предстояло умереть.
Старик заметил меня и немедленно изобразил удивление:
- Уважаемый господин говорил, что...
- Что иду в оперу. И пошел было, - я грустно покачал
головой. - Примадонна надорвалась на верхнем "ля". Сердечный
приступ. - Чтобы утешить, я похлопал его по плечу. - Без
паники. Я иду всего лишь позвонить...
С администрацией отеля телефон соединил меня сразу, а с
номером девушек- после долгого ожидания. В голосе Белинды
слышалось раздражение:
- Кто говорит?
- Шерман. Немедленно приезжай.сюда.
- Сейчас?-она застонала.-Я купаюсь.
- Увы, мне надо быть в двух местах одновременно. А ты и
без того слишком чиста для той грязной работы, которая меня
ждет. Мэгги тоже.
- Мэгги спит.
- Ну так разбуди ее, ладно? А если хочешь, можешь
принести ее на руках. - Обиженное молчание. - Через десять
минут будьте у моего отеля. Ждите на улице шагах в двадцати.
- Но ведь льет как из ведра! - Раздражение все не
проходило.
- А вы боитесь промокнуть? Некоторое время спустя отсюда
выйдет одна девушка. Твой рост, твой возраст, твоя фигура, твои
волосы...
- В Амстердаме десять тысяч девушек, которые...
- Эта прекрасна. Не так, как ты, ясное дело, но
прекрасна. На ней зеленый плащ, в руке зеленый зонт... духи с
запахом сандалового дерева, а на левом виске недурно
загримированный синяк, который я поставил ей вчера днем.
- Загримированный... вы нам ничего не говорили о том, что
нападаете на девушек.
- Откуда мне помнить всякие "мелкие подробности"? Вы
пойдете за ней. Когда доберетесь до места, куда она
направляется, одна из вас останется, а другая-ко мне. Нет, не
сюда, сюда нельзя, сами знаете. Я буду "Под старым кленом", на
втором углу Рембрандтплейн.
- Что вы там. будете делать?
- Это бар. Как ты думаешь, что я там буду делать?
Когда я вернулся, девушка в зеленом плаще по-прежнему
сидела за тем же столиком. Сперва я подошел к администратору, и
попросил несколько листов бумаги, а потом устроился за
столиком, где оставил свою выпивку. Девушка в зеленом плаще
была не дальше, чем в шести футах, так что хорошо видела,что я
делаю, оставаясь в то же время относительно свободной от
наблюдения.
Вытащив из кармана счет за ужин, съеденный прошлым
вечером, я разгладил его перед собой и стал что-то чертить на
клочке бумаги. Через минуту с неудовольствием отложил перо,
скомкал лист и швырнул в стоящую рядом корзину. Затем начал
писать на другом клочке - и изобразил тот же
неудовлетворительный итог. Повторил номер еще несколько раз,
после чего прикрыл глаза, опер голову на ладони и оставался так
почти пять минут, словно человек, погруженный в глубочайшие
размышления. Спешить мне было некуда, это точно. Белинде было
дано десять минут, но если бы она сумела за это время выйти из
ванной, одеться и приехать сюда с Мэгги, это означало бы, что я
знаю о женщинах еще меньше, чем мне казалось.
Потом я снова писал, комкал бумагу и кидал в корзину,
пока не прошло двадцать минут. К этому времени я одолел свою
выпивку, так что пожелал бармену доброй ночи и вышел, но за
красными плюшевыми портьерами, отделяющими бар от холла,
остановился, немного подождал и осторожно выглянул. Девушка в
зеленом плаще встала, заказала еще выпить и присела спиной ко
мне на кресло, которое я недавно освободил. Незаметно
оглядевшись, чтобы убедиться, что за ней не следят, она как бы
ненароком потянулась к корзине для бумаг, вынула лежащий сверху
смятый клочок бумаги и разгладила его перед собой. Тем временем
я бесшумно придвинулся к ее креслу. Теперь лицо ее было видно в
профиль, и это лицо внезапно застыло. С такого расстояния можно
было даже прочитать слова, написанные на разглаженной бумаге..
Звучали они так: "Только очень любопытные девчонки
заглядывают в корзинки для мусора".
- Все остальные бумажки содержат то же самое таинственное
послание, - сообщил я. - Добрый вечер, мисс Лимэй.
Она резко повернулась и уставилась на меня. Косметика
была использована довольно умело, так что натуральный оливковый
цвет кожи почти удалось скрыть, но вся помада и пудра на свете
не смогли бы спрятать румянца, залившего ее лицо от шеи до лба.
- Клянусь, - продолжал я, - этот розовый цвет вам очень к
лицу...
- Извините, я не говорю по-английски.
- Понимаю. Потеря памяти в результате потрясения, - я
осторожно коснулся ее синяка. - Это пройдет. Как ваша голова,
мисс Лимэй?
- Извините, я...
- Не говорите по-английски. Вы это уже говорили. Но ведь
понимаете совсем неплохо, а? Особенно то, что написано.
Признаться, - для такого, как я, стареющего мужчины, большое
утешение видеть, что современные девушки так хорошо умеют
краснеть. Вы очень хорошо краснеете.
Она в замешательстве поднялась, машинально вертя в руках
бумагу. Вероятно, она была на стороне преступников - только
тот, кто на их стороне, мог, как это сделала она, попытаться
заступить мне дорогу во время погони на аэродроме. И все же я
не мог удержаться от сочувствия. В ней было что-то печальное и
беззащитное. Притворяться так сумела бы лишь прекрасная актриса
но прекрасные актрисы обычно ищут успеха на сцене или на
экране. Вдруг, неизвестно почему, мне на ум пришла Белинда. Две
в один день-это, пожалуй, многовато. Видимо, я начал глупеть.
Кивок в сторону бумаг получился резким и злым:
- Вы можете оставить их себе, если хотите.
- Оставить... - она глянула на бумаги. - Я вовсе не
хочу...
- Ага! Потеря памяти начинает проходить.
- Извините, я...
- Ваш парик перекосился.
Машинально она подняла руки к волосам, потом медленно
опустила их и прикусила губу. В ее темных глазах было что-то
близкое к отчаянию. И снова во мне возникло неприятное чувство,
что я слишком доволен собой. - Оставьте меня! - И я
отодвинулся, чтобы ее пропустить. Несколько мгновений она
смотрела на меня, и, готов присягнуть, в глазах ее появилось
умоляющее выражение, а лицо чуть сморщилось, словно она вот-вот
расплачется. Потом покачала головой и быстро вышла. Не
торопясь, я двинулся за ней и видел, как она, сбежала по
ступенькам и свернула в сторону канала. Двадцатью секундами
позже Мэгги и Белинда стартовали в том же направлении. Они
держали раскрытые зонты, но несмотря на это казались сильно
промокшими и измученными. Возможно, впрочем, они и впрямь
добрались сюда за десять минут.
Когда я вернулся в бар, откуда, кстати, вовсе не
собирался уходить, только должен был убедить в этом девушку,
бармен просиял:
- Приветствую вас еще раз. Я уж думал, вы пошли спать.
- Собирался. Но мои вкусовые сосочки сказали мне: нет, не
раньше, чем через еще одно виски!..
- Их всегда надо слушаться, - серьезно ответил бармен и
подал мне виски.
- На здоровье!
Я поднес стаканчик к губам и возвратился к своим
раздумьям. К раздумьям о наивности и о том, как неприятно,
когда тебя вводят в заблуждение, и еще о том, умеют ли молодые
девушки краснеть по первому требованию. Кажется, мне доводилось
слышать о некоторых актрисах, которым такое удается, но трудно
поручиться. Так что пришлось заказать еще порцию виски, чтобы
освежить память. Следующая посудина, какую поднес я к губам,
была совсем иного рода, намного тяжелее, да и напиток в
ней-куда темнее. Кружка такого напитка могла показаться - и
справедливо - довольно необычной на континенте, но только не
тут, "Под старым колоколом", в этой увешанной латунными
штуковинами пивной - более английской, чем большинство
английских пивных, - специализирующейся на сортах английского
пива, а также,как свидетельствовала моя кружка, на ирландском
портере. Заведение было переполнено, однако мне удалось найти
столик напротив входа-не потому, что, подобно людям Дикого
Запада, не люблю сидеть спиной к двери, а чтобы сразу же
заметить Мэгги или Белинду. Явилась Мэгги. Она подошла к моему
столику и села. Ни зонт, ни платок не помешали дождю промочить
ее до нитки, вьющиеся ее волосы прилипли к щекам.
- Все в порядке? - спросил я заботливо.
- Если можно назвать порядком, когда промокаешь насквозь,
то да. Подобное едкое замечание вовсе не было свойственно моей
Мэгги. Видимо, дождь и впрямь доконал ее.
- А Белинда?
- Тоже придет. Думаю, она слишком беспокоится за вас,-
она демонстративно выждала, пока я сделаю долгий и вкусный
глоток портера. - Боится, что вы слишком рискуете.
- Белинда-заботливая девочка.
- Она еще молода.
- Да, Мэгги.
- И впечатлительна.
- Да, Мэгги.
- Я не хочу, чтобы ей было плохо, Поль...
Услышав такое, я подскочил, по крайней мере внутренне.
Она никогда не говорила мне "Поль", разве что наедине, да и
тогда только глубокая задумчивость или сильное волнение могли
заставить ее забыть о том, что она сама считала нормой
поведения. Фраза эта прозвучала так неожиданно, что стоило
задуматься: о чем, черт побери, они могли разговаривать между
собой? Я уже начинал жалеть, что не оставил их обеих дома и не
взял вместо них двух доберманов. Доберман, во всяком случае,
коротко и ясно управился бы с нашим спрятавшимся приятелем у
Моргенштерна и Муггенталера.
- Я сказала... - начала Мэгги.
- Слышал, - я отхлебнул портера. - У тебя очень доброе
сердце, Мэгги. Она кивнула - не в подтверждение моих слов, а
просто чтобы показать, что удовлетворена таким ответом, и
поднесла к губам заказанный для нее шерри. Пора было приступать
к делу.
- Где наша общая знакомая?
- В церкви.
- Что?! - я поперхнулся.
- Поет гимны.
- Боже мой! А Белинда?
- Там же.
- И тоже поет гимны?
- Не знаю. Я туда не входила.
- Возможно, Белинде тоже не следовало входить...
- Разве есть место безопаснее церкви?
- Это правда. Да, ты права. - Я силился сбросить
напряжение, но мне было не по себе.
- Одна из нас должна была остаться.
- Конечно.
- Белинда говорила, что вы, возможно, захотите узнать
название этой церкви.
- С какой стати...- фраза осталась неоконченной. - Первая
Реформатская церковь Американского Общества протестантов? -
Мэгги кивнула. Я отодвинул кресло и встал. - Теперь все понятно
Пошли!
- Что? И вы оставите этот прекрасный портер, который вам
так полезен?
- Я думаю о здоровье Белинды, а не о своем. Мы вышли. И
только теперь мне пришло в голову, что название церкви ничего
не говорит Мэгги. Вернувшись в отель, Белинда ничего ей не
рассказала, не могла рассказать, потому что Мэгги спала. А я -
то гадал, о чем они могли разговаривать! Ни о чем. Либо Мэгги
попросту проговорилась о чем-то очень личном, либо я не слишком
сообразителен. Вероятно, и то, и другое.
Дождь нисколько не утих, и, когда мы шли через
Рембрандтпленн мимо отеля "Шиллер", Мэгги начал бить озноб.
- Глядите, - сказала она, - такси. Множество такси.
- Не могу сказать, что в Амстердаме нет ни одного такси,
не находящегося на содержании преступников,-ответил я с
чувством, - но в то же время не поставил бы на это даже пенса.
Впрочем, тут недалеко.
Это соответствовало действительности - но только на
такси. Пешком же расстояние было довольно значительное. Но я и
не собирался идти пешком. Пройдя Торбекплейн, мы свернули
влево, потом вправо и снова влево, пока не вышли на Амстель.
- Вы, как видно, неплохо знаете дорогу, майор?
