крайней мере, мы надеемся. Прямо сейчас мы погружаемся, проверяем, как она
действует, а потом готовим торпеду к пуску - двух, по-моему, хватит - и
пробиваем себе дорогу к станции.
Через двадцать минут "Дельфин" снова был в своей стихии, на глубине 150
футов от поверхности моря - или, точнее, ледового поля. Минут десять, не
забывая, конечно, отмечать на штурманской карте наше положение относительно
станции "Зебра", мы крутились так и сяк, пока не убедились, что ледовая
машина работает нормально, засекая ледяные хребты и ущелья со своей обычной
фантастической точностью. Коммандер Свенсон удовлетворенно кивнул головой.
- Вот теперь порядочек, - он обернулся к Хансену и командиру
торпедистов Миллсу. - Можете приниматься за дело. Если хотите, сходите с
ними, доктор Карпентер. Или зарядка торпедных аппаратов уже набила вам
оскомину?
- Ни разу не видел, - ответил я чистую правду. - Спасибо, пожалуй, я
так и сделаю.
Свенсон относился к людям так же заботливо, как и к своему любимому
"Дельфину", поэтому все подчиненные были преданы ему безгранично. Он знал
или подозревал, что я не только угнетен смертью брата, но и встревожен
чем-то еще. Он, конечно, уже слышал, что я провел ночь, беспокойно и
бесцельно слоняясь по центральному посту, хотя даже словом об этом не
обмолвился, даже не поинтересовался, как мне спалось, и понимал, что я буду
рад отвлечься, найти какое-нибудь занятие, помогающее хоть на время
освободиться от забот и волнений. Вероятно, этот человек с необыкновенно
острым умом еще многое знал и о многом догадывался. Но думать сейчас об этом
не имело смысла, поэтому я выбросил все из головы и отправился вслед за
Хансеном и Миллсом. Миллс напомнил мне штурмана Рейберна, он тоже выглядел
скорее свежеиспеченным выпускником колледжа, чем высококвалифицированным
специалистом, но это, по-видимому, только лишний раз доказывало, что я
медленно, но неотвратимо старею.
Хансен подошел к панели на стенде глубины и внимательно изучил группу
лампочек. Ночной сон пошел лейтенанту на пользу: если не считать иссеченной
ледышками кожи на лбу и скулах, он полностью вернулся в свое обычное
состояние бесшабашно-циничного рубахи- парня, был свеж, бодр и готов к
работе. Он показал рукой на панель.
- Контрольные лампочки торпедного отсека, доктор Карпентер. Каждая
зеленая лампочка говорит о том, что торпедный люк закрыт. Шесть люков
открываются прямо в море - мы их называем носовыми крышками, - а шесть
служат для загрузки торпед в аппараты. Всего двенадцать лампочек, но мы
изучаем их очень н очень внимательно. Чтобы убедиться, что горят только
зеленые. Если загорается хоть одна красная - то есть одна из шести верхних,
тех, что связаны с наружными крышками, - ну, тогда дело плохо, верно? - Он
взглянул на Миллса. - Все зеленые?
- Все зеленые, - откликнулся Миллс.
Мы двинулись дальше, миновали кают-компанию, по широкому трапу
спустились вниз, в матросскую столовую, а уже оттуда направились в носовой
торпедный склад. Когда я заглядывал сюда в прошлый раз, сразу после выхода
из Клайда, здесь спали в койках девять или десять человек. Сейчас койки
пустовали. Нас уже ожидали пять человек: четверо матросов и старшина Боуэн,
которого не склонный к официальности Хансен величал попросту Чарли.
- Сейчас вы увидите, - повернувшись ко мне, заметил Хансен, - что
офицеры вполне заслуженно получают денег больше, чем матросы и старшины.
Пока Чарли со своими доблестными морячками будет тут бить баклуши за двумя
защитными переборками, нам придется идти и проверять аппараты. Строго по
наставлению. Ну, что ж, холодная голова и стальные нервы - для наших
подчиненных нам ничего не жалко.
Боуэн засмеялся и отдраил люк в первой защитной переборке. Мы
перешагнули через восемнадцатидюймовый порожек, оставив пятерых моряков
позади, подождали, пока люк будет снова задраен, потом отдраили люк в
следующей переборке и, переступив еще через один порожек, очутились в тесном
торпедном отсеке. Дверь была оставлена открытой и даже закреплена
специальным захватом.
- Все точно по инструкции, - сказал Хансен. - Оба люка открыты
одновременно только во время зарядки торпедных аппаратов... - Он проверил
положение металлических рукояток на задней крышке аппарата, протянул руку,
достал микрофон на стальной пружине и нажал кнопку. - Готовы к проверке
аппарата. Все ручные рычаги закрыты. Лампочки зеленые?
- Все лампочки зеленые... - Голос из динамика над головой прозвучал
металлически-гулко и как-то безлико.
- Вы же их только что проверяли, - тихо заметил я.
- А теперь проверяем еще разок. Все та же заботливая инструкция, - он
улыбнулся. -Кроме того, мой дед умер в девяносто семь лет, и я не против
побить этот рекорд. Семь раз отмерь - один раз отрежь... Какие там у нас
должны быть, Джорж?
- Третий и четвертый.
На круглых задних крышках торпедных аппаратов виднелись медные таблички
с цифрами: 2, 4 и 6 по правому борту и 1, 3 и 5 по левому. Лейтенант Миллс
предлагал использовать средние аппараты на каждом борту. Сняв висящий на
переборке фонарь в резиновом чехле, Миллс направился к номеру 3. Хансен
проговорил:
- И снова никаких случайностей. Сперва Джордж открывает контрольный
краник на крышке, уточняя, нет ли в аппарате воды. Вообще-то, ее там быть не
должно, но иногда немного просачивается через наружную крышку. Если краник
сухой, Джордж открывает крышку и светит внутрь фонариком - проверяет
наружную крышку и смотрит, нет ли внутри аппарата посторонних предметов. Ну,
как там, Джордж?
- Номер три порядок, - Миллс трижды открутил краник, но вода не
появилась. - Открываю крышку.
Он нажал на большой рычаг, освободил его и потянул на себя тяжелую
круглую дверцу. Посветил фонариком по всей длине аппарата, выпрямился.
- Чистый, как глотка, сухой, как кость.
- Боюсь, его не так учили докладывать, - сокрушенно отметил Хансен. -
Ох, уж эти молодые офицеры! Совсем испортились... Ладно, Джордж, номер
четыре.
Миллс улыбнулся, закрыл крышку третьего аппарата и перешел к
четвертому. Повернул ручку краника и сказал:
- Ого!
- Что там? - спросил Хансен.
- Вода, - коротко бросил Миллс.
- И много? Надо проверять?
- Да так, чуть капает.
- Дело плохо? - спросил я.
- Да нет, бывает, - коротко ответил Хансен. Он дернул ручку вверх и
вниз, вытекло еще немного воды. - Если в наружной крышке есть даже малейший
дефект, то при погружении, когда давление возрастает, немного воды
просачивается внутрь. Скорее всего, так и сейчас. Если бы крышка была
открыта совсем, дружище, то на такой глубине вода вылетала бы из этой дырки,
как пуля. И все-таки осторожность и еще раз осто- рожность... - Он снова
потянулся к микрофону. - Крышка номер четыре все еще зеленая?
- Все еще зеленая.
Хансен взглянул на Миллса.
- Сильно идет?
- Да нет, я бы не сказал, что сильно. Потихоньку.
- Центральный пост, - произнес Хансен в микрофон.
- Посмотрите запись о последней проверке, так, на всякий случай. После
небольшой паузы динамик включился вновь.
- Говорит капитан. Все аппараты пусты. Подписи лейтенанта Хансена и
старшего инженера.
- Спасибо, сэр. - Хансен повесил микрофон и улыбнулся. Подписи
лейтенанта Хансена я доверяю всегда... Ну, что там?
- Течь прекратилась.
- Тогда открывайте...
Миллс потянул рычаг на себя. Тот сдвинулся на пару дюймов и застрял.
- Что-то туго идет, - заметил Миллс.
- Вы, торпедисты, наверно, забыли, что рычаги тоже надо смазать, -
поторопил его Хансен. - Приложи-ка силенку, Джордж. Миллс нажал посильнее.
Рычаг сдвинулся еще на пару дюймов. Миллс нахмурился, приподнялся на цыпочки
и рванул изо всех сил. Одновременно раздался крик Хансена:
- Нет! Стой! Стой, ради Бога!..
Но было уже поздно. Хансен опоздал на целую жизнь. Рычаг громко
лязгнул, крышку торпедного аппарата буквально вышибло, и в отсек с
угрожающим шумом хлынула вода. Сотрясая все вокруг, она била мощным столбом,
точно струя из гигантского брандспойта или из отводной трубы Боулдерской
плотины. Она подхватила лейтенанта Миллса, и без того оглушенного
сорвавшейся крышкой, протащила его через весь торпедный отсек и пригвоздила
к аварийной переборке. Какую-то долю секунды он еще держался на
подгибающихся ногах под этим чудовищным напором, а потом бессильно
соскользнул на палубу.
- Продуть главный балласт! - закричал в микрофон Хансен. Он уцепился за
крышку торпедного аппарата, чтобы удержаться на ногах, но даже в этом
грохоте его голос был слышен вполне отчетливо. - Авария! Продуть главный
балласт! Аппарат номер четыре открыт в море. Продуть главный балласт!.. - Он
отпустил крышку, и его чуть не сшибло с ног потоком воды, поднявшейся
примерно до уровня одного фута. - Скорее отсюда! Ради Бога, скорее!..
Он мог бы и поберечь силы и дыхание. Я уже продвигался к выходу.
Подхватив Миллса под мышки, я попытался перетащить его безвольное тело через
высокий порожек входного люка, но безуспешно. Удержать субмарину в
горизонтальном положении и в обычное-то время дело тонкое, а сейчас, когда
"Дельфин" за несколько секунд принял на борт столько воды, его нос резко
ушел вниз. Тащить Миллса, сохраняя равновесие в бурлящей, доходящей уже до
колен воде, оказалось выше моих сил. Но тут Хансен подхватил Миллса за ноги,
я зашатался, запнулся о высокий порожек и опрокинулся навзничь в узкое
пространство между двумя аварийными переборками. Миллс рухнул туда же следом
за мной.
Хансен еще оставался в торпедном отсеке. Я слышал, как он беспрерывно и
однообразно ругается, стараясь освободить тяжелую дверь люка от удерживающей
ее защелки. Из-за крена на нос это требовало всех его сил. Стоя в бушующей
воде на скользкой палубе, он мог провозиться с этим чертовски долго. Я
оставил Миллса лежать на палубе, перепрыгнул через порожек и уперся плечом в
неподдающуюся дверь. Громко щелкнув, она освободилась, резко развернулась и
потащила нас за собой, швырнув прямо в ревущий поток, по-прежнему бьющий из
аппарата номер четыре. Кашляя и отплевываясь, мы кое-как поднялись на ноги
и, перешагнув через порожек, попробовали закрыть дверь.
Дважды мы пытались сделать это - и дважды у нас ничего не получалось.
Вода, пенясь, хлестала из аппарата, ее уровень почти достигал высоты
порожка.
С каждой секундой нос "Дельфина" опускался все ниже, и с каждым
градусом наклона захлопнуть тяжелую дверь становилось все труднее. Вода
начала переливаться через порожек. Хансен улыбнулся мне. Нет, это мне только
показалось: зубы у него были крепко стиснуты, а глаза безрадостны.
Перекрывая рев воды, он крикнул:
- Сейчас или никогда!
Точно подмечено. Именно сейчас или никогда. Держась одной рукой за
дверные ручки, а другой за переборку, мы по сигналу Хансена одновременно
поднатужились и подняли дверь на четыре дюйма. Но она осталась открытой. Еще
одна попытка. Снова те же четыре дюйма - и я понял, что на большее сил у нас
не осталось.
- Сумеете удержать ее на минутку? - крикнул я. Хансен кивнул. Я
ухватился обеими руками за нижнюю скобу двери, лег спиной на палубу, уперся
ногами в порожек и судорожно рванулся... Дверь с треском захлопнулась.
Хансен зафиксировал защелку, я сделал то же самое со своей - и опасность
миновала. На какое-то время. Я оставил Хансена задраивать оставшиеся запоры,