ного кэджери и кофе. И побольше сливок.
"Жизнь продолжается. И возможно, она не так уж и плоха. Я решила быть
счастливой, и я буду счастливой. Мне кажется даже, что я уже счастлива.
Просто я этого не замечала". И она улыбнулась своей новой знакомой.
Вечером во время ужина лило как из ведра. Все, кто был в доме, выско-
чили на улицу и дурачились под дождем. Скоро кончится это ужасное лето.
Скарлетт поехала домой на следующий день ближе к вечеру. Было прох-
ладно, обычно пыльная живая изгородь была дочиста вымыта дождем. Скоро
уже должен был начаться охотничий сезон. Подумать только, Голвей Блей-
зерс! Мне определенно нужны будут мои лошади. Нужнс будет проследить,
чтобы их отправили по железной дороге. Самое разумное, я думаю, было бы
погрузить их в Триме, затем в Дублин, а потом уже в Голвей. Иначе - это
длинная дорога: в Маллингар, там отдых, а затем поездом в Голвей. Инте-
ресно, наверное, я и фураж должна им выслать. Еще нужно выяснить насчет
конюшен. Завтра напишу Джону Грэхэму.
Она сама не заметила, как быстро очутилась дома.
- Такие новости, Скарлетт! - она никогда прежде не видела Гарриэт та-
кой взволнованной.
"Однако она гораздо миловиднее, чем я думала. Если ее еще и соот-
ветствующим образом одеть..."
- Пока тебя не было, пришло письмо от одного из моих английских кузе-
нов. Я говорила тебе, не так ли, что написала ему о том, как мне повезло
и как ты добра ко мне. Этот кузен, его имя Реджинальд Парсон, впрочем, в
семье его всегда звали просто Реджи, так вот, он договорился, чтобы Бил-
ли приняли в школу, в которую ходит его сын, сын Реджи. Его зовут...
- Подожди минутку, Гарриэт. О чем это ты говоришь? Я думала, что Бил-
ли пойдет в школу в Баллихаре.
- Он должен был бы пойти в эту школу, если бы не было ничего другого.
Так я написала Реджи.
Скарлетт нахмурилась.
- Чем тебе не нравится местная школа, хотела бы я знать?
- Она мне нравится, Скарлетт. Это добрая деревенская ирландская шко-
ла. Но я хочу чего-то лучшего для Билли, ведь ты меня понимаешь?
- Ничего подобного.
Она была готова защищать Ирландию, ирландские школы вообще и школу в
Баллихаре в частности, но тут она хорошенько вгляделась в обычно такое
мягкое и беззащитное лицо Гарриэт. Оно больше не было мягким, оно лиши-
лось своей слабости. Серые глаза Гарриэт были обыкновенно подернуты меч-
тательной дымкой, сейчас в них была сталь. Она приготовилась сражаться
за будущее своего сына с кем угодно и с чем угодно. Скарлетт однажды уже
была свидетелем того, как на ее глазах ягненок оборачивался львом, когда
Мелани Уилкс принималась защищать то, во что она верила.
- Ты подумала о Кэт? Ей будет так одиноко без Билли.
- Прости меня, Скарлетт, но мне приходится думать о том, что лучше
для Билли.
Скарлетт вздохнула:
- Я была бы рада предложить тебе какую-нибудь альтернативу, Гарриэт.
Мы обе знаем, что в Англии к Билли всегда будут относиться как к сыну
ирландца, ирландского конюшего. В Америке он сможет стать тем, кем ты
захочешь, чтоб он стал.
И вот в начале сентября Скарлетт и стоически хранящая молчание у нее
на руках Кэт прощались с Гарриэт и Билли, отплывающими в Америку. Билли
плакал; лицо Гарриэт излучало решимость и надежду. Ее глаза были затума-
нены мечтами. Скарлетт надеялась, что хотя бы часть из них сбудется. Она
написала Эшли и дяде Генри Гамильтону, рассказала им про Гарриэт, обра-
щаясь к ним с просьбой помочь ей найти жилье и место учительницы. Она
была уверена, что по крайней мере это они для нее сделают. Остальное за-
висело от обстоятельств и от самой Гарриэт.
- Пойдем в зоопарк, котенок Кэт. Посмотрим на жирафов, на львов, на
медведей и на большого-большого слона.
- Львы Кэти больше нравятся.
- Ты вполне можешь и передумать, когда увидишь маленьких медвежат.
Они пробыли в Дублине неделю, каждый день ходили в зоопарк, после ели
пирожные с кремом в кафе Бьюли, потом кукольный театр и обед в "Шелбур-
не" - многоярусные бутерброды, ячменные лепешки, серебристые шляпки
взбитых сливок, корзиночки эклеров. Скарлетт поняла, что ее дочь неуто-
мима и что у нее желудок из железа.
Вернувшись в Баллихару, они превратили башню в маленький уголок Кэт:
посторонним вход воспрещен. Кэт собственноручно вымела сухую паутину и
вековую пыль через высокий дверной проем, затем Скарлетт принялась но-
сить воду, бадью за бадьей, и они вдвоем мыли, терли, скребли пол и сте-
ны комнаты. Кэт смеялась, плескалась, пускала мыльные пузыри. Это напо-
минало Скарлетт, как она купала Кэт, когда та была совсем еще маленькой.
Больше недели ушло на то, чтобы привести комнату в порядок, но Скарлетт
не возражала. Однако она была рада, что ступеньки, ведущие на верхние
этажи, отсутствовали. Иначе Кэт с удовольствием вымыла бы всю башню сни-
зу доверху.
Они закончили, когда, не будь лето таким засушливым, праздновался бы
День урожая. Колум посоветовал ей не устраивать торжеств, если нечего
праздновать. Он помог ей раздать мешки с мукой и с мясом, с солью, с са-
харом, картофелем и капустой, которые прибыли в город в больших вагонах
ото всех поставщиков, каких только Скарлетт смогла найти.
- Они даже не сказали мне "спасибо", - произнесла она с горечью, ког-
да испытание было позади. - А если и сказали, то так, из вежливости.
Можно подумать, до некоторых из них только сейчас дошло, что я тоже
пострадала от засухи. Мое зерно погибло так же, как и их пшеница, я те-
ряю деньги и при этом покупаю для них все эти продукты.
Она не могла выразить словами свою обиду, земля, земля О'Хара и жите-
ли Баллихары стали ее врагами.
Скарлетт энергично принялась за благоустройство башни Кэт. Совершенно
не интересовавшаяся до сих пор, что же происходит у нее в доме, она про-
водила теперь долгие часы, бродя по комнатам, критически изучая находя-
щуюся там мебель, каждый коврик, каждое одеяло, подушку, выбирая лучшее.
Последнее слово было за Кэт. Она просмотрела все, что выбрала Скарлетт,
и взяла яркий коврик, весь в цветах, три лоскутных одеяла и севрскую ва-
зу для своих кисточек. Коврик и одеяла были брошены в глубокую нишу в
массивной башенной стене. "Чтобы спать", - сказала Кэт. Затем она приня-
лась сновать из дома в башню и из башни в дом со своими любимыми книжка-
ми с картинками, коробками красок, гербариями и коробочкой с засохшими
остатками ее любимых пирожных. Ими она собиралась приманивать птиц и
зверей, чтобы потом рисовать их на стенах башни.
Скарлетт с затаенной гордостью выслушивала планы Кэт и наблюдала за
ее усердными приготовлениями. Кэт решила создать свой мир, в котором ей
было бы хорошо и без Билли. "Я могла бы многому поучиться у своей четы-
рехлетней дочери", - подумала Скарлетт с грустью. На Хэллоуин они празд-
новали день рождения Кэт. Они испекли четыре маленьких пирожка, каждый
был с четырьмя свечками. Один съели сами, сидя на полу в башне. Второй
съели вместе с Грейн. А по дороге домой оставили еще два для птичек и
зверюшек.
На следующий день радостная Кэт сказала, что не осталось ни крошки.
Она не позвала ее пойти посмотреть. Теперь башня была ее личным вла-
дением.
Как все в Ирландии, той осенью Скарлетт читала газеты с чувством тре-
воги, перерастающей в возмущение. Тревога ее была вызвана частыми случа-
ями выселения и лишения имущества. Она вполне могла понять то сопротив-
ление, которое в ответ оказывали фермеры. Нападения на управляющих лю-
дей, вооруженных вилами, а то и просто с голыми руками, были лишь нор-
мальной человеческой реакцией, и ей было жаль, что ни одно из выселении
не остановили таким способом. Фермеры не виноваты в том, что урожай пло-
хи не выручено денег от продажи зерна. Она это хорошо понимала.
На охоте все только об этом и говорили, причем владельцы земель были
гораздо менее снисходительны, чем Скарлетт. Они были обеспокоены случая-
ми сопротивления, оказываемого фермерами. "Чего, черт возьми, они ждут?
Если они не платят арендную плату, то лишаются дома. Они это знают, так
было всегда. Мятеж, вот что это такое..."
Однако и Скарлетт изменила свое мнение и встала на позицию своих со-
седей, когда появились Белые Ребята. Если летом было несколько отдельных
инцидентов, то теперь Белые Ребята были лучше организованы и гораздо бо-
лее жестоки. Ночь за ночью озарялись светом факелов амбары и скирды се-
на, убивали овец, забивали свиней, ослам и тягловым лошадям перебивали
ноги или резали сухожилия, разносили вдребезги витрины магазинов, а
внутрь подбрасывали навоз или горящие факелы.
С приближением зимы участились нападения на военных: английских сол-
дат и ирландских констеблей, на дворян, путешествующих как верхом, так и
в повозках. Отправляясь куда-нибудь, Скарлетт непременно брала с собой
грума.
Кэт была источником ее постоянного беспокойства. Разлука с Билли, ка-
залось, расстроила ее гораздо меньше, чем боялась Скарлетт. Она была все
время занята какой-нибудь игрой, которую сама для себя придумывала. Но
ей было всего четыре года, и Скарлетт не нравилось, что она так много
гуляет одна. Она не желала держать своего ребенка в клетке, но ей хоте-
лось, чтобы Кэт не была уж такой подвижной, такой независимой, такой
бесстрашной. Она разгуливала по конюшням и амбарам, кладовкам и масло-
бойням. Она бродила по полям и лесам, как маленькая дикарка, чувствуя
себя там как дома, да и в самом доме было множество неиспользуемых ком-
нат, там было так здорово играть. Чуланы, полные ящиков и сундуков. Под-
валы, в которых хранились вино и бочки с продуктами. Помещения для слуг,
для серебра, молока, масла, сыра, льда, гладильная, плотницкая мастерс-
кая - в Бит Хаусе было чем заняться.
Искать Кэт было бессмысленным занятием. Она могла быть где угодно, но
всегда являлась домой, чтобы поесть и принять ванну. Скарлетт не могла
понять, откуда девочка знала, который час, но она никогда не опаздывала.
Каждый день после завтрака Скарлетт и Кэт совершали прогулки верхом.
Однако Скарлетт боялась ездить по дорогам из-за Белых Ребят. И ей не хо-
телось брать с собой грума, чтобы не разрушать очарование этих прогулок
вдвоем. Таким образом, их маршрут пролегал теперь по тропинке, которой
она пользовалась раньше, мимо башни, через брод и дальше по направлению
к дому дяди Дэниэла. "Возможно, Пиджин О'Хара это и не нравилось, но ей
придется мириться с этим, если она хочет, чтобы я продолжала выплачивать
аренду за Симсуа. Ах, если бы Тимоти, младший сын Дэниэла, побыстрей на-
шел себе невесту! Тогда бы ему досталось это маленькое имение, а харак-
тер Пиджин, безусловно, только выиграл бы от присутствия посторонней
женщины". Скарлетт не хватало той непринужденности, которая существовала
в ее отношениях с собственной семьей до Пиджин.
Каждый раз, прежде чем отправиться на охоту, Скарлетт спрашивала
Кэт, не возражает ли она. Кэт морщила загорелый лобик с выражением
недоумения в ясных зеленых глазках.
- Почему люди возражают? - спрашивала она.
От этого Скарлетт становилось легче. В декабре она объяснила Кэт, что
ее не будет долго, потому что она едет далеко, на поезде. Реакция Кэт
была такой же.
Скарлетт выехала на так давно ожидаемую охоту в Голвей Блейзерс во
вторник. Собственно, охота должна была начаться в четверг, и она хотела
иметь день в запасе, чтобы отдохнуть самой и дать отдых лошадям. Скар-
летт вовсе не чувствовала себя усталой, наоборот, она ощущала прилив сил
от радостного возбуждения. Однако она не собиралась рисковать. С начала
охоты она должна быть в своей лучшей форме. Если четверг будет днем ее
триумфа, она пробудет там пятницу и субботу. Это будет означать, что ее
лучшая форма еще в порядке.
В конце первого дня охоты Джон Грэхэм преподнес Скарлетт выигранную
ею лисью лапку с запекшейся кровью. Она приняла ее с истинно придворной
