какой путь предстоит ей проделать до дома тети Питти пешком, и снова
вздохнула. Правда, она надеялась, что на Персиковой улице встретит ко-
го-нибудь из знакомых, кто подвезет их с Мамушкой.
Пока она стояла так, озираясь по сторонам, светлокожий негр средних
лет, сидевший на козлах кареты, подъехал к ней и, перегнувшись, спросил:
- Коляску, леди? Два куска - отвезу куда хотите в Тланте.
Мамушка бросила на него испепеляющий взгляд.
- Наемный экипаж?! - возмутилась она. - Да ты что, ниггер, не видишь,
кто мы?
Мамушка, конечно, была из деревни, но, во-первых, она не всегда жила
в деревне, а, во-вторых, знала, что ни одна добродетельная женщина ни-
когда не поедет в наемном экипаже, тем более в карете без сопровождающе-
го родственника-мужчины. Даже присутствие прислуги-негритянки не могло
спасти положение. И Мамушка свирепо посмотрела на Скарлетт, которая явно
колебалась, с вожделением глядя на карету.
- Пошли отсюда, мисс Скарлетт! Наемный экипаж, да еще вольный ниггер!
Нечего сказать, хорошо мы будем выглядеть!
- Никакой я не вольный ниггер, - возмутился кучер. - Я человек старой
мисс Тэлбет, и карета эта ее, а езжу я в ней, чтоб для нас заработать.
- Это что еще за мисс Тэлбет?
- Мисс Сьюзен Тэлбет из Милледжвилла. Мы все сюда перебрались, как
старого хозяина убили.
- Вы ее знаете, мисс Скарлетт?
- Нет, - с сожалением отозвалась Скарлетт. - Я очень мало кого знаю
из Милледжвилла.
- Тогда мы пойдем пешком, - решительно заявила Мамушка. - Езжай, ниг-
гер, езжай.
Она подхватила саквояж, в котором хранилось новое бархатное платье
Скарлетт, ее чепец и ночная рубашка, сунула под мышку аккуратный узелок
с собственными пожитками и повела Скарлетт по мокрой угольной пыли, ус-
тилавшей площадь. Скарлетт, хоть и предпочла бы ехать в экипаже, не ста-
ла спорить с Мамушкой, так как не хотела вызывать ее недовольство. Со
вчерашнего дня, когда Мамушка застала свою любимицу в гостиной с бархат-
ными портьерами в руках, из глаз ее не исчезало настороженное выражение,
которое было совсем не по душе Скарлетт. Нелегко будет укрыться от ее
бдительного ока, и Скарлетт решила до поры до времени без крайней надоб-
ности не подогревать боевого духа Мамушки.
Они шли но узкому тротуару в направлении Персиковой улицы, и Скарлетт
с грустью и болью в душе видела, как изменилась, опустела Атланта - она
помнила совсем другой город. Они прошли мимо того места, где раньше сто-
яла гостиница "Атланта", в которой, бывало, жили Ретт и дядя Пспри, - от
элегантного дома остался лишь почерневший остов. Склады, тянувшиеся
прежде вдоль железнодорожных путей на добрые четверть мили и хранившие
толпы "сенного снаряжения, так и не были восстановлены нить прямоу-
гольники фундаментов уныло чернели под сумрачным небом. Железнодорожная
колея без этих зданий и без сгоревшего депо, скрывавших ее от глаз, выг-
лядела голой и беззащитной. Где-то среди этих развалин, неразличимые в
общем хаосе, лежали остатки ее склада, унаследованного от Чарлза вместе
с землей. Налог за участок в прошлом году заплатил дядя Генри. Со време-
нем деньги придется ему вернуть. Об этом тоже надо помнить.
Но вот они свернули на Персиковую улицу, Скарлетт посмотрела в напря-
жении Пяти Углов и даже вскрикнула от ужаса. Хотя Фрэнк и говорил ей,
что город сожжен, она не представляла себе такого полного опустошения. В
ее памяти любимый город по-прежнему был густо застроен красивыми эле-
гантными домами и общественными зданиями. А сейчас и персиковая улица
лежала перед ней такая пустынная, настолько лишенная знакомых примет,
что Скарлетт казалось - она видит ее впервые. Эта грязная улица, по ко-
торой она тысячу раз проезжала во время войны, вдоль которой, побрав го-
лову в плечи, бежала гонимая страхом но время осады, когда вокруг рва-
лись снаряды, эта улица, которую она в последний раз видела в спешке, в
волнении и лихорадке отступления, - эта улица выглядела сейчас настолько
чужой, что слезы подступили к глазам Скарлетт.
Хотя немало новых зданий выросло за год, истекший с той поры, как
солдаты Германа покинули горящий город, а конфедераты вернулись, у Пяти
Углов все еще были пустые участки, где среди мусора, сухостоя и сорняков
высились горы битого, опаленного огнем кирпича. Кое-где, правда, сохра-
нились остатки домов, которые она помнила, - кирпичные стены без крыш,
зияющие пустотой оконные проемы, сквозь которые глядел серый свет дня,
одиноко торчащие трубы. Время от времени взгляд Скарлетт с удовольствием
обнаруживал знакомый магазинчик, более или менее уцелевший от снарядов и
огня и теперь восстановленный, - новая кирпичная кладка ярко-красным
пятном выделялась на почерневших старых стенах. С фасадов новых магази-
нов, из окон новых контор ее приветствовали имена людей, которых она
знала, но куда чаще встречались имена незнакомые - десятки неизвестных
врачей, адвокатов, торговцев хлопком. Когда-то она знала почти всех в
Атланте, и вид такого множества неизвестных имен нагнал на нее уныние.
Но она тут же воспряла духом при виде новых зданий, выросших вдоль ули-
цы.
Десятки новых зданий, и среди них - даже трехэтажные! Повсюду шло
строительство: глядя вдоль улицы и пытаясь привыкнуть к виду новой Ат-
ланты, Скарлетт слышала столь приятный уху стук молотков и визг пил, ви-
дела леса и людей, карабкавшихся вверх по лестницам с грузом кирпича на
плечах. Она смотрела на любимую улицу, и глаза ее наполнялись слезами.
"Они сожгли тебя, - думала она, - и ты лежала в развалинах. Но сте-
реть тебя с лица земли они не смогли. Нет, не смогли. И ты вновь подни-
мешься, такая же широкая и нарядная, как была когда-то!"
Шагая по Персиковой улице в сопровождении Мамушки, семенившей рядом
вперевалку, Скарлетт обнаружила, что народу на тротуарах ничуть не
меньше, чем во время войны, что жизнь кипит и бурлит в этом возрождаю-
щемся городе, и кровь закипела в ее жилах - как тогда, давно, когда она
впервые приехала к тете Питти. Казалось, ничуть не меньше повозок подс-
какивало и подпрыгивало на грязных рытвинах и ухабах - только не было
среди них санитарных фургонов с конфедератами, - и ничуть не меньше ло-
шадей и мулов было привязано к столбам у деревянных навесов над входом в
магазины. Однако лица людей, заполнявших тротуары, были столь же непри-
вычны для Скарлетт, как и большинство фамилий на вывесках, - это были
люди новые: неотесанные грубые мужчины, безвкусно одетые женщины. И чер-
ным-черно от негров - они стояли без дела, подпирая стены, или сидели на
краю тротуара, глядя на проезжавшие мимо коляски с наивным любопытством
детей, впервые попавших в цирк.
Вот они, наши вольные ниггеры, - фыркнула Мамушка. - Понаехали из де-
ревень - должно, в жизни и коляски-то не видали. А уж до чего рожи на-
хальные.
И в самом деле нахальные, подумала Скарлетт, ибо они беззастенчиво
разглядывали ее; впрочем, она тотчас забыла о них, вновь потрясенная
обилием синих мундиров. Город был полон солдат-янки: пешие, верхами, в
армейских фургонах, они были всюду - слонялись без дел; по улицам, выхо-
дили пошатываясь из салунов.
"Никогда я не привыкну к их виду, - подумала Скарлетт, сжимая кулаки.
- Никогда!" И бросила через плечо:
- Поторопись-ка, Мамушка, давай выбираться из толпы.
- Вот только уберу с дороги это черное отродье, - громко заявила Ма-
мушка и так замахнулась саквояжем на чернокожего паренька, лениво выша-
гивавшего перед ней, что он отскочил в сторону. - Не нравится мне этот
город, мисс Скарлетт. Слишком в нем много янки и всякой вольной шушеры.
- Конечно, приятнее, где нет такой толпы. Вот пройдем Пять Углов,
сразу лучше станет.
Они осторожно перебрались по скользким камням, специально брошенным
для пешеходов, через грязную Декейтерскую улицу и двинулись дальше по
Персиковой - здесь народу было уже гораздо меньше. Вот они поравнялись с
часовней Уэсли, возле которой Скарлетт, задыхаясь, остановилась в тот
день в 1864 году, когда бежала за доктором Мидом, - она взглянула на ча-
совню и рассмеялась, громко, отрывисто, невесело. Острые, много повидав-
шие глаза Мамушки вопросительно, с подозрением посмотрели на нее, но
старуха так и не сумела удовлетворить свое любопытство. А Скарлетт
вспомнила, как она боялась, и презирала себя сейчас за это. Страх прижи-
мал ее тогда к земле, он разъедал ей внутренности: она была в ужасе от
этих янки, в ужасе от предстоящего рождения Бо. Сейчас она лишь дивилась
тому, что была до такой степени напугана - напугана, как дитя громким
шумом. Каким же она была младенцем, если думала, что янки, пожар, разг-
ром Юга - самое страшное, что ей придется пережить! Какая это чепуха по
сравнению со смертью Эллин и провалами в памяти Джералда, по сравнению с
голодом и холодом, с тяжелой работой и вечным кошмаром неуверенности в
завтрашнем дне. Как просто казалось ей сейчас проявить мужество перед
лицом армии завоевателей и как трудно противостоять опасности, угрожаю-
щей Таре! Нет, ничто ей больше не страшно - ничто, кроме нищеты.
На Персиковой улице появилась закрытая карета, и Скарлетт стреми-
тельно шагнула к краю тротуара, чтобы взглянуть, кто едет, ибо до дома
тети Питти все еще оставалось несколько кварталов. Карета поравнялась с
ними, и они с Мамушкой уже наклонились вперед, а Скарлетт, изобразив на
лице улыбку, готова была окликнуть возницу, как вдруг в окне показалась
голова - огненно-рыжая голова в прелестной меховой шапочке. Обе женщины
мгновенно узнали друг друга, и Скарлетт поспешно шагнула назад. Она ус-
пела заметить, как, раздув ноздри, презрительно фыркнула Красотка Уот-
линг, прежде чем исчезнуть за занавесками. Любопытно, что первым знако-
мым лицом, которое увидела Скарлетт, было лицо Красотки.
- Это еще кто такая? - подозрительно спросила Мамушка. - Она вас зна-
ет, а не поклонилась. Вот уж отродясь не видела, чтоб у человека были
такие волосы. Даже у Тарлтонов и то не такие. Похоже... ну, прямо будто
крашеные!
- Они и есть крашеные, - отрезала Скарлетт и пошла быстрее.
- И вы знаетесь с крашеной женщиной? Да кто она такая, спрашиваю я
вас.
- Падшая женщина, - коротко пояснила Скарлетт, - и я даю тебе слово,
что не знакома с ней, так что перестань мне докучать.
- Господи Иисусе! - ахнула Мамушка и, разинув рот, с жадным любо-
пытством уставилась вслед карете. Она не видела ни одной падшей женщины
с тех пор, как уехала с Эллин из Саванны, - а было это более двадцати
лет назад, - и сейчас очень жалела, что не пригляделась повнимательнее к
Красотке.
- Ишь ведь как хорошо одета-то, и карета-то какая хорошая, и кучер
есть, - пробормотала Мамушка. - О чем это господь-то наш думает: всякие
дурные женщины живут себе припеваючи, а мы, люди праведные, ходим голод-
ные да босые.
- Господь давно уже перестал о нас думать, - резко бросила Скарлетт.
- И не смей говорить мне, что мама переворачивается от этих моих слов в
гробу.
Скарлетт очень бы хотелось думать, что она и добродетельнее Красотки,
и в других отношениях превосходит ее, но ничего не получалось. Ведь если
ее затея увенчается успехом, она может оказаться в одном положении; с
Красоткой и на содержании у одного и того же человека. И хотя она ничуть
не жалела о своем решении, однако была несколько обескуражена, ибо те-
перь оно предстало перед ней в истинном свете. "Сейчас не стану об этом
думать", - сказала она себе и ускорила шаг.
Они прошли то место, где был раньше дом доктора Мида, - от него оста-
лись лишь две каменных ступеньки и дорожка, бегущая в никуда. Да и там,
где прежде стоял дом Уайтингов, была лишь голая земля. Исчезли даже кам-
ни фундамента и кирпичные трубы, зато остались следы от колес фургонов,
в которых все это увезли. А вот кирпичный дом Элсингов продолжал стоять
