ла, и Скарлетт этого недооценила. Там, в библиотеке. Эшли и Ретт Батлер
ранили ее гордость. уязвили самолюбие, но все это было булавочным уколом
по сравнению с тем, что она испытывала сейчас. На мужчин, даже на таких,
как этот Батлер, можно положиться - мужчины умеют держать язык за зуба-
ми, но язык Милочки, разумеется, сорвется теперь с привязи, как гончая
со сворки, и не пробьет еще и шести часов, как она раззвонит ее секрет
на всю округу! Джералд прямо как в воду глядел, когда сказал вчера, что
не хочет, чтобы вся округа потешалась над его дочерью! И можно себе
представить, как они обрадуются! Липкий пот выступил у нее под мышками и
заструился по телу.
Спокойный, размеренный, чуть укоризненный голос Мелани на мгновение
прорвался сквозь всеобщий гомон:
- Милочка, но ты же сама знаешь, что это неправда. Зачем быть такой
злюкой!
- Очень даже правда, Мелли, и если бы ты не старалась изо всех сил
видеть в людях только хорошее - даже в тех, в ком хорошего ни на грош, -
ты бы сама это заметила. А я рада, что Скарлетт в него втюрилась. Поде-
лом ей. Всю жизнь Скарлетт О'Хара только тем и занималась, что старалась
отбить поклонников у всех девушек по очереди и повсюду сеяла рознь... Вы
же знаете, что она отбила Стюарта у Индии, хотя он ей вовсе не нужен. А
сегодня она пыталась завладеть и мистером Кеннеди, и Эшли, и Чарлзом...
"Я уеду домой! - подумала Скарлетт. - Уеду домой".
Если бы можно было сейчас каким-нибудь чудом перенестись в Тару, ук-
рыться там, спастись! Очутиться возле Эллин, прижаться к ее юбке, выпла-
каться, уткнувшись ей в колени, поведать ей все. Она не совладает с со-
бой, если будет слушать еще, - ворвется туда и вцепится Милочке в ее
распущенные волосы, выдернет полные пригоршни этих бесцветных волос и
плюнет Мелани Гамильтон в лицо - пусть знает, какого она мнения о ее
"милосердии". Нет, она и так слишком вульгарно вела себя сегодня, совсем
как плебейка, как эта белая рвань, - вот в чем беда!
Она крепко прижала руками юбки, чтобы они не шелестели, и неслышно,
как кошка, попятилась назад. "Домой! - думала она, спускаясь по лестни-
це, спеша через холл, мимо закрытых дверей и тихих безмолвных комнат. -
Сейчас же домой!"
Она уже ступила на веранду, когда новая мысль заставила ее замереть
на месте: она не может вернуться сейчас домой! Не может так вот взять и
убежать! Она должна пройти через это испытание, выдержать злобные выход-
ки всех этих мерзких девчонок, испить до дна и свое унижение, и горечь
постигшего ее разочарования. Убежать - значило бы только дать им всем
новое против себя оружие.
Скарлетт стукнула кулаком по высокой белой колонне и пожалела, что
нет у нее силы Самсона и она не может разрушить этот дом до основания,
так, чтобы ни одна душа не уцелела под его развалинами. Но она им еще
покажет! Она заставит их пожалеть обо всем. Как это сделать, она еще не
знала, но она это сделает. Им еще больнее будет, чем ей.
На миг Эшли - Эшли, предмет ее грез, - был забыт. Сейчас он был для
нее не тот высокий мечтательный юноша, которого она любила, а просто не-
отъемлемая часть всего семейства Уилксов, Двенадцати Дубов, графства
Клейтон - всех, кто сделал ее посмешищем и кого она ненавидела. В шест-
надцать лет тщеславие оказалось сильнее любви и вытеснило из ее сердца
все, кроме ненависти.
"Я не поеду домой, - подумала она. - Я останусь здесь и заставлю их
пожалеть о том, что они тут наговорили. И ничего не скажу маме. Никому
не скажу, никогда". Она собралась с духом и повернулась, чтобы возвра-
титься в дом, подняться по лестнице и зайти в какую-нибудь другую
спальню.
И в эту минуту она увидела Чарлза, входившего в дом с противоположной
стороны. Заметив ее, он быстро направился к ней. Волосы у него растрепа-
лись, лицо стало пунцовым от волнения.
- Вы слышали, что произошло? - еще издали крикнул он. - Слышали, ка-
кую новость привез нам Пол Уилсон? Он только что прискакал из Джонсборо.
Он с трудом перевел дыхание и шагнул к ней. Она молчала и смотрела на
него во все глаза.
- Мистер Линкольн поставил под ружье солдат - я имею в виду волонте-
ров. Семьдесят пять тысяч!
Опять этот мистер Линкольн! Неужели мужчины так-таки не в состоянии
думать ни о чем по-настоящему важном? И этот дурак, по-видимому, ждет,
что она будет страх как взволнована выкрутасами мистера Линкольна, когда
сердце ее разбито, а репутация висит на волоске!
Чарлз смотрел на нее с удивлением. Он заметил, что она бледна как
мел, а в ее чуть раскосых зеленых глазах бушует пламя. Такого горящего
взора, такого пылающего внутренним жаром девичьего лица ему еще никогда
не доводилось видеть.
- Простите мое недомыслие, - произнес он. - Я должен был подготовить
вас. Я не подумал о том, как женщины чувствительны. Простите, что я вас
так расстроил. Вам дурно? Принести воды?
- Не надо, - сказала Скарлетт и изобразила подобие улыбки.
- Пойдемте, посидим на скамейке, - предложил он и взял ее под локоть.
Она кивнула, и он бережно помог ей спуститься по ступенькам веранды и
повел через газон к чугунной скамье под огромным дубом напротив входа в
дом. "Какие неясные, хрупкие создания женщины! - думал Чарлз. - При од-
ном упоминании о войне, о жестокости они могут лишиться чувств". Эта
мысль усилила в нем сознание собственной мужественности, и он с удвоен-
ной заботливостью усадил Скарлетт на скамью. Ее странный вид поразил
его, и вместе с тем ее бледное и какое-то исступленное лицо было так
красиво, что у него жарко забилось сердце. Неужели ее взволновала мысль,
что он может уйти на войну? Нет, он слишком много возомнил о себе. Но
почему же она так странно смотрит на него? Почему так дрожат ее пальцы,
теребя кружевной платочек? И густые темные ресницы трепещут - совсем как
в его любимых романах, - словно от смущения и затаенной любви.
Три раза он откашливался, хотел заговорить и не мог. Он опустил глаза
- ее пронзительный взгляд, казалось, прожигал его насквозь зеленым ог-
нем, и вместе с тем она смотрела на него, словно бы его не видя.
"Он очень богат, живет в Атланте, родители умерли, никто не будет мне
докучать, - пронеслось у нее в голове, и тут же начал созревать план. -
Если я сейчас соглашусь стать его женой, то тем самым сразу докажу Эшли,
что нисколько он мне не нужен, что я просто дурачилась, хотела вскружить
ему голову. А Милочку это, конечно, убьет. Больше ей уже не удастся под-
цепить себе поклонника, и все умрут со смеху, глядя на нее. И Мелани то-
же не очень-то обрадуется - она ведь так любит брата. И я насолю этим
Стю и Бренту..." Почему ей хотелось им насолить, она и сама не очень по-
нимала - может быть, потому, что у них такие противные сестры. "То-то я
утру им всем нос, когда приеду сюда в гости в элегантном ландо с кучей
новых туалетов и у меня будет собственный дом. Больше им уж никогда, ни-
когда не удастся посмеяться надо мной".
- Конечно, предстоят бои, - произнес наконец Чарлз после еще
двух-трех неудачных попыток заговорить, - но вы не тревожьтесь, мисс
Скарлетт, война закончится в один месяц, услышите, как они взвоют! О да,
они взвоют! И я ни за какие блага в мире не хочу остаться от этого в
стороне. Боюсь только, что бал сегодня может сорваться, поскольку в
Джонсборо назначен сбор Эскадрона. Тарлтоны поехали оповестить всех. Да-
мы, конечно, будут огорчены.
- О! - проронила Скарлетт, не сумев подыскать ничего более вразуми-
тельного, но ее собеседник удовлетворился и этим.
Самообладание начинало возвращаться к ней, мысли прояснялись. Стран-
ный холод сковал ее душу, и ей казалось, что отныне уже ничто не согреет
ее вновь. Почему бы ей не выйти замуж за этого красивого, пылкого
мальчика? Он не хуже других, а ей теперь все равно. Ничто уже никогда не
будет ей мило, доживи она хоть до девяноста лет.
- Я только еще никак не могу решить, вступить ли мне в Южно-Каролинс-
кий легион мистера Уэйда Хэмптона или в сторожевое охранение Атланты.
- О! - снова пролепетала она, их глаза встретились, и взмах ее ресниц
решил его судьбу.
- Вы согласны ждать меня, мисс Скарлетт? Это было бы неизъяснимым
счастьем для меня - знать, что вы ждете моего возвращения домой с побе-
дой! - Затаив дыхание, он ожидал ответа, видел, как улыбка шевельнула
уголки ее рта, заметил в первый раз тень какой-то горечи в этой улыбке,
и его потянуло прикоснуться губами к ее губам. Ее рука, чуть влажная и
липкая от пота, скользнула в его ладонь.
- Я не хочу ждать, - сказала она, и взор ее затуманился.
Он сидел, сжимая ее руку, приоткрыв от изумления рот. Искоса, украд-
кой наблюдая за ним, Скарлетт холодно подумала, что он похож на удивлен-
ного лягушонка. Он что-то пробормотал, запинаясь, закрыл рот, снова отк-
рыл и опять стал пунцовым, как герань.
- Могу ли я этому поверить - вы любите меня?
Она ничего не ответила, просто опустила глаза, и Чарлза охватил вос-
торг, тут же сменившийся невероятным смущением. Наверное, мужчина не
должен задавать девушке таких вопросов. И девушке, наверное, не пристало
на них отвечать. По свойственной ему робости он еще ни разу не отважи-
вался на такие объяснения и совсем растерялся, не зная, как поступить.
Ему хотелось петь, кричать, прыгать по газону, сжать Скарлетт в объяти-
ях, хотелось броситься рассказывать всем, что она любит его. Но он
только еще крепче сжал ее руку, отчего кольца больно впились ей в
пальцы.
- Мы поженимся сейчас, мисс Скарлетт?
- Угу, - пробормотала она, перебирая складки платья.
- Мы можем сыграть свадьбу в один день с Мел...
- Нет, - быстро сказала она, сердито сверкнув на него глазами.
Чарлз понял, что снова попал впросак. Ну конечно, для каждой девушки
свадьба-это большое событие, и она не захочет делить свой триумф с
кем-то еще. Как она добра, что прощает ему все его промахи! Ах, если бы
уже стемнело и он под покровом благодатных сумерек мог осмелиться поце-
ловать ее руку и сказать ей все те слова, что жгли ему язык.
- Когда вы позволите мне поговорить с вашим отцом?
- Чем скорее, тем лучше, - ответила она, думая лишь о том, чтобы он
оставил в покое ее руку, прежде чем она будет вынуждена его об этом поп-
росить.
Он вскочил, и ей в первый миг почудилось, что он сейчас запрыгает по
газону, как щенок, но чувство достоинства все же возобладало в нем. Он
заглянул ей в лицо, его ясные, простодушные глаза сияли. Никто еще не
смотрел на нее так, и ей не суждено было еще раз увидеть такой обращен-
ный на нее взгляд другого мужчины, но в своей внутренней отчужденности
она подумала только, что глаза у него совсем как у теленка.
- Я пойду и сейчас же разыщу вашего отца, - сказал он, весь лучась
улыбкой. - Я не в состоянии откладывать это ни на минуту. Вы не рассер-
дитесь, если я вас покину... дорогая? - Это нежное словечко далось ему с
трудом, но единожды совершив такой подвиг, он с наслаждением тут же пов-
торил его снова.
- Нет, - сказала она. - Я подожду вас здесь. Под этим деревом так хо-
рошо и прохладно.
Он пересек газон и скрылся в доме, и она осталась одна под шелестящей
кроной дуба. Из конюшен один за другим выезжали всадники; слуги-негры -
тоже верхом - спешили каждый за своим господином. Проскакали мимо братья
Манро и прощально помахали ей шляпами, а за ними с гиканьем промчались
по аллее Фонтейны и Калверты. Четверо Тарлтонов скакали по газону прямо
к ней, и Брент кричал:
- Матушка дает нам своих лошадей! Ого-го-го!
Дерн полетел из-под копыт, юноши умчались, и она снова осталась одна.
Ей казалось, что и белый дом с его устремленными ввысь колоннами тоже
отдаляется от нее, надменно и величественно отторгает ее от себя. Он уже
никогда не станет ее домом. Эшли никогда не перенесет ее, новобрачную,
на руках через этот порог. О, Эшли, Эшли! Что же она натворила! Что-то
