рабкаться через ворота из шести стальных труб, в этом ярком пятне света
было более чем неразумно. Кроме того, насколько я знал, верхняя перекла-
дина могла быть снабжена звуковой сигнализацией, срабатывающей при до-
полнительной весовой нагрузке на нее. Я уже знал, что живущие в этом до-
ме способны на любые ухищрения.
В 30 метрах от аллеи нашел небольшой провал в густой, высотой в два с
половиной метра живой изгороди, окружающей земельные владения генерала,
и протиснулся через него. Менее чем в двух метрах от этой великолепной
живой изгороди находилась такая же великолепная, высотой в два с полови-
ной метра стена с битыми стеклами. Осколки были зацементированы в верх-
ний край стены, гостеприимно приглашая проникнуть внутрь.
Мощное препятствие в виде живой изгороди, скрывающей стену, и сама
высоченная стена выглядели столь внушительно, что никоим образом не
вдохновили бы на штурм никого, кто оказался бы слишком робким и постес-
нялся войти через главные ворота. Яблонский, который заранее все разве-
дал, сказал, что не эта изгородь, не эта стена были особенностью гене-
ральского имения. У большинства соседей Рутвена, людей обеспеченных и
занимающих солидное положение, были точно такие же заборы, надежно защи-
щающие их собственность.
Веревка, свисающая с сучковатой ветки дуба, росшего за стеной на тер-
ритории имения, была там, где я ее оставил. Тесный дождевик сковывал
движения, поэтому я не перелез, а, скорее, перевалился через стену и
очутился на другой стороне. Потом влез на дуб, отвязал веревку и сунул
ее под выступающие корни дерева. Я не думал, что веревка еще раз понадо-
бится мне, но предусмотреть все заранее было невозможно. Пока заботился
только о том, чтобы ее не нашел один из людей Вилэнда...
В отличие от соседей в поместье генерала за каменной стеной была шес-
тиметровая конструкция из горизонтально натянутых пяти толстых проволок,
причем три верхних ряда были не из обычной, а из колючей проволоки. Если
бы человек захотел проникнуть через это проволочное заграждение, то
пришлось бы поднять вверх вторую снизу гладкую проволоку и отпустить бы
до земли нижнюю, потом согнуться и пролезть между ними.
Но благодаря Яблонскому я знал то, чего не мог знать человек, решив-
шийся проникнуть через проволочное заграждение: если приподнять второй
ряд и опустить первый ряд проволочного заграждения, то включится сигнал
тревоги. Именно поэтому я с величайшим трудом преодолел три верхних ряда
колючей проволоки под аккомпанемент цепляющегося за шипы и с тонким пис-
ком рвущегося плаща. Эндрю получит взятый мною дождевик в непригодном
виде, если он вообще получит его.
Деревья росли очень густо, и под ними было совершенно темно. Я не ос-
мелился включить фонарик и надеялся только на инстинкт и удачу. Мне нуж-
но было обойти большой сад, где расположена кухня, находящаяся слева от
дома, и добраться до пожарной лестницы в глубине сада. Надо было пройти
около ста метров, и я рассчитал, что на это потребуется около четверти
часа.
Я шел такой же тяжелой походкой, как старина дворецкий, когда крался
мимо двери и под его ногами скрипели половицы. Правда, у меня были опре-
деленные преимущества: я не страдал плоскостопием и аденоиды мои были в
норме. Я шел, широко расставив руки в стороны, но, уткнувшись лицом в
ствол дерева, понял, что нельзя идти, вытянув руки вперед или в стороны.
Свисающие плети испанского мха все время лезли в лицо, но я ничего не
мог поделать с ними, хотя прекрасно справлялся с сотнями прутьев и ве-
ток, валяющихся на земле. Я не шел, а шаркал ногами по земле, почти не
отрывая от нее ног, скользящим движением отбрасывал в сторону все, что
валялось на земле, что могло хрустнуть. Пока удавалось двигаться без шу-
ма.
Это имело большое значение. Но минут через десять я начал всерьез
тревожиться, не сбился ли с пути. Внезапно через просветы деревьев и пе-
лену дождевых капель, стекающих с листвы дуба, мне вдруг показалось, что
вижу мерцающий свет. Он вспыхнул и погас. Возможно, мне это только пока-
залось, хотя никогда не страдал избытком воображения. Я замедлил движе-
ния, надвинул на лоб шляпу и поднял воротник плаща, чтобы лицо и шея не
выделялись светлым пятном в окружающем меня мраке и не выдали моего при-
сутствия. Что же касается шуршания тяжелого дождевика, то его никто бы
не услышал в полутора метрах от меня.
Я проклинал испанский бородатый мох, длинные липкие плети которого
лезли в лицо и мешали видеть. Из-за этого проклятого мха был вынужден то
и дело закрывать глаза, хотя ни в коем случае не должен был делать это-
го. Постоянное моргание настолько утомило зрение, что я готов был встать
на четвереньки и ползти на всех своих четырех опорах. Возможно, и встал
бы, но меня удержала мысль, что тогда шуршание дождевика выдаст меня.
Потом в десяти метрах от себя я снова увидел мерцающий свет, но этот
свет был направлен не туда, где стоял я, а в землю. Пришлось сделать па-
ру быстрых бесшумных шагов вперед, чтобы определить источник света и за-
чем его включили. Тут я обнаружил, что абсолютно точно ориентируюсь в
темноте. Рядом с кухней был огород, окруженный деревянной оградой, свер-
ху которой шла проволока. Сделав полшага, уткнулся в эту ограду. Верхняя
проволока заскрипела, как давно не смазанная дверь заброшенной подземной
темницы.
Кто-то внезапно вскрикнул, снова зажегся свет. Потом наступило корот-
кое затишье и снова вспыхнул свет, но блуждающий луч был теперь направ-
лен не к земле, а на огород. Человек, державший в руке фонарик, видимо,
очень нервничал, так как не мог сообразить, откуда послышался звук. Если
бы он правильно сориентировался, то направленный твердой рукой свет фо-
нарика через три секунды обнаружил бы меня. Фонарик то гас, то загорал-
ся, блуждая по огороду, но я успел вовремя и бесшумно сделать шаг назад.
Всего один шаг. На то, чтобы сделать еще хотя бы один, у меня не было
времени. Надо было скорее спрятаться за ближайший дуб. Я слился с дере-
вом, так тесно прижавшись к нему, словно хотел свалить. Никогда в жизни
еще так не хотел, чтобы в руке был пистолет.
- Дай сюда фонарь, - холодный спокойный голос принадлежал явно Ройя-
лу. Луч фонаря снова начал блуждать по саду и потом снова уткнулся в
землю. - Продолжайте. Работайте.
- Но мне показалось, мистер Ройял, - это был Лэрри, его тонкий, воз-
бужденный шепот. - Посмотрите туда. Я знаю. Я совершенно точно слышал...
- Я тоже слышал. Ничего, все в порядке, - такой голос, как у Ройяла,
в котором было столько же тепла, как в куске льда, вряд ли мог успокоить
кого-либо, и все же он, несмотря на то, что забота о человеке была про-
тивна его натуре, попытался успокоить Лэрри. - В лесу, да еще в темноте,
всегда много всяких звуков. День был жаркий, ночью шел холодный дождь, и
он мог сбить на землю какие-то засохшие ветки с деревьев. Вот тебе и
шум. Хватит разглагольствовать. Давай работай. Может, ты решил протор-
чать всю ночь на этом проклятом дожде?
- Послушайте, мистер Ройял, - шепот из возбужденного превратился в
отчаянный. - Я не ошибся. Честное слово, я не ошибся. Я слышал...
- Уж не перебрал ли ты сегодня? - резко прервал его Ройял. - Попытка
казаться хотя бы минуту добрым привела его в ярость. - И как только меня
угораздило связаться с проклятым наркоманом, вроде тебя. Заткнись и ра-
ботай.
Лэрри замолчал. Меня заинтересовали слова Ройяла, заинтересовали с
тех самых пор, как увидел его в обществе Лэрри. Поведение Лэрри и тот
факт, что его допустили к совместным делам генерала и Вилэнда, вольнос-
ти, которые он позволял себе, а самое главное - его присутствие в доме
генерала сразу же насторожили меня. Крупные преступные организации ста-
вят целью получить огромные барыши, а если банда охотится за целым сос-
тоянием, то подбирает людей так же продуманно и тщательно, как и крупные
корпорации своих служащих. Преступные организации подбирают людей даже
еще более тщательно, потому что одна досадная ошибка в выборе, один оп-
рометчивый шаг, одно неосторожное слово могут оказаться для преступной
организации пагубными, в то время как крупную корпорацию подобное никог-
да не приведет к полному краху. Крупные преступления - дело весьма серь-
езное, и большие преступники должны быть прежде всего крупными бизнесме-
нами, ведущими свои противозаконные дела с величайшей осторожностью и со
скрупулезным соблюдением административной осмотрительности. Они вынужде-
ны быть более осторожными, чем люди, послушные закону. И если что-то
идет не так гладко, как им хотелось бы, считают необходимым убрать со-
перников или людей, представляющих опасность для их спокойного и безбед-
ного существования. Они безжалостно убирают ненужных людей со своей до-
роги, поручая их уничтожение таким бесстрастным и вежливым людям, как
Ройял. Лэрри так же опасен для них, как зажженная спичка, брошенная в
пороховой склад.
Теперь я хорошо разглядел: в огороде были Ройял, Лэрри и дворецкий.
Видимо, круг обязанностей дворецкого гораздо шире, чем требуют от людей
его профессии в первоклассных загородных имениях Англии. Лэрри и дворец-
кий усердно орудовали лопатами. Вначале я решил, что они роют яму, так
как Ройял прикрывал рукой фонарик, чтобы уменьшить свет, хотя даже в де-
сяти метрах при таком дожде было трудно разглядеть что-либо. Мало-пома-
лу, доверяя скорее слуху, чем зрению, понял, что они не роют, а засыпают
яму. Я улыбнулся в темноте. Можно было поклясться, что они зарывают в
землю что-то очень ценное, что пролежит в земле не очень долго. Огород,
окружающий кухню, едва ли идеальное место для длительного хранения зары-
того в землю клада.
Минуты через три работа закончилась. Кто-то заровнял граблями землю.
Я решил, что они выкопали яму на недавно перекопанной грядке с овощами и
хотели скрыть следы своей работы. Потом они вошли в сарай, находящийся в
нескольких метрах от ямы, и оставили там лопаты и грабли. Тихо разгова-
ривая, вышли. Впереди с фонарем в руке шел Ройял. Если бы я продолжал
стоять на одном и том же месте, они прошли бы в пяти метрах от меня, но
пока они находились в сарае, я успел на несколько метров углубиться в
лес и спрятался в большом дупле дуба. Они направились к аллее, ведущей к
дому, и я слышал их тихие голоса, хотя не разбирал слов. Потом их голоса
стали еще тише и, наконец, совсем смолкли. Луч света осветил террасу,
открылась дверь в дом, а потом захлопнулась. Ее заперли на задвижку. Во-
царилась тишина.
Я не двигался. Дыхание было ровным и легким. Дождь пошел с удвоенной
силой. Листва дуба укрывала меня от дождя с таким же успехом, как зонтик
из марли. Но я не двигался... Дождь попадал под плащ и костюм, стекал по
моей спине и ногам. Но я не двигался. Вода стекала по моей груди, зали-
вая ботинки, но я не двигался. Уровень воды у меня под ногами уже достиг
щиколоток, но я не двигался и стоял на одном и том же месте, представляя
собой статую, вырубленную из куска льда, а вернее - из материала, кото-
рый был гораздо холоднее льда. Руки онемели, ноги замерзли, и безудерж-
ная дрожь колотила все тело. Я дрожал, как в лихорадке, и отдал бы все
на свете, только бы подвигаться и хоть немного согреться. Но я не дви-
гался. Двигались только мои глаза.
Теперь слух был бессилен помочь. Ветер, усиливаясь, свистел в ушах,
вершины деревьев под его порывами раскачивались и шелестели, а с листвы
падали тяжелые капли дождя. Даже если бы кто-то, ничего не опасаясь,
беззаботно шел в трех метрах от меня, шагов я не услышал бы. Так просто-
ял минут сорок пять. Мое зрение адаптировалось к темноте, и внезапно в
десяти метрах от себя я уловил какое-то движение.
Я уловил это движение, хотя его никоим образом нельзя было назвать
неосторожным. Кто-то целеустремленно шел вперед. Внезапный яростный по-
