лал эту попытку: с таким же успехом я мог бы обнять железнодорожную цис-
терну, так как диаметр колонны и цистерны был почти одинаков. Затем сно-
ва вцепился в канат, и едва успел сделать это, как большая волна чуть
было не отбросила меня назад. Пришлось передвигаться вокруг колонны вле-
во в направлении моря. Это было нелегко. Каждый раз, когда нос "Метапе-
на" поднимался на волне, канат сильно натягивался и намертво прижимал
мои скрюченные пальцы к металлической поверхности. Но пока все мои паль-
цы были при мне, это не слишком беспокоило.
Добравшись до места, где волны стали ударять мне в спину, прибивая к
колонне, я отпустил канат и, раздвинув руки и ноги, стал спускаться по
колонне примерно так же, как спускаются мальчишки из Сенегала с огромных
пальм. Эндрю травил спасательный шнур так же искусно, как и раньше. Я
спускался все ниже: 3 метра, 6 метров, передышка, 10 метров, передышка,
15 метров, передышка. Снова начались перебои в сердце, кружилась голова.
Я спустился гораздо ниже уровня безопасности, который обеспечивал
кислородный аппарат, и быстро полупоплыл, полупополз вверх. Потом оста-
новился, чтобы передохнуть, в четырех метрах от поверхности воды и
прильнул к огромной опоре. Я был похож на кошку, которая наполовину заб-
ралась на дерево и уже не может спрыгнуть вниз. Из десяти минут, которые
подарил капитан Зеймис, прошло пять. Мои минуты были почти полностью ис-
черпаны. И все же это должно находиться на буровой вышке, только там.
Рутвен сам сказал об этом, а ему незачем было лгать человеку, у которого
не было ни единого шанса на побег: генерал хорошо подстраховался. Я
вспомнил о негнущемся человеке с оловянными ногами, под тяжелой поступью
которого жалобно скрипели половицы генеральского дома, о человеке, кото-
рый принес поднос с напитками. Да, он был более чем убедителен.
Так где же? Я мог бы поклясться, что ничего не было на нижней части
бортов и на дне корабля, не было ничего и на буровой вышке. В этом тоже
мог бы поклясться. Но если не было ничего на платформе, значит, это было
под платформой. Если эта догадка верна, то оно должно быть соединено
проводом или цепью. И этот провод или цепь должны быть прикреплены к ка-
кому-то предмету, находящемуся под водой, возможно, к какой-нибудь опо-
ре.
Я старался быстро и отчетливо просчитать все варианты. Какую из че-
тырнадцати опор они предпочли бы? Почти наверняка можно исключить восемь
опор, являющихся несущими для платформы, на которой расположена буровая
вышка. Здесь толчется слишком много народу, слишком много глаз, слишком
сильное освещение, слишком много опущенных в воду сетей для ловли рыбы,
привлекаемой мощным светом верхних ламп. Да, это место слишком опасно.
Может быть, они выбрали платформу для посадки вертолета, под которой
сейчас болтается на волнах привязанный к колонне "Метапен"? Чтобы еще
больше сузить фронт поисков, а мне уже ничего не оставалось, как поста-
вить на карту предпочтительный вариант и проигнорировать возможный или
вероятный варианты: в запасе оставались считанные минуты. Я стал обдумы-
вать новые вероятные ситуации. А что если искомое находится со стороны
моря, где я сейчас нахожусь? Тем более что со стороны берега всегда есть
опасность при швартовке кораблей...
Среднюю, третью со стороны моря, колонну, к которой был пришвартован
"Метапен", я уже обследовал. Средних колонн было три, значит, оставалось
обследовать две. С какой начать, решил сразу же: мне помогло то, что
спасательный шнур был привязан к левой. Чтобы подплыть к колонне, време-
ни потребуется немного... Я поднялся на поверхность и дважды дернул
шнур, предупредив Эндрю, чтобы он отпустил его и дал мне больше свободы.
Потом прижался ногами к металлической опоре, с силой оттолкнулся и поп-
лыл к угловой колонне.
Доплыл до нее еле-еле. Теперь я понимал, почему так нервничал капитан
Зеймис: длина бота двенадцать метров, а мощность мотора всего сорок ло-
шадиных сил, и при этом бот должен был противостоять не только силе вет-
ра, но и волнам. А ветер и волны бушевали все сильнее. Волны поднимались
откуда-то из глубин, и на их гребнях появились белые барашки. Все, что
было у меня, - это я сам, и я рисковал только своей жизнью. Тяжелый груз
вокруг моей талии мешал плыть и тянул вниз. Чтобы одолеть 15 метров от
одной колонны до другой, я с неистовым сердцебиением бешено колотил по
воде руками и задыхался. В результате потратил на эти пятнадцать метров
столько сил, сколько бы потратил на то, чтобы проплыть 100 метров. Кис-
лородные баллоны не предназначены для такого интенсивного дыхания. Но я
достиг своей цели. Я должен был достичь ее.
Снова очутившись на стороне, выходящей к морю, прибитый волной к ко-
лонне, стал, как краб, пятиться вниз под воду. На этот раз мне повезло,
так как сразу же совершенно случайно моя рука наткнулась на несколько
широких, глубоких, с острыми концами, металлических, незначительно изог-
нутых, идущих вниз вертикальных впадин. Я не инженер, но понял, что это
червяк, приводимый во вращение большим мотором и передающий вращение
червячному колесу, которое обеспечивает подъем или опускание опор плат-
формы буровой вышки. Такое устройство было, вероятно, и на последней
опоре, но я не заметил его.
Дальнейшее погружение напоминало спуск со скалы по скобам, забитым в
горный монолит. Постепенно спускаясь, я останавливался каждые 30 санти-
метров, проверяя впадины сразу с обеих сторон. И снова ничего не нашел -
ни защиты, ни провода. Ничего, кроме гладкой, покрытой слизью поверхнос-
ти. Планомерно и тщательно все проверяя, спускался все ниже и все силь-
нее ощущал нарастающее давление воды. Дыхание становилось все более зат-
рудненным. Где-то на высоте пятнадцати метров наступил предел: поврежде-
ние барабанных перепонок и легких, а также попадание в кровь азота при-
вело бы к тому, что врач мне уже не потребовался бы. Я сдался и стал
подниматься.
У самой поверхности остановился, чтобы передохнуть и немного отды-
шаться. Горькое разочарование. Слишком многое было поставлено на это
последнее погружение, и все напрасно. Мне остается только одно: начать
все сначала, а я понятия не имел, с чего начинать. Чувствовал себя уже
смертельно усталым и прислонился головой к колонне. И вдруг в одну се-
кунду усталости как не бывало. В большой стальной колонне уловил ка-
кой-то звук. В этом не было сомнений: вместо того, чтобы быть мертвой,
немой, заполненной водой, колонна была полна звуков. Я стащил резиновый
шлем, закашлялся, рот заполнился слюной, отплеваться никак не удавалось,
пока из-под кислородной маски не потекла вода. Потом я вплотную прижался
ухом к холодной стали.
В колонне раздавался глубокий, вибрирующий от резонанса звук, отзыва-
ющийся в моей прижатой к металлу щеке. Заполненные водой колонны не виб-
рируют от звука, и один только звук не может вызвать в них вибраций. А в
колонне, не было никаких сомнений, раздавались звуки. Это означало, что
она заполнена не водой, а воздухом. К тому же я сразу определил, что это
за звук. Мне, как специалисту, легко было определить его. Такое ритми-
ческое повышение и снижение громкости было похоже на шум работающего мо-
тора, то усиливающийся, то уменьшающийся, снова усиливающийся и снова
затихающий. Много лет назад этот звук был неотъемлемой частью моей жиз-
ни, жизни профессионала. Это работал компрессор, мощный компрессор, на-
ходящийся где-то глубоко под водой, внутри одной из опор подвижной буро-
вой вышки, расположенной далеко от берега в глубине Мексиканского зали-
ва. Бессмыслица, полная бессмыслица. Я прижался лбом к металлу, и мне
показалось, что вздрагивающая вибрация похожа на чей-то визгливый, нас-
тырный голос, пытающийся сказать мне что-то очень срочное и жизненно
важное. Голос словно просил меня прислушаться. И я прислушался. Через
полминуты, а может быть, через минуту, я внезапно получил ответ, о кото-
ром даже не мог мечтать, - ответ сразу на несколько вопросов. Мне пона-
добилось время, чтобы предположить, что это ответ. И время, чтобы убе-
диться, что это ответ. Но когда я все осознал, мои сомнения разом отпа-
ли.
Я трижды резко дернул за шнур и уже через три минуты был на борту
"Метапена". Меня втянули на борт с такой быстротой и так бесцеремонно,
словно мешок с углем. Не успел расстегнуть ремни кислородного баллона и
снять маску, как капитан Зеймис рявкнул, чтобы отвязали канат, привязы-
вающий бот к колонне, и запустил мотор. Бот тронулся и зацепил бортом
колонну. Капитан резко повернул руль. "Метапен" отклонился от курса и
его так развернуло, что в левый борт ударили потоки воды и, разбиваясь,
полетели через правый борт. Потом судно повернулось кормой к ветру, и
"Метапен" лег на постоянный курс, направляясь к берегу.
Через десять минут я стащил с себя гидрокостюм, вытерся полотенцем,
оделся и уже приканчивал второй стакан бренди, когда в каюту вошел капи-
тан Зеймис. Он улыбался. То ли был доволен, что я не подвел его, то ли
от облегчения. Так и не понял, почему он улыбался. Может быть, он улы-
бался потому, что все опасности остались позади? Надо сказать, "Мета-
пен", несмотря на бушующее море, уверенно шел по курсу. Капитан плеснул
себе в стакан немного бренди и впервые с тех пор, как меня втащили на
борт, спросил:
- Вам повезло?
- Да, - я подумал, что этот короткий ответ прозвучал нелюбезно и до-
бавил: - Мне повезло благодаря вам, капитан Зеймис.
Он просиял.
- Вы очень добры, мистер Тальбот, и я счастлив. Только благодарить
надо не меня, а нашего доброго друга, который смотрел на нас с небес,
оберегая всех тех, кто отлавливает морскую губку, и всех тех, кто нахо-
дится в море.
Капитан зажег спичку и поднес ее к фитилю наполненной маслом керами-
ческой лампады, выполненной в виде лодочки и стоящей перед застекленной
иконкой святого Николаса.
Я печально посмотрел на него, уважая его набожность, понимая его сен-
тиментальные чувства, но подумал о том, что капитан немного запоздал
поджечь фитиль лампады.
Глава 6
Ровно в 2 часа ночи капитан Зеймис остановил "Метапен" у деревянной
пристани, от которой бот отчалил всего несколько часов назад. Небо по-
темнело, и наступила такая тьма, что стало невозможно отличить землю от
моря. Дождь громко барабанил по крыше каюты. Я должен был уходить, и
уходить немедленно, чтобы незамеченным пробраться в дом. Мне предстоял
длинный разговор с Яблонским. Надо также высушить одежду: мой багаж все
еще находился в "Контессе". Имелся только один костюм, в котором я сей-
час и находился. Надо было до наступления утра высушить его. Я не мог
рассчитывать, что никого не увижу до вечера, как это было вчера. Генерал
сказал, что уведомит меня, какую работу приготовил. Ее надо было сделать
в течение 36 часов: это время истекало сегодня в 8 часов утра.
Я попросил дать взаймы длинный пластмассовый дождевик, чтобы предох-
ранить костюм от дождя, и натянул его поверх плаща. Дождевик был на пару
размеров меньше, чем требовалось, и появилось ощущение, что на мне сми-
рительная рубашка. Я пожал всем руки, поблагодарил за все, что они для
меня сделали, и ушел.
В 2.15, после короткой остановки у телефонной будки, я поставил маши-
ну туда, откуда ее взял, и затопал по грязной дороге в направлении ал-
леи, ведущей к дому генерала. Боковых тропинок не было, так как люди,
живущие в непосредственной близости от моря, не нуждаются в них. Размы-
тые дождем канавы превратились в небольшие речки, наполненные грязной
водой. Мои ботинки полностью утопали в этом месиве, а их тоже надо высу-
шить к утру.
Пройдя мимо сторожки, где жил шофер, вернее, где он жил согласно моим
представлениям, я пошел по аллее. Крыша туннеля ярко освещалась, и ка-
