Яблонский внимательно слушал генерала, затем заговорил снова, со злобной
насмешкой смотря на Мэри Рутвен. И эта злобная насмешка резко контрасти-
ровала с доверительностью и искренностью, звучащей в его голосе. - Что
тут говорить, Вы ведь прекрасно знаете: если решите надуть меня с день-
гами и предоставить свой дом копам, то дочь уже никогда не заговорит с
вами снова... Волноваться, что я не явлюсь, нет оснований. У меня доста-
точно причин, чтобы быть пунктуальным. Самая главная из причин та, что
50 тысяч баксов на дороге не валяются, генерал.
Яблонский повесил трубку.
- По коням, Тальбот. Нас ждет встреча в высшем обществе.
- Ясно, - не двигаясь, сказал я. - Нас ждет встреча, после которой ты
передашь меня в полицию и отхватишь 15 тысяч долларов?
- Именно так. А почему бы и нет?
- Потому что я могу выложить тебе целых 20 тысяч причин.
- Да? - он изучающе посмотрел на меня. - А они у тебя при себе?
- Не будь дураком. Дай мне неделю, а может, и того меньше, и...
- Нет, лучше синица в руках, чем журавль в небе. Таков мой принцип.
Шевелись, похоже, что нам предстоит отличная работенка сегодня ночью.
Он разрезал веревку на моих руках, и мы вышли через дверь в гараже.
Яблонский держал девушку за руку, а его маузер находился в метре от моей
спины. Я не видел маузера, но мне это было ни к чему: я знал, что писто-
лет нацелен мне в спину.
Наступила ночь. С северо-запада подул резкий морской ветер, доносящий
запах водорослей. Холодные, тяжелые капли дождя, разлетаясь на мириады
брызг, громко застучали по шелестящим, сгибающимся под их тяжестью
листьями пальм и, под углом отскакивая от них, падали прямо нам под но-
ги. Яблонский оставил свой "форд" менее чем в ста метрах от центрального
здания мотеля, но, одолев эти сто метров, мы промокли до нитки. Стоянка
в этот ливень была пустынна, но Яблонский поставил свой автомобиль в са-
мый темный угол. Он был предельно осторожен.
Яблонский открыл боковые двери "форда", вылез из машины и остановился
у передней двери кузова.
- Садитесь первой, леди. Нет, на другое сиденье. А ты садись за руль,
Тальбот.
Как только я сел, он захлопнул дверь. Потом сел на заднее сиденье,
закрыл свою дверь и тут же больно уперся маузером в мою шею. Скорее все-
го, он опасался, как бы меня не подвела память.
- Сворачивай на шоссе и жми на юг.
Мне каким-то чудом удавалось нажимать на нужные кнопки. Проехали пус-
тынную территорию мотеля и повернули направо...
- Дом старика находится как раз у съезда с шоссе? - обратился Яблонс-
кий к девушке. - Я правильно его понял?
- Да.
- А можно ли проехать туда другой дорогой? Может быть, можно подъ-
ехать к дому с окраины или проехать к нему проселочной дорогой?
- Да. Можно сделать круг по городу и...
- Ясно, - перебил ее Яблонский. - Поедем кратчайшей дорогой, по шос-
се. Я разработал точно такой же маршрут, как и Тальбот, когда он приехал
в "Контессу". Очень разумный маршрут, ведь никому бы и в голову не приш-
ло искать его в восьмидесяти километрах от Марбл-Спрингса.
Мы ехали по городу в гробовом молчании. Дорога была почти пустой: не
более шести прохожих. Проезжая Марбл-Спрингс, я дважды останавливался на
красный свет перед светофорами, и оба раза маузер немедленно вонзался в
мою шею. Мы сами не заметили, как выбрались из города. Дождь плотной за-
весой заслонял все вокруг, низвергая с неба каскады обильных потоков и
немилосердно барабаня по крыше и брезентовому верху машины. Это очень
напоминало езду под водопадом. Стеклоочистители не могли справиться с
потоками воды, заливающей стекла окон, но они ведь и не были предназна-
чены для выполнения этой работы под водопадом. Мне ничего другого не ос-
тавалось, как снизить скорость до 30 километров в час, но даже при такой
скорости я не мог разглядеть, что делается на дороге, особенно когда ме-
ня ослепляли фары встречных машин, отбрасывающие туманный расплывчатый
свет на залитое потоками воды ветровое стекло. Ослепление становилось
полным, если учесть водяную стену, блокирующую не только ветровое стек-
ло, но и боковые стекла. Я ехал наугад и определял приближающиеся или
проезжающие мимо нас машины только по свистящему звуку от соприкоснове-
ния резины шин с мокрым асфальтом дороги, а также по встречным волнам,
которые, наверное, очень бы пришлись мне по сердцу, если бы я не сидел
за рулем, а был капитаном эсминца.
Мэри Рутвен всматривалась в меняющуюся за окнами обстановку, тесно
прижавшись лбом к стеклу. Возможно, она хорошо знала эту дорогу, но сей-
час не узнавала ее.
Какой-то встречный грузовик приблизился к нам с севера и, проезжая
мимо, перекрыл видимость. И девушка пропустила поворот...
- Вот он! - она с такой силой вцепилась мне в руку, что я не успел
справиться с рулем, и машина вышла из-под контроля. "Форд" занесло на
обочину.
Сквозь дождевые потоки смутно промелькнул фосфоресцирующий свет сле-
ва, но машина уже метров на пятьдесят ушла вперед... Дорога была слишком
узкой, чтобы развернуться. Я дал задний ход и полз до тех пор, пока дое-
хал до освещенного места. Потом так же медленно свернул в боковой про-
езд. Я не испытывал ни малейшего желания увеличивать скорость.
Удалось проползти еще несколько метров. Потом я нажал на тормоз, и
машина остановилась вблизи окрашенных белой краской, состоящих из шести
толстых брусьев железных ворот, которые могли бы остановить даже бульдо-
зер.
Сквозь пелену дождя казалось, что эти ворота находятся в конце тунне-
ля с плоской крышей.
Слева была стена из белого известняка высотой 2,5 метра и длиной око-
ло 7 метров.
Справа стоял белый домик сторожа с дубовой дверью и ситцевыми зана-
весками на окнах, выходящих в сторону туннеля. Сторожка и стена соединя-
лись слегка изогнутой крышей. Я не стал разглядывать, из какого материа-
ла сделана эта крыша: она не интересовала меня. Зато во все глаза смот-
рел на человека, который только что вышел из двери сторожки. Он вышел
раньше, чем я успел нажать на тормоз и остановил "форд".
Он был воплощением мечты вдовы-аристократки об идеальном шофере. Он
был совершенством. Он был безукоризнен. Он был поэмой в темнобордовых
тонах. Даже его сверкающие охотничьи сапоги казались темно-бордовыми. На
нем были ослепительно яркие вельветовые бриджи фирмы "Бедфорд" и наглухо
застегнутый до самого горла китель. Перчатки из тонкой кожи аккуратно
сложены и подсунуты под одну из погон кителя. Даже козырек фуражки был
точно такого же изумительного темно-бордового тона. Он снял фуражку. Его
волосы не были темно-бордовыми. Волосы оказались густыми, черными и
блестящими, с ровным правым пробором. Очень гладкое загорелое лицо. Чер-
ные глаза так же широко расставлены, как и плечи. Поэма, но поэма, ли-
шенная всякой лиричности. Он был такого же высокого роста, как я, но во
всем остальном выглядел гораздо лучше.
Мэри Рутвен опустила стекло, и шофер согнулся, чтобы взглянуть на
нее, держась мускулистой загорелой рукой за край дверцы машины. Когда
увидел ее, его лицо расплылось в широкой белозубой улыбке, и если ра-
дость и облегчение, промелькнувшие в его глазах, были в действительности
фальшивыми, это означало бы, что он лучший актер-шофер, которого я ког-
да-либо знал.
- Неужели это вы, мисс Мэри! - у него был глубокий голос воспитанного
человека, и голос этот несомненно принадлежал англичанину. Когда у вас
285 миллионов долларов, нет смысла мелочиться: в Англии можно нанять хо-
рошо воспитанного пастуха для присмотра за своим стадом импортных
"роллс-ройсов". Английские шоферы - шоферы высшего класса.
- Я счастлив, что вы вернулись домой, мэм! Как себя чувствуете?
- Я тоже счастлива, что вернулась, Симон, - на какой-то краткий миг
ее рука легла на его руку и пожала ее. У нее вырвался то ли вздох, то ли
стон. Потом она добавила: - Со мной все в порядке. Как отец?
- Генерал ужасно волновался, мисс Мэри, но теперь он придет в норму.
Мне ведено встретить вас. Я немедленно сообщу о вашем возвращении, -
сделав полуоборот на каблуках, он наклонился и заглянул внутрь на заднее
сиденье машины. Тело его заметно напряглось.
- Да, это пушка, - спокойно подтвердил Яблонский. Я держу ее в руке
просто так, сынок. Очень неудобно сидеть, когда в боковом кармане брюк
лежит пушка. Да ты, наверное, и сам знаешь это?
Я посмотрел на шофера и, опустив глаза, заметил небольшую выпуклость
в правом кармане его брюк.
- Эта штука портит покрой костюма маленького лорда Фаунтлероя, не так
ли? - продолжал Яблонский. - И пусть тебе в голову не приходят идеи о
том, чтобы воспользоваться своей пушкой. Время для этого уже потеряно.
Кроме того, ты можешь ранить Тальбота. Парня, который сидит за рулем. А
я хочу за 15 тысяч долларов на лапу вручить его полиции в лучшем виде.
- Не понимаю, о чем вы говорите, сэр, - лицо шофера потемнело, види-
мо, вежливый тон с трудом давался ему. - Я должен позвонить на виллу. -
Он повернулся, открыл дверь, вошел в небольшую прихожую, поднял трубку и
нажал кнопку.
Тяжелые ворота бесшумно и легко, словно бы сами по себе, раскрылись.
- Этой крепости не хватает только рва с водой и подъемных ворот, -
пробормотал Яблонский, когда машина тронулась. - Старый генерал хорошо
приглядывает за своими 285 миллионами. Окна с электрической сигнализаци-
ей, патрули, собаки... Всего хватает, а, леди?
Она промолчала. Мы проехали мимо большого гаража на четыре машины,
пристроенного к сторожке. Гараж был в виде навеса без дверей, и я имел
возможность убедиться, что был прав в своих предположениях относительно
"роллс-ройсов". Их было два: один песочно-коричневый с бежевым. Другой -
голубой с металликом. Стоял там и "кадиллак". Им, наверное, пользовались
для доставки продуктов.
Яблонский заговорил снова:
- Мой старый знакомый в своем маскарадном костюме снова здесь. Я имею
в виду англичанина. Где вы подхватили эту неженку?
- Хотела бы я видеть, как вы заговорите с ним, когда у вас не будет
пистолета в руке, - спокойно сказала девушка. - Он с нами уже три года.
Девять месяцев назад трое мужчин в масках вломились в наш автомобиль. В
автомобиле были только Кеннеди и я. Все они были вооружены. Один из них
мертв, а двое других все еще в тюрьме.
- Неженке крупно повезло, - усмехнулся Яблонский и снова погрузился в
молчание.
К дому вела узкая длинная асфальтированная аллея, извивающаяся между
густо растущими деревьями. Небольшие вечнозеленые листья дубов и длинные
намокшие серые гирлянды бородатого испанского мха высовывались на дорогу
и, свешиваясь вниз, цеплялись за крышу и боковые стекла автомобиля. Вне-
запно деревья с обеих сторон отступили, освещенные находящимися где-то
над головой лампами, и открылся путь к расположенной в строгом порядке
группе обычных и карликовых пальм. И потом за гранитной стеной со сту-
пеньками и балюстрадой и за уложенной гравием террасой показался дом ге-
нерала.
Девушка сказала, что это обычный дом для семьи. Но он был построен
для семьи человек из пятидесяти. Дом был громадный. Старый белый особняк
колониального типа. Такие особняки строили еще до гражданской войны Се-
вера и Юга. Дом был такой старый, что поскрипывал. Двухэтажный холл с
колоннами и двухскатной крышей такого странного типа, какой я еще никог-
да не видел, и такое количество окон, что для них требовался очень ак-
тивный, работающий круглый год мойщик окон. Над входом в нижний холл ви-
сели два больших старинных фонаря с мощными лампами. Такими фонарями
раньше украшали кареты.
Под лампами стоял целый комитет по приему гостей или официальных
представителей. Я не ожидал ничего подобного. Подсознательно ожидал, что
нам устроят старинную церемонию приема с полным соблюдением этикета. Ду-
мал, нас встретит дворецкий, который предложит пройти в библиотеку, где
