были в таких нарядных, таких прелестных платьях!
А она, словно ворона, сидела в этом душном, черном, застегнутом на
все пуговицы платье с закрытым воротом и длинными рукавами, без единого
кусочка кружев или тесьмы, без всяких украшений, кроме траурной броши из
оникса, подарка Эллин, - сидела и смотрела на проходивших мимо интерес-
ных мужчин, на девиц, льнущих к своим кавалерам, повиснув у них на руке.
И все ее несчастья оттого, что Чарлз Гамильтон ухитрился подхватить
корь! Он даже не сумел пасть, овеянный славой на поле боя, чтобы дать ей
возможность хотя бы гордиться им!
И полная этих мятежных дум, она, пренебрегая наставлениями Мамушки,
постоянно твердившей ей, что нельзя опираться на локти - они станут
жесткими и сморщенными, - оперлась локтями о прилавок, наклонилась впе-
ред и принялась глядеть в зал. Ну и что? Ну и пусть станут уродливыми!
Едва ли у нее будет когда-нибудь возможность выставлять их напоказ. С
алчной завистью смотрела она на проплывавшие мимо нарядные платья: сли-
вочно-желтое муаровое, украшенное гирляндами розовых бутонов; алое ат-
ласное - она насчитала на нем восемнадцать оборочек, обшитых по краям
узенькими черными бархатными ленточками... а на эту юбку пошло не меньше
десяти ярдов бледно-голубой тафты, поверх которой пенятся каскады кру-
жев... а эти полуобнаженные груди с соблазнительно приколотыми у глубо-
кого декольте цветами... Мейбелл Мерриуэзер в яблочно-зеленом тарлатано-
вом платье, с таким огромным кринолином, что талия казалась неправдопо-
добно тонкой, направилась к соседнему киоску под руку с зуавом. Платье
было отделано бесчисленными воланами и оборками из кремовых французских
кружев, доставленных в Чарльстон с последней партией контрабанды, и Мей-
белл так горделиво выступала в нем, словно это не капитан Батлер, а она
сама прорвалась с кружевом через блокаду.
"Конечно, я бы выглядела великолепно в этом платье, - с неукротимой
завистью думала Скарлетт. - У нее же талия, как у коровы! А этот яблоч-
но-зеленый оттенок так идет к цвету моих глаз. И как только белокурые
девушки отваживаются надевать такие платья? Кожа у нее кажется зеленой,
как заплесневелый сыр. И подумать только, что мне уж никогда не носить
такие цвета. Даже когда я сниму траур. Нет, даже если снова выйду замуж.
Тогда моими цветами станут темно-серый, коричневый и лиловый".
С минуту она с горечью размышляла над несправедливостью судьбы. Как
краток срок веселья, танцев, красивых платьев, флирта! Как быстро про-
мелькнули эти годы! А потом замужество и дети, и тонкой талии уже нет и
в помине, и ты в тусклом темном платье сидишь во время танцев вместе с
другими степенными матронами, а если и танцуешь, то лишь с мужем или с
каким-нибудь почтенным старичком, который так и норовит наступить тебе
на ногу. А попробуй вести себя по-другому, на твой счет начнут судачить,
и репутация твоя погибла, и позор ложится на всю семью. Но как же это
обидно и нелепо - потратить всю свою короткую девичью жизнь, постигая
науку быть привлекательной и очаровывать мужчин, а потом, через какой-то
год-два, увидеть, что твое искусство стало бесполезным! Вспоминая все,
чему учили ее Эллин и Мамушка, Скарлетт понимала, что их наставления бы-
ли правильны, тщательно продуманы и всегда давали свои плоды. Существо-
вали установленные правила игры, и если неукоснительно следовать им, ус-
пех обеспечен.
С пожилыми дамами надлежит быть кроткой, невинной и возможно более
простодушной, ибо пожилые дамы проницательны и, как кошки за мышью, рев-
ниво следят за каждой молоденькой девушкой, готовые запустить в нее ког-
ти при любом неосторожном, нескромном слове или взгляде. С пожилыми
джентльменами нужно быть задорной, шаловливой и даже кокетливой - в ме-
ру, конечно, - что приятно льстит тщеславию этих дурачков. Они тогда мо-
лодеют, чувствуют себя отчаянными жуирами, норовят ущипнуть вас за щечку
и называют озорницей. При этом вы, разумеется, должны залиться краской,
иначе они ущипнут вас уже с большим пылом, а потом скажут своим сы-
новьям, что вы недостаточно целомудренны.
К девушкам и молодым замужним женщинам нужно кидаться с поцелуями и
изъявлениями нежности при каждой встрече, будь это хоть десять раз на
дню. Нужно обнимать их за талию и позволять им проделывать то же с вами,
как бы вам это ни претило. Нужно напропалую расхваливать их наряды или
их младенцев, мило подшучивать по поводу одержанных ими побед или отпус-
кать комплименты в адрес их мужей и, смущенно хихикая, утверждать, что у
вас нет и сотой доли обаяния этих леди. А самое главное - о чем бы ни
шла речь - никогда не говорить того, что вы на самом деле думаете, памя-
туя, что и они никогда этого не делают.
С чужими мужьями, если даже прежде они были вашими поклонниками и по-
лучили у вас отставку, следует держаться как можно более холодно и суро-
во, сколь бы привлекательными они вам вдруг ни показались. Стоит проя-
вить хоть чуточку расположения к молодым женатым мужчинам, как их жены
немедленно объявят вас нахальной кокеткой, репутация ваша погибла и вам
не видать женихов как своих ушей.
А вот с холостыми молодыми людьми - о, тут дело обстоит совсем иначе!
Тут можно позволить себе тихонько рассмеяться, поглядывая издали на ка-
кого-нибудь из них, а когда он со всех ног бросится к вам, чтобы узнать,
почему вы смеялись, можно лукаво отнекиваться и все задорнее заливаться
смехом, заставляя его до бесконечности допытываться о причине такого ве-
селья. Тем временем ваши глаза могут сулить ему такие волнующие мгнове-
ния, что он тут же постарается остаться с вами где-нибудь наедине. А
когда ему это удастся и он попытается вас поцеловать, вам следует быть
глубоко оскорбленной или очень, очень разгневанной. Следует заставить
его вымаливать прощения за свою дерзость, а потом с такой чарующей улыб-
кой одарить его этим прощением, что он непременно повторит свою попытку
еще раз. Время от времени, но не слишком часто, можно разрешить ему этот
поцелуй. (Последнему Эллин и Мамушка ее не учили, но она на опыте убеди-
лась, что такой способ приносит очень богатые плоды.) После этого необ-
ходимо расплакаться и начать твердить сквозь слезы, что вы не понимаете,
что с вами творится, и, конечно, теперь он не сможет больше вас уважать.
Тогда он примется осушать ваши слезы, и можно почти с уверенностью ска-
зать, что тут же сделает вам предложение в доказательство того, сколь
глубоко и незыблемо он вас уважает. Ну, и помимо этого существует еще
так много... Да разве перечислишь все правила игры с предполагаемыми же-
нихами, так хорошо ею изученные: брошенный искоса выразительный взгляд;
улыбка краешком губ из-под веера; волнующая походка - так, чтобы крино-
лин колыхался на бедрах; смех, слезы, лесть, нежность, сочувствие...
Господи, сколько их, этих уловок, которые никогда и ни с кем ее не под-
водили. Если не считать Эшли.
Но это же просто глупо - овладеть всем этим искусством лишь на столь
недолгий срок, а затем забросить его навсегда! Насколько приятнее было
бы никогда не выходить замуж, а продолжать носить бледно-зеленые платья,
быть неотразимой, всегда окруженной толпой красивых мужчин. Однако если
эту игру слишком затянуть, рискуешь остаться старой девой, как Индия
Уилкс, и все будут с этакой омерзительной снисходительно-самодовольной
улыбочкой говорить о тебе: "бедняжка". Нет, лучше уж выйти замуж: и сох-
ранить уважение к себе, пусть даже ценой отказа от всех развлечений.
Господи, до чего же сложна жизнь! И как могла она совершить такую
глупость, зачем нужно было выходить замуж за этого Чарлза и заживо хоро-
нить себя в шестнадцать лет!
Движение в зале отвлекло ее от бесплодных размышлений и самоукоров:
толпа раздалась в стороны, освобождая проход; дамы бережно придерживали
кринолины, дабы от какого-нибудь случайного небрежного толчка они не ко-
лыхнулись слишком резко, открыв панталоны выше, чем положено. Поднявшись
на цыпочки, Скарлетт увидела, что капитан милиции вскочил на подмостки,
где разместился оркестр. Он выкрикнул команду, и его взвод выстроился в
проходе и проделал несколько строевых упражнений, вызвавших на лицах во-
инов испарину и крики одобрения и аплодисменты в публике. Скарлетт пос-
пешно захлопала в ладоши вместе со всеми, и когда солдаты по команде
"вольно!" зашагали в направлении киосков с пуншем и лимонадом, поверну-
лась к Мелани, решив, что сейчас самое время начать демонстрировать свою
преданность Правому Делу.
- Как славно они выглядят, верно? - сказала она.
Мелани перекладывала какие-то вязаные вещички на прилавке.
- Большинство из них выглядели бы еще лучше в серых мундирах на вир-
гинской земле, - сказала она, не стараясь понизить голос.
Несколько важных матрон, чьи сыновья служили в милиции, стояли совсем
близко и слышали ее слова. Миссис Гинен вспыхнула, потом побледнела: ее
двадцатипятилетний сын Уилли был одним из солдат этого взвода.
Скарлетт ошеломленно поглядела на Мелани. Вот уж от кого она никак не
ожидала услышать такие слова.
- Что ты, Мелли!
- Ты знаешь, что я права, Скарлетт. Я же не имею в виду подростков и
стариков. Но большинство солдат милиции вполне способны стрелять из вин-
товок, чем им и следовало бы заняться, не теряя ни минуты.
- Но... послушай, - начала Скарлетт, которая никогда над этим вопро-
сом не задумывалась. - Кто-то же должен остаться дома, чтобы... - Она
старалась припомнить, что говорил ей Уилли Гинен, объясняя, почему необ-
ходимо его присутствие в Атланте. - Чтобы охранять наш штат от вторже-
ния.
- Никто к нам не вторгается и не собирается вторгаться, - холодно
возразила Мелани, глядя в сторону солдат. - И самый лучший способ огра-
дить нас от вторжения - это отправиться в Виргинию и бить там янки. А
если говорят, что милиция нужна здесь, чтобы охранять нас на случай
восстания негров, то ничего глупее этого вообразить себе невозможно. За-
чем наши негры станут восставать? Это просто жалкая выдумка трусов. Я
уверена, что мы в один месяц расправились бы с янки, если бы войска ми-
лиции всех штатов были отправлены в Виргинию. Вот так-то!
- Ну что ты, Мелани! - только и могла промолвить Скарлетт, с изумле-
нием на нее глядя.
Кроткие глаза Мелли гневно сверкнули.
- Мой муж не побоялся поехать туда, так же как и твой. И мне было бы
легче увидеть их обоих мертвыми, нежели спрятавшимися здесь, у себя под
крышей... О дорогая, что я говорю, прости меня! Как это жестоко, как
бесчувственно с моей стороны!
Она с мольбой погладила Скарлетт по руке, а та продолжала смотреть на
нее во все глаза. Но не о мертвом Чарлзе думала она в эту минуту. Она
думала об Эшли. Что, если и он умрет? Она резко отвернулась и машинально
улыбнулась доктору Миду, подходившему к их киоску.
- Ну, мои дорогие, - приветствовал он их, - как хорошо, что вы обе
пришли. Я понимаю, что вы принесли большую жертву, придя сюда. Но ведь
это все ради нашего Дела. И я хочу открыть вам один секрет. Я нашел за-
мечательный способ раздобыть сегодня побольше денег для госпиталей,
только боюсь, наши дамы будут несколько шокированы.
Он умолк и хмыкнул, поглаживая седую бородку.
- Что же это за способ? Расскажите нам!
- Нет, пожалуй, я лучше предложу вам догадаться самим. И я надеюсь на
ваше заступничество, если наши церковницы решат изгнать меня из города.
Ведь я же, что ни говори, стараюсь для раненых. Словом, вы увидите. Ни-
чего подобного у нас тут еще не было.
Он с важным видом направился в угол к группе устроительниц базара, а
Мелани и Скарлетт повернулись друг к другу, горя желанием обсудить та-
инственный сюрприз, но в эту минуту двое почтенных господ подошли к кио-
ску, громко требуя, чтобы им отпустили миль десять плетеного кружева.
