каз.
Да будет тебе, Генри, дамочка замерзла бы там.
Ну, ладно, ладно! Ты отвечаешь.
- Заверяю вас, джентльмены, - сказал Ретт, поворачиваясь к ним, но не
выпуская из объятий Скарлетт, - моя... сестренка не принесла мне ни пи-
лы, ни напильника, с помощью которых я мог бы бежать.
Все рассмеялись, и Скарлетт быстрым взглядом окинула комнату. Силы
небесные, неужели ей придется разговаривать с Реттом в присутствии шести
офицеров-янки! Неужели он такой опасный преступник, что должен нахо-
диться все время под наблюдением? Заметив ее волнение, предупредительный
офицер распахнул какую-то дверь и тихо сказал что-то двум солдатам, ко-
торые тотчас вскочили на ноги при его появлении. Они взяли свои ружья и
вышли в холл, закрыв за собой дверь.
- Если хотите, можете посидеть здесь, в канцелярии, - предложил моло-
дой капитан, - но не пытайтесь бежать через ту дверь. Снаружи стоят сол-
даты.
- Видишь, Скарлетт, какой я отпетый тип, - сказал Ретт. - Спасибо,
капитан. Вы очень добры.
Он небрежно кивнул капитану и, взяв Скарлетт за локоть, втолкнул в
грязную канцелярию. Комната эта не сохранилась в памяти Скарлетт, она
запомнила лишь, что там было тесно, темно, отнюдь не тепло, на ободран-
ных стенах висели какие-то написанные от руки бумаги, а стулья были об-
тянуты невыделанной воловьей кожей.
Затворив дверь, Ретт стремительно шагнул к Скарлетт и склонился над
ней. Понимая, чего он хочет, она поспешно отвернула голову, но при этом
кокетливо взглянула на него краешком глаза.
- Могу я, наконец, по-настоящему вас поцеловать?
- В лоб - как положено примерному братцу, - с притворной скромностью
сказала она.
- В таком случае нет, благодарю. Я предпочитаю подождать в надежде на
лучшее. - Взгляд его остановился на ее губах. - Но как это все же мило,
что вы пришли навестить меня, Скарлетт! Вы первая из почтенных горожан,
кто нанес мне визит в моем заточении, а когда сидишь в тюрьме, особенно
ценишь друзей. Давно вы в городе?
- Со вчерашнего дня.
- И уже сегодня утром отправились ко мне? Ну, моя дорогая, это более
чем мило с вашей стороны. - И глядя на нее сверху вниз, он улыбнулся с
искренней радостью - такой улыбки она никогда еще у него не видала. И
Скарлетт улыбнулась про себя, чувствуя, как нарастает в ней возбуждение,
а сама потупилась с притворным смущением.
- Конечно, я сразу же поехала к вам. Тетя Питти рассказала мне про
вас вчера вечером, и я... ну, просто глаз всю ночь не могла сомкнуть от
ужаса. Ретт, я так огорчена!
- Да что вы, Скарлетт!
Он произнес это тихо, но таким дрогнувшим голосом, что она взглянула
ему в лицо - в нем не было ни тени обычного цинизма и столь хорошо зна-
комой насмешки. Он смотрел на нее в упор, и она, уже действительно сме-
шавшись, опустила под его взглядом глаза. Все выходило куда лучше, чем
она могла надеяться.
- Стоило сесть в тюрьму, чтобы увидеть вас снова и услышать от вас
такие слова. Я просто ушам своим не поверил, когда мне сообщили ваше
имя. Видите ли, я не ожидал, что вы когда-либо простите мне то, как я
поступил тогда ночью, на дороге у Раф-энд-Реди. Но насколько я понимаю,
этот ваш визит означает, что вы простили меня?
Скарлетт почувствовала, как даже сейчас, через столько времени, при
одной мысли о той ночи в ней закипает гнев, но она подавила его и трях-
нула головой, чтобы затанцевали сережки.
- Нет, я вас не простила, - сказала она и надула губки.
- Еще одна надежда лопнула. И это после того, как я добровольно пошел
сражаться за родину и сражался босой, на снегу под Франклином, да еще
вдобавок ко всем мукам подцепил чудовищную дизентерию!
- Я не желаю слышать о ваших... муках, - сказала она все с той же на-
дутой миной, но уже улыбаясь ему краешком чуть раскосых глаз. - Я и сей-
час считаю, что вы
В ту ночь вели себя отвратительно, и не собираюсь вас прощать. Бро-
сить меня одну - ведь со мной что угодно могло случиться!
- Но с вами же ничего не случилось. Так что видите, моя вера в вас
была оправдана. Я знал, что вы благополучно доберетесь домой. И не зави-
дую я тому янки, который попался бы вам на пути!
- Ретт, ну какого черта вы сделали эту глупость и в последнюю минуту
записались в армию - вы же прекрасно понимали, что нам крышка?! И это
после всего, что вы говорили про идиотов, которые идут подставлять себя
под пули!
- Пощадите, Скарлетт! Я от стыда сгораю, думая об этом.
- Что ж, я рада слышать, что вам стыдно вспоминать, как вы поступили
со мной.
- Вы неверно меня поняли. К великому сожалению, я вынужден признать:
совесть не мучила меня при мысли, что я вас бросил. Ну, а решение запи-
саться волонтером... Надо же было додуматься до такого - пойти в армию в
лакированных сапогах и белом чесучевом костюме, с парой дуэльных писто-
летов за поясом... А эти бесконечные мили, которые я прошагал по снегу
босиком, когда сапоги у меня совсем развалились, без пальто, без еды...
Сам не понимаю, почему я не дезертировал. Все это было сплошным безуми-
ем. Но видимо, таковы уж мы, южане: это у нас в крови. Не можем мы не
стать на сторону проигранного дела. Впрочем, каковы бы ни были причины,
подвигшие меня на это, - не важно. Важно, что я прощен.
- Ничего подобного. Я считаю, что вы просто пес. - Но она так ласково
произнесла последнее слово, что оно прозвучало, как "душка".
- Не лукавьте. Вы меня простили. Юные леди не просят часовых-янки о
свидании с узником просто так - из сострадания - и не являются разодетые
в бархат и перья, с котиковой муфточкой в руках. Ах, Скарлетт, до чего
же вы прелестно выглядите! Слава богу, вы не в лохмотьях и не в трауре.
Мне до смерти надоело видеть женщин в старых вылинявших платьях и всегда
в черном. А вы будто только что вышли из магазина на Рю де-ля-Пэ. Ну-ка
повернитесь, прелесть моя, и дайте мне вас хорошенько рассмотреть.
Значит, он заметил платье. Конечно же, заметил - на то он и Ретт. Она
рассмеялась легким переливчатым смехом и повернулась на цыпочках, при-
подняв локти и намеренно качнув юбками, чтобы мелькнули отделанные кру-
жевами панталоны. Черные глаза его вбирали ее всю - от шляпки до пяток,
взгляд не упускал ничего, этот давно знакомый раздевающий взгляд, от ко-
торого у нее всегда по телу бежал холодок.
- Вид у вас вполне процветающий и вполне, вполне ухоженный. И прямо
скажем: очень аппетитный. Если бы эти янки не стояли за дверью... но вам
ничто не угрожает, моя дорогая. Садитесь. Я не злоупотреблю вашим дове-
рием, как в последний раз, когда мы виделись с вами. - Он потер щеку с
наигранно удрученным видом. - Право же, Скарлетт, вам не кажется, что вы
в ту ночь были чуточку эгоистичны? Вспомните, сколько я для вас сделал:
рисковал жизнью... украл лошадь - и какую! Бросился защищать Наше Слав-
ное Дело! И что получил за все свои муки? Кучу колкостей и увесистую
затрещину.
Она опустилась на стул. Разговор пошел не совсем так, как она рассчи-
тывала. Ретт показался ей таким милым сначала, явно обрадовался, что она
пришла. Перед ней был не тот отпетый негодяй, каким она его знала, а
вроде бы вполне пристойный человек.
- Неужели вы всегда ждете награды за свои труды?
- Ну конечно! Я же эгоистичное чудовище, как вам, наверное, известно.
Я всегда рассчитываю на оплату малейшей своей услуги.
Она слегка похолодела от этого признания, но взяла себя в руки и сно-
ва тряхнула серьгами.
- Да нет, вы совсем не такой плохой, Ретт. Вы просто любите покрасо-
ваться.
- Честное слово, вы изменились! - произнес он и расхохотался. - С че-
го это вы стали добропорядочной христианкой? Я следил за вами через мисс
Питтипэт, но она и словом не обмолвилась о том, что вы стали воплощением
женской кротости. Ну, расскажите же мне о себе, Скарлетт. Как вы жили
все это время с тех пор, как мы виделись в последний раз?
Раздражение и недобрые чувства, которые он неизменно вызывал в ней
прежде, вскипели в ее душе и сейчас; ей захотелось наговорить ему кол-
костей, но она лишь улыбнулась, и на щеке ее появилась ямочка. Он прид-
винул стул и сел совсем рядом, и она, склонясь в его сторону, мягко, как
бы непроизвольно, положила руку ему на плечо.
- О, я жила премило, спасибо, и в Таре теперь все в порядке. Конечно,
было очень страшно после того, как солдаты Шермана побывали у нас, но
дом все-таки не сожгли, а черные спасли большую часть стада - загнали
его в болото. И прошлой осенью мы собрали неплохой урожай - двадцать тю-
ков. Конечно, по сравнению с тем, что Тара может дать, это ничтожно ма-
ло, но у нас сейчас не так много рабочих рук. Папа, конечно, говорит,
что на будущий год дела у нас пойдут лучше. Но, Ретт, в деревне сейчас
стало так скучно! Можете себе представить - ни балов, ни пикников, и
вокруг все только и говорят о том, как тяжело живется. Бог ты мой, до
чего мне все это надоело! Наконец на прошлой неделе мне стало до того
тошно, что я почувствовала - не могу больше, а папа заметил и сказал,
что нужно мне съездить проветриться, повеселиться. Вот я и приехала сюда
сшить себе несколько платьев, а отсюда поеду в Чарльстон - в гости к те-
те. Так хочется снова походить по балам.
"Вот тут все вышло как надо, - подумала она, гордясь собой. - И тон
был найден правильный - достаточно беззаботный! Мы, мол, не богачи, но и
не бедствуем".
- Вы выглядите прелестно в бальных платьях, моя дорогая, и, к нес-
частью, прекрасно это знаете! Я полагаю, подлинная причина вашего приез-
да состоит в том, что вам поднадоели деревенские воздыхатели и вы решили
поискать себе новых в более отдаленных краях.
Какое счастье, подумала Скарлетт, что Ретт эти последние месяцы про-
вел за границей и лишь недавно вернулся в Атланту. Иначе он никогда не
сказал бы таких глупостей. Перед ее мысленным взором прошла вереница
сельских ухажеров - оборванные, озлобленные Фонтейны, обнищавшие братья
Манро, красавцы из Джонсборо и Фейетвилла, занятые пахотой, обтесыванием
кольев и уходом за больными старыми животными; они и думать забыли про
балы и милый легкий флирт. Но она постаралась выкинуть это из головы и
смущенно хихикнула, как бы подтверждая, что он прав.
- Ну что вы! - с наигранным возмущением сказала она.
- Вы бессердечное существо, Скарлетт, но, возможно, именно в этом ва-
ше обаяние. - Он улыбнулся, как улыбался когда-то - одним уголком рта,
но она понимала, что он делает ей комплимент. - Вы ведь, конечно, знае-
те, что обаяния в вас куда больше, чем разрешено законом. Даже я, толс-
токожий манный, испытал это на себе. И часто удивлялся, что в вас такое
сокрыто, почему я не могу вас забыть, хоть я знал много дам и красивее
вас, и, уж конечно, умнее, и, боюсь, добрее и высоконравственнее. Однако
же вспоминал я всегда только вас. Даже в те долгие месяцы после пораже-
ния, когда я был то во Франции, то в Англии и не видел вас, и ничего о
вас не знал, и наслаждался обществом многих прелестных женщин, я всегда
вспоминают вас и хотел знать, как вы живете.
На секунду она возмутилась, - да как он смеет говорить ей, что есть
женщины красивее, умнее и добрее ее! - но гнев тут же погас: ведь пом-
нил-то он ее и ее прелести, и это было приятно. Значит, он ничего не за-
был! Что ж, это должно облегчить дело. И вел он себя так мило - совсем
как положено джентльмену в подобных обстоятельствах. Теперь надо пере-
вести разговор на него и намекнуть, что она тоже его не забыла. И тог-
да...
Она слегка сжала ему плечо и снова улыбнулась так, что на щеке обра-
зовалась ямочка.
- Ах, Ретт, ну как вам не стыдно дразнить бедную деревенскую девушку!
Я-то прекрасно знаю, что вы ни разу и не вспомнили обо мне после того,
как бросили меня той ночью. В жизни не поверю, что вы вообще думали обо
мне, когда вокруг было столько прелестных француженок и англичанок. Но
