ведь я приехала сюда не затем, чтобы слушать всякие ваши глупости обо
мне. Я приехала... я приехала... потому...
- Почему же?
- Ах, Ретт, я так за вас волнуюсь! Я так боюсь за вас! Когда же они
вас выпустят из этого ужасного места?
Он быстро накрыл ее руку своей ладонью и крепко прижал к своему пле-
чу.
- Ваше волнение делает вам честь, а когда меня выпустят отсюда - не-
известно. По всей вероятности, когда до предела натянут веревку.
- Веревку?
- Да, я думаю, что выйду отсюда с веревкой на шее.
- Но не повесят же они вас?
- Повесят, если сумеют набрать побольше улик.
- Ох, Ретт! - воскликнула она, прижав руку к сердцу.
- Вам будет жаль меня? Если вы меня как следует пожалеете, я упомяну
вас в своем завещании.
Темные глаза откровенно смеялись над ней; он сжал ей руку.
В своем завещании! Она поспешно опустила глаза, боясь, как бы они не
выдали ее, но, очевидно, сделала это недостаточно быстро, ибо в его
взгляде вспыхнуло любопытство.
- По мнению янки, я должен оставить недурное завещание. Похоже, что
мое финансовое положение вызывает сейчас немалый интерес. Каждый день
меня требуют к себе все новые и новые люди и задают идиотские вопросы.
Ходят слухи, что я завладел мифическим золотом Конфедерации.
- Ну, а на самом деле?
- Что за наводящие вопросы! Вы знаете не хуже меня, что Конфедерация
печатала деньги, а не отливала их.
- А откуда у вас столько денег? Вы их нажили на спекуляциях? Тетя
Питтипэт говорила...
- А вы меня, похоже, допрашиваете!
Черт бы его побрал! Конечно же, эти деньги - у него. Скарлетт пришла
в такое возбуждение, что совсем забыла о необходимости быть с ним неж-
ной.
- Ретт, я так расстроена тем, что вы под арестом. Неужели у вас нет
ни малейшего шанса отсюда выбраться?
- "Nihil desperandum" - мой девиз.
- Что это значит?
- Это значит "может быть", прелестная моя незнайка.
Она похлопала своими длинными ресницами, посмотрела на него и опусти-
ла глаза.
- Но вы же такой ловкий - вы не допустите, чтобы вас повесили! Я уве-
рена, вы что-нибудь придумаете, чтобы обойти их и выбраться отсюда! А
когда вы выйдете...
- Когда я выйду?.. - тихо переспросил он, пригибаясь к ней.
- Тогда я... - И она изобразила на лице смятение и даже покраснела.
Покраснеть было нетрудно, потому что у нее перехватывало дыхание и серд-
це колотилось как бешеное. - Ретт, я так жалею о том, что я... что я на-
говорила вам тогда, в ту ночь, ну, вы помните... у Раф-энд-Реди. Я была
тогда... ох, так напугана и так расстроена, а вы были такой... такой...
- Она опустила глаза и увидела, как его смуглая рука снова легла на ее
руку. - И... я считала, что никогда, никогда не прощу вас! Но когда вче-
ра тетя Питти сказала мне, что вы... что вас могут повесить... все во
мне вдруг перевернулось, и я... я... - Она с мольбой заглянула ему в
глаза, стараясь вложить в этот свой взгляд всю боль разбитого сердца. -
Ох, Ретт, я умру, если они вас повесят! Я просто этого не вынесу! Пони-
маете, я... - И не в силах дольше выдержать его взгляда, который жег ее
как огонь, она снова опустила глаза.
"Да я сейчас расплачусь, - подумала она в изумлении, чувствуя, как
волнение захлестывает ее. - Дать волю слезам? Может, так оно будет ес-
тественнее".
Он быстро произнес:
- О боже, Скарлетт, неужели вы... неужели это правда, что вы... - И
руки его сжали ее пальцы с такой силой, что ей стало больно.
Она крепко-крепко зажмурилась, надеясь выдавить из себя слезы, но при
этом не забыв слегка приподнять лицо, чтобы ему удобнее было ее поцело-
вать. Вот сейчас, через мгновение его губы прижмутся к ее губам - эти
твердые настойчивые губы. Ей вдруг так живо вспомнился их поцелуй, что
она ощутила слабость в коленях. Но он не поцеловал ее. Она почему-то по-
чувствовала разочарование и, чуть приоткрыв глаза, украдкой взглянула на
него. Он склонился над ее руками - она видела лишь его черный затылок, -
приподнял одну из них и поцеловал, потом взял другую и приложил к своей
щеке. Скарлетт ждала грубости, насилия, и этот нежный, любящий жест изу-
мил ее. Интересно, какое у него сейчас лицо, но она не могла удовлетво-
рить свое любопытство, ибо голова у него была опущена.
Она быстро отвела взгляд, чтобы, подняв голову, он ничего не прочел в
ее глазах. Она понимала, что сознание одержанной победы наверняка отра-
жалось в них. Вот сейчас он сделает ей предложение или по крайней мере
скажет, что любит ее, и тогда... Она следила за ним сквозь завесу рес-
ниц, а он перевернул ее руку ладонью вверх и опять хотел было поцеловать
- и вдруг оторопел. Она посмотрела на свою ладонь и впервые за этот год
увидела ее по-настоящему. Холодный ужас сжал ей сердце. Это была рука
незнакомки, а не Скарлетт О'Хара - у той рука была мягкая, белая, с
ямочками, изнеженная и безвольная. А эта была загрубелая, потемневшая от
загара, испещренная веснушками. Сломанные ногти неровно обрезаны, на ла-
дони - твердые мозоли, на большом пальце - полузаживший нарыв. Красный
шрам от кипящего жира, который брызнул ей на руку месяц тому назад, выг-
лядел страшно и уродливо. Она в ужасе смотрела на свою ладонь и инстинк-
тивно сжала кулак.
А он все не поднимал головы. И она все не видела его лица. Он с силой
разжал ее кулак и долго смотрел на ладонь, потом взял другую руку и,
глядя на них, молча приподнял обе вместе.
- Посмотрите на меня, - сказал он наконец очень тихо, поднимая голо-
ву. - И перестаньте строить из себя скромницу.
Нехотя она посмотрела на него - посмотрела с вызовом, в смятении.
Черные брови ее поднялись, глаза сверкали.
- Значит, дела в Таре идут отлично, так? И вы столько денег получили
за хлопок, что могли поехать сюда погостить? А что же случилось с вашими
руками - землю пахали?
Она попыталась вырвать у него руки, но он держал их крепко - только
провел большим пальцем по мозолям.
- Это не руки леди, - сказал он и бросил их ей на колени.
- Да перестаньте вы! - выкрикнула она, мгновенно почувствовав облег-
чение оттого, что можно больше не притворяться. - Никого не касается,
что я делаю своими руками!
"Какая я идиотка, - кляла она себя, - надо было мне взять перчатки у
тети Питти, а то и стащить, но я не отдавала себе отчета в том, что у
меня такие руки. Конечно же, он это заметил. А теперь я еще и вышла из
себя и наверняка все погубила. Ну почему это случилось как раз в тот мо-
мент, когда он уже готов был сделать мне предложение!"
- Мне, конечно, нет дела до ваших рук, - холодно сказал Ретт и неб-
режно опустился на стул; лицо его было бесстрастно.
Н-да, теперь нелегко с ним будет справиться. Ну что ж, как ни против-
но, а надо прикинуться овечкой, чтобы выйти победительницей, несмотря на
этот промах. Быть может, если удастся улестить его...
- Как грубо вы себя ведете - взяли и отшвырнули мои бедные ручки. И
все лишь потому, что я на прошлой неделе поехала кататься без перчаток и
испортила себе руки.
- Кататься - черта с два вы катались! - все так же холодно сказал он.
- Вы работали этими руками - и работали тяжело, как ниггер. Вопрос в
другом! Почему вы солгали мне про Тару и сказали, что дела у вас идут
отлично?
- Послушайте, Ретт...
- Ну-ка, попробуем докопаться до правды. Какова подлинная цель вашего
визита? Вы своим кокетством чуть было не убедили меня, что я вам чуточку
дорог и что вы расстроены из-за меня.
- Но я и вправду расстроена! В самом деле...
- Нет, ничего подобного! Даже если меня повесят на самой высокой ви-
селице - выше, чем Амана, - вам будет все равно. Это начертано на вашем
лице, как следы тяжелой работы - на ваших ладонях. Вам что-то нужно от
меня, и вы так сильно этого хотите, что устроили тут целый спектакль.
Почему вы прямо не пришли ко мне и не сказали в открытую, что вам от ме-
ня надо? У вас было бы куда больше шансов добиться своего, ибо если я
что и ценю в женщинах, так это прямоту. Но нет, вы трясете тут своими
сережками, надуваете губки и кокетничаете, как проститутка с клиентом,
которого она хочет залучить.
Он произнес последние слова, не повышая голоса, все тем же ровным то-
ном, но для Скарлетт они прозвучали как удар хлыста, и она в отчаянии
поняла, что все надежды на то, что он сделает ей предложение, рухнули.
Взорвись он в ярости, оскорбленный в своих лучших чувствах, наговори ей
грубостей, как поступили бы на его месте другие мужчины, она бы нашла к
нему подход. Но это ледяное спокойствие напугало ее, и она растерялась,
не зная, что предпринять. Она вдруг поняла, что Ретт Батлер - даже в
заключении, даже под надзором янки, сидевших в соседней комнате, - чело-
век опасный и дурачить его нельзя.
- Должно быть, меня подвела память. Мне бы не следовало забывать, что
вы очень похожи на меня и ничего не делаете без причины. Ну-ка, давайте
подумаем, какую карту вы можете прятать в рукаве, миссис Гамильтон? Неу-
жели вы могли настолько заблуждаться, что надеялись услышать от меня
предложение руки и сердца?
Она вспыхнула, но промолчала.
- И не могли же вы забыть то, что я неоднократно вам повторял: я не
из тех, кто женится?!
И поскольку она молчала, он спросил с внезапно прорвавшейся яростью:
- Не забыли? Отвечайте же!
- Не забыла, - с несчастным видом сказала она.
- Какой же вы игрок, Скарлетт, - усмехнулся он. - Поставили на то,
что, сидя в тюрьме, я лишен женского общества и потому кинусь на вас,
как форель на червяка.
"Так ведь ты и кинулся, - в бешенстве подумала Скарлетт. - Если бы не
мои руки..."
- Ну вот мы и восстановили истину - почти всю, кроме причины, побу-
дившей вас пойти на это. А теперь, может быть, вы скажете, почему вы хо-
тели надеть на меня брачные цепи?
В голосе его прозвучали мягкие, даже чуть дразнящие нотки, и Скарлетт
приободрилась. Пожалуй, еще не все потеряно. Конечно, надежды на брак
уже нет никакой, но, несмотря на свое отчаяние, Скарлетт была даже рада.
Что-то было в этом неподвижно застывшем человеке страшное, и даже самая
мысль о том, чтобы выйти за него замуж, пугала ее. Но может быть, если
вести себя умно, возродить воспоминания и сыграть на его влечении, ей
удастся получить у него заем. Она придала лицу детски умоляющее выраже-
ние.
- Ах, Ретт, мне нужна ваша помощь - и вы в состоянии ее мне оказать,
ну, будьте же хоть чуточку милым.
- Быть милым - самое любимое мое занятие.
- Ретт, во имя нашей старой дружбы я хочу просить вас об одолжении.
- Ну вот, наконец-то леди с мозолистыми руками приступила к выполне-
нию своей подлинной миссии. Боюсь, "посещение больных и узников" - не
ваша роль. Чего же вам надо? Денег?
Этот прямой вопрос разрушил всякую надежду подойти к делу кружным пу-
тем, сыграв на его чувствах.
- Не надо злорадствовать, Ретт, - вкрадчиво сказала она. - Мне
действительно нужны деньги. Я хочу, чтобы вы одолжили мне триста долла-
ров.
- Вот наконец-то правда и выплыла наружу. Говорите о любви, а думаете
о деньгах. Как по-женски! Вам очень нужны деньги?
- О да... То есть они мне не так уж и нужны, но не помешали бы.
- Триста долларов. Это большая сумма. Зачем они вам?
- Чтобы заплатить налог за Тару.
- Значит, вы хотите призанять денег. Что ж, раз вы такая деловая жен-
щина, буду деловым и я. Под какое обеспечение?
- Что-что?
- Обеспечение. Гарантирующее возврат моих денег. Я не хочу их терять.
- Голос его звучал обманчиво мягко, был такой бархатный, но она этого не
заметила: может, все еще и устроится.
- Под мои сережки.
- Сережки меня не интересуют.
- Тогда я вам дам закладную на Тару.
- А на что мне ферма?
- Но вы могли бы... могли бы... это ведь хорошая плантация, и вы ни-
чего не потеряете. Я расплачусь с вами из того, что получу за урожай
хлопка в будущем году.
