- Гляди, какая ты желтая. Покойница на веки вечные.
И Василек хлопнул дверью.
Скоро пришли супруги Почкаревы, просто так, взглянуть. Старушка не храпела,
не двигалась, не шипела.
- Тяжело видеть все это,- проговорил Почкарев и тут же исчез.
Почкарева же нет - подошла поближе, внимательно заглянула в лицо
Катеринино. Дедок даже испугался и от страха прыгнул в сторону.
- Царствие ей небесное,- задумчиво покачала головой Почкарева.- Старушка
невинная, беззлобная была.
- Она уж теперь в раю! - из угла выкрикнул Василек.
- Это не нам решать,- сурово ответила Почкарева и вышла.
- Ну, что? - тихо-тихо спросила Екатеринушка исчезающими бледными губами.
Василек подскочил к ней.
- Спи, спи, Екатерина,- умильным голосом проурчал он.- Спи себе спокойно.
Никто тебе не мешает.
Через час пришла Наталья. Отозвала в коридоре Василька.
- Ну, Вася,- зашептала она,- Михаил Семенович так и выпалил: "Да она уж
давно должна помереть. Сколько можно". Но для порядку сестру пришлют, чтоб
удостоверить смерть, тогда и справку подпишет.
- Когда сестра придет?
- Часа через три обещала.
Екатеринушка лежала, как мертвая, хотя никто не приходил наблюдать ее. Сама
по себе лежала мертвецом. Никаких видений уже не было в ее душе.
Прибежал Митя.
- Как дела? - спросил он у матери и кивнул в сторону лжепокойной.
- Подвигаются,- угрюмо ответила Наталья и смахнула слезинку.
Через час старушка шевельнулась. Василек струсил.
- Не надо, Катя, не надо, привыкай. Ждать недолго, скоро похороним.
- Чаю хочу,- громко, на всю комнату сказала Екатерина.
- Многого хочешь, Катя,- осклабился Василек.- Может, тебе еще варенья дать?
Покойницы чай не пьють. Терпи.
- Да ладно, давай я ее напою и поисть чего-нибудь дам, хоть она и мертвая,-
разжалобилась Наталья.
- Ты что, мать? - заорал вдруг Митя.- Вы ей жрать будете даватъ! а дерьмо?
Что мне ее, из гроба на толчок вытаскивать, что ли, пока она тут будет
валяться? Дядя Василий ведь гроб завтра оформит, у него блат. Но пока
похоронят, я с ней тут с ума сойду.- Митя даже покраснел от злости и стал
бегать по комнате.
- Изувер ты, изувер,- заплакала Наталья,- что ж она, без глотка воды будет
три дня в гробу лежать?
- Да, конечно, Наталья, ты права,- смутился Василек.- Небось не обмочится.
Как-нибудь выдержим.
- Выдержите, ну и выдерживайте,- рассвирепел Митя.- А если от гроба мочой
будет вонять или чем еще - на себя пеняйте. Похороны сорвете. Люди могут
догадаться! А я больше таскать ее на горшок не буду, хоть и из гроба.
И он убежал,
- Вот молодежь! - покачал головой Василек.- Все горе на нас, стариков,
сваливают.
Екатеринушка между тем была тиха и не сказала ни единого слова в ответ.
Наталья, в слезах, из ложечки напоила старушку.
Та умилилась и как-то совсем умолкла, даже душевно.
Пришла медсестра. Василек ее близко к кровати, на которой лежала покойница,
не подпущал, но сестра сама по себе еле держалась на ногах от усталости и
чрезмерной работы.
- Ну что тут смотреть,- разозлилась она.- Ясное дело - покойница. Приходите
за справкой завтра утром. Я побегу.
И побежала. Главное было сделано. Справка о смерти почти лежала в кармане.
На следующий день Василек, помахивая этой бумагой перед самым носом
чуть-чуть испугавшейся Катеринушки, говорил ей:
- Ну, теперь все, Катя! Документ есть. Гроб завтра будет. И через два-три
дня схороним.
- И ты отмучаешься, Катя, и мы,- всхлипывала Наталья.
- Я што, я ничаво,- чуть шамкала старушка, лежа, как ее научили, в позе
мертвой.
- Попоить тебя?
- Попои, сестренка,- отвечала старушка.- А то все, все болит. Тяжко.
- Скоро кончится,- заплакал Василек.
Гроб внесли на следующий день. Василек запер дверь на ключ - мало ли что. В
комнате оставались еще Наталья Петровна, Митя и будущая покойница.
- Давай, Митька, помогай. Сначала снесем ее на горшок. А потом в гроб.
- Не мучьте меня! - ответил Митя.
- Да я хочу только на горшок, а не в гроб. В гроб - не сегодня,-
закапризничала вдруг старушка.
- И правда, пусть еще полежит в постели,- вмешалась Наталья.- Зачем сразу в
гроб. Сегодня никого не будет, одни свои. Пусть немного понежится в
кроватке. Последние часы,- она опять жалостливо всплакнула.- Путь-то далек.
На том и решили. Василек ушел к себе в соседнюю комнату - бредить, Митька
сбежал.
Ночью Катеринушка храпела. И Наталье от этого храпа спалось беспокойно.
К утру старушка во сне вдруг взвизгнула: "Не хочу помирать, не хочу!"
И Наталья, обалдевши, голая встала и села в кресло.
"Наверное, все сорвется",- подумала она.
Но проснулась старушка как ни в чем не бывало и насчет того, чтобы
бунтовать там, ни-ни. Во всем была согласная.
Но внезапно у нее возобновились физические силы. Старушка была как в ударе,
точно в нее влили жизненный эликсир: сама встала с постели и начала
бодренько так ходить, почти бегать по комнате. Этого никто не ожидал.
- Если ты выздоровела, Катя,- заплакала Наталья,- так и живи. А справку мы
разорвем, пусть нас засудят за обман, лишь бы ты жила.
Василек согласно кивнул головой.
- Хоть в тюрьму, а ты живи.
Гроб стоял на столе, рядом с самоваром. Наталья, полуголая от волнения,
сидела в кресле, а Василек с Катеринушкой ходили друг за другом вокруг
стола с гробом.
- Да присядьте вы оба,- вскрикнула Наталья.- В глазах темно от вас.
Они присели у самовара за столом, у той его части, которую не занимал
просторный гроб, сдвинутый почему-то к другому краю.
- Самовар-то вскипел, Наталья,- засуетился Василек.- Напои хоть нас с
покойницей чаем. Она ведь всегда чай любила.
- Чаи и живые любят тоже. Кто чай-то не любит,- заворчала Наталья и разлила
по чашкам, как надо.- Живи, Катя, живи, если выздоровела,
-- Да как же я вас теперь подведу? - отвечала Катеринушка,-сзывая ложку
из-под варенья.- Вас же посадить теперь могут из-за меня. Скажут, например,
фулиганство или еще что... Нет уж, лучше я помру.
- Да ты что? - выпучил глаза Василек.- Тюрьма - она все же лучше могилы.
Подумаешь, больше года не дадут. Стерпим, А то и отпустят, не примут в
тюрьму. Все бывает.
- Я теперь помирать охотница стала,- задумчиво проговорила Катеринушка,
отхлебывая крепкий чай.- Хлебом меня не корми.
- С ума сошла,- брякнула. Наталья.- Если безнадежно с болью, то, конечно,
лучше помереть, а если выздоровела, то чего же не попрыгать и не подумать
на воле. Земля-то большая.
- Не пойму я себя,- тихонько заплакала Катерина.- Куда мне теперь идтить? К
живым или к мертвым? К вам или к прадеду? Помнишь его, Наталья?
- Помню.
- Я подумаю,- сказала Катеринушка,- но вас все равно не подведу.
Чего-нибудь решим.
Василек и Наталья переглянулись. Наталья закрыла глаза.
- Нет, ты живи. Катя, живи,- тихо сказала Наталья.
- Я и живу, хоть и покойница,- прошамкала старушка и стала двигаться вокруг
стола.
Вскоре она так же внезапно, как почувствовала ранее прилив сил, ослабела. И
ослабела уже как-то качественно иначе, по-особому.
- Нет, то был обман, с силушкой-то,- проскрипела Катерина.- Слабею я. Это
конец, Наташа.
- И что? - хрипло спросила Наталья.
- А что? Лягу в гроб, как задумали...
- Может, не стоит? - осведомился Василек.
- А чево? Обман был с силою, и все,- старушка, задумавшись, еле-еле
двигалась по комнате, хватаясь за стулья.- Ох, упаду сейчас. Насовсем,-
чуть слышно сказала она,
Ее уложили. Катеринушке становилось все хуже и хуже. Вдруг старушка, словно
набравшись последних сил, проговорила:
- Хочу в гроб. Но сама. Кладите гроб на пол, как корыто. Я лягу в него. А
вы потом перенесите меня на стол.
Старушка вскочила. Гроб поставили на пол перед ней.
- Премудрость прости,- вдруг тихо-тихо проговорила Катеринушка и нырнула
живая в гроб.
После этого как-то по-вечному затихла. Василек закряхтел. С трудом
родственнички подняли гроб на стол. Украсили, как полагается, цветами. Митя
вдруг зарыдал. Старушка открыла один глаз и посмотрела на него.
- Уймись, Митя, не шуми,- засуетился Василек.- Все сорвешь нам. Не тревожь
старушку... Чего ревешь как медведь? Убегай отсюдова подальше!
Митя опять сбежал.
На следующий день пришли какие-то отдаленные подруги.
- Помогать нам не надо! И сочувствовать тоже! Чего пришли-то?
Выкатывайтесь,- осмелился на них Василек.
Но Наталья задушевно не согласилась с ним, подруги постояли, посидели минут
десять и ушли.
- Не суетись так, дедуля,- всплакнула она.- Тишина должна быть в доме, в
конце концов. Из уважения к покойнице. Ведь сестра она мне родная... Хам.
Василек обиделся и ушел. Наталья вышла в туалет. Внезапно дверь тихо
приоткрылась, и в комнату влез, слегка постанывая, младенец Никифор. Он
тихонько подошел к ложу Екатерины Петровны. Старушка скорбно вытянула руку
из гроба и ласково потрепала его по щеке. Никифор не удивился - для него и
так мир был как плохая сказка. Он изумился бы скорее, если б рука не
протянулась. Но он пожалел старушку, думая, что жалеть надо даже пенек.
Покойница пожала на прощание его слабенькую ручку. Глаза младенца
засветились. Он что-то прошептал, но старушка ничего не поняла.
Наталья, возвращаясь из клозета, встретила его уже в коридоре.
- Что ты тут шляешься без отца, без матери, кретин! - набросилась она на
ребенка.- Ты что, к мертвой заходил? Отвечай, заходил ли к мертвой?
Никифор посмотрел в сторону, и Наталья Петровна решила почему-то, что он
полоумный.
- Колдун, сумасшедший ребенок и покойница - вот жильцы нашего дома,-
взвизгнула она.- Хватит уже, хватит! Пшел домой, маленький!
Никифор никому не рассказал о своем свидании. Он незаметно не раз приходил
и в последующие дни к ложу полумертвой, и веки Екатеринушки подрагивали, но
она уже не открывала глаз, а только не шурша высовывала желтую руку из
гроба и трепала ею младенца по щеке и всегда пожимала ему ручку на
прощание. Младенец взрослел, но по-особому. Только как-то отяжелела его
голова, А лицо "покойницы" во время его посещения светлело.
В остальном Катеринушка ничем не выдавала себя, не болтала уже о пустяках с
сестрою и братом, а молчала и молчала, уходя в непонятную тишину. Никаких
мыслей уже не было в ее душе, словно душа ее провалилась в пустоту. И было
ей холодно и покойно.
Настало время похорон. Сначала повезли в церковь.
Василек старался держать крышку гроба в стороне - чтоб не спугнуть
старушку. Но никто не обращал на детали внимания - да и народу никого
почти.
Только одна девица, пришедшая неизвестно откуда, твердила, что все - обман,
и тем перепугала родственников.
Но потом оказалось, что она имела в виду общий обман во Вселенной, а не
Екатеринушку. Сама же старушонка оставалась смирная, даже как-то чересчур,
во своем гробу.
"Подохла она, что ли? - вертелось в уме Мити.- Ну хоть бы вякнула
что-нибудь, дала знать, что жива, а то совсем голова кругом идет. Не
поймешь, кто живой, а кто мертвый. И ведь всегда была такой стервой".
В церкви все сначала шло как надо. Но потом произошла нехорошая заминка.
Батюшка прочитал положенные молитвы, но в какое-то мгновение вдруг увидел,
что покойница неожиданно открыла один глаз, а потом быстро закрыла его,
словно испугавшись.
Он подумал, что ему почудилось. Но спустя минуты три он заметил, что
покойница опять открыла глаз и подмигнула - кому, непонятно.
Батюшка решил, что его смущают бесы. Он был так смирен, что не мог в
чем-либо сомневаться.
Довольно опасно было целовать лжепокойницу, самозванку, можно сказать, и
вообще прикасаться к ней при окончательном прощании. Митя ловко увильнул от
этого, Василек приложился, а Наталья ухитрилась даже шепнуть в ухо
сестрице: "Терпи, Катеринушка, терпи!" У старушки не дрогнул ни один мускул
на почерневшем лице. Остальных - а было их-то всего трое, включая странную
девицу, не допустили уговором до Катерининого липа.
"Она ведь брезгливая была,- опасаясь, думал дед Василек.- Чужой полезет
лизнуть, она еще плюнет ему в харю. То-то будет скандал".
Далее все пошло как по маслу Провожающие двинулись к кладбищу на
потрепанном автобусе. Василек суетливо побаивался момента, когда неизбежно
надо будет закрыть гроб крышкою. Но Наталья Петровна шепнула ему, что-де
они с Митей еще в квартире отрепетировали этот момент. И действительно, на
