тическая, моральные принципы высокие, а интеллект весьма умеренный.
Судья Моллисон очень разочаровал меня. Он не соответствовал ни одной
из моих характеристик, за исключением, возможно, моральных принципов, а
их с первого взгляда не обнаружишь. Он был молод, чисто выбрит, в безуп-
речно сшитом светло-сером костюме из тонкой шерсти. Галстук старомодный.
Что касается мятной водки, то сомневаюсь, что он вообще заглядывал в
бар, если не считать случаев, когда у него возникало желание прихлопнуть
это заведение. Он выглядел мягким, не будучи таковым, он выглядел умным
и полностью соответствовал этому определению. Его ум был острым, как иг-
ла. И сейчас, проткнув меня ею, он с бесстрастным лицом наблюдал, как я
извиваюсь. И выражение его лица было мне совсем не по вкусу!
- Давайте, давайте, говорите, мы ждем ответа, мистер... э... Крайс-
лер. - Он не выразил словами, что не верит тому, что мое имя Крайслер,
но если бы присутствующие в зале суда люди не заметили недоверия в его
тоне, они с успехом могли бы сидеть дома и не искать развлечений.
И, конечно, не могли не заметить его тона несколько школьниц, кото-
рые, с круглыми от впечатлений глазами, храбро постигали уроки уголовно-
го права в атмосфере греха, порока и беззакония. Не могла не заметить
этого блондинка с грустными глазами, спокойно сидящая на скамейке в пер-
вом ряду, а также огромный, заросший черными волосами обезьяноподобный
тип в четвертом ряду. По крайней мере, его сломанный нос под едва замет-
ным просветом между бровями и лбом то и дело заметно подергивался. А мо-
жет, его просто донимали мухи. В зале суда их полным-полно. Я с раздра-
жением подумал, что если внешность человека говорит о его характере, то
этот верзила должен был бы сидеть на моем месте. Я снова повернулся к
судье.
- Вот уже в третий раз, судья, вы испытываете затруднения, припоминая
мое имя. Между тем некоторые наиболее сообразительные люди, слушающие
вас, уже уловили его. Вам следовало бы быть более собранным, мой друг!
- Я вам не друг, - голос судьи Моллисона был подчеркнуто официальным
и недружелюбным, - и вы еще не на скамье подсудимых. Здесь нет присяжных
заседателей, и дело только слушается, мистер... э... Крайслер.
- Крайслер, а не э... Крайслер. Но вы ведь чертовски уверены, что суд
состоится. Не так ли, судья?
- Советую следить за выражениями и манерами, - резко бросил судья. -
Не забывайте, что я могу отправить вас под стражу и в тюрьму, причем на
неопределенное время. Вернемся к вашему паспорту. Где он?
- Не знаю. Наверное, потерял.
- Где?
- Если бы я знал, то не потерял бы.
- Это понятно, - сухо сказал судья, - но если бы мы могли ориентиро-
вочно установить место, где он был утерян, то уведомили бы соответствую-
щие полицейские участки. Когда вы впервые заметили пропажу и где находи-
лись в это время?
- Три дня назад. И вы хорошо знаете, где я находился все это время.
Сидел в ресторане мотеля "Контесса", ел обед и занимался своими собс-
твенными делами. Тут явился дикий Билл Хичкок со своими полицейскими, и
они набросились на меня, - я жестом показал на крошечного шерифа, одето-
го в костюм из легкой ткани, называемой "альпага". Шериф сидел в кресле
с соломенным сиденьем прямо напротив судьи, и я подумал, что в
Марбл-Спрингс нет ограничений в отношении роста полицейских офицеров,
стоящих на страже закона: рост шерифа от макушки до выполненных на заказ
ботинок с внутренним каблуком и максимально толстой стелькой не превышал
160 сантиметров.
Шериф так же, как и судья, весьма разочаровал меня. Хоть я ничего
особенного и не ждал от этого законника с Дикого Запада вместе с его
кольтом, но все же думал, что при нем будет хотя бы шерифский значок или
пистолет. Не было ни значка, ни пистолета. По крайней мере в пределах
видимости. Единственным пистолетом в зале суда оказался короткоствольный
кольт в кобуре офицера, стоящего справа в полуметре у меня за спиной.
- Они не набрасывались на вас, - терпеливо втолковывал судья Молли-
сон. - Они искали заключенного, который бежал из ближайшего лагеря, на-
ходящегося под охраной дорожного контроля нашего штата. Марбл-Спрингс -
город маленький, и незнакомые люди тут как на ладони. Их замечают сразу.
Вас здесь никто не знает. Совершенно естественно...
- Естественно! - перебил его я. - Послушайте, судья, я разговаривал с
тюремным надзирателем. Он сказал, что заключенный сбежал днем, в 6 часов
дня, чтобы быть точным, а конный полицейский задержал меня в 8 вечера.
Значит, вы полагаете, что за два часа я сбежал из тюрьмы, освободился от
наручников, принял ванну, помыл голову шампунем, сделал маникюр, побрил-
ся, сходил к портному, чтобы он снял с меня мерку, и успел сшить костюм,
купил нижнее белье, рубашку и ботинки?
- Да, и такое случалось, - прервал меня судья. - Отчаянный парень с
револьвером или дубинкой...
- И с отросшими на 75 миллиметров волосами... И все это за два часа?
- Там было очень темно, - вмешался было шериф, но судья сделал ему
знак молчать.
- Вы возражали против допроса и обыска. Почему?
- Я уже говорил, что занимался своими собственными делами. Сидел в
респектабельном ресторане и никого не трогал. Там, откуда я прибыл, че-
ловеку не требуется разрешения властей на то, чтобы дышать и ходить, где
ему заблагорассудится.
- Здесь такого разрешения этому человеку тоже не требуется, - терпе-
ливо объяснял мне судья. - От вас потребовали только предъявить ваши во-
дительские права, страховое свидетельство, поручительское свидетельство,
старые письма или любые другие документы, удостоверяющие вашу личность.
Вам следовало всего-навсего выполнить это требование.
- Я и хотел выполнить его...
- Тогда почему же это произошло? - судья кивнул вниз на шерифа. Я
проследил за его взглядом. Когда впервые увидел шерифа в мотеле "Контес-
са", он и тогда показался мне далеко не красавцем, теперь же наклеенные
на лоб, подбородок и скулу широкие куски пластыря подчеркивали это.
- А чего вы хотели? - пожав плечами, спросил я. - Когда взрослые пар-
ни начинают играть в свои игры, маленькие дети должны сидеть дома со
своими мамочками.
Шериф подскочил на стуле, глаза его сузились, руки с такой силой вце-
пились в подлокотники кресла, что побелели суставы. Судья нетерпеливо
махнул ему рукой, усаживая на место.
- Две гориллы, которые были с шерифом, набросились на меня и начали
избивать. Это была самозащита.
- Если они напали на вас, - ледяным голосом спросил судья, - то как
вы объясните тот факт, что один из офицеров шерифа все еще лежит в гос-
питале с поврежденной коленной чашечкой, а у другого сломана челюсть, в
то время как на вас нет никаких следов побоев?
- Я объясню это тем, что ваши парни не в форме и мало тренируются,
судья. Штату Флорида следует тратить больше денег на обучение своих по-
лицейских офицеров и уделять больше внимания их внешнему виду. Возможно,
если бы они не объедались гамбургерами и меньше пили пива...
- Молчать! - наступила короткая пауза, пока судья пытался привести в
норму свои нервы. Я снова оглядел зал суда. Школьницы все еще сидели с
вытаращенными глазами: такого зрелища они никогда еще не видели в своем
классе; блондинка из первого ряда, не отрываясь, смотрела на меня, выра-
жение ее лица было одновременно и любопытным и удивленным, словно она
усиленно пыталась осознать что-то. Сидящий позади нее тип со сломанным
носом, устремив взгляд в пространство, с ритмичностью автомата жевал
окурок потухшей сигары; судебный репортер казался спящим; конвойный у
двери с олимпийским спокойствием созерцал сцену битвы. За спиной конвой-
ного через открытую дверь я видел ослепительный свет полуденного солнца,
серую от пыли улицу. Еще дальше виднелась роща беспорядочно посаженных
карликовых пальм, озаренных мерцающим блеском солнца, отраженного в зе-
леных водах Мексиканского залива...
Наконец, судья пришел в норму.
- Мы установили, - резко проговорил он, - что вы жестокий, высокомер-
ный, дерзкий и опасный человек. При вас найден револьвер, кажется, его
называют малокалиберным лилипутом. У меня есть все основания заключить
вас в тюрьму за неуважение к суду, оказание сопротивления и нападение на
полицейских, находящихся при исполнении своих обязанностей, а также за
незаконное ношение смертельно опасного оружия. Но я этого не сделаю, -
после небольшой паузы он заговорил снова: - Мы предъявим вам значительно
более серьезные обвинения.
Судебный репортер открыл на мгновение один глаз, но тут же отключился
и снова заснул. Тип со сломанным носом вытащил изо рта то, что осталось
от окурка, осмотрел его, сунул обратно в рот и снова принялся методично
жевать его. Я промолчал.
- Где вы были перед тем, как прибыли сюда? - резко спросил судья.
- В Санта-Катарине.
- Я не это имел в виду. Но ладно... Как вы прибыли сюда из Санта-Ка-
тарины?
- Автомобилем.
- Опишите эту машину и шофера.
- Зеленый "салон-седан", так, наверное, вы называете его. А за рулем
бизнесмен средних лет. Рядом сидела его жена. Он - седой, она - блондин-
ка.
- И это все, что вы запомнили? - вежливо спросил Моллисон.
- Да, все.
- Полагаю, вам ясно, что подобное описание годится для миллиона суп-
ружеских пар и их автомобилей?
- Но вы ведь знаете, как это бывает, - пожал я плечами. - Когда не
ожидаешь, что тебя будут допрашивать, незачем запоминать.
- Хватит. Хватит, - прервал судья.
- И автомобиль этот не нашего штата, конечно?
- Да, не вашего. Но слово "конечно" здесь ни к чему.
- Вы впервые прибыли в нашу страну и уже знаете, как отличать номер-
ные знаки?
- Человек за рулем сказал, что приехал из Филадельфии. Ну я и решил,
что машина не из вашего штата.
Судебный репортер закашлялся. Судья окинул его холодным взглядом и
повернулся ко мне.
- И вы прибыли в Санта-Катарину из...?
- Майами.
- И также на автомобиле, конечно?
- Нет, автобусом.
Судья посмотрел на судебного клерка, тот слегка покачал головой. По-
том судья снова повернулся ко мне. Выражение его лица даже с натяжкой
нельзя было назвать дружелюбным.
- Вы не только беззастенчивый и наглый лжец, Крайслер, - он опустил
слово "мистер", и я понял, что время любезных изъяснений прошло. - Вы к
тому же еще и беспечный человек. К вашему сведению, нет автобусных рей-
сов из Майами до Санта-Катарины. Вы провели прошлую ночь в Майами?
Я кивнул.
- Вы провели ночь в отеле, но, конечно, забыли его название?
- На самом деле...
- Хватит. Поберегите наше время, - судья поднял руку, прерывая меня.
- Ваша наглость перешла все границы, и мы не можем больше превращать суд
в балаган. Мы уже достаточно наслушались сказок. Автомобили, автобусы,
Санта-Катарина, отели, Майами - все это вранье! Вы вообще никогда не бы-
ли в Майами. Как думаете, почему мы держали вас три дня под арестом?
- Уж лучше вы сами скажите, почему держали, - подзадорил его я.
- И скажу. Держали, чтобы провести полное расследование. Мы связались
с иммиграционными властями и всеми авиалиниями, самолеты которых совер-
шают рейсы в Майами. Ваша фамилия не значится ни в списках иностранных,
ни в списках местных пассажиров, описанию вашей внешности не соответс-
твует ни один из пассажиров, находящихся в тот день в самолетах. А вас
не так-то просто проглядеть!
Я знал, что он имеет в виду. На моей голове был огненно-рыжий парик,
а брови черны, как смоль. Мне никогда в жизни не встречались люди с по-
добным поразительным сочетанием. Такой человек сразу бросался в глаза.
Сам-то я привык к необычной раскраске, хотя, должен признаться, мне пот-
ребовалось немало времени. А если к этому маскараду прибавить еще и хро-
моту да длинный шрам от правой брови до мочки правого уха, то какая уж
тут может быть идентификация! Именно в этом маскараде и скрывался ответ
