раван идет"? Так вот, пусть лают, Скарлетт. Боюсь, ничто не остановит
ваш караван.
- Но почему они против того, чтобы я делала деньги?
- Нельзя иметь все, Скарлетт. Вы либо будете делать деньги неподобаю-
щим для дамы способом и всюду встречать холодный прием, либо будете бед-
ны и благородны, зато приобретете кучу друзей. Вы свой выбор сделали.
- Бедствовать я не стану, - быстро проговорила она. - Но... я сделала
правильный выбор, да?
- Если вы предпочитаете деньги.
- Да, я предпочитаю деньги всему на свете.
- Тогда вы сделали единственно возможный выбор. Но за это надо пла-
тить - как почти за все на свете. И платить одиночеством.
На какое-то время она погрузилась в молчание. А ведь он прав. Если
как следует подумать, то она и в самом деле в общем-то одинока: близкого
друга среди женщин у нее нет. В годы войны, когда на нее нападало уны-
ние, она бросалась к Эллин. А после смерти Эллин рядом всегда была Мела-
ни - правда, с Мелани ее ничто не роднит, кроме тяжелой работы на план-
тациях Тары. А теперь не осталось никого, ибо тетя Питти пробавляется
только городскими сплетнями, а настоящей жизни не знает.
- По-моему... по-моему... - нерешительно начала она, - у меня всегда
было мало друзей среди женщин. И дамы Атланты недолюбливают меня не
только потому, что я работаю. Они просто меня не любят, и все. Ни одна
женщина никогда по-настоящему меня не любила, кроме мамы. Даже мои сест-
ры. Сама не знаю почему, но и до войны, до того, как я вышла замуж за
Чарли, леди не одобряли меня во всем, что бы я ни делала...
- Вы забываете про миссис Уилкс, - сказал Ретт, и в глазах его блес-
нул ехидный огонек. - Она всегда одобряла вас - во всем и до конца. Я
даже сказал бы, что она одобрила бы любой ваш поступок - ну, кроме, мо-
жет быть, убийства.
Скарлетт мрачно подумала: "И даже убийство!", - и презрительно расс-
меялась.
- Ах, Мелли! - проронила она и нехотя добавила: - Не очень-то мне
льстит то, что Мелли - единственная, кто меня одобряет, ибо ума у нее -
кот наплакал. Да если бы она хоть немножко соображала... - Скарлетт сму-
тилась и умолкла.
- Если б она хоть немножко соображала, она бы кое-что поняла, и уж
этого-то она бы не одобрила, - докончил за нее Ретт. - Впрочем, вы об
этом знаете, конечно, куда больше меня.
- Ах, будьте вы прокляты с вашей памятью и вашей невоспитанностью!
- Я обхожу молчанием вашу неоправданную грубость и возвращаюсь к
прежней теме нашего разговора. Хорошенько запомните следующее. Если вы
не как все, то всегда будете одиноки - всегда будете стоять в стороне не
только от ваших сверстников, но и от поколения ваших родителей, и от по-
коления ваших детей. Они никогда вас не поймут, и что бы вы ни делали,
это будет их шокировать. А вот ваши деды, наверно, гордились бы вами и
говорили бы: "Сразу видна старая порода". Да и ваши внуки будут с за-
вистью вздыхать и говорить: "Эта старая кляча, наша бабка, видно, была
ох какая шустрая!" - и будут стараться подражать вам.
Скарлетт весело рассмеялась.
- А вы иной раз попадаете в точку! Взять хотя бы мою бабушку Робийяр.
Мама вечно стращала меня ею, когда я не слушалась. Бабушка была настоя-
щая ледышка и очень строга к себе и к другим по части манер, но она была
трижды замужем, из-за нее состоялась не одна дуэль, и она румянилась, и
носила до неприличия низко вырезанные платья, и... м-м... почти ничего
под платьями.
- И вы невероятно восхищались ею, хоть и старались походить на свою
матушку! А мой дед со стороны Батлеров был пират.
- Не может быть! Из тех, что лазали на мачты и ходили по реям?
- Ну, он скорее заставлял других ходить по реям, если это могло при-
нести доход. Так или иначе, он сколотил немало денег и оставил моему от-
цу целое состояние. Однако в семье все из осторожности называли его
"морской капитан". Он погиб во время драки в салуне задолго до моего
рождения. Смерть его, понятно, явилась большим облегчением для его де-
ток, ибо старый джентльмен по большей части бывал пьян, а напившись, за-
бывал о том, что служил на флоте капитаном, и принимался вспоминать та-
кое, от чего волосы у его деток вставали дыбом. Тем не менее я всегда
восхищался им и старался подражать ему куда больше, чем отцу, хотя отец
у меня - весьма благовоспитанный господин, чрезвычайно почтенный и рели-
гиозный, так что видите, как оно бывает. Я уверен, что ваши дети не бу-
дут одобрять вас, Скарлетт, как не одобряют вас сейчас миссис Мерриуэ-
зер, и миссис Элсинг, и их отпрыски. Ваши дети скорее всего будут мягкие
и чинные, какими обычно бывают дети у людей, лишенных сантиментов. И на
их беду вы, как всякая мать, по всей вероятности, будете исполнены реши-
мости сделать все, чтобы они не знали тех тягот, которые выпали вам на
долю. А ведь это неправильно. Тяготы либо обтесывают людей, либо ломают.
Так что одобрения вы дождетесь только от внуков.
- Интересно, какие у нас будут внуки!
- Вы сказали: "у нас", намекая, что у нас с вами могут быть общие
внуки? Фи, миссис Кеннеди!
Осознав, что сорвалось у нее с языка, Скарлетт вспыхнула до корней
волос. Ей вдруг стало стыдно - не столько оттого, что она дала ему повод
поглумиться над ней, сколько своего раздавшегося тела. Ни он, ни она до
сих пор ни словом не обмолвились об ее состоянии, и она всегда, даже в
очень теплые дни, натягивала на себя полость до самых подмышек, если
ехала с Реттом, утешаясь - с присущей женщинам наивностью - нелепой
мыслью, что ничего не заметно. И сейчас, вспомнив про свое положение,
она чуть не задохнулась от злости и от стыда, что ему все известно.
- Вылезайте из моей двуколки, вы, грязный скабрезник, - сказала она
дрожащим голосом.
- И не подумаю, - спокойно возразил он. - Домой вы будете возвра-
щаться, когда уже стемнеет, а возле соседнего ручья в палатках и шалашах
обосновалась целая колония черномазых - мне говорили, что это очень
скверные ниггеры, и, думается, незачем вам давать повод головорезам из
ку-клукс-клана надеть сегодня вечером свои ночные рубашки и разгуливать
в них.
- Убирайтесь! - выкрикнула она, натягивая вожжи, и вдруг ее стало
рвать. Ретт тотчас остановил лошадь, дал Скарлетт два чистых носовых
платка и ловко наклонил ее голову над краем двуколки. Вечернее солнце,
косо прорезавшее недавно распустившуюся листву, несколько мгновений тош-
нотворно крутилось у нее перед глазами в вихре золотого и зеленого. Ког-
да приступ рвоты прошел, Скарлетт закрыла лицо руками и заплакала от
обиды. Ее не только вырвало перед мужчиной, - а худшей беды для женщины
не придумаешь, - но теперь этот позор, ее беременность, уже не скроешь.
У нее было такое чувство, что она никогда больше не сможет посмотреть
Ретту в лицо. И надо же, чтобы это случилось именно при нем, при этом
человеке, который так неуважительно относится к женщинам! Она плакала,
ожидая вот-вот услышать какую-нибудь грубую шуточку, которую она уже ни-
когда не сможет забыть.
- Не будьте дурочкой, - спокойно сказал он. - А вы, видно, самая нас-
тоящая дурочка, раз плачете от стыда. Да ну же, Скарлетт, не будьте ре-
бенком. Я, сами понимаете, не слепой и, конечно, знаю, что вы беременны.
Она лишь глухо охнула и крепче прижала пальцы к раскрасневшемуся ли-
цу. Уже само это слово приводило ее в ужас. Фрэнк от стеснения всегда
говорил об ее беременности иносказательно: "в вашем положении"; Джералд
деликатно говорил: "в ожидании прибавления семейства", а дамы жеманно
именовали беременность "состоянием".
- Вы сущее дитя, если думали, что я ничего не знаю, и специально па-
рились под этой жаркой полостью. Конечно же, я знал. Стал бы я иначе...
Он вдруг умолк, и между ними воцарилось молчание. Он взял вожаки и
присвистнул, понукая лошадь. А затем тихо заговорил; его тягучий голос
приятно ласкал слух, и постепенно кровь отхлынула от ее горевших, все
еще закрытых руками щек.
- Вот уж не думал, что вы так смешаетесь, Скарлетт. Я всегда считал
вас разумной женщиной, я просто разочарован. Неужели в вашей душе еще
есть место для скромности? Боюсь, я поступил не как джентльмен, намекнув
на ваше состояние. Да я, наверно, и не джентльмен, раз беременность не
повергает меня в смущение. Я вполне могу общаться с беременными женщина-
ми как с обычными людьми, а не смотреть в землю, или на небо, или ку-
да-то еще, только не на их талию, и в то же время исподтишка поглядывать
на них - вот уж это я считаю верхом неприличия. Да и почему, собственно,
я должен себя так вести? Ведь в вашем состоянии нет ничего ненормально-
го. Европейцы относятся к этому куда разумнее, чем мы. Они поздравляют
будущих мамаш и желают им благополучного разрешения. Хотя так далеко я
бы не пошел, но все же это кажется мне разумнее нашего притворства. Ведь
это же естественное положение вещей, и женщины должны гордиться своим
состоянием, а не прятаться за закрытыми дверьми, точно они совершили
преступление.
- Гордиться! - сдавленным голосом произнесла Скарлетт. - Гордиться -
тьфу!
- А разве вы не гордитесь тем, что у вас будет ребенок?
- О господи, нет, конечно! Я... я ненавижу детей!
- Вы хотите сказать: детей от Фрэнка?
- Да нет, от кого угодно.
На секунду все снова поплыло у нее перед глазами от ужаса, что она
так неудачно, выразилась, но голос его продолжал звучать ровно, точно
ничего такого и не было сказано:
- Значит, тут мы с вами не сходимся. Я вот люблю детей.
- Любите? - воскликнула она, невольно подняв на него глаза; она была
до того поражена, что даже забыла о своем смущении. - Какой же вы лгун!
- Я люблю младенцев и маленьких детей, пока они еще не выросли, и не
стали думать, как взрослые, и не научились, как взрослые, лгать, и обма-
нывать, и подличать. Это не должно быть новостью для вас. Вы же знаете,
что я очень люблю Уэйда Хэмптона, хоть он и растет не таким, каким бы
следовало.
А ведь это правда, подумала, удивившись про себя, Скарлетт. Ему как
будто и в самом деле нравилось играть с Уэйдом, и он часто приносил
мальчику подарки.
- Теперь, раз мы заговорили на эту ужасную тему и вы признали, что
ждете младенца в не слишком отдаленном будущем, я скажу вам то, что уже
неделю хочу сказать. Во-первых, опасно ездить одной. И вы это знаете.
Вам достаточно часто об этом говорили. Если вам самой наплевать, что вас
могут изнасиловать, подумайте хотя бы о последствиях. Из-за вашего уп-
рямства может так получиться, что ваши галантные сограждане вынуждены
будут мстить за вас и вздернут двух-трех черномазых. И тогда янки обру-
шатся на ваших друзей и кого-нибудь уж наверняка повесят. Вам никогда не
приходило в голову, что дамы недолюбливают вас, возможно, потому, что
из-за вашего поведения их мужьям и сыновьям могут свернуть шею? Более
того, если ку-клукс-клан будет продолжать расправляться с неграми, янки
так прижмут Атланту, что Шерман покажется вам ангелом. Я знаю, о чем го-
ворю, потому что я в хороших отношениях с янки. Стыдно признаться, но
они смотрят на меня как на своего, и открыто говорят при мне обо всем.
Они намерены истребить ку-клукс-клан - пусть даже для этого им пришлось
бы снова сжечь город и повесить каждого десятого мужчину. А это заденет
и вас, Скарлетт. Вы можете потерять деньги. Да и потом, когда занимается
прерия, пожара не остановишь. Конфискация собственности, повышение нало-
гов, штрафы с подозреваемых мужчин - я слышал, как обсуждались все эти
меры. Ку-клукс-клан...
- А вы кого-нибудь знаете из куклуксклановцев? К примеру, Томми Уэл-
берн или Хью...
Он нетерпеливо передернул плечами.
- Откуда же мне их знать? Я ренегат, перевертыш, подлипала, подпеваю-
щий северянам. Разве могу я знать такие вещи? Но я знаю, кого подозрева-
