,
так! Ведь теорема Ленина верна не только для компартии, но и для демпартии:
"Сегодня, когда мы стали правящей партией, к нам в партию неизбежно полезут
карьеристы, проходимцы и просто негодяи, заслуживающие только того, чтобы их
расстреливать". Когда демократы стали правящей партией, когда демократия
стала модой, в демократы полезли карьеристы, проходимцы и просто негодяи.
Утром следующего дня я сказал Эдику: "Эдик, я пришел к интересной
мысли: правильно называют нынешних номенклатурных демократов дерьмократами.
Это не разочаровывает меня в демократии, ибо демократия -- это не выбор
лучших на все времена, демократия -- это итерационный процесс, это смена
плохих на тех, что получше, и т.д.
Я понял, что в этой стране неизбежно в первые известные стране и миру
демократы должны были выбиться проходимцы-дерьмократы, внутренняя проблема
демократии -- сегодня и всегда -- в том, как сменить (и сменять и дальше)
дерьмократов на демократов."
Эдик ответил:
-- Вы правы. Наверное, Вы правы. Но у нас нет сегодня выбора -- мы
должны поддержать Ельцина.
-- Мы должны поддержать демократию!
ОСНОВНОЙ ДОКУМЕНТ
"Другое небо", No3, август 1994 года
Один молодой бизнесмен, Зубаир Османов, занимающийся торговлей
бананами, рассказал мне о сегодняшних проверках на дорогах. Мне его рассказ
показался очень важным.
-- Зубаир, как дела, как бизнес7
-- Ничего, нормально...
-- У тебя бизнес криминальный?
-- Нет, что в нем криминального: я покупаю бананы по одной цене, продаю
их дороже чем купил, разница составляет мой доход.
-- А как обстоят дела на дорогах?
-- На дорогах дела обстоят интересно. У каждого поста машину
останавливают:
-- Документы!
-- Вот, пожалуйста...
-- Основной документ!
Вкладываешь в пачку документов пять тысяч (основной документ) и машина
пропускается.
Я рассказал о сообщенном мне Зубаиром своим знакомым, они мне в ответ:
-- Иранские бизнесмены покупают сельхозпродукцию, платят все таможенные
сборы, правильно оформляют документы и знают, что на Азербайджанском мосту с
них попросят взятку в миллион рублей. Недавно они подъехали к таможенному
посту на Азербайджанском мосту и поднесли таможеннику заранее приготовленный
миллион.
-- Такие не надо. Тысячу долларов давай!
Честно говоря, первой моей и моих собеседников реакцией на каждый из
этих рассказов был восточный смех, потом разговор о том, почему рынок не
получается в частности у нас, в Дагестане.
Повторю то, что уже говорил: прежде чем браться за очищение общества,
надо очистить самих очистителей. А очищение военных организаций (а силовые
структуры построены по военному принципу) начинается с очищения начальников.
А очищение начальников начинается с очищения тех, кто назначает начальников
силовых структур А очищение тех, кто назначает начальников, начинается с
избирателей, с нас с вами, которые избирают этих высоких начальников
Вот почему, когда меня спрашивают, почему все идет не так как надо, я
отвечаю: потому что вы не избираете в высокие начальники людей испытанной
честности.
ВИНОВАТ, КАК НИ СТРАННО, НАРОД
"Другое небо", No3, 1994 год.
Я глубоко убежден, что в основе благополучия любой страны, в основании
любой эффективной экономики лежит отношение людей друг к другу. Если люди в
стране доброжелательны друг к другу, если они нацелены на сотрудничество, а
не на победу над ближним, если они умеют воздавать должное ближнему своему,
то законы будут действовать, страна будет процветать. Конфуций две с
половиной тысячи лет назад сказал: "Если выдвигать справедливых людей и
устранять несправедливых, народ будет подчиняться. Если же выдвигать
несправедливых и устранять справедливых, народ не будет подчиняться." (Хунь
Юй, Древнекитайская философия, том 1, стр. 144). Я уже писал, что
воспитывавшаяся коммунистами в течение семидесяти лет установка на борьбу,
на победу, в том числе и над ближним своим ("свой не свой -- на дороге не
стой") -- одна из причин всех наших бед, моральная и психологическая
подоснова криминализации населения союза. Второго декабря 1980 года на своем
суде я сказал: "Один из законов жизни при социализме -- "вне воровства --
вне жизни". Из этих слов следует, что я считал криминализацию страны
завершенной уже в 80-м году.
Сегодня мне говорят: "Вазиф, та жизнь была плохой, тюремной, но сейчас
хуже, намного хуже!" Согласен! А почему хуже? Потому, что правительство
плохое, потому, что рыночная экономика плохое, нереальное дело, или потому,
что мы плохие, что мы испорченные, что мы друг другу жить не даем? Мы
расходимся только в ответе на этот, второй, вопрос.
Как ни забавно, Цапиева и Гайдар сходятся в одном -- в выведении из-под
критики народа, в коммунистической догме "народ всегда прав" (отсюда у
Цапиевой самодовольное цитирование народных изречений, отсюда у Гайдара
предвыборные надежды "на здравый смысл нашего народа").
Я расхожусь в отношении к народу и с Гайдаром, и с Цапиевой, и почти со
всеми нынешними политиками. Я считаю, что в том, что российская сборная по
футболу плохо сыграла на чемпионате, виновата она, а не футбол. В том, что у
нас не налаживается рынок, виноваты мы, народ, а не рынок. Ведь в других
странах рынок функционирует. Станем другими мы -- станет и у нас рынок. Пока
мы не изменимся, рынка у нас не будет.
А смысл писаний Цапиевой таков: мы хорошие, мы хорошо, спокойно жили,
вдруг на нашу голову свалился предатель Горбачев, объявивший свободу пополам
с перестройкой, развалил, нехороший такой, ни с того ни с сего союз, в
конечном счете привел к власти инопланетянина Гайдара с его преступным
рынком, а мы так хорошо жили, и не нужен нам этот проклятый рынок, никогда
не приживется он на нашей земле, хватит мучить народ и т.д.
70 ЛЕТ ОТРИЦАТЕЛЬНОГО ОТБОРА
Нет, мы очень плохо жили, мы выдвигали несправедливых и устраняли
справедливых, мы семьдесят лет так жили и сами расчеловечили себя.
Цапиева считает, что при социализме была социальная справедливость. Я
считаю, что при социализме была абсолютная, идеальная, химически чистая
социальная несправедливость, что при социализме шел отрицательный отбор,
который только и мог привести на вершину власти брежневых, черненок,
андроповых, горбачевых и т.п. Мы и сейчас продолжаем жить, как при
социализме -- отбирая наверх худших.
В ведшемся мною в Махачкалинском следственном изоляторе "Дневнике
заключенного" (1980 год) я писал об отрицательном отборе, о перевернутой
социальной пирамиде. В 81-82 годах я прочитал в лагерной тюрьме (ПКТ) три
тома депонированной в ВИНИТИ работы Л.Н.Гумилева "Этносфера и этногенез".
Меня не удовлетворила наукообразная болтовня автора, так и не давшего
механизма изменения и перерождения этносов. Я дал решение этой задачи в
одном из тюремных писем. Я сравнивал этнос со злаковым полем, над которым
работает Агроном, вырывая одни растения, засевая вместо них другие или давая
расти сорнякам. Вот механизм изменения народа, этноса: потихоньку,
незаметно, плавно, адресно меняя одно растение поля на другое, Агроном может
полностью заменить одну культуру на другую, один этнос на другой. У нас
таким Агрономом был социализм, компартия.
Семьдесят лет тщательного "отбора шиворот-навыворот" (потому мне и
близок П.Сорокин, что я нашел в нем единомышленника) переродили народ,
переродили -- уже и этнически -- все народы, все этносы советского союза. Мы
входим в рынок с этносами не под рынок выращивавшимися. Искусственно
выращивавшимися для искусственного, нежизнеспособного строя жизни. Вот в чем
еще одна из причин сегодняшних трудностей, ее, эту трудность за пару лет не
устранишь, она создавалась семь десятков лет -- на устранение ее уйдут тоже
десятки лет: ведь нам для новой жизни -- неизбежно -- надо будет создавать
новый народ. Создавать, в том числе, и из самих себя: меняться, в первую и
главную очередь, надо нам, а не правительству.
ФУТБОЛЬНЫЙ чЕМПИОНАТ ГЛАЗАМИ
ПОЛИТИКА
"Другое небо", No3, август, 1994 год.
Лучшие в футболе -- это лучшие по игре, а не по стоящей за их спиной
банде.
Каждая команда четко делится на тех, кто таскает пианино, и тех, кто на
нем играет (Альфредо ди Стефано -- знаменитый нападающий "Реала" и испанской
сборной 50-60-х годов, на вопрос, почему он при потере командой мяча не
отходит назад, ответил: "Есть те, кто таскают пианино, и те, кто на нем
играют").
Без тех, кто на пианино играют -- игры нет.
Таскающим пианино можно найти замену, играющим на нем -- замены нет.
Футбол демонстрирует предельно высокую цену личности. Ее незаменимость.
В противовес сталинской поговорке "у нас незаменимых нет". Да нет,
незаменимые есть всегда. Если в футбольной команде нет незаменимых, значит
заменять надо всю команду.
Незаменимы у бразильцев (а значит, у Бразилии, как страны) Ромарио и
Бебето. У болгар нет замены Стоичкову и Лечкову. У аргентинцев оказался
незаменим Марадона. Без него они таскали пианино по всему полю, а играть на
нем все равно было некому. У итальянцев незаменим играющий на пианино
Роберто Баджо. У шведов незаменимы Далин, Андерсон и Равелли.
Выбирает игра (рынок), а не обком, не политбюро, не Ольга Мамедова, не
продажные журналисты.
Но для этого в стране должен быть правильный механизм отбора лучших
футболистов (а в политике правильный механизм отбора конфуциевых "достойных
и справедливых").
Каков должен быть этот механизм? Моделью служит футбол. Вот мои записи
о футболе из записной книжки 78-79 годов:
"Но когда и как (в какую сторону) менять правила Игры: ведь не умеющий
играть тоже хочет и требует изменения правил.
В футболе правила всегда меняются в пользу избранных, в пользу знающих
и умеющих (в пользу Пеле, в пользу игры). Правила специально строятся так,
чтобы не сгладить, а подчеркнуть, выявить различия.
Грубая игра выравнивает разные по классу команды и разных по классу
игроков.
Правила антидемократичны, ибо не позволяют каждому пользоваться тем
оружием, в котором он сильнее. Они изгоняют из Игры не владеющих назначенным
оружием.
Правилам научить всего труднее: наблюдаю эту теорему в махачкалинском
шахматном клубе: никак не хотят соблюдать правил "тронул -- ходи", "оторвал
руку от фигуры -- ход сделан". Правила эти им кажутся чем-то второстепенным,
мешающим игре: ведь как она интересно пойдет, если он вернет ход и пойдет,
скажем, так. И не доходят до очевидной мысли, что разрешение брать ходы
назад лишает игру глубины.
Метаструктура должна охранять правила Игры, скрепы общества. Что важнее
-- благородство государства или отдельного человека? Благородство
государства, дающего человеку выбор -- быть или не быть благородным.
Торо разрушал скрепы общества, создавая благородных исправителей
общества, независимых людей, пророков и т.п. Он ударялся в другую крайность
(в сравнении с крайностью авторитарных режимов). А нужна точно вычисленная
мера, сохраняющая и общество и исправителей его (мета-членов общества).
Воспитать футбольного судью, м.б., труднее, чем игрока. Судья,
задавливающий бесконечными штрафными ударами игроков и саму Игру, и судья
распускающий игроков, т.е. потворствующий неумелой их части, костоломам, и
этим тоже пускающий Игру под откос.
И все это в условиях, когда костоломы умирают-хотят, чтобы их
приструнили (и было бы оправдание перед тренерами почему не завалил
нападающего)".
* * *
Сегодня эти размышления, на мой взгляд, обрели предельную актуальность.
Как футбол невозможен без внефутбольного (судейского, полицейского)
обеспечения условий для футбола, так и рынок невозможен без внерыночного,
государственного обеспечения условий для рынка.
У нас при коммунизме был "Судья, задавливающий бесконечными штрафными
ударами игроков и саму Игру", сегодня у нас "Судья, распускающий игроков,
т.е. потворствующей неумелой их части, костоломам и этим тоже пускающий Игру
под откос".
* * *
Главным инструментом футбольного отбора лучших является гласность,
наблюдаемость соревнования десятками тысяч зрителей и миллионами
телезрителей. Сегодня в политической жизни России и Дагестана механизма,
аналогичного футбольной гласности, нет. В 94-м году, с самого начала его, на
дагестанском телевидении установилась грубая политическая цензура. Я испытал
эту телецензуру на себе: в марте в передаче "Дагестанец сегодня" из моего
выступления были вырезаны размышления о честности и об этнической деградации
со ссылкой на Питирима Сорокина, из июньского выступления в программе
"Мнение" было вырезано столько и так, что мое мнение было дано с точностью
до наоборот (подробно об этом смотри статью "Палата национальных общин").
Надежд на дагестанские государственные средства информации нет, потому
я решил возобновить издание своей частной газеты.
Другим инструментом футбольного отбора лучших является защита виртуозов
от костоломов, т.е. защита футбола от футбольных преступников.
Я сказал в каком направлении должны меняться правила игры (имея ввиду
не столько футбол, сколько общество) "В футболе правила всегда меняются в
пользу избранных, в пользу знающих и умеющих (в пользу Пеле, в пользу Игры).
Правила специально строятся так, чтоб не сгладить, а подчеркнуть, выявить
различия.
Грубая игра выравнивает разные по классу команды и разных по классу
игроков.
Правила антидемократичны, ибо не позволяют каждому пользоваться тем
оружием, в котором он сильнее. Они изгоняют из Игры не владеющих назначенным
оружием".
Через пятнадцать лет ФИФА пошла по предначертанному мною пути: введены
суровые санкции за грубую игру (подкат сзади, удары сзади по ногам, фол
последней надежды, умышленную игру рукой, придерживание противника руками).
Как я и утверждал, эти внешние для футбола ограничения изменили содержание
игры. Телезрители чемпионата мира по футболу увидели невиданный доселе
футбол: интенсивный, техничный, богатый на голы, предельный по накалу
борьбы, с нападающими, раздвинувшими футбольные представления о возможном.
Ту же идею (записанную мною для себя в книжку 79 года) я провожу и
сегодня: наложение внешних ограничений (принятием новых уголовных и
гражданских законов) на жизнь общества изменит само содержание жизни
общества, или: защита экономических производителей и экономического
соревнования от преступников (= футбольных костоломов) бесконечно важнее
составления оптимальной экономической программы перехода к рынку. Почему
важнее? Потому, что снятие уголовного пресса с экономических агентов рынка
автоматически приведет к выработке ими частных оптимальных экономических
программ. ФИФА не определяла наилучших программ (стратегий и тактик) для
национальных сборных, участвовавших в чемпионате мира, она всего лишь
изменила футбольный уголовный кодекс, и одно только это автоматически
привело к выработке национальными сборными оптимальных для себя программ.
Эту основную, главную мысль о необходимости уголовного ограничения
(государством, должным выступить в роли ФИФА в футболе) на деятельность
сегодняшних субъектов российской экономики я высказал 25 января этого года
на заседании ученого совета Института социально-экономических исследований
ДНЦ.
ПОНИМАЕМ ЛИ МЫ
"Другое небо", No3, август 1994 года.
Понимаем ли мы, что ставка на силовое давление (а то и на прямое
насилие) в бизнесе и в жизни (то, чему учат почти во всех дагестанских
семьях), ставка на игру без правил, что уже сегодня, по словам независимых
наблюдателей, отличает Дагестан от всех остальных республик Северного
Кавказа, на сознательный отказ от моральных запретов -- что одно это и
только это губит Дагестан?
Ибо игра без правил означает, что не только вы играете без правил, но
что и против вас будут играть без правил, а это гоббсова война всех против
всех, быстро разрушающая любое общество.
Дагестан никак не может перейти на режим честной жизни -- на мой
взгляд, в этом и только в этом корень всех проблем.
Кстати, что значит "игра без правил"? Это означает, на моей модели
личных свобод кружками, что общество не запрещает кружкам налезать друг на
друга, то есть общество сознательно или бессознательно -- само устанавливает
для себя режим гоббсовой войны всех против всех.
Скучно смотреть на это. Скучно смотреть, как ослепленные личной
корыстью политики и зараженные ими народы рвут одеяло на куски. Что ж,
результатом всей этой грызни будет только то, что вместо одеяла будут куски
одеяла. Рвут одеяло на куски и в Чечне. Копится заряд недовольства и у
этносов, не без основания считающих себя обделенными в Дагестане. Нынешняя
целостность одеяла (то бишь Дагестана) непрочна, ибо основана на силовых
перетяжках, то есть не на мире, а на непрерывной войне: вспомним, что по
Гоббсу "война есть не только сражение, или военное действие, а промежуток
времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путем сражения".
***
Вот я все удерживаю Дагестан от силового выяснения отношений, а с
каждым "мирным" решением очередного уголовно-межнационального или просто
уголовного конфликта дагестанское общество прогнивает еще на метр глубже.
И становится ясно, что мирное решение мирному решению рознь. Мирное
решение без поэтапных политических и духовных изменений не вскрывает
гнойник, а направляет процесс гниения вглубь.
Вот и принятие очередной конституции не явилось политическим действием,
начавшим освобождение общества от застоявшегося в нем за последние
десятилетия гноя. А предлагаемое мною радикальное политическое
переустройство явится.
Но зацикливаться на политике, где главным понятием является понятие
нации, тоже, на мой взгляд, не следует. Такая политика, наверно, неизбежно
будет и должна быть стратегией ближайших десятилетий, но это стратегия
среднего масштаба (она тоже нужна), дальний замысел наш, на мой взгляд,
должен состоять в постепенном оттеснении -- в политике -- понятия "нация"
понятием "человек" (так же как в правилах дорожного движения понятие "нация"
не является главным, хотя для многих водителей оно может быть главным). И
наравне с осуществлением среднего стратегического замысла мы должны
приступить к образованию нового народа, нового Дагестана, пусть этот еще
только нарождающийся народ будет поначалу состоять из десяти человек, но
пусть эти десять человек будут воистину людьми новых пониманий и старой
морали, пусть это будут люди, доброжелательный интерес которых простирается
и за пределы своего двора, и за пределы своего племени, и за пределы
Дагестана и России.
Возвращаясь к мысли, правильно ли я делаю, что спасаю Дагестан от
силовых межнациональных конфликтов: правильно-то правильно, но вот идейно
вскрыть гнойник политической межнациональной борьбы было бы хорошо чуть
раньше. Хотя когда раньше, если весь прошлый год нас лихорадила Москва. Да и
явно вывалился наружу политический национальный дисбаланс Дагестана только
после выборов в федеральное собрание России.
Мы высокомерно смотрели на другие народы, по-дурному барахтавшиеся в
нацизме-национализме, скажем, на Америку или Канаду с их дискриминацией
негров. Но американское общество не прятало от себя своих проблем,
американские религиозные деятели (Мартин Лютер Кинг), американские
кинорежиссеры, американские писатели личными творческими усилиями
десятилетиями помогали изживать национализм и сплавлять все этносы в одну
надэтническую общность, не разрушая ни одной этнической общности. (Фильм "В
душной южной ночи" или роман Морли Каллагана "Любимая и потерянная"). Борьба
с национальным неравенством стала стержнем внутренней политики Америки. Над
Америкой издевались, ее осмеивали, а она изживала и практически изжила
политическое неравенство белых и черных. Черное меньшинство по внутреннему
убеждению стоит на страже, защищающих в том числе и его интересы,
американских законов. На сегодня они национальное неравенство изжили, а мы,
дагестанцы, еще и не начали его изживать (не только политикой, но и, что я
считаю более важным, художественной литературой).
Только реальное национальное равноправие создает надэтническую общность
и политическую заинтересованность различных этносов в едином
административном образовании.
Только выставление понятия "человек" на высшую позицию.
ПРЕДВЫБОРНОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ
Выступление по Дагестанскому телевидению 3 марта 1999 года.
Уважаемые избиратели, меня выдвинула кандидатом в депутаты группа
молодых людей.
Я счел своим долгом принять их предложение: предлагающий как не должен
уклоняться от предложения показать как.
В последние годы ко мне на улице без конца подходят люди: Вазиф, ну где
же твоя демократия?
Други мои, демократия может быть только вашей, я могу только предлагать
вам свою демократию. Выбор за вами -- это называется демократией.
До сих пор вы выбирали уголовную демократию: демократическим путем --
всеобщим, равным, прямым, тайным голосованием -- выбирали во власть
уголовников (людей ворующих) и людей не способных, да и не ставящих своей
целью, с ними бороться. Потому нынешний наш строй я называю
уголовно-демократическим: демократическая процедура используется народом для
приведения к власти людей его обкрадывающих и этим ведущих народ к голоду.
Я десять лет призываю вас изменить ваш выбор -- выбирать в парламент
людей испытанной честности. Я не добавляю "и испытанной воли" потому, что
честность в нашем обществе требует железной воли. Не эта ли моя политическая
позиция ведет к тому, что меня так панически боятся власти Дагестана:
случается, что какой-нибудь начальник не подумав предложит мне работу, но
после консультаций с вышестоящим начальником начинает от меня прятаться.
Сегодня почти все кандидаты в депутаты заговорили о честности и достоинстве.
Но вот вопрос: если сами эти кандидаты честные и обладающие достоинством, то
почему их терпит нынешний режим? почему они все при должности?
Меня ведь режим не терпит только и именно за эти качества.
Нынешней власти мои честность и достоинство опасны -- это понятно.
Но вам-то, народу, они во благо. Поэтому я через голову властей
обращаюсь к вам.
В случае чего, жаловаться вам придется на самих себя.
Моя программа укладывается в три слова: чтоб не воровали. Остальное
приложится.
Все кандидаты обещают вам быть честными, это правильно. Программа у
всех одна. У прыгунов в высоту программа тоже одна: высоко прыгнуть. Все
дело в том, кто лучше сумеет это сделать. Задайтесь этим вопросом -- это
облегчит вам выбор.
Сегодня многими избирателями честность не считается главным
достоинством человека власти, сегодня многими главным достоинством считается
богатство, пусть и нечестно нажитое.
Вам все равно придется поставить честность главным достоинством, вопрос
только в том какую цену придется вам и вашим детям заплатить за это
понимание.
Все что я делаю, я делаю не благодаря, а вопреки создаваемым мне
условиям. Сегодня у вас есть возможность создать мне и условия.
Спасибо за внимание.
Март 1999 года.
АНАЛИЗ чЕчЕНСКОГО КРИЗИСА
ВВЕДЕНИЕ
Сегодня одной из главных проблем политического обеспечения реформ в
России и Дагестане является проблема Чечни.
Чечня с первого дня конфликта стала не только внутренним делом России
уже потому, что сама Россия, а значит и ее внутренние дела, представляют
интерес почти для всех стран мира.
Чечня стала международной проблемой, потому что международной проблемой
является Россия.
Я считаю, что необъективное, пристрастное, корыстное освещение и
толкование событий в Чечне, в частности, действий федеральных властей,
объясняется ближними интересами европейских государств.
На мой взгляд, европейские государства не видят в Чечне -- в этой пока
еще точке, горящей на карте мира, -- источника возможного мирового
конфликта, в котором, если он разразится, мне думается, России и Западу быть
в одном стане.
Сегодня же Запад ломает Россию, демагогически используя демократическую
риторику.
В последнее время, похоже, начался процесс трезвения, который неизбежно
приведет к учету не только ближних, но и дальних интересов европейских
стран, человечества и мировой цивилизации.
____________
В ходе уже почти годичной чеченской кампании, на мой взгляд, крупнейшей
ошибкой была необеспеченность ее пропагандистской, в хорошем смысле слова,
кампанией. Мне уже приходилось говорить по поводу внутридагестанских
конфликтов 90-92 годов, что любое применение силы должно быть обеспечено
позицией морального верха стороны, применяющей силу: содержательным анализом
сути конфликта, введением в общественный оборот мощного пласта фактических
данных, доказательством того, что иные средства разрешения конфликта
исчерпаны.
Федеральной властью не было сделано ни первого, ни второго, ни
третьего.
Обществу не была доказана моральная правота действий федеральных
властей и преступность действий и политических целей дудаевского режима.
Это сейчас, сегодня, с экрана нет-нет да брызнет: "В Чечне мы воспитали
нового дуче..." Эти утверждения необходимо было делать и, что важнее,
доказывать до начала боевых действий в Чечне.
Этого сделано не было.
______________
Федеральной власти в Чечне противостояли не только дудаевцы, криминалы
и поддавшиеся дудаевской пропаганде чеченцы. Федеральной власти
противостояла вся нынешняя демократическая интеллигенция, вся нынешняя
демократическая номенклатура.
За полгода до начала войны в Чечне я предсказал поведение московской
интеллигенции: "Беда нынешнего нашего государства в том, что оно стесняется
запрещать (не дай Бог какой-нибудь Леонид Никитинский или Александр Кабаков
или Людмила Сараскина или Анатолий Стреляный заголосят, что запрет этот
знаменует конец российской демократии)..." ("Другое небо", No3, август 1994
года, стр.5)
Все указанные мною персоналии высказались по Чечне именно так, как я
предсказывал. И, конечно, не только они. Вот заявление председателя партии
"Демократический выбор России" Егора Гайдара от 11 декабря 1994 года: "Мы
убеждены, что штурм Грозного не только аморален и незаконен, но и абсолютно
бессмысленен. Последствием штурма будет волна насилия, которая захлестнет не
только Северный Кавказ, но и всю Россию, приведет к установлению в стране
режима полицейского государства. Это будет концом российской демократии"
("Политический курьер партии "Демократический выбор России", No1, 1995г.,
стр.З6). Последние слова -- дословное воспроизведение моего прогноза о
реакции государственных демократов на попытку демократического государства
обеспечить соблюдение демократических законов.
Кто только не отметился по Чечне: Окуджава, Евтушенко, Приставкин,
Ахмадулина, Левитанский...
Необычным было единодушие прессы -- и пишущей и глаголющей с экрана.
Возбудились Сорокина, Шарапова, Караулов, Яков, Гритчин, Самолетов,
Говорухин-младший (а старший быстренько залез в кусты), Никитинский,
Сараскина, Якунин, Шейнис ... И не только они: в парижской "Русской мысли"
осуждали введение войск Гинзбург и русские эмигранты чуть ли не первой
волны, на радио "Свобода" то же обсуждали (с непременным осуждением) Волчек,
Ройтман, Тольц. По той же "Свободе" шли в прямом эфире интервью с Дудаевым,
Удуговым, Масхадовым... На российском телевидении прошли заседания
"Пресс-клуба" с приглашением Ковалева, Юшенкова, Якунина (все с осуждением
ввода войск). На первом и втором каналах телевидения (в
декабре-январе-феврале-марте) ежедневно на экране С.Ковалев -- Е.Гайдар:
С.Ковалев в бункере Дудаева, С.Ковалев обнимается на московском аэродроме с
Е.Гайдаром, С.Ковалев называет людей, принявших решение о вводе федеральных
войск в регион, поднявший вооруженный мятеж против всей остальной страны,
мерзавцами, подлецами, преступниками.
Е.Боннер за границей призывает страны западной демократии объявить
экономическую и политическую блокаду России, введшей войска против
незаконной и мятежной армии Дудаева. С.Ковалев встречается с ведущими
политиками Германии. С.Ковалев выступает в Европейском парламенте с призывом
не принимать Россию в Совет Европы, пока она не сдастся мятежной Чечне.
Министр иностранных дел Германии Кинкель делает выходящее за рамки правил
европейской дипломатии заявление, осуждающее действия федерального
правительства в Чечне.
Европейский парламент принимает решение не принимать пока нарушающую
права человека в Чечне Россию в Совет Европы. Сотрудник института Востока
Российской Академии Наук Арутюнов в нескольких выпусках "Вестей" научно
разъясняет жителям России какой чеченцы свободолюбивый и ценящий свою
породненность с русскими народ...
Андрей Быстрицкий, публикуясь в газете "Сегодня" и управляя "круглыми
столами" на российском телевидении, и там и там долбит одно и то же: "Ну ей
же Богу, зачем нам Чечня?"
Обозреватель "Известий" Леонид Млечин, он же ведущий еженедельной
программы "Де-факто" на российском телевидении, уже после террористического
акта в Буденновске, продолжает разъяснять правительству, что с террористами
нельзя воевать -- им надо сдаваться, и что он, Млечин, сомневается в том,
что российские власти понимают это.
_____________
Чечня не только и даже не столько расколола общество, сколько проявила
всю меру нестроения умов в нем.
Чечня выявила такую вещь: сегодня в России нет общества. При коммунизме
общество было: плохое, преступное, жалкое, но -- общество.
Сегодня общества нет, и это, сегодня, главная беда России. Такой беды,
пожалуй, не было у нее со времен Игоревых.
Значит, наверное, не так уж бесполезна задача создания общих, сначала
для самостоятельно думающих людей, а потом и для всего общества, толкований
гуляющих в обществе понятий и некоторых общих утверждений, связывающих эти
понятия.
Сегодня задача не только в изменении взглядов людей, исповедующих
коммунизм, но и в изменении представлений людей, считающих себя демократами.
Ноябрь 1995 года.
_____________
Рассмотрим, как работают неформальные понятия общественного сознания на
примере дискуссий о Чеченской войне.
П1.ЗАКОН
На мой взгляд, ни у России, ни y Северного Кавказа нет понимания идеи
закона и, соответственно, пафоса законности.
Русские мыслители и русские религиозные писатели Достоевский, Толстой,
Владимир Соловьев, Тютчев учили, что в идеале общество должно жить не по
закону, а по любви: "не закон, а любовь". Из размышлений русских философов
выпала всего лишь одна категория -- "свобода". Как-то не было понято, что
если законом станет любовь, то есть если любовь станет обязанностью, то в
жизни не станет свободы. Мы, собственно, при коммунизме и жили не по закону,
а по любви: нас заставляли любить: Ленина, Сталина, партию, коммунизм,
Советский Союз, марксизм-ленинизм... Заставляли -- и потому в советской
жизни не было свободы, а была не совсем полноценная, потому что несвободная,
любовь к навязанным силой идеалам. Итогом такой жизни стало разрушение в
общественном сознании идеи, идеала закона.
Во всю историю России (до самого недавнего времени) в ней были люди не
под законом ходящие: цари, генсеки, их окружение.
Сегодня ситуация изменилась: провозглашен и начинает осуществляться
принцип подзаконности всех живущих в государстве. Начинает осуществляться,
но еще далеко не осуществлен. Сегодня не под законом ходят
законодатели.
Северокавказцы отвергают закон иначе, но тоже отвергают: здесь правило
жизни гласит: "не закон, а кто сильнее", "не закон, а как договоримся".
Из-за того, что обе противоборствующие стороны не привержены идее
Закона, они не так уж экзистенциально и противостоят друг другу. И порой не
могут объяснить себе чем, собственно, плоха для них противная сторона.
Без идеи Закона война в Чечне, на мой взгляд, действительно много
проигрывает в осмысленности.
А вот с введением в рассмотрение ситуации идеи Закона она, война в
Чечне, обретает смысл.
Проблема, понятно, еще и в том, чтобы идею Закона ввести не только в
рассмотрение, но и в общественное сознание.
_____________
Перехожу к рассмотрению ложных, на мой взгляд, утверждений, сходящих в
России и Дагестане за истину.
П2. "БОРЯСЬ ЗА СУВЕРЕНИТЕТ ЧЕчНИ, чЕчЕНЦЫ БОРЮТСЯ ЗА СВОБОДУ"
Но это утверждение -- логический нонсенс. Выступая 11 декабря 1994 года
перед представителями дагестанских партий и движений, я .сказал: "Мне
представляется логически противоречивым лозунг "Борьба за свободу и
независимость Чечни", ибо, если Чечня будет независима, то в ней не будет
свободы." В независимой Чечне не будет индивидуальных свобод, потому что
она, как и Дагестан, не дожила до желания этих свобод. Тухумная, племенная
жизнь, авторитет стариков вместо авторитета закона -- это не личностная
жизнь и уж, конечно, не личностная свобода. Чечня, как, впрочем, и Дагестан,
и Россия, не дожила до понимания того, что только закон обеспечивает свободу
личности.
В Чечне установится, потому что уже установился, авторитарный режим,
опирающийся не на поддержку народа, а на диктатуру меньшинства, вооруженного
автоматами, гранатометами, стингерами, системами залпового огня.
В Чечне сегодня происходит то, что происходило в России в 17-20 годах:
народ с энтузиазмом борется за свое рабство.
Три года правления Дудаева были тремя годами предельной несвободы
чеченцев. За эту несвободу и борется чеченский народ, как за свою несвободу
от сталинско-ленинской партии боролся героический советский народ.
П3. СВОБОДА И СУВЕРЕНИТЕТ
Для объяснения ситуации с Чечней приходится возвращаться к идеям,
высказанным мной и пять и шесть лет тому назад. Я был против самой идеи
суверенизации еще в 89-м году: "Гуманизацией надо заниматься, а не
суверенизацией. Демократизацией -- внутренними проблемами, а не
суверенизацией -- внешним статусом, -- говорю об этом три года" ("Другое
небо", No2, 1992г., стр.1). 10 мая 1991 года (еще существовал Советский
Союз) в речи на З-м съезде народных депутатов Дагестана я сказал: "С этой
трибуны задавался вопрос: "Да разве кто-нибудь доказал, что между
национальными суверенитетами и межнациональными конфликтами существует
причинная связь?" Я намереваюсь доказать, что такая связь есть. Сегодня,
когда ни в одной из республик союза нет демократического общественного
сознания (что вполне объяснимо), суверенитет служит средством для торжества
национального мышления, суверенитет служит средством для создания
привилегированного положения одной нации по отношению ко всем остальным.
Сплочение в организованную силу в республиках, провозгласивших суверенитет,
идет на национальном сознании, организованная национальная сила противостоит
всему инонациональному, противостояние выливается в противоборство,
противоборство в столкновения, столкновения в кровь. А вы спрашиваете какая
тут причинная связь. Да суверенитет, в условиях торжества национального
мышления, служит средством для достижения национального превосходства на
суверенной территории -- вот вам связь. Суверенитет и национальные конфликты
неразделимы. Даже Прибалтика пошла не по демократическому, а по
национальному пути" (там же,стр.5).
Вот объяснение причин происходившего в дудаевской Чечне в течение 91-94
годов. Вот предсказание нарушения прав русского населения Чечни в суверенной
дудаевской Чечне, сделанное до прихода Дудаева к власти.
Из того же выступления (1991 год):
"И еще одна мысль. Выступающие за суверенитет говорят, что суверенитет
даст нам большую свободу. Кому это "нам"? Суверенитет даст большую свободу
дагестанскому государству, а не личности. Я хочу свободы, а не суверенитета.
В некотором смысле, чем меньше свободы, т.е. суверенитета у государства, тем
больше свободы у человека: Советский Союз был суверенным государством в 1938
году, а люди в нем были несвободны. Несколько дней тому назад Советский Союз
признал над собой юрисдикцию международного суда ООН по правам человека,
т.е. поступился частью своего суверенитета во имя суверенитета личности: у
государства свободы стало чуть меньше, и ровно настолько же стало больше
свободы у человека.
Чем больше уровней контроля над "суверенным" государством, тем
защищеннее, т.е. свободнее человек в нем" (там же, стр.5).
Вот несколько идей о суверенитете, полностью приложимых к сегодняшней
Чечне:
"Магомедов как будто не понимает, что снятие внешнего контроля над
действиями государства (суверенитет) угрожает личности порабощением ее своим
собственным государством -- как это было в сталинском государстве, как это
есть в саддамском Ираке. Когда же возможен разговор о суверенитете? Когда
есть внутренний контроль общества над действиями государства -- он-то и
может заменить внешний контроль. Внутренний контроль общества обеспечивается
не только и не столько структурами демократии (которых в нашем обществе еще
нет: свободное телевидение, например, налаживается пока только в РФ),
сколько демократическим сознанием, чего -- как я сказал -- нет ни в
Дагестане, ни в республиках. Я и в самом деле думаю, что Магомедов не вник в
кажущееся ему простым понятие суверенитета, он совершил элементарную ошибку,
отождествив суверенитет государства с суверенитетом личности, свободу
государства со свободой человека".
"Свобода завоевывается не воздыманием рук несвободными людьми, а личным
противоборством старой структуре мысли и поведения. Свобода не завоевывается
скопом, ее обретают поодиночке. Общество, не понимающее этого, будет
несвободным в любой структуре".
"Люди у нас (в Дагестане, и в Союзе) не изменились -- в этом причина
всех сегодняшних бед. Свободу и новизну надо обретать в старых структурах --
это трудно, но только то, что так обретено, и есть свобода. Старые,
несвободные, т.е. не уважающие свободы другого, люди в структурах, созданных
для людей иного общественного сознания, несут беду и себе и другим: идут
средневековые национальные войны в суверенных Армении, Азербайджане,
Грузии". ("Взгляд", No3, стр. 1, 18 мая 1991 года). Сегодня можно было бы
добавить: и в Чечне. Все идеи полностью приложимы к Чеченскому обществу и
объясняют, уже тем, что предсказывают, внутреннюю природу происходящего в
Чечне.
Изложенные выше базовые идеи о содержании и смысле понятий суверенитет,
свобода еще не стали элементами общественного сознания не только России, но
и Запада.
П4. "ВОЙНА В ЧЕчНЕ ПОВЫСИЛА ВЕРОЯТНОСТЬ ПРЕВРАЩЕНИЯ РОССИИ В
ПОЛИЦЕЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО" (ГАЙДАР, КОВАЛЕВ)
Опять, на мой взгляд, тезис прямо противоположный истине и выказывающий
непонимание авторами сути происходящего в России и в мире.
Во-первых, о термине "полицейское государство": Маркс так называл
бисмарковскую Германию, Герцен Россию Николая 1, Ленин Россию Николая II и
всегда этот термин означал государство не с сильной уголовной полицией, а с
сильным политическим сыском, с тайной политической полицией, действующей не
по Закону против людей мысли и слова. Каким же образом заранее объявляемые
действия, обосновывающиеся ссылками на Конституцию, связываются с
политическим сыском, с незаконным преследованием людей, высказывающих мнения
отличные от официальных? Да никаким образом не связываются -- просто громко
и по всем каналам прогоняется важно обставленная ложь, рассчитанная на
рефлексы обывателя. И на приобретение политического капитала политическими
лжецами.
На самом же деле, на мой взгляд, нынешняя Россия страдает не от
излишней полицейской силы государства, а из-за недостаточной силы его.
Из-за недостаточной полицейской силы государства нам грозит превращение
России не в полицейское государство, а в криминальное образование.
Нам необходимо усиление полицейской силы государства, это усиление --
необходимое условие демократии.
Тоталитарное государство, принятое считаться государством предельной
силы, было, как ни странно это может показаться, государством слабым.
Почему? Попробую пояснить на модели с кружками. Кружки свобод и кружки
возможностей (что вовсе не одно и то же) личностей и негосударственных
организаций были предельно малы. Посему для контроля над ними и, в случае
надобности, силового подавления их требовался относительно небольшой кружок
государственной силы.
Кружки силы отдельных людей и их объединений
Кружок силы государства, достаточный для силового подавления
сопротивления людей и их объединений.
Аналогия тут с зоной для заключенных: заключенные разоружены, поэтому
для контроля над ними достаточно небольшого количества часовых на вышках и
дежурной роты в помещениях примыкающих к зоне. Та же ситуация была в
Советском Союзе: для силового подавления разоруженного, бедного, лишенного
свободы объединяться в неконтролируемые государством организации, народа
достаточно было небольшого кружка силы( в Новочеркасске вполне можно было
обойтись батальоном пехоты).
Ситуация резко изменилась с переходом к демократии, с принятием новых
демократических законов, предоставлением гражданам страны намного больших
свобод и, что намного важнее, намного больших возможностей нарушать теперь
уже законы свободы.
Появились слои очень богатых людей, очень богатых организаций, в том
числе и преступных. Это изменило ситуацию: кружки силы и кружки возможностей
отдельных людей и преступных сообществ увеличились настолько, что стали
соизмеримы с кружками силы государственных формирований.
И еще одно качественное изменение: резко возросла возможность подкупа
сотрудников государственных органов, в том числе и силовых органов.
Продажность одного чиновника силового ведомства, проданная им информация о
готовящейся против преступников операции, сводит к нулю работу сотен, а то и
тысяч честных работников.
К противоборству с вооруженными современным оружием, организованными и
дисциплинированными преступными формированиями одряблевший аппарат
тоталитарного государства оказался не готов. Это не говоря о неготовности
новых законов, учитывающих возросшие возможности преступных сообществ.
А господа правозащитники по старой памяти брешут на кажущуюся им, по
старой же памяти, всесильной и всемогущей, старую государственную машину.
(Бывшие диссиденты и трущаяся вокруг них околодиссидентская публика не
нашли, к радости преступников, занятия более актуального, чем конференции
"КГБ вчера, сегодня, завтра".)
Увы, инерции старого мышления оказались подвержены не только
партаппаратчики, но и номенклатурные правозащитники, номенклатурные
демократы.
Повторяя избитые и не про новую действительность сказанные истины,
правозащитники и демократы не доходят до такой истины: к соблюдению законов
свободы тоже НУЖНО принуждать.
Они привыкли протестовать против самого существования аппарата
принуждения тоталитарного государства, принуждавшего народ к соблюдению
законов несвободы, и по инерции брешут на нарождающееся демократическое
государство, призванное обеспечить, в том числе и принуждением, соблюдение
законов свободы.
Полицейское государство? Да: сильное демократическое государство,
должное быть куда сильнее тоталитарного. Сильное, в том числе, и своей
полицией, и своей армией.
П5. "ЖИТЕЛИ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА -- ЭТО РОМАНТИчЕСКИЕ ГЕРОИ, ОНИ НА
ПРОТЯЖЕНИИ ВСЕЙ СВОЕЙ ИСТОРИИ БОРОЛИСЬ ЗА СВОБОДУ, ВОТ И СЕГОДНЯ МАЛЕНЬКИЙ,
НО СВОБОДОЛЮБИВЫЙ чЕчЕНСКИЙ НАРОД БОРЕТСЯ ЗА СВОБОДУ, ТАКОВ УЖ МЕНТАЛИТЕТ
ГОРДЫХ КАВКАЗЦЕВ -- СВОБОДА У НИХ В КРОВИ"
Увы, мои оценки прямо противоположны приведенной выше. Логически,
приведенная выше оценка опровергается фактом неукорененности в сознании
северокавказцев (конечно, не только их) понимания Закона,
правильно-построенных законов как необходимого условия свободы.
Менталитет кавказца, на мой взгляд, ближе всего менталитету
латиноамериканцев: та же философия и мораль мачо, мужчины, культ мужчинизма,
переходящий в культ силы, в свою очередь переходящий в уважение и почитание
людей ("настоящих мужчин"), сумевших силой добиться власти над почитателями
сильных мужчин. От философии мачо логически неизбежен, в политике, переход к
авторитарным латиноамериканским режимам. К авторитарности, а не к свободе и
равноправию, тяготеют и северокавказцы: логика поклонения не правоте, а
силе, логика морали мужчинизма (мачо) рыхлит почву для законного и логичного
раболепия, рабства, согласия на неравноправие.
Хорошо, на мой взгляд, сказал об этом, почти двести лет назад, Гегель:
"На Востоке тот почитается счастливым, у кого хватает отваги подчинить себе
то, что слабее его, и достаточно ума для того, чтобы не нападать на то, что
его сильнее, а в случае необходимости, сразу этому подчиниться. А мудрым
считается тот, кто уходит от реальности и действует лишь в речах и
сентенциях", и: "... в восточном характере так тесно переплетаются между
собой два с первого взгляда противоречащих определения: стремление
властвовать над всем и покорное подчинение любому рабству. Над тем и другим
властвует закон необходимости. (А не свободы. -- Вазиф Мейланов). Господство
и порабощение -- оба этих состояния здесь на месте, ибо в обоих царствует
одинаковый закон власти. (А не правоты. -- Вазиф Мейланов)" (Г.В.Ф.Гегель,
Работы разных лет, том 1, стр.214-215).
Эти идеи ничем не походят на сладкий сироп ученых уверений научного
сотрудника Института Востока АН России Арутюнова.
П 6. "НЕ БАНДФОРМИРОВАНИЯ, А ВООРУЖЕННЫЙ НАРОД", "ВОЛЕИЗЪЯВИВШИЙСЯ
НАРОД"
Аргументы, весь вес которых сосредоточен в слове народ, на меня не
действуют или действуют отрицательно: народ за, значит надо было решать
иначе.
Народ проголосовал за Гитлера, ну и что -- он был прав?
Народ проголосовал за Гамсахурдиа -- ну и что?
Народ Кубы проголосовал за Кастро -- и что?
Народ Кубы в состоянии экстатического опьянения (сравни с состоянием
митингующих на площади Грозного чеченцев) голосовал "за свободу -- против
диктатуры Батисты!" И что? Оказалось, что, как всегда, как в большинстве
случаев, народ оказался неправ: он проголосовал за диктатуру куда более
жестокую, куда более грязную, карикатурную, паранойяльную -- за диктатуру
Кастро, которого не знает теперь как ссадить со своей, народной, шеи.
Глас народа -- глас божий? Абсолютная неправда. Инструментом истины
является человек. Одинокий голос первооткрывателя -- вот глас божий. Через
одного, поначалу враждебного народу, человека народ и доводится до истины.
Но для этого надо, чтобы до общества, до народа (с трудом выговариваю это не
любимое мною, но очень любимое Сталиным, Лениным, Гитлером, Муссолини,
Кастро, Гамсахурдиа, Дудаевым, Даниэлем Ортегой, Менгисту Хайле Мариамом,
Муамаром Каддаффи, Саддамом Хусейном -- всеми теми, кто вскакивал на шею
прославляемому ими народу, слово) мог дойти одинокий голос человека,
которому дано.
Этого-то одинокого голоса пуще смерти боятся прославители народа. Они
не дают говорить несогласным с их, быстро возводимым в сан "народного",
мнением. Посему слитный, единодушный глас народа -- это всегда признак
несвободы.
Несвободен был СССР, и потому народ в нем был единодушен, несвободна
была и Чечня там, где она была единодушна (в дудаевских районах), несвободна
была гамсахурдиевская Грузия, ортеговская Никарагуа, кастровская Куба,
каддаффиевская Ливия ... Там единодушны, потому что несвободны. Чего ж стоит
аргументация мнением запуганного народа? И с чего бы это господа журналисты
называют дудаевцев "борцами за свободу"? (Сегодня сложилась забавная
ситуация: Дудаева признают уже и журналисты преступником, криминальной
личностью, а дудаевцев, по инерции, еще продолжают величать "борцами за
свободу"). Они борцы не за свободу, а за рабство, за рабство народа под
режимом Дудаева. При всех режимах, установившихся в результате
"народно-освободительной" идеологии, "народно-освободительных" движений
действует структура несвободы -- несогласные уничтожаются, заключаются под
стражу, изгоняются, проклинаются. Это общее, ненарушимое правило поведения
режимов, приведенных к власти "народно-освободительными" движениями.
Народно-освободительные движения непременно оказываются
народно-поработительными. Случайно? Нет, на мой взгляд, вполне логично и
потому неизбежно. Виновен народ, виновна категория народ, виновно возведение
этой категории в ранг первой, высшей. Народ, вдруг собравшись на Совет,
Курултай, Вече, митинг, Конгресс, Ассамблею и т.д и т.п. не в силах родить
истину, он в силах только проклясть человека не льстящего народу, а
говорящего ему, народу, правду о нем -- всегда в этих случаях неприятную.
Неправда, самообман, нелепица (на манер отождествления суверенитета
государства и свободы человека) провозглашаются народами на этих массовых
радениях своею целью и ведут их (народы) к несчастьям, к рабству, падению,
гибели.
Все изменится, если не народ станет высшей категорией, а человек,
личность. У народа, для которого не народ, как целое, а личность -- высшая
категория, и жизнь общества иначе структурирована и государство другое, в
нем создаются, действуют структуры свободы. Свободы, под которой должна
разуметься только свобода каждого отдельного человека.
Верховенство народа над человеком, как я указал выше, неизбежно ведет к
несвободе личности и, тем самым, к несвободе народа как целого.
"Не бандформирования, а весь народ". Да нет, раз "весь народ", значит
власть над ним взяли бандформирования. Аргументация народом не проходит, не
пройдет.
П7. "ДА РАЗВЕ МОЖНО ГОСУДАРСТВО СТАВИТЬ ВЫШЕ ЛИчНОСТИ? ДА РАЗВЕ МОЖНО
КОНСТИТУЦИЮ СТАВИТЬ ВЫШЕ ИНТЕРЕСОВ чЕЛОВЕКА? ДА РАЗВЕ МОЖНО КОНСТИТУЦИЮ,
КАКОЙ БЫ ХОРОШЕЙ ОНА НИ БЫЛА, УТВЕРЖДАТЬ ТАНКАМИ?"
Вот смысл мартовско-апрельских размышлений бывшего корреспондента радио
"Свобода" в Москве, а ныне штатного сотрудника радио "Свобода" в Париже
Дмитрия (Мити, как величают его коллеги по радиоэфиру) Волчека.
"Русская беда в том, -- разъясняет нам Митя, -- что государство опять
поставленно у нас выше личности". "Да разве можно государство ставить выше
личности, ну пусть закон ... а что закон? ...неужели ж его ставить выше
человека, выше народа? Меня ведь демократы учили, что человек -- высшая
ценность, а не какой-то там закон. Это все советский синдром, -- думает
вслух на радио "Свобода" Митя, -- мне со стороны-то, из Парижа, виднее, а
вот у вас без совета со мною и вышла чечня ..."
Русские мальчики, перенявшие у русских мальчиков конца прошлого --
начала нынешнего века эстафету погубления России и мира...
Но к делу: с чего это взял господин Волчек, что государство и человек,
государство и народ неизбежно, имманентно враждебны друг другу? Это-то
заблуждение и есть синдром советской, русской истории: так было, но так не
должно быть, так может не быть и в чем-то в России это уже не так. Сегодня
государство не навязывает человеку как думать и куда бежать. Сегодня
государство ставит целью демократию и свободу, а значит не предписания, а
запреты. Но вот запреты, соблюдение запретов должно быть обеспечено чего бы
это ни стоило. И если для исполнения запретов необходимы танки, то должны
быть танки. Не будет запретов, не будет Закона, не будет Закона -- не будет
и человека, о котором, фальшивя в стекла телекамер, разговаривают Волчек,
Ковалев, Гайдар, Сванидзе и им подобные. А что будет?
А будет Томас Гоббс: "... пока люди живут без общей власти, они
находятся в том состоянии, которое называется войной, а именно в состоянии
войны всех против всех. Люди живут без всякой другой гарантии безопасности,
кроме той, которую им дают их собственная физическая сила и
изобретательность. В таком состоянии нет места для трудолюбия, земледелия,
морской торговли, ремесла, литературы, нет общества, а, что хуже всего, есть
постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна,
беспросветна, тупа и кратковременна." (1651 год). Вот так, господин Волчек:
не будет танков, не будет и житья человеку. Не так уж, видно, и противоречат
друг другу категории "человек" и "государство", скорее взаимно обусловливают
существование друг друга. Государство сегодня плохое? Согласен! А знаете чем
оно сегодня плохое? Тем, что не обеспечивает соблюдения отлитых в Законы
государства запретов, тем, что не обеспечивает соблюдения законных запретов
силой там, где иные способы обеспечения не действуют.
П8. "НО ЕСЛИ ДЕЙСТВИЯ ФЕДЕРАЛЬНЫХ ВЛАСТЕЙ БЫЛИ МОРАЛЬНЫ, ТО ПОчЕМУ
ПОЗИЦИЮ РОССИИ КРИТИКУЮТ ВСЕ СТРАНЫ РАЗВИТОЙ ДЕМОКРАТИИ, ВСЕ СТРАНЫ БЫВШЕГО
СССР?"
Ответ очень прост. В сегодняшнем мире куда меньше идеализма, чем было
во всем XIX веке или даже в первой половине века нынешнего. Сегодняшнее
человечество разъедаемо философией прагматизма -- философией ближней выгоды.
Этой-то сиюминутной выгодой (ведущей к потрясениям и катастрофам, но не
сегодня, а завтра) и продиктована политика стран Запада в отношении России.
В эпоху позднего СССР и Запад и многие советские диссиденты
(собственно, почти все) стремились разрушить коммунистическую империю
национализмом и вместо одной на все человечество наднациональной беды
породили тысячи частных, национальных бед. Циничные и честолюбивые
заменители коммунизма частью не хотели, частью не умели заглядывать в
теоретически возможные последствия своих действий.
Точно так и сегодняшние ближние цели конкуренции на мировых рынках
побуждают Америку и Европу ломать Россию тем же проверенным способом
поддержания в России атмосферы национальной особности, национальной
обособленности, национальной ненависти, стремления разломить Россию на куски
и надолго вывести ее из конкурентного поля (а Россия рвется и на рынок
вооружений, и на рынок нефти, и на рынок высших технологий и компьютерных
программ, и на политический рынок влияния на Балканы, Ближний Восток, страны
Восточной Европы, страны бывшего СССР). Это об Америке и развитых странах
Европы.
Радио "Свобода" цитирует польскую газету: "Голос Ковалева не был
услышан, Россия продолжает нарушать права человека в Чечне" (это сегодня,
после не имеющей прецедентов террористической акции чеченцев в Буденновске,
это сегодня, когда федеральным солдатам запрещают открывать ответный огонь,
это после покушения на партнера дудаевцев по "мирным" переговорам генерала
Романова).
Застарелая трехсотлетняя ненависть поляков к русским и не прошедший со
времен Варшавского пакта страх движут поляками. Вот причина.
Украина, Прибалтика -- цитируют и их (так коммунисты в советское время
делали: кто бы ни были -- до кучи их, пусть будет побольше, слушателю
некогда разбираться). А у них одно на уме: чем меньше России, тем больше у
них безопасности. Этим, от страха и ненависти, не до силлогизмов, они
намеренно нечестны, это пропагандистская война, покрывающая и оправдывающая
участие в боевых действиях на стороне дудаевцев формирований УНА-УНСО, со
все той же целью -- ослабить векового врага.
Ненависть всегда близорука: великие державы, Украина и Прибалтика не
думают о том, какого врага, воистину нового типа, они взращивают
человечеству, -- ближняя цель им застит дальнюю. Да и есть ли у нынешних
мировых и национальных правителей человечная дальняя цель и дальний взгляд?
-- им же все некогда, успеть бы о собственной карьере побеспокоиться. Это
ответ по Украине и Прибалтике.
П 9. "ПРАВОЗАЩИТНИКИ ДОЛЖНЫ ЗАЩИЩАТЬ ПРАВА чЕЛОВЕКА ТОЛЬКО ОТ НАРУШЕНИЯ
ИХ ГОСУДАРСТВОМ, НО НИ В КОЕМ СЛУчАЕ НЕ ОТ НАРУШЕНИЯ ИХ ПРЕСТУПНИКАМИ"
С.Ковалев с извиняющейся за наше непонимание улыбкой объясняет нам, что
к соблюдению прав человека призывать следует только государство и бороться
следует только с нарушающим эти права государством, но никак не с
нарушающими те же права человека преступниками и преступными сообществами.
Почему так? А потому, что государство, кроме как правозащитникам, некому
призвать к порядку, а преступников ... преступников пусть судят по
уголовному кодексу, тут процедура налаженная, механизм известный ...
Так ведь не давала армия Дудаева в Чечне применять процедуру
привлечения к суду по статьям уголовного кодекса.
Оттого туда и танки пошли, что танками сопротивлялись дудаевцы
применению правосудия к нарушителям прав человека в Чечне.
С.Ковалев боролся не с нарушителями прав человека в Чечне, а с
правозащитным механизмом государства.
Ведь сотни тысяч русских были изгнаны из Чечни, сотни, а то и тысячи
убиты, десятки тысяч обкрадены, подвергнуты насилию, унижениям,
издевательствам. Ведь это было массовым преследованием людей по
национальному признаку. Русским говорили: "Мы ваших жен будем иметь, а вас
сделаем нашими рабами". Было это нарушением прав человека? Длилось это
нарушение прав человека в Чечне в течение трех лет? Было. Длилось. Отчего ж
не поднимался вопрос о нарушении прав русских в Чечне штатным защитником
прав человека в России?
Ко мне в 92-м году обратился житель Грозного Владимир Пархоменко с
рассказом о тяжелом положении русских в Чечне и с просьбой защитить их
права. Я ответил, что главным моим средством защиты прав человека является
гласность и что я готов и сам выступить и опубликовать его выступление в
своей газете, но она выходит редко -- раз в год, хорошо бы опубликовать его
сообщения в центральной печати, для этого нужно составить заявление, которое
подписали бы русские жители Чечни, -- это был бы в некотором роде документ.
Что в Москве есть уполномоченный по правам человека С.Ковалев, можно
попробовать обратиться -- с заявлениями русских жителей Чечни -- к нему,
чтобы он поднял этот вопрос в парламенте.
Пархоменко сделал все как я сказал: составил заявление, русские жители
Чечни его подписали, поехал в Москву на прием к Ковалеву, и Ковалев его не
принял. Пархоменко отдал свои материалы Полежаевой в "Российскую газету" и
они там публиковались в начале 95-го в рубрике "Белая книга преступлений
режима Дудаева в Чечне" чуть ли не в 20-ти номерах газеты. В.Пархоменко
приезжал ко мне в 95-м году, рассказывал как с угрозой для жизни, на себе
вывозил эти материалы из Чечни.
С.Ковалев в первые месяцы этого года, а Шелов-Коведяев несколько дней
назад в передаче радио "Свобода" защищаясь от обвинений в умышленном
замалчивании сообщений о нарушениях прав человека русского населения Чечни
заявляют: "Ковалев дважды подавал письменные служебные записки президенту на
эту тему!" Но ведь это не оправдание: о нарушении прав мирных русских
жителей Чечни вы писали тайные, невидимые-неслышимые обществу и миру записки
президенту, а о нарушениях прав попавших в пункты фильтрации дудаевских
боевиков или применении силы к селам, оказывающим вооруженное сопротивление
федеральным войскам, вы писали не тайные записки президенту -- вы кричали об
этом с экранов телевидения и с трибун международных форумов. Во время
Ковалевских наездов в Чечню русские жители Чечни ловили его, а он от них
бегал.
Почему ж так? Потому что решил Ковалев: на защите русских в Чечне
нобелевскую премию не заработаешь, наоборот: назовут шовинистом и
империалистом, и потом: будешь говорить о русских в Чечне и страшное дело
получится: Дудаев не совсем правым выйдет, и основания для ввода федеральных
сил в Чечню появятся.
Никак нельзя было Ковалеву говорить о русских, неполитично это было и
не прагматично. И сегодня табу на информацию об отношении чеченцев к русским
в Чечне не преодолено. По материалам телевидения не удержишься от коллажа:
Русские казаки говорят в камеру:
"Не дают детям проходу..."
Мальчик перед камерой:
"Вчера одного пацана в школе побили ..."
Ну значит пора выводить российские войска, -- это уже я шучу.
Мы говорим: у нас кризис журнализма, кризис в армии, кризис
парламентаризма. Так давайте признаем: у нас и кризис правозащитничества,
чего ж его-то обходить.
Давайте признаем: Ковалев циничный и преступный политик, приносящий
русское население Чечни и чеченское население не поддерживающее Дудаева в
жертву политической кампании: "С.Ковалев защищает права этнических
меньшинств или как там ... права человека в России".
- Да, но ведь в Чечне русские -- этническое меньшинство.
- Это уже детали. Сегодня не до этих тонкостей.
Кризис журнализма, кризис правозащитничества.
_____________
- То, что сегодня происходит в России, -- это уже не внутреннее дело
России!
Правильно. А почему вы, г.г. Ковалев, Юшенков, Шейнис, Пономарев,
Старовойтова, Якунин и т.д., оставляли внутренним делом Чечни то, что
происходило в ней? Почему вы, вместе с Дудаевым, не даете происходящее в
Чечне сделать внутренним делом России, хотя по праву, по закону оно
внутреннее дело России? Почему нарушения прав человека дудаевским режимом не
ставятся делом международного сообщества, всех международных правозащитных
организаций?
_____________
С.Ковалев ловко устроился: он будет воевать только с государством --
сегодня это безопасно и политически выигрышно, а с преступностью пусть
борется проклятое государство -- с ней бороться опасно да и немодно это
сегодня.
Нет: защитник прав человека должен бороться против попирающих их, кем
бы они ни были -- государством, преступниками или народом.
Сегодня главным источником нарушения прав человека в России является
криминализованное народное сознание.
Криминализованное национальной идеей сознание части чеченского народа
-- единственный источник преступной войны в Чечне.
Ковалеву этого не сказать.
П10. "ПОчЕМУ Ж ТАК БРОСИЛИСЬ НЫНЕШНИЕ ДЕМОКРАТЫ ЗАЩИЩАТЬ ДУДАЕВЦЕВ,
ПОДНЯВШИХ МЯТЕЖ ПРОТИВ СТРАНЫ, В КОТОРОЙ ОНИ ЖИЛИ ПОЛТОРА СТОЛЕТИЯ?"
Нынешние политические мыслители такого вопроса не ставят. Отвечаю. Выше
я писал, что в эпоху позднего СССР Запад и советские диссиденты стремились
разрушить советскую империю энергией национализма народов ее населяющих,
такова, в частности, сквозная идея сборника статей Солженицына-Шафаревича
"Из-под глыб" (1974 г.). Но уже и раньше особенно бережно поддерживались
люди и группы, говорившие не о правах человека, а о "правах народов", то
есть люди не идеи человека, а национальной идеи. Советская интеллигенция уже
тогда, с конца 60-х, не объявляя об этом, перешла на позиции политического
прагматизма, что, на мой взгляд, тождественно политическому цинизму:
"благородством, идеализмом коммунистический режим не изменить, надо быть
реалистами, надо с коммунизмом бороться не высоким, а реальным:
национальными инстинктами." .
В колониях и тюрьме не-националистов можно было пересчитать пальцами
одной руки. Ни среди грузин, ни среди армян, украинцев, прибалтов таковых не
было.
Собственно-демократов, или, как называл меня Деньга Халидов, чистых
демократов в России и СССР почти не было, были так называемые
национал-демократы, на них-то, после падения коммунизма, и пытались строить
старовойтовы демократию в регионах. Сами проповедовавшие национальные
суверенитеты, нынешние номенклатурные демократы морально не способны
выступить против философии национальной идеи, против суверенизации, против
"права на отделение" и, в конечном счете, против
"национально-освободительных" войн. Вот и Ковалев не способен.
И потом: мода на национал-демократию на Западе еще не прошла, хотя, на
мой взгляд, отход от нее наметился. А раз не прошла, значит международные
организации признают тебя демократом, только если ты будешь "защищать права
национальных меньшинств", даже если эти меньшинства таковы, что от них самих
впору защищаться. Даже если эти меньшинства агрессивны и неправы. Хочешь,
чтобы тебя считали демократом, защищай национальные меньшинства от
"угнетающего их национального большинства" (защищай раскаленный нож
(меньшинство) от масла). Ковалев хочет, чтобы его считали, потому защищает
дудаевцев. Потому ж защищает их Старовойтова, Гайдар, Юшенков, Якунин, и т.д
и т.п. Потому, что на форумах им аплодируют за притормаживание России.
П11. ПОБЕДА
Победа одной из сторон в гражданской войне может оказаться поражением
для народа. Чеченцы и защищающие их российские демократы этого не понимают.
Но ведь так оказалось после гражданских войн в России, на Кубе, в Никарагуа,
Вьетнаме, Эфиопии. Победа Д.Дудаева в нынешней гражданской войне Чечни со
всей остальной Россией обернется поражением для народа Чечни. "Это
несомненно". Победа -- не аргумент -- этого наша публика не понимает. Она
воспитывалась на том постулате, что победа и только победа аргумент. А
сообразить, что, идя от победы к победе, мы потерпели неслыханное в истории
поражение, -- ума не хватает.
П12. ГЕОПОЛИТИКА
На наших глазах устанавливается еще одна опора исламского
фундаментализма -- в Чечне, на юге России, в геометрическом центре Северного
Кавказа. Опора, окажущая и уже оказывающая давление на все республики
Северного Кавказа и на все три государства Закавказья. Утверждение этой
опоры -- опоры философии, морали, политики и культа насилия, культа оружия,
культа войны как образа жизни -- будет созданием на Кавказе стационарного
источника дестабильности. Пока этот источник -- Чечня -- не обрел
постоянства, но очень хочет его обрести и при нерешительной политике
окаймляющего его политического пространства может обрести.
Мы можем получить у себя под боком государство, официальной идеологией
которого будет терроризм, а образом жизни война.
П 13. "ЕЛЬЦИН САМ РАССТРЕЛЯЛ КОНСТИТУЦИЮ, ПАРЛАМЕНТ, ЗАКОННОСТЬ И
ДЕМОКРАТИЮ 4-ГО ОКТЯБРЯ 1993 ГОДА И НЕ ЕМУ ГОВОРИТЬ О ВОССТАНОВЛЕНИИ ВЛАСТИ
ЗАКОНА В СТРАНЕ"
Так заявляют сегодня в ходе начавшейся избирательной кампании господа
Руцкой и Румянцев. Никак не могу с ними согласиться.
Пятого апреля 1993 года, за шесть месяцев до Указа Ельцина No1400 я в
передаче Дагестанского республиканского телевидения "Вазиф Мейланов:
размышления после съезда" заявил: "Я пришел к выводу, что у нас Конституции
нет. Нет Конституции, потому и соблюдать нечего и бороться за соблюдение
чего нет. Теряет смысл само существование Конституционного Суда."
" ... преступен и Конституционный Суд: потому что такую Конституцию не
соблюдать нужно, а с ней бороться и немедленно принимать новую. Узаконивая
нынешнюю Конституцию, мы узакониваем произвол тысячи человек. Мы ввергаем
страну в хаос..."
Это я говорил за 6 месяцев до Указа, поэтому для меня Ельцин закона не
нарушал, конституции не нарушал, ибо не было чего нарушать, не было
Конституции.
Доводы мои о том, что текст, считающийся Конституцией, таковою не
является, в трех дискуссиях 5 апреля, 21 сентября и 4 октября 1993 года не
то, что опровергнуты, а и поколеблены не были, да и не могут быть
поколеблены.
21 сентября 1993 года в теледискуссии на следующий после объявления
Указа день я сказал: "И наконец, по поводу переворота, устроенного Ельциным.
Очень странный это переворот, друзья. Человек взял и сказал: "Никого пальцем
не трогаю, ни одной свободы парламента и кого бы то ни было не задеваю,
всего лишь назначаю новые выборы на ваши и на мое места." Это самый
демократичный, самый ненасильственный, самый гуманный выход из создавшегося
положения. Единственно-возможный, потому что нету Конституции, а парламент
отказывается ее принимать."
To, что было мною сказано 2 года назад, не понято до сих пор, этим
непониманием пользуется политическая чернь, отравляя народное сознание.
П14. КАТЕГОРИАЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕИ И НАРОДА
"Гамсахурдиа открыл счет национальных вождей, атаманов, фюреров на
территории бывшего Союза. Национальная идея неизбежно ведет к вождизму:
"Одна нация -- одна партия (одно движение) -- один фюрер", -- говорил
Гитлер. Национальное ослепление, национальный экстаз, национальная одурь не
терпят несогласных. Национальная идея начинается с народопоклонства, а
кончается тем, что воплощением народной воли признается национал-лидер,
национал-фюрер и каждый возражающий ему объявляется врагом нации. Народ не
успевает понять в чем дело, как оказывается уже порабощенным: возражать
национальному вождю уже нельзя: "вы подрываете единство народа!",
"объективно вы льете воду на мельницу наших врагов!". Так произошло с
Гамсахурдиа, так произошло с Дудаевым." ("Другое небо", No2, 28 августа
1992г. стр.6)
Это написано и напечатано в августе 1992 года. Все последующие события
подтвердили и подтверждают мое толкование смысла происходящего в Чечне.
Я уже тогда предсказал грозящие миру от национал-освободителей,
национал-демократов и просто националистов беды. Госпожа Боннер в эти годы в
"Русской мысли" бормотала о "милом грузинском национализме".
Нет, мадам: милого фашизма не бывает.
П15. ТАК ВСЕ-ТАКИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В ЧЕчНЕ ТВОРЯТСЯ ОТДЕЛЬНЫМИ
ПРЕСТУПНИКАМИ ИЛИ НАРОДОМ?
Вовлеченность народа в грабежи поездов была тотальной, грабеж стал
поистине народным делом. Сестра аварца, женатого на чеченке и живущего в
чеченском селе, рассказывает о брате: он работает трактористом и не хотел
идти грабить идущий в Дагестан товарняк, так старики села велели: нет уж,
идти надо всем селом, чистеньким хочешь остаться, не позволим, подгоняй
трактор.
Здорово напоминает сцену убийства жителями села конокрада в "Фальшивом
купоне" Л.Толстого: "Все, все бей!" Всем миром бей. Всем миром воруй.
Аналогия корректна: там работает общинное сознание, круговая порука,
тут работает племенное общинное сознание, круговая порука. И тут и там
осознанно делается ставка на вовлечение всех, всего народа в преступление.
Это то же заложничество: чтобы не судили, ибо вовлечены все, а разве ж можно
судить народ. Да, наверное, можно и нужно. Истину надо признавать, какой бы
неожиданной и противоречащей демократическим догматам она ни была. К вопросу
о том можно ли судить народ мы вернемся ниже.
П16. НЕОБХОДИМА ДЕСАКРАЛИЗАЦИЯ КАТЕГОРИИ "НАРОД"
Самое время перейти к следующему тезису: должно быть десакрализовано
само понятие, сама категория "народ".
В России (да и в Дагестане) произошла грубая, хамская десакрализация
самой идеи Власти (чего, на мой взгляд, делать не следовало. Носители власти
-- да, должны были быть лишены ореола священности, но идею власти, идею
государства дискредитировать губительно для общества), а вот что следовало
сделать, не было сделано: не была проведена десакрализация категории
"народ". Эта мина осталась и она взрывается на каждом шагу, во всех странах.
Виной всех сегодняшних бед я считаю народ, народы.
В 89-м году я писал в "Русской мысли": "Афинская демократия не знала
границ. Русское народопоклонство не знало границ. Пресмыкательство
интеллектуалов мира перед большевистским принципом большинства не знало
границ. А я говорю: суверенитет народа ограничивается суверенностью
личности, права народа -- правами человека. Народ не всех законов выше, есть
писаные законы, которые выше народа, выше человечества, законы, соблюдение
которых -- одна из целей существования человека и человечества.
- Ну, а вот принял народ расчеловечивающий его самого закон -- и что
ему сделаешь?
- А вот тут вторая моя теза: народ может быть преступен. Народ,
посягнувший на права личности, на ее право думать и говорить, использовать
свою жизнь для понимания и распространения достигнутого понимания, такой
народ преступен".
Посему аргументация народом -- это не аргументация. "Раз народ в
бандформированиях, то это не бандформирования" -- не проходит. Ибо народ
поддается криминализации бесконечно легче, чем отдельная личность (которая
может ей и никогда не поддаться). Народ и в прошлом легко поддавался
криминализации: механизмом служит ложная идея (большевистская, фашистская,
национальная), -- ну, а как легко он поддается криминализации сегодня, мы
видим у себя в Дагестане.
Обожествление категории "народ" сыграло злую шутку с Гайдаром: он
провалился на выборах 93-го со своим нелепым, потому что ни на чем не
основанном, тезисом: "Я верю в здравый смысл нашего народа" (какие,
интересно, поводы для такой веры дал ему наш народ?), этот провал его не
научил, экономист-прагматик, в политике он остается заклинателем.
Ковалев постарше, он к народу относится по-сталински -- как учили в
сталинской школе. Его вера (если она у него в самом деле есть), в
непогрешимость народа, в невозможность для него впасть в заблуждения и в
преступный образ жизни вызывает у меня в памяти заклинания пламенного вождя
узбекского народа У.Юсупова на XVIII съезде РКП(б): "Не обманешь народ!" Как
раз народ-то и обманешь, а вот насчет отдельных его представителей... всегда
найдется хотя бы один, которого не обманешь (что видно и на примере Чечни).
У Ковалева, как у большевиков, моральность oбocновывается
арифметическим большинством (в случае Ковалева -- чеченского народа). Но
ведь большинство немецкого народа голосовало за Гитлера и до первых военных
поражений на восточном фронте так и продолжало единодушно его одобрять и
горячо поддерживать. Верный логике Ковалева и большевизма, Сталин именовал
Гитлера (до июня 41-го) "любимым вождем немецкого народа". Большевистская,
сталинская закваска крепко сидит в демократах, правозащитниках, философах,
политологах среднего, не говоря уже о старшем, поколения.
Ведь и за Гамсахурдиа проголосовало 90% населения Грузии. Народ и тут
был прав ? А почему ж он теперь признается, что был неправ?
Не стоит ли признать, что народ, там, где он почти единодушен, почти
всегда неправ? Что, если большинство народа поддерживает людей односторонне
провозгласивших суверенитет и взявшихся завоевывать новый статус оружием,
если он, народ, пошел в банды, то не банды обрели статус законности, а народ
обрел статус преступности.
_____________
Категория "народ", апелляция к мнению народа, аргументация народом были
центральным стволом идеологии и практики тоталитаризма -- и фашистского, и
коммунистического -- и, по определению, идеологии национализма.
Большевики ласково потрепывали народ по холке, называя его и только его
творцом истории, прежде чем вскочить ему на хребет и, пришпоривая
расстрелами, погнать к коммунизму.
Фюрер превозносил германскую нацию и арийскую расу прежде чем стать
олицетворением нации и погнать ее, как скот, на убой.
Сегодня Дудаев во имя народа берет народ в заложники, лишает его крова
и хлеба, гонит 14-летних несмышленышей на войну, подставляет женщин,
стариков и малых детей под бомбы, лишает народ права свободно выразить свою
волю на выборах -- во имя народа, а народ позволяет ему подчинять себя, как
позволяли то же делать с собой немцы Гитлеру.
Чары большевистских заклинаний "именем народа" должны быть развеяны,
понятие "народ" должно быть лишено статуса священности и непогрешимости.
У никогда не думавших, никогда не принимавших самостоятельных решений
людей представления о демократии так же примитивны, лубочны и нелепы, как
представления комсомольцев о светлом будущем.
А.Козырев так же примитивен, как С.Ковалев: в этого года телебеседе с
журналистом А.Карауловым Козырев заявил, что положение "народ всегда прав"
носит общий характер и справедливо в любом обществе.
Сегодня задача не столько в изменении взглядов людей, исповедующих
коммунизм, сколько в изменении представлений людей, считающих себя
демократами.
П 17. А НЕТ ЛИ ПРЕЦЕДЕНТА ЛИШЕНИЯ ОРЕОЛА СВЯЩЕННОСТИ КАТЕГОРИЙ "НАРОД"
И "ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ"?
Есть такой прецедент, как нельзя более актуальный сегодня. Уже в 1992-м
году я проводил аналогию между дудаевским, гамсахурдиевским и гитлеровским
режимами и идеологиями. Продолжу аналогию и на моральную оценку этих режимов
и на методы борьбы с ними.
Может ли быть виновен целый народ? Можно ли обвинять весь чеченский
народ в преступлениях, творившихся и творящихся на территории Чечни со
времени прихода к власти Дудаева?
Но ведь ответ дан решениями Потсдамской конференции: "Союзные армии
осуществляют оккупацию всей Германии, и германский народ начал искупать
ужасные преступления, совершенные под руководством тех, которым во время их
успехов он открыто выражал свое одобрение и слепо повиновался.
Союзники не намерены уничтожить или ввергнуть в рабство немецкий народ.
Союзники намереваются дать немецкому народу возможность подготовиться к
тому, чтобы в дальнейшем осуществлять реконструкцию своей жизни на
демократической и мирной основе. Если собственные усилия германского народа
будут беспрестанно направлены к достижению этой цели, то для него будет
возможность с течением времени занять место среди свободных и мирных народов
мира.
Убедить немецкий народ, что он понес тотальное военное поражение и что
он не может избежать ответственности за то, что он навлек на себя, поскольку
его собственное безжалостное ведение войны и фанатическое сопротивление
нацистов разрушили германскую экономику и сделали хаос и страдания
неизбежными." ("Тегеран. Ялта. Потсдам.", Москва, 1970, стр. 386, 388)
Итак, оккупация может быть демократической и ставящей целью демократию.
Итак, народ может быть признан преступным и обязанным, и принужденным
искупать преступления, совершенные под началом тех, кому он открыто выражал
свое одобрение.
Германия была лишена суверенитета, Германия была лишена собственной
государственности, ибо оставление германскому народу государственной
независимости грозило мировой войной, а тем самым и смертельной опасностью
человечеству.
Итак, государственная независимость, в случае абсолютно аналогичном
чеченскому, была признана смертельно опасной для окружающих и потому
недопустимой.
Вот моральная основа для введения войск в Чечню и, быть может, как
только станет очевидна смертельная опасность Чечни, чеченизма, чеченской
морали и чеченского целеполагания для всего человечества, эти соображения
станут моральной основой для введения новых союзных войск в Чечню и действий
с нею в полной аналогии с действиями в отношении гитлеровской Германии.
В марте 1983-го года в Чистопольской тюрьме я писал: "Оттого, что
закрывали глаза на внутреннюю политику государства, с которым строили
отношения, от неестественной этой и подловатой практики и произошел Мюнхен.
Мы живем во времена, когда не можем и не должны, строя межгосударственные
отношения, спокойно смотреть, как созревает государство-преступник, как
натаскивается народ на высший уровень злобности к не таким, как он сам, как
он обретает эту злобность... Это уже не внутренние дела, или это дела,
которые суть откровенная предпосылка дел внешних". (Вазиф Мейланов "Из
первых рук", Махачкала, 1990, стр.27). Тогда, в 83-м, эти рассуждения
относились к Советскому Союзу, сегодня в 1995-м, эти рассуждения полностью
приложимы к дудаевской Чечне. Оттого, что закрывали глаза имевшие свободный
доступ к российский средствам массовой информации Ковалев и Гайдар на
внутреннюю политику Чечни, от неестественной этой и подловатой практики и
произошла вся сегодняшняя Чечня. Оттого, что облеченный властью господин
правозащитник спокойно взирал как созревает государство-преступник, как
натаскивается чеченский народ на высший уровень злобности к не таким, как он
сам, как он обретает эту злобность, и произошла чеченская война. В немалой
степени из-за трусливой преступной политики проползших к власти Ковалевых,
Гайдаров, Юшенковых, Шейнисов, Старовойтовых и т.д., сегодня гибнут солдаты,
женщины, дети.
П18. ПРИНЦИП "PEREAT MUNDUS, FIAT JUSTITIA!"
НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ОСЛАБЛЕН
Вот особенность его. Это не означает, что для торжества юстиции
необходимо разрушать мир: если торжества Закона можно достигнуть без
разрушения мира, то ради Бога. Но "мир" должен знать, что торжество Закона
будет установлено. Что закон не отступит только потому, что за торжество
юстиции придется платить слишком большую цену. Если "мир" не готов платить
любую необходимую для торжества Закона цену, то такой "мир" непременно
погибнет. Зло (преступники) будет знать, что надо упереться до некоего
конечного предела, -- и Закон отступит. И все -- с Законом, с идеей Закона
будет покончено. До конечного предела упереться ничего не стоит. Зато потом,
выстояв, можно станцевать победу над Законом. Для преступника эта цель стоит
каких угодно трат.
Чего стоит Закон, ставящий целью не достижение результата, а достижение
лишь некоего уровня усилий по достижению результата? Да ничего он не стоит.
Если сегодня закон в России чего-то стоит, то только потому, что не
прекращаются действия по достижению торжества Закона в Чечне.
Махачкала, ноябрь 1995 года
П19. "Я ДОГОВАРИВАЮСЬ С СУБЪЕКТАМИ СИЛЫ"
-- говорит генерал Лебедь. Т. е. не с субъектами правоты, или хотя бы
права, а -- подчеркнуто -- силы. Но ведь субъектами силы являются и
организованные преступники -- Лебедь это понимает и сознательно идет на
сотрудничество и договор с преступниками. Это аморализм, и Лебедь осознанно
аморален.
Как аморальны в сегодняшней России почти все журналисты,
тележурналисты, депутаты, правозащитники.
Вся эта пишущая, пляшущая и глаголящая с экрана публика (и сорокалетняя
молодежь, в отчаянии провозглашающая себя элитой, и старики, вдруг
обернувшиеся демократами, и люди, пока официальным судом не признанные
преступниками, но народной молвой (у нас в Дагестане) и общественным мнением
безусловно признаваемые таковыми) радостно поддержала Лебедя.
Аморальность и есть главный и неустранимый порок Лебедя-политика.
Об этой особенности нынешних российских политиков (конечно, не только
российских) я писал в 1994 году в статье так и озаглавленной: "Один из
аморальных принципов нынешней политической жизни":
"Как это совпадает с отрицанием депутатом Е. Амбарцумовым изречения
"Pereat mundus, fiat justitia!". Боннэр призывает к тому же: пусть погибнет
юстиция, лишь бы сохранился мир... Я отвергаю эту убогую, аморальную
мудрость людей, не обладающих духовной силой, потребной для честности.
Этот недальновидный прагматизм, эта жалкая попытка сохранить "мир"
любой ценой уже губят страну.
Только тот мир не погибнет, в котором торжествует юстиция. И только тот
мир прочен, который стоит на силе закона". (август 1994).
Лебедь надеется обойти мои теоремы. Он надеется на прочный мир, стоящий
не на законе, а на договоре с людьми, являющимися, по законам государства,
которое Лебедь представляет, преступниками.
Оценка хасавюртовских соглашений Лебедя дана мною за два года до их
подписания: "Этот недальновидный прагматизм, эта жалкая попытка сохранить
"мир" любой ценой уже губят страну" и "Только тот мир не погибнет, в котором
торжествует юстиция. И только тот мир прочен, который стоит на силе закона".
П20. "АТАМАН БЕЗ ЗОЛОТОГО ЗАПАСА -- НЕ АТАМАН"
-- воспитывает нас Лебедь. Так ведь в Германии тоже в 1933-м году
"субъектами силы", "атаманами с золотым запасом" стали нацисты. Но ни
мировая общественность, ни даже коммунистический Советский Союз на этом
основании не третировали проигравшую сторону -- антифашистов, как "атаманов
без золотого запаса" (хотя немецкое национальное золото было, конечно, не в
их руках). Да и проигравшими их считали далеко не все. Благородные люди,
которых в тогдашнем человечестве было куда больше, чем в нынешнем, не
считали проигравшими Бертольда Брехта, Томаса Манна, Эриха Марию Ремарка,
Германа Гессе: в их случае "проиграть", т.е. остаться открытыми противниками
победителей, было намного труднее, чем перейти на сторону победителей,
разделив чувство национального подъема с большинством германской нации.
Мир признавал моральную правоту и моральный золотой запас тогдашнего
меньшинства немецкой нации и именно это меньшинство считал (и правильно
делал) будущим немецкого народа.
У несколько примитивного, как все, претендующие на статус супермена,
Лебедя иной взгляд на вещи: вы проиграли, а потому неправы.
Да не Хаджиев проиграл, а все мы, человечество проиграли в Чечне.
Что делать? А вот что: даже заключая с преступниками мир, надо
оставлять их преступниками, а не уравнивать морально тех, кто начал войну,
кто планировал и осуществлял захват заложников, кто убивал безоружных и
больных, женщин, детей, новорожденных, -- и тех, кто, даже борясь с
преступниками, делал все возможное для того, чтобы не пострадали невинные.
П21. "АРМИЯ НЕБОЕСПОСОБНА"
Это вы, лебеди, сделали ее небоеспособной. Это "демократы", имевшие
допуск к средствам массовой информации, сделали ее небоеспособной.
Но если даже и так, то не только честнее, но и спасительнее для
государства назвать заключаемый Лебедем мирный договор так, как назвал
аналогичный Хасавюртовскому Брестский договор политик Ленин: похабным,
позорным, вынужденным, а навязавших его людей так же, как называл навязавших
ему Брестский мир все тот же Ленин: преступниками, уголовниками, бандитами.
Открыто заявленная позиция, называние зла злом и есть победа над
неправой силой. Она -- залог появления новой силы под отстоянную перед лицом
неправой силы правоту.
Лебедь зовет Хасавюртовский мир победой. Эта фанфаронада никого не
обманет. Этот мир -- не победа, а поражение государства в борьбе с
преступностью, поражение в попытке государства обеспечить соблюдение
демократических Законов, поражение в попытке установить новый принцип
разрешения исторических проблем -- не силой оружия, как это сделали
дудаевцы, а человеческим разговором.
Это поражение идеи Закона в России. Оно ведет к беде и Россию, и мир,
не принесет оно, это поражение, ничего хорошего и Чечне.
Ни о какой свободе там, конечно, не может быть и речи.
П22. "ЛИШЬ ТОЛЬКО Б НЕ БЫЛО ВОЙНЫ..."
-- убеждают вчера -- советские, сегодня -- демократические российская
пресса и российская интеллигенция.
Так ведь миром заклинали и чемберлены и сталины в 38-м, 39-м годах.
Аморальная политика уступок преступникам и преступным режимам (преступающим
не только Законы, но и заповеди, входящие в определение человека) мира не
принесла.
Потерпит (и уже терпит) крах и нынешняя аморальная политика "договоров
с субъектами силы" Лебедя.
Почему потерпит? Экзистенциально потому, что соблюдение правильных
законов (имеющих целью обеспечение свободы слова и остальных прав человека)
является необходимым условием построения правильных социальных пирамид,
устойчивых и жизнеспособных обществ.
Позволение нарушать закон ставит на верх общественной пирамиды
лебедевских "субъектов силы" -- людей, умеющих разрушать, отбирать, убивать,
а не созидать (большевиков, гитлеровцев, дудаевцев, басаевцев), они и
разрушают: и свои народы, и чужие, и человечество в целом.
П23. А КТО, СОБСТВЕННО, СЕГОДНЯ ЯВЛЯЕТСЯ СУБЪЕКТОМ НАИБОЛЬШЕЙ СИЛЫ?
Впрочем, строго говоря, субъектами наибольшей силы, пока, являются
демократически продвинутые народы, а не уголовные образования. Да и у
нынешнего российского государства военной силы, призванной стоять на страже
демократических законов, достаточно, чтобы, если ничем другим невозможно,
силой добиться их соблюдения.
Но не дает применить правую силу и тем губит и демократию, и страну
демократическая чернь, имеющая в российских и иностранных средствах массовой
информации монополию на распространение своих толкований происходящего --
сорокины, шараповы, ковалевы, григорьянцы, юшенковы, шейнисы, явлинские,
боннэр, яковлевы, голембиовские, яковы, гритчины, окуджавы, ахмадулины,
приставкины, лошаки, кабаковы, сараскины, гинзбурги, волчеки, подрабинеки и
т.д. и т.п.
Чеченские уголовники-националисты оружием и заложничеством, а
российские уголовники-демократы лживой демократической фразой, как воровской
фомкой, взламывают российскую государственность.
П24. "УДУГОВ ОДИН ПОБЕДИЛ ПРОПАГАНДИСТСКУЮ СЛУЖБУ РОССИЙСКИХ ВЛАСТЕЙ,
РЕШИВШИХСЯ ОБЕСПЕчИТЬ ТОРЖЕСТВО ЗАКОНА И НА ТЕРРИТОРИИ ЧЕчНИ"
Один? Но ведь удуговым помогали лгать все российские газеты, все
российские телекомпании, радио "Свобода", парижская "Русская мысль", Совет
Европы, английская "Би-би-си", "вся российская интеллигенция", все
российские "правозащитники", все украинские "правозащитники", все польские
"правозащитники". Да кто в мире-то был против Удугова, Дудаева, Басаева,
Радуева, Масхадова, Яндарбиева?
Похоже, я один и был. Выступил несколько раз на относительно доступном
мне Дагестанском телевидении, но героические корреспонденты "Вестей", "ОРТ",
"Известий" и т.д. и т.п. ни словом не обмолвились о моей позиции.
Гласность та же, что была у меня в тюрьме: кричи в камере -- тюремщики
слышат, но ведь никому не сообщают. Кричали и русские в Чечне, как в камере,
но тюремщики-журналисты, тюремщики-демократы, тюремщики-правозащитники крика
не разгласили. У них свобода слова тока на демократическую кликушу Сорокину
распространяется (ну и, конечно, на "демократа" Ковалева -- это само собой).
А вы говорите: один Удугов... Да нет: Удугов, Ковалев, Сорокина, Ю.
Ким, В. Войнович, С. Григорьянц, Е. Боннэр, А. Гинзбург, Д. Волчек, В. Яков,
Н. Гритчин, Б. Окуджава, Б. Ахмадулина, Говорухин-младший, Алексей
Самолетов, А. Подрабинек -- они и помогали удуговым оправдывать убийства
молодых русских солдат, захваты и убийства заложников, расстрелы мирных
жителей Буденновска и Кизляра.
Не-е, Удугов был не один. С ним было все прогрессивное человечество, и
вся, самая демократичная в мире, русская интеллигенция. А вы говорите:
Удугов один...
Опять, как Тимирязев нарождающееся уголовное государство Ленина,
уголовную государственность яндарбиевых принимаете за демократию. Опять, как
Мережковский Гитлера за Христа, принимаете уголовную диктатуру
дудаевых-басаевых за демократию, за свободу... Опять, как в годы золотые, не
стесняетесь писать, зная, что оппонентам вашим распространять ими написанное
не дают. Опять стремитесь угодить -- не политбюро, как раньше, а
демократическому политбюро: Совету Европы, радиостанции "Свобода",
Нобелевскому комитету. Опять не по силам вам находить истину и устаивать
против уголовников, это потруднее будет, чем, отдаваясь уголовникам,
зарабатывать себе у Запада, у чемберленов-гульдиманнов демократическое имя
-- на крови молодых русских солдат и русского населения Чечни.
П25. ВЕРНА ЛИ АНАЛОГИЯ С. КОНДРАШОВА?
Станислав Кондрашов в недавней статье в "Известиях" сравнивает
чеченскую войну с вьетнамской.
Что же у них общего? Вьетнамская -- война между двумя государствами
(еще и отстоящими друг от друга на тысячи километров), чеченская --
перемещение войск в пределах одного государства, введение их на территорию,
на которой незаконные субъекты власти и силы оружием добиваются изменения
статуса территории, открыто, гласно, массово нарушают права сотен тысяч
людей на жизнь, на неприкосновенность личности и жилища, на мир и покой. На
территорию, на которой преследование русских стало нескрываемой политикой
властей. На территорию, жители которой не могли больше рассчитывать на
защиту Закона.
Государство ввело (и обязано было ввести) войска, имея конечной целью
защиту Законом "прав человека" людей, живущих в Чечне.
Чечня три года (1991-1994) жила без законов, без какой-либо
защищенности "прав человека" русского населения Чечни. А "защитники прав
человека" в России и правозащитные организации Европы и мира ни словом не
обмолвливались о массовых преследованиях русского меньшинства в Чечне и
чеченцев, не поддавшихся национально-освободительной идеологии уголовников.
Нет, г. Кондрашов, тут скорее аналогия с ситуацией начала века в
России, с временами войны 14-го года и февральской революции 17-го.
Та же страшная ошибка русских народолюбцев, гуманистов, демократов и
социал-демократов, то же преступное оправдание морали террористов (эсеров и
большевиков), та же капитуляция перед аргументацией силой ("критикой
оружием"), церетели -- перед лениными, то же заискивание и испуг перед
кучкой людей с моралью преступников, готовых на все ради захвата власти (в
такой же момент ослабления государства войной и переменой строя), так же
оправдывающих свои действия "интересами и волей широчайших масс" (не эту ли
"волю и интересы", по мысли "демократического" российского телевидения,
должны символизировать оскаленные и немо орущие в стекла телекамер лица
женщин с чеченских митингов), та же потерянность интеллигенции перед толпой,
чей бессмысленный и безрассудный бунт просвещенная часть общества обязана
останавливать своей моральной твердостью и новыми пониманиями.
Запад потому стал Западом, что высшие классы его обществ умели в эпохи
революций противостоять разрушительным интересам толпы, низов общества.
Карл Маркс очень сетовал на это "ренегатство" и "непоследовательность"
высших классов во всех буржуазных революциях 19 века. А почему, собственно,
"ренегатство"? Образованные классы что ли когда-то обещали во всем следовать
"воле широчайших низов"? Никак не хотели верхи нормальных обществ
последовательно разрушать свои общества, и потому эти общества живут сегодня
лучше России, проведшей самую последовательную из революций 20 века.
П26. "НАРОД СДЕЛАЛ СВОЙ ВЫБОР"
Ковалевская аргументация народом: "правы они или неправы, но они (то
бишь, чеченский народ) это (отделение от России) выбрали, а раз выбрали, то
все: "народ -- последняя инстанция", "глас народа -- глас Божий", "с народом
воевать нельзя".
Ну, во-первых, глас народа почти всегда не глас Божий, во-вторых, с
народом воевать приходится: например, с немецким народом, превращенным на
время нацистами в гитлеровцев, в-третьих, на чем основано утверждение, что
чеченский народ выбрал диктатуру Дудаева-Яндарбиева-Масхадова-Басаева (или
кого другого), неизбежную при условии отделения Чечни от России?
Выбрал -- значит, свободно выбрал. А была в Чечне свобода слова и
свобода выбора при Дудаеве? Хоть какие-то из прав человека соблюдались в
Чечне в течение всех лет, начиная с 1991 года? Могла, может ли быть свобода
волеизъявления в обществе, в котором одна политическая партия вооружена, а
все остальные безоружны?
Взявшись за оружие и взяв в свои руки все средства массовой информации,
дудаевцы исключили возможность свободного волеизъявления народа.
Другая причина -- в содержании чеченской национальной идеи
(подкрепляемой, конечно, как у коммунистов, автоматами): национальная идея
призвана объединить нацию, по ней хорош только тот чеченец (или только тот
грузин времен Гамсахурдиа), который поддерживает национальную идею, идею
национального государства, идею правовых преимуществ титульной нации
(чеченцы) в национальном государстве, идею сплочения всей нации вокруг
национального лидера.
Сегодня, после крушения великих тоталитарных империй, настали времена
национальных мини-тоталириатов (абхазского, чеченского, боснийского,
хорватского...). В них нет и не может быть свободы. В них нет и не может
быть (по внутренней логике их) обеспеченности прав человека, потому что
национальные государства не ставят и не могут ставить (тогда они не будут
национальными государствами) целью свободу человека и обеспечение прав
человека. Они могут ставить целью только обеспеченность прав чеченца,
абхаза, грузина, армянина, эстонца, латыша, украинца. Они, эти государства,
для того и создавались, чтобы обеспечивать в первую очередь (и только) права
титульных наций.
На деле же эти национал-тоталириаты не могут, не должны ставить целью
соблюдение прав человека уже даже всех грузин, всех чеченцев, всех эстонцев
и т.д., а только настоящих чеченцев, настоящих эстонцев, настоящих
украинцев, настоящих грузин (а не таких национал-предателей как
Мамардашвили, Завгаев, Хаджиев, Автурханов) -- настоящих, т.е.
беспрекословно повинующихся национальному лидеру.
Всех остальных, хотя бы на миг усомнившихся в божественной природе
национального лидера, лишают всех прав, положенных националистами титульной
нации, в том числе и такого интересного как "ступать ногой на священную
чеченскую землю".
Своим убежденным политическим противникам (С.Хаджиеву, Д. Завгаеву, У.
Автурханову) националисты уже сегодня открыто грозят "очень жестокими
приговорами" ("Аргументы и факты", 1996, No 40, стр.3).
Сегодня свобода выборов в Чечне невозможна.
Агитация возможна только за тех, за кем стоят вооруженные формирования,
т.е. за лидеров дудаевцев, т.е. за представителей партии, уже стоящей у
власти.
Это не выборы.
П27. ПОчЕМУ НЕ БУДЕТ МИРА
К власти в Чечне пришел военный режим. Господствующей, государственной
идеологией Чечни стала идеология войны, мораль войны, восхваление войны как
образа жизни. Яндарбиев простодушно рассказывает в интервью "Аргументам и
фактам", что 6-8-летние дети нынешних руководителей Чечни соревнуются в
знании автомата Калашникова и бойцовских качествах.
Так новые власти Чечни воспитывают и собираются и дальше воспитывать
новые поколения: с 6 лет собирать и разбирать автомат Калашникова, с пеленок
готовиться к войне и только к войне. Воспитание, образование, пирамидальные
структуры государства и общества -- все имеет целью войну, все
военно-организовано.
Чечня вполне может выродиться в реликтовый этнос, поставляющий во все
регионы мира наемников, отличных солдат из племени, которое специализируется
на войне (гитлеровская машина воспитания тоже изготавливала из немцев только
солдат).
В Чечне царит культ не жизни, а смерти: о мертвых заботятся, мертвых
оберегают больше, чем живых. Культ смерти, презрения к жизни, царящий в
Чечне, для меня еще одно подтверждение моей мысли о глубокой аналогии
северокавказской философии мужчинизма испанолатиноамериканской философии
мачо -- кличем легионеров Франко было: "Да здравствует смерть!"
Нынешний военный режим и нынешнее военное руководство Чечни могут
удержаться у власти только сохраняя военный режим, то есть сохраняя
известную сталинско-большевистскую структуру жизни: единство, сплоченность,
все, кто против нынешних вождей -- враги народа, их надо и мы их будем
уничтожать, выборы будут (это надо для западных болванов), но с едиными
кандидатами от нерушимого блока партийцев (дудаевцев) и беспартийных,
никакой оппозиции (не для того мы кровь проливали, чтоб болтунам позволять
сбивать народ с толку). Свободы слова и политической деятельности в Чечне
нет и быть не может при нынешних правителях: это военный режим, свобода
слова -- смерть для него.
Военная организация общества требует оправдания. Таким оправданием
могут быть только действия, к которым готовят общество, т.е.война. Чечня
(при нынешнем режиме) вынуждена воевать, и Чечня будет воевать.
П28. "СИЛОВОГО РЕШЕНИЯ чЕчЕНСКОЙ ПРОБЛЕМЫ НЕТ"
Только что эту новость сообщили в последних новостях населению все
средства массовой информации, как господин Басаев самым силовым из всех
возможных способов -- убийством двухсот мирных жителей и угрозой убийства
трех тысяч женщин и детей остановил чеченскую войну. Средства массовой
пропаганды на миг задержали дыхание и тут же объявили, что акция Басаева как
нельзя более убедительно доказывает, что чеченскую войну нельзя остановить
силовым методом.
А чем же ее по мнению "демократов" можно остановить? "Гроздьями
переговоров" Эмиля Паина? -- "Да, переговорами и только переговорами: разве
можно применять силу к людям, косящим из автоматов жителей тихого
провинциального городка, берущим в заложники обитателей роддомов и
больниц!.."
Тем и занялись, по советам паиных, власти России. А российские печать и
радио с еще большим пылом продолжили зудеть: "Силового решения чеченской
проблемы нет...". И дозуделись до 6 августа, когда товарищ Масхадов решил,
что хватит переговоров, пора переходить к силовым решениям. И на удивление
прогрессивной российской общественности решил чеченский вопрос силовым
способом. И что ж? Выдавился ли румянец (вспомним Катулла) на
демократических физиономиях учителей общества -- всех этих
ковалевых-юшенковых? Признали ли они, что страшно заблуждались, что душевная
и умственная слабость их уже обошлась и еще обойдется России тысячами
жизней? Куда там! Один лишь Гайдар, похоже, понял, что жизнь немного сложнее
его представлений о ней, и замолчал на тему Чечни. Остальные дружно
поддержали "миротворца" Лебедя.
А кончится ли миром то, что затеял Лебедь? Я уверен, что с режимом,
установившимся в Чечне, мира не будет, будут одни лишь перемирия.
Думаю о Лебеде и его друзьях -- чеченских полевых командирах, и память
подсказывает: "Он страшный и безграмотный коновал происшествий, смертей и
событий и рад-радешенек, когда брызжет фонтаном черная лошадиная кровь
эпохи".
П29. "НАМ-ТО ЗАчЕМ ОБ ЭТОМ!"
Рашид Алиев в ответ на мое замечание, что не следует обществу придавать
войне, ведущейся чеченцами, статус освободительной, ибо свободы у чеченцев
после прихода к власти освободителей Масхадова, Басаева, Яндарбиева,
Закаева, Гелаева и т.п. не будет: "Ну зачем нам-то об этом. Это не наше
дело. Они (надо понимать, чеченский народ) так решили, если что --
расплачиваться им -- не нам."
В том-то и дело, что расплачиваться придется не только чеченцам, а и
всем нам. Как мы уже пять лет расплачиваемся за приход к власти в Чечне
Дудаева. И как вся Европа и весь мир расплачивались за приход в 1933 году к
власти в Германии Гитлера.
П30. КАВКАЗИЗАЦИЯ КОНФЛИКТА
Никак не исключаю того, что кремлевские аналитики рассчитывали на почти
неизбежную дагестанизацию чеченского конфликта. Часть дагестанцев
поддерживает чеченцев? Вот пусть на своей шкуре испытают радость соседства с
"братским народом". Дело может дойти до войны? Так, наверное, свои дома и
своих детей следует защищать дагестанцам, а не заслоняться от братских банд
телами русских солдат, которых демократические газеты лишили мотивов
воевать, и до домов и жен которых дело еще не дошло.
Думаю, что и эти соображения руководили теми, кто советовал
Лебедю-миротворцу.
Как бы то ни было, дагестанцам придется понять, что в жизни следует
надеяться только на себя и что помогают только тому, кто сам себе помогает.
П31. МОРАЛЬ чЕчЕНСКИХ НАЦИОНАЛ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ
Пока был Советский Союз, смыслом существования которого было лишение
людей свободы, нынешние чеченские революционеры и те, кто их поддерживает в
Дагестане и Чечне, молчали. И зарабатывали себе военные чины, ученые
степени, пролезали через игольное ушко в союзы писателей, вступали в
компартию -- делали советские карьеры.
Но вот дано было нам не военным путем, а духовным устоянием победить
государство несвободы.
Россия воспряла духом, сделала вторую в своей истории попытку жить по
Законам, избрала какой-никакой парламент, провозгласила своей целью
обеспечение прав человека и свобод граждан...
И вот тут-то молчавшая во времена несвободы Чечня поднимает вооруженный
мятеж против только-только устанавливающейся новой демократической
российской государственности.
Почему поднимает? А потому, что завтра будет поздно, надо сегодня,
завтра окрепнет демократическая, но все равно страшно имперская Россия, и
тогда уже из нее никогда не выйдешь. Надо скорее, пока она еще не встала на
ноги, надо хватать "свободу" пока дают хватать... Вчера было рано, а завтра
будет поздно.
Так ведь не бывает свободы краденой!
Так ведь "свобода завоевывается не воздыманием рук несвободными людьми,
а личным противоборством старому образу мыслей. Свобода не завоевывается
скопом, ее обретают поодиночке. Общество, не понимающее этого, будет
несвободным в любой структуре". ("Взгляд", No3, 18 мая 1991 года, стр.1)
Ведь не бывает свободы, обретенной в результате разбойного нападения.
П32. "ЗАКОННОГО РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ ЧЕчНИ НЕТ"
-- пытается противостоять мне Энвер Кисриев, оправдывая незаконные
действия чеченцев.
Да, в конституции России не предусмотрена процедура выхода субъектов
федерации из России. Но это вовсе не значит, что не было законного решения
чеченского вопроса. Всем сторонникам чеченской революции (такой же, на мой
взгляд, аморальной, как большевистская) я говорю: почему ни один из
представителей Чечни в верхсовете России не предложил внести в Конституцию
поправку, предусматривающую процедуру выхода? Если бы это предложение было
отвергнуто, то почему сторонникам выхода Чечни из России было не развернуть
кампании по привлечению на свою сторону мирового и российского общественных
мнений? Ведь им была предоставлена, в отличие от меня в 1977--1987 годы, и
мировая, и российская трибуны (все эти бесконечные конгрессы
непредставленных народов, советы европы), можно было бы самим создать
международную организацию (ведь им бы никто не мешал, наоборот, многие
страны и организации очень и очень были бы рады поддержать), на любых
международных сходках выступать по своей теме. На убеждение, быть может,
понадобилось бы двадцать лет? Значит, надо было двадцать лет убеждать.
Убеждал же я двадцать лет. И убедил. И за двадцать лет бы не убедили?
Значит, вы были неправы. Не во всем можно убедить (кого убедишь, что следует
разрешить брать в заложники детей и женщин? Только Говорухина-младшего) и не
во всем следует убеждать.
Нет, чеченские революционеры, как и положено революционерам, взялись за
оружие.
Нет, господин Кисриев, в государстве со свободой слова возможно
законное решение любой проблемы, ибо есть ненасильственный способ ее
решения, узаконенный государством. Какой? Убеждение словом.
П33. "МИРНЫЕ СОГЛАШЕНИЯ С ЧЕчНЕЙ ЕЩЕ НЕ ПРЕДОПРЕДЕЛЯЮТ ОТДЕЛЕНИЯ ЧЕчНИ
ОТ РОССИИ"
Лебедь заявляет, что его "мирные соглашения с Чечней еще не
предопределяют отделения Чечни от России". Лебедь знает, что это неправда:
сейчас в России две армии -- российская и дудаевская, а так как в одной
стране двух независимых армий быть не может, то уже сейчас Чечня полностью
отделена от России. Впрочем, уже пять лет в Чечне существует никак не
связанная с Россией властная структура, опирающаяся на мятежную армию,
Лебедь своими соглашениями повышает статус и этой незаконной армии, и
опирающейся на эту армию незаконной власти.
Лебедь грозно предлагает не приемлющим его "мирного договора" самим
взяться за оружие. Уже берутся. И еще возьмутся. Ведь если, по Лебедю, армия
и внутренние войска не в силах обеспечить хоть какое-то подобие законности
на территории России, то соседние с Чечней территории вынуждены брать и
берут на себя заботу о собственной безопасности, вооружаются. А это значит,
что в каждом районе появляются (вполне по Гоббсу) и еще появятся свои армии.
Т.е. логическим итогом "мира" Лебедя будет появление вместо одной незаконной
армии десяти незаконных самостийных армий. С атаманами с золотыми запасами,
качаемыми из России.
Причины вооруженных конфликтов не ликвидированы. Да, сейчас, после
крушения коммунизма, идет передел постсоветского пространства. Его можно
было бы поделить без войны, но чеченцы без войны не могут, и Лебедь создает
прецедент, дает повадку делить его не миром, а войной. Так войной будут и
дальше делить.
П34. В ГОСУДАРСТВЕ ЗАКОН ДОЛЖЕН РАСПРОСТРАНЯТЬСЯ НА ВСЕХ
Потому и следовало заставлять Чечню соблюдать Законы государства, в
которое она входит. Но если этого соблюдения государство добиться не может,
то тот же принцип (необходимости распространения действия законов
государства на всех его граждан) требует исключения территории, на которой
не удается добиться их соблюдения.
Впрочем, Иван Рыбкин, похоже, нашел третий путь обеспечения российской
законности на территории Чечни (непрерывно заявляющей о своей отделенности
от России): он теперь возит проекты российских законов и списки кандидатов в
совет безопасности на утверждение чеченским руководителям. Пожалуй, в этом
случае единое с Чечней правовое пространство России будет обеспечено,
правда, ценой того, что не Чечня заживет по законам федерации, а Россия
заживет по законам Чечни. Все это делается черномырдиными, хотящими как
лучше. Это сегодня губит Россию.
Напоминаю: "Россия не без Чечни не может, Россия не может без Закона".
П35. "СВАДЬБА В МАЛИНОВКЕ"
Лебедь о Завгаеве: "Атаман без золотого запаса -- не атаман". Все
политические тезисы этой новой звезды российской политики из шутейной
"Свадьбы в Малиновке".
Вскоре Лебедь созревает для ответа на вопрос каков юридический статус
лиц, с которыми он ведет переговоры (российская действительность вынуждает
улыбнуться: это статус лиц, объявленных во всероссийский уголовный розыск),
Лебедь отвечает: "Я веду переговоры с субъектами силы". То бишь с теми
атаманами, у которых есть золотой запас гранатометов и стингеров. Лебедь сам
себе доказал необходимость в политике опираться на уголовников. Он на них и
опирается -- в Чечне, Дагестане, Красноярске, везде.
П36. "ЗАВГАЕВ СИДИТ НА ШТЫКАХ"
А Яндарбиев сидит на калашниковых. Разница между двумя режимами:
Завгаев стоял за невоенные методы разрешения конфликта, за демилитаризацию
Чечни, Яндарбиев за превращение ее в военный лагерь и военное решение
проблемы статуса Чечни. Какой же из правителей Чечни полезнее человечеству?
-- Наверное, Завгаев или Хаджиев. А какой полезнее (в их коротеньких мыслях)
прибалтам, Украине, Польше? -- Яндарбиев, Масхадов.
Вместо того, чтобы поблагодарить Завгаева за то, что он, в царящей в
Чечне атмосфере одушевленности ложной идеей национализма, прививал своему
народу иной стереотип поведения, призывал изменять жизнь без аргументации
автоматом, "демократы" из "Известий", "Московских новостей", "Московского
комсомольца", "Комсомольской правды" и всех остальных демократических
изданий подвергают его осмеянию.
"Завгаев -- ставленник Москвы". А почему только Москвы? А, может быть,
и человечества? Или одно обязательно противоречит другому?
П37. ГАМЗАТ УНчИЕВ
На дорожке, ведущей от парка, примыкающего к площади, к рынку,
ежедневно можно увидеть маленькую, худенькую фигурку Гамзата Унчиева. Гамзат
любит угощать меня стихами собственного производства. Однажды мое терпение
было вознаграждено великолепным двустишием о Дагестане:
Здесь принято влюбляться
В того, кого боятся.
Но это же полное и независимое подтверждение слов Гегеля,
процитированных мною в начале. Хорошо уловлена здесь повадка части
дагестанцев изображать то, чего у них нет -- искреннюю влюбленность,
искреннее уважение, тогда как есть у них всего лишь искренний страх.
А мы не влюбляемся, не боимся и не уважаем. Конечно, только тех, кто не
достоин уважения.
Сентябрь 1996 года.
П38. ТЕОРИЯ НЕСВОБОДЫ
"Хаттаб сам заявил веденским старикам, требовавшим очистить территорию
района (от Хаттаба): мол, без разрешения брата Шамиля (Басаева) не могу
этого сделать. Когда же старики отправились в дом Басаевых, их принял отец
экс-и.о. премьера и объявил, что Хаттаб останется в Чечне до тех пор, пока
это нужно его сыну". ("Северный Кавказ", июль 1998 года, No29)
Вот она, свобода по-чеченски (и по-дагестански): кружки свободы
стариков, других жителей Ведено накрываются кругом свободы Басаева.
Если есть свобода у басаевых, то не будет (без принятия специальных
мер) свободы у живущих с ними рядом.
Ведь проблема свободы в том и состоит, чтобы дать свободу не одному, а
всем. Если мы хотим дать равные свободы всем, то, как ни странно, нам
необходимо ограничить свободу каждого, всех. Почему так? Потому, что свобода
одного может вести, в том числе, и к уничтожению свободы других. Свобода
преступника ведет к нарушению свободы других. Вот почему на протяжении всей
своей истории человечество придумывает и совершенствует общественные
институты, имеющие целью обеспечение неналегания кружков свободы
индивидуумов друг на друга. Выходит, что свобода не завоевывается
автоматами, а строится, воспитывается, совершенствуется.
А если свобода завоевывается автоматами, то на другой день после
завоевания свободы общество попадает в лютую несвободу, в рабство египетское
к освободителям-большевикам или освободителям-боевикам.
Что и случилось в Чечне.
То же случилось и в Дагестане, ибо за освободителями -- лидерами
национальных движений стоят боевики. Все по теории 1994 года.
Октябрь 1998 года.
ВЫСТУПЛЕНИЕ ПО ДАГЕСТАНСКОМУ ТЕЛЕВИДЕНИЮ В ПРОГРАММЕ "СИРЕНА"
16 ИЮНЯ 1995 ГОДА.
Я все время держал в поле зрения события в Чечне. Первый раз я
высказался о них в 1992 году в своей газете "Другое небо" в статье
"Гамсахурдиа, Дудаев и им подобные". 11 декабря 1994 года я выступил перед
руководителями дагестанских партий и общественных движений, тогда же, в
декабре 1994 года, я подал две телеграммы президенту Ельцину по Чечне. А
сегодня меня привело событие, на мой взгляд, выходящее за рамки уже всего
того необычайного, что происходит у нас в стране. Сверхнеобычное, но, на мой
взгляд, логически неизбежное. И вот я пришел сюда с одной целью -- дать свое
видение смысла происходившего в Чечне и происходящего сегодня в Буденновске.
Я хотел бы просто прочитать свои телеграммы декабря 1994 года Ельцину, где в
концентрированном виде выражены мое видение и моя оценка событий в Чечне,
скажу, что сегодня, на мой взгляд, эта оценка и это понимание полностью
подтвердились событиями в Буденновске.
Первая телеграмма -- 17 декабря 1994 года: "Москва, Кремль, Президенту
России Ельцину.
В Чечне должен быть наведен порядок. Дело ведь не в Чечне, а в том
будем мы жить по закону или нет. Если власти не установят законности в
Чечне, то неповиновение властям станет повсеместным. В России перестанут
действовать законы. Провозгласив целью установление власти закона,
правительство обязано добиться этой цели любыми средствами. Конфедерация
народов Кавказа никого не представляет. Установление законности будет
приветствоваться большинством населения Северного Кавказа. Оно же и в
интересах населения Чечни. Вазиф Мейланов, Махачкала, Калинина 29, кв. 36."
Вторая телеграмма -- 27 декабря 1994 года: "Москва, Кремль, Президенту
России Ельцину. Ковалев живет вчерашними представлениями: сегодня главным
источником нарушения прав человека является не государство, а преступность,
в том числе и пытающаяся обрести государственный статус. Ковалев защищает
преступное вооруженное меньшинство, запугавшее и обманувшее невооруженное
большинство -- народ. Сегодня беда не в излишней, а в недостаточной
полицейской силе государства. Сдавать Чечню вооруженному меньшинству,
взявшему в заложники собственный народ, преступно. Вазиф Мейланов,
Махачкала, Калинина 29, кв. 36".
Я подавал телеграммы с телеграфным уведомлением и получил уведомления
из канцелярии президента, что они вручены президенту через два часа после
того, как я их подал. Ну вот, сегодня тоже вооруженное меньшинство берет в
заложники невооруженное большинство -- тысячу или сколько они там взяли.
(Е.Смелянский: Пять тысяч ...) Ну, пять тысяч там ... или десять тысяч, это
неважно. Главное, что повторена та же схема, что была в Чечне: они,
вооруженное меньшинство, и в Чечне взяли в заложники невооруженное
большинство, народ, желающий работать, растить детей, взяли в заложники
детей, женщин. Здесь они сделали то же самое.
Свобода. А что такое свобода? Принцип свободы: свобода одного кончается
там, где начинается свобода другого. А дудаевский режим попрал свободу всех
несогласных с уголовной диктатурой дудаевцев и, на мой взгляд, вполне
логично дудаевская свобода попирать свободу других, дудаевская свобода
террора в отношении русского населения Чечни кончилась басаевской свободой
лишать свободы и жизни других, невинных, детей. Кстати, я в эти дни декабря,
января, февраля почти не спал ночами, так, наверное, переживал происходящее,
на меня большое впечатление произвели маленькие черноглазенькие дети
чеченцев. Думаю, я никогда не прощу Дудаеву и его соратникам того, что за
этих детей решили, что им быть под бомбежками, что им лишаться своих отцов,
матерей, что им быть испуганными на всю жизнь, нести в себе этот страх, не
прощу дудаевцам этих, с испуганными черными глазенками, детишек. Опять эта
циничная свобода решать за других, решать самому за другого, брать на себя
функцию господа бога -- решать за других как им жить, под чем жить ...
Правительство России на протяжении 6-ти месяцев военных действий в
Чечне упрекали в том, что бомбардировки и применение артиллерии при осаде
Грозного были действиями топором, тогда как надо было действовать
скальпелем. Но ситуация, я повторяю, в Грозном была полностью тождественна
той, что сегодня в Буденновске. Вот только больницей была вся Чечня, или,
вернее, Грозный был больницей, Грозный был Буденновском.
Грозный захватила вооруженная клика и взяла в заложники все население.
Открыли коридор -- не выходят, в поле, не подвергая чужую жизнь опасности,
не хотят воевать. Вот сейчас -- как применить этот скальпель, когда
террористы сделали все, чтобы были затронуты невиновные? В этом и состояла
их идея при защите Грозного: мы сделаем так, что вы, если захотите нас
задеть, будете задевать невиновных, и вот сейчас эта логика проводится с
предельной ясностью: хотите нас задеть -- придется задевать невиновных.
Как, господа советчики страны советов, здесь не задеть невиновных? Кто
будет виноват, если невиновные будут задеты? Я всегда считал и говорил об
этом в своих выступлениях, что виноват Дудаев. В том, что погибают
невиновные в Грозном, виноват Дудаев, дудаевцы, его структуры, вот и сейчас
я утверждаю, что, если при захвате этих убийц, пострадают невиновные
(женщины, дети), то виноваты будут только бандиты, взявшие заложников, как
всегда они виноваты при штурме самолетов, больниц, чего бы то ни было.
Дудаевский режим сделал все, чтобы защититься жизнями невиновных,
жизнями женщин, детей.
Нет, Басаев виноват -- не Ельцин! Дудаев виноват -- не Ельцин! Сейчас у
них есть свобода выбора, свобода действий. И была, и предоставлялась.
Как решать с Чечней? Очень важно изменить общественное мнение в стране,
общественное мнение в мире, а там ... понимаете, пока этот гнойник не будет
вычищен, возможность и даже неизбежность такого рода акций, на мой взгляд,
будет всегда. Поэтому тут разговора нет, гной надо вытаскивать, гнойник
вычищать.
"ЧЕчЕНСКАЯ ДЫРА". ОТВЕТЫ КОРРЕСПОНДЕНТУ ГАЗЕТЫ "ЭХО ДАГЕСТАНА".
( "Эхо Дагестана", 6-12 июля 1995 года, стр.2)
1. Что явилось на Ваш взгляд главной причиной введения российских войск
в Чечню?
Военизация Дудаевым Чечни. Не только материальная (оружием). Дудаев
милитаризовал сознание, психику чеченцев, открыто, гласно, ускоренными
темпами готовил народ к войне с Россией. Томас Гоббс еще в 1651 году писал в
"Левиафане", что " ... война есть не только сражение или военное действие, а
промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путем
сражения". Если это так (а это так), то Дудаев за несколько лет до декабря
1994 года начал войну с Россией. Действия федеральных властей и федеральных
войск были ответными.
Если в сосуде законности есть дыра, то сосуд не держит законности.
Российскую законность подрывала "чеченская дыра": не может действовать в
стране закон, если в некой подобласти страны позволено его не соблюдать. Мы
кричали на митингах, что в стране не действуют законы. Чтобы заставить
исполнять демократические законы России, были введены войска в Чечню.
Коммунистическое государство поселило у населения Советского Союза
ложную уверенность в том, что мира всегда можно добиться мирным путем, без
крови. К сожаленью, мир часто завоевывается очень дорогой ценой.
Как я, думаю, доказал в третьем номере "Другого неба" демократии
необходимо сильное государство. Российские демократы (Гайдар, Ковалев,
Шейнис, Явлинский, Юшенков ...), которых я после Чечни уже не считаю
демократами, не понимают этого. Они боятся сильного государства как идеи,
как принципа. Они не дошли, и им не дойти до такой мысли: сталинское,
коммунистическое государство принуждало к соблюдению законов несвободы. К
соблюдению законов свободы тоже нужно принуждать! Нужно принуждать не
заступать, не топтать свободу ближнего своего.
Этого нынешние демократические говоруны России понять не могут. Они все
хотят решить словами. Я бы тоже рад все решать словами. Но ведь не слушаются
дудаевы слов. Не все в истории решается словами. Как совершенно справедливо
заметил в разговоре со мной Даниял Мавраев, преступник на слова всегда
отвечает: "А что сделаешь?". К первым применившим оружие применяют уже не
слова, а оружие.
В работе 1983 года я писал: "оттого, что закрывали глаза на внутреннюю
политику государства, с которым строили отношения, от неестественной этой и
подловатой практики и произошел Мюнхен. Мы живем во времена, когда не можем
и не должны, строя межгосударственные отношения, спокойно смотреть, как
созревает государство-преступник, как натаскивается народ на высший уровень
злобности к не таким, как он сам, как он обретает эту злобность... Это уже
не внутренние дела, или это дела, которые суть откровенная предпосылка дел
внешних". Я писал это о Советском Союзе 1983 года, но эти же общие
рассуждения полностью применимы к дудаевской Чечне 1994 года. То, что делал
с Чечней Дудаев, перестало быть внутренним делом Чечни, эти дела стали
предпосылкой дел внешних -- гражданской войны с дудаевцами, ввода в Чечню
федеральных войск.
2. Есть ли граница между террором и ответной реакцией отчаявшихся
людей? Перенос войны с родной на чужую землю не является ли ответной
реакцией?
Террор (в переводе: запугивание) был формой существования дудаевского
режима. Отчаявшиеся люди бежали от дудаевского террора (около 350 тысяч).
Ответной реакцией на трехлетний дудаевский террор были действия федеральных
властей по установлению власти закона в Чеченской республике.
У России, на мой взгляд, должен быть один, главный, геополитический
интерес на Северном Кавказе: иметь ситуацию действующих законов (в России).
А этой ситуации не будет, если каким бы то ни было организованным
сообществам будет позволено силой оружия отвоевывать право не соблюдать
законы страны. Чечня угрожает существованию России не тем, что без Чечни
невозможна Россия, а тем, что Россия невозможна без верховенства Закона.
Этот "геополитический интерес России", на мой взгляд, полностью
совпадает с геополитическим интересом Дагестана (Кабарды, Осетии, Ингушетии,
Ставрополья, Кубани, Чечни...).
ПИСЬМА И МАТЕРИАЛЫ
ИЗ СЛЕДСТВЕННОГО ДЕЛА
И ЛИчНОГО ДЕЛА ЗАКЛЮчЕННОГО
ПИСЬМО СВЕТЛАНЕ БАЛАШОВОЙ
В этом письме 6 (шесть) страниц.
Дорогая Светлана!
Пишу из Казанского СИЗО-2: вчера я прибыл сюда из Чистопольской тюрьмы
-- иду на ссылку, пока не знаю куда. Два раза успел отсидеть в карцере: с 25
мая по первое июня (7 суток) "за установление межкамерной связи на
прогулочном дворе и за отказ от работы" и с 2 июля по 15 июля (объявили 15
суток и прямо из карцера вывели в машину) "за отказ от работы". Конечно, я
за это время похудел, и нейродермит мой в карцере опять разгулялся: левый
глаз, вернее, бровь над ним и веко вспухли, картина -- когда я с
двухнедельной бородой и с заплывшим левым глазом выходил из карцера -- была
яркая, но тамошние тюремщики ко всему привыкли. С 15 июня по 15 июля мне не
выдали ни одного письма, телеграммы от кого бы то ни было, -- говорили
"ничего не было". Скажи моим родителям, пусть на всякий случай телеграфно
пришлют мне сюда, в Казань, 15 рублей: может быть я успею купить продуктов в
здешнем ларьке. Родителям скажи, что здоровье у меня отличное и чувствую я
себя превосходно.
Я бы хотел часть своих журналов, которые сейчас тащу с собой (а это ой
как непросто в этих условиях), отправить багажом себе ли в ссылку или
родителям домой, но не придумаю как это сделать, сегодня поговорю об этом с
начальником СИЗО.
Прочитал в 6-м номере "Невы" Реквием Ахматовой и опять очень
понравилось, но видимо "серьезная текстологическая работа, проделанная
редакцией", о которой сообщает сама редакция, лишила читателей "Невы" тех
строчек, которые мне запомнились больше всего. Прочитал в "Новом мире"
(вчера вечером) "Где пышнее пироги?" Л. Попковой и, конечно, как и наверное
все, в совершенном восторге. Хотя, в сущности, в фундаментальнейших вещах с
ней расхожусь: по поводу идеалов, которые должна или не должна иметь наука.
Ха-ха-ха! Идеалы есть у любого человека (даже если он сам этого не понимает)
-- значит, они есть и у человеческой науки (да и у нечеловеческой они тоже
будут!!). Ясно, конечно, почему Л.Попкова прячет свои идеалы. Вообще,
возвращаясь к мысли о науке: "объективность" науки сильно переоценивается:
она всегда более чем относительна. Как здоровье Делии, как твое здоровье,
где Сашка? Более подробное письмо я напишу уже с места прибытия, тут
все-таки всего не напишешь. Каждое слово, написанное моей рукой,
чистопольскими тюремщиками изымалось, в последний момент мне сообщили о
конфискации еще 65 страниц "содержащих условности в тексте", среди них 4
листа записей, сделанных мною в карцере: в них я записал мысли, вызванные
романом Рыбакова, стихами Корнилова, просто мысли, пришедшие в карцере --
всего 24 номера (я их нумеровал) --все оказалось "условностями". Написал я
письмо в "Известия" в связи с прочитанной заметкой о подписании СССР
конвенции о неприменении пыток к заключенным -- вернули назад с резолюцией
"пишите это в прокуратуру", -- ну, это мы уже слышали... за то семь-то лет с
половиной. О получении этого письма сообщи телеграммой. Беспокоюсь о
здоровье родителей. Сообщи мне о них. Сейчас еще нет 6-ти утра, я встал до
подъема, хочу как можно скорее отправить. Ехал в машине (в "черной марусе",
как сказала бы Ахматова) из Чистополя в Казань, наслаждался цветами: зеленым
-- полей, красным, желтым -- одежд, голубым -- и думал "всего этого меня
лишали 7,5 лет. Потому как "Город Солнца". Сейчас буду читать газеты и
журналы, накопившиеся за время моего сидения в карцере, -- я их привез с
собой.
Привет всем.
Привет Толику, я часто думаю о нем и всегда прихожу к мысли: как
все-таки это правильно: жить среди людей, как это, наверное, радостно.
Привет всем. Делию обнимаю и целую.
Вазиф.
16 июля 1987 года.
г. Казань, СИЗО-2.
Да, роман Рыбакова я еще не дочитал: не получил номера "Дружбы народов"
с его окончанием.
Все-таки хочу пару слов сказать по поводу "Пирогов": Л.Попкова, на мой
взгляд, слишком грубо противопоставляет стихийность плану, рынок --
внеэкономическому принуждению. Но свободу обязательно нужно (это ее
внутреннее свойство) обеспечивать силой, несвободой для тех, кто покушается
на свободу: свобода играть в футбол обеспечивается жесткими правилами и
внефутбольным принуждением, например, вызовом милиции для удаления с поля
игрока, отказывающегося покинуть его по требованию судьи. В рыночной
экономике внеэкономическим удалением с поля нарушающих правила рынка (не по
правилам приобретающих собственность) -- препровождением в тюрьму, я уже не
говорю о постоянно совершенствующихся правилах самой игры -- рыночной
экономики. Сила, праведное насилие обязательно должно использоваться для
обеспечения свободы, в нечеловеческом обществе оно используется для защиты
несвободы, для защиты высокоразвитой рабской цивилизации, в этом случае сила
-- всегда инструмент паразитирующих на жизни, крови, таланте тех, кто хочет,
знает и умеет. Капитализму не чужд план, если он идет на пользу рынку, на
пользу свободе, ему вообще не чуждо ничто человеческое, он открыт и
любопытен, для него план -- средство, а цель -- свобода, человек,
высвобождение скрытой в человеке бесконечности, он не ограничивает своих
поисков объявлением каких-то зон запретными для поиска, он так и будет
развиваться свободно и свободно, удивляя и радуя людей. Про другую систему
не пишу здесь. Поход на нее начат, она обречена, человек ее превзойдет,
перешагнет и через эти холмы... хотя, теоретически возможно бесконечное
существование общества питающегося своими страданиями, своим рабством, о
рабстве пишущем, своей приобщенностью к рабству гордящимся: "я была с моим
народом, там, где мой народ, к несчастью, был" (ну да это уже начинается тот
разговор, на который много бумаги потребуется). Сама ж Л. Попкова пишет, что
капитализм пробовал и социал-демократические правительства -- не устроили
они никого -- пришел к большей свободе рынка, -- вот этот верхний билль о
свободе, билль "а давайте не ограничивать себя в поиске", на мой взгляд,
всего важнее, и тут не в объективности, а как раз в субъективности дело:
течение истории, выбор себе истории от нас зависит, хочешь, согласен быть
рабом -- и будешь, и никакая наука тебя не спасет, будешь рабом, открывающим
объективные законы упрочивающие рабство, объективность науки? , "где пышнее
пироги?", ха-ха-ха!, у нас они пышнее!!!, у нас!!!, наши пироги пышнее,
потому что вкуснее и надежнее и гарантированнее, какая еще объективность:
кто назначен арбитром спора Л.Попковой с боящимися свободы, боящимися тех
пирогов? Ну да это все в скобках. Планирование! Да разве фирма не планирует
свою деятельность? Тамошние государства не планируют? Только они и
планируют, только то и есть план.
Вазиф.
16 июля 1987 г.
г. Казань, СИЗО-2.
ИЗ ПИСЬМА СВЕТЛАНЕ БАЛАШОВОЙ
Наконец, уже тут, сидючи в Казани, я решил, что кашу маслом не
испортишь и послал два идентичных заявления -- в Президиум Верхсовета СССР и
Генеральному Прокурору СССР -- такого содержания: "В связи с официальным
извещением меня сотрудниками Прокуратуры СССР Овчаровым и Семеновым о
готовящемся освобождении осужденных по статье 70 УК РСФСР и в связи с
досрочным выводом меня из Чистопольской тюрьмы считаю своим долгом с
предельной ясностью заявить свою позицию: я не даю никаких гарантий
соблюдения мною советских законов в случае моего освобождения.
27 января 1987 года.
Вазиф Мейланов, г.Казань, СИЗО-2."
Ну а потом я написал в Президиум Верховного Совета СССР такое
заявление:
"Я требую освобождения -- не оговоренного никакими условиями -- всех
осужденных по статьям 70 и 190-1 УК РСФСР.
Когда бы ни настало мое освобождение, я каждым своим словом, дыханием,
движением буду нарушать статьи 70 и 190-1 УК РСФСР. Такие действия и такую
жизнь я считаю благом для народов этой страны и для всего человечества.
Я никогда не устану повторять, что источником гонки вооружений,
источником напряженности между Западом и Востоком являются эти задавившие
духовную свободу 280 миллионов статьи 70 и 190-1 УК РСФСР (и им подобные
статьи других республик.) Есть только одно радикальное средство уйти от
гонки вооружений: довести уровень духовной свободы в СССР до уровня,
задаваемого отменой статей 70 и 190-1. Только тогда исчезнет сам источник
вражды свободных народов к духовно несвободным народам СССР.
Статьи 70 и 190-1 должны быть выкорчеваны из свода законов.
Только этот шаг явится подвижкой на пути к оздоровлению нравственной
обстановки планеты и, следовательно, к уничтожению источников, готовящих
ненависть, потребную для ядерной войны.
Не социализм, не коммунизм цель человеческого сообщества, а человек,
его благо.
--Да, но в чем благо человека?
--В ответе на этот вопрос и состоит смысл человеческой истории и
человеческой жизни. Давать свои ответы на вопрос, каким быть человеку, во
имя чего жить, как жить, как, следовательно, устраиваться обществу, в
котором жить человеку -- смысл и задача человеческой жизни.
Не давать человеку высказываться о жизни, его окружающей, не давать
человеку распространять свои ответы на перечисленные мною вопросы -- это
значит закрывать пути человеческой истории и лишать божественного смысла
человеческую жизнь.
Свобода мысли и свобода слова -- цель, а не средства. Они являются
бесценным духовным благом, его же лишены народы этой страны.
Статьи 70 и 190-1 УК РСФСР (и аналогичные статьи кодексов других
республик) должны быть уничтожены.
16 февраля, 1987 год.
Вазиф Мейланов, г. Казань, СИЗО No 2."
Заявления мои все отправлены, и мне об этом даны удостоверения. Как
получишь это письмо -- подай мне об этом телеграмму -- может быть она меня
застанет здесь!
Привет Сашке и Делии. Дочку обнимаю.
Вазиф.
20 февраля 1987 год, г. Казань,
Следственный изолятор No2.
Исправляю свою неточность: удостоверения об отправке есть у меня только
для двух последних заявлений ( удостоверений всего три , так как
предпоследнее заявление я послал в две инстанции -- в Президиум Верхсовета и
Генеральному Прокурору).
23 февраля 1987 года.
Вазиф
г. Казань, СИЗО-2.
Сегодня , 27 февраля 1987 года я прибыл в Махачкалу.
ПИСЬМО Д.Л.ШУМУКУ
Дорогой Даниил,
пишу Вам из Махачкалы, так до сих пор и не работаю -- нет для меня в
Дагестане работы по специальности. Светлана уехала в Израиль, я проводил ее
15 октября. С нею уехала моя дочь Делия и ее сын Саша.
Я вернулся в Дагестан 25-го декабря 88-го года, до этого был в ссылке в
Якутии (Верхневилюйский район, село Намцы). Из Намцев летал в Якутск -- в
хирургическом отделении онкодиспансера мне удаляли язву на шее (образовалась
в 85-м году в ШИЗО), сразу после операции меня в этом онкодиспансере
навестили Юрий Бадзьо и Елена Санникова, и тот и другая мне понравились.
Живу я здесь с женой Еленой и дочкой Полиной. Лену арестовали вскоре
после меня за то, что она передала сведения обо мне в Москву, ее обвинили по
70-й статье! Узнав о ее аресте (на прогулке в Махачкалинском изоляторе мы
попали в соседние прогулочные дворы), я объявил голодовку (26 февраля 80-го
года) и держал ее пока ее не выпустили (6 марта 80-го). Но обвинения с нее
не сняли и после выпуска из изолятора, до суда дело не дошло (она была
признана уже не представляющей общественной опасности), так до сих пор и
считается совершившей преступление! В момент ареста ей только-только
исполнилось 23 года (сейчас 32), все эти годы ей приходилось несладко.
Виделся я в Москве и со своей старшей дочерью (от первого брака) Мариям
(ей в ноябре будет 23), она окончила филфак МГУ, увлекается живописью
(картины ее даже покупаются), ей же было всего 13, когда меня арестовали,
так вот: теперь мы с нею как бы заново познакомились и она с юным пылом
стала обвинять меня в... революционаризме: "Ты революционарист... Сейчас все
стали революционаристами, и это настоящий бич общества... Вообще, в политику
идут только те, кто не может себя реализовать в творчестве, а вот я хочу и
могу реализовать себя в творчестве, и поэтому низшей формой деятельности --
политикой -- заниматься не собираюсь..." И т.д. и т.п. и все это с пылом
неофита, с московским гонором и с заносчивостью молодой девушки. Я всю эту
московскую философию слышал 20 лет назад, но чтобы не обидеть дочку
возражать старался мягко... Ну что ж: уже то хорошо, что темы мы взяли
экзистенциальные. Думаю теперь о ней каждый день. Была бы возможность,
переехал бы в Москву, чтобы быть к ней поближе, ну а если не будет такой
возможности -- придется придумать что-нибудь порадикальней.
Я тут пишу статьи и заявления, которые, видимо, кажутся западным
редакторам мешающими "пользе дела", посему они их, прямо не отказываясь
печатать, откладывают в долгий ящик. Так, я написал заявление в верхсовет
страны с требованием создать суд на манер Нюрнбергского для суда над
компартией, коммунистической идеологией и осуществителями коммунистического
режима. В заявлении я пишу, что бумажки выписанной в кабинете
("реабилитация") мне не надо -- мне нужен открытый, гласный суд. Копию
послал в "Русскую мысль", Алики Гинзбурги ее не напечатали! Заявление я
отправил 20-го августа. В нем я в сжатой форме пишу о своей жизни в
заключении. Я хотел бы, чтобы и Вы его прочитали (Светлане оно понравилось).
Ну Гинзбурги Гинзбургами (впрочем я с ним самим непосредственно не
связывался, думаю теперь связаться и поговорить открыто, выяснить его
позицию), а заявление я все равно напечатаю. Впрочем, "Русская мысль"
напечатала этим летом мою статью об указе от 8-го апреля.
Даниил, Света говорила мне, что Вы имеете копию всего своего дела, --
так ли это? Какие у Вас были трудности в получении копий?
Я очень рад, что Вы живете на свободе, Ваши доброта и душевная
честность так восхитили меня, что потом, в ШИЗО и тюрьме, я говорил себе:
"Ничего, семь лет оправданы уже одним тем, что я узнал Шумука." Желаю Вам,
дорогой Даниил, душевной свежести. И ни за что не терять Вашего
неподражаемого, очаровательного украинского юмора (каковой чувствуется и в
письме к Светлане).
Привет от меня Вам и всем Вашим родным.
Ваш Вазиф
16 ноября 1989 года. Махачкала,
пр. Калинина, 29, кв. 36.
ПЕРВОЕ ПИСЬМО ДИАНЕ И ДЖОНУ
Дорогие Диана и Джон Беддоуз!
Спасибо вам и вашим друзьям за то, что вы во все время моего заключения
справлялись о моем здоровье.
Изолированный от всего мира, я знал: найдутся люди, которые поймут, что
заставляло меня стоять насмерть.
Я говорил сидящим в соседних камерах: "Я доказываю теорему
существования. Я строю опровергающий пример. Коммунисты будут говорить
человекам: "Кто? Кто не согнулся пред нами? Этот?... Этот?... Все согнулись!
Все приняли исправление рабским трудом. Ничто личность перед Молохом нашего
гуманнейшего государства". А юный мечтатель скажет: "Был Вазиф! Утверждение
ваше ложно". И рухнет ложь врагов человечества".
Думаю, что коммунисты в случае со мной столкнулись с новым для них
явлением. Они числили меня теоретиком и рассчитывали, как это у них выходило
раньше, победить мою теорию моей же лагерной практикой и тогда сказать мне:
"Много вас с теориями да со гневом праведным шло на нас, а итог всегда один:
огрызаетесь, а везете, ездовые собаки, и любо нам переплавлять ваш
благородный гнев в рабью работу, эгей, залетные, -- сетки, связанные нашими
идейными противниками, нам слаще мирра и вина, всего полезней они теории
нашей".
Но пробил их час: я был готов стоять насмерть против насильников,
против растлителей, приучавших людей бояться говорить, бояться думать.
Моя концепция человека отличается от христианской: считал я, что каждый
должен брать на себя и Кесарево, и Богово, что каждый должен брать на себя
Кесареву работу устройства внешних правил жизни, что мало сказать -- надо
личным примером внести новое понимание в жизнь, что кто понимает, но не
живет по пониманию, тот, на самом деле, всегда не так понимает.
Всегда считал я, что человек ответственен перед добытым им пониманием.
Мысли, мною выношенные, меня обязывают. Я должен показать пример, чтобы люди
узнали о мире и человеке неизвестное им дотоле. Они могут и должны, нельзя
уступать, иначе их перевоспитают в морских свинок.
Решимость пойти на смерть, наедине с собой принятая, сделает вас
победителем, уже не во власти насильников будут ваши решения и, если насилие
ставит вопрос: "да или нет?", вы на каждой развилке отвечаете "нет", и они
знают, что вы так ответите, сламливатели душ вдруг сразу становятся жалкими,
напуганными -- видят они, что превзошедший их в мысли превзошел их в жизни,
в деянии, что он неуязвим, ибо в сердце своем решился на смерть.
Я говорил заключенным: "Своим отказом от рабского труда я тку полотно
свободы, с каждым днем полотна моего все больше, я увеличиваю количество
свободы в стране и в мире. Тяжело, как я? Так и я рад бы не мучиться, но
ведь не оставляют насильники выбора, а трусость народа вынуждает взять на
себя ношу, которую должны бы разделить хотя бы тысячи".
Платон говорил: "И душу -- по крайней мере наиболее мужественную и
разумную -- всего меньше расстроит и изменит какое-либо внешнее воздействие"
и "Человеку надо быть свободным и больше смерти страшиться рабства", и, если
бы я не вышел против насильников насмерть, то получилось бы, что слова его
сейчас неверны. Что есть мера насилия, которой противиться человек не в
силах. Пришел мой черед жизнию своею отстоять истинность текстов Платона. Я
всегда это понимал, но в тюрьме выразил это в слове: "от нас зависит
истинность текстов прошлого". Нет у них, кроме нас, защитников. И нежную
Ахматову, и пламенную Цветаеву, и обретшего перед смертью душевную крепость
Александра Блока сегодня защитить -- своими жизнями -- можем только мы.
3-го апреля 1981 года я вышел в зону и узнал, что В.Пореш держит
голодовку, требуя вернуть ему Библию, отобранную лагерной администрацией,
10-го апреля я написал заявление начальнику колонии ВС-389/35 майору Осину,
в котором, в частности, писал: "Вы, коммунисты, называете себя наследниками
"великой русской культуры", "великой русской литературы" 19 века. Но что бы
сказали вам те, в чьи наследники вы записываетесь, -- Лермонтов, Пушкин,
Гоголь, Достоевский, Толстой, когда б узнали, что вы отнимаете у узника его
Библию? Я вам скажу. Толстой бы плюнул вам в глаза, а Достоевский дал бы вам
пощечину!", "Вы хотели бы всю землю запачкать старшими лейтенантами Чайками
и прапорщиками Набиевыми. Вы бы хотели на место Марины Цветаевой поставить
Алика Атаева. Мы не позволим вам этого. Я лично не позволю", "Если через
неделю Библия не будет возвращена Порешу, я объявлю недельную голодовку
солидарности с голодающим". Заканчивал заявление я призывами, впервые
употребленными мною в заявлении от 28.02.1980 г. в защиту Елены Самаревой,
арестованной по моему делу, я требовал ее немедленного освобождения:
"Долой палаческую коммунистическую администрацию! Долой режим зажимания
ртов! Долой новое коммунистическое общество, в котором благородство
преследуется по закону!" В тот же день (10.04.1981г.) за подачу этого
заявления я был заключен на 15 суток в штрафной изолятор (ШИЗО).
Когда мне сказали, что в нем меня будут кормить через день, -- я не
поверил.
Просидев в ШИЗО неделю, я, в согласии с написанным мною в заявлении,
объявил голодовку в поддержку голодавшего Пореша.
Что такое ШИЗО? Это очень интересное место, но скоро о нем не
расскажешь. Интересно в ШИЗО с питанием. Один день дают так называемую норму
9-б: 450 г хлеба, 250 г картошки, 200 г кислой капусты, 50 г крупы, 60 г
рыбы, 10 г муки, 6 г растительного масла, 20 г соли. На другой день дают 450
г хлеба и два раза в сутки кипяток. Так и чередуют. Чая -- ноль, сахара --
ноль, мяса -- ноль, фруктов -- ноль, свежих овощей -- ноль. Прогулок в ШИЗО
не положено. Отправлять письма из ШИЗО не положено. Но тюремщики самочинно
ужесточают режим содержания в ШИЗО: они не дают не только отправлять письма,
но и писать их! Они не дают в ШИЗО читать ничего! "Закон" не запрещает в
ШИЗО РСФСР читать, ну так тюремщики запрещают! С 82-го года я непрерывно
обращался к прокурорам всех рангов. Я вызывал их, указывал параграфы закона,
специально оговаривающие незапрещение читать, и прокуроры придумали (т.е. им
вышестоящие прокуроры подсказали) такой прием против меня: на мои требования
немедленно отдать приказ администрации лагеря или тюрьмы выдать мне в ШИЗО
или карцер книги, газеты, журналы они говорили мне: "Я вам отвечу
письменно!" -- "Простите! Вот закон, а вот нарушение его администрацией
тюрьмы, лагеря. Вы прокурор по наблюдению за соблюдением законности в местах
заключения. Вот и пресеките. Сейчас, немедленно". -- "Я вам отвечу
письменно". Так мне отвечали Чистопольский прокурор Хузиахметов, Пермский
областной прокурор Килин, Нижне-Камский районный прокурор Акташев. С 84-го
года они стали ссылаться на "Разъяснение", датированное 29 февраля 1984 года
и подписанное заместителем министра внутренних дел генерал-полковником
Богатыревым, мне его давали читать в карцере, в нем написано: "В целях
ужесточения режима содержания особо злостных нарушителей режима,
министерство разъясняет, что в ШИЗО и в карцерах РСФСР запрещается давать
читать книги, газеты, журналы". Итак, замминистра внутренних дел присвоил
себе законодательные функции. Когда я говорил прокурорам, что эта бумажка,
это "разъяснение" юридический ноль, что не закон подчиняется замминистру, а
замминистра закону, то со мной соглашались все, но книг, газет и журналов не
давали.
Писал я и в Прокуратуру СССР, и генеральному прокурору -- вместо ответа
меня либо переводили на новое место, либо сообщали, что мое заявление
направлено в прокуратуру Татарии (или Перми), а из этих прокуратур следовал
спокойный ответ: "Нарушений закона в действиях администрации, несмотря на
все наше желание таковые обнаружить, не найдено". Свиданий (личных) я был
лишен все семь с половиной лет, и передать сведения о творящемся в бараках
ПКТ-ШИЗО и в карцерах тюрьмы не было возможности.
10 сентября 1982 года в Чистопольской тюрьме я написал заявление, в
котором объяснял коммунистическому государству свое отношение к его попыткам
исправить меня принудительным трудом: "Вы хотите меня исправить
принудительным трудом? Простите мне, но я не хочу исправляться", "Есть две
ступени насилия, одна -- это не давать делать что-то, это низшая ступень
насилия, другая -- это заставлять делать нечто, это высшая ступень насилия,
на ней насилуется душа. А я ведь стремлюсь понизить уровень насилия в мире,
вот и заставляю вас сойти с этой высшей ступени насилия на низшую", "ст. л-т
Чурбанов говорит, что я должен заняться общественно-полезным трудом.
Отвечаю: сейчас нет более полезного для общества труда, чем отказываться от
принудительного труда в коммунистической политической тюрьме. И нет более
тяжелого труда, чем этот, ст. л-т Чурбанов знает, что он такой работы не
выдержал бы и месяца. Ст. л-т Чурбанов говорит, что то, что я читаю и пишу
-- это труд, полезный для меня одного, а надо, чтобы для всех. А я говорю,
что сейчас все, что полезно для меня, полезно и для человечества", "В
детстве я любил читать книжки советских авторов, и чтение это, как ни
забавно, принесло мне пользу. Как же могу я уступить вам -- ведь это бы
значило предать Гайдара и Фадеева, учивших не поддаваться насилию. Вот и
получается, что это я защищаю Улю Громову и Любку Шевцову, а вам достается
роль их оппонентов (улыбаюсь)".
Я добивался в заключении права не работать, сделать труд в заключении
не принудительным, права покупать продукты питания на "присланные" деньги,
права иметь свидания в неограниченном количестве, права на присылку книг и
продуктов в неограниченном количестве. Сейчас -- по коммунистическим законам
-- заключенный имеет право (если не наказан лишением этого права!) покупать
в заключении продукты питания только на деньги, заработанные рабским трудом
в заключении же. Поэтому я не имел возможности во все годы заключения
покупать продукты на деньги, которые присылались мне из дома родителями. Я
имел право на эти деньги подписываться на газеты и журналы, которые, в свою
очередь, месяцами, полугодиями не выдавались мне из-за того, что меня
непрерывно держали в карцерах и штрафных изоляторах.
14.09.1982 г. я был посажен в карцер на 15 суток -- за отказ от
принудительного труда, по истечении пятнадцати суток мне было добавлено еще
12 суток -- за передачу сведений о себе стуком по трубе в 20-ю камеру,
расположенную над карцером, и за получение сведений о состоянии дел в 20-й
камере: "Помилуйте! Люди в коммунистическом государстве должны быть
разъединены ("говорите только за себя!", "говорите только о себе!"), а
Мейланов и в камере нарушает! Приходится морить голодом и дальше!"
В одном из заявлений уже 1985 года (октябрь) я писал, что "ездовой
собаке были бы совершенно непонятны мои требования вывесить какой-то там
листок бумаги (о праве не работать): какое еще "право, а не обязанность?" --
ездовая собака понимает только кнут и корм. Значит, то, что я делаю -- это
утверждение и сохранение различия между человеком и ездовой собакой, это
борьба с перевоспитыванием в ездовую собаку, которая хоть огрызается, а
везет".
Орлов, беркутов, соколов приручают болевыми пытками и голодом, а
человек должен снова и снова являть миру пример неуступчивости насилию. Как
ни крути, а либо ты сдал назад перед злом, либо сказал себе и камням, и
паукам, следящим за твоей битвой: пойду на смерть, но подлецам, ставящим
целью сломить дух человеческий, сломить гордость своей божественной
природой, подлецам, со школьной скамьи внушающим: "единица -- ноль!", не
уступлю. Никто не узнает? Ничего. Камни узнают. Пауки узнают. Уже и это
изменит мир.
Ко мне приходили тюремщики, уговаривали начать работать: "Как только
начнете работать, в ту же минуту принесут вам с кухни разницу между
карцерной и положенной работающему нормами питания. И какое странное у вас
требование: свободный труд, не обязательность, а добровольность труда. Да
что же изменится для вас от того, что появится какая-то там бумажка? Для
чего вам право не работать, когда вы собираетесь работать?" (майор Тройнин).
"Ездовой собаке этого не понять", -- с улыбкой отвечал я.
Все тот же майор Тройнин говорит мне: "Скажите, разве не аморально
кушать и не работать? А ведь вы хоть что-то да едите". -- "Нет, это не
аморально. Аморально красть. Аморально не оставлять человеку выбора. У вас
есть сын?" -- "Да..." -- "Так вот: когда он покупает или ловит птицу и
сажает ее в клетку, вы, наверное, говорите ему: ты лишил птицу возможности
самой добывать себе пищу, ты посадил ее в клетку, поэтому отныне ты обязан
ее кормить", точно то же говорю я вам: отпустите меня на волю, и я найду
себе пищу сам, держите в клетке -- кормите!! Аморально оплачивать свое
заключение, аморально платить тюремщикам за то, что они лишают тебя свободы.
Аморально облегчать вам бремя моего содержания. Своим отказом работать я
борюсь с вами, борюсь против своего заключения, и это очень морально".
Здесь я пока не работаю. Сельсовет и дирекция совхоза "Намский" издали
приказ, по которому я назначаюсь переборщиком картофеля в
картофелехранилище. Никаких заявлений о приеме на работу я, конечно, не
писал. Приставленный ко мне л-т Докторов прямо сказал мне, что работа эта
выбрана мне в качестве меры наказания. Перебирать картофель -- это работать
в наполовину засыпанном землей, сыром, темном, со спертым воздухом
помещении, в котором поддерживается температура +2 -- +3о С. Работу
подбирали специально для меня -- с истощенным до предела 7,5-летним морением
голодом организмом, с незалеченными болезнями. Работать там -- значило бы
принять кару, этого, конечно, не будет.
Я написал (в январе 88-го) заявление районному прокурору, в котором
потребовал обеспечить мне осуществление моего права "работать в избранной
мной сфере общественно-полезной деятельности" (конституция).
Как у меня со здоровьем? Невольно улыбаюсь. Так, что мою медицинскую
карту из тюрьмы сюда, в нарушение закона, не переправили. Неплохо бы
обществу "Врачи -- за безъядерный мир" задать вопрос: "Каким должно быть
здоровье человека с 10 апреля 1981 года и по 8 июня 1982-го сидевшего в ШИЗО
и получавшего карцерную норму питания 9-б через день, затем направленного на
3 года в тюрьму и там державшегося на строгом режиме (тюремном) и в карцерах
(82-85), в 85-м году возвращенного в тот же лагерь ВС-389/35, в то же ШИЗО с
кормлением через день (с 10.07.85 по 9.03.86), и, наконец, опять до конца
срока (25.7.1987) направленного в тюрьму на строгий тюремный режим,
лишенного во все время заключения права покупать продукты питания?". Мой
рацион был известен коммунистам до грамма. Коммунисты регулировали мой вес
количеством пищи, пропускаемой в камеру.
Особо свирепствовали гуманисты в шинелях во второй мой приезд в лагерь
ВС-389/35 -- с июля 85-го по февраль 86-го. Лишали всего, чего только
мыслимо лишить, ни с какими "законами" своими уже не считались: отбирали
ручку, отбирали бумагу, устраивали в камере ШИЗО обыски на предмет
нахождения грифелька, которым я пишу, не давали писать письма прокурорам,
ручку и бумагу давали только на час (с 18 до 19 часов), не успел -- отдай
недоконченное заявление: "завтра допишете", но "завтра допишете" не
получалось: назавтра оказывалось, что недописанное заявление взято "на
проверку" оперчастью и конфисковано (в пользу государства (улыбаюсь),
конфисковывались письма моих родителей, тушился днем свет в камере (на окнах
железные жалюзи, не пропускающие света, сразу падала темнота), переводили в
угловые камеры, в которых холодно и сильно дует. Я смеялся и говорил: "Идет
игра "чего бы еще лишить Мейланова?" Начальник управления лагерей ВС-389
подполковник Хорьков вместе с начальником лагеря ВС-389/35 майором Осиным
заходили ко мне в камеру ШИЗО (No1) в августе 85-го. Я говорю Хорькову:
"Майор Осин приказал надзирателям тушить свет в моей камере, это же
нарушение даже ваших так называемых законов: в камере нет положенной по ним
освещенности!"
Хорьков: Что, люксиков не хватает? Может быть люксметр сюда принести?
Я: Именно! Несите!
Хорьков: А зачем вам свет? Читать вам все равно ничего не дают...
Я: А затем, что при сидении в темноте расширяются зрачки, это портит
зрение, а оно мне еще будет очень нужно.
Хорьков: Ну раз так, то вот мы что сделаем: днем свет все-таки будем
выключать, а вот ночью, после отбоя, будем его включать, у вас днем зрачки
расширятся, а ночью мы свет включим -- они у вас и сожмутся, -- вот и будет
вашим зрачкам массаж, он, говорят, да вы ж и сами знаете, полезен.
Я: Неплохо сказано! Я запомню этот разговор!
Так и делалось! Потом, правда, поняв бесполезность и становящуюся уже
скандальной циничность этой формы давления, свет стали включать, да и
перевели меня из 1-й камеры ШИЗО в более светлую.
Или еще вот какую штуку они делали осенью 85-го: не брали от меня
заявлений, адресованных им же -- администрации колонии, их вдруг перестало
устраивать, что в заявлениях своих я называю себя Вазифом Мейлановым, а они
ведь требовали, чтобы "осужденным Вазифом Мейлановым", я продолжал писать,
как писал всегда, ну а они месяца три не брали от меня заявлений: "Написано
не по форме!!"
Как-то в разговоре с Осиным на эту тему я сказал: "Я же не осужденный.
Суда над собой не признал. Существующие законы назвал узаконенным
беззаконием. Нельзя, никак нельзя нам называть себя осужденными. А вы ведь
от тех, кто вам уступит, потом начнете требовать, чтобы они писали уже так:
"справедливо осужденный такой-то".
Осин: А что -- и будем.
Я: Если мы вам позволим. А мы возьмем и не позволим. Я, вот, научу вас
брать заявления у "Вазифа Мейланова".
Вторая многомесячная пытка штрафным изолятором (голодом, холодом,
изоляцией, физическим изнеможением) далась мне особенно тяжело: организм мой
был уже далеко не тот, что в 81-м году, сказались и первая годовая пытка в
ШИЗО (81-82 года), и три года тюрьмы, начались необратимые процессы. Стало
болеть сердце, появилась и уже не покидала меня одышка, появился у меня и
нейродермит: на ноге, на руке, на шее и на лице появились не заживавшие по
нескольку месяцев язвы. На шее и на лице эти язвы превратились в опухоли.
Одну из них -- на лице -- я вырезал уже здесь, в ссылке, 11-го ноября 87-го
года, другую -- на шее -- собираюсь вырезать этим летом. 31-го октября 85-го
года я взвесился в тюремной больнице -- меня водили в нее из ШИЗО,
оказалось, что я вешу 62кг -- я потерял, по сравнению с тюрьмой, 11 кг веса.
В камеру ШИЗО мне (85-й год) стали давать корвалол, мази, таблетки против
нейродермита: лекарства давали, а еду нет, а газеты -- нет, а теплую одежду
-- "нет, не положено!" Дважды гуманисты доводили меня до дистрофии и
переводили в больницу -- с 8.2.82 по 5.3.82 и с 8.6.82 по 19.7.82. Когда
пришли в первый раз переводить меня в больницу, я находился в камере ПКТ,
т.е. получал ту же норму питания 9-б, что и в карцере, но имел право читать
газеты, писать письма -- вот я и писал , когда в мою камеру вошли борцы за
светлое будущее всего человечества, письмо Светлане Балашовой. Обыск,
неоконченное письмо берется "на проверку". В заявлении майору Осину я пишу:
"Вы ж натяните поводок у капитана Рябышева, а то он с ума сходит: как увидит
письма, рвет черновики из-под локтя, писать мешает". Из больницы я
возвращаюсь 5-го марта, захожу в камеру ПКТ, меня тут же просят зайти в
комнату дежурного и предъявляют постановление: "15 суток ШИЗО за оскорбление
сотрудника администрации". Слова о поводке... Майор Осин и подполковник
Хорьков уже потом дали мне понять: разгадали, дескать, ваш намек на элементы
собаковости у капитана Рябышева. Из больницы -- в ШИЗО, через пятнадцать
суток я был в том же состоянии, что до больницы.
В тюрьме у меня постоянно опухало лицо, делали уколы глюконата кальция
и димедрола. У меня в 85-м в ШИЗО страшно отекали ноги -- давали таблетки,
выводящие воду из организма. Им важно было, как и во всей остальной их
жизни, загнать болезнь внутрь, а снаружи пусть будет все более-менее. Но не
было и снаружи. Снаружи были язвы и опухоли.
У меня в ШИЗО разболелся зуб, я решил его удалить, требуя вывести меня
в лагерную больницу к зубному. "Нельзя". Через неделю администрация колонии
находит решение -- вырвать зуб в бараке ШИЗО-ПКТ. Я слышу разговор дежурного
прапорщика Набиева по телефону: "А? Что? Сейчас спрошу! Мейланов, у вас
какой зуб болит -- верхний или нижний? Ясно! Он говорит, у него нижние зубы.
Нижние!! Да, да." Приходит молодая женщина-врач с щипцами для вырывания
нижних зубов, меня приглашают в дежурную комнату, делают укол. Наконец, надо
же и рвать как-то. Врач растерянно говорит мне (я сижу на табурете): "Вы не
могли бы зафиксировать голову?". Я улыбаюсь: "Попробую!". Вот так вот.
Ничего, вырвали. И в камеру -- "а как же!". И не надо беспокоиться о том,
чтоб два часа не кушать: кушать я буду только на следующий день.
Присутствовавший при операции главврач больницы И.Ю.Лысенко попробовал
пошутить: "Вас можно поздравить с удалением антисоветского зуба?". Я
улыбнулся окровавленным ртом.
Я переписываю это письмо, потому что думаю, что письмо, посланное мною
отсюда, из Якутии, до вас не дошло: ребятам из КГБ тоже интересно о чем там
я пишу в Англию. А писал я торопясь, думая, что меня, быть может, скоро
арестуют (мне уже объявили "официальное предостережение" о том, что я буду
привлечен по статье 209, если через месяц не начну работать) и мне казалось,
что я должен пробить эту броню изоляции, которой окружили меня коммунисты
(надеясь за время моей ссылки наврать и обмануть, а там, мол, уже дело будет
сделано -- иди, переубеждай!).
Вот набросок из моего дневника тех месяцев: "Ведь посадят меня
гуманисты в шинелях. Именем народа-гуманиста. Именем народа в шинелях. А
через двадцать лет будут натирать слезы рукавом шинели: "Вазиф
Сиражутдинович! Ведь если б мы не выполнили, то сами ж сели б... И никто из
Димитр Сергеичей нас не вразумил, не сказал словечка останавливающего, а
наоборот, говорили, что сейчас начальство все правильно делает".
В тюрьме, одну в начале 83-го, другую в конце его, я написал две
статьи: "Разоружение и уголовные кодексы" и "Говорю с коммунистами", их
удалось передать из тюрьмы на волю, они были напечатаны в каком-то там
Архиве Самиздата, взгляды, в них изложенные, ни на йоту не потеряли
актуальности, и я бы хотел их видеть распространенными как можно шире, их
место не в архиве, это коммунисты очень бы хотели там их держать. Я бы
хотел, чтобы вы познакомились с этими статьями, они мне дороги, они
вынашивались в камерах Чистопольской тюрьмы в эпоху андроповского разгула
тюремщиков. Статьи эти были у меня конфискованы (но я имел вторые экземпляры
их), идеи, в них изложенные и, безусловно, прочитанные временщиками,
заставили коммунистов лавировать, срочно исправлять выпущенные ими для
народного потребления изречения. Думаю, что сейчас идеи, в них изложенные,
особенно актуальны: шелуха слов очередного вещателя отпала, и суть вещей,
изложенная в этих статьях, предстает с еще большей убедительностью, потому
что это именно суть.
Я живу в маленьком якутском селе, люди здесь ненавидят русских,
ненавидят приезжих, считают, что русские отнимают у них страну, а приезжие
работу. Говорят на якутском (тюркской группы) языке. Недавно я получил
анонимное письмо от группы молодых людей в возрасте 17-20 лет, обращаясь ко
мне "Дорогой товарищ Мейланов", они пишут, что им надоело слушать ложь,
которую им говорят обо мне, просят, чтобы я сам рассказал о себе и даже
просят стать их духовным наставником. Однако письмо, которое я им отправил
по указанному ими условному адресу ("письмо попадет в наши и только в наши
руки") в их руки не попало (я выяснил это через третьих лиц).
Поселили меня поначалу в общежитии -- без разрешения местного
начальства квартиры мне никто не сдаст. Поселили с алкоголиками, квартира
которых была сборным пунктом пьяниц всего района, водку тут не продают --
любители спиртного пьют одеколон и духи. Я повел борьбу с алкоголиками. Меня
поселили в другую квартиру -- к учителю истории, якуту, коммунисту,
сталинисту, уставившему комнату бюстом и фотографиями Сталина. Поначалу мы
жили с ним вдвоем в одной комнате, затем появился третий жилец, который стал
спать на раскладушке все в той же комнате. К этому времени я осмотрелся и
навел справки. И самочинно занял пустовавшую квартиру в доме без каких бы то
ни было удобств: туалет на улице, в доме неисправная печь, которую надо
ежедневно топить, для этого нужны дрова, а дров нет, а когда есть дрова, то
есть и дым, ибо печка дымит. И квартира эта, и ее печка, оказывается,
известны всему селу -- и все-таки живу! Воюю с печкой, но -- свобода! Я
оторвался от навязанных мне соседей.
Ну тут было много разных событий. Якуты ищут встреч и бесед со мной,
они научились принимать мой характер и мою манеру поведения как данность.
Все это несмотря на запугивания, беседы и советы не разговаривать со мной,
которые дает им милиция (ко мне приходили люди и рассказывали о беседах,
проводимых с ними).
Бедная милиция не знает, чего от меня ждать и, похоже, ждет, что я
поведу местных якутов на штурм здешнего сельсовета. Бедные, бедные...
Вода тут на зиму заготавливается в форме льда, и лед этот хранится на
улице, куски льда периодически заносятся в комнату и растапливаются в бочке.
Воды мало, поэтому постираться проблема, искупаться -- другая. Мясо дают по
нормам -- 1 кг на одного человека в месяц. Молочных продуктов (молоко,
сметана, кефир, сыр и так далее) в магазинах в продаже нет . В магазинах
только банки рыбных консервов, сахар, чай, хлеб, крупа -- все!
У меня есть отец и мать, отцу 78, матери 75. Они пишут мне, что у них
очень плохо со здоровьем. Мать сильно болеет, лежит, давление у нее, как
написал мне в последнем письме отец, 240-260 -- но борцы за светлое будущее
всего человечества не дают мне паспорта -- документа, без предъявления
которого авиабилеты не продаются, поездов тут нет. Мне не дают возможности
навестить больных и находящихся уже в том возрасте, когда с ними каждый день
всякое может случиться, родителей. Это происходит сегодня, сейчас, в то
самое время, как английские и американские домохозяйки славят очередного
главного тюремщика, пусть они этого не понимают, зато главный тюремщик это
очень хорошо понимает, вишь какие речи он, слыша хвалу домохозяек мужского и
женского пола, себе позволяет: "Я не подсудимый, а вы не прокурор" --
выкладывая главную свою заботу: из тюремщика не перейти б в подсудимые, и
то: забота естественная, всех "старших товарищей" пришлось признать
уголовниками, а некоторых пришлось и посадить -- а то рабы к труду как-то не
так стали относиться -- производительность труда, знатте ли, у них упала.
Пишите мне по-английски, я разберусь. И напишите мне о себе.
Прошлое письмо ваше я получил через две недели после того, как вы его
послали, а я свое послал два месяца тому назад. Пишу вам это письмо и через
каждые пять минут подбегаю к печке -- чтоб не упустить момент, когда можно
будет подложить дрова, дрова сырые, не вовремя подложишь -- печь потухнет,
потом не разожжешь. С утра я наколол лед, сложил его в ведро и растопил на
печке.
20 января этого года я узнал, что деятельница Amnesty International
Linda Thompson направила письмо1 (я прочитал его) председателю
Верхневилюйского райисполкома, в нем она, в частности, выражает надежду, что
мое право на неограниченную переписку будет обеспечено chairman'ом. Видимо,
так надежда эта и не сбылась. Хотя chairman заверил меня, что, "конечно же
переписки вашей никто не коснется". За заверениями у них еще никогда дело не
стояло.
От всей души желаю вам радостей.
Жду от вас новых писем.
Ваш Вазиф Мейланов.
Якутская АССР,
Верневилюйский район,
село Намцы, снега,
февраль 1988 года.
ПИСЬМО ДИАНЫ
25.06.88.
Дорогой Вазиф Сиражутдинович!1
Мы сейчас получили перевод первых семи страниц Вашего письма, и я
перепечатала их, подготовив для фотокопирования. Скоро мы получим три
последние страницы и тогда сможем распространить копии среди множества
людей, которые знали о Вашем заключении и добивались Вашего освобождения. К
сожалению, было много препятствий на пути Вашего письма к нам и потом в
получении хорошего его перевода. Мы могли бы получить грубый перевод быстро,
но молодая женщина, которая готовит этот перевод, очень занята. Она очень
хочет опять помогать нам. Она давно не занималась русским языком, но теперь
попрактикуется и будет работать быстрее.
Так долго Вы были только именем для нас. Мы знали Вашу профессию и
причину Вашего заключения, но мало что еще. Время от времени приходили
новости, например, о Вашем переводе в Чистополь и о Вашем отказе работать,
но и только. Теперь, похоже, мы способны разделить Ваши мысли и чувства, и
это замечательно. Читая Ваше письмо, я вспомнила знаменитые строки поэмы,
написанные в 1640-м году заключенным солдатом-поэтом, полковником Лавлейсом:
Каменные стены не составляют тюрьмы,
А железные прутья -- клетки.
Невинные и спокойные умы
Считают их местом уединения.
Если я свободен в любви,
И если в душе я свободен,
Одни лишь ангелы, парящие в вышине,
Обладают такой же свободой.
Вы пишете, что пытаетесь понизить уровень насилия в мире. Это как раз
то, что и я пытаюсь делать своими слабыми силами.
Я живу такой приятной и комфортабельной жизнью, в то время, как повсюду
в мире войны и угнетение. Моя совесть не позволит мне быть счастливой, если
я не буду предпринимать никаких действий, направленных на борьбу со злом.
Необходимо занять позицию, которую ты считаешь правильной, и высказаться
против несправедливости.
Я называю себя христианским пацифистом. Я принадлежу к немногочисленной
группе христиан, называющих себя "Религиозное общество друзей", больше
известных как квакеры.
Вы, может быть, слышали о нас по причине давних связей квакеров с
Россией. Петр Великий посещал собрания квакеров, когда бывал в Лондоне.
Екатерина Вторая спрашивала у них совета по устройству госпиталя для
душевнобольных в Петербурге. Один из квакеров был сельскохозяйственным
советником Александра Первого, и вместе с двумя другими осушил петербургское
Марсово поле. Наши собрания проходят в полной тишине, у нас нет ни молитв,
ни догм. Это, должно быть, звучит странно, и далеко от великолепия Русской
Православной службы.
В Англии работы Кесаря и Бога, возможно, не так разделены, как в
России. Здесь церковь часто раздражает власть открытой критикой (хотя я
должна заметить, что очень мало людей здесь посещает хоть какую-нибудь
церковь, и современную Англию не назовешь истинно христианской страной).
Существует и прямая включенность в политику. Истинная власть остается за
избранной Палатой Общин, но есть и Палата Лордов, которая состоит из дворян,
а также из епископов Англиканской Церкви и лидеров других церквей. Они могут
только критиковать законы, предлагать альтернативы им и возвращать их в
Палату Общин для дальнейшего рассмотрения. Однако дебаты в Палате Лордов
показываются по телевидению и поэтому могут влиять на общественное мнение.
Многое неправильно в нашей стране. В Лондоне 50 тысяч бездомных спят на
улицах. Они либо не имеют работы, либо зарабатывают недостаточно для того,
чтобы платить за квартиру. Большинство живет в роскоши и все больше
заботится о защите от преступников умножающейся собственности. Улицы Москвы
безопаснее улиц Лондона. В нашей стране самым важным считается рост
экономики и поощряется стремление к личному богатству. Есть многое, чему нам
еще надо учиться.
В этой спокойной части страны Джон и я ведем простую жизнь, к которой
мы расположены. Здесь нет крайностей богатства и бедности и наши дороги не
пересекают большие магистрали.
26.6.88.
Я прервала мое письмо здесь, потому что прибыли финальные страницы
Вашего письма и я сейчас напечатала их. Вы заканчиваете письмо словами:
"Падает снег". Я представляю, что сейчас Вы испытываете крайнюю жару и
страдаете от укусов насекомых больше, чем от дымящей печки. У нас необычно
солнечная погода и сад полон ароматами цветов. Мы сами выращиваем овощи и
фрукты, так что сейчас у нас горячее время. Мы выращиваем достаточно для
наших нужд на всю зиму.
Я была особенно расстроена, когда прочитала о болезни Вашей матери и я
надеюсь, что Вы соединитесь с Вашей семьей скорее, чем можно было бы
ожидать. Много людей требуют Вашего возвращения из ссылки. Мы были рады
недавно увидеть по телевидению выступление д-ра Андрея Сахарова и услышать
упоминание им Вас по имени. Это нас вдохновило.
С лучшими пожеланиями счастливого будущего,
Диана Беддоуз.
ПИСЬМО ДИАНЫ
26.01.89 г
Дорогой Вазиф,
Мы уже знаем от Светланы некоторые детали Вашего освобождения. Какой
внезапный и странный конец многих лет страданий. Джон ответил на ее письмо
на французском. Она послала нам Ваш махачкалинский адрес. Я надеюсь, Вы
нашли Ваших родителей в лучшем состоянии, чем предполагали. Уже несколько
лет, как нам известен их адрес. "Эмнисти" рекомендует, чтобы мы посылали
открытки с приветствиями и добрыми пожеланиями и, если ответа не будет, в
дальнейшем не беспокоить наших адресатов. Это мы сделали. Мы особо следим за
тем, чтобы своими действиями не нанести вреда нашим адресатам. Однако, для
заключенных, возможно, худшее, что может случиться -- быть забытыми внешним
миром, и не иметь никого, кто представлял бы их интересы. Мы хотели бы быть
каплями воды, точащими камень. Мы можем также напоминать нашим собственным
политикам о заключенных в других странах и быть уверенными, что их имена
появятся в международных сборниках. Наша группа была очень обрадована
получением письма Светланы. Джон сфотографировал всю нашу группу. Фотографию
мы пришлем позже. Может быть, мы не будем выглядеть на них такими
радостными, как Вы могли бы ожидать, потому что мы в это время обсуждали
положение с заключенными в Колумбии, Турции и Бразилии. Линды Томпсон не
будет на фотографии, потому что она не смогла приехать на встречу. Она одна
из наших молодых коллег, а молодые часто слишком заняты своей работой.
Посмотрим, есть ли у нее фотография, которую мы могли бы послать. Некоторые
из наших работ достаточно скучны и утомительны. Приходится собирать деньги
на содержание центрального офиса и его сотрудников. Мы продаем все, что
можем, на рынке, мы печем пирожные, выращиваем растения, организуем
концерты, готовим кофе для публики, собирающейся в наших домах и садах.
Мне интересно, как сложится жизнь Делии1. Надеюсь, что она будет расти
в спокойном мире свободной, удачливой и счастливой, и это будет наградой Вам
за все, что Вы выстрадали. Мы желаем Вам справиться со всеми трудностями,
которые встретятся в Вашей новой жизни и мы хотим попросить Вас в ближайшее
время, если Вы сможете, сообщить нам устроились ли Вы на подходящую работу и
удачно ли все решилось, а также восстановили ли Вы свое здоровье.
Натан (Анатолий) Щаранский сказал в интервью, что друзья советуют ему
забыть тюрьму и искоренить ее из памяти, как дурной сон. Он ответил, что
никогда не сможет этого сделать. "Лишиться этого было бы ужасно жаль, --
сказал он, -- идея в том, чтобы помнить об этом, пользоваться этим, но с
улыбкой". Мне интересно, согласны ли Вы с этим.
Знаете ли Вы, что одна группа в Канаде также работала над Вашим
освобождением? В последнее время мы не имели с ними никаких контактов, мы
получили их новый адрес и думаем, не переехали ли они. У нас достаточно
долго не было необходимости писать им и сравнивать сведения по которым мы
работаем.
Я всегда была очарована русской культурой и читала много великих
русских романов. Поэзия, я думаю, не достаточно точна в переводе, но у меня
есть маленькая книга Евтушенко, которая меня глубоко тронула. Я вспоминаю
героизм людей в СССР во время войны. Испытать вторжение в страну --это нечто
для английского народа невообразимое.
Я желаю Вам и Вашей стране счастливого будущего, которого Вы так
заслуживаете.
С наилучшими пожеланиями Вам и Вашей семье,
Диана Беддоуз.
ВТОРОЕ ПИСЬМО ДИАНЕ И ДЖОНУ
5.04.89.
Дорогие Диана и Джон.
Ниже я приведу без изменений текст письма, начатого в Намцах в октябре
1988 года.
Я ваши письма получаю, получил и письмо от 28.9.88, а вот как отправить
свое, чтобы оно дошло до вас? После того, как я отправил вам заказное письмо
с уведомлением о вручении и не получил ни ответа, ни уведомления, я
отправляю письма только с верными людьми. Отправляю не я сам, а мои друзья в
Москве. Я тут написал новые "Заметки", это около 50 страниц машинописного
текста. Так же назывались мои размышления о советской жизни и
коммунистической теории, собранные в машинописную книжку в 1977 году. Именно
эти "Заметки" 1977 года были основным пунктом обвинения на судилище. Теперь
я написал новые заметки. Я считал себя обязанным сделать это как можно
скорее. Только я отправил эту работу (май 1988), как предложение
коммунистической верхушки ставить секретарей партийных комитетов
председателями советов депутатов побудило меня к написанию отнявшей время
статьи "Без парадоксов!".
Да, я летал в Якутск (был там с 13 по 28 июля) на операцию. Лежал в
хирургическом отделении онкологического диспансера. Та самая язвочка на шее,
о которой я писал вам в первом письме (появившаяся в штрафном изоляторе
колонии ВС-389/35 в августе 1985-го года), оказалась базалиомой --плоским
раком кожи. Поездка в Якутск -- сюжет для небольшого рассказа, говоря
словами Чехова. Приключения начались уже в Верхневилюйске. Врачи выписали
мне направление в Якутский онкологичеакий диспансер "на консультацию и
лечение". Летом попасть из Верхневилюйска в Якутск можно только самолетом.
Но без предъявления паспорта билеты на самолет не продают, а паспорта у меня
нет -- есть только "удостоверение личности ссыльного". Я пошел в милицию --
мне, мол, нужно лететь! Лейтенант А.И.Докторов взял у меня направление в
Якутский онкодиспансер и сказал, что свяжется со своим начальством в
Якутске, а потом сам возьмет мне билет. Через несколько дней я пришел в
милицию и потребовал билет -- тут Докторов и сказал мне, что должен же я
понять: разрешение на лечение в Якутске зависит от моего поведения в ссылке.
А поведение мое в ссылке очень плохое: я отказался от наказательного труда и
потребовал работу по специальности -- то есть опять заявил, что не хочу
исправляться, и я отказался раз в месяц являться на регистрацию в милицию --
прямое нарушение советских законов об обязанностях ссыльных. Опять, как и в
тюрьме, я оказался перманентным нарушителем коммунистических законов. В
ответ на слова Докторова я сначала усмехнулся: "Рак, значит, заслужил, а вот
лечение от него -- увы, нет!", а потом набросился на него и на стоявшего
рядом с ним начальника милиции майора Попова: "Вот тысяча первое
доказательство -- для тех, кто вас не знает -- того, что вы нелюди, что
бесчеловечие внутренне присуще коммунизму". В тот же день я подал телеграмму
министру внутренних дел: "Местные врачи направили меня на лечение в Якутский
онкологический диспансер, а ваши подчиненные лейтенант Докторов и майор
Попов задерживают мой вылет в Якутск. Требую привлечения служебных
преступников к ответственности". Мои телеграммы Верхневилюйская почта
показывает милиции и признается мне в этом. После телеграммы милиция
зашевелилась и начала доставать мне билет.
В Якутске (уже в хирургическом отделении) опять пришлось побороться.
Дело было так. Я приехал, сдал свои вещи сестре-хозяйке и получил взамен
больничную форму. На следующий день я заметил, что многие больные нашего
отделения берут у сестры одежду, переодеваются и выходят погулять в город. Я
захотел того же, тем более что в Якутске я не был (если не считать
сорокапятидневного пребывания в Якутском следственном изоляторе перед тем,
как выйти на ссылку). Мне отказались выдать одежду, сказав, что
сестра-хозяйка ушла, а нужных ключей больше ни у кого нет. Я в разговоре с
больными и санитарами посетовал на неудачу, и тут мальчишка-санитар мне
говорит: "А Вам одежду ни за что не дадут. Сестра-хозяйка сказала: "Этот
человек -- политзаключенный, его нельзя выпускать из больницы". На следующий
день я ворвался на утреннюю конференцию врачей и потребовал выдать мне
одежду, ко мне в коридор вышел мой лечащий врач, и я в ярости на весь
коридор заявил ему: "Я очень сочувствую Пелтиеру -- это, наверное, очень
неприятно -- когда слабеет зрение, и это хорошо, что его желание, чтобы его
посмотрели советские врачи, удовлетворено. А у меня рак. И я заявляю Вам:
"Если мне немедленно не выдадут одежду, я не буду завтра оперироваться
у вас, а обращусь с просьбой прооперировать меня к американским врачам. Я не
доверяю врачам-тюремщикам!" В ту же секунду врач приказал сестре-хозяйке
выдать мне одежду, которую я уже больше не сдавал, а держал у себя в палате.
И выходил в город, когда хотел.
В диспансере меня навестили муж и жена -- артисты Якутского театра, а
после операции -- Елена Санникова и Юрий Бадзьо. Елена Санникова была в
политической ссылке в Томской области до января 1988 года, а Юрий Бадзьо
находится в политссылке в Якутии, в поселке Хандыга, он летел через Якутск
на Украину -- навестить больную мать (ему это разрешили). Я видел их
впервые, мы поговорили, сфотографировались.
Вернувшись в Намцы, я узнал, что ко мне в квартиру подселили недавно
освободившегося из заключения Ивана Даниловича Сидоренко (он сидел за то,
что ударил ножом в живот своего собригадника). Квартира состоит из двух
комнат, дверей в комнатах нет, в одной комнате живу я, в другой Сидоренко.
Сосед оказался алкоголиком, напивается и ночами горланит песни, включает на
полную громкость приемник, а в трезвом состоянии борется со мной тем, что
выключает свет во всей квартире (выкручивая предохранительные пробки) --
чтобы я не смотрел телевизор, не читал и не писал. Все оттого, что я мешаю
им пить (к нему ходят его собригадники пить водку). Уже дошло дело до
физических столкновений: я вытолкал друзей Сидоренко из квартиры, а когда он
за них вступился, то начал выталкивать и его (они все были пьяные).
Сидоренко заявил мне, что выживет меня из квартиры. Я написал заявление в
сельсовет, в милицию, в прокуратуру: требую выполнения постановления
комиссии райисполкома от 16 сентября 1987 года о предоставлении мне
отдельного жилья. Прокурора я спросил: "Чего Вы ждете?" Прокурор сделал вид,
что пошутил: "Ждем, пока один из вас окажется в больнице, а другой в
тюрьме".
7-го октября 1988 года, в день конституции, я вышел на улицу с
плакатом, на котором написал:
"Я требую расселения с подселенным ко мне алкоголиком, уголовником и
провокатором!
Я требую выполнения постановления комиссии райисполкома от 16 сентября
1987 года о предоставлении мне отдельного жилья! Я требую предоставления мне
работы по специальности! Право на жилище! Право на неприкосновенность
жилища! Право на работу по специальности! У вас эти права только на бумаге.
Я добиваюсь их осуществления на деле".
Стоял я около часа, подошло человек двадцать, читали, обсуждали,
интересовались подробностями. Сидоренко по-прежнему в квартире. Прокурор
по-прежнему ждет, когда "другой" сядет в тюрьму. Мне как всегда (как во
время следствия, как в Чистопольской тюрьме) создают условия и ждут. Если
даже взрыва не будет, то хорошо уже одно то, что я нахожусь в состоянии
психологического дискомфорта, хорошо, что взрыв грозит непрерывно, хорошо,
что я отвлекаюсь от решения проблем страны на решение проблем квартиры. Что
ж -- все это меня действительно отвлекает, но все это ведь одно и то же --
борьба с враждебным человеку государством.
Сидоренки их устраивают, а Мейланов -- ну никак!
Намцы -- маленькое сельцо, местное население почти не говорит
по-русски, почти все силы их отняты решением задачи как выжить. И все-таки
многие из них заговаривают со мной на улице, в магазине -- спрашивают, как я
живу, интересуются моими оценками происходящего в стране. Я предложил
райисполкому проводить в сельском клубе политические беседы, мне предложили
обратиться в райком партии, в райкоме секретарь А.Петрова сказала, что
деятельность клуба под контролем партии и дать мне возможность в клубе
беседовать с людьми компартия никак не может.
В конце августа ст. л-т милиции Кривошапкин явился ко мне с сообщением,
что меня приглашают в райком партии по вопросу о работе. На следующий день
мы с ним приехали в райком и имели беседу с секретарем А.Петровой. Она
вызвала заведующего районным отделом народного образования Н.Ф.Иванова и
сообщила мне, что, как я и требовал, мне предоставляется возможность
работать учителем математики в Намской средней школе. Заврайоно Иванов
подтвердил это сообщение и сказал, что отдаст распоряжение директору школы
-- мне, мол, остается только обратиться к последнему. Я обратился к
директору, и он сказал мне, что вакансий у него нет. Такие вот игры.
Я дописываю это письмо 7-го ноября 1988 года, почти через месяц после
того, как начал его. Столько всего было! Сидоренко, напившись, завел в
квартиру собаку (ночью), я слышал, как он науськивает ее на меня: "Взять
его! Взять его!" Я написал -- уже которое! -- заявление в милицию и в
прокуратуру -- каждое на десяти страницах. Никакой реакции. Наконец, 24
октября Сидоренко, выпив, решил со мной разобраться: "Чего ты все пишешь? Ты
на кого пишешь? Да ты знаешь, кто я? Ты знаешь, за что я сидел? То же будет
и с тобой. Хватит! Сейчас я с тобой разберусь!" Света в квартире не было, я
читал при свете свечи. Он вторгся в мою комнату, я вытолкнул его, он дернул
меня одной рукой и усмехнулся: "Ты слабый..." Я ответил: "Да-да я слабый, но
меня мои возможности вполне устраивают, иди отсюда". В завязавшейся драке
Сидоренко потерпел поражение, он бросился в сельсовет, оттуда вызвали
милицию и увезли его в Верхневилюйск, там хирург дал ему справку о том, что
ему нанесены легкие телесные повреждения, на следующий день он подал на меня
в суд, и судья возбудила против меня дело по 112-й статье -- "нанесение
легких телесных повреждений", теперь мне грозит новое заключение сроком до
года. Самое забавное -- Сидоренко по-прежнему живет со мной в одной
квартире! Правда, теперь он стал шелковым.
Обратившись сначала к государству с требованием обеспечить мне право на
то, что имеют и птица, и зверь -- место, где можно отдохнуть, побыть в
уединении, я затем сделал достоянием гласности происходящее в моей квартире
и только потом отстоял свое право на гнездо, на нору сам.
Я ведь занял эту, год как пустовавшую, со сломанной печью квартиру для
того, чтобы жить одному, независимым ни от кого, чтобы избавиться от
соседей-алкоголиков, чтобы избавить себя от провокаций. Но нет, -- вселили с
милицией ко мне соседа. Противочеловечное государство не оставляло надежды
уже в ссылке сломить меня, научить сживаться с несвободой, научить терпеть
унижение личного достоинства. Но, как и в Чистопольской тюрьме, мне удалось
исправить мир собственными силами...
Я потребовал приобщить к материалам дела копии моих заявлений в
сельсовет (3 штуки), в милицию (2) и в прокуратуру (1), плакат, с которым я
выходил 7-го октября, я позвонил в Москву и попросил передать иностранным
корреспондентам мое приглашение присутствовать на моем процессе.
Позавчера и вчера я заготавливал с бригадой Сидоренко (и с ним самим)
лед на зиму. Бензопилами они резали лед на Вилюе, потом здоровенные плиты
льда трактором вытягивались на берег, на берегу разбивались на куски и
руками грузились в машины. Я участвовал в вытаскивании льдин на берег (надо
было поддевать льдину жердями, чтобы она не подламывалась при вытаскивании
трактором) и в погрузке льда на машины. Впервые за девять лет я работал
физически, да на такой тяжелой работе, да на морозе в 300С. В бригаде только
Сидоренко украинец, остальные татары, все приехали на Север зарабатывать
деньги, оплата труда тут такая: за северные условия набавляется 0,6 от
заработка на западе страны, плюс 0,8 от того же заработка за пять лет работы
на Севере. В итоге труд, оцениваемый на западе страны в 100 рублей здесь
(после 5-ти лет работы) оценивается в 240 рублей. Таская глыбы льда, я все
шутил, что очень хотел бы все это сфотографировать, они радостно смеялись:
да-а, а то ведь никто не поверит, что есть и такой труд. Но все: лед на
долгую якутскую зиму (на восемь месяцев) заготовлен. Мы уже вовсю топим.
Сегодня мороз в 300С и легкий ветер.
Вечером после заготовки льда я, лежа на кровати, набрасывал текст
плаката, с которым собирался выйти на следующий день (т.е. сегодня) на
демонстрацию (сегодня 7-е ноября -- день петроградского переворота
большевиков). Вечером пришел участковый инспектор ст. л-т Кривошапкин,
поздравил меня с наступающим праздником, я рассмеялся, но его не поздравил.
Он справился о моем здоровье, спросил как я перенес работу по заготовке
льда... ему, видимо, очень хотелось спросить меня, выйду ли я завтра на
демонстрацию, но он не решился. А я вышел. Я написал текст на куске материи
фломастером. Вот что вышло:
Понять, что сами идеалы коммунизма неустранимо противочеловечны.
Понять, что целевое, партийное государство неустранимо
противочеловечно.
Коммунисту (как и фашисту) противостоит не антикоммунист (не
антифашист), а человек.
Противоположны не коммунизм и фашизм -- им обоим противоположна
свобода.
Понять и отринуть коммунистические идеалы, уйти от партийного
государства, отстранить от власти компартию -- вот путь человека. Путь, не
заказанный и вчерашнему коммунисту.
Около моего плаката собрались школьники и учителя местной школы,
сначала они сами вслух читали его, потом попросили прочесть меня, я прочел.
Одна из учительниц спросила: "Значит, Вы против коммунизма?". Я ответил, что
да. -- "Почему?" -- "Опыт 71-го года коммунистической жизни и размышления о
ее основах убеждают меня в том, что я утверждаю в плакате". Разговор с
собравшимися отвлек меня и, оглянувшись после ответа, я увидел, что слева и
справа от меня стоят офицеры милиции -- л-т Докторов и ст. л-т Кривошапкин,
они тоже читали плакат и слушали разговор. Вся демонстрация заняла пять
минут: тридцатиградусный мороз и появление милиционеров развели людей по
домам. Я сунул плакат в карман и направился домой, офицеры увязались за
мной, они попросили меня дать им возможность почитать плакат в спокойной
обстановке, я не возражал, у меня в комнате они еще раз внимательно прочли
плакат, пожелали мне здоровья и вышли. После них ко мне зашли соседи-татары
и тоже ознакомились с текстом плаката, обсудили все происшедшее, посетовали,
что их не было на месте событий.
Еще о пребывании в онкодиспансере. Как раз когда я там был, туда прибыл
министр здравоохранения Чазов, он посетил и наше хирургическое отделение.
Через несколько дней в газете "Социалистическая Якутия" появилось интервью с
ним, в котором он назвал Якутский онкодиспансер "позором советского
здравоохранения", заявив, что часть персонала его просто некомпетентна.
Безусловно, это так и есть, но я шел на операцию спокойно: врачи, которые
занимались мною, произвели на меня хорошее впечатление, а для меня мое
мнение, все-таки, решающее. Это три женщины-якутки, они талантливы и любят
свою работу. Первой осмотрела меня и поставила диагноз Любовь Никифоровна
Коростылева, оперировали двое: заведующая хирургическим отделением Татьяна
Афанасьевна Мигалкина (она ассистировала) и очень молодая и очень серьезная
Людмила Алексеевна Иванова. Операция шла под местным наркозом, и я
перешучивался с ними во время нее.
Условия, в которых они работают: в операционную залетают мухи, в
палатах грязь, больные лежат и в коридорах. Им бы в человеческих условиях
работать -- строй не позволяет!
Так как всякие разные события отвлекают меня от писания, и так как я
пишу медленно (потому что я помногу раз переживаю прошлое и так же помногу
переживаю будущее -- вместо того, чтобы писать, я ухожу в поля и там думаю,
вспоминаю и переживаю в воображении свои поступки), то я решил отправлять
вам неоконченные письма. Я в уме уже сложил тысячу ответов Диане на ее слова
о православной службе (а я буду говорить о православии и христианстве), я
скажу и об упомянутом Джоном Сахарове, наконец, я собираюсь рассказать о
своих диалогах со следователем (1980 г.), о событиях во время моего
пребывания в следственном изоляторе Махачкалы в марте 1987 года, ну и о
многом другом. Но это потребует времени и особого настроения. Я ведь
нахожусь в непрерывном взаимодействии с государством.
На этом текст письма, написанного в Якутии, заканчивается. Продолжение
пишу в Махачкале. Я приехал в Махачкалу 25-го декабря 1988 года, а 25-го
января 1989 года -- в девятую годовщину моей демонстрации и ареста -- я
опять вышел на площадь с плакатом, текст которого приведен на 6-й странице.
Моя жена сфотографировала несколько фаз демонстрации, дочка (8-ми лет)
крутилась около нее. Довольно быстро набежал народ. Пришли и милиционеры,
начали, было, свертывать мой плакат, но я его у них отобрал, да и народ
выражал неодобрение действиями милиции и требовал дать всем прочитать
плакат. Милиция отступилась, у меня с читателями завязалась дискуссия. Тут
подходит капитан милиции с повязкой (капитан Баглеев), говорит, что он
дежурный по площади, заявляет, что текст противоречит пока еще существующим
законам и просит меня пройти в МВД ДАССР и разобраться: "Если окажется, что
мы неправы -- мы перед Вами извинимся". В МВД же была доставлена и моя жена
(входя в здание МВД, я услышал взволнованный разговор группы офицеров:
"Говорят, что там женщина фотографировала! Как же вы упустили женщину?!
Скорее за женщиной!"). Они заманили жену в МВД, грубо обманув ее, ей
сказали: "Вас зовет Вазиф Мейланов", -- она и пошла. Там ее с дочкой
посадили в отдельную комнату. "Где же Вазиф?" -- "Он сейчас придет." Жена
задала вопрос: "Я арестована? Задержана?" -- "Нет". -- "Тогда я пойду к
Вазифу и не пускайте меня, если имеете на это право". Задержать они ее не
осмелились, пытались неверно указать направление, но она услышала мой голос
и вошла в дежурную часть МВД ДАССР, где я и находился.
Как только меня привели в МВД, я предъявил паспорт и заявил, что жду
три часа до предъявления мне обвинения, милиция признала законность моего
требования. Затем я написал заявление министру внутренних дел Дагестана:
"Сегодня, в девятую годовщину моего незаконного ареста, я вышел на площадь с
плакатом, в котором излагал свой взгляд на необходимые изменения в
общественном сознании и общественном устройстве. Плакат мой не содержит
призывов к насильственному свержению существующей администрации, а мой выход
на площадь не вызвал ни малейшего нарушения общественного порядка, поэтому
удерживание меня в МВД считаю незаконным и требую немедленного освобождения
меня и моей семьи".
Через три часа нас всех перевели в КГБ ДАССР. Капитан КГБ принес три
стула (для каждого из нас), стопку чистых листов бумаги, взял ручку, приятно
улыбнулся и приготовился к долгой и продуктивной беседе. Я сказал: "Так ведь
беседы у нас с Вами не получится". "Почему??!" -- "Потому что я считаю КГБ
противоправной организацией и с сотрудниками ее бесед не веду". Капитан, со
словами "сейчас я приведу Вам лицо более компетентное", вышел из комнаты,
через минуту он вернулся и заявил: "Я приношу Вам извинения за то, что Вас
задержали на три часа в МВД и за то, что я задержал Вас на три минуты в КГБ.
Произошло недоразумение -- у нас нет к Вам вопросов..." Я взял плакат и мы
(все трое) вышли на улицу и пошли домой.
Я вышел, так как считаю, что без понимания того, о чем я пишу на
плакате, страна обречена на новое тридцатилетие зряшного опыта, затем я имел
целью показать, кто же кого перевоспитал -- я ли государство или государство
меня -- и тем разбить лживый коммунистический тезис, что личность меньше
государства, меньше народа, что человек должен ориентироваться на оценку
общества или государства и подставляться под эту оценку. Когда люди,
способные стать исправителями общества, ориентируются не на абсолютные, а на
относительные критерии, поклоняются мнению большинства, ищут человеческого
одобрения и его считают свидетельством правоты и правильности жизни,
общества падают и разрушаются, и то же начинает угрожать человечеству. Надо
уметь противостоять людскому мнению, мнению всех, но нельзя терпеть, чтобы
паразитировали уже и на этом противостоянии всем, уже и таким извращенным
способом добывая все ту же, пуще всего желаемую, людскую хвалу. Это зло, но
это есть и неизбежно будет: в тюрьме я говорил сокамерникам, что открыл
закон философской степени общности: "Паразитировать, оказывается, можно на
всем". Вчерашние оппозиционеры, пользуясь подготовленным ими же изменением
общественного сознания, начинают жадно собирать урожай общественного
признания, перестают быть обновителями жизни, тогда как задача человека идти
вперед к новым пониманиям и к новым ценностям, опять оставаясь в
меньшинстве, быть может, в одиночестве.
Избегли указанного мной соблазна, скажем, Бунин, Достоевский, Толстой,
Торо, Фолкнер, а впали, из сегодняшних, например, Габриэль Маркес и Грэм
Грин. Да, забыл в список первых внести любимого мною М.Булгакова.
Несколько слов о Щаранском и Сахарове.
Мне не очень понравились слова Щаранского о том, что он собирается
вспоминать свое тюремное прошлое неизменно с улыбкой.
Вернувшись из тюрьмы 1-го июля 1985-го года в зону ВС-389/35 и попав
10-го июля в барак ШИЗО -- ПКТ, я застал там Щаранского, В.Смирнова и
Б.Грезина, но я застал там и рабство египетское: обстановка в бараке была
неизмеримо тяжелей, чем в 82-м году, когда я из него уезжал в тюрьму. В 82-м
в ШИЗО давали читать книги, газеты, журналы -- в 85-м уже нет. Из комнаты
надзирателей, в которой у меня начали отбирать книги, я крикнул Щаранскому
(я знал, что он в ПКТ): "Толик! Что тут у вас происходит?" Он ответил: "Да,
Вазиф, теперь тут такие порядки, привыкай". Мой ответ, надеюсь, не обманул
его ожиданий: "Ну нет, не привыкать я буду, а ломать эти порядки!" В тюрьме
за невыполнение нормы особо не преследовали, в колонии-35 в 85-м году майор
Осин ввел новый порядок: за какое бы то ни было недовыполнение нормы --
карцерное питание. В тюрьме Щаранский вязал одну сетку при норме 8 сеток в
день, в бараке ШИЗО-ПКТ в 85-м году он шил все 300 сумок -- выполнял норму
на 100%. Так как с рубежа невыполнения нормы они его сдвинули, то,
естественно для себя, коммунистическое насилие попыталось духовно сломить
его -- они стали сажать его в карцер за то, что он не так представился, а
надо было: "осужденный по таким-то и таким-то статьям Щаранский явился", за
то, что он к прапорщику, постоянно ему тыкающему, тоже обратился на ты, за
то, что он громко разговаривал с соседом по камере и т.д. и т.п. Рабство
египетское! Палач Осин, держа Щаранского и в ШИЗО, и в ПКТ, начал ставить
его в пример остальным обитателям барака! Много ль тут смешного?
Как-то его вызвали в комнату прапорщиков майор Осин и подполковник
Хорьков. В ответ на очередную наглую придирку последних, Щаранский ответил:
"Но я же работаю, норму выполняю..." Не вижу оснований вспоминать этот
разговор с улыбкой.
Я излагаю новым обитателям ШИЗО-ПКТ мотивы своего отказа от работы.
Щаранский после моего выступления выкрикивает: "Такая позиция для меня
неприемлема!" Его слова, конечно, немедленно стали известны Осину (ведь наш
разговор слышал и прапорщик), и Осин говорил мне потом с довольной улыбкой:
"Ну что, Мейланов, не поддерживают Вашу позицию заключенные, вот и Щаранский
с Вами не согласен..." Много ль тут поводов для улыбок?
Коммунистический режим неизбежно враждебен личности, неизбежно ставит
целью духовное уничтожение личности. Щаранский говорил мне, что кто-то из
тюремных чинов в беседе с ним сказал ему: "Героев мы не выпускаем!" Отказ от
прямой конфронтации с минотавром, думаю, был одним из условий досрочного
освобождения Щаранского ("для меня эта позиция неприемлема!" Да почему ж? Да
потому, наверное, что его ждет могущая иначе его не дождаться мать. Так
бесчеловечие пользуется человеческим в своих целях.)
И еще одно соображение. Ведь умирали люди. Я был последним из
политзаключенных, кто видел и беседовал с Юрием Кукком (октябрь 1980 г.) и с
Анатолием Марченко (август 1986г.), оба умерли на голодовке. Вспоминать об
этом непременно с улыбкой?
В приводимых вами словах из его интервью мне чудится налет
суперменства, а я люблю эту философию только в ковбойских фильмах. Когда
дело доходит до экзистенциальных вопросов, ковбои отходят во вторую шеренгу.
Мир так устроен, что для победы над злом надо решиться на смерть, на меньший
уровень противостояния зло не соглашается, а это уровень Христа и тут далеко
не все вспоминается с улыбкой.
В целом, я о Щаранском исключительно высокого мнения. Он более, чем кто
другой соглашался с моими взглядами и одобрял мою позицию. Мы говорили с
ним, неизменно занимаясь выяснением взглядов и позиций, я вспоминаю эти
разговоры с удовольствием.
Он делился со мной в карцере последним (две недели мы сидели в одной
камере ШИЗО, но он работал, а я нет, и потому еды у него было больше). Он
всегда переживал за меня. Сижу один в камере, и вдруг оживает стена -- это
Щаранский азбукой Морзе отстукивает мне сообщение о том, где и что он
спрятал для меня из еды и чтения -- ведь лишали меня воспитатели
человечества и еды, и чтения -- во что бы то ни стало надо было им сломить
открыто неповинующегося насилию. А помогал мне (в ШИЗО 85-го года) только
сам недоедавший Щаранский. 10-го декабря 85-го года он объявил однодневную
голодовку протеста "против пыток голодом применяемых к Мейланову" -- зачитал
вслух свое заявление. 4-го декабря тюремщики завели его в мою камеру (как
выяснилось всего на сутки), они надеялись, что я, шестой месяц сидящий в
карцере, сурово приму его, работающего и питающегося поэтому лучше. Я
улыбнулся, и мы обнялись. Мы заговорили. Свой относительный компромисс он
объяснял историей, и потому традицией, евреев -- они бы не выжили как народ,
если бы не умели уступать, идти на компромисс. Как-то, продолжая этот вечный
спор, он сказал мне: "В конце концов ведь правильно говорят, что политика --
это искусство возможного". А я вот так не думаю. Я тоже всегда нацелен на (в
том или ином смысле) конечный результат, но на результат, который политикам
кажется невозможным, а потом вдруг в результате моей позиции становится
возможным.
В этом смысле я бы назвал политику искусством невозможного.
Отличались наши позиции и по отношению к этой стране. Он считал для
себя необходимым заниматься своей страной, ее проблемами, я говорил, что
раковая опухоль, поразившая эту страну, угрожает всему человечеству, что
бороться за выживание человечества -- значит бороться за уничтожение
коммунизма, бороться с выращенной в этой стране породой псевдо-людей с их
псевдо-моралью, псевдо-искусством, псевдо-философией, псевдо-законностью,
псевдо-жизнью, псевдо-всем. Где бы я ни был, я буду заниматься Россией,
русской идеологией, идейным уничтожением коммунизма, говорил я, и тебе,
решая проблемы Израиля, не избегнуть столкновения с коммунизмом, с
необходимостью осмысления русской истории.
На мой взгляд, Щаранский слишком большое значение придает доводу силы,
аргументации большинством (результат принципа "политика -- искусство
возможного"). Мне же для приведения доводов достаточно меня самого.
Большинство для меня не аргумент -- аргументом может быть только спор по
существу. Я призывал опираться на правоту, а не на столь увлекательные
соображения о расстановке сил. Я говорил: как только вы стали на путь
расчета вариантов того, что думают и что собираются делать тюремщики в
Чистополе и Кремле, так вы уже управляетесь ими, у них появляется средство
влиять на вас, а я не принимаю в расчет их ходов, не думаю о них, и это
ставит палачей палачами, а не партнерами в шахматной игре. Когда меня
спрашивали что бы мог значить тот или иной ход тюремщиков, я всегда отвечал:
я этим не интересуюсь: зачем мне -- ведь мои действия от их ходов не
зависят. Но измученным изоляцией, голодным, с издерганными нервами людям
было трудно принять эту позицию. Они жадно думали о возможных ходах
тюремщиков -- это давало пищу для ума, для столкновения мнений, для
разговора -- ведь все это так необходимо в изоляции для душевного, для
нервного равновесия.
Щаранский считал себя пленником: "Я не собираюсь ничего менять в этой
стране, я желаю только, чтобы тем, кто не хочет жить в ней, разрешали
уезжать. Ты, вот, считаешь важнейшим правом свободу слова, а я свободу
выезда". Я же объявлял себя не пленником, а воителем. Я говорил, что свобода
слова средство для решения всех вопросов, в том числе и свободы выезда, он
отвечал, что свобода слова все-таки внутреннее дело страны, а свобода выезда
-- нет: лишение права на выезд затрагивает интересы других стран, никакой
народ не имеет права запрещать покидать себя.
Эти разговоры и эти позиции и привели к подвижке в вопросах свободы
слова и свободы выезда -- все начинается с тюрьмы, с невидимого миру
противостояния злу.
В Чистопольской тюрьме в начале 83-го года, в самое тяжелое для меня
время я начал писать и за месяц написал работу "Разоружение и уголовные
кодексы". Я ставил целью дать политзаключенным духовную опору, дать пищу для
ума, придать им спокойствия и уверенности в нашей творческой силе, в нашем
духовном превосходстве над тюремщиками.
Через крышу-сетку прогулочного дворика я перебросил эту работу
Щаранскому и Порешу (они тогда были в одной камере), потом Никлусу и
Калиниченко (это уже в конце 83-го года), я дал прочесть ее Володе Ельчину,
Интсу Цалитису, Вите Басаргину, Валериану Новосельцеву, ее переписал для
себя Миша Ривкин. Один из заключенных взялся вынести эту работу на волю и
сделал это.
Сначала я написал ее не разбивая на главки. Но в конце 83-го мы
оказались в одной камере с Порешем (третьим был Басаргин), Пореш захотел
выучить мою работу наизусть и так вынести ее на волю (срок заключения у него
кончался в августе 84-го). Он начал учить ее, но спустя какое-то время
пожаловался мне, что это ему трудно -- не мог ли бы я как-то выделить
главные мысли. Тогда я и разбил работу на главки, а против Пореша -- за то,
что он набирается сведений для воли -- возбудили новое дело по статье 188-3
и его выход отложился на год.
Я послал эту работу и в президиум верхсовета. По этому поводу у нас с
Володей Ельчиным (Владимиром Андреевичем Ельчиным) произошел такой разговор:
Он: --Вазиф, зачем Вы даете им знать как Вы опасны для них -- ведь они
Вас уничтожат!
Я: --Я делаю это специально: тюремщики должны знать кто мы такие. Я
лишаю их дурной уверенности в своей правоте, я лишаю их моральной силы, я
поселяю в них страх перед неопровержимостью моих доводов, страх перед тем,
что мир узнает за какие мысли они нас тут держат. Они понимают, что мысли
заключенного в тюрьму имеют иной вес, нежели прожекты, сочиненные за
чашечкой кофе, эти мысли -- политическое действие, им не удержать их в
тюрьме, они это знают, я влияю на них, я заставляю их меняться.
Я писал эти работы в начале 83-го года -- тюремщики торжествовали: к
власти пришел председатель КГБ Андропов, это было время произвола
тюремщиков, а тут еще мои отношения с политзаключенными -- они и всегда-то
складывались непросто: мое открытое противостояние тюремщикам на многих
политзаключенных действовало как упрек их относительной уступчивости -- а
ведь эти люди привыкли к совсем иной самооценке -- они привыкли гордиться
собой, а тут перед глазами живой упрек. Меня специально держали в камерах с
теми, кто воспринимал меня как себе упрек и унижение. Эти люди пытались
вернуть себе привычную самооценку тем, что объявляли именно свою позицию
(работающих) идеальной (Алтунян, Корягин, Казачков), а мою позицию... а на
такой позиции, говорили они, может выстоять только такой жестокий человек,
как Мейланов: ему ничто, например, лишение свиданий с родными...
Я объяснял: насилию только и надо -- понизить на ступеньку максимум
противостояния: оно не остановится на одном таком понижении, а будет
понижать уже и новый максимум, пока не распластает своих противников ниц. Я
не осуждал политзаключенных, объяснявших свой непредельный уровень
противостояния неготовностью сегодня к большему, но я осуждал развратителей,
подменявших максимум позицией, которая этим же максимумом защищается и
облегчается.
Хуже всех питавшемуся, изголодавшемуся, мне было не очень приятно
слушать как сокамерники, с которыми я не поддерживал отношений, за трапезой
из приобретенных в тюремном ларьке продуктов рассуждают, не называя фамилий,
о людях, которые и сами не умеют жить, и другим эту жизнь -- и так уже
достаточно тяжелую -- норовят сделать тяжелей.
Но что о них говорить, я помню и всегда буду помнить тех, кто понимал
меня там, где мне это было всего нужнее, -- в тюрьме, в камере -- Даниила
Лаврентьевича Шумука, Толика Щаранского, Интса Цалитиса, Володю Пореша,
Толика Марченко, Леню Лубмана, Витю Басаргина, Сашу Финкельштерна.
Мне дороги эти мои статьи ("Разоружение и уголовные кодексы" и "Говорю
с коммунистами"), вот они передо мной -- мои листочки, мысли мои, в камере
выношенные, вот оно -- то, чем я их побеждал.
Светлана перепечатала эти мои статьи и прислала их мне в Махачкалу -- я
увидел их впервые после 86-го года (при выезде из Чистополя в лагерь их у
меня отобрали).
Посылаю вам также три выдержки из моих писем Елене Самаревой
(Мейлановой) из Чистопольской тюрьмы -- эссе о насилии, верлибр и эссе
"Защитник". О мыслях, изложенных в последнем, я вам уже писал, но мне
хочется привести вам строки, написанные в тюрьме: они думали раздавить меня
тюремными стенами, но давление вызывало -- и могло вызвать у меня -- только
такие ответы.
Эти три текста я включил и в письма к Светлане, мне хотелось прорвать
изоляцию и дать знать людям, о чем я думаю, за что сижу. Но им не удалось
предать гласности мысли Чистопольского узника. Все семь с половиной лет я
провел в камере, я не имел ни одного личного свидания, все, что я мог дать
знать о себе, я мог дать знать только в письмах. Я не мог написать: "Дайте
знать о высказываемых мною мыслях и другим людям", -- в этом случае мое
письмо было бы конфисковано.
***
Три месяца назад я написал ректору Дагестанского политехнического
института (в котором я работал до ареста) такое заявление:
Я желаю восстановиться на работе в политехническом институте. Именно
восстановиться, потому что все то, что на аттестационных заседаниях кафедры
и ученого совета строительного факультета мне записывалось в минус, теперь,
спустя десять лет, обществом понимается как плюс.
Сейчас модно радоваться, что наконец-то пришли времена, когда
официально разрешено думать и говорить, обладать человеческим достоинством и
не участвовать в единодушной поддержке и горячем одобрении. Но времена не
приходят сами. Их приходится брать за руку и приводить. Мне было суждено
взять за руку и привести новое время.
Мои профессиональные качества во всех характеристиках оценивались
высоко. Недавно я написал небольшую работу по суперпозициям функций, линиями
уровня которых являются прямые, -- говорю об этом для доказательства того,
что за девять лет я не деквалифицировался.
У меня шесть лет педагогического стажа работы в институте и теперь я
хочу работать в должности старшего преподавателя кафедры высшей математики.
Оттиски статей прилагаю.
2 января 1989 года. Вазиф Мейланов.
На это заявление я получил письменный ответ:
Ваше заявление от 2.1. 89. ректоратом внимательно рассмотрено. В связи
с отсутствием вакантных мест и учебной нагрузки по Вашей специальности,
удовлетворить Вашу просьбу о трудоустройстве не представляется возможным.
Как Вам известно, по существующему положению преподавательские
должности в высших учебных заведениях замещаются по конкурсу на пять лет. По
истечении этого срока на замещение этих должностей в периодической печати
объявляется конкурс.
17.1.89. проректор К.А.Магомедов.
Стандартная реакция коммунистического государства, с типичной для
нашего уголовного государства жульнической подменой понятий: требования --
просьбой, восстановления -- трудоустройством. Меня коммунистическое
устройство принять в себя не может, ибо понимает, что я разрушу ему весь
процесс выработки антилюдей, порушу систему взяток и услуг за услуги.
Корпорации государственных воров и грабителей смерти тождественно взять меня
на работу.
Ректора, проректоров, секретаря парткома института назначает и
утверждает областной комитет партии (отдел науки и высшей школы обкома), а
те уже под стать себе набирают команду. Когда я пришел на прием к ректору
передать ему свое заявление, он не отважился принять меня один, а пригласил
(по внутренней связи) в кабинет секретаря партийного комитета института.
Пока общество не признает коммунистическую идеологию преступной
идеологией, а коммунистическую партию преступной организацией, пока над той
и другой не будет Нюрнбергского процесса, -- до тех пор дело в этой стране
по существу не изменится.
Я обратился с письменным требованием предоставить мне работу по
специальности в районный отдел народного образования (по конституции этой
страны каждому гражданину гарантируется "право на работу в избранной им
сфере общественно-полезной деятельности"). Заведующая Советским районо
г.Махачкалы Майя Магомедовна Салихова заявила мне, что вакансий учителя
математики в школах Советского района нет, однако дать мне этот ответ в
письменной форме отказалась. Уголовная психология -- не оставлять следов
преступления.
Попробую зарабатывать себе на жизнь частными уроками математики. Пока.
Диана спрашивает, нужны ли мне ваши (всей вашей группы Эмнисти
Интернешнл) письма, нужна ли, эффективна ли сама деятельность Эмнисти
Интернешнл? Ваши письма нужны, деятельность Эмнисти Интернешнл эффективна и
необходима: ведь народ этой страны расчеловечен, все человеческое ему в
новинку, тут каждое человеческое слово, искреннее душевное движение целебны.
До сих пор в колонии ВС/389/35 сидит Богдан Степанович Климчак 1937
г.р., украинец, статья 64 ("измена родине"). Я сидел с ним в одной камере
осенью 1982-го года в Чистопольской тюрьме. Постоянное недоедание довело его
до голодного психоза -- он каждый раз после еды вылизывал миску. Коридорные
надзиратели приводили своих дружков-надзирателей с других этажей, чтобы
показать им в глазок этот процесс и посмеяться над несчастным. В чем вина
Климчака? В том, что он не хотел, вернее, не мог уже жить в этой стране, а
уехать из нее было невозможно. Вот он и перешел нелегально границу и ушел в
Иран (еще при шахе), Иран его выдал, ему дали за попытку избавить от себя
советское общество 15 лет строгого режима. Как-то, беря свои книги в
кабинете так называемого начальника отряда капитана Чурбанова, я с
возмущением сказал о этой выходке тюремщиков и потребовал прекратить мучить
голодом Климчака. Чурбанов ответил: "Мы его сюда не приглашали". Я зло
расхохотался: "Болтаете незнамо что! Вы именно приглашали его сюда! Он с
вами жить не хотел, а вы его овчарками да автоматами пригласили сюда...
жить". Режим у Климчака сейчас чуть слабее тюремного, он уже не умирает от
голода, но он по-прежнему в заключении! Можно ли мириться с этим?
Можно ли мириться с пребыванием в заключении Леонида Лубмана (я сидел с
ним в бараке ШИЗО-ПКТ с ноября 85 года по март 86-го, в колонии ВС-389/35),
Валерия Аркадьевича Смирнова (я сидел с ним в одной камере в Чистопольской
тюрьме в апреле-июле 86-го). Оба безвинны.
У Лубмана в заключении развилось тяжелое психическое расстройство --
ему кажется, что сотрудники КГБ насылают на него особое электромагнитное
излучение и что это из-за него у него раскалывается от боли голова. При мне
этого больного человека майор Осин морил голодом в ПКТ за то, что Лубман не
мог выполнить норму (сколько-то там сумочек сшить).
Исключительно трагична история Тимура Утеева, казаха, ему сейчас около
30 лет. От чудовищных унижений в армии (солдаты второго года службы побоями
заставляли его заниматься, как они это называли, "ночной тактикой": ночью,
после отбоя, выливать на пол спального помещения воду и полностью
экипированным ползать по полу, одеждой собирая воду (выжимать воду из
одежды, затем опять надевать эту влажную форму и опять ползать по воде), он
сбежал в Китай, там ему предложили работать на китайскую разведку, Утеев
согласился, его заслали в Союз, он прямо на границе сдался пограничникам
(сам к ним пришел), был суд, на котором солдат, подтверждавших показания
Утеева о преступном обращении с ним в армии, тут же, в присутствии Утеева
начинали запугивать и грозить посадить рядом с Утеевым, солдаты сдавались и
давали нужные "суду" показания. Итог? -- 14 лет строгого режима. Я сам сидел
с Утеевым в одной камере в Чистопольской тюрьме в 83-84 годах.
Об этих людях надо говорить, требовать их немедленного освобождения.
Дорогие Диана и Джон, пишите о себе, о деятельности вашей группы
Эмнисти Интернешнл, передайте мои приветы и благодарность за письма вашим
друзьям, мне писавшим, пусть пишут еще! Диана пишет, что улицы наших городов
безопасней улиц городов Англии, -- думаю, что скоро мы это отставание
ликвидируем (если уже не ликвидировали): Махачкала небольшой город, но уже и
у нас начались перестрелки соперничающих банд, месяц назад об этом сообщало
местное телевидение.
То, о чем я не успел написать в этом письме, я напишу в следующем.
Желаю вам бодрости и мира в душе. Еще раз привет всем вашим друзьям.
5 апреля 1989 года.
Вазиф Мейланов.
ПИСЬМО ДЖОНА
01.09.89.
Дорогой Вазиф,
Мы очень рады были услышать от Вас и узнать более подробно о Вашей
жизни в Намцах и позже, в Махачкале. Мы также были счастливы получить Вашу
фотографию, присланную Светланой. Мы думаем, это замечательно, что Вы были в
достаточно хорошем состоянии для того, чтоб участвовать в соревнованиях по
бегу после лишений, которые Вы перенесли.
Мы были очарованы, услышав о Вашей демонстрации в Махачкале в годовщину
Вашего ареста. Удовлетворителен, по крайней мере, тот факт, что хотя Вы были
арестованы и допрошены, но все же позже освобождены. Это предполагает
некоторый прогресс, и мы счастливы, что Вы до сих пор на свободе.
Нам были очень интересны Ваши комментарии к Щаранскому. В его
телевизионном интервью он выступил как очень уравновешенный и приятный
человек, но мы понимаем Вашу сдержанность к его позиции по отношению к
тюремным воспоминаниям, ведь многие люди, которых Вы знали в тюрьме,
серьезно пострадали.
Из четырех заключенных, которых Вы упоминаете, мы осведомлены только о
Б.Климчаке и Л.Лубмане. У нас нет достаточно полной информации о В. Смирнове
и мы совсем ничего не знаем о Т.Казанке. Мы были бы рады узнать больше
подробностей о последних двух -- когда и где они были арестованы, где
состоялся суд, и каким было обвинение. Также нам интересно было бы узнать
любые подробности, такие как домашние адреса и даты рождения.
Нам повезло найти нового переводчика, живущего рядом с нами. Он
преподает общественные науки, русские язык, литературу и современную
историю. К сожалению, сейчас он в длительном отпуске, но он дал нам краткое
изложение Ваших писем до того, как уехал, и даст их полный перевод после
своего возвращения в конце сентября.
Я передал некоторые Ваши записи ответственному редактору отдела
политических наук Лидского университета. Он редактор широко распространяемых
изданий об отношениях Запада и Востока. Он обещал прислать мне копию
следующего выпуска, и, я думаю, он воспользуется некоторыми из Ваших
материалов.
Мы были поражены политическими изменениями в Польше и тем, в какой мере
были удовлетворены требования автономии Балтийских республик. Мы горячо
надеемся, что эти преобразования пройдут мирно.
Один из наших коллег женат на китаянке. Их сын был в Пекине во время
резни 4-го июня. Сейчас он живет в Соединенном Королевстве. Он выступил на
публичном митинге в Бишоп Кастл, где рассказал о пережитом. Мы собрали 100
фунтов стерлингов в фонд поддержки китайских студентов.
Мой кузен и его жена только что вернулись с каникул, которые они
проводили в России. В течение их короткого пребывания в Москве они
встретились с Александром и были очень рады поговорить с ним.
Мы надеемся когда-нибудь услышать, что Вы заняли подобающее место в
ваших академических кругах. Мы ожидаем новостей от Вас с большим интересом и
шлем Вам наши наилучшие пожелания здоровья и благополучия. Мы также
надеемся, что с Вашими родителями все в порядке.
Искренне Ваш,
Джон.
ПИСЬМО ДИАНЫ
1.09.89.
Дорогой Вазиф,
Читая Ваше последнее письмо, я особо отмечала, как точны были
сообщения, которые мы получали во все время Вашего заключения и ссылки. Мы
слышали о неприятностях с уголовником, который делил с Вами квартиру и о
Ваших демонстрациях в Намцах. Я не знаю, как эти новости шли, но они
доходили до нас быстро. Было приятно услышать, что все доходившее было
абсолютно точным. Сейчас мы получаем сведения только непосредственно от Вас.
Мы все еще ждем переводов ваших эссе и стихов. В это время года многие
уезжают на праздники и больше задержек с переводом.
Интересно, нашли ли Вы работу? Я думаю, что почти во всех странах тому,
кто считается разрушителем, трудно найти работу в системе образования. У нас
любому, кто имел долгий перерыв в карьере по любой причине, трудно вернуться
к прежней работе. По этой причине часто встречаются высококвалифицированные
женщины, выполняющие работу много ниже их возможностей.Мне повезло, что мне,
как музыканту, нет необходимости наниматься к кому-либо. Мне платят
непосредственно люди, которых я учу. Я преподавала и в государственных, и в
частных школах, но всегда сама распоряжалась своим временем, давая уроки по
несколько часов здесь и там. Сейчас, когда я на пенсии, я беру только тех
учеников, что живут поблизости.
Я согласна с Вами, что свобода слова важнее, чем такая вещь, как
свобода передвижения. Без свободы слова мысли должны скрываться, и жизнь
становится нечестной. Только в свободной дискуссии проблемы общества могут
быть поставлены и, возможно, решены. Это напоминает мне недавнее утверждение
миссис Тэтчер: "Нет такой вещи как "общество", есть только личности и
семьи". Я не могу с этим согласиться. Интересно, каково ваше мнение?
Мне интересно, на что похожа Махачкала? Многие из англичан проводят
отпуски в России, но, если они едут куда-либо помимо Москвы и Ленинграда, то
только в Ялту, Киев и Самарканд. Один из моих друзей поехал в Киев
отпраздновать свое 80-летие.Я думаю, мы могли бы провести каникулы в России,
если бы мы не были вынуждены так часто ездить в Канаду. Мы собираемся опять
туда 26 сентября примерно на месяц. Я нахожу Канаду, политически и
социально, наиболее близкой к моему идеалу страны. В ней нет того насилия и
бешеного темпа жизни, той пропасти между богатыми и бедными, как в США. На
этот раз я собираюсь посетить старинные, не испорченные новостройками места
в Новом Брунсвике, которые должны сильно отличаться от полностью
обновившегося Калгари. Я жду новых впечатлений.
Вам, может быть, будет приятно услышать о людях, которые писали о Вас
властям все эти годы. Хотя в это дело были вовлечены сотни людей, многие из
них писали только по разу, во время организуемых нами специальных кампаний.
Одними из тех, кто работал неустанно, были Роберт и Мириям Витфилд, Барбара
Найт, Хилари Хаукрофт и Крис Ричардс. Мириям Витфилд -- немецкая еврейка по
рождению, прибывшая в Англию перед войной, была медсестрой. Никто не сделал
больше, чем она. Она организовала группу, которая работала с детьми: как
ужасно, что дети могут быть политическими заключенными, но это так. Ее муж
Роберт основал частную школу для умственно отсталых детей. Барбара Найт --
вдова священника. Ей больше 80 лет, но она делает простую работу лучше, чем
многие молодые люди, и ее часто можно видеть ведущей свою машину от одного
места, где она оказывала добровольную помощь, к другому такому же месту.
Когда Вы были в Намцах, она написала Вам длинное письмо, но оно прибыло в
Намцы после Вашего освобождения. Хилари Хаукрофт -- жена врача и мать двух
маленьких детей. Она сейчас взяла на себя работу Джона и ведет дело нашего
нового заключенного, он грек (отказался от военной службы по религиозным
соображениям). Крис Ричардс живет за 30 миль от нас, и мы лично с ним не
знакомы. Мы думаем, что он работает в органе местного самоуправления. Все,
что он делает, тем более достойно похвалы, что все это он делает по телефону
и с помощью писем. Он не имеет близкого друга, с которым мог бы обсуждать
свои дела. Члены нашей группы, встречаясь, поддерживают энтузиазм друг
друга.
Джон сейчас поговорил с Хилари как с казначеем нашей группы, и я
получила новую работу в кампании по отмене смертной казни.
На этом я заканчиваю пожеланиями Вам добра в будущем.
Диана.
ПЕРВОЕ СООБЩЕНИЕ
О ВЫСТУПЛЕНИИ И АРЕСТЕ
Копия.
Выписка из передачи радиовещательной станции Би-Би-Си, принятой
28.01.80 г. в 16.30 мск на русском языке.
Московские диссиденты сообщают, что в городе Махачкале, в Дагестане,
был арестован человек, который пытался публично протестовать против высылки
академика Сахарова.
В пятницу 25 января Базиф1 Мейланов вышел на улицу перед зданием
Дагестанского обкома КПСС, держа в руках плакат со словами протеста.
Мейланова сразу же арестовали и увезли в неизвестном направлении. На
его квартире, как сообщают, был произведен обыск.
Мейланов, которому 42 года2, выпускник Московского Государственного
университета и до 1978 года он преподавал математику в политехническом
институте Махачкалы. Сообщение из Москвы корреспондента Би-Би-Си Кевина
Руейна.
Копия верна. В.П.Воротилов
16 апреля 1980 года.
ПЕРВЫЙ РАЗГОВОР СО СЛЕДОВАТЕЛЕМ В ДЕНЬ АРЕСТА, МОИ ПИСЬМЕННЫЕ
ОБЪЯСНЕНИЯ СВОЕГО ВЫХОДА НА ПЛОЩАДЬ И ТЕКСТА ПЛАКАТА
Том I, лист дела 114 .
Написано моей рукой только нижеследующее:
Я выразил протест против решения правительства о высылке А.Д.Сахарова
из Москвы. Мотивы? Я считаю, что за идеи нельзя карать административно. С
идеями надо бороться идеями.
Газета "Известия" (24.1.80.) обвиняет Сахарова во всех смертных грехах
(тут и клевета и, в неявной форме, шпионаж, и ненависть к советскому народу,
и "продался"), но обвинения голословны и не убеждают. Газета хочет заставить
поверить советского читателя в то, что решение об административной высылке
А.Сахарова --"справедливое решение".
Не могу с этим согласиться. Не должен советский читатель делать вывод:
"да, справедливое", не выслушав доводов обвиняемой стороны, в нашем случае,
доводов и объяснений А.Д.Сахарова.
Напрашивается аналогия с судебным заседанием: ведь даже обвиняемым в
тягчайших преступлениях предоставляется слово для защиты.
В наших газетах я читал, что А.Д.Сахаров на свой страх и риск пытался
осуществлять контроль над правильностью, законностью самого советского
правосудия. Я одобряю эту деятельность, ибо официальные органы контроля
стоящие в том же ряду, что и ими контролируемые, не беспристрастны и не
бескорыстны в своем контроле. Административная иерархия должна замыкаться на
широкие низы, на организации стоящие вне официальной государственности.
Такой организацией был возглавлявшийся Сахаровым комитет по надзору за
законностью действий самих органов законности.
Правильная линия поведения государства состояла бы в предоставлении
печатного органа этой группе (комитету) и в ответах по существу Сахаровскому
комитету через официозы.
Ничего страшного во всем этом не было бы.
Это единственно-возможный путь избежать злоупотреблений самих судебных
органов. Бесконечное надстраивание официальных органов контроля ничего не
дает и не даст и в будущем.
Еще раз повторяю: мой протест был не по существу обвинений
предъявленных Сахарову, а по форме идущего по стране дела Сахарова. Протест
был направлен против того, что самому обвиняемому не предоставляется слова.
Плакат я изготовил на тексте Конституции СССР, предоставляющей мне, как
и каждому гражданину СССР, право на свободу слова, право на выражение своего
мнения, право на участие в политической жизни моей страны.
Я простоял с этим плакатом на площади минут десять. Подходившие (около
20 чел.) читали текст и молча уходили, один подошел и спросил: "А милиция не
заберет?"
Мои действия читавшими никак не оценивались, часть читавших читала
плакат с некоторой опаской.
Естественно, что выход с плакатом на народ был актом моей свободной
воли, моего желания послужить справедливости. Меня об этом никто не просил,
никто мне не помогал, я "все" сделал сам.
"Такие свои действия" считаю правомерными, законными, актом зрелого
гражданского сознания, актом, продиктованным заботой и тревогой о путях
развития моей страны.
Объяснение написано мною собственноручно. Вазиф Мейланов.
25.1.1980.
Опрос начат в 13 ч. 45 мин., окончен в 17 час 35 мин.
ПЕРВЫЙ ДОПРОС В ДЕНЬ АРЕСТА СРАЗУ ПОСЛЕ ПРЕДЪЯВЛЕНИЯ ОБВИНЕНИЯ ПО
СТ.190-1.
Том I, листы 118-119
г.Махачкала 25 января 1980 года
Следователь прокуратуры Дагестанской АССР юрист I класса Палий В.А. в
помещении КГБ ДАССР, допрос начат в 22 ч. 50 мин., окончен в 24 часа 00 мин.
(далее моей рукой написано:)
Не было никаких "ложных измышлений". И от чего это высказывание того ,
что всем известно, считается измышлением? Далеко заведет нас такая игра в
прятки. Идея о противопоказанности нашему строю свободы слова высказана,
признана, подтверждена Лениным в письме Мясникову. Косвенно этот факт
(отсутствие свободы слова) признал в своем выступлении писатель
А.Б.Чаковский. Ведя спор с поборниками свободы слова он защищается не на
линии есть или нет у нас свободы слова --эту линию он сдает без боя (т.е.
признает, что нет), а защиту ведет на другой линии: спрашивает: "Ну, а что ж
дает свобода слова западному жителю?" и т.д.
Да и, смешно сказать, если реально гарантирована свобода слова, то
отчего ж меня арестовали и предъявили дикие обвинения в распространении
"заведомо ложных измышлений"?
Пора бы нам всем задуматься над тем что мы делаем, не желая слушать
тех, кто думает не по-нашему. Каждый следователь КГБ, прокуратуры
должен осознать свою личную ответственность в умножении и укреплении лжи. Мы
сами говорим, что демократия у нас развивается. Так вот: развиваться она
должна в сторону большей свободы слова, в сторону меньшей платы за свободное
слово. Я считаю, что такое увеличение свободы слова даст нам колоссальный
экономический эффект, а уж благотворное влияние увеличения свободы слова на
духовную жизнь общества нельзя переоценить.
О "свободе слова для идейных противников коммунизма". На сегодняшний
день фраза выглядит "страшно". Но задумаемся: разве не даем мы слова идейным
противникам коммунизма: Достоевскому, Гоголю, Толстому, Булгакову? Сколько
ценнейшего у этих мыслителей. Отчего ж сегодняшним оппонентам идеи
коммунизма не предоставить слова? Вы не согласны с ними? Так победите их в
открытом идейном бою. Слово это тем более должно предоставляться, что эти
люди знают нашу жизнь, живут рядом с нами, болеют нашими болезнями.
Прислушаться -- не значит принять, но выслушать, на мой взгляд, надо
обязательно.
На мой взгляд, большая свобода слова не изменит сразу структуру
общества, но в рамках той же структуры большая свобода печати (слова) даст
решение многих без нее не разрешимых проблем, освежит общество.
Непосредственным поводом к изложению в плакате этих мыслей послужило
сообщение газеты "Известия" о высылке А.Сахарова из Москвы. Газета считает
это решение "справедливым", хотя широкой общественности не было
предоставлено возможности услышать объяснений самого Сахарова, разобраться в
том чего же он хочет, какова его программа, стоит ли его за нее наказывать
(думаю ни за какую программу нельзя наказывать административно).
С целью выразить свой протест против преследования А.Сахарова я и
составил плакат, в котором разъясняю почему я протестую, в чем я вижу корень
зла.
Я вышел с плакатом на площадь часов в 12. Подошло и прочитало его
человек 20-ть. Молча прочитали и пошли. Один спросил: "А милиция не
арестует?" Минут через 10 подошли трое человек, предъявили удостоверения
работников горкома партии и предложили зайти в горком побеседовать по
существу поднятых в плакате вопросов.
Плакат написал я самолично. Никто меня к этому не побуждал, кроме моей
же собственной совести: мне было бы тяжело жить не скажи я того что думаю о
событиях в стране.
Купил плакат о конституции СССР в военторге 24.1.80. Писал на чистой
стороне его тоже 24.1.80, гуашью. Черновой вариант текста был у меня дома,
сейчас он в КГБ.
Текст обвинения я прочитал, с обвинением, конечно же, не согласен,
поэтому его не подписал.
Считаю, что в моем тексте нет "заведомо ложных измышлений", есть
правда, быть может горькая.
Поэтому виновным себя в предъявленном мне обвинении от 25.1.80 по ст.
190-1 не признаю.
Протокол мною написан собственноручно. Дополнений пока не имею. 24 часа
25.1.80. Вазиф Мейланов
ПИСЬМО ГЛАВНОМУ РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ "ИЗВЕСТИЯ"
Главному редактору газеты "Известия".
Направляю Вам текст моего открытого письма Президиуму Верховного Совета
СССР:
Президиуму Верховного
Совета СССР.
Я протестую против нарушения гласности в процессах Орлова и Щаранского.
В делах такой важности гласность обеспечилась бы только предоставлением
Дворца Спорта под зал заседаний и прямой трансляцией суда по центральному
телевидению.
Из шитого белыми нитками централизованного отчета ("По заслугам")
становится абсолютно ясно, что "суды" эти -- репрессии за общественную
деятельность, стоящую вне рамок официальной государственности.
"Клеветнические" заявления Орлова и Щаранского не цитируются, а без
цитат как же можно вам верить.
Нам нужны Орловы и Щаранские -- они осуществляют неформальный надзор
общества за деятельностью государственных органов.
Смертный приговор Филатову противоречит сегодняшнему уровню гуманности
и милосердия в мире и заявлениям советских руководителей о желании жить в
мире и дружбе со всеми народами: если вы действительно хотите жить в мире и
дружбе, то откуда такая нетерпимость к разглашению ваших военных
приготовлений.
Мир изменился со времен казни Пеньковского, и расстрелом Филатова вы
отбрасываете его ко дням ненависти и недоверия народов друг к другу.
Смертный приговор Филатову должен быть отменен.
Орлов и Щаранский должны быть выпущены на свободу.
Вазиф Мейланов.
Адрес: Махачкала, проспект Калинина,29, квартира 36.
Лето 1978 года.
ЗАПРОС И.О. НАчАЛЬНИКА СЛЕДОТДЕЛЕНИЯ КГБ ДАССР В.Н.ГРИГОРЬЕВА В
СЛЕДОТДЕЛ
КГБ СССР
Секретно
экз.No 2
7.08.80. 4/01720
Старшему помощнику начальника
следственного отдела КГБ СССР
полковнику юстиции
т. Кузьмину А.И.
г.Москва.
Нами расследуется уголовное дело по обвинению Мейланова Вазифа
Сиражутдиновича в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.70 УК
РСФСР.
Из материалов дела усматривается, что в 1978 году Мейланов В.С.
направил в Президиум Верховного Совета СССР и редакцию газеты "Известия"
письмо клеветнического содержания, в котором утверждает, что уголовное
преследование в отношении Орлова и Щаранского -- это "репрессии за
общественную деятельность, стоящую вне рамок официальной государственности".
В связи с изложенным просим выслать в наш адрес, для приобщения к
материалам уголовного дела, выписки из приговоров по указанным делам, о
преступных действиях обвиняемых.
И.О.Начальника следотделения КГБ
Дагестаской АССР ст. лейтенант
В.Григорьев.
ЗАЯВЛЕНИЕ НАчАЛЬНИКУ ИТК -- 35
ОТ 3.09.81 г.
Начальнику ИТК -- 35
от Вазифа Мейланова
В спецчасть.
Приложить к постановлению
о водворении в ШИЗО.
майор Н.Осин.
3.09.81год.
Заявление
Я отказываюсь работать в лагере в знак протеста против принудительности
лагерного труда, противоречащей статусу политзаключенных.
Требую следующих изменений в Правилах внутреннего распорядка ИТК и в
исправительно-трудовом кодексе (для политзаключенных):
1. установление принципа добровольности участия в трудовой
деятельности.
2. прекращения вычетов из зарплаты политзаключенных на содержание
лагерной администрации и охраны.
Комментарий. Процент вычетов должен быть тот же, что на воле.
Если общество меня боится, то... пусть платит за свой страх! Так уж жизнь
устроена -- за свои страхи надо платить самому. Так и передайте рабочим и
крестьянам.
3. прекращения позорной практики пыток голодом в ШИЗО.
Комментарий. Норма питания в ШИЗО должна быть та же, что в зоне
(2А).
Сейчас ШИЗО, придуманное для усмирения уголовников-хулиганов,
используют против политзаключенных. Одно дело однократное применение ШИЗО к
отъевшемуся, пышащему силой, неудержимому хулигану, и другое дело
систематическое, многократное, месяцами длящееся применение его к одному и
тому же политзаключенному, отстаивающему в лагере свое человеческое
достоинство. Это хладнокровное, математически размеченное разрушение
здоровья людей, думающих не по газете.
4. Немедленного прекращения беспрецедентной, негуманной, враждебной
цивилизации и культуре практики -- запрещения передавать помещенному в ШИЗО
без вывода на работу книги, газеты, журналы.
Комментарий. Это ухудшение режима. На вопрос Квецко: "Как же
так? Раньше давали, а теперь вдруг нет..." -- капитан Чайка отвечает: "Мало
чего раньше было!"
Так легко, капитан, вам не отделаться:
Я считаю внутренние положения в странах источниками внешнеполитических
напряжений. США, Западная Европа, весь Западный Мир боятся жить по нашему:
рабами, думать забывшими о человеческом достоинстве.
Поэтому решающими для мирового климата являются не широковещательные
"мирные инициативы СССР", а тайные человеконенавистнические инициативы в
лагерях, ужесточающие режимы содержания политзаключенных. Они, эти
человеконенавистнические инициативы, и есть источники ненависти и страха.
Против этих враждебных человечеству инициатив должно стоять насмерть.
Здесь проходит линия борьбы за человеческое достоинство, за сохранение
старого понятия (понимания) человека.
В.И.Ленин в работе "Еще раз об ошибках т. Троцкого..." говорил о
необходимости для рабочих защищаться от своего же собственного рабочего
государства. Точь-в-точь по тем же соображениям необходимо защищать наш
народ от его же собственного общенародного государства. Я это делаю борясь
за установление принятого всем цивилизованным миром "статуса
политзаключенных" и для советских политзаключенных.
Не давать книги, не давать газеты и журналы, не давать читать -- вон
оно какую "новую", "высшую" гуманность предлагает нам "общество будущего".
Да не нужна нам новая. Нам старую!
Вы вот набиваетесь на переговоры, на "взаимоприемлемые копромиссы",
а... вы у себя в стране покажите, как это делается. Я предлагал вам
компромисс: я делаю 200 мешочков в день при норме питания 9А и по выполнении
этой нормы возвращаюсь в камеру -- вы отказались, мало -- перевели меня в
карцер. Конечно, мое предложение не противоречило сегодняшней моей позиции:
оно было точкой на той же прямой: просто я сторонник постепенности и хотел
сделать переход к сносным условиям существования политзаключенных менее
болезненным и для вас, и для себя.
Но боги лишили вас разума. Не внемлющие доводам разума внутри страны --
что ж вы удивляетесь, что вне ее с ними к вам не обращаются.
28.08.81 год.
Вазиф Мейланов
Личное дело заключенного, том 1, листы дела 177-178.
ЗАЯВЛЕНИЕ НАчАЛЬНИКУ ИТК -- 35
ОТ 30.10.81 г.
Начальнику ИТК -- 35 м. Осину
от Вазифа Мейланова
т.Салохиной С.А.
Снять копию, после чего -- в личное дело.
майор Н.Осин.
30.10.1981г.
Заявление
Пользуюсь поводом, чтобы сказать: насильственное удерживание меня в
лагере считаю большой социальной ошибкой, порчей, запугиванием и
развращением народа.
Я говорил это на суде, скажу и в лагере: статьи 70 и 190-1 УК РСФСР
изжили себя, сегодня они суть узаконенное беззаконие.
Изжило себя -- сегодня -- преследование за мысль, за свободно
высказанное мнение о мире, о стране, о человеке.
Пагубой для сегодняшнего нашего общества являются "законы",
запугивающие народ арестом за "неправильную" мысль, за "неправильное" слово,
за "ошибочный" плакат.
Эти законы лишают советский народ чувства глубины жизни, истинного
человеческого достоинства, радости бытия.
Я не голодаю в день 30 октября, чтобы не создавать иллюзии, что я
нормально питался во все остальные дни лагерной жизни.
Нет! Кому-то придется ответить за морение меня голодом. За все те дни,
что я -- не по собственной воле -- сидел на воде да на 450 граммах хлеба. За
то, что гуманный строй издевался над моим здоровьем, оскорблял насилием мое
достоинство и достоинство моих близких, людей, которые любят меня и...
предположить не могут, что меня здесь морят голодом, вынуждают худеть,
держат взаперти.
А все почему? Потому, что я не гнусь, не сдаюсь, не приобщаюсь и не
причащаюсь к коммунистическому взгляду на жизнь. А как меня хотят убедить в
истинности коммунистического мировоззрения? -- Через желудок.
С безмерным цинизмом исполнители коммунистического государства говорят
мне: "Что ж... Не понимаете через голову -- поймете через живот... До многих
так легче доходит..." Вот вам и ваше собственное противоречие (любите вы
искать у других -- не угодно ли взглянуть на себя): заявляя о гордости,
достоинстве, несломленности советского человека, как же вы пополняете парк
советских людей людьми согласившимися с вами через желудок, людьми
сдавшимися, сломленными, на все готовыми за пайку в 600 граммов?
И что это за гордость, достоинство и уважение к себе у народа
"убежденного" боязнью коммунистического насилия, ареста, голода.
Да и вы-то сами, исполнители коммунистического государства, -- вы ведь
тоже боитесь, у вас ведь тоже один аргумент, одно оправдание -- страх. Страх
лишиться зарплаты, страх сесть самим за человеческое проявление.
Как же получается, что самые гуманные, самые человечные люди на земле
морят меня голодом, спокойно взирают на то, как я худею, как разрушается мое
здоровье? И тут же печатают в "Литературке": "Делиться как хлебом", а в
"Правде": "Давайте посмотрим в глаза друг другу: все ли мы сделали для
утверждения добра?"
"Делиться как хлебом" -- что ж вы не делитесь? Или это и есть ваше
"добро" -- морить голодом, не давать досыта хлеба за то, что я вышел на
площадь с плакатом требующим свободы слова и для людей некоммунистических
мировоззрений? За то, что я написал работу, в которой разбил основы и опоры
коммунистической идеологии? Кого в споре победить не можем, того уморим
голодом -- вот оно какое ваше добро, вот оно о чем вы договариваетесь, глядя
в глаза друг другу.
"Правительства падают ото лжи" -- говорил Карлейль. Ложь ваших жизней,
ложь ваших самооправданий ясна и вам самим и все яснее другим, многим уже.
Вам, исполнителям зла, надо перестать лгать себе, отринуть неправедную
зарплату, вернуться в человеки, обрести душевное равновесие в таких простых
человеческих делах, как дележ хлеба с голодающими. А вы как думали?
Бесплатно звание человека не дается!
Вы сделали наши животы ареной "идеологической" борьбы, но я-то сам
вовсе не желаю убеждать вас через свой живот. Нет! Пусть этот "метод
аргументации" навсегда останется атрибутом коммунистического образа жизни,
коммунистической "науки убеждать", примером коммунистического "уважения" к
человеку.
Я же приму все меры к культивированию старого уважения к человеку,
подчеркну неприемлемость для меня экстремистских, ирландских1, подающих
пример неуважения к себе, средств борьбы с бесчеловечием.
30 октября 1981.
Вазиф Мейланов.
Личное дело заключенного, том 1, листы дела 224-225.
ЗАЯВЛЕНИЕ НАчАЛЬНИКУ ЧИСТОПОЛЬСКОЙ ТЮРЬМЫ ОТ 10.09.82 г.
Начальнику Чистопольской тюрьмы
капитану Романову
от Вазифа Мейланова
Заявление
"Нет прав без обязанностей и нет обязанностей без прав", -- так
написано в конституции.
-- Ну так вот: права жить в своей квартире у меня нет?
-- Нет...
-- Значит нет и никаких обязанностей.
Пробуют мне говорить, что, мол, у нас общество стоит на принципе "кто
не работает, тот не ест". Отвечу. Общество может заявлять свои претензии
только к членам общества, а я ведь изолирован, отлучен от общества, я
поставлен вне общества -- ну так не подходите ко мне с правилами общества, в
котором я не живу. Пустите меня в общество и я начну зарабатывать себе на
хлеб, как делал это до 25 января 1980 года.
"Сердцевина зла" коммунизма в том, что коммунизм, лишая человека всего,
еще с него, человека, смеет чего-то требовать.
Во всех странах принята одна форма насилия: запрещение делать нечто,
вы, коммунисты, выводите насилие на качественно-новую ступень: вы насилием
пытаетесь заставить делать нечто. Заставлять не делать -- это одна ступень
насилия, низшая. Заставлять делать -- это другая ступень насилия, высшая, на
ней насилуется душа. А я ведь ставлю себе целью понижать уровень насилия в
мире, тем паче насилия духовного. Потому не работаю: я требую, чтобы вы
сошли с этой ступеньки насилия -- не принуждали людей делать то, чего они
делать не хотят. Да и как вы принуждаете? Самым гуманным способом (без
пролития крови) -- через желудок. Как говорит лейтенант Дускаев: "До многих
через желудок доходит легче, чем через голову". Увы, я к тому подклассу не
принадлежу. Когда мне объясняют через желудок, я просто худею... и только
(ха-ха!). Понимаю же я только через голову. "Таков мой организм -- извольте
мне простить невольный прозаизм".
Далее. А... так ли уж я бездельничаю и деградирую в камере?
Внимательный наблюдатель (а таковые у вас есть) заметит, что 16 часов в
сутки я читаю, пишу, хожу и всегда -- думаю. Разве это не работа? Старший
лейтенант Чурбанов говорит, что это я "для себя работаю, а надо чтобы
"общественно-полезно". Ну, а я считаю, что все, что я делаю лично для себя
полезно и для общества, в частности, тяжелая работа отказа от работы (а ведь
наверное и старший лейтенант Чурбанов согласится, что работа эта ой какая
тяжелая) крайне полезна "всему нашему советскому народу"
Говорят, что я же ведь "ем хлеб, а не работаю". Видите ли, если
рабочие, крестьяне и трудовая интеллигенция меня боятся, то платить за этот
страх должны они сами. Так уж жизнь устроена, что каждый платит (и
расплачивается) за свои страхи сам. Иначе у нас получится, что я плачу за
страхи трех наших неантагонистических классов -- это будет несправедливо!
Давайте бросим лукавить -- ведь не мой труд вам надобен, не созданные
мной "материальные ценности", -- вы этим трудом хотите меня "исправить".
Простите мне, но я не хочу исправляться; ну-у, если уж вы так хотите, есть,
наверное, и у меня недостатки, я борюсь с ними, но не плетением сеток под
страхом голода!
Видите ли, я в детстве прочитал много книг классиков советской
литературы, которые, как я теперь вижу, сослужили-таки мне добрую службу.
"Какую?" -- спросите вы. А такую, что не уступать насилию. Ну что мне скажут
Гайдар и Фадеев, если я из одного страха голода, то бишь, подчинившись
насилию, изменю своим убеждениям? Видите, как дело оборачивается: вы хотите
меня заставить пойти против учивших хорошему Гайдара и Фадеева (а разве не
учили они жизни не щадить за человеческое достоинство?). Вот и получается,
что это именно я защищаю Улю Громову и Любку Шевцову, а вам достается роль
их оппонентов (я улыбаюсь).
Помнится, у нас в конституции говорится о гармонии личных и
общественных интересов. Ну так давайте я буду заниматься интеллектуальным
трудом: писать статьи "по математике" и "по литературе", переводить с
английского. Нет, вы на это, не идете и не пойдете. Ибо этот труд меня не
исправит. Меня исправит только вязание сеток. Позвольте тут с вами не
согласиться. Давайте бросим играть в прятки и признаем, что я
политзаключенный. Меня арестовали за то, что я написал работу "Заметки на
полях советских газет", каждая страница которой была подписана моим именем и
фамилией, и за то, что я вышел на площадь в Махачкале с плакатом,
объясняющим все беды нашей страны отсутствием свободы слова и протестующим
против преследования властями академика Сахарова. Это политические действия,
разрешенные во всех цивилизованных странах. Ну а если вы за них все же
сажаете, то и держите посаженных, как положено держать политзаключенных: ни
о какой работе речи не заводите (другое дело, если человек сам желает
работать, -- такая возможность должна ему быть предоставлена), не
ограничивайте количества продуктовых посылок, не ограничивайте свиданий с
родственниками и близкими и со всеми желающими встретиться с
политзаключенным. Перестаньте применять пытки голодом к политзаключенным,
перестаньте голодом разрушать их здоровье. Я имею право говорить об этом,
ибо из 15 месяцев проведенных в колонии 9 месяцев отсидел в ШИЗО, был
доведен до дистрофии, до больницы.
Чурбанов говорит мне: "Не мы Вас посадили -- Вас посадил народный суд".
-- Этому народному суду я дал отвод, заявив, что "уголовный суд не
полномочен судить книги и плакаты" и что сидящую за столом троицу я признаю
не за суд, а за президиум собрания посвященного встрече некоммунистического
мыслителя с общественностью. Не признав суда над собою, не стал я писать и
кассации.
Так что разговоры о "народном суде" давайте оставим. И останется у нас
только одно: из понимающих через голову вы хотите сделать понимающих через
живот, людей желали бы вы перевоспитать в морских свинок, за порцию корма
пляшущих на задних лапках. Я борюсь против этого.
10 сентября 1982 года.
Вазиф Мейланов.
Личное дело заключенного, том 2, листы дела 170-172.
ЗАПИСКИ ГУЛЯКИ
3-го апреля 1988 года.
Вчера зашли ко мне замначальника Верхневилюйского отделения милиции
О.А.Агеев и местный участковый Д.Д.Кривошапкин, так это, по-приятельски,
заодно сообщили, что надо работать, я ответил, что почему бы, раз так,
государству не дать мне работать, они сказали, что не знают, но работать
надо, иначе они будут вынуждены меня привлечь к суду за тунеядство, ну, мою
позицию они знают, поэтому я развлекся тем, что перебрал цепочку событий, я
потребовал у завроно Н.Ф. Иванова предоставить мне работу по специальности,
дескать, в вашей конституции записано: "каждый имеет право работать в
избранной им сфере общественно-полезной деятельности", вот и обеспечьте мне
мое право. Иванов сказал, что вакансий для математиков в районе нет, тогда я
написал письмо районному прокурору Васильеву и уже от него потребовал
обеспечить мне право работать по специальности и самому зарабатывать себе на
жизнь, дескать, раз вы, государство, мешаете мне самому искать себе работу
по специальности, держа в селе Намцы, то вы и найдите работу мне лю/бую,
прокурор шапку на брови надвинул и навек замолк, тогда подошел ко мне с
разговором приятным поставленный на догляд за мною лейтенант А.И.Доктороу и
сказал так, не знаю, уврачую ль сей недуг, но позвольте посоветовать,
попросите родителей, чтобы выслали ваш диплом, а уже тогда с дипломом
сходить в ту ж рону, оно мож быть и выйдет, хорошо -- написал я родителям и
месячишко ждал диплома, пришел он, прислали родители и оттиски двух моих
статеюшек математических, со всем этим пришел я опять к рону, посмотрел роно
мои диплом-статеюшки и говорит, да-а-а, и зачем вы деянья-то свои совершали,
жили бы сейчас на родине, занимались чем хотели... а я сказал, ну дак как,
Николай Федорыч, он тогда сказал, нет у меня места математика, но есть
местечко физика в селе Оросу, пятнадцать километров от Намцев, не возьметесь
ли, можно, но я все ж хотел бы вести математику, так и порешим, но узнайте у
Докторова, можно ли вам работать в Оросу, тогда Докторов полетел в Якутск
узнавать и привез оттуда ответ, зизя, и вот после зизи пришли Агей и Кривая
Шапка насчет работы интересоваться. Гулял в снегах и вспомнил словечко
Федора Достоевского, мое направление, дескать, такое, за которое чинов не
дают, та-а-к, а у меня работа такая, что чем больше я работаю, тем больше не
дают, мне кушать, почему бы не быть такому, дадут мне за тунеядство парочку
лет, pourquoi pas, сегодня был суд над местным тунеядцем, что ж нашим
нельзя, а Мейланову можно, где правда, где социальная справедливость,
получится удачно, уже не по политической, а по уголовной, пошлют в уголовный
лагерь, там предложат работать, я поблагодарю и откажусь, быть рабом, меня в
карцер, много о себе понимающего, чтоб через день кушал, там я помираю,
Артур Миллер интересуется у Чингиза Айтматова как так, вроде на Иссык-куле1
об этом не договаривались, Чингиз Айтматов отвечает, что виноват не
Иссык-куль, а инерция жизни, несогласованность в действиях ведомств и
самодеятельность местных властей, что партия и советские писатели сами с
этим борются и что не будем поминовением досадных и нетипичных случаев
мешать благородному делу сближения и взаимопонимания наших народов, Артур
Миллер тут же соглашается, и дружба между двумя великими народами
укрепляется.
Вазиф Мейланов, снега.
Из письма Светлане Балашовой.
ПИСЬМО РУССКИМ ПИСАТЕЛЯМ
27 января 1988 г.
В тюрьме, моримому голодом мне все хотелось к писателям советским
обратиться (читаю ж их слова всякие). Валентин Распутин! Виктор Астафьев!..
Кто там еще у вас в человеколюбцах... Чингиз Айтматов! Димитр Сергеич
Лихачев! Вам не надо ни голодать, ни сидеть в тюрьмах, ни расставаться с
близкими, с детьми, с женами -- это, понятно, все мне, но сказать, что вы,
мол, против, чтобы сажали за слово, чтобы морили голодом за отказ мой от
принудительного исправительного труда -- это можно человеколюбцу сказать?
Нет? Неужели вот этого-то никак и нельзя? Очень хотелось сказать вам в
тюрьме: "Дорогие мои. Хорошие. Вы вот слова говорите, а мне нельзя. Вы на
постелях спите, а мне нельзя. Вы с родными видитесь, а мне нельзя. Ни с
родными, ни с дочками -- семь лет! Дорогие мои! Хорошие мои! Учители народа!
Это и есть что ли те самые общечеловеческие ценности ваши, которые все до
единой вобрал социализм? Это и есть тот самый ненасильственный мир что ли?
Вы на моем-то примере... на моем-то примере нельзя ли... чтоб не в мировом
масштабе, а с фамилиями. Я ведь для того все и делаю, чтобы на примере
показать, чего слова ваши значат, с чем они диалектически уживаются.
Перестройка у вас. Праздник. Духовное возрождение. Гласность. Демократия. А
я-то почему в ссылке? Если гласность и свобода выражать любое мнение. Или
это только иностранцам такая льгота... пока у них ракеты средней дальности
не уничтожили? Ах, демократия у нас социалистицкая -- говорить можно только
за социализм, а против -- как и до духовного возрождения -- нельзя? Понятно.
Так хорошо объяснили, что как не понять. Значит, говорите "не претендуем на
владение истиной в конечной инстанции, однако говорить против учения нашего
не позволим и не наши ценности подсовывать людям нашим тоже". Перестройка:
раньше говорили: "Учение наше всесильно, ибо оно верно. Владеем истиной. К
нам за нею обращаться следует, а потому говорить поперек нашего не
позволим". Теперь диалектически перестроились: "Истиной, грит, не владеем, а
говорить поперек все равно не позволим!" Так, действительно, сильнее звучит.
Человеколюбцы! Учители народа! Ну, а я-то почему должен сейчас-то, в
эпоху духовного возрождения и демократии сидеть в ссылке? Ведь за слово
сижу, учители мои! Я бы за вас вступился, если бы вас за слово посадили!
Чингиз Торекулович! Виктор Петрович! Валентин Григорич! Димитр Сергеич!
Василь Иваныч! Вам же ничего не будет! Вы же свои ему, социализму этому. Ну
преодолейте идеологические барьеры! покажите терпимость к другой идеологии!
во имя общечеловеческой ценности под названием человек -- шепните, нельзя,
мол, за слово содить. Уроки французского, говорите, Валентин Григорич? Нет,
милай, уроки русского, тысячелетнего... а урок французского будет, когда вы
фамилии за слово посаженных назовете и скажете, что молчать про это не
можете. Да, да, так говорил Толстой, но он ведь был не православный, а
значит не русский. Англичанин Толстой. Американец Толстой. Протестант
Толстой. Диссидент русской церкви Толстой. Булат Шалвович! Вас не посадят!
Вы разве не хотите моего освобождения? Нет? Не хотите? Хотите? А почему не
скажете об этом? Валентин Григорич! Димитр Сергеич! Чингиз Торекулыч!
Анрей... вот не знаю отчества... Битов! Понимаю, как вы сейчас заняты, всем
вы нужны, все у вас статеюшки просят, а тут частный вопрос: за отказ в
ссылке работать не по специальности, т.е. за отказ принимать ссылку и
наказание физическим трудом Мейланову какому-то новый срок дадут, уже не по
политической, а очень даже по уголовной статье -- за тунеядство... частный
вопрос, до него ли сейчас, когда партия разворачивает грандиозную работу по
перестройке демократизации всех сторон нашей жизни. Но все-таки напоминаю: я
тоже хочу увидеть своих отца и мать. Пока они живы. Отцу, судари мои, 78,
матери 74. Ну, это я так, отвлекся. Мелочь, конечно, по сравнению с
грандиозной-то работой, развернутой партией. Вообще-то именно эта самая
партия определила мне местом ссылки Якутию, чтобы моим родителям ко мне уже
было не добраться. Мелочь, а жить почему-то мешает. Не входят эти мелочи в
ваши социалистические и одновременно общечеловеческие ценности? Очень
понимаю. Но в мои входят. Подымитесь над своими-то! Преодолейте узость!
Покажите пример! Разомкните уста! Если и сейчас, когда... ведь не посадят
вас! Ну орденок не дадут, так неужели ж... Байкал -- это хорошо! -- "Да, но
ведь скольких нервов стоило! Такая крупная проблема!" -- Понимаю, понимаю. А
тут всего лишь о человеке. Коммунисты передают, двадцать два нас осталось.
Нельзя ли о них? Посадят, а я и там не буду работать на насильников и очень
может быть, что вы уже не услышите моего слова, не узнаете, что мне
подумалось в эти семь лет. За тунеядство, за тунеядство посадят меня прорабы
перестройки. За то, что не пожелал перевоспитываться тяжелым физическим
трудом в сельском хозяйстве, не принял китайского метода. "Не отрекся -- вот
и сгинул ни за понюх", -- скажет цензор Чистопольской тюрьмы лейтенант
Мунин. -- "Небось. Может на понюх и хватит". Это я опять отвлекся. А что?
Сторонники общечеловеческих ценностей и ненасильственного мира. Посадят и
ненасильственно в наручниках препроводят в карцер и будут абсолютно
ненасильственно морить голодом -- "никакого пролития крови, помилуйте, какая
кровь, ее у него и осталось-то..."
Хорошо, пусть не посадят даже, но в ссылке-то как смеют держать? И ваша
позиция меня волнует.
Тяжело? А почему, собственно? Тяжело ведь только против убеждений
поступать. Тяжело стоять за правду до последнева. Ну а вам-то всего ничего и
сделать-то. Но без этого "ничего" как жить будете?
Вазиф Мейланов. 27 января 1988 года.
Якутская АССР, Верхневилюйский район, село Намцы
ПИСЬМО ЛИНДЫ ТОМСОН
ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЕРХНЕВИЛЮЙСКОГО РАЙСОВЕТА
Dear chairman,
As a member of Amnesty International, which, you may know, is opposed
to Violation of human rights regardless of the ideology of the country in
which they are committed, I am concerned about Vasif Sirazhudinovich
Meylanov.
I understand Mr. Meylanov was arrested on 25th Janyary 1980 in
Makhachkala for seeking to exercise, in a non-violent manner, his right to
freedom of expression.
Was this not contravention of the United Nations International Covenant
of Civil and Political Rights (1966) and on Social and Economic and Cultural
Rights signed by the USSR which came into force in 1976?
I believe Mr. Meylanov is now in internal exile and I trust you will
ensure that his legal rights to unlimited correspondence will be observed
and that efforts are being made to find him work in accordance with his
qualifications.
I write in the spirit of friendship which has recently been evident at
the meeting between our Prime-Minister and your Mr. Gorbachov and wish that
1988 is a peaceful year for us all.
Yours respectfully and sincerelly
Linda Thompson.
Дорогой Председатель,
Как член Международной Амнистии, которая, как Вы, может быть, знаете,
противостоит нарушению прав человека независимо от идеологии страны, в
которой эти нарушения совершаются, я бесп/окоюсь о Вазифе Сиражутдиновиче
Мейланове.
Насколько я понимаю, г.Мейланов был арестован 25 января 1980 года в
Махачкале за попытку воспользоваться, ненасильственным образом, своим правом
на свободу выражения.
Разве этот арест не противоречит Международной Конвенции о Гражданских
и Политических Правах Объединенных Наций (1966) и Конвенции о Социальных,
Экономических и Культурных Правах, подписанной СССР и вступившей в силу в
1976 г.?
Насколько мне известно, г.Мейланов сейчас во внутренней ссылке, и я
надеюсь, что Вы обеспечите соблюдение его законных прав на неограниченную
переписку и что прилагаются усилия найти ему работу, соответствующую его
квалификации.
Я пишу в духе дружбы, который недавно был явлен во время встречи нашего
Премьер-министра с вашим г.Горбачевым, и желаю, чтобы 1988 год был мирным
для всех нас.
С уважением и искренне
Линда Томсон.
ФАКСИМИЛЕ
ПОСТАНОВЛЕНИЯ О ПЕРЕВОДЕ В ПКТ
"СОГЛАСОВАНО"
Председатель наблюдательной
комиссии /Рудаков/
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
о переводе осужденного в помещение камерного типа
Осужденный Мейланов Вазиф Сиражутдинович, 1940 года рождения за период
отбывания наказания в местах лишения свободы зарекомендовал себя как
злостный нарушитель установленного режима содержания, за что был наказан в
дисциплинарном порядке 15 раз.
Из них: 4 раза водворялся в штрафной изолятор, где также продолжал
нарушать установленный распорядок дня, неоднократно предупреждался, 4 раза
лишен права приобретения продуктов питания в ларьке сроком на один месяц,
лишался очередного свидания.
В коллективе осужденных неуживчив, склонен противопоставлять себя
окружающим.
В индивидуальных беседах, а также в своих жалобах и заявлениях,
направляемых им в различные инстанции, допускает оскорбительные выражения, а
также высказывания, направленные на свержение существующего строя в СССР.
Например, на имя начальника учреждения он написал заявление от 9 апреля
1981 года: "...Чтобы выразить всю силу моей ненависти в Вам -- мучителям и
истязателям, палачам и низам человечества /это временно вы, низы, пролезли
наверх, на краткий срок лишь царственная телка дала вам прихоти своей
мгновенье/... Долой палаческую коммунистическую администрацию! Долой режим
зажимания ртов! Долой новое коммунистическое общество, в котором
благородство преследуется по закону!"...
К порученной работе относится недобросовестно: часто оставляет рабочее
место без уважительной на то причины, а также допускает отказы от работы.
Отказывается пришить нагрудный знак установленного образца, за данное
нарушение режима содержания и другие обсуждался на совете профилактики,
однако категорически заявил, что отказывается выполнять эти требования
администрации.
Политико-воспитательные мероприятия, проводимые администрацией колонии,
не посещает.
В совершенном преступлении не раскаивается, считает себя правым,
оказывает отрицательное воздействие на других осужденных:
Осужденный Мейланов В.С. сознательно не желает становиться на путь
исправления.
Руководствуясь ст.53 Исправительно-трудового кодекса РСФСР
ПОСТАНОВИЛ:
Осужденного МЕЙЛАНОВА Вазифа Сиражутдиновича водворить в помещение
камерного типа сроком на шесть месяцев
Начальник ИТК-35 майор /Осин /
10 июня 1981г.
ФАКСИМИЛЕ
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ПЕРЕВОДЕ В ТЮРЬМУ
Председателю Чусовского
городского народного суда
Пермской области тов. Зверевой З.И.
гор.Чусовой
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
о переводе на тюремный режим Мейланова Вазифа Сиражутдиновича, 1940
года рождения, уроженца гор. Махачкалы, лезгина по национальности,
беспартийного, ранее не судимого, осужденного 24-ноября -- 2 декабря 1980
года судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда Дагестанской АССР
в гор. Махачкале по ст.70 ч.1 УК РСФСР к 7 годам лишения свободы со ссылкой
на 2 года.
Начало срока наказания -- 25 января 1980 года Конец срока наказание --
25 января 1987 года
Отбывая наказание в местах лишения свободы, осужденный Мейланов Вазиф
Сиражутдинович зарекомендовал себя как злостный отказчик от
общественно-полезного труда и нарушитель установленного режима содержания.
За период нахождения в учреждении ВС-389/35 с 23 марта 1981 года
допустил большое количество нарушений, за что наказывался администрацией
учреждения в дисциплинарном порядке 48 раз.
С осужденным Мейлановым В.С. проводилась большая
индивидуально-воспитательная работа, его поведение обсуждалось на заседании
совета профилактики отряда. Однако, на меры воспитательного характера и
дисциплинарного воздействия осужденный Мейланов не желает реагировать
положительно.
Враждебно настроен против политики КПСС, оказывает противодействие
законным требованиям администрации учреждения в форме отказа от
общественно-полезного труда. Пишет жалобы клеветнического характера в
различные инстанции.
13 июня 1981 года как злостный нарушитель-отказник от
общественно-полезного труда, переведен в помещение камерного типа сроком на
6 месяцев.
Находясь в ПКТ, систематически отказывается от работы, не имея на то
уважительной причины, оскорбляет служебный наряд, не выполняет требований
контролеров, за что 12 раз водворялся в ШИЗО сроком на 165 суток (общий срок
), 10 раз лишался права на приобретение продуктов питания в ларьке сроком на
один месяц.
Учитывая, что к осужденному Мейланову В.С. были применены все меры
воспитательного характера и все виды дисциплинарного воздействия, на которые
он не желает реагировать положительно, руководствуясь ст. 53 ИТК РСФСР,
администрация учреждения ВС-389/35 ходатайствует о переводе осужденного
Мейланова Вазифа Сиражутдиновича на тюремный режим сроком на 3 года.
"СОГЛАСОВАНО"
Председатель наблюдательной комиссии при
Чусовском городском Совете народных
депутатов / Рудаков /
14 мая 1982 год.
ХАРАКТЕРИСТИКА
(за период с 26.07.1982 по 05.06.1985)
За период с 26 июля 1982г. по 5 июня 1985г.
На осужденного Мейланова Вазифа Сиражутдиновича 15 мая 1940 г.р.
осужденного Верховным Судом Даг. АССР 2.12.80г. по ст. 70 ч. I УК РСФСР на
срок 7 лет со ссылкой 2г.
начало срока 25.01.80г. конец срока 25.01.87г.
Осужденный Мейланов В.С. за время отбывания срока наказания на тюремном
режиме характеризуется крайне с отрицательной стороны. С первых дней
пребывания в учреждении УЭ 148/ст-4 УИТУ МВД ТАССР приобщался к
общественно-полезному труду на вязке хозяйственных мешков, однако за весь
период отбывания срока к работе не приступал, за что неоднократно
наказывался в дисциплинарном порядке. Установленный режим содержания и
распорядок дня не соблюдает, за что 13 раз наказывался в дисциплинарном
порядке в том числе 6 раз водворялся в карцер.
На проводимые мероприятия политико-воспитательного характера реагирует
крайне отрицательно.
Враждебно настроен против политики КПСС и Советского правительства,
склонен к написанию жалоб клеветнического содержания. Принимает активное
участие в негативных проявлениях отрицательно настроенной части осужденных.
По характеру высокомерен, старается поставить себя выше окружающих, на
почве чего часто возникают конфликтные ситуации.
Осужденный Мейланов сознательно не желает становиться на путь
исправления.
Начальник отряда No 5 учреждения УЭ-148 ст. 4 Чурбанов
5 июня 1985 г.
Согласен:
Начальник учреждения УЭ-148 Ахмадеев М.Н.
июнь 1985 г.
ХАРАКТЕРИСТИКА
(ОТ 05.08.1985)
на осужденного МЕЙЛАНОВА Вазифа Сиражутдиновича, 1940 года рождения,
уроженца ДАССР, б/п, с высшим образованием, судимого 2 декабря 1980 года
Верховным судом ДАССР по ст. 70 ч.1 УК РСФСР к 7 годам лишения свободы со
ссылкой на 2 года, осужденного 7 декабря 1982 года Чистопольским гор
нарсудом Тат. АССР по ст. 112 ч.2 УК РСФСР к 6 месяцам лишения свободы,
согласно ст. 41 УК РСФСР неотбытую часть наказания по предыдущему приговору
полностью сложить и окончательно считать 4 года 7 месяцев 13 дней.
Начало срока наказания -- 7 декабря 1982г. Конец срока наказания -- 25
июля 1987 года
За время нахождения в местах лишения свободы осужденный Мейланов В.С.
характеризуется с отрицательной стороны.
Отбыв наказание на тюремном режиме содержания 3 года, прибыл для
дальнейшего отбывания наказания в учреждение ВС-389/35 1-го июля 1985 года.
С первых дней нахождения в учреждении допускает нарушения
установленного режима содержания.
Систематически отказывается от общественно полезного труда. За отказ от
работы был водворен в штрафной изолятор, где также продолжает отказываться
от работы, нарушает установленный режим.
В коллективе осужденных неуживчив, авторитетом не пользуется. На
проводимые администрацией учреждения мероприятия воспитательного характера
не реагирует.
Враждебно настроен против политики КПСС и Советского правительства.
Склонен к написанию жалоб и заявлений клеветнического характера. По
характеру высокомерен, старается поставить себя выше окружающих.
В обращении с представителями администрации не всегда вежлив, допускает
оскорбления, антисоветские высказывания.
ВЫВОД: осужденный Мейланов Вазиф Сиражутдинович сознательно не желает
становиться на путь исправления и перевоспитания.
Начальник учреждения ВС-З89/35 / Осин Н.М. /
5 августа 1985 г.
ХАРАКТЕРИСТИКА
(ЗА ПЕРИОД С 01.04.1986 ПО 01.04.1987)
ГОДОВАЯ
За период с 1 апреля 1986г. по апрель 1987г.
На осужденного Мейланова Вазифа Сиражутдиновича 15 мая 1940г.,
осужденного Верховным Судом Дагестанской АССР 2.12.80 г. по статье 70 и 1 УК
РСФСР на 7 лет ИТК строгого режима и 2 года ссылки.
Начало срока 25.01.80 конец срока 25.07.87г.
Осужденный Мейланов В.С. за время отбывания срока в местах заключения
характеризуется отрицательно. В учреждение УЭ-148/ст.4 прибыл 1.04.86г. По
прибытию был трудоустроен на вязке сеток мешков. К общественно-полезному
труду относится крайне отрицательно, за время нахождения в учреждении к
работе не приступил. Является злостным нарушителем режима содержания, за что
2 раза был наказан в дисциплинарном порядке.
По характеру самолюбивый, высокомерный, наглый. Склонен к написанию
жалоб клеветнического характера. Поддерживает отрицательно-настроенную часть
осужденных, принимает участие в негативных явлениях. С сокамерниками не
всегда уживчив. В обращении наигранно-вежлив, постоянно преследует цель
вывести представителей администрации из равновесия. Вину в совершенном
преступлении не признает и не раскаивается.
На мероприятия политико-воспитательного характера реагирует крайне
отрицательно.
Вывод: осужденный Мейланов злостно не желает встать на путь
исправления.
Начальник отряда No5 учреждения УЭ-148 ст.4 Кокалин.
20 апреля 1987г.
ПРОТЕСТ ПЕРВОГО ЗАМЕСТИТЕЛЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ВЕРХОВНОГО СУДА РСФСР
В.И. РАДчЕНКО
ВЕРХОВНЫЙ СУД РСФСР
Президиум Верховного Суда РСФСР
ПРОТЕСТ
103289 Москва пл. Куйбышева д. 3/7
6.12.89 No 1646пс89
по делу Мейланова В. С.
По приговору Верховного Суда Дагестанской АССР
от 2 декабря 1980 года
М Е Й Л А Н О В Вазиф Сиражутдинович 15 мая 1940 года рождения,
уроженец г.Махачкалы Дагестанской АССР, лезгин, ранее не судим, осужден по
ст.70 ч.1 УК РСФСР к лишению свободы на 7 лет в исправительно-трудовой
колонии строгого режима со ссылкой на 2 года.
Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР
от 17 февраля 1981 года приговор оставлен без изменения.
Мейланов признан виновным в антисоветской агитации и пропаганде при
следующих обстоятельствах.
Будучи враждебно настроенным против советской власти и
социалистического строя, Мейланов в 1976-1978 годах написал, размножил на
пишущей машинке и распространял антисоветскую работу, содержащую
клеветнические измышления, направленные против советской власти. В этой
работе Мейланов призывал к борьбе против власти путем нелегального
изготовления за рубежом и распространения в СССР литературы антисоветского
содержания, с целью компрометации коммунистической партии и отстранения ее
от политического руководства государством. Свою работу он распространял
через Самареву, Травкина и Лавута.
Он же хранил и распространял через своих знакомых изданные за рубежом
книги Солженицына "Архипелаг Гулаг", "Бодался теленок с дубом", а также
хранил с целью распространения антисоветскую клеветнического характера
литературу, изданную за рубежом: "3аписки Сологдина" Панина, "Окаянные дни"
Бунина, "Некрополь" Ходасевича.
В январе 1980 года Мейланов изготовил плакат, в котором призывал к
борьбе за свободу слова и выступал в защиту Сахарова. С этим плакатом он
вышел на площадь и демонстрировал его перед зданием обкома партии в
Махачкале.
Нахожу приговор и кассационное определение подлежащими изменению.
Вина Мейланова в антисоветской агитации и пропаганде путем изготовления
и распространения собственной работы, содержащей клеветнические измышления о
советском общественном и политическом строе, хранении с целью
распространения антисоветской литературы, изданной за рубежом, материалами
дела доказана.
Из материалов дела и показаний Мейланова на предварительном следствии и
в суде видно, что он по своим убеждениям является антикоммунистом, не был
согласен с идеологией марксизма-ленинизма, отрицал право коммунистической
партии на политическое руководство советским обществом, считал своим долгом
бороться против существующего общественного строя в СССР. Для этого он
написал работу, в которой изложил пути и способы реализации своих
антисоветских убеждений, давал читать ее своим знакомым, в частности
Самаревой и Травкину, а также рекомендовал им ознакомить с этой рукописью
других лиц. С этой же целью приобретал и литературу различных авторов,
изданную в зарубежных издательствах.
При таких данных суд обоснованно признал, что Мейланов систематически
распространял произведения, порочащие советский государственный и
общественный строй.
Осужден он был в соответствии с действующим в то время законом
правильно.
Вместе с тем, вывод суда о том, что произведение Солженицына "Архипелаг
Гулаг", которое распространял Мейланов, содержит заведомо ложные измышления,
порочащие советский государственный и общественный строй, нельзя признать
убедительным.
Изложенные в этом произведении факты клеветническими не являются, что
подтверждается его опубликованием в советской печати.
Не образуют состава антисоветской агитации и пропаганды и действия
Мейланова, связанные с изготовлением плаката и его демонстрацией в защиту
Сахарова.
В связи о этим приговор в этой части подлежит изменению. Исходя из
изложенного и руководствуясь ст.376 УПК РСФСР,
ПРОШУ:
Приговор Верховного Суда Дагестанской АССР от 2 декабря 1980 года и
определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 17
февраля 1981 года в отношении Мейланова Вазифа Сиражутдиновича изменить,
исключить из приговора обвинение Мейланова, связанное с распространением
произведения Солженицына "Архипелаг Гулаг" и изготовлением плаката и его
демонстрацией в защиту Сахарова.
В остальном приговор и кассационное определение оставить без изменения.
Первый Заместитель
Председателя Верховного
Суда РСФСР В.И.Радченко
05.12 ик
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РСФСР
Дело No 1646пс89
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРЕЗИДИУМА
ВЕРХОВНОГО СУДА РСФСР
гор.Москва 3 января 1990 года
Президиум Верховного Суда РСФСР в составе:
Председателя -- Лебедева В.М.
Членов Президиума -- Радченко В.И., Сергеевой Н.Ю., Жуйкова В.М.,
Лукашова Ю.А., Свиридова Ю.А., Меркушова А.Е., Вячеславова В.К. рассмотрел
дело по протесту первого заместителя Председателя Верховного Суда РСФСР
Радченко В.И. на приговор Верховного Суда Дагестанской АССР от 2 декабря
1980 года, по которому
МЕЙЛАНОВ Вазиф Сиражутдинович 15 мая 1940 года рождения,
уроженец г. Махачкалы Дагестанской АССР, лезгин, ранее не судим, -- о с у ж
д е н по ст. 70 ч.1 УК РСФСР к лишению свободы на 7 лет в
исправительно-трудовой колонии строгого режима со ссылкой на 2 года.
Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР
от 17 февраля 1981 года приговор оставлен без изменения.
В протесте поставлен вопрос об исключении из приговора обвинения
Мейланова, связанного с распространением произведения Солженицына "Архипелаг
ГУЛАГ" и изготовлением плаката в защиту Сахарова.
Заслушав доклад члена Верховного Суда РСФСР Езина В.Ф. и заключение
заместителя Прокурора РСФСР Титова А.В. об удовлетворении протеста,
Президиум Верховного Суда РСФСР
установил:
Мейланов признан виновным в антисоветской агитации и пропаганде при
следующих обстоятельствах.
Будучи враждебно настроенным против советской власти и
социалистического строя, Мейланов в 1976-1978 годах написал, размножил на
пишущей машинке и распространял антисоветскую работу, содержащую
клеветнические измышления, направленные против советской власти. В этой
работе Мейланов призывал к борьбе против власти путем нелегального
изготовления за рубежом и распространения в СССР литературы антисоветокого
содержания, с целью компрометации коммунистической партии и отстранения ее
от политического руководства государством. Свою работу он распространял
через Самареву, Травкина и Лавута.
Он же хранил и распространял через своих знакомых изданные за рубежом
книги Солженицына "Архипелаг ГУЛАГ", "Бодался теленок с дубом", а также
хранил с целью распространения антисоветскую клеветнического характера
литературу, изданную за рубежом: "3аписки Сологдина" Панина, "Окаянные дни"
Бунина, "Некрополь" Ходасевича.
В январе 1980 года Мейланов изготовил плакат, в котором призывал к
борьбе за свободу слова и выступал в защиту Сахарова. С этим плакатом он
вышел на площадь и демонстрировал его перед зданием обкома партии в
Махачкале.
Президиум Верховного Суда РСФСР находит протест подлежащим
удовлетворению.
Вина Мейланова в антисоветской агитации и пропаганде путем изготовления
и распространения собственной работы, содержащей клеветнические измышления о
советском общественном и политическом строе, хранении с целью
распространения антисоветской литературы, изданной за рубежом, материалами
дела доказана.
Из материалов дела и показаний Мейланова на предварительном следствии и
в суде видно, что он по своим убеждениям является антикоммунистом, не был
согласен с идеологией марксизма-ленинизма, отрицал право коммунистической
партии на политическое руководство советским обществом, считал своим долгом
бороться против существующего общественного строя в СССР. Для этого он
написал работу, в которой изложил пути и способы подрыва и ослабления
советской власти, эту работу давал читать своим знакомым, в частности,
Самаревой и Травкину. С этой целью приобретал и литературу различных
авторов, изданную в зарубежных издательствах. При таких данных суд
обоснованно признал, что Мейланов занимался антисоветской агитацией и
пропагандой, хранил и распространял произведения, порочащие советский
государственный и общественый строй.
Осужден он был в соответствии с действующим в то время законом
правильно.
Вместе с тем, вывод суда о том, что произведение Солженицына "Архипелаг
ГУЛАГ", которое распространял Мейланов, содержат заведомо ложные измышления,
порочащие советский государственный и общественный строй, нельзя признать
убедительным.
Изложенные в этом произведении факты клеветническими не являются, что
подтверждается его опубликованием в советской печати.
Не образуют состава антисоветской агитации и пропаганды и действия
Мейланова, связанные с изготовлением плаката и его демонстрацией, в защиту
Сахарова.
В связи с этим приговор в этой части подлежит изменению. Исходя из
изложенного и руководствуясь п.5 ст. 378 УПК РСФСР, Президиум Верховного
Суда РСФСР
постановил:
Приговор Верховного Суда Дагестанской АССР от 2 декабря 1980 года и
определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 17
февраля 1981 года в отношении Мейланова Вазифа Сиражутдиновича изменить,
исключить из приговора обвинение Мейланова, связанное с распространением
произведения Солженицына "Архипелаг ГУЛАГ" и изготовлением плаката и его
демонстрацией в защиту Сахарова.
В остальном приговор и кассационное определение оставить без изменения.
Председатель В.М.Лебедев
Верно:
Начальник секретариата Президиума
Верховного Суда РСФСР Т.А.Амелина
ПРОТЕСТ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА СССР
А.Я. СУХАРЕВА
Пленум Верховного суда СССР
ПРОКУРАТУРА СОЮЗА ССР
103793, ГСП, Москва, К 9, Пушкинская, 15 а
18.07.1990г. No13/209-80
ПРОТЕСТ
/В порядке надзора/
По делу Мейланова В.С.
Приговором судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда
Дагестанской АССР от 2 декабря 1980 года
Мейланов Вазиф Сиражутдинович,1940 года рождения, уроженец г.Махачкалы
Дагестанской АССР, лезгин, беспартийный, с высшим образованием, несудимый,
временно неработающий, осужден по ст.70 ч.1 УК РСФСР к 7 годам лишения
свободы со ссылкой сроком на 2 года.
Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР
от 17 февраля 1981 года приговор оставлен без изменения.
Постановлением Президиума Верховного суда РСФСР от 3 января 1990 года
приговор и определение в отношении Мейланова В.С. изменены, из его обвинения
исключены эпизоды, связанные с распространением произведения Солженицына
"Архипелаг Гулаг" и изготовлением и демонстрацией плаката в защиту академика
Сахарова А.Д.
По приговору, с учетом изменений, внесенных постановлением Президиума
Верховного суда РСФСР, Мейланов признан виновным в том, что, действуя в
целях подрыва и ослабления Советской власти, в течение 1976-1978 годов
проводил антисоветскую агитацию и пропаганду в городах Махачкале и Москве.
Сам написал и распространял работу антисоветского содержания, хранил с целью
распространения и распространял антисоветскую литературу, изданную за
рубежом, содержащую клеветнические измышления, порочащие советский
государственный и общественный строй, в частности, книги Солженицына
"Бодался теленок с дубом", Панина "Записки Сологдина", Бунина "Окаянные
дни", Ходасевича "Некрополь".
Приговор Верховного суда Дагестанской АССР и последующие судебные
решения в отношении Мейланова В.С. подлежат отмене, а уголовное дело
прекращению по следующим основаниям.
Мейланов виновным себя в антисоветской агитации и пропаганде не признал
и объяснил свои действия идейными расхождениями с коммунистической партией и
марксистско-ленинской теорией.
Анализ материалов дела показывает, что в так называемой "антисоветской"
работе Мейланов, излагая свое мнение, действительно писал, что в нашей
стране вся власть принадлежит КПСС, которая руководит страной единолично,
проводит репрессии, арестовывает людей только за слова, требовал исключить
из уголовного кодекса ст.ст.70 и 190-1 /УК РСФСР/, восхвалял Солженицына.
Эти действия Мейланова не являются клеветническими измышлениями, порочащими
Советский государственный и общественный строй, содержание его работы носит
полемический характер и не направлено на подрыв или ослабление Советской
власти.
В материалах дела отсутствуют доказательства хранения Мейлановым с
целью последующего распространения изданной за рубежом литературы. В книге
"Окаянные дни" ее автор Бунин с позиции напуганного революцией буржуазного
обывателя описывает события, происходившие в Москве и Одессе в первые дни
Октябрьской революции. В книге Ходасевича "Некрополь" писатель рассказывает
о своих встречах с поэтом Есениным, писателями Толстым и Горьким. Никаких
антисоветских высказываний и призывов к свержению Советской власти в
указанных произведениях не содержится.
При рассмотрении уголовного дела в надзорном порядке Президиум
Верховного суда РСФСР проявил непоследовательность. Исключив из обвинения
Мейланова распространение книги Солженицына "Архипелаг Гулаг", т.е. не
признав это произведение порочащим Советский государственный и общественный
строй, в то же время признал таковым его же произведение "Бодался теленок с
дубом", хотя критика советской действительности в этом произведении
повторяет ту, что содержится в книге "Архипелаг Гулаг". Аналогичная по
идейной направленности, т.е. содержащая резкую критику КПСС, репрессий в
СССР, книга Панина "Записки Сологдина" также необоснованно признана
клеветнической, антисоветской.
При таких обстоятельствах в действиях Мейланова В.С. состав
преступления, предусмотренный ст.70 ч.1 УК РСФСР, отсутствует.
Руководствуясь ст. 35 Закона СССР "О прокуратуре СССР",
ПРОШУ:
приговор судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда
Дагестанской АССР от 2 декабря 1980 года, определение судебной коллегии по
уголовным делам Верховного суда РСФСР от 17 февраля 1981 года и
постановление Президиума Верховного суда РСФСР от 3 января 1990 года в
отношении Мейланова Вазифа Сиражутдиновича отменить, уголовное дело
прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления.
Генеральный прокурор СССР А.Я. Сухарев.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО
СУДА СССР
ПОСТАНОВЛЕНИЕ No-2004-90
ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА СССР
от 29 ноября 1990г
Пленум Верховного Суда СССР под председательством
Председателя Верховного Суда СССР -- Е.А.Смоленцева, с участием и.о.
Генерального Прокурора СССР-- А.Д.Васильева, при секретаре Пленума, члене
Верховного Суда СССР -- Р.К.Бризе рассмотрел протест Генерального прокурора
СССР по делу Мейланова В.С.
Приговором Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда
Дагестанской АССР от 2 декабря 1980 г., оставленным без изменения
определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от
17 февраля 1981 г.,
Мейланов Вазиф Сиражутдинович, 1940 года рождения, уроженец г.Махачкалы
Дагестанской АССР, лезгин, беспартийный, с высшим образованием, несудимый,
временно не работавший, -- о с у ж д е н по ст.70, ч.1, УК РСФСР к 7 годам
лишения свободы со ссылкой сроком на 2 года.
Постановлением Президиума Верховного Суда РСФСР от 3 января 1990 г. из
обвинения Мейланова В.С. исключены эпизоды, связанные с распространением
произведения А.И. Солженицына "Архипелаг Гулаг" и изготовлением и
демонстрацией плаката в защиту академика Сахарова А.Д.
С учетом изменений, внесенных постановлением Президиума Верховного Суда
РСФСР, Мейланов признан виновным в том, что, действуя в целях подрыва и
ослабления Советской власти, в течение 1976-1978 г.г. проводил антисоветскую
агитацию и пропаганду в городах Махачкале и Москве. Сам написал и
распространял работу антисоветского содержания, хранил с целью
распространения и распространял антисоветскую литературу, изданную за
рубежом, содержащую клеветнические измышления, порочащие советский
государственный и общественный строй, в частности, книги Солженицына
"Бодался теленок с дубом", Панина "Записки Сологдина", Бунина "Окаянные
дни", Ходасевича "Некрополь".
В протесте Генерального прокурора СССР ставится вопрос об отмене
состоявшихся судебных решений и прекращении дела за отсутствием в действиях
Мейланова В.С. состава преступления.
Рассмотрев материалы дела, заслушав доклад члена Верховного Суда СССР
В.Н.Ветлужских, выступление и.о. Генерального прокурора СССР А.Д.Васильева,
поддержавшего протест, Пленум Верховного Суда СССР находит, что протест
подлежит удовлетворению по следующим основаниям.
Мейланов виновным себя в антисоветской агитации и пропаганде не признал
и объяснил свои действия идейными расхождениями с коммунистической партией и
марксистско-ленинской теорией.
Как следует из материалов дела, Мейланов писал о принадлежности всей
власти в нашей стране коммунистической партии, которая руководит страной
единолично, проводит репрессии, арестовывает людей только за слова, требовал
исключить из уголовного кодекса РСФСР ст.ст.70 и 190-1, восхвалял
Солженицына. Эти суждения не являются клеветническими измышлениями,
порочащими Советский государственный и общественный строй; содержание работы
Мейланова носит полемический характер и не направлено на подрыв или
ослабление Советской власти.
В материалах дела отсутствуют доказательства хранения Мейлановым с
целью последующего распространения изданной за рубежом литературы
антисоветского содержания. Что же касается хранения и распространения книги
Бунина "Окаянные дни", то в ней описываются события, происходившие в Москве
и Одессе в первые дни Октябрьской революции; в книге Ходасевича "Некрополь"
рассказывается о встречах автора с поэтом Есениным, писателями Толстым и
Горьким. Никаких антисоветских высказываний и призывов к свержению Советской
власти в указанных произведениях не содержится.
При рассмотрении уголовного дела в надзорном порядке Президиум
Верховного Суда РСФСР проявил непоследовательность. Исключив из обвинения
Мейланова распространение книги Солженицына "Архипелаг ГУлаг", т.е. не
признав это произведение порочащим Советский государственный и общественный
строй, в то же время признал таковым его же произведение "Бодался теленок с
дубом", хотя критика советской действительности в этом произведении
повторяет ту, что содержится в книге "Архипелаг ГУлаг". Аналогичная по
идейной направленности, т.е. содержащая резкую критику КПСС, репрессий в
СССР, книга Панина "Записки Сологдина" также необоснованно признана
клеветнической, антисоветской.
На основании изложенного, руководствуясь п.1 ст.18 Закона о Верховном
Суде СССР, Пленум Верховного Суда СССР
постановляет:
приговор Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда
Дагестанской АССР от 2 декабря 1980 г., определение Судебной коллегии по
уголовном делам Верховного Суда РСФСР от 17 февраля 1981г. и постановление
Президиума Верховного Суда РСФСР от 3 января 1990 г. в отношении Мейланова
Вазифа Сиражутдиновича отменить и уголовное дело прекратить за отсутствием в
его действиях состава преступления.
Председатель
Верховного Суда СССР Е.А.Смоленцев
Секретарь Пленума,
член Верховного Суда СССР Р.К.Бризе
ЭССЕ О НАСИЛИИ
Насилие ведь аргумент не простой: оно в некотором роде есть не один
аргумент, а бесконечный ряд их: так, если я введу единицу насилия, то сама
эта единица будет 1-м аргументом, двойная мера насилия -- 2-м, и т.д. Теперь
представь себе упрямца, который не понимает с одной только угрозы применить
насилие -- "Ну так поймет с его применения! Предъявить ему наш 1-й
аргумент". Что же произошло? А то, что упрямец, вынудив применить насилие
("предъявить ему 1-й аргумент -- не поймет ли с него"), увеличил количество
насилия в мире. Так это хорошо, если он понял с первого же аргумента, а если
нет? У насилия ж не только аргумент No 1 -- есть и No 2. И если не понявший
аргумента No 1, понял аргумент No 2 (назовем его 1/2-уступчивым), то он тем,
что понял с двойной меры насилия, оправдал применение этой двойной меры. Он
поднял уровень насилия вдвое и оправдал такое поднятие: насилие достигло
цели, насилие празднует победу. 1/3 уступчивый ("герой какой выискался!")
повышает меру насилия втрое и уступает с достоинством этой тройной мере, --
насилие торжествует. Итак, 1/100-уступчивый (т.е. сдающийся насилию в 100
раз большему, чем среднее) повышает уровень насилия в 100 раз и оправдывает
-- в глазах насилия -- такое повышение достигнутым результатом! Вспомни
сказки!!! Ведь герою надо пройти череду все возрастающих угроз (а то и
череду все возрастающих испытаний) не поддавшись ни одной из них. Если он --
даже пройдя испытания весьма высокого ранга -- не выдерживает очередного, то
все прошлое ему не засчитывается, и "герой" обращается в черный камень.
Секрет насилия в том, что нельзя поддаваться никакой мере его! Оно просит
чистого нуля уступчивости. Ну так и надо ему дать этот ноль уступчивости.
Только тогда оно отступает: само начинает понимать -- после опыта с неким
конечным номером -- что под насилие попал герой, и на нем никакой из
аргументов насилия не пройдет, никакая мера насилия его не убедит. Тайна
насилия ведома герою: только ноль уступчивости заставит насилие сдаться,
заставит отказаться от насилия как такового, от всех ступеней его.
В сказке героя ждет лампа Алладина, в жизни его ждет аргументация
словами, к которой он заставил перейти мир своим непониманием доводов
насилия с каким угодно высоким номером. Поэтому насилие, достигнув довольно
высокой ступени, бросается вниз и обращается в чистый ноль.
Вазиф, 31 августа 1984 года.
Чистопольская тюрьма.
(Из письма Светлане Балашовой).
ЗАЩИТНИК
Платон говорит: "И душу -- по крайней мере наиболее мужественную и
разумную -- всего меньше расстроит и изменит какое-либо внешнее
воздействие". Так вот: мое дело оправдать (и защитить от маловеров) эти
слова. Я своей жизнью должен постоять за веру древних в человека, за
Платона, за всю человеческую культуру. Каждое время заново должно доказывать
(вот отличие от математики!) справедливость приведенных слов Платона -- вот
я и доказываю, и только этими доказательствами длится нить человеческой
истории, человеческой культуры: ведь если я не докажу справедливости и
сегодня слов Платона о человеческой душе, то значит сегодня это утверждение
неверно, и связь и родство с Платоном сегодняшних людей, сегодняшнего
человечества потеряна! Получится, что мы не удержали захваченных ими высот.
Так нет же. Чего скрывать: удержали и захватили новые. Вам нужны
доказательства? -- Вазиф. Самое прекрасное, что достаточно одного примера --
и теорема существования доказана, и слова Платона не ложь, а истина.
Ну и точь-в-точь таким же защитником Марины и Анны я себя чувствую: кто
ж отстоит, кто ж защитит тот образ, лик, облик человеческий, если не я? Мне
положено. -- Читал Марину и Анну? Читал? Нравилось тебе? Вот и защищай
теперь, как и положено мужу, вошедшему в зрелость (так говорю себе).
Вазиф. 30 мая 1985 года
Чистопольская тюрьма
(Из письма).
ПИСЬМО ДИАНЫ
ПЕРВОЕ СООБЩЕНИЕ О ВЫСТУПЛЕНИИ И АРЕСТЕ
ПЕРВЫЙ РАЗГОВОР СО СЛЕДОВАТЕЛЕМ В ДЕНЬ АРЕСТА, МОИ ПИСЬМЕННЫЕ
ОБЪЯСНЕНИЯ СВОЕГО ВЫХОДА НА ПЛОЩАДЬ И ТЕКСТА ПЛАКАТА
ПЕРВЫЙ ДОПРОС В ДЕНЬ АРЕСТА СРАЗУ ПОСЛЕ ПРЕДЪЯВЛЕНИЯ ОБВИНЕНИЯ ПО
СТ.190-1.
ПИСЬМО ГЛАВНОМУ РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ "ИЗВЕСТИЯ"
ЗАПРОС И.О. НАЧАЛЬНИКА СЛЕДОТДЕЛЕНИЯ КГБ ДАССР В.Н.ГРИГОРЬЕВА В
СЛЕДОТДЕЛ КГБ СССР
ЗАЯВЛЕНИЕ НАЧАЛЬНИКУ ИТК -- 35 ОТ 3.09.81 г.
ЗАЯВЛЕНИЕ НАЧАЛЬНИКУ ИТК -- 35 ОТ 30.10.81 г.
ЗАЯВЛЕНИЕ НАЧАЛЬНИКУ ЧИСТОПОЛЬСКОЙ ТЮРЬМЫ ОТ 10.09.82 г.
ЗАПИСКИ ГУЛЯКИ
ПИСЬМО РУССКИМ ПИСАТЕЛЯМ
ПИСЬМО ЛИНДЫ ТОМСОН ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЕРХНЕВИЛЮЙСКОГО РАЙСОВЕТА
ФАКСИМИЛЕ ПОСТАНОВЛЕНИЯ О ПЕРЕВОДЕ В ПКТ
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
ФАКСИМИЛЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ПЕРЕВОДЕ В ТЮРЬМУ
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
ХАРАКТЕРИСТИКИ
ХАРАКТЕРИСТИКА (ЗА ПЕРИОД С 26.07.1982 ПО 05.06.1985)
ХАРАКТЕРИСТИКА (ОТ 05.08.1985)
ХАРАКТЕРИСТИКА (ЗА ПЕРИОД С 01.04.1986 ПО 01.04.1987)
ГОДОВАЯ
ПРОТЕСТ ПЕРВОГО ЗАМЕСТИТЕЛЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ВЕРХОВНОГО СУДА РСФСР В.И.
РАДЧЕНКО
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РСФСР
ПРОТЕСТ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА СССР А.Я. СУХАРЕВА
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА СССР
ПОСТАНОВЛЕНИЕ No-2004-90 ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА СССР
ЭССЕ О НАСИЛИИ
ЗАЩИТНИК
