тому мы едем на юг. До этого они не додумаются. А потом на несколько
дней где-нибудь спрячемся.
- Спрячемся? Где? Где вы можете спрятаться? - Я промолчал, и она за-
говорила снова: - Выпустите меня! Пожалуйста! Теперь вы в безопасности.
Вы ведь знаете, что в безопасности. Вы ведь уверены в себе! Иначе бы не
поехали на юг. Пожалуйста!
- Не смешите меня. Если отпустить вас, то уже через десять минут каж-
дый полицейский в штате будет знать, какой у меня автомобиль и в каком
направлении я еду! Видимо, вы действительно считаете меня сумасшедшим.
- Но вы же не можете доверять мне, - настаивала она. За двадцать ми-
нут я никого не застрелил, она уже не боялась, по крайней мере была не
так напугана, чтобы страх помешал ей рассуждать логически. - Откуда зна-
ете, что я не подам людям какого-нибудь знака, не закричу, когда, напри-
мер, остановимся перед светофором? А может быть, я... я ударю вас, когда
отвернетесь? Откуда знаете...
- Тот молодой полицейский, Доннелли, - некстати вспомнил я. - Инте-
ресно, успели ли доктора оказать ему помощь?
Она поняла меня. Ее порозовевшие было щеки снова побледнели. Она была
храброй девушкой, только эта храбрость могла оказать ей плохую услугу.
- Мой отец - больной человек, мистер Тальбот, - впервые она обрати-
лась ко мне по фамилии, к тому же я оценил ее вежливое обращение "мис-
тер". - Я очень боюсь, думая о том, что случится с ним, когда он узна-
ет... У него такое больное сердце и...
- А у меня жена и четверо умирающих от голода детишек, - перебил я. -
Мы не можем утирать друг другу слезы. Успокойтесь.
Она не сказала ни слова, она молчала даже тогда, когда я через нес-
колько минут подъехал к аптеке, остановил машину, вошел внутрь и позво-
нил по телефону. Она была со мной. Достаточно далеко, чтобы не слышать,
о чем речь, но достаточно близко, чтобы видеть пистолет под переброшен-
ным через руку пиджаком. Выходя из аптеки, я купил сигареты. Продавец
посмотрел сначала на меня, а потом на стоящий у аптеки автомобиль.
- Слишком жаркий день для езды на машине, мистер. Издалека едете?
- Нет, всего-навсего с Чиликутского озера. - В 5-6 километров к севе-
ру я видел знак поворота на озеро. Меня передергивало от тщетных попыток
говорить с американским акцентом. - Решил порыбачить.
- Порыбачить, да? - тон его был вполне миролюбивым, чего нельзя ска-
зать о косых взглядах, которые он то и дело бросал на сидящую рядом со
мной девушку. Но мои инстинкты в тот день временно бездействовали, и по-
этому я не обратил на это внимания. - И каков же улов? Удалось что-ни-
будь поймать?
- Так, мелочь, - у меня не было ни малейшего представления о том, ка-
кая рыба водится в этом озере, если вообще она там водилась. И тут мне
показалось совершенно невероятным, чтобы какой-нибудь чудак стал ловить
рыбу в мелком заболоченном озере, когда весь Мексиканский залив лежал у
его ног. - Ко всему прочему, лишился даже этой мелкой рыбешки, - мой го-
лос стал резче, словно я вспомнил ту злость, которую почувствовал, когда
это произошло. - На минуту поставил корзинку с рыбой на землю, и тут ка-
кой-то сумасшедший проехался по ней со скоростью 130 километров. И прос-
ти-прощай жареная рыбка! К тому же на проселочных дорогах такая пыль,
что не смог разглядеть номер его машины.
- Этот номер легко установить, - внезапно он стал внимательно смот-
реть вперед, а потом спросил: - Какой марки тот автомобиль, мистер?
- "Шевроле". Голубого цвета. С разбитым ветровым стеклом. А в чем де-
ло?
- В чем дело, - повторил он. - Уж не хотите ли сказать, что вы не...
вы видели парня, который сидел за рулем?
- Нет. Он слишком быстро гнал машину. Видел, что он рыжий с пышной
копной волос, но...
- Рыжий. Чиликутское озеро. Господи! - он повернулся и побежал к те-
лефону.
Мы вышли на залитую солнцем улицу.
- Вы ничего не упустили по дороге, - сказала девушка. - Как вам уда-
ется сохранять такое хладнокровие? Он же мог узнать...
- Садитесь в машину. У знать меня? Он был занят только тем, что разг-
лядывал вас. Когда шили купальник, материала, наверное, было в обрез, но
они решили продолжить свою работу и в любом случае закончить ее.
Мы сели в машину и тронулись. Через шесть километров подъехали к мес-
ту, которое я заметил еще по дороге на север. Это была затененная паль-
мами стоянка, расположенная между шоссе и берегом залива. Под временно
сооруженной деревянной аркой висел указатель, на котором крупными буква-
ми было написано: "Строительная компания Годвелла", а под ним еще более
крупными буквами: "Полицейский пост. Проезжайте под арку".
Я проехал под арку. На стоянке было около 15 или 20 машин. Некоторые
люди устроились на скамейках, но большинство все еще сидело в машинах,
наблюдая за изготовлением фундаментов, предназначенных для дальнейшей
застройки нового города и расширения строительства в сторону залива. Че-
тыре громадные драги, смонтированные на гусеничном ходу, с мощными, тя-
желовесными, медленно передвигающимися ковшами вырывали со дня залива
огромные глыбы коралловых рифов и сбрасывали их к строящемуся пирсу.
Один из пирсов широкой лентой уходил прямо в море. Он должен был стать
новой улицей города. Два других были поменьше и располагались справа от
основного. Они предназначались для строительства домов, снабженных инди-
видуальными пристанями. Четвертый пирс представлял собой большую петлю,
уходящую на север и постепенно изгибающуюся обратно к берегу. Вероятно,
это была гавань для яхт. Этот процесс - процесс создания города из дна
моря - был увлекательнейшим зрелищем, но у меня не было настроения вос-
хищаться им.
Поставив машину между двумя пустыми автомобилями с открывающимся вер-
хом, я открыл пачку только что купленных сигарет и закурил. Девушка по-
луобернулась и удивленно посмотрела на меня.
- Неужели именно это место вы имели в виду, думая о том, где спря-
таться?
- Да, это, - подтвердил я.
- Вы намерены остаться здесь?
- А чем это место не пришлось вам по вкусу?
- Но разве вы не видите, сколько здесь народу? Здесь же все увидят
вас... В двадцати метрах отсюда любой полицейский патруль...
- И вам непонятно, почему я остановился именно здесь? Каждый человек
будет рассуждать, как вы. Ни один здравомыслящий человек, за которым го-
нится полиция, не сунется сюда. Значит, это идеальное место для того,
чтобы переждать. Именно здесь мы и останемся.
- Вы не сможете находиться здесь длительное время, - убежденно сказа-
ла она.
- Конечно, не смогу, - согласился я. - Просто дождусь темноты. Сядьте
поближе, мисс Рутвен, пододвиньтесь еще. Я должен скрыться, чтобы спасти
свою жизнь, мисс Рутвен. Как вы представляете себе человека, за которым
гонится полиция? Наверное, вы представляете его измученным, выбившимся
из сил человеком с диким взглядом, пробирающимся через непроходимые леса
или по плечи увязающим во флоридских болотах. Вам и в голову не придет,
что он сидит на солнышке и к нему прижимается хорошенькая девушка, раз-
говаривая на интимные темы? Разве эта влюбленная парочка может кому-то
показаться подозрительной, а? Придвиньтесь ко мне поближе, леди.
- Господи, больше всего на свете хотела, чтобы у меня в руке был пис-
толет, - спокойно сказала она.
- Не сомневаюсь. Что вы медлите? Придвиньтесь ко мне вплотную.
Она придвинулась. Я почувствовал, как она вздрогнула от непреодолимо-
го отвращения, когда ее обнаженное плечо коснулось моего. Попытался
представить себе, что бы почувствовал я, если бы был молоденькой девуш-
кой, находящейся в обществе убийцы. Но представить такое было слишком
трудно. Я не был девушкой, не был молод и красив, поэтому и перестал ду-
мать на эту тему. Просто показал ей пистолет, лежащий у меня на коленях
и накрытый пиджаком. Потом сел на заднее сиденье, чтобы насладиться бри-
зом, доносившимся с залива и смягченным лучами солнца, пробивающимися
сквозь шелестящие листья пальм. Но уже не казалось, что солнце долго еще
будет с нами. Бриз охлаждал опаленную солнцем землю и был напитан вла-
гой. Крохотные белые лоскутки облаков, кочуя по небу, группировались в
тяжелые серые кучевые облака. Это совсем не нравилось: хотелось, чтобы
был предлог не снимать с головы белый шелковый шарф.
Минут через десять после того, как мы прибыли на стоянку, со стороны
юга на шоссе показался черный полицейский автомобиль. В зеркало заднего
обзора я видел, как он замедлил ход у стоянки и как двое полицейских вы-
сунули в окно головы, чтобы осмотреть стоянку. Но эта проверка была бег-
лой и быстрой, и можно было заметить, что они не ожидают увидеть здесь
что-либо интересное. Их машина поехала дальше, не успев остановиться.
Надежда, появившаяся было в глазах девушки - глаза ее были серые, хо-
лодные и ясные, теперь я хорошо разглядел их - погасла, как пламя поту-
шенной свечи, загорелые плечи разочарованно опустились.
Через полчаса у нее снова появилась надежда. В арку одновременно въ-
ехали, одновременно остановились, одновременно заглушили моторы двое по-
лицейских на мотоциклах в шлемах и перчатках. Они казались суровыми и
уверенными в себе. Несколько минут посидели на мотоциклах, опустив ноги
в сверкающих ботинках на землю, потом слезли с мотоциклов, опустили опо-
ры, чтобы их машины не упали, и стали обходить каждый автомобиль. Один
из них держал в руке револьвер.
Они остановились у ближайшего к выходу автомобиля, окинули его беглым
взглядом и, не говоря ни слова, стали внимательно и долго рассматривать
сидящих в нем людей. Полицейские ничего не объясняли и не приносили из-
винений - они выглядели так, как выглядят полицейские, услышавшие о том,
что в их собрата кто-то стрелял, что он умирает или уже умер.
Внезапно, пропустив несколько машин, они направились прямо к нам. По
крайней мере, мне показалось, что они намерены подойти к нам, но они
прошли мимо и направились к "форду", стоящему слева перед нашей машиной.
Когда они проходили мимо, я почувствовал, как напряглась девушка, услы-
шал, как у нее перехватило дыхание.
- Не делайте этого! - я обхватил ее рукой и крепко прижал к себе.
Вздох, который она сделала, чтобы набрать воздух в легкие и закричать о
помощи, перешел в приглушенный крик боли. Полицейский, стоящий ближе к
нам, обернулся и увидел, что голова девушки лежит у меня на плече. Он
отвернулся и довольно резко сказал что-то своему компаньону. Может быть,
в нормальных условиях он принял бы какие-то меры. Но обстоятельства не
были нормальными. И мне стало спокойнее.
Когда я отпустил девушку, пылало не только ее лицо, но даже шея и
грудь: я так крепко прижимал ее к себе, что ей не хватало воздуха. Я ре-
шил, что замечание полицейского относилось к ненормальному цвету ее ли-
ца. Возможно, он решил, что девушка пьяна. Ее глаза горели злостью, как
глаза дикой кошки. Впервые за все это время страх совершенно покинул ее,
и она отчаянно боролась.
- Я сейчас выдам вас, - голос ее был тихим, но непримиримым. - Лучше
сдайтесь.
Полицейский проверял "форд". На водителе "форда" был пиджак точно та-
кого же зеленого цвета, как мой, и низко надвинутая на лоб панама. Я ви-
дел этого парня, когда он въезжал на стоянку. У него были черные волосы
и загорелое толстое усатое лицо. Дальше полицейские не пошли. Они стояли
не более чем в четырех метрах от нас, но скрежет и грохот драги заглушал
наши голоса.
- Не будьте идиоткой, - спокойно сказал я. - У меня пистолет.
- И в нем всего одна пуля.
Она была права. Две пули были истрачены в зале суда, одной я разорвал
покрышку у "студебекера" судьи, две израсходовал, когда нас преследовал
полицейский автомобиль.
- А вы, малышка, неплохо считаете, - пробормотал я. - И у вас будет
предостаточно времени для упражнений по арифметике в больнице после то-
го, как хирурги сделают свое дело. Если им это только удастся.
