жет сделать все что угодно со своим сообщником на складе. Ведь нашли его
труп, а не ваш, не так ли?
Люди, находящиеся в зале, сидели в гробовом молчании, шоке и непод-
вижности. Если бы на пол упала булавка, она произвела бы такой же эф-
фект, как появление авиадесанта.
- Он убил полицейского, - шериф облизнул губы и взглянул на Моллисо-
на, а за убийство полицейского в Англии вешают, не так ли, судья? Тот
снова обрел равновесие.
- Вынесение приговора не относится к компетенции нашего суда, опреде-
лить...
- Воды! - прохрипел я. Голос был мой, но даже для моего собственного
слуха он прозвучал, как карканье. Перегнувшись через ограждение и слегка
покачиваясь, я оперся одной рукой о перила, а другой вытер пот со лба.
У меня было достаточно времени, чтобы обдумать эту сцену. И мне ка-
жется, что вид мой стал таким, как надо. По крайней мере, надеялся на
это. - Я... мне кажется, я теряю сознание... воды... неужели здесь нет
воды?!
- Воды? - голос судьи был неторопливым и доброжелательным. - Боюсь,
что здесь нет...
- Вон там, - задыхаясь, я сделал слабый жест, указывая рукой куда-то
справа от офицера, который сторожил меня. - Умоляю, воды...
Полицейский посмотрел назад. Мне было бы очень удивительно, если бы
он не сделал этого. И в ту же самую минуту я развернулся на носках и ле-
вой рукой изо всех сил ударил его в солнечное сплетение, врезавшись кос-
тяшками пальцев в украшенный стальными заклепками и тяжелой бронзовой
пряжкой ремень, опоясывающий его талию. Костяшки пальцев практически
вышли из строя, и неплохо было бы заменить их новыми. От нечленораздель-
ного крика заколебался воздух, и еще не успело отзвенеть в неподвижном
зале суда эхо его голоса, как он начал падать. Увидев это, я резко по-
вернул его лицом к себе и, выхватив из кобуры тяжелый кольт, стал мед-
ленно обводить им зал. Все это произошло до того момента, когда поли-
цейский, ударившись о перегородку, отделяющую место подсудимого, кашляя,
задыхаясь и жадно хватая ртом воздух, медленно осел на деревянный пол.
Я быстро оглядел всех присутствующих в зале. Человек со сломанным но-
сом уставился на меня с таким изумлением, какое вообще могло отразиться
на его тупом лице. Рот у него широко раскрылся, а изжеванный огрызок си-
гары каким-то непонятным образом удерживался в углу рта на нижней губе.
Блондинка с широко раскрытыми глазами нагнулась, держась рукой за ще-
ку. При этом большим пальцем она поддерживала подбородок, а указательным
прикрывала рот. Судья перестал быть судьей, он превратился в восковую
персону и неподвижно, как изваяние, только что вышедшее из-под резца
скульптора, сидел в кресле. Клерк, репортер, полицейский у двери замерли
в неподвижности, как и судья, а группа школьниц и пожилая старая дева,
сопровождавшая их, по-прежнему сидели с вытаращенными глазами, но любо-
пытство на их лицах сменилось страхом. Брови девушки-подростка, которая
сидела рядом со мной, поднялись на лоб, губы дрожали. Казалось, она
вот-вот закричит или заплачет от ужаса. Я смутно надеялся, что до крика
не дойдет, но через какое-то мгновение понял, что это уже не имеет зна-
чения, так как в самые ближайшие минуты в зале все равно воцарится нево-
образимый шум.
Оказалось, что шериф не был безоружен, как я предполагал: он потянул-
ся за пистолетом. Его движение было не таким быстрым и незаметным, как
учило кино моей юности. Длинные борта легкого пиджака мешали движению
руки, к тому же ограниченному препятствием в виде подлокотника соломен-
ного кресла. Прошли целые четыре секунды, прежде чем его рука коснулась
рукоятки пистолета.
- Не надо, шериф! - проговорил я. - Пушка в моей руке нацелена верно.
Но храбрость, вернее, безрассудная храбрость маленького мужчины была
обратно пропорциональна его росту. По решимости в глазах, по губам,
слегка приподнятым над плотно сжатыми пожелтевшими от табака зубами, я
понял, что остановить его может только одно. Вытянув руку на всю длину,
я поднял пистолет так, что его ствол оказался на одном уровне с моими
глазами. Прием стрельбы с бедра, не прицеливаясь, применял Дан, стреляя
в птиц. Но здесь он не годился. Как только рука шерифа показалась из
пиджака, я нажал на курок.
Эхо выстрела из тяжелого кольта, увеличенное во множество раз отраже-
нием от стен небольшого судебного зала, заглушило все другие звуки. Ник-
то так и не понял, что произошло: то ли закричал шериф, то ли пуля про-
била ему руку, то ли она попала в револьвер и рикошетом отскочила от не-
го. Все, кто был в зале, могли быть уверены только в том, что видели
собственными глазами. Правая рука и правый бок шерифа конвульсивно за-
дергались, револьвер, несколько раз перевернувшись в воздухе, отлетел
назад и упал на стол в нескольких сантиметрах от записной книжки испу-
ганного репортера.
А мой кольт был уже нацелен на человека, стоящего у двери.
- Иди-ка поближе к нам, приятель, - пригласил я. - У тебя такой вид,
словно ты решил позвать кого-нибудь на помощь.
Я подождал, пока он прошел полпути до прохода между рядами, потом
быстро повернулся вокруг своей оси, услышав шаркающие шаги за спиной.
Торопиться было незачем. Полицейский встал на ноги, но это было, по-
жалуй, все, что можно было сказать о нем. Он уже стоял, согнувшись
вдвое, одной рукой держась за солнечное сплетение, а другой вытирал кос-
тяшками пальцев пыль с пола. Потом затрясся от безудержного кашля и,
хватая ртом воздух, стал раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь
унять боль. Вскоре его тело приняло скорченную жалкую позу. Но на его
лице не было страха, на нем были написаны только боль, ярость и стыд...
И смертельная решимость.
- Отзови своего сторожевого пса, шериф, - отрывисто бросил я. - На
этот раз влеплю ему на всю катушку.
Шериф злобно посмотрел на меня и выругался одним-единственным, но
очень нецензурным словом. Он сидел, согнувшись в кресле, вцепившись ле-
вой рукой в кисть правой и производя впечатление человека, слишком заня-
того своими собственными неприятностями, чтобы его беспокоила боль, ис-
пытываемая другим.
- Отдай мой пистолет, - прохрипел полицейский. Голос его осип, и эти
два слова дались с величайшим трудом. Шатаясь, как пьяный, он сделал
один неверный шаг вперед и был уже в двух метрах от меня. Совсем моло-
денький паренек: ни днем больше двадцати одного года.
- Эй, судья! - крикнул я.
- Не суйся, Доннелли! - рявкнул судья Моллисон, сбрасывая шок своего
первого оцепенения. - Не смей, говорю тебе. Этот человек - убийца. Ему
терять нечего.
Ему ничего не стоит прикончить и тебя. Стой на месте и не ерепенься.
- Отдай мне пистолет, - повторил полицейский, словно судья Моллисон
говорил не с ним, а сам с собой. Предупреждение Моллисона не возымело на
парня ни малейшего эффекта. Голос. Доннелли был деревянным и бесстраст-
ным. Это голос человека, решение которого уже не зависит от его воли,
это уже было не решение, а единственный смысл его жизни.
- Стой на месте, сынок, - спокойно сказал я. - Судья сказал истинную
правду - мне терять нечего. Если ты сделаешь лишь один шаг, прострелю
тебе ягодицу. Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, что может
натворить неслышно летящая, быстрая свинцовая пуля? Ты слышишь, Доннел-
ли? Если эта пуля угодит тебе в бедро, она так разворотит его, что ты
станешь таким же калекой, как я, и будешь хромать до конца своих дней;
если же она попадет в бедренную артерию, и глазом не успеешь моргнуть,
как истечешь кровью. Понял, дурачок?
Зал суда вторично содрогнулся от резкого выстрела из кольта и глухо
прозвучавшего отзвука. Лоннелли упал на пол, обхватив обеими руками щи-
колотку ноги. На его лице отразилась вся гамма чувств: непонимание пе-
решло в удивление, которое сменилось неверием в то, что такое могло про-
изойти с ним.
- Рано или поздно все мы должны усвоить уроки, которые преподносит
нам жизнь, - ровным голосом сказал я, бросив взгляд в направлении откры-
той двери: выстрелы могли привлечь внимание. Но никого не было видно.
Может быть, потому, что в придачу к двум констеблям - причем временно ни
тот ни другой не могли приступить к выполнению своих обязанностей, так
как оба набросились на меня еще в "Контессе" - все полицейские силы
Марбл-Спрингс включали только шерифа да Доннелли. И все же медлить было
так же глупо, как и опасно.
- Тебе далеко не уйти, Тальбот! - тонкогубый рот шерифа извивался,
как червяк, делая отчаянные движения, так как шериф говорил одними губа-
ми, не разжимая плотно сомкнутых зубов. - Не пройдет и пяти минут со
времени твоего побега, как каждый полицейский офицер в округе бросится
тебя искать, а через 15 минут приказ найти тебя будет отдан по всему
штату. - Он замолчал, потом сморщился, лицо исказили спазмы. Когда он
снова посмотрел на меня, вид его был ужасен.
- Мы сообщим куда следует об убийце, Тальбот, о вооруженном убийце, и
будет отдан приказ застрелить тебя, как бешеную собаку. Стрелять в тебя
будут с одной целью: чтобы убить.
- Послушайте, шериф, - начал судья, но тот перебил его.
- Простите, судья. Он мой, - шериф посмотрел вниз на лежащего и сто-
нущего полицейского. - В ту самую минуту, когда Тальбот схватился за
пистолет, он вычеркнул себя из списка ваших подопечных. Тебе не жить,
Тальбот. Недолго тебе еще бегать!
- Итак, вы намерены застрелить меня? - задумчиво спросил я и оглядел
зал суда. - Нет, нет, джентльмены, видно, все вы воспитаны на одной
идее: смерть или слава. На идее, что вам на грудь повесят медали...
- Что за вздор вы несете? - заинтересовался шериф.
- Школьница для этой цели не годится. С ней может быть истерика, -
пробормотал я и, покачав головой, посмотрел на блондинку. - Очень сожа-
лею, мисс, но мой выбор пал на вас.
- Что? Что вы хотите этим сказать? - Возможно, она испугалась, а воз-
можно, хотела казаться испуганной. - Что вам от меня нужно?
- Вы. Кстати, вы слышали, что сказал карманный ковбой? Как только по-
лицейские увидят меня, они начнут пальбу во все, что будет у них перед
глазами. Но они не станут стрелять в хорошенькую девушку, особенно в та-
кую милашку, как вы. Я в цейтноте, мисс, и мне нужна охранная грамота.
Моей охранной грамотой будете вы.
- Будь все проклято, - раздался осипший от испуга голос судьи Молли-
сона. - Тальбот, вы не имеете права! Это же ни в чем не повинная девуш-
ка, а вы ставите под угрозу ее жизнь!..
- Нет, не я, - голос мой был тверд. - Если кто-то решил подвергнуть
ее жизнь опасности, так это присутствующие здесь друзья шерифа.
- Но... но, мисс Рутвен - моя гостья. Сегодня днем я пригласил ее сю-
да, чтобы...
- Отлично понимаю, что это нарушение законов гостеприимства, которым
так славятся южные штаты. Да, я отлично понимаю это. Знаток этикета Эми-
ли
Пост наверняка бы вынесла порицание моим манерам, - я схватил девушку
за руку и резким рывком заставил встать. Не выпуская ее руки, потащил к
выходу. - Пошевеливайтесь, мисс, у нас не так уж много...
Я выпустил ее руку, быстрыми шагами направился к проходу между рядами
и, схватив заряженный пистолет, начал совершать им круговые движения.
Какое-то время я внимательно разглядывал верзилу со сломанным носом, си-
дящего через три ряда от девушки, наблюдая за сменой настроений на буг-
ристом ландшафте его лица - типичного лица неандертальца, который тщетно
пытается что-то сообразить и прийти, наконец, к какому-то определенному
решению. Но, видимо, решение ему могли подсказать только звенящие коло-
кольчики да разноцветные огни балагана.
Он уже принял вертикальное положение и сделал было движение выйти в
проход. Его правая рука скользнула за лацкан пиджака, но тут конец коль-
та уперся в локоть его правой руки. Сильный удар отбросил мою руку, и я
