известно, какую вы себе снискали славу своей храбростью, своей... сво-
ей...
- Вы меня разочаровали, - сказал он.
- Разочаровала?
- Конечно. Во время нашей первой и столь знаменательной встречи я ду-
мал: вот девушка, наделенная, помимо красоты, еще и отвагой. Теперь я
вижу, что осталась только красота.
- Вы хотите сказать, что я трусиха? - Она сразу ощетинилась.
- Безусловно, у вас не хватает смелости признаться в том, что вы ду-
маете. Впервые увидев вас, я сказал себе: таких девушек - одна на милли-
он. Она совсем не похожа на этих маленьких дурочек, которые верят всему,
что говорят их маменьки, и прячут свои желания и чувства, а порой и раз-
битые сердца под нагромождением пустопорожних учтивых слов. Я подумал:
мисс О'Хара - натура незаурядная. Она знает, чего хочет, и не боится ни
открыто об этом сказать, ни... швырнуть вазу.
- Так вот, - сказала она, давая волю своему гневу, - сейчас я
действительно скажу все, что думаю. Будь вы хоть сколько-нибудь воспи-
танным человеком, вы бы не пришли сюда и не стали бы говорить со мной.
Вам следовало бы понимать, что я не имею ни малейшего желания вас ви-
деть! Но вы не джентльмен! Вы грубое, отвратительное животное! И пользу-
ясь тем, что ваши паршивые суденышки как-то ухитряются обставлять в пор-
тах янки, вы позволяете себе приходить сюда и издеваться над настоящими
храбрыми мужичинами и над женщинами, которые готовы пожертвовать всем
ради Правого Дела...
- Минутку, минутку, - широко ухмыляясь, прервал он ее, - вы начали
прекрасно и в самом деле сказали то, что думаете, но умоляю, не говорите
мне о Правом Деле. Мне уже осточертело про это слушать, да и вам, руча-
юсь, тоже.
- Да как вы можете... - горячо начала было она, но тут же спохвати-
лась, чувствуя, что он готовит ей ловушку.
- Я долго стоял в дверях и наблюдал за вами, а вы меня не видели, -
сказал он. - И за другими девушками тоже. И у всех было одинаковое выра-
жение лица, словно их отлили из одной формы. А у вас - другое. По вашему
лицу можно читать, как по книге. Вас совершенно не увлекало ваше сегод-
няшнее занятие, и могу поклясться, что ваши мысли были далеки и от Пра-
вого Дела, и от нужд госпиталя. У вас на лице было написано, что вам хо-
чется развлекаться и танцевать, да вот нельзя. И вас это бесит. Ну приз-
навайтесь, я прав?
- Я не желаю продолжать этот разговор, капитан Батлер, - сдержанно и
сухо сказала она, отчаянно стараясь вновь обрести чувство собственного
достоинства. - Как бы много ни возомнили вы о себе, став "знаменитым
контрабандистом", это еще не дает вам права оскорблять дам.
- "Знаменитым контрабандистом"? Да вы шутите! Прошу, уделите мне еще
минуту вашего бесценного внимания, прежде чем я кану для вас в небытие.
Я не хочу, чтобы столь очаровательная юная патриотка оставалась в заб-
луждении относительно моего истинного вклада в дело Конфедерации.
- Мне неинтересно слушать ваше бахвальство.
- Контрабанда для меня просто промысел - я делаю на этом деньги. Как
только это занятие перестанет приносить доход, я его брошу. Ну, что вы
теперь скажете?
- Что вы низкий, корыстный человек - не лучше янки.
- Абсолютно правильно. - Он усмехнулся. - И, кстати, янки помогают
мне делать деньги. Не далее как в прошлом месяце я пригнал свой корабль
прямо в нью-йоркскую гавань и взял там груз.
- Как? - воскликнула Скарлетт, невольно загоревшись интересом. - И
они не обстреляли ваш корабль?
- О, святая наивность! Разумеется, нет. Среди северян тоже немало
несгибаемых патриотов, которые не прочь заработать, сбывая товар конфе-
дератам. Я завожу свой корабль в нью-йоркскую гавань, закупаю у торговых
фирм северян - шито-крыто, разумеется, - все, что мне требуется, подымаю
паруса - и был таков. А когда это становится слишком опасным, я ухожу в
Нассау, куда те же самые патриоты-северяне привозят для меня снаряды,
порох и кринолины. Это куда удобнее, чем плавать в Англию. Порой бывает
несколько затруднительно проникнуть в чарльстонский или уилмингтонский
порт, но вы изумитесь, если я вам скажу, в какие щели умеют проникать
маленькие золотые кружочки.
- Конечно, я всегда знала, что янки мерзкие твари, но чтобы...
- Стоит ли тратить словесный пыл на янки, которые честно набивают се-
бе карман, продавая свой Союз Штатов? Это не будет иметь никакого значе-
ния в веках. Все сведется к одному концу. Янки знают, что Конфедерация
рано или поздно будет стерта с лица земли, так почему бы им пока что не
заработать себе на хлеб?
- Стерта с лица земли? Конфедерация?
- Ну разумеется.
- Будьте столь любезны - освободите меня от вашего присутствия и не
вынуждайте вызывать мой экипаж, дабы от вас избавиться!
- Какая пылкая маленькая мятежница! - с усмешкой проговорил он, пок-
лонился и неспешно зашагал прочь, покинув ее в состоянии бессильной
ярости и негодования, и к этому примешивался непонятный ей самой осадок
разочарования - разочарования, как у обиженного ребенка, чьи детские
мечты разлетелись в прах. Как смеет он так отзываться о тех, кто помога-
ет прорывать блокаду! И как посмел он сказать, что Конфедерацию сотрут с
лица земли! Его следует расстрелять, расстрелять, как изменника! Она об-
вела глазами зал, увидела знакомые лица - смелые, открытые, воодушевлен-
ные, уверенные в победе, и странный холодок вдруг закрался в ее сердце.
Сотрут с лица земли? И эти люди допустят? Да нет, конечно же, нет! Сама
эта мысль была предательской и нелепой.
- О чем это вы шептались? - повернувшись к Скарлетт, спросила Мелани,
когда покупатели ушли. - Миссис Мерриуэзер - я заметила - не сводила с
тебя глаз, а ты ведь знаешь, дорогая, как она любит посудачить.
- Этот человек совершенно невыносим - невоспитанная деревенщина, -
сказала Скарлетт. - А старуха Мерриуэзер - пускай себе судачит. Мне на-
доело прикидываться дурочкой для ее удовольствия.
- Ну что ты, право, Скарлетт! - воскликнула чрезвычайно скандализо-
ванная Мелани.
- Тише, - сказала Скарлетт. - Доктор Мид намерен сделать еще одно
объяснение.
Когда доктор заговорил, зал немного притих. Для начала доктор побла-
годарил пожертвовавших драгоценности дам за щедрость.
- А теперь, дамы и господа, я хочу сделать вам сюрприз. Предложить
нечто столь новое, что кого-то это может даже шокировать. Но я прошу вас
не упускать из виду, что все здесь делается для наших госпиталей и для
наших мальчиков, которые в них лежат.
Все начали придвигаться ближе, протискиваться вперед, стараясь отга-
дать, какой ошеломляющий сюрприз может преподнести им почтенный доктор.
- Сейчас начнутся танцы - и как всегда, разумеется, с кадрили, за ко-
торой последует вальс. Все последующие танцы - полька, шотландский, ма-
зурка - будут перемежаться короткими кадрилями. Мне хорошо известен га-
лантный обычай соперничества за право повести кадриль, а вот на сей
раз... - Доктор вытер платком вспотевший лоб и хитро покосился в угол,
где среди прочих матрон сидела и его жена - ...на сей раз, джентльмены,
тому, кто хочет повести кадриль с дамой по своему выбору, придется за
это платить. Аукцион буду проводить я сам, а все вырученные деньги пой-
дут на нужды госпиталей.
Веера застыли в воздухе, и по толпе пробежал взволнованный шепот. В
углу среди матрон поднялась форменная суматоха. Миссис Мид, отнюдь не
одобряя в душе действий своего супруга, тем не менее решительно взяла
его сторону и оказалась в трудном положении. Миссис Элсинг, миссис Мер-
риуэзер и миссис Уайтинг сидели пунцовые от негодования. Но тут солдаты
внутреннего охранения внезапно разразились громкими криками одобрения,
которые тотчас были подхвачены и другими гостями в военной форме, а тог-
да уж и молоденькие девушки начали радостно подпрыгивать на месте и хло-
пать в ладоши.
- Тебе не кажется, что это немножко... немножко смахивает на... тор-
говлю живым товаром? - прошептала Мелани, с сомнением глядя на во-
инственно ощетинившегося доктора, который, как ей всегда казалось, был
безупречнейшим джентльменом.
Скарлетт промолчала, но глаза ее блеснули, а сердце томительно сжа-
лось. Ах, если бы она не была в трауре! О да, будь она прежней Скарлетт
О'Хара в травянисто-зеленом платье с темно-зелеными бархатными лентами,
свисающими с корсажа, и туберозами в темных волосах, кто, как не она,
открыл бы этот бал первой кадрилью? Да, конечно же, она! Не меньше дюжи-
ны мужчин повели бы из-за нее торг и принялись бы выкладывать деньги
доктору. А вместо того сиди тут, подпирай стенку и смотри, как Фэнни или
Мейбелл поведет большую кадриль, словно первая красавица Атланты!
Голос маленького зуава с резко выраженным креольским акцентом на
мгновение перекрыл шум:
- Если позволите, я плачу двадцать долларов и приглашаю мисс Мейбелл
Мерриуэзер.
Мейбелл спрятала вспыхнувшее от смущения личико на плече Фэнни, и
другие девушки, хихикая, начали прятаться друг от друга, в то время как
новые мужские голоса начали выкрикивать новые имена и называть более
крупные суммы денег. Доктор Мид улыбался, полностью игнорируя возмущен-
ный шепот, доносившийся из угла, где восседали дамы-попечительницы.
Поначалу миссис Мерриуэзер громко и решительно заявила, что ее Мей-
белл не примет участия в этой затее. Но по мере того как имя Мейбелл
стало звучать все чаще и чаще, а предложенная за нее сумма возросла до
семидесяти пяти долларов, протесты почтенной дамы стали слабеть. Скар-
летт, облокотившись о прилавок, подтирала глазами возбужденную толпу, с
пачками денег в руках окружившую подмостки.
Ну вот, сейчас они все примутся танцевать - все, кроме нее и пожилых
дам. Все будут веселиться, кроме нее. Она увидела Ретта Батлера, стояв-
шего внизу прямо перед доктором, и постаралась сделать вид, что все про-
исходящее ей глубоко безразлично, но было уже поздно: один уголок губ
Ретта насмешливо опустился вниз, а одна бровь выразительно поднялась
вверх. Скарлетт вздернула подбородок и, отвернувшись, внезапно услышала
свое имя, произнесенное с характерным чарльстонским акцентом и так гром-
ко, что оно заглушило все другие выкрикиваемые имена:
- Миссис Чарлз Гамильтон - сто пятьдесят долларов оплотом.
Когда прозвучало ее имя, а затем сумма, в зале воцарилась тишина.
Скарлетт, как громом пораженная, сидела окаменев, расширенными от удив-
ления глазами глядя в зал. Все взоры были обращены на нее. Она видела,
как доктор, наклонившись с подмостков, что-то прошептал Ретту Батлеру.
Вероятно, объяснял ему, что она в трауре и не может принять участия в
танцах. Но Ретт Батлер только пожал плечами.
- Может быть, вы выберете какую-нибудь другую из наших прекрасных
дам? - спросил доктор.
- Нет, - отчетливо произнес Ретт, небрежно окидывая взглядом при-
сутствующих. - Миссис Гамильтон.
- Говорю вам, это невозможно, - раздраженно сказал доктор. - Миссис
Гамильтон не согласится...
И тут Скарлетт услышала чей-то голос и не сразу поняла, что он при-
надлежит ей:
- Нет, я согласна!
Она вскочила на ноги. От волнения, от радости, что она снова в центре
внимания, снова признанная королева бала, самая привлекательная из всех,
а главное - от предвкушения танцев, - сердце у нее бешено колотилось, и
ей казалось - она вот-вот упадет.
- Ах, мне наплевать, мне наплевать на все, что они там будут гово-
рить! - пробормотала она, во власти сладостного безрассудства. Она трях-
нула головой и быстрое вышла из киоска, постукивая каблучками по полу,
как кастаньетами, и на ходу раскрывая во всю ширь свой черный шелковый
веер. На мгновение перед ее глазами промелькнуло изумленное лицо Мелани,
скандализованные лица дам-попечительниц, раздосадованные лица девушек,
восхищенные лица офицеров.
А потом она стояла посреди зала, и Ретт Батлер направлялся к ней,
