районе исключительно толстый лед... Мягко говоря... Ладно, поднимемся до
девяноста футов и прочешем пару раз окрестности. Включить огни и ТВ.
Мы поднялись на глубину в девяносто футов и несколько раз прошлись
туда-сюда, но ничего путного из этого не получилось. Bода была совершенно
непрозрачной, огни и телекамера ничего не давали. Ледовая машина упрямо
регистрировала от четырех до шести футов - точнее определить не могла.
- Ну, ладно, похоже, тут ничего не отыщешь, -сказал Хансен. - Так что?
Снова отойдем и пустим еще одну торпеду?
- Право, не знаю, - задумчиво ответил Свенсон. - А что если попробовать
пробить лед корпусом?
- Пробить лед корпусом? - Хансену идея не понравилась. Мне тоже. - Это
ж какую силищу надо иметь: все-таки пять футов льда!
- Ну, не знаю. Дело в том, что мы рассматриваем только один вариант, а
это всегда опасно. Мы решили, что если торпеда не разнесет лед вдребезги, то
хотя бы пробьет в нем дыру. А может, в этом случае получилось иначе. Может,
сильный и резкий напор воды поднял лед и расколол его на довольно большие
куски, которые после взрыва опустились обратно в воду на прежнее место и
опять заполнили всю полынью. Короче, сплошного льда уже нет, есть отдельные
куски. Но трещины очень узкие. Такие узкие, что ледовая машина не в
состоянии их засечь даже на такой малой скорости... - Он повернулся к
Рейберну. - Наше положение?
- По-прежнему в центре нужного района.
- Подъем до касания льда, - скомандовал Свенсон. Он даже не стал
добавлять насчет осторожности. Офицер по погружению и сам поднял лодку
бережно, как пушинку. Наконец мы ощутили легкий толчок.
- Держите так, - приказал Свенсон. Он пригнулся к экрану ТВ, но вода
была такая мутная, что разобрать что-либо над "парусом" не удавалось.
Свенсон кивнул офицеру по погружению: - А ну-ка долбаните ее! Да
посильнее...
Сжатый воздух с ревом устремился в балластные цистерны. Какое- то время
ничего не менялось, потом "Дельфин" всем корпусом вздрогнул, наткнувшись на
что-то тяжелое и очень прочное. Тишина, потом новый удар - и мы увидели на
телеэкране, как мимо нас уходит вниз огромный кусок льда.
- Ну, что ж, теперь я уверен, что оказался прав, - заметил Свенсон. -
Похоже, мы стукнули как раз в середину трещины между двумя льдинами...
Глубина?
- Сорок пять.
- Значит, пятнадцать футов над поверхностью. Не думаю, что нам стоит
поднимать сотни тонн льда, навалившихся на остальную часть корпуса. Запаса
плавучести хватит?
- Сколько угодно!
- Тогда будем считать, что мы прибыли... Так, старшина,
отправляйтесь-ка прямо сейчас наверх и доложите, какая там погода.
Я не стал дожидаться сообщения о погоде. Конечно, она меня
интересовала, но гораздо больше я заботился о том, чтобы Хансен не заглянул
в каюту как раз тогда, когда я прячу под меховую одежду "манлихер-шенауэр".
Правда, на этот раз я положил оружие не в специальную кобуру, а в наружный
карман брюк из оленьего меха. Лучше, чтобы оно всегда было под рукой.
Ровно в полдень я перешагнул через край мостика и, держась за спущенный
вниз трос, скатился с огромной, косо вздыбленной льдины, доходящей почти до
верхушки "паруса". На избыток света жаловаться не приходилось: у нас в
Англии так обычно бывает зимой, поздними вечерами, когда небо покрыто
тяжелыми серыми тучами. Воздух все так же обжигал щеки, но погода заметно
улучшилась. Ветер почти стих, повернул на юго-восток и только порывами
достигал скорости двадцать миль в час, поднимая ледяную пыль не выше чем на
два-три фута над поверхностью льда. Хоть дорогу можно было различить - и на
том спасибо.
Всего нас набралось одиннадцать человек: сам капитан, доктор Бенсон,
восемь матросов и я. Четверо моряков прихватили носилки.
Даже семьсот фунтов высокосортной взрывчатки не сумели заметно
разрушить ледовое поле. Взрыв раздробил лед примерно на площади в семьдесят
квадратных ярдов, но огромные куски самой разнообразной формы снова легли на
место так, что в трещину между ними не пролезла бы даже рука, и тут же
начали снова смерзаться. Словом, урон от торпедной боеголовки оказался не
слишком впечатляющим. Впрочем, не стоит забывать, что большая часть ее
ударной мощи ушла вниз, и все же она сумела вздыбить и расколоть массив льда
не меньше 5000 тонн весом. В общем, не так-то и плохо она сработала. Может,
даже нам еще повезло, что хоть этого удалось добиться.
Мы направились к восточному краю ледяной равнины, вскарабкались на
подходящий торос и огляделись, чтобы, ориентируясь по лучу прожектора,
который, как белый палец, неподвижно упирался прямо в небосвод, определить,
куда нам двигаться дальше. Заблудиться сейчас было бы трудновато. Когда
ветер не гонит ледяную пыль, здесь легко разглядеть свет в окне на
расстоянии в десять миль.
Нам даже не пришлось ничего искать. Стоило отойти на несколько шагов от
ледяной равнины - и мы сразу же увидели ее. Дрейфующую станцию "Зебра". Три
домика, один из которых сильно обгорел, и пять почерневших остовов там, где
когда-то стояли другие домики. И ни души.
- Значит, вот она какая, - прямо в ухо мне проговорил Свенсон. -
Вернее, то, что от нее осталось. "Я прошел долгий путь, чтобы увидеть все
это..." - Процитировал он с пафосом какого-то классика.
- Да уж, еще немного - и мы бы с вами обозревали совсем другие пейзажи,
а этого никогда бы не увиде- ли, - заметил я. - Если бы ушли на дно этого
проклятого океана... Неплохо, да?
Свенсон медленно покачал головой и двинулся дальше. До станции было
рукой подать, каких-то сто ярдов. Я подвел его к ближайшему уцелевшему
домику, отворил дверь и зашел внутрь.
В помещении было градусов на тридцать теплее, чем раньше, но все равно
чертовски холодно. Не слали только Забринский и Ролингс. В нос шибало гарью,
лекарствами и специфическим ароматом булькающего в котелке на печи
отвратительного на вид месива, которое Ролингс старательно продолжал
размешивать.
- Ага, вот и вы. - охотно вступил в разговор Ролингс, словно увидел не
человека, недавно ушедшего отсюда - почти на верную смерть, а соседа по
улице, который пять минут назад звонил и просил одолжить газонокосилку. - Вы
как раз вовремя, капитан: пора трубить к обеду. Небось, предвкушаете
мерилендских цыплят?
- Да нет, чуть попозже, спасибо, - вежливо ответил Свенсон. - Очень
жаль, что вам не повезло с ногой, Забринский. Как она?
- Отлично, капитан, все отлично. В гипсовой повязке. - Он вытянул
вперед негнущуюся ногу. - Здешний лекарь, доктор Джолли, сделал мне все
чин-чином... А вам здорово досталось вчера вечером? - обратился он ко мне.
- Доктору Карпентеру вчера вечером досталось очень здорово, - сказал
Свенсон. - А потом и нам всем тоже... Давайте сюда носилки. Вы первый,
Забринский. А вы, Ролингс, не прикидывайтесь слабаком. До "Дельфина"
всего-то пара сотен ярдов. Через полчаса мы вас всех заберем на борт.
Я услышал позади какую-то возню. Доктор Джолли уже встал на ноги и
помогал подняться капитану Фол-сому. Фолсом выглядел даже хуже, чем вчера,
хотя лицо у него было почти все забинтовано.
- Капитан Фолсом, - представил я полярников. -Доктор Джолли. А это
коммандер Свенсон, капитан "Дельфина". Доктор Бенсон.
- Доктор Бенсон? Вы сказали "доктор", старина? - Джолли .поднял брови,
- Похоже, конкуренция в сфере раздачи таблеток обостряется. И коммандер...
Ей-богу, ребята, мы рады видеть вас здесь.
Сочетание ирландского акцента с английским жаргоном двадцатых годов
как-то особенно резануло ухо. Джолли напомнил мне одного интеллигентного
сингалезца, с которым когда-то свела меня судьба: тот примерно так же
безалаберно смешивал чистый, правильный, даже дистиллированный язык Южной
Англии с уличными словечками сорокалетней давности: "Железно, старина! Клево
базаришь..."
- Могу себе представить, - улыбнулся Свенсон. Он посмотрел на
сгрудившихся на полу людей, которых можно было принять за живых только
благодаря легкому пару, выходящему изо рта при дыхании, и улыбка его
исчезла. Он обратился к капитану Фолсому:
- Не найду слов, чтобы выразить соболезнование. Все это ужасно, просто
ужасно.
Фолсом пошевелился и что-то произнес, но мы не разобрали, что именно.
Хотя ему только что наложили свежие повязки, это, кажется, не принесло
облегчения: язык двигался нормально, а вот губы и щеки были так изуродованы,
что в его речи не оставалось почти ничего человеческого. Левая сторона
головы выглядела немного получше, но и она судорожно дергалась, а левый глаз
был почти закрыт веком. И дело тут не в нервно-мышечной реакции на сильный
ожог щеки. Просто он испытывал невероятные муки. Я спросил у Джолли:
- Морфия нет больше?
Мне казалось, что я оставил ему этого добра предостаточно.
- Абсолютно ничего, - устало ответил Джолли. - Я израсходовал все. Без
остатка.
- Доктор Джолли трудился всю ночь напролет, - тихо заметил Забринский.
- Восемь часов подряд. Ролингс, он и Киннерд. Без передышки.
Бенсон мигом открыл свою медицинскую сумку. Увидев это, Джолли
улыбнулся - из последних сил, но с видимым облегчением. Он тоже выглядел
гораздо хуже, чем вчера вечером. В нем и так-то душа еле в теле держалась, а
он ведь еще и трудился. Целых восемь часов подряд. Даже наложил Забринскому
гипс на лодыжку. Хороший врач. Внимательный, не забывающий клятву
Гиппократа. Теперь он имеет право на отдых. Теперь, когда прибыли другие
врачи, он может и передохнуть. А вот раньше - ни в коем случае.
Он стал усаживать Фолсома, я пришел ему на помощь. Потом он и сам
опустился на пол, прислонившись к стене.
- Извините, и все такое прочее. Ну, сами понимаете, - проговорил он.
Его обросшее щетиной лицо скривилось в подобии улыбки. - Хозяева не очень-то
гостеприимны.
- Теперь все, доктор Джолли, остальное мы сделаем сами, - тихо заметил
Свенсон. - Всю необходимую помощь вы получите. Только один вопрос: эти люди
- все они выдержат переноску?
- А вот этого я не знаю, - Джолли сильно потер рукой налитые кровью
слезящиеся глаза. - Просто не знаю. Некоторым за последнюю ночь стало
намного хуже. Из-за холода. Вот эти двое. Oо-моему, у них пневмония. В
домашних условиях их бы подняли на ноги за пару деньков, но здесь это может
кончиться печально. Из- за холода, - повторил он. - Девяносто с лишним
процентов энергии уходит не на борьбу с увечьями и заразой, а на выработку
тепла. Иначе организм дойдет до точки...
- Не расстраивайтесь, - сказал Свенсон. - Может, нам даже полчаса не
потребуется, чтобы забрать вас всех на борт. Кого первого, доктор Бенсон?
Ага, значит, доктор Бенсон, а не доктор Карпентер. Конечно, Бенсон
корабельный врач, но все равно такое предпочтение показалось мне
подчеркнутым. В его отношении ко мне вдруг стала заметна неприятная
холодность - впрочем, чтобы угадать причину такой перемены, мне не надо было
ломать голову.
- Забринский, доктор Джолли, капитан Фолсом и вот этот человек, -
мгновенно сообщил Бенсон.
- Киннерд, радиооператор, - представился тот. - Ну, приятели, мы уже и
не надеялись, что вы вернетесь сюда. - это он обратился ко мне. Потом
кое-как поднялся и встал перед нами, сильно пошатываясь. - Я сам могу идти.
- Не спорьте, -жестко бросил Свенсон. - Ролингс, перестаньте мешать эту
бурду и вставайте. Пойдете с ними. Сколько времени вам понадобится, чтобы
провести с лодки кабель, установить пару мощных электрообогревателей и
