освещение?
- Одному?
- Да вы что! Берите в помощь кого угодно!
- Пятнадцать минут. И еще, сэр. я могу протянуть сюда телефон.
- Да, это пригодится. Кто там с носилками - когда будете возвращаться,
прихватите одеяла, простыни, горячую воду. Канистры с водой заверните в
одеяла... Что еще, доктор Бенсон?
- Пока больше ничего, сэр.
- Тогда все. Отправляйтесь!
Ролингс вынул ложку из котелка, попробовал свое варево, одобрительно
чмокнул и печально покачал головой.
- Стыд и позор, - горестно произнес он. - Настоящий стыд и позор.
И отправился следом за носильщиками. Из восьми людей, лежащих на полу,
четверо были в сознании. Водитель трактора Хьюсон, кок Нейсби и двое других,
которые представились как Харрингтоны. Близнецы. Они даже обгорели и
обморозились почти одинаково. Остальные четверо спали, или находились в
глубоком обмороке. Мы с Бенсоном принялись их осматривать, причем Бенсон
действовал куда осторожнее, чем я. С помощью термометра и стетоскопа он
искал признаки пневмонии. Не думаю, что искать было трудно. Коммандер
Свенсон с немалым любопытством осматривал помещение, то и дело бросая
странные взгляды в мою сторону. Временами он принимался махать и хлопать
руками по бокам, чтобы разогреться. Оно и понятно: на нем не было такого
отменного меха, как на мне, а температура здесь, несмотря на печку,
держалась, как в холодильнике.
Первым я осмотрел человека, лежавшего на боку в правом углу помещения.
Глаза у него были полузакрыты, так что виднелись только нижние полукружья
зрачков, виски ввалились, лоб приобрел мраморно-белый оттенок, а
единственная свободная от повязки часть лица казалась на ощупь такой же
холодной, как мраморный склеп на морозе.
- Это кто? - спросил я.
- Грант. Джон Грант, - ответил темноволосый невозмутимый водитель
трактора Хьюсон. - Радиооператор. Помощник Киннерда... Что с ним?
- Мертв. И умер уже довольно давно.
- Умер? - резко спросил Свенсон. - Вы уверены? - Я бросил на него
снисходительный взгляд профессионала и промолчал. Тогда он обратился к
Бенсону: - Есть такие, кого нельзя переносить?
- Я думаю, эти двое, - ответил Бенсон. Не обратив внимания на
испытующие взгляды в мою сторону, он доверчиво вручил мне стетоскоп. Через
минуту я выпрямился и кивнул.
- Ожоги третьей степени, - сообщил Бенсон капитану. - Это снаружи.
Кроме того, у обоих высокая температура, у обоих учащенный, слабый и
неритмичный пульс, у обоих отек легких.
- На борту "Дельфина" им будет гораздо лучше, - заметил Свенсон.
- Переноска для них - верная смерть, - сказал я. - Даже если их как
следует закутать, все равно придется нести их по морозу до корабля,
втаскивать на борт, спускать по трапам. Они этого не выдержат.
- Мы не можем без конца торчать в этой полынье, - заявил Свенсон. - Я
беру ответственность за их переноску на себя.
- Извините, капитан, - Бенсон твердо покачал головой. - Я полностью
согласен с доктором Карпентером.
Свенсон пожал плечами и промолчал. Вскоре вернулись моряки с носилками,
а следом появился и Ролингс с тремя другими матросами, которые несли кабели,
обогреватели, осветительные лампы и телефон.
Через несколько минут заработало отопление, загорелся свет. Ролингс
покрутил ручку полевого телефона и что-то коротко бросил в микрофон.
Моряки уложили на носилки Хьюсона, Нейсби и близнецов Харрингтонов.
Когда они ушли, я снял с крюка лампу Колмана.
- Вам она теперь не нужна, - сказал я. - Я скоро вернусь.
- Вы куда? - ровным голосом спросил Свенсон.
- Я скоро вернусь, - повторил .я. - Просто осмотрюсь вокруг. Он постоял
в нерешительности, затем отошел в сторону. Я шагнул через порог, завернул за
угол и остановился. В домике послышалось жужжание ручки, потом кто-то
заговорил по телефону. Разобрать слова мне не удалось, но я ожидал чего-то в
этом роде.
Штормовая лампа Колмана мигала и подрагивала на ветру, но не гасла.
Ледяная пыль хлестала по стеклу, но оно не трескалось, очевидно, это был
особый, высокопрочный сорт, который выдерживает перепад температур в
несколько сотен градусов.
Я направился по диагонали к единственному домику, уцелевшему в южном
ряду. На наружных стенах - никакого следа-огня, золы или даже копоти. Рядом,
должно быть, находился топливный склад - в этом же ряду, западнее, прямо по
ветру: его расположение можно было определить более или менее точно по
степени разрушения других домиков, чьи уцелевшие каркасы были чудовищно
вздыблены и покорежены. Именно здесь был эпицентр пожара.
К одной из стен оставшегося целым домика был пристроен капитальный
сарай. Шесть футов высоты, шесть ширины, восемь футов в длину. Дверь не
заперта. Деревянный пол, тускло поблескивающие алюминием стены и потолок,
снаружи и внутри - большие черные обогреватели. От них отходили черные
провода, и не требовалось смекалки Эйнштейна, чтобы догадаться: они идут -
вернее, шли - к разрушенному сейчас домику, где стояли генераторы. Стало
быть, пристройка обогревалась круглые сутки. Занимавший почти все помещение
небольшой приземистый трактор можно было завести в любое время одним
нажатием кнопки. Но это раньше. А сейчас, чтобы только провернуть двигатель,
понадобилось бы несколько сильных мужчин и три-четыре паяльные лампы. Я
закрыл дверь и зашел в домик.
Здесь размещались металлические столы, стулья, механизмы и новейшие
приборы для автоматической записи и обработки всех, даже самых
незначительных сведений о погоде в условиях Арктики. Что это за приборы, я
не знал, да и не особо интересовался. Я знал, что это метеостанция, этого
мне было достаточно. Я торопливо, но тщательно осмотрел станцию, но не сумел
обнаружить чего-либо странного или неподходящего. В одном углу, на пустом
деревянном ящике, стоял переносной радиопередатчик с головными
телефонами-наушниками. Рядом, в коробке из крашеной фанеры, лежали
пятнадцать элементов "Найф", соединенных в батарею. С крюка на стене свисала
двухвольтовая контрольная лампочка. Я коснулся щупами лампочки наружных
контактов батареи. Если бы в ней сохранилось хоть немного энергии, лампочка
загорелась бы, но сейчас она даже не мигнула. Я оторвал кусочек провода от
стоящей рядом лампы и замкнул контакты. Ни искорки. Киннерд не лгал, говоря,
что батареи иссякли полностью. Впрочем, я и не думал, что он попробует
солгать.
Я направился в последний домик - домик, где лежали обгорелые останки
семерых погибших во время пожара. Отвратительный запах горелого мяса и
дизельного топлива стал еще сильнее, еще тошнотворнее. Я остановился в
дверях, не испытывая никакого желания двигаться дальше. Снял меховые
рукавицы и шерстяные варежки, поставил лампу на стол, вынул свой фонарик и
опустился на колени над первым мертвецом.
Прошло десять минут, пока я извлек то, что мне требовалось. Есть вещи,
которых врачи, даже весьма загрубевшие патологоанатомы, стараются избежать.
Это, во-первых, трупы, слишком долго находившиеся в море, во-вторых, трупы
пострадавших от близкого подводного взрыва и, наконец, тела людей, которые
буквально сгорели заживо. Скоро я ощутил дурноту - и все равно не собирался
бросать это дело, пока не закончу.
Дверь со скрипом отворилась. Я обернулся и увидел коммандера Свенсона.
Он сильно припозднился, я ожидал его гораздо раньше. Следом появился и
лейтенант Хансен с обернутой толстым сукном поврежденной рукой. Смысл
телефонного разговора после моего ухода из жилого дома был ясен: коммандер
вызывал подкрепление. Свенсон выключил свой фонарь, поднял защитные очки и
опустил маску. Увиденное заставило его прищуриться, ноздри у него дрогнули
от омерзительной вони, кровь мгновенно отхлынула от раскрасневшегося на
морозе лица. Мы с Хансеном говорили ему, что зрелище тут малоприятное, но к
такому он все-таки не был готов: очень редко реальность страшнее описания. Я
уже было решил, что его вырвет, но тут скулы у него чуть заметно порозовели,
и я понял, что он сумел взять себя в руки.
- Доктор Карпентер, - произнес он, и чуть заметная хрипотца только
подчеркнула сугубую официальность обращения. - Предлагаю вам немедленно
вернуться на корабль, где вы будете находиться под домашним арестом.
Надеюсь, вы сделаете это добровольно, в сопровождении лейтенанта Хансена. Я
стремлюсь избежать каких- либо осложнений. Уверен, что и вы тоже. В
противном случае, мы доставим вас на корабль сами. За дверью ждут моих
распоряжений Ролингс и Мерфи.
- Звучит вызывающе, коммандер, - заявил я в ответ. - Да нет -
прямо-таки враждебно. Ролингс и Мерфи могут там замерзнуть... - Я сунул руку
в карман, где лежал пистолет, и внимательно посмотрел на Свенсона. - У вас
что - умопомрачение?
Свенсон взглянул на Хансена и кивнул в сторону двери. Хансен начал было
поворачиваться, но приостановился, услышав, как я сказал:
- Хотите продемонстрировать свою власть, так что ли? Даже не соизволите
выслушать мои объяснения?
Вид у Хансена был сконфуженный. Ему не нравилась вся эта затея.
Подозреваю, что самому Свенсону тоже. Но он намеревался выполнить то, что
считал своим долгом, спрятав чувства в карман.
- Если вы не дурак, - заговорил капитан, - а я считаю вас исключительно
умным человеком, то прекрасно понимаете, как я могу принять ваши объяснения.
Когда вы появились на борту "Дельфина" в Холи-Лох, мы с адмиралом Гарви
отнеслись к вам в высшей степени подозрительно. Вы втерли нам очки своей
басней о том, что вы - специалист по условиям выживания в Арктике и даже
участвовали в создании этой станции. Когда это показалось нам недостаточным
для того, чтобы взять вас с собой в плавание, вы рассказали довольно
убедительную сказочку насчет передового поста обнаружения ракет. Нам
показалось странным, что даже адмирал Гарви ничего об этом не слышал, но мы
все-таки поверили вам. Огромная параболическая антенна, радары, компьютеры -
что с ними случилось, доктор Карпентер? Испарились? Так, что ли? Растаяли,
как воздушные замки?
Я набрал было воздуха, но все же не стал его прерывать.
- Здесь никогда не было ничего подобного, ведь так? А сами вы по уши в
дерьме, приятель. В чем именно дело, я не знаю, и пока что меня это мало
интересует. Единственное, что меня заботит, это безопасность корабля, жизнь
и здоровье команды и доставка уцелевших полярников обратно на родину. И тут
уж полагаться на всякую липу я не собираюсь.
- Просьба Британского Адмиралтейства, приказы вашего собственного
начальника подводных операций - все это для вас липа?
- У меня возникли очень сильные сомнения относительно того, как эти
приказы получены, - угрюмо сказал Свенсон. - На мой вкус, доктор Карпентер,
вы чересчур уж таинственны, да к тому же и лжете на каждом шагу,
- А вот это уже грубо, коммандер, довольно грубо.
- Что ж, не зря говорят, что правда глаза колет... Так вы согласны
пойти на корабль добровольно?
- Извините, я еще не закончил свое дело.
- Понятно... Джон, пожалуйста...
- Я вам все объясню. Вижу, что иного выхода нет. Вы собираетесь меня
выслушать?
- Еще одну побасенку? - он резко мотнул головой. - Нет!
- А я еще не готов уйти отсюда. Тупик... Свенсон взглянул на Хансена,
тот повернулся к выходу. Я сказал:
- Ладно, если вы такой упрямый и не хотите даже выслушать меня, зовите
своих бульдогов. К счастью, у нас сейчас целых три дипломированных врача.
- А это еще к чему?
- А вот к чему!..
Разные виды оружия выглядят по-разному. Одни кажутся относительно
