случаем.
Вечером во время ужина я с разрешения Свенсона объявил, что завтра с
девяти утра займусь лечением наших больных: ожоги без регулярной очистки и
смены повязок могли серьезно загноиться. Кроме того, я решил, что пора
наконец просветить рентгеном лодыжку Забринского. Медикаменты и прочие
материалы в медпункте быстро убывали. Где Бенсон хранил свои запасы? Свенсон
поручил стюарду Генри проводить меня туда.
Около десяти вечера, осмотрев;двоих пациентов на станции "Зебра", я
вернулся на. "Дельфин", и Генри повел меня через пустой центральный пост к
трапу, ведущему в отсек инерционных навигационных систем и примыкающий к
нему приборный отсек. Мы спустились туда, Генри отдраил тяжелый люк в углу
приборного отсека и с моей помощью - люк весил не меньше 150 фунтов -
откинул его назад и вверх, так что он прочно встал на фиксаторы.
На внутренней стороне люка нам открылись три скобы, а дальше -
вертикальный стальной трап, ведущий на нижнюю палубу. Светя фонариком, Генри
стал спускаться первым, я последовал за ним. Небольшой по размерам
медицинский склад был оборудован и укомплектован так же превосходно, как и
все остальное на "Дельфине". Бенсон и здесь проявил себя большим
аккуратистом, повсюду были прикреплены ярлыки и этикетки, так что уже через
три минуты я нашел все, что требовалось. По трапу я поднялся первым,
остановился, немного не дойдя до верха, протянув руку, забрал у Генри рюкзак
с медикаментами, развернулся, чтобы поставить его наверх, на палубу
приборного отсека, а потом ухватился за среднюю скобу на люке, собираясь
подтянуться и выбраться туда и сам. Но подтянуться мне не удалось. Вместо
этого люк сдвинулся и стал закрываться. Фиксаторы неожиданно освободились, и
все 150 фунтов стали со всего размаха опускаться мне на голову. Случилось
это все так быстро, что я ничего не успел сообразить.
Все еще держась за перекладину, я опрокинулся на спину и сильно
ударился головой о порожек. Вероятно, сработал инстинкт: я опустил голову
вниз и сунул в щель левую руку. С головой обошлось более или менее удачно:
если бы ее зажало между люком и порожком, мне просто раздавило бы череп, -
но я нырнул так стремительно, что удар пришелся вскользь, обеспечив мне
всего лишь головную боль на ближайшие несколько часов. А вот с рукой
получилось намного хуже. Я, правда, чуть не успел вытащить и ее - но
чуть-чуть, увы, не считается. Если бы моя левая кисть была привязана к
наковальне и какой-нибудь мерзавец изо всех сил хватил по ней кувалдой,
эффект был бы примерно такой же. Какие- то мгновения я висел, точно в
мышеловке, болтаясь на левой руке, потом под тяжестью тела кисть вырвалась
из щели, и я рухнул на нижнюю палубу. Мне показалось, что тот же мерзавец
еще раз хватил меня кувалдой, теперь уже по голове, и я потерял сознание.
- Ну, что ж, старина, не стану нести ученую околесицу, - сказал Джолли.
- Мы с вами оба костоправы, так что чего уж там темнить... Вместо запястья у
вас настоящая каша, я выковырял оттуда массу винтиков и шестеренок от ваших
часов. Средний палец и мизинец сломаны, причем средний в двух местах. Но
больше всего досталось безымянному и мизинцу: порваны сухожилия.
- Что это значит? - спросил Свенсон.
- Это значит, что всю оставшуюся жизнь ему придется обходиться только
тремя пальцами, включая большой, - напрямик отрезал Джолли.
Свенсон негромко выругался и повернулся к Генри.
- Ответьте мне, ради Бога, как вы могли действовать так небрежно?
Опытный подводник - как же так? Ведь вы прекрасно знали, что обязаны делать
визуальную проверку каждый раз, когда поднимаете люк. Почему же вы этого не
сделали?
- Мне не нужно было этого делать, сэр, - Генри выглядел еще более тощим
и изнуренным, чем обычно.
- Я слышал щелчок, кроме этого, я потянул люк вниз. Он был
зафиксирован, это точно. Клянусь, это было так, сэр.
- Не может быть, чтобы он был зафиксирован. Посмотрите на руку доктора
Карпентера. Он только слегка потянул и от этого небольшого усилия... О
Господи, когда же мы научимся соблюдать наставления!
Генри молча уставился на палубу. Джолли, который по вполне понятным
причинам выглядел таким же измученным, как и я, собрал свои инструменты,
посоветовал мне пару деньков передохнуть, всучил пригоршню разнообразных
пилюль, устало попрощался и полез по трапу наверх из приборного отсека, где
и возился с моей рукой. Свенсон сказал Генри:
- Можете идти, Бейкер. - Наверное, это был первый случай, когда к
стюарду кто-то обратился по фамилии, - явный признак того, что Свенсон
считал преступление Генри чудовищным. - Утром я решу, что с вами делать.
- Не знаю, стоит ли решать уже завтра утром, - сказал я после того, как
Генри нас покинул. - Может, послезавтра утром. Или даже еще попозже. Тогда
вы сможете извиниться перед ним. Вы и я - мы оба. Люк был прочно
зафиксирован. Я сам проверил это визуально, коммандер Свенсон.
В глазах у Свенсона мелькнула холодная ярость. Помолчав, он тихо
спросил:
- Вы предполагаете именно то, о чем догадываюсь я?
- Кто-то пошел на риск, - сказал я. - Да, вообще-то, и не очень большой
риск: почти все уже спали, даже в центральном посту, когда все это
случилось, никого не было. Кто-то в кают-компании сегодня за ужином слышал,
что вы дали мне разрешение спуститься вниз, в медицинский склад. Вскоре
после этого почти все отправились по своим каютам. Но один человек не сделал
этого, он караулил, пока я не вернулся со станции "Зебра". Потом последовал
за нами вниз. Ему повезло: вахтенный лейтенант Симе как раз вышел на мостик,
чтобы уточнить по звездам положение корабля, и центральный пост был пуст.
Потом он освободил фиксаторы, но оставил люк в верхнем положении. Конечно,
тут он понадеялся на удачу, ведь необязательно первым стал бы подниматься
именно я, но он рассчитывал на элементарную вежливость стюарда, который
должен был пропустить меня вперед. Как бы там ни было, он выиграл, хотя и не
до конца. Думаю, что тут его постигло разочарование: он надеялся, что мне
достанется куда сильнее.
- Я немедленно организую расследование, - сказал Свенсон. - Кто- нибудь
должен был видеть, кто это сделал. Кто-то должен был слышать, как он встал с
койки...
- Не тратьте зря время, коммандер. Наш противник - человек умный и
предусмотрительный, он не упустит из вида ни единой мелочи. Да и потом, о
расследовании станет известно всем и вы просто спугнете преступника, он так
затаится, что мне вовек его не засечь.
- Тогда я просто замкну всю эту компанию под замок до нашего прибытия в
Шотландию, - угрюмо заметил Свенсон. - Только таким путем мы избавимся от
дальнейших неприятностей.
- Таким путем мы никогда не установим, кто убил моего брата и еще
шестерых... нет, теперь уже семерых человек. Нет, кто бы ни был этот
преступник, ему надо дать некоторую свободу действии.
- Послушайте, дружище, ведь не можем же мы просто сидеть сложа руки и
позволять ему вытворять с нами черт-те что! - Нотка раздражения в голосе
коммандера была вполне оправдана. - Что мы можем... Что вы можете предложить
теперь? Что нам делать теперь?
- Начнем все сначала. Завтра утром устроим допрос всех уцелевших на
станции. Выясним все детали пожара. Даже не допрос, а невинное
разбирательство -скажем, по поручению министерства снабжения. По-моему, мы
сумеем узнать немало интересного.
- Вы так считаете? - Свенсон покачал головой.- А я в этом не уверен.
Совсем не уверен. Посмотрите, что произошло с вами. Ведь ясно же, что кто-то
знает или подозревает, что вы охотитесь за ним. И уж он-то позаботится,
чтобы ничего не выплыло наружу.
- Вы считаете, именно поэтому меня так отделали сегодня?
- А почему же еще?
- А почему тогда пострадал Бенсон?
- Мы точно не знаем, что он был выведен из строя. Намеренно, я хочу
сказать. Может, простое совпадение.
- Может, да, - согласился я. - А может, и нет. Но мое мнение, если оно
чего-то стоит: оба происшествия никак не связаны с тем, что убийца пронюхал
о нашем расследовании... Ну, да ладно, что, сейчас рассуждать: будет день -
будет пища.
В свою каюту я вернулся только к полуночи. Механик был на вахте, а
Хансен спад, так что я не стал зажигать свет, чтобы не беспокоить его. Не
раздеваясь, сняв только ботинки, я лег на койку и укрылся одеялом.
Я не спал. Я не мог уснуть. Страшно болела левая рука от самого локтя,
ощущение было такое, будто она зажата медвежьим капканом. Дважды я доставал
болеутоляющие и снотворные таблетки, которые вручил мне Джолли, и дважды
убирал их обратно. Вместо этого устроился поудобнее и принялся размышлять.
Первое и самое очевидное, что пришло мне в голову: кто-то на борту
"Дельфина" очень уж невзлюбил медиков. Полчаса я промучился, подхлестывая
свои усталые мозги и стараясь понять, что же плохого в этой профессии, потом
потихоньку встал и на цыпочках отправился в медпункт.
Я зашел туда и тихо прикрыл за собой дверь. При тусклом свете горевшей
в углу красной ночной лампы я едва мог различить фигуру лежащего на койке
Бенсона. Я включил главное освещение, на секунду зажмурился от хлынувшего в
глаза яркого света и повернулся к занавеске в другом углу медпункта. Там не
замечалось никакого признака жизни. Я произнес:
- Ролингс, я знаю, что у вас руки чешутся, но все-таки спрячьте свою
колотушку. Это я, Карпентер.
Занавеска дрогнула и отодвинулась, передо мною появился Ролингс, в руке
он держал разводной ключ, аккуратно обмотанный бинтом. Лицо его выражало
разочарование.
- А я ждал кого-то другого, - с сожалением в голосе произнес он. - Так
надеялся... О Господи, док, что случилось с вашей рукой?
- Хороший вопрос, Ролингс. Наш приятель на этот раз решил заняться
мною. По-моему, хотел убрать меня с дороги. Не знаю, насовсем или на время,
но еще немного - и ему бы это удалось...- Я рассказал, что случилось, потом
спросил: - Кому из команды вы доверяете полностью?
Ответ я знал заранее. - Забринскому, - без колебаний сказал Ролингс.
- Вы сумеете тихо, как кошка, пробраться туда, где он спит, и привести
его сюда, никого не разбудив при этом?
Он не ответил на мой вопрос, только заметил:
- Он не может ходить, док, вы же сами знаете.
- Так притащите его. Силенок у вас не хватит, что ли?
Ролингс ухмыльнулся и вышел из медпункта. Через три минуты он уже
вернулся вместе с Забринским. Через три четверти часа, отпустив Ролингса
отдыхать, я не спеша вернулся в свою каюту.
Хансен все еще спал. Он не проснулся даже тогда, когда я включил одну
из лампочек на стене. Я медленно, неуклюже, покряхтывая от боли, надел свою
теплую одежду, вынул из чемодана "люгер", две хорошо упакованные обоймы и
сломанный нож, - все то, что коммандер Свенсон нашел в бензобаке трактора на
станции "Зебра". Положив это все в карман, я отправился в путь. Проходя
через центральный пост, сообщил вахтенному офицеру, что собираюсь еще раз
осмотреть находящихся на станции пациентов. На мою поврежденную руку была
надета меховая рукавица, поэтому он даже глазом не моргнул: доктору лучше
знать, что делать, а я для него был всего лишь лекарь, который проявляет
профессиональную заботу о больных.
Я, действительно, тщательно обследовал пациентов, состояние которых
постепенно улучшалось, и попрощался с двумя матросами, несущими здесь
службу. Однако я не отправился прямиком на корабль. Сперва я завернул в
сарай, где стоял трактор, и сунул пистолет, обоймы и нож обратно в бензобак.
А уж потом поспешил на "Дельфин".
